Утро выдалось на удивление теплым и солнечным для конца зимы. Озерные птицы вовсю чирикали под стенами замка, зовя весну. В прозрачном воздухе разливался влажный, кисловатый запах, освобождающейся от оков холода, земли. Маленькая служанка Грета, что приехала с принцессой из Сумеречного королевства, и была той скорее подругой, чем рабыней, как каждое утро, вошла в покои Элеаны, чтобы разбудить ее. К ее удивлению, тяжелые шторы были не задернуты, а балконная дверь распахнута, от чего по комнате гулял промозглый ветер, принося с собой озерную сырость. Девушка поспешила закрыть окно и обернулась к своей госпоже.
Элеана лежала в полосе яркого солнечного света и крепко спала, разметавшись по постели. Одеяло было отброшено, и лишь тонкая рубашка прикрывала разгоряченное тело. Волосы, что Грета сама вчера тщательно расчесала и заплела в косу после ухода короля, рассыпались по подушке тяжелой спутавшейся гривой, щеки горели лихорадочным румянцем, алые губы — приоткрыты и из них вырывалось тяжелое, хриплое дыхание. Испугавшись, служанка подбежала к постели, тихонько потрясла за плечо, надеясь разбудить принцессу, и в ужасе отдернула руку — ночная рубашка той, а также простыни были насквозь мокрыми, а через ткань кожа полыхала жаром. Что же случилось с ее милой, доброй госпожой? Что это за ужасная болезнь так внезапно поразила ее? Не зная, что предпринять, не зная почти никого в этом чужом ей замке, девушка бросилась вон из комнаты, надеясь найти кого-то, кто смог бы ей помочь.
Элеана чувствовала, что вокруг нее, что-то происходит, что кто-то зовет ее, трясет, дотрагивается чем-то холодным до горящего лба, но все никак не могла проснуться. Звуки были такими далекими, как будто доносились к ней сквозь тяжелое пуховое одеяло, которое она все пыталась судорожно сбросить, чтобы хоть немного облегчить внутренний жар. Пить. Ей так хотелось пить. Сухие губы с трудом складывались в слова:
— Воды... — попросила она и сама не узнала свой голос, горло невыносимо болело.
— Она очнулась! — послышался знакомый звонкий голосок. — О, слава Благословленной Матери! — Элеана почувствовала, что к ее губам притрагивается что-то холодное, и струйка горькой, отвратительно пахнущей жидкости вливается в рот. Она захлебнулась и закашлялась.
— Что... что это? — выговорила девушка. — Дайте воды.
Наконец, туман в ее голове начал рассеиваться. Открыв глаза, она рядом увидела посеревшее от беспокойства лицо Греты. Державший чашу с настоем пожилой мужчина казался знакомым, а в ногах ее кровати, с непроницаемым выражением на мрачном челе стоял сам король.
— Как вы себя чувствуете, ваша милость? — спросил мужчина, судя по всему доктор. — Прошу вас, выпейте это, а потом я дам вам воды, — продолжил он.
— Что со мной? — непонимающе спросила Элеана.
— О, ничего страшного, ваша милость, в вашем возрасте это совсем не опасно — вы просто слишком долго спали и заставили нас всех немного поволноваться, — успокаивающе погладил ее по руке лекарь. — Теперь вам нужно отдохнуть и снова будете абсолютно здоровы. Я оставлю вашей девушке распоряжения, — и повернувшись к королю добавил, — я не нашел у принцессы никакого недуга, ваше величество, она абсолютно здорова. Могу предположить, что это лишь сказывается усталость после долгой дороги и волнение перед свадьбой — абсолютно нормальное состояние для юных дев, — с уверенностью заверил он короля.
— А как же жар? — мрачно спросил Дориан.
— Причина жара не физического характера, ваша величество, скорее всего ее высочество видела дурной сон, что и вызвал внутренний жар, отразившейся на ее облике, — объяснил лекарь.
Король молча кивнул. Он был напуган и сейчас испытывал облегчение. Его привязанность к прекрасной невесте все возрастала день ото дня, и он не хотел ее потерять. Сейчас, с раскрасневшимися щеками и блестящими от долгого сна глазами, она выглядела еще более очаровательно — не было надменности и суровости, что порой сквозили в ее высокородных чертах, она выглядела беззащитной, невинной и по-домашнему уютной, чем вызвала у него очередной приступ мучительной боли в чреслах.
Лекарь, дав подробные указания Грете, наконец, ретировался. Та, вслед за ним тихо, как мышка, выскочила из комнаты.
— Мне очень жаль, что заставила вас волноваться, мой король, — тихо проговорила Элеана. Он молча подошел к ней и сел рядом на постели, она постаралась незаметно отодвинуться.
— Мне бы хотелось, чтобы вы называли меня Дорианом, душа моя, — нежно сказал он, ласково гладя ее по щеке. Элеана, покраснев, отвела глаза, боясь встречаться с ним взглядом. Она чувствовала себя виноватой перед ним, но не могла вспомнить, почему. За то, что отказала ему вчера? Или было еще что-то? Смутное и темное, что пряталось где-то в глубинах ее сна? Образы были нечеткими и ей никак не удавалось ухватиться за тревожащую ее мысль.
— Хорошо, я постараюсь, Дориан... — чуть слышно прошептала она. Он продолжал неспешно гладить ее по лицу, волосам, нежной шее. С неохотой оторвавшись от нее, со вздохом произнес:
— Доктор сказал, что вам надо отдохнуть сегодня. Я не буду вас тревожить, душа моя. Надеюсь, завтра, вы снова будете полны сил. На вечер запланирована церемония передачи полномочий от моей матери вам, как будущей хозяйке доме. Это исключительно женский праздник, когда по традиции старшие женщины делятся с невестой секретами семейной жизни, — он иронично ухмыльнулся, — но вы их не слушайте — все, что вам нужно знать, я покажу вам в ночь нашего супружества, — улыбка его стала еще шире при виде краски, залившей ее лицо. — О, душенька, как мне пережить эти два дня? — лукаво засмеялся он. — Может вы подарите своему безутешному рыцарю хотя бы один поцелуй? — спросил он со скрытой надеждой в голосе.
Взглянув на него, Элеана растерялась — он был так мил в этот момент: глаза сверкали мальчишеским озорством, светлые кудри, от привычки засовывать руки в волосы в минуты волнений, стояли в разные стороны. И ей захотелось сделать ему что-то приятное в ответ. Смущенно улыбнувшись, она наклонилась и подставила розовые губки. Дориана не нужно было долго уговаривать — крепко прижав ее к себе, он впился в губы страстным поцелуем. Ему хотелось быть неторопливым и деликатным, чтобы не напоминать ей о своей грубости во вчерашнем пьяном угаре, но рот ее был так податлив, что поцелуй из нежного быстро перешел в голодный и грубый. Он сминал ее губы своими, раздвинул зубы и проник языком внутрь ее рта, беззастенчиво исследуя ее. Элеана впервые не только не сопротивлялась, но казалось, робко начала отвечать ему. Ее дыхание смешалось, а разум наполнился непонятными томными картинами. Руки мужчины лихорадочно гладили ее по спине, скользили по шелку волос, нежно обхватывали полушария полной груди сквозь рубашку, от чего ей хотелось прогнуться и плотнее прижаться к нему, потереться набухшими сосками об его мускулистую грудь, животом почувствовать его твердость. Сквозь прикрытые веки она видела его — темные волосы, орлиный нос, горящие как уголья глаза, смотрящие на нее по хозяйски с нескрываемой похотью...
