Меня с ним познакомили друзья, не подозревающие о моей ориентации. Мне позвонил Серега, старый школьный друг, попросил приютить на несколько дней его знакомого парня. Дав необходимые гарантии, что проблем неожиданный гость мне не доставит и получив мое согласие, он сказал, чтобы я ждал звонка. Не скажу, что перспектива присутствия совсем незнакомого человека в моей квартире меня очень обрадовала, но отказывать другу в таком пустяке не хотелось. К тому же я пребывал в состоянии депрессии после разрыва с моим бой-френдом и надеялся, что вынужденное общение поможет мне из нее выползти.

Он позвонил через час, представился Мишей и, сказав что он от Сергея, замолчал, не зная, что говорить дальше. Я объяснил ему, как ко мне добраться, и в ожидании начал приводить свое, слегка захламленное, жилье в порядок. Голос у него был приятный, судя по манере говорить парень он был скромный, и мне уже не терпелось увидеть его.

Появился он очень быстро. Пока он раздевался в полутемной прихожей, я не мог его разглядеть, но стоило ему войти в комнату как я ахнул, с трудом удержав обычное выражение. Он не был некрасивым, у него просто не было половины лица. То есть оно было, но вся правая сторона: веко, щека, ухо были страшно обожжены и искорежены. Я отвел глаза, пытаясь прийти в себя.

— Ты не волнуйся, я уже привык, — сказал Миша, — это меня так в Чечне искорежило.

Я не стал продолжать тему, а просто предложил ему на выбор душ или ужин. Усмехнувшись он сказал, что хочет и того и другого, и протянул мне пакет, чем-то основательно забитый. Оказалось, что по пути он зашел в магазин, чтобы ни переться в гости с пустыми руками. Я выдал ему полотенце и отправил в душ, а сам пошел накрывать на стол, размышляя о том, как же мы будем общаться. На удивление общаться с ним было очень легко. Я не раз был в Чечне в качестве журналиста, так что общих тем было предостаточно, а после того как опустела первая бутылка и появилась вторая, неловкость окончательно пропала. Оказалось, что он приехал в наш город делать пластику лица, но по каким то причинам не смог остановиться у тех знакомых, с которыми договорился заранее. Вот и пришлось искать ночлег. Мы засиделись с ним почти до утра, а потом завалились спать вдвоем на мой диван, тем более, что других спальных мест в моей небольшой квартире не было. Вернее, была старая раскладушка которая пылилась где-то в подвале, но идти за ней совсем не хотелось.

Утром, проснувшись, я с трудом вспомнил, что же было вчера, а повернувшись увидел лежащего вместе со мной в постели блондинистого парня с умопомрачительной фигурой. Широкие плечи, узкие бедра, небольшая крепкая попка в обтягивающих плавках. Спал он на животе и видна была неизуродованная часть лица. Мне понадобилось какое то время, чтобы понять, что это мой вчерашний гость. Мишка, почувствовав как я заерзал на кровати, проснулся.

— Блин, как трещит голова, — пробасил он, не поворачиваясь.

С этим я не мог не согласиться и предложил ему, следуя совету гомеопатов лечить подобное подобным, принять для опохмела грамм по пятьдесят. Мы выползли на кухню и начали разгребать со стола остатки вчерашнего ужина, пытаясь освободить себе немного места. Мишка поддерживал разговор, но все время старался поворачиваться ко мне спиной. Мне это надоело, и я сказал ему, чтобы он перестал отворачиваться, тем более с похмелья я выгляжу ничуть не лучше его. А иначе я восприму все его повороты ко мне спиной за предложение заняться сексом, тем более, что вчера, вспоминая армейский быт, мы вспомнили и расхожую солдатскую шутку про то, что «лучше нет влагалища, чем очко товарища.»

Мы посмеялись, и возникшая было неловкость прошла. Погода на улице была отвратительная, так что весь день мы проговорили. К вечеру я уже не обращал внимания на его лицо, тем более, что рассказчиком он был изумительным. У меня было ощущение, что знаю я его уже сто лет. Оказалось, что основные операции начнутся у него только после сдачи всех анализов, а на это уйдет не меньше двух недель. Он рассчитывал прожить это время в гостинице. Я, не знаю почему, предложил ему остаться у меня. Это было не совсем в моих правилах, но что-то меня в нем зацепило.

