Вот как-то встретил Баркова.

Услышал речи молодые, но...

для кого они срамные?

Ему,

навеялотоску.

Ни с дуру — с молоду

(мне девятнадцать)

брожу по городу

хочу отдаться.

Ни тетке — пьянице

ни девке Катеньке

хочу отдаться

мужчине — дяденьке.

Куда ж податься

с последней мелочью?

хочу отдаться

Иван Сергеичу.

Хотеть не вредно,

но ты одумайся.

Всего-то сколь тебе?

Болезнью кончится.

Жизнь тебе дадена,

но не для дяденьки.

И в счастье, радости

пожить-то надобно.

Что, ты оставишь,

для жизни будущей?

Подумай, родненький,

не мучайся.

А я не мучаюсь.

Как есть-

так будет пусть!

О да;

вновь каждый рассуждает,

о будущем хорошей жизни.

И да,

порой не каждый знает —

как подло, жалко и постыдно

бывает

в будущих мгновеньях,

когда уж жизнь твоя не в радость

и не воротишь дни лишенья,

что отразились в жизни нашей.

Уж не вернуть годов —

то время,

когда не думал ты и, в страсти,

отдавшись, дяди в растерзанье,

усладу в сексе находил.

Бродил по улицам в восторге,

ища порою новой встречи.

Ножизньушла

и новой речи

ты не услышишь никогда.

А так хотелось бы вернуться —

к чужому телу прикоснуться,

дыхнуть теплом в лицо, но что...

что было то уже ушло.

Итак,

метаясь в страсти, вернуться хочется,

но счастье

уж не воротишь.

Жизнь ушла.

До новой же...

не родила,

тебя молоденькая мать.

Не дал задатков ты опять,

для будущего своего.

И это,

друг мой,

не ново.

Подумай.

Поразмысли впредь:

Что лучше —

жить,

иль умереть?