Элеана в ужасе закричала, осознав, что видит отнюдь не короля, целующего ее, а мужчину из своего кошмара. Ее крик, разорвав пелену чар, вернул девушку в реальность — король с тревогой и разочарованием смотрел на нее. Только ему показалось, что она начинает оттаивать, как он снова напугал ее своей пылкостью. Бросив взгляд на изголовье кровати, он увидел мешочек оставленный магом. Возможно, стоило его попросить сделать средство более сильным? Лицо принцессы было белее снега, а глаза широко раскрыты, словно она увидела привидение. Неужели его ласки настолько неумелы, что он не в состоянии пробить брешь в ее обороне, засомневался он.
— Простите, радость моя, я вас напугал, — соскочив с кровати, извиняясь, проговорил он, — мне не стоило задерживаться, выздоравливайте, мы продолжим наше обучение, когда придет время, — грустно добавил он, надеясь, что брачная ночь, о которой он столько мечтает, не станет очередным провалом. Ну уж взнуздать то ее он сумеет, даже если она вздумает сопротивляться, подумалось ему. И от чего-то эта картина, наполненная похотью и ее жалобными криками, показалось ему более привлекательной, чем иные его галантные фантазии.
Элеана, оставшись одна, в изнеможении упала на подушки и разразилась горькими рыданиями. Образ темноволосого мужчины, так неожиданно проникший в ее сознание, все еще стоял перед глазами. Она была уверена, что не знала этого мужчину, но при мыслях о нем, ее сердце пускалось в бешенную скачку, а естество наполнялось странными, противоречивыми желаниями. Ей было безумно страшно, как никогда в жизни, до животного ужаса, сжимавшего внутренности, но одновременно, что-то тянуло ее, томило и жаждало непонятного освобождения, которые мог дать только этот грозный мужчина из ее сна. Что с ней? Доктор сказал, что это был только сон! Но разве могут сны быть так мучительны?
Такой и застала ее принесшая поднос с едой Грета — по детски сжавшейся в комочек, с заплаканными глазами и совершенно обессилевшую от пролитых слез.
— Ну-ну, моя госпожа, что случилось, король обидел вас? — ласково обнимая за плечи, участливо спросила она.
От этого дружеского неравнодушия, у Элеаны защемило сердце, и слезы снова выступили на глаза, готовые устремиться по щекам горячими ручейками.
— Нет, — выдавила она, — дело не в этом. Просто мне так грустно и одиноко здесь, я так хочу домой, — всхлипнула она от жалости к самой себе.
— Ну не надо плакать, миледи, хотите я позову девушек? Они развлекут вас. Нам всем здесь непривычно и тоскливо, но это изменится, вот увидите, моя принцесса. Скоро вы станете здесь королевой и никто не посмеет на вас косо даже посмотреть, — убеждала она, — поешьте сейчас, милая. — Элеана послушно стала жевать принесенное угощение. — Ну вот, и умница, — улыбалась преданная служанка.
— Который сейчас час, — закончив с едой, спросила она, — долго я спала?
— Так через пару часов уже темнеть снова начнет, слуги уже к ужину готовятся, — ответила Грета распахнувшей от удивления глаза Элеане, — уж и перепугалась я, пока доктора нашла, потом за королем послали, а вы все метались, как в бреду, пот так и ручьем лился, никак просыпаться не хотели, — пережитый испуг был живо виден на ее выразительном лице. — Давайте-ка, поднимайтесь, ванна уже готова, я сейчас служанок позову, помочь вам, — чтобы сменить тему, вдруг деловито засуетилась она.
— Не зови никого, отошли. Не хочу никого видеть сегодня, — попросила Элеана.
— Конечно, моя госпожа, все что вы пожелаете, — девушка не стала ей перечить.
После успокаивающей, теплой ванны на душе принцессы полегчало — лицо страшного мужчины, что стояло пред глазами, стало размытым, как и положено видению из сна. Сидя в чистой постели, опираясь на высокие подушки, она дремала, пока Грета расчесывала и сушила ее черные кудри.
— Скажи, Грета, — спросила принцесса, — а ты была когда-нибудь с мужчиной? — Элеана покраснела от собственной бесцеремонности.
Грета лишь улыбнулась — так вот что тревожит ее маленькую госпожу.
— Нет, не так, чтобы до конца, миледи, — призналась она. — Я же ваша личная служанка была, так ваша матушка не посылала меня гостей развлекать, как других девушек, не хотела, чтобы вы что про это прознали. А так, был один конюх, Герман, — начала рассказ служанка, — все он меня на солому в дальнем углу конюшни норовил затянуть, жеребчика своего хотел показать, — захихикала она, — замуж звал, да только ваша матушка не позволила... Да я и не хотела сама вас оставлять, перед дальней дорогой то, — при воспоминании об этом глаза Греты погрустнели.
Элеана расстроилась, она даже и не замечала тогда настроения верной подруги, была сама слишком взволнована приближающимся окончанием срока долгой помолвки.
— Греточка, милая, я тебе обещаю, я никогда не буду тебя заставлять лечь с мужчиной, если сама не захочешь, — горячо зашептала она, обхватив ладони служанки своими и заискивающе глядя в глаза — а захочешь замуж выйти, сама выбирай, отпущу и слова не скажу, обещаю. Я так обязана тебе, не знаю, как бы я здесь без тебя, — снова заплакала Элеана.
— Тише-тише, миледи, — успокаивающее погладила по голове ее Грета. — Я то что? Рабыня... Что прикажут, то и сделаю, — сдержанно сказала она.
— Мне не нравится, когда ты так говоришь, — взволнованно заговорила принцесса, — ты не просто рабыня — ты была со мной с самого детства, ты была мне самым верным другом... а сейчас, когда мне так страшно, только ты меня не бросила, — снова захлебнулась слезами Элеана, обнимая служанку.
— Все будет хорошо, моя госпожа, вы просто очень разнервничались, это пройдет, — нежно увещевала Грета, успокаивающе поглаживая вздрагивающую хозяйку по спине, — да вы уже не маленькая, зачем я вам, — попыталась пошутить она.
— Ты мне всегда нужна, — упрямо, по детски, возразила Элена, — останься со мной сейчас, поговори, мне страшно оставаться одной, — попросила она, — давай задернем полог и притворимся, что кроме нас никого нет в целом свете, как в детстве?