Соседом он оказался чрезвычайно удобным, съездив в медцентр, он все остальное время проводил дома. Убирал и даже пытался что-то готовить к моему приходу с работы. Я тоже стал проводить все больше времени с ним. Мы говорили обо всем, в том числе и о сексе. У него, как я и предполагал, после ранения никого не было. Говорил он об этом шутя, но чувствовалось, что это его очень расстраивает.

До операции оставалось два дня, а завтра должна была приехать его мама, которой я предложил остаться у меня на то время пока прооперируют. Мы взяли водки и решили отметить последние дни «старой жизни». Пили мы много и старательно, понимая, что в ближайшее время возможности у нас не будет. Но, не смотря на это, когда мы улеглись спать ни ему ни мне не хотелось... Разговор сам собой зашел о девушках, и Мишка стал интересоваться, почему я до сих пор не женат. Не знаю, что меня дернуло выложить ему всю правду, но я честно и ничего не скрывая рассказал ему обо мне. Он помолчал, а потом сказал, что это его не очень удивило. Тем более, что находясь рядом со мной столько времени, он начал об этом догадываться.

Поболтав еще немного мы уснули, а примерно через час я проснулся от того, что мне жарко. Спал Мишка обычно очень спокойно, не ворочаясь и не ёрзая, но не сегодня. Во сне, то ли случайно, то ли специально, он закинул на меня ногу и обнял со спины. Я чувствовал как в меня упирается горячий и твёрдый член. И что самое интересное — мне было очень приятно. Я провел рукой по его ноге. Ощущение кожи, под которой чувствовались крепкие мускулы, меня завело. Я изогнул руку и погладил его ягодицы, сквозь тонкую ткань чувствовалось горячее тело. В это время Мишкина рука неуверенно шевельнулась и его пальцы скользнули по моей груди. Я подался назад, а он еще теснее прижал меня к себе. Мы оба не спали, но и не решались начать. Я понял, что если не начну первым — это никогда не случится.

Я развернулся и уткнулся лицом в его грудь, перед моими губами оказался небольшой коричневый сосок, отчетливо выделявшийся на светлой коже. Я коснулся его языком и услышал как Мишка застонал. Его член дернулся и уперся мне в живот. Мой язык скользил по его груди. Его руки ласкали мой затылок, взъерошили волосы на голове и, опустившись по шее, начали нежно гладить плечи. Я спускался все ниже и ниже, и вот губы коснулись через тонкую ткань плавок его члена. Мишка вздрогнул и, вдруг, отодвинулся.

— Саня, ты уверен, что тебе это нужно? — спросил он, — Я ведь урод. Утром ты даже взглянуть на меня не сможешь без отвращения.

Я остановился.

— Ты не урод, ты дурак! Если бы я этого не хотел, то ничего бы не было! А через месяц, после того как тебя починят, я не смогу пробиться через толпу мужиков и баб, которые будут тебя домогаться! Так что я свой шанс терять не хочу.

После секундной паузы, мы вдруг, абсолютно синхронно засмеялись. Минут пять мы не могли успокоиться, а когда замолчали, услышал как Мишка сказал:

— Нет, никакой очереди, а если и появится, то ты в ней будешь всегда первым! Ты и так первый. У меня никогда ничего не было с парнями, хоть я, наверное, всегда этого хотел.

Этот смех и его фраза смели последние недоговоренности между нами. Все стало легко и просто. Дикий запал прошел и нахлынула огромная нежность к этому несчастному парню. Да и он, признавшись, наконец, самому себе, стал намного нежнее.

Я повернулся к нему, он лежал так, что изуродованной части лица не было видно. Светло русые волосы, черные брови, длинные ресницы и огромные серые глаза — он был просто красавец. Я потянулся и поцеловал его в шею. Мишка обнял меня и мы, прижавшись друг к другу, замерли. Я не знаю сколько времени прошло, пять минут или год — это было не важно. Я почувствовал, как он осторожно коснулся моего члена, не решаясь запустить руку в плавки. Его голова опустилась вниз и губы прикоснулись к моей шее. Он не столько ласкал, сколько изучал мое тело. Медленно провел языком по ложбинке между ключицами, захватил губами сосок, как будто пробуя его на вкус, начал его посасывать. Его руки в это время то скользили по моей груди, то опускались на живот, то начинали гладить бедра.

