Анжела отдыхала с мамой в автокемпинге на побережье Черного моря. Было начало сентября. Отдыхающие разъехались уже по своим городам и весям, полупустынный пляж пестрел одинокими людьми из тех, кому не нужно работать в сентбре. Погода стояла отличная, море было теплым. Анжела с визгом плескалась в воде, мама загорала и читала журнальчик, лишь изредка посматривая из-под солнечных очков на свою уже взрослую дочь, которая 2 дня назад справила свое 18-летие. Анжела чувствовала себя неимоверно взрослой и самостоятельной девушкой. Натуральная блондинка с тонкой светлой кожей, серыми глазами, с фигурой манекенщицы: высокая из-за длинных ног, с подростковой худобой и небольшой грудью. Мальчикам из школы совсем не нравилась одноклассница, они дразнили ее Страусом, предпочитая симпатичных девчонок из 11А с большой грудью и безотказным поведением. Мальчишки в свою очередь казались Анжелке глупыми и ограниченными подростками, помешанными на сексе и пиве, а на обзывательства девушка и вовсе не реагировала.
А вот когда приходил мамин друг Сергей Петрович, Анжела преображалась. Надевала коротенькие обтягивающие шортики, тонкую маечку и выходила к гостю. Ей нравилось, что Сергей Петрович поедал глазами ее фигурку и смотрел при разговоре больше на Анжелу, чем на маму. Она любила дразнить мужчину. Например, «забыть» закрыться на щеколду в ванной, а когда он «случайно» заходил — изображать стыд и прикрываться руками.
После ужина Ирина Николаевна отсылала дочку спать, а Анжела еще долго не могла уснуть, ворочаясь, вспоминая приятного гостя и его жаркие взгляды, брошенные на нее. Тут же вскакивала с постели и на цыпочках кралась к маминой спальне, тихонько приоткрывала дверь и с затаенным дыханием подсматривала за постельными сценами. Обычно Сергей Петрович грубо держал мать за ягодицы, находясь сзади, и жёстко вколачивал в нее свой болт. Она стояла в коленно-локтевой позе с закрытыми глазами и тихонько поскуливала, временами комкая простынь руками. Иногда мать возилась у него в промежности, то приподнимая, то опуская голову. Тогда Анжела, чувствуя невероятное томление внизу живота, бежала к себе и еще раз прокручивала в голове увиденную картинку, успокаивая ладошкой зудящую промежность...
А утром они снова встречались с Сергеем Петровичем за завтраком. Мама была необычайно весела и улыбчива, постоянно подкладывала своему другу омлет или подливала кофе, а он ловил ее за руку и прикладывал пальчики к губам. Анжеле было противно наблюдать за их идиллией. Громко отшвырнув вилку, она убегала и запиралась в своей комнате, всем сердцем ненавидя счастливую мать в эти минуты, потому что у нее был Сергей Петрович, а у Анжелы нет.
— Мам, а почему Сергей Петрович у нас так редко бывает? — часто спрашивала она. И один раз Ирина Николаевна все-таки ответила на ее вопрос:
— Потому что у него есть своя семья, — и нервно подкурила сигарету дрожащими пальцами...
Каждую ночь неискушенная девочка вздыхала и грезила в тишине о немолодом и не постоянном любовнике матери. Она представляла, что Сергей Петрович, высокий, статный, с благородной сединой на висках приходит к ней — Анжеле и запирается в ее спальне, целует молодое девичье тело, занимается с ней любовью, объясняется в глубоких чувствах. От этих фантазий внизу живота разливалось такое тепло, ей становилось невыносимо хорошо и хотелось летать.
Однажды он зашел к ним днем, когда мама была на работе. В руках Сергей Петрович держал огромный торт-мороженое. Анжелка делала в этот момент уроки, одетая в убогие домашние шаровары и майку-алкоголичку. Первым ее желанием было захлопнуть дверь перед самым его носом. А он, почувствовав ее решительный настрой, подставил ногу в проём и вкрадчивым голосом произнес:
— Можно войти?
Анжела посторонилась, пропуская мужчину в квартиру.
— А мамы нет, — ответила она, сгорая от стыда за свой затрапезный домашний вид. Она ведь не ждала гостей, а тем более таких редких и желанных.
— Я к тебе пришел, — сказал Сергей Петрович те самые слова, от которых ее сердце забилось в бешеном ритме. Он поставил торт на тумбочку, обнял ее пониже спины и притянул к себе. Анжела почувствовала приятный мускатный запах, исходящий от маминого друга, такой знакомый и родной. Она подняла голову и по-детски клюнула его в щеку, на которой пробивалась еле заметная щетина. Сергей Петрович тихо рассмеялся и, взявшись рукой за ее подбородок, впился долгим, взрослым поцелуем в ее губы. Анжела порывисто обняла его и повисла на шее, окрыленная вселенским счастьем. Еще бы! Она милая и желанная для него! Сквозь штаны девушка чувствовала нарастающее возбуждение мужчины. Она неумело целовала его, стараясь выразить в поцелуе всю свою любовь к этому человеку и нерастраченную нежность...
А потом пришла мама. Они, поглощенные друг другом, даже не слышали, как она звенела ключами в прихожей. Увидев дочь в объятиях собственного любовника, она коршуном кинулась разнимать их. Мать била по щекам Сергея Петровича и выкрикивала ему в лицо страшные ругательства, Анжела рыдала рядом и кусала кулаки до крови. В ее голове засело мамино презрительное обвинение: «Развратная девка, вся в отца пошла».
«А я не знаю своего отца! Ты нас разлучила», — хотелось крикнуть Анжеле и ударить мать, отхлестать по щекам, как она это сделала с Сергеем Петровичем. А теперь он ушел, и все из-за нее!
Скандал закончился на кухне. Остывшая мать отпаивала валерьянкой зареванную дочку и гладила ту по голове.