Грета, с сомнением, но все же согласилась. Здесь нет старой, строгой королевы, чтобы отстегать ее розгами за проявление неуважения, подумалось ей. Девушки залезли под одеяло и крепко обнялись, черпая силу и мужество друг в друге.
— Вам не стоит бояться короля, — заговорила Грета, пытаясь подбодрить подругу, — тут и слепому видно, что он безумно влюблен в вас. Он будет добр с вами. Да и потом, помните, ваша матушка рассказывала, что больно только в первый раз?
— Я не боюсь Дориана, — тихо призналась Элеана, — его страсть и необузданность, возможно, меня пугают, но он не тот, кого я боюсь, — с дрожью в голосе закончила она. С приближением сумерек ее видения начали возвращаться, и мужчина с черными глазами, казалось, заполнил все ее мысли. — Я боюсь самой себя... Что-то случилось со мной. Я меняюсь и мне страшно, — попыталась объяснить она, но еще больше запуталась и снова горько заплакала.
Грета не знала, как помочь горю своей госпожи. Она не понимала, в чем его причина, но чувствовала его близко, как свое. Желая утешить подругу, она легкими, нежными поцелуями попыталась утереть ее слезы, тихо катившиеся по бархатным щечкам. Целовала покрасневший носик, мокрые пушистые ресницы, пыталась разгладить горестные морщинки на лбу, когда губы дотронулись до ее вздрагивающего рта, показалось совершенно естественным продлить поцелуй. Элеана в ответнемного отстранилась и в недоумении посмотрела на подругу:
— Грета, разве так можно? — неуверенно спросила она, тем не менее не разжимая объятий.
— Позволь мне, Леа, я хочу лишь порадовать тебя, — называя ее детским именем, умоляюще произнесла Грета, — в этом нет ничего страшного, мы с девочками порой делали это, когда оставались одни, — продолжала уговаривать она, медленно водя теплыми ладошками по спине принцессы. Сознание Элеаны, до краев уже наполненное неясными, чувственными образами, было не способно долго предаваться размышлениям о нормах морали и правилах, которыми следовало руководствоваться даме ее положения. С тихим стоном она сама снова прильнула к подруге.
Ее губы были мягкими и нежными, шаловливый язычок, затеявший игру с ее языком — бархатистым и настойчивым. Звуки страстных поцелуев, девичьего хихиканья и едва слышно произнесенных жарких слов наполнили полутьму закрытого тяжелым бархатом широкого алькова. Девушки медленно, упиваясь каждым прикосновением, помогли снять друг другу одежду, затем в ноги кровати полетело и тяжелое покрывало, сковывавшее движения. Ласки их становились все смелее, поцелуи все ненасытнее — вот уже теплые, влажные губки обхватывают напрягшиеся сосочки, а тонкие пальчики проникают между горячих, влажных складочек, в поисках спрятавшегося бугорка наслаждения, вызывая сладкие стоны...
В тот вечер Дориана совсем не радовали ни прекрасная еда, от которой ломились столы пиршественного зала, ни обольстительные улыбки придворных дам, что осмелели в отсутствие его невесты, ни презабавное представление, что разворачивалось перед его глазами, и даже изысканному южному вину он не предал должного внимания. Мысли короля были заняты прекрасной принцессой, которой через два дня суждено было стать его женой. Он волновался о ней, вспоминая странную болезнь, и то, как неловко они сегодня расстались.
Внезапно, приняв решение, он вскочил, и не обращая внимания на гостей, быстро покинул зал — он должен увидеть ее, убедиться, что с ней все в порядке. В конце концов он ее суженный и имеет на это право. Дойдя до ее покоев, он с удивлением обнаружил, что они пусты — ни одна служанка привычно не суетилась где-нибудь, разбирая украшения или приводя в порядок платья. Подойдя к тяжелой двери спальни, он увидел, что полутемная в наступивших сумерках комната была освещена всего несколькими свечами, а полог кровати был плотно задернут. Неужели принцесса снова спит, с волнением и испугом подумал он? Внезапно тихий, протяжный звук донесся до него со стороны постели... — стон... еще и еще... Сладкие, хриплые стоны возбужденной женщины, которые ни с чем не спутать. Стоны его невесты, что он надеялся однажды исторгнуть из ее уст! Гнев и лютая ненависть завладели разумом короля — потаскуха, притворщица! Она еще корчила из себя невинную деву, а сама развлекается с каким-то мужчиной, пока он, как олух, места себе не находит, переживая о ее здоровье!
С желанием убить, Дориан подскочил к кровати и резко раздвинул занавеси полога. Представившаяся ему картина не подвела его ожиданий — его невеста лежала на спине, изящные руки горячечно мяли набухшие темные соски, а между ее широко раскрытых бедер в чувственном ритме двигалась голова неизвестного мужчины. Одержимый яростью король, не долго думая, схватил эту кудрявую голову и силой отбросил на край постели. Два звонких крика прозвенели в унисон при его грубом вторжении. Элеана, в ужасе открыв огромные глаза и увидев короля, съежилась, но потом бросилась к телу возлюбленного. Дориан перехватил ее твердой рукой за изящную шею и, подтянув к себе, влепил тяжелую пощечину, от чего ее голова резко, как у куклы, отлетела в сторону. Девушка пронзительно закричала, пытаясь вырваться из его тисками сжимавшихся на ее тонкой шее рук.
— Шлюха, — прохрипел Дориан, глядя в ее глаза цвета индиго, которыми он когда-то так восхищался, и с удовлетворением наблюдая, как жизнь уходит из ее хрупкого тела.
Внезапно он почувствовал слабый удар в спину и кто-то, вцепившись в него, попытался разжать мертвую хватку его рук. Накрытый пеленой ярости мужчина лишь отмахнулся от этой слабой попытки, как от назойливой мухи.
— Отпустите, отпустите ее, ваше величество, умоляю, это я во всем виновата! Пощадите ее, пощадите мою госпожу, — маленькие кулачки со всей силы били его по спине, тонкий голосок с трудом пробивался в сознание. Отбросив задыхающуюся принцессу, король обернулся. Перед ним на постели, громко рыдая, стояла... несомненно женщина... девушка... Ее коротко остриженная кудрявая голова была опущена, сжатые в кулачки руки безвольно висели, как плети, вдоль тела. Ее обнаженное тело было смуглым и изящным, с маленькой упругой грудью и узкими бедрами.
Дориану никак не удавалось собрать обрывки воедино. Где тот ненавидимый любовник? Кто эта плачущая девчонка? Девушка тем временем, воспользовавшись его замешательством, быстро переползла к своей госпоже и бережно обняла ее, приподняв и растирая шею и грудь — помогая воздуху проникать в ее легкие. Приглядевшись к ней, Дориан вспомнил незаметную тень, что видел несколько раз при Элеане — служанка... Так вот как, значит, любимая рабыня... Его невеста, не желавшая принимать ласки от него, стонала как маленькая, течная сучка в руках рабыни? Гнев, что было поутих, вернулся с новой силой от сознания нанесенного оскорбления. Перехватив тонкую изящную лодыжку принцессы, он выдернул ее из ласковых объятий и подтянул к себе. Девушка испуганно закричала, но не дав ей опомниться он другой рукой сжал вторую ее ногу и силой развел их в стороны, открывая ее нежную суть своему взбешенному взгляду.
