Сама раздвигала ноги Сама мне дрочила х уй, Краснели в иконах боги, Кода ты кричала — Суй!Засунул в пи здуху ину, В натуге краснела ты, Е бал тебя, как скотину, — Вжо... опу... вжо... опу — просила ты.Сама становилась раком, В пол головой упираясь, Х уй засадил я в сраку, Охнула, выгибаясь.И опять, от натуги краснела И ссала, и пердела ты* И блестело потное тело, Охуительной красоты. Я, обычно, кончаю скоро В жопу, только не в этот раз... Запотела пи зда у Лоры, Я дрочил её целый час.А когда, изливаясь спермой, Я из жопы х уй извлекал, Ты сказала, что я был первый, Кто так долго тебяе бал.Я спросил — А сколько их было? Ты ответила — Счёт не вела, И давно уже позабыла, Сколько раз и кому дала..Усмехнулась и, не краснея, В сотый, в тысячный может раз, Между ног у Лоры, чернея, Немигающий смотрит глаз..

Пожилой седовласый человек с пронзительным взглядом синих глаз смотрел в окно поезда на проносящийся мимо пейзаж. Немного поодаль от него стояла молодая пара — рыжеволосая девушка и долговязый молодой человек.— Саш, посмотри, какая красота! И тихо, наверное... — заметила девушка.— Да, вы правы, — отозвался на её слова старик. — Даже в войну здесь было тихо.— А вы воевали в этих местах? — спросил парень.— Да... Но памятны они мне не только этим, — улыбнулся фронтовик. — Здесь я встретил свою любовь... Мою Машу...Майор, заложив руки за спину, прохаживался по землянке. Хмурое уставшее лицо было сосредоточенным. Лейтенант Дунаев стоял молча, все мысли должны были вертеться вокруг задания, но почему-то думалось о всякой ерунде. В дверь постучали.— Да, да, — отозвался майор.Вошла девушка.

Занятия в университете окончились около шести часов вечера. Целый день летнее пекло стояло в самом разгаре, накрывая город крышкой нещадно палящего солнца. Пары тянулись медленно. Аудитории были лишены прохладного воздуха. Кожа словно зудела. Все её желания до того, как мелодия телефона оповестила о входящем письме, сводились к тому, чтобы просто по-человечески упасть в прохладную ванну и покиснуть там пару часиков, намылить свое тело ароматными маслами и кремами. Но теперь влекомая нахлынувшими на неё будоражащими чувствами Кристина энергично спускалась по ступенькам парадного входа и глазами осматривала стоянку автомобилей перед институтом. Черный BMW должен был ожидать её где-то там. Так было написано в смс, которое пришло ей на телефон пару минут назад.

«Известно, что оргазм не принадлежит ни к одному из органов чувств, но когда оргазм есть, он затмевает собой все остальные чувства» (Пол Джоанидис «Библия секса»)«Это твой не входит, а мой входит, смотри Пятачок: входит и выходит, входит и выходит»...В дверь постучали.«Заходите», — Коротицкий встал из-за стола. Вошла соседка, держа за руку сынишку. Всхлипывая и упираясь, мальчишка тянулся за матерью, пряча за спиной левую руку.«Что случилось, Аграфена?».«Да вот, палец проколол», — она подтолкнула сына, и тот заревел в голос, обливаясь слезами.«Чем?».«Цепь проверял на велике. Подставил палец, его и затянуло на звёздочку, вот», — и она потянула левую руку мальчонки, приговаривая: «Давай сынок, пусть доктор посмотрит».Коротицкий, наклонившись к мальчику и поддерживая его руку, стал разматывать бинт с проступавшей кровью.

«Иные дороги кажутся прямыми, но конец их — путь к смерти»(Еккл)***Жарким июльским полднем в тени у забора под высоким тополем сидела на скамеечке старуха и обмахивалась подолом платья. «Чё, старая, могилу свою проветриваешь?», — Лёвкин, щурясь на солнце, и щерясь беззубым ртом, смотрел на старуху.Михеевна, пренебрежительно окинув взглядом усохшую фигурку Митрича и, усмехнувшись, ответила: «В моей могиле ещё можно покопаться, а твой-то покойничек уже не встанет».«Тьфу, ты, сстерва!», — в сердцах сплюнул Лёвкин и пошёл, крутя головой и бормоча под нос. У соседей хлопнула калитка.«Здрассьте, баб Люб», — соседка Люська, с сумкой в руке, скорым шагом прошла мимо Михеевны.«Люуууськ», — окликнула её старуха, — «ты за хлебом?».«Да, баб Люб; занять на вас?».«Займи, милая, я щас подойду», — и Михеевна пошла в дом за сумкой.***Хлеб ещё не привезли.

Космос опасен.Нас учили этому в космической школе, нас предупреждали об этом в Transgalactic Spacelines.— Ваша профессия — одна из самых опасных на нашей планете, — говорил перед первым полетом наш инструктор, смешной пожилой человечек, любящий размахивать руками и таращить глаза. — Большинство земных профессий существует давно, и риски, с которыми приходится стыкаться представителям этих профессий, хорошо изучены. Представьте себе шахтера, спускающегося под землю, пожарника, входящего в горящее здание, или военного, отправляющегося в горячую точку. Все они знают, на что идут: шахтер понимает, что шахта может обвалиться, и его может придавить обломками, или он может умереть под ними от нехватки кислорода, пожарник осознает, что может погибнуть в пламени или скончаться от удушья, военный знает, что может быть убит.

Привет, меня зовут Руслан, мне 21 год. Родом я с Кавказа. Учусь уже 4 года в Москве, снимаю 2 х комнатную квартиру с одногруппниками. Мы все ровесники, Саша, Дима, Витя.Все мы учимся на медиков, я и Дима урологи, а Саша и Витя терапевты.Как то раз ко мне позвонила мама и сказала, что скоро ко мне приедет моя сестра Алина, которой в прошлом месяце исполнилось 18, я естественно обрадовался, не видел ее с января месяца (дело происходило в мое). Как и договорились, она приехала через 3 дня.Ее зовут Алина, темненькая девочка, с черными волосами, ей 18 лет, рост 160см, грудь примерно 2.5 размера, не слишком худая, но жира нет. Я бы назвал такую пароду девушек мясистой. Аккуратная попочка, которая от молодости просто торчит, широкие бедра, сзади вид просто отменный, подметил, когда шли с вокзала. Есть одно но.

Анжела отдыхала с мамой в автокемпинге на побережье Черного моря. Было начало сентября. Отдыхающие разъехались уже по своим городам и весям, полупустынный пляж пестрел одинокими людьми из тех, кому не нужно работать в сентбре. Погода стояла отличная, море было теплым. Анжела с визгом плескалась в воде, мама загорала и читала журнальчик, лишь изредка посматривая из-под солнечных очков на свою уже взрослую дочь, которая 2 дня назад справила свое 18-летие. Анжела чувствовала себя неимоверно взрослой и самостоятельной девушкой. Натуральная блондинка с тонкой светлой кожей, серыми глазами, с фигурой манекенщицы: высокая из-за длинных ног, с подростковой худобой и небольшой грудью.