Сейчас, через столько лет, я могу рассказать о том, что произошло со мной в одной южно-африканской деревушке, куда я поехал в поисках приключений. Каждый день я и мой проводник Лари ездили на охоту на антилоп. Разрешение у нас было, так что мы воспринимали все, как прогулку. Пока однажды, уже к ночи, наш «Ровер» не заглох. Идти назад за помощью было невозможно.

Темнело в этих местах быстро. А ночевать в прерии это знаете, уж слишком.

Вдруг, Лари крикнул, указывая на огни вдалеке:

— Эй, там поселок!

И мы пошли на огонь, хотя это было глупо идти к туземцам ночью.

— Здесь мирные племена, — успокоил Лари. — Но будем осторожны.

В деревне, похоже, был праздник. Размалеванные грязью, в ярких тряпках мужчины танцевали у костра. Девушки в стороне поглядывали на нас и улыбались. На них были только пестрые юбки, и темные груди всех размеров торчали и свисали, притягивая взгляд.

Огромный толстый негр крикнул нам что-то. Лари ответил ему, и тот расплылся в улыбке, когда Лари протянул ему свой нож.

— Это подарок. У них праздник весны. Новый год, по-нашему. Нехорошее время для гостей, надо сказать.

Мы прошли и сели у костра.

— Смотри, — вдруг толкнул меня Лари.

В середине круга стояла большая клетка, и в ней была белая хрупкая фигурка.

— Откуда здесь белая девушка? — удивился я.

— Нет, это мальчик. — И он был прав. Сжавшись в комок, юноша, почти подросток, смотрел из-под светлых спутанных волос.

Мы подошли поближе. На пленнике почти не было одежды, только обрывки, прикрывающие его бедра. Он сидел, обхватив колени, а вокруг чернокожие тыкали в него бамбуковыми палками, чтобы заставить двигаться, смеялись и плевали, пытаясь попасть ему в лицо. Одна старая жирная негритянка дотянулась своей палкой до его спины и хлестнула по ней. Остался красный рубец, худое плечо вздрогнуло.

— Мы должны ему помочь, — воскликнул я.

— И испортить им праздник? Нет, это уж без меня, — ответил Лари. — Их тут человек 70.

В это время высокий негр открыл дверь и вошел в клетку. Он махнул рукой, и еще двое, один молодой, крепкий с плоскими ноздрями и проколотым ухом, а второй постарше с круглым пузом, вошли за ним. Застучали тамтамы. Все столпились вокруг, прижав нас вплотную к клетке. Мальчик вскочил. Он явно не ждал ничего хорошего от этой кампании. И был прав. Высокий, наверно, главный развлекатель, схватил его за руку, но тот вывернулся и ударил чернокожего ногой. Двое других, Крепыш и Пузатый, бросились и закрутили руки мальчика назад. Я видел, как он вырывался, но удар в живот заставил его успокоится.

Я смотрел, зачарованный, как голое, уже не детское, но еще не зрелое тело билось в судорогах, когда Высокий подошел и сорвал ту тряпку, что прикрывала половые органы. Он засмеялся и стал мочиться на тряпку. Все вокруг закричали, а долговязый поднес тряпку к глазам мальчика и вытер о его лицо. Он хотел засунуть тряпку ему в рот, но зубы парня были сжаты. Долговязый взял нож, чтобы их разжать, но ничего не выходило. Тогда он ударил его по лицу. Показалась кровь. Те двое, что держали руки парня, стянули его запястья веревкой, и Крепыш пнул его ногой в зад. Без помощи рук малыш не удержался и упал на колени, с силой ткнувшись в ноги Высокого. Тот что-то сказал.

— Что он говорит? — дернул я Лари.

— Он говорит, что сейчас проткнет дупло в белой жопе. Да, этот блонди крепко влип.

Малыш Блонди пытался встать, но от этого его попа только приподнялась выше, и я мог видеть его дырку и под ней мячики яиц. Совсем без поросли. Крепыш тоже мог это видеть. Он подошел и развел полушария белого зада и смеясь показал всем, как он сейчас им воспользуется. Блонди дернулся.

Лари перевел крик негра:

— Стой тихо, собака!

Крепыш сорвал с себя одежду. У него был толстый узловатый член, темно-фиолетовый, почти черный. Крепыш пощекотал анус своей жертвы и стал вводить этот шланг в попу своей жертве. Там было слишком узко, но он пыхтел и работал мощными ягодицами. Спина Блонди напряглась, и я почти почувствовал, как ему больно. Он весь подался вперед, выдыхая воздух в беззвучном хрипе, и, напоролся ртом на огромный эрегированный хуй Высокого.

