Впервые я увидела Марию совершенно неожиданно для себя. Это было около двух лет назад. Она сидела в кресле в нашей гостиной и пила чай, а мама, обрадованная присутствием гости в своем доме, очень сильно суетилась и мельтешила перед ней, то подливая чай, то предлагая ей разные вкусности, стоящие на столе. Моя мама познакомилась с Марией около месяца назад и была в полном восторге от нее, как от человека очень значимого, и по ее описаниям очень волевого и сильного, что за месяц их знакомства успела прожужжать мне все уши ее именем, ставя постоянно ее в пример.

— «Здравствуй дочка» — произнесла мама, увидев меня входящую в комнату. И после паузы быстро продолжила.

— «У нас гостья. Вот, Марья Евгеньевна, познакомьтесь, моя дочка, Анастасия» — гладя меня по спине и улыбаясь, произнесла мама. Марией была девушка лет двадцати шести, крупного, статного телосложения, с темными, крашеными, волосами.

— «Очень приятно» — чуть улыбаясь своими маленькими пухленькими губками, которые составляли ее рот, произнесла она. Протягивая мне вперед руку, чуть согнув при этом кисть, как протягивают обычно ее для поцелуя. Хоть меня и удивила эта немного мужская, немного немецкая манера женского приветствия. Я все же ее пожала. При этом женщина пронизывающе смотрела на меня. Мне было не очень уютно под этим взглядом. В нем было, что такое, как смотрят люди, когда покупают или выбирают себе питомца. Потом своим бархатным голосом медленно, не торопясь, проговорила

— «Верунчик, а у тебя миленькая и почти взрослая дочка».

Мне было, очень удивительно, что мою маму, директора парикмахерской, которой 45 лет, так запросто, человек младше ее по возрасту, называет Верунчиком. Мама как бы испуганно, но все, же так, же глупо улыбаясь, проговорила

— «Нам всего на всего еще 16 лет, трудный переходный возраст». — И уже обращаясь ко мне,

— «Ты чай пить будешь?» — спросила она меня.

Пытаясь выглядеть, в глазах гости, воспитанным ребенком, я поблагодарила маму и попросила разрешения, уйти к себе в комнату. В комнате я включила музыку, и о чем мама разговаривала с Марией, я не знаю. Только вечером, когда мама пришла ко мне в комнату, и мы стали рассказывали друг другу о том, что и как происходило с каждым из нас днем, под конец разговора мама вдруг спросила меня

— « А как тебе Мария? Она понравилась тебе?»

Я рассказала свое первое впечатление о том, что она немного манерна и очень строга. Мама меня внимательно выслушала, но зазвонил телефон, и мама пошла, разговаривать, и не чего мне не ответила. Я слышала как мама, подняв трубку городского телефона улыбаясь, произнесла «Алло!». И как игривость в голосе у мамы пропала, когда она слушала, что ей там говорили, и сухо ответив «Да « повесила трубку. Сначала она прошла в ванну, где, как я слышала, она включила душ. Пробыв там минут 10 прошла в свою комнату. Потом, я увидела ее одетую, в костюм светло зеленого цвета, с макияжем на лице. На пороге кухни, где я оказалась, чтобы поужинать, мама остановилась и произнесла:

— « Настюшь! Я сейчас отлучусь часа на три, если захочешь спать, меня не жди. Хорошо?».

Я еще пошутила ей вслед:

— « Мам! Ты на свидание что ли?» — Она мне нечего не ответила. Закрыла за собой дверь и ушла. В этот вечер мама вернулась уставшая и изможденная где то около двух часов ночи, когда я собиралась уже спать. Прошла в комнату, потом в душ, а потом на кухню, где закурила. Это меня очень сильно удивило. Мама вот уже два года как бросила эту вредную привычку, это заставило меня отложить мое желание спать на некоторое время. Я вошла на кухню. Она сидела спиной к двери, одетая в халат, курила и смотрела в окно. Моей маме 45 лет, но для своего возраста она выглядит очень хорошо. Высокая, немного полноватая, но с плавными формами, высокой и большой грудью. Мне нравилось наблюдать за тем, как реагируют на мою маму мужчины, когда мы встречались с ней в городе. Как они смотрят на нее, раскрыв рот. А многие провожают ее взглядом. Я подошла к ней очень тихо и положила, неожиданно для нее, руку ей на спину. Мама вздрогнула и задрожала, как то всем телом. Мне показалось, что от нее исходит очень сильный жар. Я заглянула ей в лицо и спросила:

— «Мам что случилось? Ты опять начала курить?