— Не дергайся, — грубо одернул он ее, — и ты, мразь, посмей только пошевелиться, — прошипел он шокированной Грете. — Я должен убедиться, что лживая сучка, что досталась мне в невесты так уж невинна, как меня уверяли.
— Дориан, пожалуйста, не надо, — заплакала Элена, — я никогда не лгала тебе. Это случилось сегодня впервые... Прости меня, — молила она.
Ее жалобные мольбы и музыкой прозвучавшее в ее устах его имя только еще больше озлобили короля:
— Молчи, развратница, — отрывисто приказал он, — и не двигайся. — Он напряженно уставился на ее прекрасный нежный цветок, открывшийся ему в полной своей беззащитной красоте — абсолютно лишенные волос лобок и пухлые внешние губы, под которыми влажно поблескивали темно-розовые, налившиеся внутренние губки и напряженный, маленький клитор. Элеана, громко всхлипывая, рыдала от унижения. Ее девчонка, положив голову принцессы себе на колени, ласково обнимала ее и, склонившись к лицу, что-то успокаивающее нашептывала на ухо.
Дориану кровь прилила к голове, в глазах потемнело. Медленно-медленно дотронулся он руками до ее лона, ощущая гладкую как шелк кожу, размазывая крупными пальцами ее влагу по нежной плоти. Ему хотелось коснуться ее языком и попробовать на вкус, почувствовать ее пряную сладость. Он с трудом старался сосредоточиться на том, что задумал. Сжав лобок ладонью и широко растянув ее пальцами левой руки, правой он проник внутрь ее горячего влагалища. Элеана тонко вскрикнула. Его пальцам не пришлось продолжить столь приятное погружение — они почти мгновенно натолкнулись на упругую преграду — девственница. Все еще не веря и подспудно надеясь, он аккуратно развел пальцы, почти выворачивая ее, и увидел тонкую прозрачную мембрану перекрывавшую путь в ее чрево. Радость и разочарование накатили одновременно. Не лгала... «Значит еще ждать долгих два дня», — с тоской подумал он. Не в силах удержаться, он наклонил голову и припал губами к ее желанному лону. Язык его заскользил по розовым складочкам, пробуя на вкус, посасывая, покусывая. Упиваясь ею и постанывая от удовольствия, он какое-то время не замечал, что его суженная перестала рыдать, тело ее напряглось, а руки сжались в кулачки от сдерживаемого отвращения. Осознав, что он ласкает неподвижное, словно одервеневшее тело, Дориан резко отдернулся, как от удара — гнев с новой силой разгорался в нем. Элеана лежала перед ним, крепко зажмурив глаза, и заставляла себя принимать его ласки. Ее рабыня, все еще обнимая хозяйку за шею, с презрением смотрела на него, из ее глаз текли слезы.
— Ты, девка, — позвал король, обращаясь к Грете, — как ты смеешь поднимать глаза на короля? — грозно вскричал он. Девушка в испуге быстро потупилась. — Подойди сюда! — вдруг приказал он, глаза его по-недоброму блеснули, выдавая возникшую мысль.
— Нет, — как из сна, вырвалась Элеана, — Дориан, не причиняй ей зла, она ни в чем не виновата, она просто пыталась помочь мне!
— И как, помогла? — зло усмехнулся Дориан. — Подойди сюда, — жестко повторил он, — ты знаешь, чем грозит рабу неподчинение своему господину? — Грета вздрогнула, но подчинилась, и выпустив из объятий плачущую Элеану, покорно подползла к краю кровати, где стоял король.
— Немудрено, что я тебя за мужика принял, — рассмеялся Дориан, рассматривая ее тоненькую фигурку, — сисек совсем нет и зад тощий, как у мальчишки.
Грета потупив голову, молчала.
— Давай-ка вставай на колени и полижи своей госпоже ее сочную щелку, — казалось, получая удовольствие от оскорблений, приказал король, — я хочу снова услышать ее сладкие стоны. Давай, чего ждешь, у тебя неплохо получалось, — грубо схватив девушку за волосы, он подтолкнул ее между все еще широко расставленных ног принцессы. — Вот так, — придавая ей желаемую позу, глумился король, — обними ее покрепче и приступай.
Грета стояла на четвереньках между белых раскинутых бедер принцессы, ее маленькая круглая попка была поднята вверх, голова с темными, пушистыми кудряшками упиралась в живот подруги, плечи подрагивали от едва сдерживаемых рыданий. (на понимала, что будет дальше и не могла этого предотвратить, не рискуя еще больше озлобить обезумевшего от ревности короля. Она то выдержит, а вот ее маленькая госпожа этого не заслужила. Король копошился сзади, освобождая из узких панталон свой напряженный член. Элеана, обняв голову подруги руками, тихо плакала. Когда король, крепко схватив Грету за ягодицы, одним резким движением проник в ее нетронутое влагалище, девушка лишь задрожала всем телом и плотнее вжалась лицом в живот Элеаны. Король, не жалея ее, грубо и быстро трахал, насаживая ее узкую щелку на свой могучий член. Руки его больно сжимали ягодицы рабыни, а глаза со злостью и торжеством смотрели в лицо принцессы. Дернувшись последний раз, он быстро вышел, спуская белую, липкую сперму на попку и спину Греты. Он с удовольствием размазывал семя, с гордостью выставлял свой испачканный девственной кровью член на лицезрение невесты.
— Вот так это будет, душа моя, — весело рассмеялся он, — если вы не перестанете сопротивляться мне, милая. Вам же будет лучше, если когда я вас покрою, вы будете течь от желания, а не плакать от боли, — жестко проговорил он, глядя ей в глаза, — хотя для зачатия нашего сына, в общем-то, это не имеет никакого значения, — добавил он с циничной усмешкой. Затем оттолкнув от себя одеревеневшее тело служанки приказал:
— Чтобы завтра этой твари здесь больше не было! Иначе отправлю в казармы и сделаю солдатской подстилкой. Долго там еще никто не выдерживал. Вам понятно, миледи? — спросил он. Элеана лишь кивнула. По щекам ее снова текли горячие слезы.
Не дожидаясь другого ответа, король быстро привел в порядок одежду и вышел. Элеана, как только захлопнулась дверь, соскользнула вниз и крепко обняла неподвижное тело подруги. Чувство вины и жалости к ней захлестнули ее.
— Прости меня, прости, милая, Греточка, — шептала Элеана, глотая слезы. Грета постепенно расслаблялась в ее любящих объятиях, возвращаясь в реальность, но вместе с ощущениями, вернулись и чувства, выплеснувшиеся наружу долгими, безутешными рыданиями от перенесенного насилия. Элеана лежала молча, давая подруге выплакаться, ее глаза были сухи, а сердце щемило, разбитое жестокостью Дориана. Как глупа и наивна она была, что верила в сказку о благородном короле и прекрасной принцессе... Этому не бывать!