— Ты любила отца? — спросила Анжела немного успокоившись. Ей хотелось хоть немножко узнать о нем, самую капельку.
— Любила, пока не застукала его, — печально ответила мать.
— С другой женщиной?
— Нет, тут другое. Поверь, этот человек не заслуживает права называться твоим отцом... Больше Ирина Николаевна не проронила ни слова, только зло поджала губы.
С тех пор Сергей Петрович перестал навещать маму. Та помрачнела и стала по пустякам срываться на Анжелу, а по ночам рыдать в подушку. Подобные чувства испытывала и девочка, но разговаривать с матерью о нем не решалась. Спустя три дня было решено сменить обстановку и отправиться в Краснодарский край, откуда была родом мама...
— Мам, я пойду в кустики отойду, — сказала Анжела, вытираясь полотенцем.
— Зачем?
— В туалет. Писать в воду не эстетично.
— Иди эстетка ты моя, — засмеялась мама. Она немного отошла от разрыва отношений, примирилась с дочерью и выглядела вполне довольной. Анжеле даже показалось, что она нагло рассматривает мужчин, желая завести необременительный курортный романчик.
Девочка отошла подальше в лесок, выбрала самые пышные кустики, сняла купальные трусики и присела на корточки. Сквозь тихое журчание собственного ручейка она услышала хруст сухой ветки, тут же похолодела и обернулась. В метрах двух от нее стоял высокий мужчина в клетчатом пиджаке на голое тело, а из шорт его торчал мощный колышек, который он дергал рукой. Мужчина смотрел прямо на нее, двигал тазом и быстро орудовал пальцами. Анжела испугалась, со скоростью света в голове пролетели страшные мысли: «Сейчас он меня изнасилует, лишит девственности, мне будет больно, и я забеременею в 18 лет».
— Тшшш, не бойся пожалуйста, я тебе ничего плохого не сделаю. Просто кончу и уйду, — сказал дяденька, приложив указательный палец к губам.
Девочка сидела с голой попкой, ни жива, ни мертва и смотрела на крупную лиловую головку, из которой прыскала белая жидкость и оседала на траву. Он спрятал свой орган в шорты и промолвил:
— Спасибо тебе. Можешь теперь уходить.
Анжела быстро вскочила, натянула трусики и опрометью помчалась к матери. Лицо ее раскраснелось и выражало негодование.
— Что с тобой? Ты напугана? — обеспокоенно спросила мама.
— Все нормально, просто змею увидела, — соврала девочка.
— Ужас какой, — передернулась мать.
А ночью Анжела лежала в уютной постели и никак не могла уснуть. Перед глазами маячил крупный дяденькин орган. Она впервые так близко видела мужской половой член. Обидно только, что он видел, как она писала. Это стыдно и не красиво. Промежность ее увлажнилась и покалывала тоненькими иголочками. Мокрыми пальчиками она стала теребить свою плоть, чем вызвала бурный восторг у своего тела, кажется, это называется оргазмом. Только тогда Анжела смогла спокойно уснуть.
На следующий день она безмятежно купалась и загорала, лишь изредка посматривая специально для на сосновую рощу, где вчера бродил странный мужчина. Ей казалось, что он наблюдает за ней и занимается тем постыдным занятием. В конце концов, она не вытерпела и под вчерашним предлогом отправилась в чащу. Онанист стоял за большим деревом и, высматривая женские фигурки на пляже, привычно обнажил свой орган. На сей раз мужчина услышал треск сучьев, напрягся и спрятал член в шорты.
— А это ты? А я думал меня мужики бить пришли.
— Вас бьют?
— Да, иногда достается. Я здесь постоянно бываю, мне нравится наблюдать за женщинами и удовлетворять себя.
— А у вас есть семья, дети? — полюбопытствовала девочка.
— Нет, я развелся с женой давно, она не разделяла моего увлечения.
— Не прячьте свою писю, пожалуйста, она у вас красивая, — неожиданно попросила Анжела, густо покраснев. Онанист достал свой упругий член и принялся мастурбировать. «Как она по-детски трогательно сказала — пися. Трепетная ромашка, а не девушка», — умилился мужчина.
— А хотите я трусики сниму? Только обещайте, что ничего не сделаете мне.
— Можешь снять трусики? Конечно, обещаю! Я онанист, а не насильник.
Анжела спустила трусики до колен, обнажив пушистую промежность.
— А ты занимаешься мастурбацией? — спросил он.
— Ага, иногда. Раньше постоянно, когда видела маму с Сергеем Петровичем.
— Сделай это сейчас. Я ведь обещал, что не трону тебя.
Анжела несмело потянулась к своему небольшому клитору и принялась теребить горошинку. Они смотрели друг на дружку и ловко орудовали руками, как заправские самолюбы.
— Повернись ко мне попкой, — попросил мужчина, тяжело дыша.
Она сделала, как он хотел, только слегка разочаровалась, ведь теперь она не сможет наблюдать за его действиями. Анжела только слышала его прерывистое дыхание за спиной, да трель какой-то птички неподалеку.
— Спасибо добрая нимфа. Мне давно не было так хорошо. Она повернулась и увидела, как мужчина выжимает со своего колышка последние капли жидкости. Трава внизу была обрызгана его спермой, как будто росой.
— Вот что, Вы не приходите сюда больше. Скажите свой адрес, я сама приду к Вам завтра, — робко сказала Анжела, натягивая трусики.
— Правда придешь? — обрадовался мужчина. А когда она кивнула, то поспешно назвал свой дом и улицу.
На следующий день Анжела отпросилась у мамы, нажимая на то, что она уже взрослая и может прогуляться по поселку самостоятельно. Никакой трагедии в этом нет.