— «Да» — ответила она.

— «Что-то случилось на твоем свидании?» — Продолжала, немного наседая на нее я.

— «Вы, недавно познакомившись, уже поссорились?» — Она молчала, не отвечала на мои вопросы.

— «Он плохой человек?»

Она тихо ответила, только когда все мои вопросы иссякли.

— «Все нормально. Я просто устала. Ты иди, ложись, я тоже сейчас пойду».

Лицо мамы при этом было очень бледным и изнуренным. Вот таким был вечер того дня, когда я познакомилась с маминой подругой, Марией.

Наша жизнь шла обычным чередом, правда в действиях мамы стали появляться маленькие странности, которые конечно бросались мне в глаза. Она стала делать такие вещи, которые не делала раньше. Мы с мамой живем, без мужчин. Моей отец умер от рака, когда мне было одиннадцать лет, и поэтому стесняться нам с мамой было некого. И мы чувствовали себя очень раскованно и могли ходить друг перед другом в неглиже. Я часто любовалось маминым телом, когда она, в летнюю жару ходила по дому обнаженной. Бывало, подкрадусь тихонечко к кухне, и смотрю на нее тайком, как она готовит. Теперь мама, приходя с работы, стала уходить в свою комнату переодеваться и даже закрывала за собой дверь. Второй странностью поведении мамы было то, что стояло зазвонить городскому телефону, так она первой стремилась подойти к нему. И, как правило, после разговора мама уходила в свою комнату, одевалась и уходила, а возвращалась уставшая и изможденная. Молча, проходила в свою комнату, потом в душ, после которого очень долго сидела на кухне и курила. Она так же стала часто задерживаться на работе, чего раньше за ней ни когда не водилось, и после странных звонков по телефону отлучатся в свои выходные, якобы по рабочим делам.

По крайней мере, мне она объясняла свои уходы именно так. Я как полагается послушной и внимательной дочери, отмечала про себя все эти странности, пытаясь объяснить это все тем, что у мамы появился мужчина, возможно молодой, и мама скрывает его от меня, поэтому и все ее причуды. Я сильно любила маму, так как мы были на этом свете единственные родные друг другу люди, и радовалась за нее, если она нашла себе пару. Марию, я, правда, несколько раз видела в нашем дворе, когда днем возвращалась из колледжа. Это для меня не было неожиданностью, так как, по словам мамы, она жила, где то не далеко от нас, а наш двор был проходным от метро, и при таком сложении обстоятельств ее появления в нашем дворе было понятным и естественным событием. Но в дни таких встреч, во дворе с Марией, я находила, маму, дома, очень уставшую и эмоционально подавленную, как всегда курившую на кухне и смотрящую в окно. Все эти странности я поняла только спустя эти два года, и очень неожиданно для меня.

Расскажу все по порядку, как это все случилось. Был день моего рождения, мама хлопотала на кухне, готовя праздничный ужин для меня и нескольких моих подруг. Я постоянно крутилась у телефона, принимая поздравления от знакомых мальчиков и подруг. Поздравления приходили так же, по скайпу, аськи и электронной почте. Поэтому я, то говорила по телефону, то стучала компьютерной клавиатурой, отстукивая благодарности за поздравление. Это письмо было очень странным и как то насторожило меня даже до его открытия. Оно было без обратного адреса, в теме стояло слово «Поздравляю», значок отправившего был черно-красным, но как я сказала, обратного адреса не было. Я даже на не которое время отпустила мышку и думала, открывать его или нет. До прихода моих подруг оставалось мало времени, и поэтому у меня были сомнения, успею я ответить или нет. Да и как говорится, душа не лежала к этому письму. Но все же, я собралась с духом и открыла его. Прочитала его. — «Здравствуйте Анастасия! Поздравляю Вас с Днем Рождения. Желаю счастья и здоровья, успехов в учебе».