В ее душу на место зарождавшейся привязанности, пришла глубокая ненависть...
Элеана лежала в полосе яркого солнечного света и крепко спала, разметавшись по постели. Одеяло было отброшено, и лишь тонкая рубашка прикрывала разгоряченное тело. Волосы, что Грета сама вчера тщательно расчесала и заплела в косу после ухода короля, рассыпались по подушке тяжелой спутавшейся гривой, щеки горели лихорадочным румянцем, алые губы — приоткрыты и из них вырывалось тяжелое, хриплое дыхание. Испугавшись, служанка подбежала к постели, тихонько потрясла за плечо, надеясь разбудить принцессу, и в ужасе отдернула руку — ночная рубашка той, а также простыни были насквозь мокрыми, а через ткань кожа полыхала жаром. Что же случилось с ее милой, доброй госпожой? Что это за ужасная болезнь так внезапно поразила ее? Не зная, что предпринять, не зная почти никого в этом чужом ей замке, девушка бросилась вон из комнаты, надеясь найти кого-то, кто смог бы ей помочь.
Элеана чувствовала, что вокруг нее, что-то происходит, что кто-то зовет ее, трясет, дотрагивается чем-то холодным до горящего лба, но все никак не могла проснуться. Звуки были такими далекими, как будто доносились к ней сквозь тяжелое пуховое одеяло, которое она все пыталась судорожно сбросить, чтобы хоть немного облегчить внутренний жар. Пить. Ей так хотелось пить. Сухие губы с трудом складывались в слова:
— Воды... — попросила она и сама не узнала свой голос, горло невыносимо болело.
— Она очнулась! — послышался знакомый звонкий голосок. — О, слава Благословленной Матери! — Элеана почувствовала, что к ее губам притрагивается что-то холодное, и струйка горькой, отвратительно пахнущей жидкости вливается в рот. Она захлебнулась и закашлялась.
— Что... что это? — выговорила девушка. — Дайте воды.
Наконец, туман в ее голове начал рассеиваться. Открыв глаза, она рядом увидела посеревшее от беспокойства лицо Греты. Державший чашу с настоем пожилой мужчина казался знакомым, а в ногах ее кровати, с непроницаемым выражением на мрачном челе стоял сам король.
— Как вы себя чувствуете, ваша милость? — спросил мужчина, судя по всему доктор. — Прошу вас, выпейте это, а потом я дам вам воды, — продолжил он.
— Что со мной? — непонимающе спросила Элеана.
— О, ничего страшного, ваша милость, в вашем возрасте это совсем не опасно — вы просто слишком долго спали и заставили нас всех немного поволноваться, — успокаивающе погладил ее по руке лекарь. — Теперь вам нужно отдохнуть и снова будете абсолютно здоровы. Я оставлю вашей девушке распоряжения, — и повернувшись к королю добавил, — я не нашел у принцессы никакого недуга, ваше величество, она абсолютно здорова. Могу предположить, что это лишь сказывается усталость после долгой дороги и волнение перед свадьбой — абсолютно нормальное состояние для юных дев, — с уверенностью заверил он короля.
— А как же жар? — мрачно спросил Дориан.
— Причина жара не физического характера, ваша величество, скорее всего ее высочество видела дурной сон, что и вызвал внутренний жар, отразившейся на ее облике, — объяснил лекарь.
Король молча кивнул. Он был напуган и сейчас испытывал облегчение. Его привязанность к прекрасной невесте все возрастала день ото дня, и он не хотел ее потерять. Сейчас, с раскрасневшимися щеками и блестящими от долгого сна глазами, она выглядела еще более очаровательно — не было надменности и суровости, что порой сквозили в ее высокородных чертах, она выглядела беззащитной, невинной и по-домашнему уютной, чем вызвала у него очередной приступ мучительной боли в чреслах.
Лекарь, дав подробные указания Грете, наконец, ретировался. Та, вслед за ним тихо, как мышка, выскочила из комнаты.
— Мне очень жаль, что заставила вас волноваться, мой король, — тихо проговорила Элеана. Он молча подошел к ней и сел рядом на постели, она постаралась незаметно отодвинуться.
— Мне бы хотелось, чтобы вы называли меня Дорианом, душа моя, — нежно сказал он, ласково гладя ее по щеке. Элеана, покраснев, отвела глаза, боясь встречаться с ним взглядом. Она чувствовала себя виноватой перед ним, но не могла вспомнить, почему. За то, что отказала ему вчера? Или было еще что-то? Смутное и темное, что пряталось где-то в глубинах ее сна? Образы были нечеткими и ей никак не удавалось ухватиться за тревожащую ее мысль.
— Хорошо, я постараюсь, Дориан... — чуть слышно прошептала она. Он продолжал неспешно гладить ее по лицу, волосам, нежной шее. С неохотой оторвавшись от нее, со вздохом произнес:
— Доктор сказал, что вам надо отдохнуть сегодня. Я не буду вас тревожить, душа моя. Надеюсь, завтра, вы снова будете полны сил. На вечер запланирована церемония передачи полномочий от моей матери вам, как будущей хозяйке доме. Это исключительно женский праздник, когда по традиции старшие женщины делятся с невестой секретами семейной жизни, — он иронично ухмыльнулся, — но вы их не слушайте — все, что вам нужно знать, я покажу вам в ночь нашего супружества, — улыбка его стала еще шире при виде краски, залившей ее лицо. — О, душенька, как мне пережить эти два дня? — лукаво засмеялся он. — Может вы подарите своему безутешному рыцарю хотя бы один поцелуй? — спросил он со скрытой надеждой в голосе.
Взглянув на него, Элеана растерялась — он был так мил в этот момент: глаза сверкали мальчишеским озорством, светлые кудри, от привычки засовывать руки в волосы в минуты волнений, стояли в разные стороны. И ей захотелось сделать ему что-то приятное в ответ. Смущенно улыбнувшись, она наклонилась и подставила розовые губки. Дориана не нужно было долго уговаривать — крепко прижав ее к себе, он впился в губы страстным поцелуем. Ему хотелось быть неторопливым и деликатным, чтобы не напоминать ей о своей грубости во вчерашнем пьяном угаре, но рот ее был так податлив, что поцелуй из нежного быстро перешел в голодный и грубый. Он сминал ее губы своими, раздвинул зубы и проник языком внутрь ее рта, беззастенчиво исследуя ее. Элеана впервые не только не сопротивлялась, но казалось, робко начала отвечать ему. Ее дыхание смешалось, а разум наполнился непонятными томными картинами. Руки мужчины лихорадочно гладили ее по спине, скользили по шелку волос, нежно обхватывали полушария полной груди сквозь рубашку, от чего ей хотелось прогнуться и плотнее прижаться к нему, потереться набухшими сосками об его мускулистую грудь, животом почувствовать его твердость. Сквозь прикрытые веки она видела его — темные волосы, орлиный нос, горящие как уголья глаза, смотрящие на нее по хозяйски с нескрываемой похотью...