— Я церквушку видела в поселке, хочу посмотреть ее изнутри, — добила Анжела Ирина Николаевну невинным желанием.
— Только не долго, — сдалась мать и принялась разглядывать одинокого рыбака. В самом деле, девушка взрослая, пусть прогуляется. Маман явно не отказалась от затеи закружить курортный роман, а дочка ей только мешала своим присутствием.
Анжела долго искала нужный адрес, пока не забрела на самую окраину поселка. Дома здесь были похожими на ветхие сараюшки, а местность напоминала одну большую помойку. Она несмело зашла в нужный домишко и робко постучалась. Дверь ей открыл уже знакомый дядечка. Он с изумлением впустил гостью в комнату, как будто не ожидал, что она действительно пойдет на такое.
— Здравствуй ромашка. Проходи. Ему почему-то хотелось называть белокурую девушку каким-нибудь цветком. Ромашка подходила ей больше всего.
Анжела вошла в чистую комнатку. Именно чистота и порядок дали ей возможность расслабиться и избавиться от тягучего чувства страха. Удрученная помойкой, она хотела было уже повернуть назад и бежать со всех ног от этого страшного места, куда, казалось, свозили весь мусор округи.
Она оглядела своего нового знакомого. Мужчина принарядился: вместо привычных шорт надел светлые брюки, почти новые парадно-выходные, а вместо пиджака на голое тело натянул линялую майку.
— Хочешь пить? У меня есть холодный сок, — любезно предложил хозяин.
— Хочу, — ответила Анжела и присела на небольшой старенький диванчик. Сарафанчик ее задрался, обнажив худенькие, острые коленки. Мужчина судорожно сглотнул слюну и отправился на кухню, принес ананасовый сок — для себя и для нее. Они молча пили холодный напиток, сидя друг напротив друга, а потом Анжела спросила:
— А как вас зовут?
— Валентин Михайлович. А тебя?
— Анжела Валентиновна, смешно правда?
— Твоего отца тоже зовут Валентин?
— Ну да, только я его не знаю совсем.
— Вот как...
Так они и познакомились, спустя два дня после странных обстоятельств. Валентину на вид было лет 40, и Анжеле он показался чем-то похожим на бросившего их с мамой Сергея Петровича. Ей вдруг стало сладко от мысли, что она сейчас с мужчиной, а мать лежит одна-одинешенька на пляже. Чувство соперничества с матерью сопровождало ее постоянно, хоть и делить теперь им было некого.
Мужчина не решался начать свое любимое занятие. То ли дело подглядывать за ничего не подозревающими туристками. А тут настоящая девочка, такая красивая, обаятельная и по-детски наивная — нежная фиалка. Он боялся ее спугнуть. А еще он боялся, что не сможет выполнить данное ей обещание — не трогать ее, ведь это будет нелегко.
Анжела сняла легкий сарафанчик, оставшись в одних трусиках. Валентин сообразил, что пора приступать к делу. Разглядывая ее маленькие груди, он расстегнул брюки и выпустил на свободу напряженного дружка. Девочка сняла трусики и раздвинула ножки, сидя на диване и упершись в него ступнями. Мужчина стоял напротив нее и подрачивал член, поглядывая на ее изумительный пушок в промежности. Ему захотелось дотронуться до ласкового холмика любви.
— А можно мне потрогать твою киску? — спросил Валентин, даже не надеясь на положительный ответ. Девушка вздрогнула худеньким тельцем и кивнула.
Он подошел к ней и прислонил свою ладонь к мягкой подушечке из золотистых волос, горячие лепесточки ее подрагивали и слегка увлажнились. Валентин несколько раз провел ладошкой по промежности и спросил:
— Ты еще девственница?
— Да, вы же обещали, — испугалась Анжела.
— Не бойся, я не трону твою целку, — твердо сказал он. — Если хочешь, можешь потрогать мой член.
Анжела хотела. Она приблизила руку к предмету своих ночных грез и фантазий и обхватила у основания. «Какой он твердый и нежный на ощупь», — восхитилась она.
— Смелее, можешь его подергать туда-сюда, — разрешил Валентин. Анжела, обращаясь с ним, как с хрупким инструментом, оттянула кожицу, а потом вернула ее на место. Налившийся кровью член подрагивал от возбуждения, выделив из небольшой дырочки прозрачную капельку. Завороженная интересным зрелищем — обладанием мужского начала (или уместнее сказать конца), девчонка ласкала теплой рукой орган онаниста.
— А можно я его язычком полижу? — спросила зачем-то она. Анжела сама бы не смогла толком объяснить, откуда у нее взялось такое дикое желание.
— Конечно, можно.
Не переставая подрачивать твердую плоть, она провела языком от основания до лиловой крупной головки и причмокнула губами. Валентин запрокинул голову назад от удовольствия.
— Какой же он у вас красивый! — не переставала восхищаться девочка. Уже более смело она дергала ладонью, обхватив его посередине, шныряя изредка язычком по головке.
— Я сейчас кончу, — предупредил Валентин, а она, растерявшись и не зная, что нужно делать в такой ситуации, застыла на месте. Тугая горячая струя ударила ей прямо в лицо.
— Я сейчас тебе дам полотенце, извини меня, не сдержался, — засуетился Валентин и протянул ей белоснежный платок. Член он свой спрятал и теперь выглядел вполне пристойно.
Анжела стерла с щёк вязкую жидкость, улыбнулась и слизнула капельки, попавшие ей на губки.
— Оказывается эта штука сладкая, — сделала вывод она.
— Я же пил сладкий сок, вот сперма и стала такой на вкус. Тебе еще предстоит многое узнать об отношениях между мужчиной и женщиной, — назидательно, прямо как отец произнес Валентин.
