— Ого! Книга на титанском. Я вот не умею по-титански читать.
— Титанцы говорят на ужасном языке. Письменность весьма изящна, но вот звучание... Похоже на харкание или хриплый кашель. Что-то мы на странные темы говорим с тобой, не за этим же сюда пришли.
Он нагнулся, ведь я был прилично ниже его ростом, и страстно, влажно поцеловал меня в губы; я ощутил прилив удовольствия и нежности. Обняв его за шею, я прошептал:
— Покори меня, владей мною.
— С радостью.
Аккуратно, нежно он снял с меня колючий шерстяной свитер и расстегнул джинсы, потом разделся сам, через несколько секунд мы лежали на кровати и грелись друг у друга в объятиях.
— Ты когда-нибудь предавался любви в невесомости, мой капитан? — спросил я.
— Да, и не однократно. Ощущения невероятные. Ещё смешно наблюдать за тем, как девушки взлетают вверх и, хихикая, держат руками коротенькие юбочки. Мой дорогой навигатор, знал бы ты, как часто я желаю поиметь тебя прямо за твоим огромным пультом! Смотреть, как твои тонкие аристократичные пальцы нажимают на клавиши, как ты смотришь в экран поверх очков, как анализируешь потоки данных, записываешь координаты чрезвычайно возбуждающе.
— Только выжди момент, когда мы будем плавно лететь по проложенному мною курсу, иначе мы улетим к хуям, мой дорогой и любезный друг. А так — всегда пожалуйста! Моя попа открыта для тебя.
Мы опять слились в страстном поцелуе: он проникал в меня своим необычайно длинным языком. Водя руками по моему гладкому телу, он спускался вниз и затем трепетно прикоснулся губами к члену, начал игриво облизывать, а затем взял в рот, погрузив необычайно глубоко. Мир перед глазами поплыл, точно восковая свеча, стал тёплым, приятным, обволакивающим. Через весьма недолгое время я кончил; мой возлюбленный, не думая, проглотил всё до последней капли, а затем облизал остатки.
Хитро улыбнувшись, я смочил слюной два своих пальца и нежно ввёл их ему в попку, в бывалую капитанскую задницу и начал нежно массировать.
— Я пророю в тебе пространственный тоннель до самого Плутона.
Я ввёл в него член и начал не очень быстро двигаться, постепенно ускоряясь. Он закрыл глаза и начал стонать; я стремительно выдернул и припал губами к его мощному и крепкому члену, поймав горячую струю и выпив всё до последней капли.
Внезапно дверь резко распахнулась, и в полумрак комнаты хлынул поток света. На пороге стояла моя помощница: высокая рыжеволосая венерианка, потерявшая один глаз в сражении и прикрывавшая пустую глазницу чёрной повязкой. Она была весьма грубой и мужественной, совершенно не стеснялась в выражениях, а едва мы прилетали напланету, то доставала из кармана лёгкие наркотические папиросы и курила, выпуская зеленоватый дым из ноздрей — делать это на корабле строжайшим образом запрещалось.
— Ой, простите, капитан, вы тут ебётесь, а мимо нас пролетел корабль Кентавр-12. Вышли на связь, хотели тебя.
— Скажи им, что моё августейшее величество сейчас нельзя отвлекать.
— Хорошо, передам, пусть отъебутся.
— Если будет что-то очень важное — позови.
Деликатно и тихо закрыв дверь, она удалилась, но через несколько минут вернулась.
— Ничего особенного. Просто давний товарищ хотел передать привет.
— Сейчас ты к нам присоединишься.
— Слушаю и повинуюсь.
Зайдя внутрь, она громко щёлкнула замком. Капитан поднялся, выпрямившись во весь рост. Это был самый прекрасный человек во всей Солнечной системе. Высокий, почти под два метра ростом, с пронзительно голубыми глазами, волосами до плеч, чёрными, как бездонные глубины космоса, мускулистый и подтянутый, широкоплечий.
— Ты достаточно бесцеремонно прервала наше трогательное соитие и за это будешь жестоко наказана. Раздевайся.
— Да, товарищ капитан.
Она расстегнула пуговицы своей мятой клетчатой рубашки и кинула её на пол, затем стянула потёртые джинсы и осталась только в трусиках с каким-то чрезвычайно вульгарным и ярким рисунком; бюстгальтер не носила ввиду крошечности груди.
Капитан окинул беглым взглядом свой стол и, не найдя ничего более подходящего, взял в руки логарифмическую линейку. Мою! Запустив руку в коротко остриженные волосы своей помощницы, он опустил её на четвереньки и грубым движением спустил трусики и ударил пару раз, затем ещё и ещё раз; она тоненько взвизгнула.