Элеана в ужасе закричала, осознав, что видит отнюдь не короля, целующего ее, а мужчину из своего кошмара. Ее крик, разорвав пелену чар, вернул девушку в реальность — король с тревогой и разочарованием смотрел на нее. Только ему показалось, что она начинает оттаивать, как он снова напугал ее своей пылкостью. Бросив взгляд на изголовье кровати, он увидел мешочек оставленный магом. Возможно, стоило его попросить сделать средство более сильным? Лицо принцессы было белее снега, а глаза широко раскрыты, словно она увидела привидение. Неужели его ласки настолько неумелы, что он не в состоянии пробить брешь в ее обороне, засомневался он.
— Простите, радость моя, я вас напугал, — соскочив с кровати, извиняясь, проговорил он, — мне не стоило задерживаться, выздоравливайте, мы продолжим наше обучение, когда придет время, — грустно добавил он, надеясь, что брачная ночь, о которой он столько мечтает, не станет очередным провалом. Ну уж взнуздать то ее он сумеет, даже если она вздумает сопротивляться, подумалось ему. И от чего-то эта картина, наполненная похотью и ее жалобными криками, показалось ему более привлекательной, чем иные его галантные фантазии.
Элеана, оставшись одна, в изнеможении упала на подушки и разразилась горькими рыданиями. Образ темноволосого мужчины, так неожиданно проникший в ее сознание, все еще стоял перед глазами. Она была уверена, что не знала этого мужчину, но при мыслях о нем, ее сердце пускалось в бешенную скачку, а естество наполнялось странными, противоречивыми желаниями. Ей было безумно страшно, как никогда в жизни, до животного ужаса, сжимавшего внутренности, но одновременно, что-то тянуло ее, томило и жаждало непонятного освобождения, которые мог дать только этот грозный мужчина из ее сна. Что с ней? Доктор сказал, что это был только сон! Но разве могут сны быть так мучительны?
Такой и застала ее принесшая поднос с едой Грета — по детски сжавшейся в комочек, с заплаканными глазами и совершенно обессилевшую от пролитых слез.
— Ну-ну, моя госпожа, что случилось, король обидел вас? — ласково обнимая за плечи, участливо спросила она.
От этого дружеского неравнодушия, у Элеаны защемило сердце, и слезы снова выступили на глаза, готовые устремиться по щекам горячими ручейками.
— Нет, — выдавила она, — дело не в этом. Просто мне так грустно и одиноко здесь, я так хочу домой, — всхлипнула она от жалости к самой себе.
— Ну не надо плакать, миледи, хотите я позову девушек? Они развлекут вас. Нам всем здесь непривычно и тоскливо, но это изменится, вот увидите, моя принцесса. Скоро вы станете здесь королевой и никто не посмеет на вас косо даже посмотреть, — убеждала она, — поешьте сейчас, милая. — Элеана послушно стала жевать принесенное угощение. — Ну вот, и умница, — улыбалась преданная служанка.
— Который сейчас час, — закончив с едой, спросила она, — долго я спала?
— Так через пару часов уже темнеть снова начнет, слуги уже к ужину готовятся, — ответила Грета распахнувшей от удивления глаза Элеане, — уж и перепугалась я, пока доктора нашла, потом за королем послали, а вы все метались, как в бреду, пот так и ручьем лился, никак просыпаться не хотели, — пережитый испуг был живо виден на ее выразительном лице. — Давайте-ка, поднимайтесь, ванна уже готова, я сейчас служанок позову, помочь вам, — чтобы сменить тему, вдруг деловито засуетилась она.
— Не зови никого, отошли. Не хочу никого видеть сегодня, — попросила Элеана.
— Конечно, моя госпожа, все что вы пожелаете, — девушка не стала ей перечить.
После успокаивающей, теплой ванны на душе принцессы полегчало — лицо страшного мужчины, что стояло пред глазами, стало размытым, как и положено видению из сна. Сидя в чистой постели, опираясь на высокие подушки, она дремала, пока Грета расчесывала и сушила ее черные кудри.
— Скажи, Грета, — спросила принцесса, — а ты была когда-нибудь с мужчиной? — Элеана покраснела от собственной бесцеремонности.
Грета лишь улыбнулась — так вот что тревожит ее маленькую госпожу.
— Нет, не так, чтобы до конца, миледи, — призналась она. — Я же ваша личная служанка была, так ваша матушка не посылала меня гостей развлекать, как других девушек, не хотела, чтобы вы что про это прознали. А так, был один конюх, Герман, — начала рассказ служанка, — все он меня на солому в дальнем углу конюшни норовил затянуть, жеребчика своего хотел показать, — захихикала она, — замуж звал, да только ваша матушка не позволила... Да я и не хотела сама вас оставлять, перед дальней дорогой то, — при воспоминании об этом глаза Греты погрустнели.
Элеана расстроилась, она даже и не замечала тогда настроения верной подруги, была сама слишком взволнована приближающимся окончанием срока долгой помолвки.
— Греточка, милая, я тебе обещаю, я никогда не буду тебя заставлять лечь с мужчиной, если сама не захочешь, — горячо зашептала она, обхватив ладони служанки своими и заискивающе глядя в глаза — а захочешь замуж выйти, сама выбирай, отпущу и слова не скажу, обещаю. Я так обязана тебе, не знаю, как бы я здесь без тебя, — снова заплакала Элеана.
— Тише-тише, миледи, — успокаивающее погладила по голове ее Грета. — Я то что? Рабыня... Что прикажут, то и сделаю, — сдержанно сказала она.
— Мне не нравится, когда ты так говоришь, — взволнованно заговорила принцесса, — ты не просто рабыня — ты была со мной с самого детства, ты была мне самым верным другом... а сейчас, когда мне так страшно, только ты меня не бросила, — снова захлебнулась слезами Элеана, обнимая служанку.
— Все будет хорошо, моя госпожа, вы просто очень разнервничались, это пройдет, — нежно увещевала Грета, успокаивающе поглаживая вздрагивающую хозяйку по спине, — да вы уже не маленькая, зачем я вам, — попыталась пошутить она.
— Ты мне всегда нужна, — упрямо, по детски, возразила Элена, — останься со мной сейчас, поговори, мне страшно оставаться одной, — попросила она, — давай задернем полог и притворимся, что кроме нас никого нет в целом свете, как в детстве?
Грета, с сомнением, но все же согласилась. Здесь нет старой, строгой королевы, чтобы отстегать ее розгами за проявление неуважения, подумалось ей. Девушки залезли под одеяло и крепко обнялись, черпая силу и мужество друг в друге.