— Я пойду, а то меня мама станет искать, — быстро сказала Анжела и, спрыгнув с дивана, принялась одеваться. Она немного боялась этого эксцентричного мужчину, обладающего необъяснимой для нее притягательностью. Хотелось бежать от него без оглядки, но в то же время желала остаться и улечься в его объятиях на стареньком диване.
— А ты еще придешь ко мне? — спросил онанист
— Нет, мы с мамой завтра уезжаем. Прощайте, — приняла решение Анжела и, приподнявшись на цыпочках, чмокнула Валентина в щеку.
***
— Мама я пришла, — крикнула Анжела и вошла в комнату, которую они снимали. На кровати девушка увидела сплетенный из обнаженных тел клубок. Мужчина накрыл женщину своим телом, забросив ее ноги на плечи. Он держал женщину за бедра и методично вколачивал свой член. Ягодицы мужчины ритмично двигались, а их тела при соприкосновении издавали шлепающие звуки.
Женщина заметила ее первой. Она оттолкнула от себя мужчину и показала на дверь. Оба уставились на нее напряженными лицами. Женщина — была ее мать, а мужчина — Сергей Петрович. Он приехал сюда, чтобы помириться с матерью, и она его простила, потому что любила. А вот Анжела никогда ее не простит, ни за что! И Сергея Петровича. Оказалось, что ему не нужна она — некрасивая девчушка, он приехал к умудренной жизнью и опытом Ирине Николаевне.
Чувствуя себя глубоко обманутой и несчастной, со слезами на глазах, она выбежала из номера. Ноги сами понесли ее в трущобы. Валентин Михайлович оказался дома, он задумчиво сидел у окна и тотчас увидел бегущую Анжелу, быстро поднялся с места и выскочил на улицу. Девочка кинулась ему на шею и уткнулась холодным, мокрым носом в его щеку. Ее лихорадило. Валентин понес ее в дом, положил на диван и укрыл пледом. Он не спрашивал ее ни о чем. Только ободряюще гладил ее по руке, пока Анжела не уснула тревожным сном.
Проснулась она утром и не сразу поняла, где находится. Незнакомая комната постепенно приобретала черты знакомого помещения. Анжела заглянула под одеяло и обнаружила себя без одежды. Как он посмел?! Вскочила, как ужаленная и принялась искать свои вещи.
Валентин вошел с подносом в руках. На нем дымилась чашка ароматного кофе.
— Проснулась? — улыбнулся мужчина.
— Вы... меня... я голая, — всхлипывала девушка.
Валентин медленно поставил поднос на полку и серьезно заявил:
— Я не прикоснулся к тебе и тем более не сделал бы этого без твоего согласия. Ты уснула прямо в одежде. Я просто раздел тебя, чтобы ты нормально выспалась. Будешь кофе?
Она закуталась в теплое одеяло и кивнула. Никаких следов проникновения на ней не было, и она успокоилась.
— Что произошло? Почему ты вернулась. Поссорилась с матерью?
При одном упоминании о вчерашних событиях глаза Анжелы наполнились слезами.
— Я застала их. С Сергеем Петровичем. Они...
— Тебе нравится мамин друг, я правильно понял? — ласково спросил Валентин.
И Анжела ему все рассказала, как на духу, иногда сбиваясь, всхлипывая и вытирая слезы тыльной стороной руки. И про отца рассказала, что не знакома с ним, а так хотела бы получить хоть каплю отцовской любви и внимания. И что мальчики ей не нравятся в школе, а привлекают пожилые мужчины, такие как Валентин Михайлович...
— Почему Вы живете в трущобах? — спросила Анжела.
— Потому что свалка — моя работа.
— Вы мусорщик? — округлила глаза девочка.
— Что-то вроде того, ты считаешь мою работу зазорной? А я горд тем, что навожу порядок в курортной зоне. Если бы не я, поселок бы погряз в помоях.
— Нет, нет, — поспешно ответила Анжела, — Вы такой особенный, даже работой своей гордитесь. Я не хочу возвращаться к матери, ненавижу ее. Вот если бы найти своего отца... Но я не знаю где его искать.
— Даже фамилии его не знаешь?
— Только имя.
Валентин о чем-то ненадолго задумался и вздрогнул, когда услышал громкий стук в окно. Возле дома стояла женщина и два мужчины, один из которых был местным участковым.
— Анжела, одевайся, там кто-то пришел. Что будет, если они застанут тебя без одежды.
Девушка вскочила и принялась суетливо натягивать вещи. Но было поздно. Троица вломилась в дом и застыла в оцеплении.
— Не двигаться, — предупредил участковый.
— Ты?!!! Что ты с ней сделал скотина?! — мать Анжелы, как разъяренная львица, кинулась с кулаками на Валентина и принялась молотить его. Тот стоял неподвижно и даже не пытался защититься.
— Не трогай его! — закричала Анжела и впервые бросилась на мать и схватила ее за волосы: Ненавижу тебя! Уходи отсюда!
Ирина Николаевна опешила. Что стало с ее нежной, покладистой дочерью? Неужели эта истеричка моя кровная дочь? Потом она перевела взгляд на того, кого ненавидела всю жизнь — Валентина, отца своей дочери.
— Это все из-за тебя! Ты виноват в том, что она такая. Что ты с ней сделал? Отвечай урод! Она ведь твоя дочь!!! — сорвалась на крик мамаша.
Валентин не ожидал увидеть Ирину, ее он узнал сразу — почти не изменилась, все такая же стервочка с холодной красотой. А вот услышать такое отвратительное признание... У него есть дочь. Не может быть. Эта нежная фиалка его кровь. А он...
Нет!!! — ледяной холод обдал все его тело. За что? Ответ напрашивался сам собой: это Божья кара за то, что он не мог и не хотел бороться со своими низменными желаниями.