Миша опускался все ниже и ниже, и вот, его подбородок уперся в мой железобетонный член. На каждое его прикосновение мое тело отзывалось дрожью. Немного помедлив, будто бы собираясь с духом, он оттянул резинку плавок, и выскочивший наружу член уперся ему в губы. Он медлил, не решаясь сломать в себе последнюю преграду. Моя рука замерла на его затылке. Я, не дыша, ждал. Наконец губы приоткрылись и пропустили внутрь напряженный член. Он стал неуверенно сосать. Развернувшись, я стянул с него плавки и поцеловал его дружка. Он был весь мокрый, смазки было столько, что мне показалось, что он уже несколько раз кончил. Я провел языком от корня до головки и почувствовал его пряный вкус, он пах горячим океаном, этот запах будоражил и притягивал. Обхватив губами головку я медленно погрузил его весь в свой рот. Мишка напрягся, откинул голову и застонал.

— Давай еще, — попросил он, — не останавливайся.

Я и не думал этого делать, губы скользили по его стволу все быстрее, а моя рука ласкала его попку, тело его напряглось.

— Давай не будем так быстро, — сказал он, — Я хочу все попробовать.

Мишка повернулся на живот и лег, слегка раздвинув ноги. Крепкие ягодицы, покрытые светлым пушком, оказались перед моим лицом. Я опустился и стал мягко массировать его напряженные мышцы, понемногу он расслабился. Мои губы скользнули по внутренней поверхности его бедра, поднялись выше, туда, где среди густой поросли пряталось розовое колечко ануса. Я начал ласкать его языком, то пытаясь пробиться вовнутрь, то пробегаясь по окружности. Понемногу он перестал сопротивляться, и я почувствовал, что он готов. Место языка занял палец, я слегка надавил и он, практически не встречая сопротивления, медленно вошел в него. Я достал смазку, благо была она совсем рядом, в тумбочке, и, смазав член, попытался войти в него. Мишка застонал.

— Потерпи, сейчас будет немного больно, но я попробую потихоньку, — шептал я, целуя его шею.

Внезапно Мишка изогнулся и резко насадил себя на мои 18 сантиметров.

— Делай, что хочешь и как хочешь, — сквозь зубы прохрипел он, — я так хочу!

Первое движение, второе, десятое... оргазм накатил как цунами, сперма выстреливала в его тугую и горячую задницу мощными струями. Обессиленный я свалился, накрыв Мишаньку своим телом. Я хотел остаться в нем как можно дольше.

Мы повернулись на бок и моя рука нащупала его член, скользнула ниже и нащупала мокрые от пота яйца. Они были напряжены и подтянулись вверх готовые выплеснуть все, что в них накопилось. Осторожно выйдя и вынув свой все еще напряженный инструмент, я перекатился и лёг так, что мой зад оказался прижатым к Мишке. Он положил руку на мое бедро и медленно стал пробираться внутрь. Кончил он очень быстро, а потом обнял меня и затих.

Объяснить, что происходило со мной невозможно, я как будто растворился в нем. Ничего не нужно было говорить. Все было ясно без слов.

С огромным трудом я заставил себя подняться и потащил Мишку в душ. Пока мы помылись, выкурили по сигарете, оказалось, что уже нужно ехать на вокзал за его мамой. Времени хватило только на то, чтобы запихнуть в машинку грязное белье и притащить раскладушку из подвала. Через день Мишу прооперировали. Я видел его только в повязке, а за два дня до того, как ее должны были снять, уехал в командировку. Хозяйничать в квартире осталась его мама, которая оказалась очень милой женщиной. Я часто звонил и разговаривал с ней. (Специально для — ни должны были дождаться меня, но за два дня до моего возвращения они получили телеграмму о том, что заболела бабушка, и срочно уехали.

Дома меня ждало письмо в котором Мишка писал, что благодарен мне за все и обещал обязательно приехать. Он позвонил через день, а потом мы созванивались ежедневно.

Он приезжал за день до моего Дня рождения, рано утром и просил не встречать его, пообещав, что отлично доберется сам. На вокзал я не поехал, но и не спал отсчитывая часы до прихода поезда, а потом считая минуты до его появления. И вот, в дверь позвонили. На пороге стоял он. Счастливая улыбка и никаких шрамов на удивительно красивом лице. Он обнял меня и прошептал:

— Я же говорил, что ты будешь первым! А ещё я хочу, чтобы ты стал единственным.