В конце письма был постриктум.

— «Теперь вы стали взрослой и поймете ту тайну, в которую я хочу

Вас посветить. Когда у Вас, после праздничных забот, появится время, посмотрите прилагаемые к этому письму фото и видео материалы. С уважением еще неизвестная Вам М».

Одновременно с открытием мною письма у нас зазвонил городской телефон, к которому подошла мама. Я думала, что это опять кто-то из не успевших, поздравить меня, исправляет свою ошибку и подошла к двери своей комнаты. И видела, как мама с улыбкой взяла трубку и ответила « слушаю». И как улыбка сошла с ее лица, когда она услышала, говорившего с того, конца провода. Она ответила «хорошо», повесила трубку и пошла к себе в комнату. Потом вышла одетая, для выхода на улицу. Подойдя ко мне и, поцеловав в щеку, сказала.

— «Настюшь! Извини, но меня срочно вызывают на работу, поэтому я не знаю, успею ли я вернуться домой рано. Если да — тогда мы успеем поехать погулять по городу, как мы делаем это всегда».

Она говорила это, и у нее был очень виноватый, как будто побитый вид. И только на мое — « Ну мам». Ты можешь не ехать». Мама подняла глаза и сказала:

— «Это мой бизнес и я не могу не ехать. Ты у меня взрослая, Настюша, должна это понимать. Я все приготовила и накрыла стол, так что повесились с подружками».

Раздался звонок в дверь. Это пришла первая гостья и о письме я совершенно забыла. Вспомнила я о нем, когда уже ушли все гости, и я убрала и перемыла всю посуду. Было уже половина двенадцатого ночи, но мамы еще не было дома, и ее сотовый телефон молчал. Я, села за свой компьютер, и нажала клавишу пробела, экран монитора перешел из спящего состояния в активный, и я опять увидела это странное письмо. С этим странным поздравлением, которое я прочитала повторно и нажала на значок первого вложения. Это были фотографии. Так как они были за архивированы в объемистую папку, я нажала строку скачать одним архивом. И нажав на первый значок фото, увеличила ее. Увеличенное фото шокировало меня сразу, как только изображение появилось на экране. На фото была моя мама, стоящая на четвереньках, как собачка, у чьих то — ног. Причем ноги были женские. Мама была полностью обнаженной, только на ее шее был красный ошейник с яркими металлическими заклепками, к кольцу ошейника, за карабин, была пристегнута цепь уходящая вверх. Рот мамы был широко открыт так, что были видны ее белые зубы, а между ними был черный предмет, массивный по форме, от него отходили множество длинных концов. Данное фото шокировало меня так сильно, что я отпрянула от монитора, и меня пробил озноб. Не закрывая это фото, я нажала на следующее, на нем была та же сцена, только мама была сфотографирована более крупно, и мне было видно ее тело, на котором были красные полосы. На следующем фото моя мама была повернута, ко мне спиной, и красные полосы на ее теле очень хорошо были видны.

Я продвинутая девушка, и как все современные молодые люди, посещала в интернете сайты БДСМ, и понимала, что к чему и что красные полосы на спине и ягодицах моей матери, это следы от плети. Но мне было совершенно, не возможно, представить, что мою маму, на вид солидную и самодостаточную даму, кто-то порет плетью, и что у нее такая вторая жизнь. На следующих четырех фото она стояла одетая в туфли, в чулки, и маленький белый фартук, кроме них ничего на ней не было из одежды, она смотрела в пол. Дальше опять мама одетая так же только стояла, подняв фартук, и женская рука с алым маникюром, оттягивала ее половую губу в сторону. Она стояла и смотрела прямо в объектив, абсолютно спокойно. Из этого явственно следовало, что она знает о том, что ее снимают, и сознательно позирует перед ним. Были еще фотографии мамы в непристойных позах. Мама стояла на четвереньках в также задранной юбке, наружу торчал ее голый зад, который она выставила, прогнувшись. Женщина в позе, готовая для того, чтобы ее трахнули в попку. Еще одна фотография показывала маму на кровати. Отчетливо были видны веревки, которыми она была привязана. Она была распята на кровати, с раздвинутыми в стороны ногами, открыто демонстрировавшая свое влагалище.