— Вам не стоит бояться короля, — заговорила Грета, пытаясь подбодрить подругу, — тут и слепому видно, что он безумно влюблен в вас. Он будет добр с вами. Да и потом, помните, ваша матушка рассказывала, что больно только в первый раз?
— Я не боюсь Дориана, — тихо призналась Элеана, — его страсть и необузданность, возможно, меня пугают, но он не тот, кого я боюсь, — с дрожью в голосе закончила она. С приближением сумерек ее видения начали возвращаться, и мужчина с черными глазами, казалось, заполнил все ее мысли. — Я боюсь самой себя... Что-то случилось со мной. Я меняюсь и мне страшно, — попыталась объяснить она, но еще больше запуталась и снова горько заплакала.
Грета не знала, как помочь горю своей госпожи. Она не понимала, в чем его причина, но чувствовала его близко, как свое. Желая утешить подругу, она легкими, нежными поцелуями попыталась утереть ее слезы, тихо катившиеся по бархатным щечкам. Целовала покрасневший носик, мокрые пушистые ресницы, пыталась разгладить горестные морщинки на лбу, когда губы дотронулись до ее вздрагивающего рта, показалось совершенно естественным продлить поцелуй. Элеана в ответнемного отстранилась и в недоумении посмотрела на подругу:
— Грета, разве так можно? — неуверенно спросила она, тем не менее не разжимая объятий.
— Позволь мне, Леа, я хочу лишь порадовать тебя, — называя ее детским именем, умоляюще произнесла Грета, — в этом нет ничего страшного, мы с девочками порой делали это, когда оставались одни, — продолжала уговаривать она, медленно водя теплыми ладошками по спине принцессы. Сознание Элеаны, до краев уже наполненное неясными, чувственными образами, было не способно долго предаваться размышлениям о нормах морали и правилах, которыми следовало руководствоваться даме ее положения. С тихим стоном она сама снова прильнула к подруге.
Ее губы были мягкими и нежными, шаловливый язычок, затеявший игру с ее языком — бархатистым и настойчивым. Звуки страстных поцелуев, девичьего хихиканья и едва слышно произнесенных жарких слов наполнили полутьму закрытого тяжелым бархатом широкого алькова. Девушки медленно, упиваясь каждым прикосновением, помогли снять друг другу одежду, затем в ноги кровати полетело и тяжелое покрывало, сковывавшее движения. Ласки их становились все смелее, поцелуи все ненасытнее — вот уже теплые, влажные губки обхватывают напрягшиеся сосочки, а тонкие пальчики проникают между горячих, влажных складочек, в поисках спрятавшегося бугорка наслаждения, вызывая сладкие стоны...
В тот вечер Дориана совсем не радовали ни прекрасная еда, от которой ломились столы пиршественного зала, ни обольстительные улыбки придворных дам, что осмелели в отсутствие его невесты, ни презабавное представление, что разворачивалось перед его глазами, и даже изысканному южному вину он не предал должного внимания. Мысли короля были заняты прекрасной принцессой, которой через два дня суждено было стать его женой. Он волновался о ней, вспоминая странную болезнь, и то, как неловко они сегодня расстались.
Внезапно, приняв решение, он вскочил, и не обращая внимания на гостей, быстро покинул зал — он должен увидеть ее, убедиться, что с ней все в порядке. В конце концов он ее суженный и имеет на это право. Дойдя до ее покоев, он с удивлением обнаружил, что они пусты — ни одна служанка привычно не суетилась где-нибудь, разбирая украшения или приводя в порядок платья. Подойдя к тяжелой двери спальни, он увидел, что полутемная в наступивших сумерках комната была освещена всего несколькими свечами, а полог кровати был плотно задернут. Неужели принцесса снова спит, с волнением и испугом подумал он? Внезапно тихий, протяжный звук донесся до него со стороны постели... — стон... еще и еще... Сладкие, хриплые стоны возбужденной женщины, которые ни с чем не спутать. Стоны его невесты, что он надеялся однажды исторгнуть из ее уст! Гнев и лютая ненависть завладели разумом короля — потаскуха, притворщица! Она еще корчила из себя невинную деву, а сама развлекается с каким-то мужчиной, пока он, как олух, места себе не находит, переживая о ее здоровье!
С желанием убить, Дориан подскочил к кровати и резко раздвинул занавеси полога. Представившаяся ему картина не подвела его ожиданий — его невеста лежала на спине, изящные руки горячечно мяли набухшие темные соски, а между ее широко раскрытых бедер в чувственном ритме двигалась голова неизвестного мужчины. Одержимый яростью король, не долго думая, схватил эту кудрявую голову и силой отбросил на край постели. Два звонких крика прозвенели в унисон при его грубом вторжении. Элеана, в ужасе открыв огромные глаза и увидев короля, съежилась, но потом бросилась к телу возлюбленного. Дориан перехватил ее твердой рукой за изящную шею и, подтянув к себе, влепил тяжелую пощечину, от чего ее голова резко, как у куклы, отлетела в сторону. Девушка пронзительно закричала, пытаясь вырваться из его тисками сжимавшихся на ее тонкой шее рук.
— Шлюха, — прохрипел Дориан, глядя в ее глаза цвета индиго, которыми он когда-то так восхищался, и с удовлетворением наблюдая, как жизнь уходит из ее хрупкого тела.
Внезапно он почувствовал слабый удар в спину и кто-то, вцепившись в него, попытался разжать мертвую хватку его рук. Накрытый пеленой ярости мужчина лишь отмахнулся от этой слабой попытки, как от назойливой мухи.
— Отпустите, отпустите ее, ваше величество, умоляю, это я во всем виновата! Пощадите ее, пощадите мою госпожу, — маленькие кулачки со всей силы били его по спине, тонкий голосок с трудом пробивался в сознание. Отбросив задыхающуюся принцессу, король обернулся. Перед ним на постели, громко рыдая, стояла... несомненно женщина... девушка... Ее коротко остриженная кудрявая голова была опущена, сжатые в кулачки руки безвольно висели, как плети, вдоль тела. Ее обнаженное тело было смуглым и изящным, с маленькой упругой грудью и узкими бедрами.
Дориану никак не удавалось собрать обрывки воедино. Где тот ненавидимый любовник? Кто эта плачущая девчонка? Девушка тем временем, воспользовавшись его замешательством, быстро переползла к своей госпоже и бережно обняла ее, приподняв и растирая шею и грудь — помогая воздуху проникать в ее легкие. Приглядевшись к ней, Дориан вспомнил незаметную тень, что видел несколько раз при Элеане — служанка... Так вот как, значит, любимая рабыня... Его невеста, не желавшая принимать ласки от него, стонала как маленькая, течная сучка в руках рабыни? Гнев, что было поутих, вернулся с новой силой от сознания нанесенного оскорбления. Перехватив тонкую изящную лодыжку принцессы, он выдернул ее из ласковых объятий и подтянул к себе. Девушка испуганно закричала, но не дав ей опомниться он другой рукой сжал вторую ее ногу и силой развел их в стороны, открывая ее нежную суть своему взбешенному взгляду.