Всем присутствующие были убеждены в том, что произошло непоправимое: отец переспал со своей собственной дочерью. Об этом свидетельствовал обнаженный вид Анжелы. Конечно, они не знали о своем родстве, тут уж ничего не попишешь. Ирина Николаевна билась в истерике на полу, Сергей Петрович пытался ее поднять и успокоить, участковый терзался в сомнениях: арестовать этого извращенца или все-таки подождать, пока разъяснится ситуация. Только Анжела ласково улыбнулась и обняла своего отца: «Папа, ты мой папочка. Я так счастлива и горжусь тобой!».
Дорогие читатели, кто добрался до конца, не сочтите за труд поставить оценку моему рассказу.
А вот когда приходил мамин друг Сергей Петрович, Анжела преображалась. Надевала коротенькие обтягивающие шортики, тонкую маечку и выходила к гостю. Ей нравилось, что Сергей Петрович поедал глазами ее фигурку и смотрел при разговоре больше на Анжелу, чем на маму. Она любила дразнить мужчину. Например, «забыть» закрыться на щеколду в ванной, а когда он «случайно» заходил — изображать стыд и прикрываться руками.
После ужина Ирина Николаевна отсылала дочку спать, а Анжела еще долго не могла уснуть, ворочаясь, вспоминая приятного гостя и его жаркие взгляды, брошенные на нее. Тут же вскакивала с постели и на цыпочках кралась к маминой спальне, тихонько приоткрывала дверь и с затаенным дыханием подсматривала за постельными сценами. Обычно Сергей Петрович грубо держал мать за ягодицы, находясь сзади, и жёстко вколачивал в нее свой болт. Она стояла в коленно-локтевой позе с закрытыми глазами и тихонько поскуливала, временами комкая простынь руками. Иногда мать возилась у него в промежности, то приподнимая, то опуская голову. Тогда Анжела, чувствуя невероятное томление внизу живота, бежала к себе и еще раз прокручивала в голове увиденную картинку, успокаивая ладошкой зудящую промежность...
А утром они снова встречались с Сергеем Петровичем за завтраком. Мама была необычайно весела и улыбчива, постоянно подкладывала своему другу омлет или подливала кофе, а он ловил ее за руку и прикладывал пальчики к губам. Анжеле было противно наблюдать за их идиллией. Громко отшвырнув вилку, она убегала и запиралась в своей комнате, всем сердцем ненавидя счастливую мать в эти минуты, потому что у нее был Сергей Петрович, а у Анжелы нет.
— Мам, а почему Сергей Петрович у нас так редко бывает? — часто спрашивала она. И один раз Ирина Николаевна все-таки ответила на ее вопрос:
— Потому что у него есть своя семья, — и нервно подкурила сигарету дрожащими пальцами...
Каждую ночь неискушенная девочка вздыхала и грезила в тишине о немолодом и не постоянном любовнике матери. Она представляла, что Сергей Петрович, высокий, статный, с благородной сединой на висках приходит к ней — Анжеле и запирается в ее спальне, целует молодое девичье тело, занимается с ней любовью, объясняется в глубоких чувствах. От этих фантазий внизу живота разливалось такое тепло, ей становилось невыносимо хорошо и хотелось летать.
Однажды он зашел к ним днем, когда мама была на работе. В руках Сергей Петрович держал огромный торт-мороженое. Анжелка делала в этот момент уроки, одетая в убогие домашние шаровары и майку-алкоголичку. Первым ее желанием было захлопнуть дверь перед самым его носом. А он, почувствовав ее решительный настрой, подставил ногу в проём и вкрадчивым голосом произнес:
— Можно войти?
Анжела посторонилась, пропуская мужчину в квартиру.
— А мамы нет, — ответила она, сгорая от стыда за свой затрапезный домашний вид. Она ведь не ждала гостей, а тем более таких редких и желанных.
— Я к тебе пришел, — сказал Сергей Петрович те самые слова, от которых ее сердце забилось в бешеном ритме. Он поставил торт на тумбочку, обнял ее пониже спины и притянул к себе. Анжела почувствовала приятный мускатный запах, исходящий от маминого друга, такой знакомый и родной. Она подняла голову и по-детски клюнула его в щеку, на которой пробивалась еле заметная щетина. Сергей Петрович тихо рассмеялся и, взявшись рукой за ее подбородок, впился долгим, взрослым поцелуем в ее губы. Анжела порывисто обняла его и повисла на шее, окрыленная вселенским счастьем. Еще бы! Она милая и желанная для него! Сквозь штаны девушка чувствовала нарастающее возбуждение мужчины. Она неумело целовала его, стараясь выразить в поцелуе всю свою любовь к этому человеку и нерастраченную нежность...
А потом пришла мама. Они, поглощенные друг другом, даже не слышали, как она звенела ключами в прихожей. Увидев дочь в объятиях собственного любовника, она коршуном кинулась разнимать их. Мать била по щекам Сергея Петровича и выкрикивала ему в лицо страшные ругательства, Анжела рыдала рядом и кусала кулаки до крови. В ее голове засело мамино презрительное обвинение: «Развратная девка, вся в отца пошла».
«А я не знаю своего отца! Ты нас разлучила», — хотелось крикнуть Анжеле и ударить мать, отхлестать по щекам, как она это сделала с Сергеем Петровичем. А теперь он ушел, и все из-за нее!
Скандал закончился на кухне. Остывшая мать отпаивала валерьянкой зареванную дочку и гладила ту по голове.
— Ты любила отца? — спросила Анжела немного успокоившись. Ей хотелось хоть немножко узнать о нем, самую капельку.
— Любила, пока не застукала его, — печально ответила мать.
— С другой женщиной?
— Нет, тут другое. Поверь, этот человек не заслуживает права называться твоим отцом... Больше Ирина Николаевна не проронила ни слова, только зло поджала губы.