Hе знаю почему, но на снимке само влагалище, срамные губы были раздвинуты и образовывали широкую и глубокую щель, призывно раскрытую... И на всех фотографиях были видны следы плетки, которой ее секли. Лицо мамы при этом выражало смешанные чувства страха, стыда и желания. Что-то порочное было в ее глазах, что-то провоцирующее. Последние фото было как бы групповым портретом, мама, стоящая на четвереньках, рядом с креслом, а в кресле сидела Мария. Смотрела я на все это и меня били озноб, были очень не понятные ощущения, от всего увиденного. (Порно рассказы) Еще там было прикреплено видео, но я, почему то, боялась смотреть его. Я встала из-за компьютерного стола, подошла к своей сумочке и вытащила сигарету. Я не курила дома, и вообще не курила при маме, но тут не могла удержаться, мои руки тряслись, со второго раза я прикурила от зажигалки и вышла на балкон. Видео я посмотрела после трех сигарет. Оно было не долгим, минут 20, как обычный порно ролик, и естественно на нем была моя мама. Сидящая на работе, в своем кабинете, а так же Марию, входящую в ее кабинет, и как мама, увидев ее, встала из-за стола, опустилась на колени и поползла, на четвереньках, ей на встречу. Камера все показывала подробно и крупными планами, и как она ползла, и как целовала ее туфли, и как она раздетая лежала на столешнице ее же рабочего стола, а ноги стояли на полу и были широко расставлены, а Мария ходила, крутя, в руках плеть, а потом начала пороть ее. Камера показывала и маму, расплющенную сисками на столе, ее гримасы боли и улыбки Марии при каждом ударе. Теперь мне были понятны все странности в поведении моей матери, почему она рвалась к телефону, почему она перестала передо мной переодеваться, она пыталась скрыть, все свои отношения с Марий, и явно оберегала меня.

Мне было не понятно, кто и какую игру начал со мной этим письмом, писала сама Мария или тот, кто снимал, писал от ее имени. Так же было не понятно, как мне теперь относится к моей маме после увиденного мною на фото и видео, но определилась я только с одним, это была ее жизнь и могла ли я ее судить за это, ее взрослого человека. Если она живет этой жизнью, то она ей нравится. Поэтому мне было совершенно не понятно, что говорить ей и как себя вести. Не смотря на всю эту не определенность и сомнения, я решила дождаться маму, и поговорить с ней.

Мама пришла только в начале второго ночи, как всегда бледная и очень уставшая, попыталась пройти к себе в комнату, но я, выйдя из кухни, где сидела и ждала ее в полной темноте, не дала этого сделать. — «Мам объясни, какие у тебя отношения с Марией?»

От моего вопроса она немного вздрогнула. И хотела в ответ меня спросить, почему я не сплю. Но я не дала этого ей сделать.

— « Можешь не придумывать ни чего, я все прекрасно знаю, она прислала мне письмо».

Мама немного задумалась, а потом ответила.

— « Понимаешь, мы любим друг друга».

И потом, опустив глаза в пол, продолжила

— «Я ее рабыня. Мне приказали тебе все рассказать».