— Молчать! Иначе внутрь затолкаю.
— Не смей! — Я решительно приподнялся с кровати. — Не смей касаться священным измерительным прибором грязного женского влагалища, — а затем робко добавил, — Размокнет же. Точность вычислений снизится.
— Ты прав.
Оставив в покое попу, он заставил её делать сосать; закрыв свой единственный красный глаз, она
— Грязная сучка-текучка! Посмотри, ты же сзади вся мокрая.
— Да, именно так, товарищ капитан.
— Хочешь к нам присоединиться? — спросил меня капитан, мотнув головой, чтобы откинуть свои роскошные волосы с лица.
— Нет. Ты знаешь, я не испытываю никакой любви к женскому полу, в отличие от вас.
— В попу только любишь пороться, понятно. — протянула рыжая стерва.
— Молчать! — Капитан тихо, но очень строго сказал это, а затем пребольно ударил её по губам.
Погрузив несколько пальцев в уродливый женский вырез между её ног, он начал что-то внутри ковырять. Она застонала, а затем кончила, задёргавшись всем телом. Вытерев руку об её волосы, он поднял с пола заношенную рубашку и вытер сперму с её лица, а потом достал из шкафа несколько приспособлений.
Скоро к её половым губам были прикреплены металлические прищепки, отчего они смешно отвисли, как собачьи уши; та же участь постигла и соски.
— Одевайся и сваливай отсюда подальше. И не вздумай снимать. Приди ко мне через два часа.
— Как прикажете носить это вместе с джинсами? Отвалится же.
— Хм.
Немного подумав, капитан вынул из шкафа коротенькое чёрное платье с пышной белой нижней юбкой, оборочками и бантиками. Мы купили его на Луне, в столице Моря Спокойствия, наверное, где-то год назад. Я переодевался в него, натягивал на ноги чулки на резиночках, лаковые туфли и прислуживал своему господину, принося чай и выполняя разные прихоти. Но сейчас эта игра уже нам изрядно наскучила.
Оно было ей немного великовато, особенно в плечах; я был миниатюрным парнем, а она — крупной девушкой. Наряд гармонировал с её красными туфлями на плоской подошве. Натянув повязку поверх пустой глазницы, она стремительно вышла, оставив у нас свои тряпки. Он забрался на кровать и лёг рядом со мной.
— Ну зачем ты заставлял меня это видеть, любимый?
— Ты же знаешь, что я просто развлекаюсь. Мы с тобой сильно любим друг друга, мы — семья, мы официально женаты, у нас будут дети, мы проживём вместе всю жизнь, будем кормить друг друга печеньками и умрём в один день. А она — унылая чесалка для члена. К тому же, она мерзка; я хочу выжить её, заставить уйти с корабля. Зачем её к нам направили из Управления? Ума не приложу. К счастью, космические уставы разрешают сношаться с членами своего экипажа, иначе это могло бы быть концом моей карьеры в небесах.
— Можно в следующий раз я её поимею? Никогда не занимался сексом с человеком, которого ненавижу.
— Можно и сегодня. А пока что я тобой займусь.
Он приподнял меня, поставив на четвереньки, руками раздвинул половинки моей попы и смачно плюнул прямо на маленькую дырочку, растёр пальцем и ввёл внутрь свой член. По телу разлилось приятное тепло и наслаждение; физическое слияние наших тел было до невозможности прекрасным и восхитительным, если бы я был писателем, то посвятил бы этому целую книгу; но я всего лишь навигатор, прокладывающий путь среди планет.
Член внутри меня запульсировал, излив в глубины организма сперму; я задержал её в себе. Тяжело дыша, мы опустились на кровать. Как же он был прекрасен! Тёмные волосы раскидались по мягкой белой подушке, глаза с длинными ресницами были лишь слегка приоткрыты; он томно дышал, мы слились в нежном поцелуе.
— Нам не пора возвращаться на боевые посты?
— Нет. Мы летим на автопилоте, да и вообще сейчас время для сна.
— Спокойной ночи.
Приподнявшись, я нажал рукой на клавишу прикроватной лампы на прищепке. Мир погрузился во тьму; там были только две горячо любящие друг друга души, окрылённые единением, духовным и телесным. Прижимаясь к груди, я слышал стук его сердца, большого, сильного, трепетного, способного вместить в себя чувства.
Сон. Бегают какие-то лысые ушастые кошки, вопят, мяукают, выпячивают длинные серповидные когти.