— Не дергайся, — грубо одернул он ее, — и ты, мразь, посмей только пошевелиться, — прошипел он шокированной Грете. — Я должен убедиться, что лживая сучка, что досталась мне в невесты так уж невинна, как меня уверяли.
— Дориан, пожалуйста, не надо, — заплакала Элена, — я никогда не лгала тебе. Это случилось сегодня впервые... Прости меня, — молила она.
Ее жалобные мольбы и музыкой прозвучавшее в ее устах его имя только еще больше озлобили короля:
— Молчи, развратница, — отрывисто приказал он, — и не двигайся. — Он напряженно уставился на ее прекрасный нежный цветок, открывшийся ему в полной своей беззащитной красоте — абсолютно лишенные волос лобок и пухлые внешние губы, под которыми влажно поблескивали темно-розовые, налившиеся внутренние губки и напряженный, маленький клитор. Элеана, громко всхлипывая, рыдала от унижения. Ее девчонка, положив голову принцессы себе на колени, ласково обнимала ее и, склонившись к лицу, что-то успокаивающее нашептывала на ухо.
Дориану кровь прилила к голове, в глазах потемнело. Медленно-медленно дотронулся он руками до ее лона, ощущая гладкую как шелк кожу, размазывая крупными пальцами ее влагу по нежной плоти. Ему хотелось коснуться ее языком и попробовать на вкус, почувствовать ее пряную сладость. Он с трудом старался сосредоточиться на том, что задумал. Сжав лобок ладонью и широко растянув ее пальцами левой руки, правой он проник внутрь ее горячего влагалища. Элеана тонко вскрикнула. Его пальцам не пришлось продолжить столь приятное погружение — они почти мгновенно натолкнулись на упругую преграду — девственница. Все еще не веря и подспудно надеясь, он аккуратно развел пальцы, почти выворачивая ее, и увидел тонкую прозрачную мембрану перекрывавшую путь в ее чрево. Радость и разочарование накатили одновременно. Не лгала... «Значит еще ждать долгих два дня», — с тоской подумал он. Не в силах удержаться, он наклонил голову и припал губами к ее желанному лону. Язык его заскользил по розовым складочкам, пробуя на вкус, посасывая, покусывая. Упиваясь ею и постанывая от удовольствия, он какое-то время не замечал, что его суженная перестала рыдать, тело ее напряглось, а руки сжались в кулачки от сдерживаемого отвращения. Осознав, что он ласкает неподвижное, словно одервеневшее тело, Дориан резко отдернулся, как от удара — гнев с новой силой разгорался в нем. Элеана лежала перед ним, крепко зажмурив глаза, и заставляла себя принимать его ласки. Ее рабыня, все еще обнимая хозяйку за шею, с презрением смотрела на него, из ее глаз текли слезы.
— Ты, девка, — позвал король, обращаясь к Грете, — как ты смеешь поднимать глаза на короля? — грозно вскричал он. Девушка в испуге быстро потупилась. — Подойди сюда! — вдруг приказал он, глаза его по-недоброму блеснули, выдавая возникшую мысль.
— Нет, — как из сна, вырвалась Элеана, — Дориан, не причиняй ей зла, она ни в чем не виновата, она просто пыталась помочь мне!
— И как, помогла? — зло усмехнулся Дориан. — Подойди сюда, — жестко повторил он, — ты знаешь, чем грозит рабу неподчинение своему господину? — Грета вздрогнула, но подчинилась, и выпустив из объятий плачущую Элеану, покорно подползла к краю кровати, где стоял король.
— Немудрено, что я тебя за мужика принял, — рассмеялся Дориан, рассматривая ее тоненькую фигурку, — сисек совсем нет и зад тощий, как у мальчишки.
Грета потупив голову, молчала.
— Давай-ка вставай на колени и полижи своей госпоже ее сочную щелку, — казалось, получая удовольствие от оскорблений, приказал король, — я хочу снова услышать ее сладкие стоны. Давай, чего ждешь, у тебя неплохо получалось, — грубо схватив девушку за волосы, он подтолкнул ее между все еще широко расставленных ног принцессы. — Вот так, — придавая ей желаемую позу, глумился король, — обними ее покрепче и приступай.
Грета стояла на четвереньках между белых раскинутых бедер принцессы, ее маленькая круглая попка была поднята вверх, голова с темными, пушистыми кудряшками упиралась в живот подруги, плечи подрагивали от едва сдерживаемых рыданий. (на понимала, что будет дальше и не могла этого предотвратить, не рискуя еще больше озлобить обезумевшего от ревности короля. Она то выдержит, а вот ее маленькая госпожа этого не заслужила. Король копошился сзади, освобождая из узких панталон свой напряженный член. Элеана, обняв голову подруги руками, тихо плакала. Когда король, крепко схватив Грету за ягодицы, одним резким движением проник в ее нетронутое влагалище, девушка лишь задрожала всем телом и плотнее вжалась лицом в живот Элеаны. Король, не жалея ее, грубо и быстро трахал, насаживая ее узкую щелку на свой могучий член. Руки его больно сжимали ягодицы рабыни, а глаза со злостью и торжеством смотрели в лицо принцессы. Дернувшись последний раз, он быстро вышел, спуская белую, липкую сперму на попку и спину Греты. Он с удовольствием размазывал семя, с гордостью выставлял свой испачканный девственной кровью член на лицезрение невесты.
— Вот так это будет, душа моя, — весело рассмеялся он, — если вы не перестанете сопротивляться мне, милая. Вам же будет лучше, если когда я вас покрою, вы будете течь от желания, а не плакать от боли, — жестко проговорил он, глядя ей в глаза, — хотя для зачатия нашего сына, в общем-то, это не имеет никакого значения, — добавил он с циничной усмешкой. Затем оттолкнув от себя одеревеневшее тело служанки приказал:
— Чтобы завтра этой твари здесь больше не было! Иначе отправлю в казармы и сделаю солдатской подстилкой. Долго там еще никто не выдерживал. Вам понятно, миледи? — спросил он. Элеана лишь кивнула. По щекам ее снова текли горячие слезы.
Не дожидаясь другого ответа, король быстро привел в порядок одежду и вышел. Элеана, как только захлопнулась дверь, соскользнула вниз и крепко обняла неподвижное тело подруги. Чувство вины и жалости к ней захлестнули ее.
— Прости меня, прости, милая, Греточка, — шептала Элеана, глотая слезы. Грета постепенно расслаблялась в ее любящих объятиях, возвращаясь в реальность, но вместе с ощущениями, вернулись и чувства, выплеснувшиеся наружу долгими, безутешными рыданиями от перенесенного насилия. Элеана лежала молча, давая подруге выплакаться, ее глаза были сухи, а сердце щемило, разбитое жестокостью Дориана. Как глупа и наивна она была, что верила в сказку о благородном короле и прекрасной принцессе... Этому не бывать!
В ее душу на место зарождавшейся привязанности, пришла глубокая ненависть...