Мама попыталась уйти в комнату и закрыть дверь, как она это делала все последние время, но теперь я хотела продолжать начатый разговор и вошла вместе с ней в комнату. Я не понимала тогда, что маме было неудобно и не уютно, что тот, кто писал мне письмо добился того чего хотел. А именно, играя на моих дочерних чувствах, посвятить меня в интимную жизнь моей мамы, и вызвать у меня тем самым интерес и негодование, создать дискомфорт в ее семейной жизни, где она чувствовала себя более защищенной. Сейчас мы обе стояли в ее комнате и молчали, мама смотрела то на меня, то в сторону, наверно думала раздеваться ей передо мной или нет, она поняла, что я настроена на продолжение беседы, и никуда не уйду. Она опустила руки вниз и, захватив пальцами, подол платья, потянула вверх. По мере того, как она тянула платье вверх, мне открывалась картина ее тела, сначала чулки, которые были одеты на ее ноги и доходили до бедер. Потом эта полоска ее белой кожи, она немного замедлилась, но потом быстро потянула платье вверх. Попа мамы, ее ляжки, бока и часть спины были исполосованы хлыстом. Красные, припухшие борозды пересекали белое ее тело. Они сверкали на ее теле, они устрашающе багровели. Первое, что мне врезалось в сознание, так это всякое отсутствие нижнего белья под одеждой матери. Второе: абсолютно выбритый голый лобок и какие-то странные свисающие штуки в промежности.

Третье и, пожалуй, самое страшное то, что всё её тело, а я видела только спереди, было покрыто множеством старых и новых, свежих рубцов. Вообще то, надо сказать, я видела мать впервые за последние два года, голой и отметила, что у матери красивое женское тело. Почему женское? Потому что она, что называется, была в теле: широкие бёдра, выпирающий лобок и полные груди, хотя талия была узкой. Сама не замечая, я смотрела на них как загипнотизированная, и невольно протянув руку, коснулась одного из этих рубцов на ее спине. Мама отреагировала очень быстро, ойкнула и задрожала. Она как то послушно, и без особого сопротивления, стояла лицом, к своей кровати, прикрываясь снятым с себя платьем. Вторым откровением, увиденным не на фото, было то, что на ней были только чулки на резинках и больше ничего. Для меня было очень удивительно и одновременно, как то возбуждающе. Но мне в голову пришел только один вопрос.

— «Ты не носишь трусов?»

На что мама, после короткой паузы, повернувшись и продолжая закрываться снятым с себя платьем, смотря чуть мимо меня, произнесла:

— «Да, со вчерашнего дня мне запрещено носить белье, так как я, заслужила этого, достигнув уровня «Шлюшки». И меня дрессируют по полной. Смотри».

Она убрала руки державшие платье и бросила его вниз. Я увидела мамины большие сиски, которые были все в синяках и тоже исполосованы хлыстом. Красные, припухшие борозды устрашающе багровели на них. Соски были синие. А в соске левой груди висело массивное стальное кольцо, на котором был прикреплен массивный и тяжелый медальон с буквами СМР, возвышающимися над буквой В. По кругу шел номер телефона. Я опустила глаза в низ, и увидела,

что нижняя часть живота мамы, лобок и бедра так же в рубцах от хлыста, и что ей очень тяжело стоять, так как ее половые губы были очень распухшие и красно-синие. Мама стояла смирно.

— «Значит ты задвинула на мое день рождение и была у нее и кайфовала от того что тебя пороли?»

Неожиданно для себя и ее спросила я.

— «Да» — раздался тихий и уверенный ответ моей матери. Услышав его, я развернулась и ушла в свою комнату. Мне было все понятно и очень обидно, что в день моего рождения человек, давший мне жизнь, предпочел вместо моего общества, общество своей любовницы и ее плети. Я все равно не знала, как мне реагировать на ту правду, которую я увидела, как на фотографиях, так и в натуре. В ушах стояла фраза, произнесенная маминым голосом «Я люблю ее. Я ее рабыня». Мне надо было это все переварить, но мое сознание не могло, справится с этим. Может сейчас во мне говорил самый эгоистический ребенок, который не хотел делить свою маму еще с кем либо. Еще я не могла понять, что преследует Мария, или тот, кто писал это письмо, что он хочет от меня добиться, раскрыв мамину интимную жизнь? Мама появилась в моей комнате после душа, в своем розовом халате и села на кровать рядом со мной, ее тело, было горячим наверно от душа, от нее пахло гелем для душа и кремом.