(продолжение, думаю, всё-таки следует)
Ребята, это мой первый подобный рассказ, не бейте сильно, прошу вас
— Титанцы говорят на ужасном языке. Письменность весьма изящна, но вот звучание... Похоже на харкание или хриплый кашель. Что-то мы на странные темы говорим с тобой, не за этим же сюда пришли.
Он нагнулся, ведь я был прилично ниже его ростом, и страстно, влажно поцеловал меня в губы; я ощутил прилив удовольствия и нежности. Обняв его за шею, я прошептал:
— Покори меня, владей мною.
— С радостью.
Аккуратно, нежно он снял с меня колючий шерстяной свитер и расстегнул джинсы, потом разделся сам, через несколько секунд мы лежали на кровати и грелись друг у друга в объятиях.
— Ты когда-нибудь предавался любви в невесомости, мой капитан? — спросил я.
— Да, и не однократно. Ощущения невероятные. Ещё смешно наблюдать за тем, как девушки взлетают вверх и, хихикая, держат руками коротенькие юбочки. Мой дорогой навигатор, знал бы ты, как часто я желаю поиметь тебя прямо за твоим огромным пультом! Смотреть, как твои тонкие аристократичные пальцы нажимают на клавиши, как ты смотришь в экран поверх очков, как анализируешь потоки данных, записываешь координаты чрезвычайно возбуждающе.
— Только выжди момент, когда мы будем плавно лететь по проложенному мною курсу, иначе мы улетим к хуям, мой дорогой и любезный друг. А так — всегда пожалуйста! Моя попа открыта для тебя.
Мы опять слились в страстном поцелуе: он проникал в меня своим необычайно длинным языком. Водя руками по моему гладкому телу, он спускался вниз и затем трепетно прикоснулся губами к члену, начал игриво облизывать, а затем взял в рот, погрузив необычайно глубоко. Мир перед глазами поплыл, точно восковая свеча, стал тёплым, приятным, обволакивающим. Через весьма недолгое время я кончил; мой возлюбленный, не думая, проглотил всё до последней капли, а затем облизал остатки.
Хитро улыбнувшись, я смочил слюной два своих пальца и нежно ввёл их ему в попку, в бывалую капитанскую задницу и начал нежно массировать.
— Я пророю в тебе пространственный тоннель до самого Плутона.
Я ввёл в него член и начал не очень быстро двигаться, постепенно ускоряясь. Он закрыл глаза и начал стонать; я стремительно выдернул и припал губами к его мощному и крепкому члену, поймав горячую струю и выпив всё до последней капли.
Внезапно дверь резко распахнулась, и в полумрак комнаты хлынул поток света. На пороге стояла моя помощница: высокая рыжеволосая венерианка, потерявшая один глаз в сражении и прикрывавшая пустую глазницу чёрной повязкой. Она была весьма грубой и мужественной, совершенно не стеснялась в выражениях, а едва мы прилетали напланету, то доставала из кармана лёгкие наркотические папиросы и курила, выпуская зеленоватый дым из ноздрей — делать это на корабле строжайшим образом запрещалось.
— Ой, простите, капитан, вы тут ебётесь, а мимо нас пролетел корабль Кентавр-12. Вышли на связь, хотели тебя.
— Скажи им, что моё августейшее величество сейчас нельзя отвлекать.
— Хорошо, передам, пусть отъебутся.
— Если будет что-то очень важное — позови.
Деликатно и тихо закрыв дверь, она удалилась, но через несколько минут вернулась.
— Ничего особенного. Просто давний товарищ хотел передать привет.
— Сейчас ты к нам присоединишься.
— Слушаю и повинуюсь.
Зайдя внутрь, она громко щёлкнула замком. Капитан поднялся, выпрямившись во весь рост. Это был самый прекрасный человек во всей Солнечной системе. Высокий, почти под два метра ростом, с пронзительно голубыми глазами, волосами до плеч, чёрными, как бездонные глубины космоса, мускулистый и подтянутый, широкоплечий.
— Ты достаточно бесцеремонно прервала наше трогательное соитие и за это будешь жестоко наказана. Раздевайся.
— Да, товарищ капитан.
Она расстегнула пуговицы своей мятой клетчатой рубашки и кинула её на пол, затем стянула потёртые джинсы и осталась только в трусиках с каким-то чрезвычайно вульгарным и ярким рисунком; бюстгальтер не носила ввиду крошечности груди.
Капитан окинул беглым взглядом свой стол и, не найдя ничего более подходящего, взял в руки логарифмическую линейку. Мою! Запустив руку в коротко остриженные волосы своей помощницы, он опустил её на четвереньки и грубым движением спустил трусики и ударил пару раз, затем ещё и ещё раз; она тоненько взвизгнула.