С тех пор Сергей Петрович перестал навещать маму. Та помрачнела и стала по пустякам срываться на Анжелу, а по ночам рыдать в подушку. Подобные чувства испытывала и девочка, но разговаривать с матерью о нем не решалась. Спустя три дня было решено сменить обстановку и отправиться в Краснодарский край, откуда была родом мама...
— Мам, я пойду в кустики отойду, — сказала Анжела, вытираясь полотенцем.
— Зачем?
— В туалет. Писать в воду не эстетично.
— Иди эстетка ты моя, — засмеялась мама. Она немного отошла от разрыва отношений, примирилась с дочерью и выглядела вполне довольной. Анжеле даже показалось, что она нагло рассматривает мужчин, желая завести необременительный курортный романчик.
Девочка отошла подальше в лесок, выбрала самые пышные кустики, сняла купальные трусики и присела на корточки. Сквозь тихое журчание собственного ручейка она услышала хруст сухой ветки, тут же похолодела и обернулась. В метрах двух от нее стоял высокий мужчина в клетчатом пиджаке на голое тело, а из шорт его торчал мощный колышек, который он дергал рукой. Мужчина смотрел прямо на нее, двигал тазом и быстро орудовал пальцами. Анжела испугалась, со скоростью света в голове пролетели страшные мысли: «Сейчас он меня изнасилует, лишит девственности, мне будет больно, и я забеременею в 18 лет».
— Тшшш, не бойся пожалуйста, я тебе ничего плохого не сделаю. Просто кончу и уйду, — сказал дяденька, приложив указательный палец к губам.
Девочка сидела с голой попкой, ни жива, ни мертва и смотрела на крупную лиловую головку, из которой прыскала белая жидкость и оседала на траву. Он спрятал свой орган в шорты и промолвил:
— Спасибо тебе. Можешь теперь уходить.
Анжела быстро вскочила, натянула трусики и опрометью помчалась к матери. Лицо ее раскраснелось и выражало негодование.
— Что с тобой? Ты напугана? — обеспокоенно спросила мама.
— Все нормально, просто змею увидела, — соврала девочка.
— Ужас какой, — передернулась мать.
А ночью Анжела лежала в уютной постели и никак не могла уснуть. Перед глазами маячил крупный дяденькин орган. Она впервые так близко видела мужской половой член. Обидно только, что он видел, как она писала. Это стыдно и не красиво. Промежность ее увлажнилась и покалывала тоненькими иголочками. Мокрыми пальчиками она стала теребить свою плоть, чем вызвала бурный восторг у своего тела, кажется, это называется оргазмом. Только тогда Анжела смогла спокойно уснуть.
На следующий день она безмятежно купалась и загорала, лишь изредка посматривая специально для на сосновую рощу, где вчера бродил странный мужчина. Ей казалось, что он наблюдает за ней и занимается тем постыдным занятием. В конце концов, она не вытерпела и под вчерашним предлогом отправилась в чащу. Онанист стоял за большим деревом и, высматривая женские фигурки на пляже, привычно обнажил свой орган. На сей раз мужчина услышал треск сучьев, напрягся и спрятал член в шорты.
— А это ты? А я думал меня мужики бить пришли.
— Вас бьют?
— Да, иногда достается. Я здесь постоянно бываю, мне нравится наблюдать за женщинами и удовлетворять себя.
— А у вас есть семья, дети? — полюбопытствовала девочка.
— Нет, я развелся с женой давно, она не разделяла моего увлечения.
— Не прячьте свою писю, пожалуйста, она у вас красивая, — неожиданно попросила Анжела, густо покраснев. Онанист достал свой упругий член и принялся мастурбировать. «Как она по-детски трогательно сказала — пися. Трепетная ромашка, а не девушка», — умилился мужчина.
— А хотите я трусики сниму? Только обещайте, что ничего не сделаете мне.
— Можешь снять трусики? Конечно, обещаю! Я онанист, а не насильник.
Анжела спустила трусики до колен, обнажив пушистую промежность.
— А ты занимаешься мастурбацией? — спросил он.
— Ага, иногда. Раньше постоянно, когда видела маму с Сергеем Петровичем.
— Сделай это сейчас. Я ведь обещал, что не трону тебя.
Анжела несмело потянулась к своему небольшому клитору и принялась теребить горошинку. Они смотрели друг на дружку и ловко орудовали руками, как заправские самолюбы.
— Повернись ко мне попкой, — попросил мужчина, тяжело дыша.
Она сделала, как он хотел, только слегка разочаровалась, ведь теперь она не сможет наблюдать за его действиями. Анжела только слышала его прерывистое дыхание за спиной, да трель какой-то птички неподалеку.
— Спасибо добрая нимфа. Мне давно не было так хорошо. Она повернулась и увидела, как мужчина выжимает со своего колышка последние капли жидкости. Трава внизу была обрызгана его спермой, как будто росой.
— Вот что, Вы не приходите сюда больше. Скажите свой адрес, я сама приду к Вам завтра, — робко сказала Анжела, натягивая трусики.
— Правда придешь? — обрадовался мужчина. А когда она кивнула, то поспешно назвал свой дом и улицу.
На следующий день Анжела отпросилась у мамы, нажимая на то, что она уже взрослая и может прогуляться по поселку самостоятельно. Никакой трагедии в этом нет.
— Я церквушку видела в поселке, хочу посмотреть ее изнутри, — добила Анжела Ирина Николаевну невинным желанием.
— Только не долго, — сдалась мать и принялась разглядывать одинокого рыбака. В самом деле, девушка взрослая, пусть прогуляется. Маман явно не отказалась от затеи закружить курортный роман, а дочка ей только мешала своим присутствием.
Анжела долго искала нужный адрес, пока не забрела на самую окраину поселка. Дома здесь были похожими на ветхие сараюшки, а местность напоминала одну большую помойку. Она несмело зашла в нужный домишко и робко постучалась. Дверь ей открыл уже знакомый дядечка. Он с изумлением впустил гостью в комнату, как будто не ожидал, что она действительно пойдет на такое.