— «Настюшь! Ну, прости меня, пожалуйста. Ты не глупенькая девушка и должна понимать, что я взрослый человек и вправе выбирать то, что я хочу и любить, кого хочу. И мне нравится Мария и то, что она делает со мной. Это единственный человек, после тебя, которого я люблю. И я за это перед тобой не извиняюсь. Я, прошу у тебя прощение за то, что я своим уходом испортила день рождения».

Я, лежала, отвернувшись от нее, и старалась делать вид, что не слышу ее. А мама продолжала:

— «Я сама не думала то, что она меня вызовет к себе, я предупреждала ее, что не могу сегодня. Что у тебя день рождение, а она вызвала меня к себе на пять минут. Я только потом поняла, что она специально, что-то задумала. Настюшь! Прости меня».

Я внезапно почувствовала отсутствие тела матери рядом с собой и вынуждена была повернуть голову от стены, чтобы посмотреть, где она. Мама стояла у моей кровати на коленях с вытянутыми вперед руками, на которых она держала отцовский ремень. Голос ее был жалобный.

— «Настюша! Прости меня. Если хочешь, возьми ремень и накажи меня. Мне будет так намного проще, чем ты будешь злиться, на меня и дуться».

Я смотрела на нее, стоящую на коленях передо мной, с ремнем в руках, только вернувшуюся, от своей жестокой и изобретательной любовницы, что мне подтверждают рубцы на ее теле смазанные кремом. И подумала в праве я ее осуждать за это. Ведь она, по сути, права она взрослый человек и это ее выбор. И действительно, что я могу ей сказать, если ей самой нравиться ее положение? Сказать ей, что она шлюха? Hо она, прекрасно знает это, и именно, это и доставляет ей главное наслаждение. По этому, я просто улыбнулась и сказала

— « Мам встань, пожалуйста».

Она, молча, встала, вскинув спущенный халат опять себе на плечи. Теперь она была уверенная в том, что я и сейчас не буду возражать против ее похождений. И что я люблю ее. Но еще оставался вопрос. Что-то еще нового придумала Мария, когда написала мне это письмо... Я спросила это у мамы, на что она, только пожав плечами, сказала, что не знает, и что если она будет совать нос и задавать ей вопросы, то ее будут наказывать. Все остальные вопросы к маме о том, на чем ее поймала Мария, чтобы обратить ее в рабство тоже остались без ее ответа. Перед уходом спать мама сказала мне только одно.

— «Зная Марию, я думаю, что скоро ты получишь все ответы сама от нее лично».

Оставшаяся часть ночи прошла очень трудно, я долго ворочалась, не могла уснуть. Меня одолевали мысли, я думала о маме, о том, как будут складываться наши с ней отношения, стоит мне забыть про тот ее авторитет, который она имела в моей душе до сегодняшнего дня или нет. Так же не давали покоя отсутствие ответов на вопросы, что хочет от меня Мария? И действительно не знает мама, о ее планах по поводу меня. А когда я задремала, то мне снились мама, Мария и мамины фотографии, и что Мария пытается ударить меня плетью. Проснувшись одновременно с будильником, я стала собирать в колледж, мамы уже не было, и мне только оставалось, строить догадки, поехала она на работу, или опять ее любовница вызвала к себе. Я не отошла еще от шока вчерашнего дня, это какого узнать сразу, что твоя мать спит с женщиной младше себя по возрасту, да еще и является ее рабыней. Позавтракав, и имея еще полчаса времени в запасе до выхода в колледж я, как обычно села за компьютер, перевела его из спящего режима в активный, и стала проверять почту. Среди писем друзей и спама, я опять увидела два письма с красной буквой М, на черном фоне. Открыв первое по списку письмо, в нем не было текста, за то был прикреплен видео ролик, я нажала на прикрепление. И через пару минут загрузки перед моими глазами сначала промелькнули цифры даты, номер месяца, год и время когда это произошло. Приславший письмо, словно хотел подчеркнуть, что ролик был снят именно в день моего рождения. В окошке плеера замелькали, чьи то — части тела. План был очень крупным, и по мере отъезда камеры, мне было понятно, что этим телом, была моя мама, идущая на четвереньках, ведомая на поводке Марией, рядом со своими ногами, и подгоняемой при замедлении хода ударами тонкого бамбукового хлыста по ягодицам. От всего увиденного, у меня сразу захватило дух, и почему то пересохла в горле. А на экране Мария спрашивала маму, идущую на четвереньках:

— «Ну что, шлюшка, тебе нравится служить мне?»