— Молчать! Иначе внутрь затолкаю.
— Не смей! — Я решительно приподнялся с кровати. — Не смей касаться священным измерительным прибором грязного женского влагалища, — а затем робко добавил, — Размокнет же. Точность вычислений снизится.
— Ты прав.
Оставив в покое попу, он заставил её делать сосать; закрыв свой единственный красный глаз, она
— Грязная сучка-текучка! Посмотри, ты же сзади вся мокрая.
— Да, именно так, товарищ капитан.
— Хочешь к нам присоединиться? — спросил меня капитан, мотнув головой, чтобы откинуть свои роскошные волосы с лица.
— Нет. Ты знаешь, я не испытываю никакой любви к женскому полу, в отличие от вас.
— В попу только любишь пороться, понятно. — протянула рыжая стерва.
— Молчать! — Капитан тихо, но очень строго сказал это, а затем пребольно ударил её по губам.
Погрузив несколько пальцев в уродливый женский вырез между её ног, он начал что-то внутри ковырять. Она застонала, а затем кончила, задёргавшись всем телом. Вытерев руку об её волосы, он поднял с пола заношенную рубашку и вытер сперму с её лица, а потом достал из шкафа несколько приспособлений.
Скоро к её половым губам были прикреплены металлические прищепки, отчего они смешно отвисли, как собачьи уши; та же участь постигла и соски.
— Одевайся и сваливай отсюда подальше. И не вздумай снимать. Приди ко мне через два часа.
— Как прикажете носить это вместе с джинсами? Отвалится же.
— Хм.
Немного подумав, капитан вынул из шкафа коротенькое чёрное платье с пышной белой нижней юбкой, оборочками и бантиками. Мы купили его на Луне, в столице Моря Спокойствия, наверное, где-то год назад. Я переодевался в него, натягивал на ноги чулки на резиночках, лаковые туфли и прислуживал своему господину, принося чай и выполняя разные прихоти. Но сейчас эта игра уже нам изрядно наскучила.
Оно было ей немного великовато, особенно в плечах; я был миниатюрным парнем, а она — крупной девушкой. Наряд гармонировал с её красными туфлями на плоской подошве. Натянув повязку поверх пустой глазницы, она стремительно вышла, оставив у нас свои тряпки. Он забрался на кровать и лёг рядом со мной.
— Ну зачем ты заставлял меня это видеть, любимый?
— Ты же знаешь, что я просто развлекаюсь. Мы с тобой сильно любим друг друга, мы — семья, мы официально женаты, у нас будут дети, мы проживём вместе всю жизнь, будем кормить друг друга печеньками и умрём в один день. А она — унылая чесалка для члена. К тому же, она мерзка; я хочу выжить её, заставить уйти с корабля. Зачем её к нам направили из Управления? Ума не приложу. К счастью, космические уставы разрешают сношаться с членами своего экипажа, иначе это могло бы быть концом моей карьеры в небесах.
— Можно в следующий раз я её поимею? Никогда не занимался сексом с человеком, которого ненавижу.
— Можно и сегодня. А пока что я тобой займусь.
Он приподнял меня, поставив на четвереньки, руками раздвинул половинки моей попы и смачно плюнул прямо на маленькую дырочку, растёр пальцем и ввёл внутрь свой член. По телу разлилось приятное тепло и наслаждение; физическое слияние наших тел было до невозможности прекрасным и восхитительным, если бы я был писателем, то посвятил бы этому целую книгу; но я всего лишь навигатор, прокладывающий путь среди планет.
Член внутри меня запульсировал, излив в глубины организма сперму; я задержал её в себе. Тяжело дыша, мы опустились на кровать. Как же он был прекрасен! Тёмные волосы раскидались по мягкой белой подушке, глаза с длинными ресницами были лишь слегка приоткрыты; он томно дышал, мы слились в нежном поцелуе.
— Нам не пора возвращаться на боевые посты?
— Нет. Мы летим на автопилоте, да и вообще сейчас время для сна.
— Спокойной ночи.
Приподнявшись, я нажал рукой на клавишу прикроватной лампы на прищепке. Мир погрузился во тьму; там были только две горячо любящие друг друга души, окрылённые единением, духовным и телесным. Прижимаясь к груди, я слышал стук его сердца, большого, сильного, трепетного, способного вместить в себя чувства.
Сон. Бегают какие-то лысые ушастые кошки, вопят, мяукают, выпячивают длинные серповидные когти.
(продолжение, думаю, всё-таки следует)
Ребята, это мой первый подобный рассказ, не бейте сильно, прошу вас