— Здравствуй ромашка. Проходи. Ему почему-то хотелось называть белокурую девушку каким-нибудь цветком. Ромашка подходила ей больше всего.
Анжела вошла в чистую комнатку. Именно чистота и порядок дали ей возможность расслабиться и избавиться от тягучего чувства страха. Удрученная помойкой, она хотела было уже повернуть назад и бежать со всех ног от этого страшного места, куда, казалось, свозили весь мусор округи.
Она оглядела своего нового знакомого. Мужчина принарядился: вместо привычных шорт надел светлые брюки, почти новые парадно-выходные, а вместо пиджака на голое тело натянул линялую майку.
— Хочешь пить? У меня есть холодный сок, — любезно предложил хозяин.
— Хочу, — ответила Анжела и присела на небольшой старенький диванчик. Сарафанчик ее задрался, обнажив худенькие, острые коленки. Мужчина судорожно сглотнул слюну и отправился на кухню, принес ананасовый сок — для себя и для нее. Они молча пили холодный напиток, сидя друг напротив друга, а потом Анжела спросила:
— А как вас зовут?
— Валентин Михайлович. А тебя?
— Анжела Валентиновна, смешно правда?
— Твоего отца тоже зовут Валентин?
— Ну да, только я его не знаю совсем.
— Вот как...
Так они и познакомились, спустя два дня после странных обстоятельств. Валентину на вид было лет 40, и Анжеле он показался чем-то похожим на бросившего их с мамой Сергея Петровича. Ей вдруг стало сладко от мысли, что она сейчас с мужчиной, а мать лежит одна-одинешенька на пляже. Чувство соперничества с матерью сопровождало ее постоянно, хоть и делить теперь им было некого.
Мужчина не решался начать свое любимое занятие. То ли дело подглядывать за ничего не подозревающими туристками. А тут настоящая девочка, такая красивая, обаятельная и по-детски наивная — нежная фиалка. Он боялся ее спугнуть. А еще он боялся, что не сможет выполнить данное ей обещание — не трогать ее, ведь это будет нелегко.
Анжела сняла легкий сарафанчик, оставшись в одних трусиках. Валентин сообразил, что пора приступать к делу. Разглядывая ее маленькие груди, он расстегнул брюки и выпустил на свободу напряженного дружка. Девочка сняла трусики и раздвинула ножки, сидя на диване и упершись в него ступнями. Мужчина стоял напротив нее и подрачивал член, поглядывая на ее изумительный пушок в промежности. Ему захотелось дотронуться до ласкового холмика любви.
— А можно мне потрогать твою киску? — спросил Валентин, даже не надеясь на положительный ответ. Девушка вздрогнула худеньким тельцем и кивнула.
Он подошел к ней и прислонил свою ладонь к мягкой подушечке из золотистых волос, горячие лепесточки ее подрагивали и слегка увлажнились. Валентин несколько раз провел ладошкой по промежности и спросил:
— Ты еще девственница?
— Да, вы же обещали, — испугалась Анжела.
— Не бойся, я не трону твою целку, — твердо сказал он. — Если хочешь, можешь потрогать мой член.
Анжела хотела. Она приблизила руку к предмету своих ночных грез и фантазий и обхватила у основания. «Какой он твердый и нежный на ощупь», — восхитилась она.
— Смелее, можешь его подергать туда-сюда, — разрешил Валентин. Анжела, обращаясь с ним, как с хрупким инструментом, оттянула кожицу, а потом вернула ее на место. Налившийся кровью член подрагивал от возбуждения, выделив из небольшой дырочки прозрачную капельку. Завороженная интересным зрелищем — обладанием мужского начала (или уместнее сказать конца), девчонка ласкала теплой рукой орган онаниста.
— А можно я его язычком полижу? — спросила зачем-то она. Анжела сама бы не смогла толком объяснить, откуда у нее взялось такое дикое желание.
— Конечно, можно.
Не переставая подрачивать твердую плоть, она провела языком от основания до лиловой крупной головки и причмокнула губами. Валентин запрокинул голову назад от удовольствия.
— Какой же он у вас красивый! — не переставала восхищаться девочка. Уже более смело она дергала ладонью, обхватив его посередине, шныряя изредка язычком по головке.
— Я сейчас кончу, — предупредил Валентин, а она, растерявшись и не зная, что нужно делать в такой ситуации, застыла на месте. Тугая горячая струя ударила ей прямо в лицо.
— Я сейчас тебе дам полотенце, извини меня, не сдержался, — засуетился Валентин и протянул ей белоснежный платок. Член он свой спрятал и теперь выглядел вполне пристойно.
Анжела стерла с щёк вязкую жидкость, улыбнулась и слизнула капельки, попавшие ей на губки.
— Оказывается эта штука сладкая, — сделала вывод она.
— Я же пил сладкий сок, вот сперма и стала такой на вкус. Тебе еще предстоит многое узнать об отношениях между мужчиной и женщиной, — назидательно, прямо как отец произнес Валентин.
— Я пойду, а то меня мама станет искать, — быстро сказала Анжела и, спрыгнув с дивана, принялась одеваться. Она немного боялась этого эксцентричного мужчину, обладающего необъяснимой для нее притягательностью. Хотелось бежать от него без оглядки, но в то же время желала остаться и улечься в его объятиях на стареньком диване.
— А ты еще придешь ко мне? — спросил онанист
— Нет, мы с мамой завтра уезжаем. Прощайте, — приняла решение Анжела и, приподнявшись на цыпочках, чмокнула Валентина в щеку.