— «Да Хозяйка. Мне нравится служить Вам».

— « Хорошо. Молодец». — Одобрила ее Мария.

— «Сейчас мы с тобой сыграем в твою не любимую игру, шлюшка».

С какой то, людоедской улыбкой произнесла она.

— «И так, шлюшка, какая не любимая твоя игра?»

Камера скользнула вниз на маму, которая смотрела глазами в пол. В ответ на заданный вопрос произнесла, что-то не внятно. На что Мария сразу разозлилась и сильно, с размаха нанесла прутом, который был у нее в руке, удар по ягодицам и спине мамы. И четко и громко проговорила.

— «Ты, блядь, за 12 часов, которые прошли с нашей последней встречи, разучилась отвечать, как полагается. Ну, нечего. Я терпеливая. Я тебе напомню».

С этими словами, Мария, снова со всей силы ударила прутом по телу мамы. Та, от неожиданности, взывала от боли.

— «Подняла голову вверх».

И когда мама сделала это, она, уперев тонкий конец прута в мамин подбородок, приказала.

— «Шлюшки не нравится быть коровой. Ты будешь просить меня, что бы, я не заставляла тебя быть коровой?»

Мама начала говорить. Но Мария остановила ее.

— «Я разве разрешала тебе говорить? За не терпенье я тебя накажу позже».

Она отстегнула с маминого ошейника поводок, и, дирижируя прутом, прошла и села в кресло. Устроившись в нем по удобней, расставив ноги, приказала:

— «Можешь просить».

Теперь камеры показывала маму. Мне было видно ее серьезное лицо, как она ломает губы, четко произнося слова.

— « Прошу Вас, Хозяйка, не назначайте меня коровой».

Произнеся это, мама прижалась грудью к полу и, подняв свой зад к верху, стала ползти. Потом остановилась, опять приподнялась на руках, вновь произнесла свою фразу, и опять прижалась к полу, и опять поползла. Меня это сильно шокировало. За четыре раза мама проползла расстояние от, того места где ее оставила Мария, до кресла. И начала целовать ее туфли, ноги и руки, тереться о них и просить не назначать ее коровой. Мария остановила ее.

— « Достаточно. Хватит. Плохо просишь сегодня. Теперь посмотрим, что ты готова сделать, чтобы не быть коровой».

Все с той же людоедской улыбкой, надменно произнесла она своим бархатным голосом. С этими словами она развела широко свои ноги, показывая в камеру свою мясистую, но гладко выбритую пизду с раскрытыми губами, потом глядя на маму, приказала:

— «Ну что смотришь? Вперед, работай».