Теперь он как будто попал в капкан. Сзади его анус распарывал толстый вздутый член. Крепыш хлопал рукой по заду парня и всаживал, всаживал свой черный хуй взад-вперед, напрягая потное тело. А я был уверен, сто для Блонди это первый раз. Он тянулся связанными руками к своей бедной заднице, рвался то вперед, то в сторону, но Крепыш обхватил его тонкое тело своими лапами и ляжками. А впереди Высокий засунул член до самых яиц в горло мальчика. Чтобы прекратить попытки сжать зубы, Высокий уже успел тяжелым кулаком выбить передние резцы и разбить губы Блонди. Кровь и сперма душили мальчика, но он сосал похожий на огромный гнилой банан член, а зад его горел, под поршнем Крепыша.

Когда его отпихнули, кончив, он упал. Его вырвало.

Я удивлялся терпению этого мальчика. Два огромных самца с вонючими, не знавшими воды хуями, трахали его, а он даже не застонал. И сейчас он не стонал, а только пытался унять боль в анусе, сжимая бедра. Но тут в игру включился Пузатый. До этого он просто стоял, подрачивая себя, а тут подошел, взял член малыша в кулак и сжал.

Удерживая его так, он заставил Блонди встать и достал какую-то коробочку с мазью.

— Что это? — Спросил я у Лари.

— Не знаю. Может, вазелин.

Но это был не вазелин, как я потом узнал. Это был красный перец. Если натереть этой дрянью чувствительную кожу, будет такой зуд, как у часоточного. Пузатый стал натирать мазью член и мошонку малыша.

— Теперь, — сказал он, — ты будешь умолять черный мужчин и баб почесать твой хуй, но каждое прикосновение, будет увеличивать твои мучения.

Он натер также анус Блонди и они втроем привязали его в углу клетки так, чтобы легко было достать всем желающим.

— А теперь, он ваш, — крикнул Высокий.

Толпа снова взвыла.

Первые три минуты мне казалось, что ничего не изменилось: Блонди стоял молча, толпа не двигалась. Но вскоре мальчик стал показывать беспокойство. Он вздрагивал, двигал бедрами и приседал, расставив ноги так, что его член подрагивал. Все наблюдали за этим спектаклем с улыбками на лицах. Когда малыш забыл полностью про свой стыд и стал тереться промежностью о прутья клетка, старая негритянка, та самая, что ударила его, подошла и провела своей палкой у него между бедер. Блонди вздрогнул, застыл. Он ждал еще, он жаждал еще. Потеряв стыд, он теперь думал только о горячем зуде между ног, где красный перец въедался в нежное тело. Негритянка снова потерла палкой, на этот раз сильнее, возле самого очка. И Блонди застонал впервые. Он сам насаживался на эту палку, он трахал себя ею, надеясь на облегчение, но оно не приходило. Вслед за старухой подходили другие. В основном женщины. Они трогали мальчика пальцами, палками с пухом на конце, ветками. А он извивался и почти выл от боли в распухшем красном члене, яйцах, анусе.

— Хватит, — услышал я его стон.

Высокий негр тоже услышал, ухмыльнулся и спросил:

— Что ты сделаешь, чтобы я помог тебе?

Малыш молчал.

— От ожога кожа трескается и слазит, — сказал негр. — Если оближешь мои ноги и зад, тебе сделают лучше. — Он усмехнулся: — Да?

— Да, — выдохнул Блонди.

И тут я почувствовал, что не против быть на месте этого негра. То есть, я жалел мальчика, с его нежной кожей и уже теперь широким торсом, но голые ягодицы, исцарапанное тело заставили мой член напрячься.

А негр сел малышу на лицо своей широкой черной жопой.

— Вот так. Лижи. — Приговаривал он.

Вдруг все услышали звук пердежа. Он пердел, сидя на лице белого мальчика, и тот дернулся под ним от отвращения, но в это время негр потер ему член, и боль и зуд заставили Блонди продолжить.

Когда он встал, на его лице были коричневые полосы.

— Собака, лижи мне ноги!

И Блонди стал на колени. Он обсасывал пальцы долговязого, отставив зад, а в это время Крепыш и Пузатый позвали женщин:

— Эй, кто хочет подмыть собаку?

Вышла молодая грудастая негритянка.

— Я.

Она взяла тряпку и кувшин и стала мыть член мальчика. Он так и стоял раком, облизывая грязные стопы Высокого, а женщина терла его член и дырку. Он дрожал от облегчения. Зуд уходил от прохладной воды, когда эта стерва выхватила приличный кусок деревянного бруска и вогнала его в издерганную попу мальчика. Я рванулся к клетке. Не в силах сдержать крик, Малыш полз по земле, оттопырив зад, а все смеялись. Брусок торчал снаружи сантиметров на 15, но большая его часть была внутри, распирая очко малыша.

Вогда мы ложились спать в хижине, Лари сказал:

— Это еще не конец. Еще 4 дня праздника.

И захрапел.

Я не мог уснуть. Сначала подрочил немного, стараясь не делать шума, но это не помогло. Я встал и вышел.

Возле клетки никого не было. Я подошел ближе и позвал:

— Эй, малыш. В ответ раздался приглушенный стон. Они так и не развязали ему руки и не вытащили брусок. Добравшись до того угла, где он лежал, я смог дотянуться до него рукой и тронуть за плечо.