***
— Мама я пришла, — крикнула Анжела и вошла в комнату, которую они снимали. На кровати девушка увидела сплетенный из обнаженных тел клубок. Мужчина накрыл женщину своим телом, забросив ее ноги на плечи. Он держал женщину за бедра и методично вколачивал свой член. Ягодицы мужчины ритмично двигались, а их тела при соприкосновении издавали шлепающие звуки.
Женщина заметила ее первой. Она оттолкнула от себя мужчину и показала на дверь. Оба уставились на нее напряженными лицами. Женщина — была ее мать, а мужчина — Сергей Петрович. Он приехал сюда, чтобы помириться с матерью, и она его простила, потому что любила. А вот Анжела никогда ее не простит, ни за что! И Сергея Петровича. Оказалось, что ему не нужна она — некрасивая девчушка, он приехал к умудренной жизнью и опытом Ирине Николаевне.
Чувствуя себя глубоко обманутой и несчастной, со слезами на глазах, она выбежала из номера. Ноги сами понесли ее в трущобы. Валентин Михайлович оказался дома, он задумчиво сидел у окна и тотчас увидел бегущую Анжелу, быстро поднялся с места и выскочил на улицу. Девочка кинулась ему на шею и уткнулась холодным, мокрым носом в его щеку. Ее лихорадило. Валентин понес ее в дом, положил на диван и укрыл пледом. Он не спрашивал ее ни о чем. Только ободряюще гладил ее по руке, пока Анжела не уснула тревожным сном.
Проснулась она утром и не сразу поняла, где находится. Незнакомая комната постепенно приобретала черты знакомого помещения. Анжела заглянула под одеяло и обнаружила себя без одежды. Как он посмел?! Вскочила, как ужаленная и принялась искать свои вещи.
Валентин вошел с подносом в руках. На нем дымилась чашка ароматного кофе.
— Проснулась? — улыбнулся мужчина.
— Вы... меня... я голая, — всхлипывала девушка.
Валентин медленно поставил поднос на полку и серьезно заявил:
— Я не прикоснулся к тебе и тем более не сделал бы этого без твоего согласия. Ты уснула прямо в одежде. Я просто раздел тебя, чтобы ты нормально выспалась. Будешь кофе?
Она закуталась в теплое одеяло и кивнула. Никаких следов проникновения на ней не было, и она успокоилась.
— Что произошло? Почему ты вернулась. Поссорилась с матерью?
При одном упоминании о вчерашних событиях глаза Анжелы наполнились слезами.
— Я застала их. С Сергеем Петровичем. Они...
— Тебе нравится мамин друг, я правильно понял? — ласково спросил Валентин.
И Анжела ему все рассказала, как на духу, иногда сбиваясь, всхлипывая и вытирая слезы тыльной стороной руки. И про отца рассказала, что не знакома с ним, а так хотела бы получить хоть каплю отцовской любви и внимания. И что мальчики ей не нравятся в школе, а привлекают пожилые мужчины, такие как Валентин Михайлович...
— Почему Вы живете в трущобах? — спросила Анжела.
— Потому что свалка — моя работа.
— Вы мусорщик? — округлила глаза девочка.
— Что-то вроде того, ты считаешь мою работу зазорной? А я горд тем, что навожу порядок в курортной зоне. Если бы не я, поселок бы погряз в помоях.
— Нет, нет, — поспешно ответила Анжела, — Вы такой особенный, даже работой своей гордитесь. Я не хочу возвращаться к матери, ненавижу ее. Вот если бы найти своего отца... Но я не знаю где его искать.
— Даже фамилии его не знаешь?
— Только имя.
Валентин о чем-то ненадолго задумался и вздрогнул, когда услышал громкий стук в окно. Возле дома стояла женщина и два мужчины, один из которых был местным участковым.
— Анжела, одевайся, там кто-то пришел. Что будет, если они застанут тебя без одежды.
Девушка вскочила и принялась суетливо натягивать вещи. Но было поздно. Троица вломилась в дом и застыла в оцеплении.
— Не двигаться, — предупредил участковый.
— Ты?!!! Что ты с ней сделал скотина?! — мать Анжелы, как разъяренная львица, кинулась с кулаками на Валентина и принялась молотить его. Тот стоял неподвижно и даже не пытался защититься.
— Не трогай его! — закричала Анжела и впервые бросилась на мать и схватила ее за волосы: Ненавижу тебя! Уходи отсюда!
Ирина Николаевна опешила. Что стало с ее нежной, покладистой дочерью? Неужели эта истеричка моя кровная дочь? Потом она перевела взгляд на того, кого ненавидела всю жизнь — Валентина, отца своей дочери.
— Это все из-за тебя! Ты виноват в том, что она такая. Что ты с ней сделал? Отвечай урод! Она ведь твоя дочь!!! — сорвалась на крик мамаша.
Валентин не ожидал увидеть Ирину, ее он узнал сразу — почти не изменилась, все такая же стервочка с холодной красотой. А вот услышать такое отвратительное признание... У него есть дочь. Не может быть. Эта нежная фиалка его кровь. А он...
Нет!!! — ледяной холод обдал все его тело. За что? Ответ напрашивался сам собой: это Божья кара за то, что он не мог и не хотел бороться со своими низменными желаниями.
Всем присутствующие были убеждены в том, что произошло непоправимое: отец переспал со своей собственной дочерью. Об этом свидетельствовал обнаженный вид Анжелы. Конечно, они не знали о своем родстве, тут уж ничего не попишешь. Ирина Николаевна билась в истерике на полу, Сергей Петрович пытался ее поднять и успокоить, участковый терзался в сомнениях: арестовать этого извращенца или все-таки подождать, пока разъяснится ситуация. Только Анжела ласково улыбнулась и обняла своего отца: «Папа, ты мой папочка. Я так счастлива и горжусь тобой!».
Дорогие читатели, кто добрался до конца, не сочтите за труд поставить оценку моему рассказу.