Он дернулся, будто его ударили.

— Не бойся, я помогу.

Я попытался открыть клетку, но там был такой хитроумный замок-узел.

— Нет, — услышал я шепот, — они нас догонят, будет хуже.

— Я хочу помочь.

— Дай мне воды.

Я принес воды и обмыл его окровавленное лицо, снова чувствуя, как напрягся член.

— Давай достану брусок.

Он только отрицательно мотнул головой.

— Больно? — спросил я.

— Не говори никому, — услышал в ответ.

Просидев с ним еще два часа, я узнал, что он попал сюда как и мы во время сафари неделю назад. Поехал один. И Высокий взял его себе, а когда он захотел убежать, посадил в клетку.

Завтра с утра его на цепи вывели из клетки. Сегодня был общий дени. Это значит, все кто хочет, могут пользоваться его телом. С утра стояла длинная очередь из полуголых самцов и самок. И теперь малыша поставили раком, подсунув под живот подпорку. Так его анус, его член были на виду. Я тоже пришел посмотреть. Высокий вынул брусок из зада и тут же вставил туда свой хуй. Он двигался быстро, часто дыша, и кончил, заливая спину мальчика беловатой жижей. И пошло: голые черные зады, который он лизал, толстые хуи во рту и попе. Попеременно и вместе. Женские пальцы, теребящие ему член. Они так намяли его, что он стал мочиться. Все вокруг засмеялись, а одна девушка взяла член в руку и сжала, перекрыв струю.

— Не сцы, — скомандовала она и отпустила руку.

Он сдерживался, но моча текла, тогда девушка изо всех сил ударила его туда. Он сжался. Привязанные руки. Подпорка не дали ему унять боль. Так он и стоял, с чужим хуем в жопе, истерзанный, заебаный.

За день его имели человек30 мужчин и 20 баб, и к вечеру в его анус можно было засунуть руку. Очко с подтеками крови и спермы стало огромным. Весь в сперме, он уже не стонал, только дергал задом, когда его пронзал новый черный член. Снова и снова.

Вечером я опять пришел к нему. Он был без сознания, во дворе на цепи. Я приподнял его голову и смочил водой губы, отер лицо. Он вздохнул.

— Блонди, Я помогу тебе, — сказал я.

Своим носовым платком я отер кровь с царапин и смазал их мазью. Затем я коснулся его раздолбанного очка. Он вздрогнул:

— Хватит.

— Да, Блонди, я только смажу.

У него и правда была нежная кожа. Я посмотрел на разбитое, когда-то красивое лицо. Я держал его за плечи и думал, как вытащу его отсюда, заберу с собой. Назавтра мы собрались уходить. Но сначала я пошел к Высокому, наверно он самый главный у них, а у меня была просьба:

— У нас праздник, белые люди. — Ответил он. — Но это не значит, что если вы хотите подарок, вы его получите. Надо заслужить. Вам понравился наш Попрыгунчик. Хорошо. Он уйдет домой, но у нас праздник. Вы будете вместо него. Лари как заорет:

— Еще чего!

— Тогда вы уйдете, а он нет.

— Пошли, Ник. — Повернулся Лари ко мне.

— Но только когда сделаете мне приятно, — ухмыльнулся Высокий.

— Это еще какую!

— Попробуйте нашего Попрыгунчика.

Вот этого я не ждал. Мы было развернулись, чтобы уйти. Но двое черномазых ребят стояли с нашими ружьями. Они их стащили.

— Лари, я не буду.

— Будешь. Или ты его трахнешь, или они тебя.

— Но он же почти совсем мальчик.

— А тебе девочку? Ну, уж извини.

И пошел к Блонди. И я пошел за ним.

Блонди стоял, как вчера, на распорке. Его облили водой, и теперь дети ковыряли его тело веточками, а какая-то старуха, прилепившись к лицу мальчика, возила мокрым растянутым клитором по его губам.

— О-о, — стонала она.

Высокий прогнал ее.

— Выебите дырку.

И я увидел глаза Блонди. Отекшие от побоев, синие, они смотрели на меня. А я собирался сделать то, что до этого делали только черные трахальщики.

— Я осторожно, малыш.

— Пошел ты на хуй! Пошел ты.

Он повторял это разбитыми губами, пока Лари не загнал ему в рот свой член, запихивая по самые гланды. А я осторожно ввел свой сзади, но не в силах сдержать возбуждения, ускорил темп.

Я драл его зад, но он стал слишком широким. Я видел, что Лари дернулся, брызгая спермой на лицо, на глаза мальчика, но я не мог остановиться. Тонкая кожа, запекшаяся кровь и кровь из его очка-все это заводило меня, и я, наконец, остервенело рванул его жопу на себя и кончил, вспомнив, как черные хуи мочились на него, как он лизал жопу долговязому. И как я смазывал это очко мазью.

Лари только посмотрел на меня и улыбнулся. Все остальные тоже смотрели. Мы уходили, я оглянулся и увидел, как дети привязывают камень к мошонке Блонди.