Камера показала, как мама приблизилась к ней и стала лизать. Камера меняла ракурсы, показывая то крупные, то средние планы их слития. На одном из планов, когда камера показывала маму сзади, ее багровеющие рубцы, раставленые ноги, ее набухшую и сочащуюся пизду. Информации в данном видео сюжете было много, а времени до моего выхода в колледж оставалось всего 15 минут, поэтому я промотала сюжет, передвинув ползунок плеера вперед. Следующим сюжетом было, как мама лежала на столе. Ее руки были привязаны черной изолентой к бедрам, ноги широко раздвинуты в стороны и привязаны, камера показала мамину пизду и ходящую перед ней Марию. Как она подошла к ней и двумя пальцами правой руки резко проникла в нее, вовнутрь, за ее половые и срамные губы, сделав пару круговых движений в ней, вытащила пальцы, влажные от маминого сока. Она протянула руку к маминому рту, и та послушно слизала с этих пальцев свой сок. В руках у Марии появился предмет в виде банки из прозрачного голубого пластика, она поместила его на, маминой, пизде, и, нажав рукой на его стенки, всосала ее половые губы. Немного отойдя в сторону, посмотрела на маму и, недовольная тем как произошло всасывание, вернулась, назад. Она опять нажала на банку, отпустив мамины половые губы, дав маленький перерыв, вновь сдавила бока, пластиковой банки, втянув и развернув полностью ее половые губы, заставив ее кричать дергаться. Камера показывала лицо моей матери и слезы текущие по ее лицу. Исчезнувший звук внезапно появился, сначала был щелчок пальцами по пластику, что заставило маму дернуться. Это было очень хорошо видно по тому, как дернулись мышцы ее лица, и как она закрыла глаза. — «Почему ты, блять такая, стонешь человеческим голосом? Разве я отменила свой приказ быть коровой? Не слышу» — раздраженно произнесла своим бархатным и спокойным голосом Мария.

Мама в ответ замычала.

— «Му, му».

— «Замечательно» — произнесла она.

— « Это еще не наказание, но вместо намеченных мною десяти минут ты пролежишь с банкой на пизде 15» — и развернувшись уже уходя от нее, она произнесла:

— «Верунчик. Я хочу, чтобы ты подумала о том, что ты Похотливая шлюха, и плохая мать. Вместо того чтобы быть со своей дочерью и ее гостями, на ее семнадцатом дне рождении, ты здесь, передо мной крутишь своей голой задницей и мелькаешь пиздой, бегая на четвереньках. А сейчас лежишь, связанная и с выжатой пиздой».

Я не могла дальше смотреть. Эмоции захлестывали меня все сильнее. Мне было жалко маму. Я ненавидела Марию, отнимающую у меня ее. А так же ненавидела маму вместе с ее любовницей, так как им обоим все это приносило удовольствие. Но параллельно со всем этим я испытывала, что-то не понятное мне. Лицо мое горело. Было тяжело дышать. Теплым пятном внизу живота разливалась, тяжелая истома, которая по капле проникала в другие части моего тела, заставляя развернуться и затвердеть мои соски. Я чувствовала, что немного дрожу, но не могла понять от чего именно, от эмоций жалости и ненависти, которые я испытывала, или от возбуждения. Я нажала на паузу, выключая изображение и переводя компьютер в спящий режим. Оставшееся время я просто ходила по квартире, глубоко дыша, я пыталась себя успокоить. Но меня не покидало

чувство что что-то я не доделала. О не открытом втором письме Марии я вспомнила за две минуты до выхода, вновь пришлось лезть в компьютер нажимать на письмо с красной буквой М на черном фоне. И нетерпеливо ждать, пока откроется письмо, в котором было написано всего несколько слов. «Буду ждать тебя в кафе Жаворонок с 15.00. до 15.30. Мария».

Всю дорогу в колледж я думала об увиденных мною на фото, видео. Точнее сказать увиденные мною сцены стояли у меня перед глазами и никуда не уходили, как бы я не пыталась и не стремилась отвлечься, рассматривая прохожих. При этих занятиях моих глаз, мысли мои ненадолго уходили в сторону, а потом возвращались назад. Из увиденного можно было сделать два очевидных вывода.

Первое что моя мама и Мария испытывают сильные эмоции по отношению друг к другу, это было хорошо видно на последнем видео. И маме и Марии нравится все то, что составляет их сексуально интимные отношения. Мама надрессирована Марией как собачка, чем очень гордится. И начни я сейчас пытаться разрушить это все, натолкнусь на сильное сопротивление их обоих, и возможно рискую долго не увидеть мать. Ведь я уже взрослая и самостоятельная. Мне уже стукнуло 17 и нет не чего такого, что могло бы остановить ее уйти к любовнице. Оставалось мне совершенно не понятным, что Марии нужно было от меня? И какое место она приготовила для меня в этой игре? Знает ли о задуманном ее любовницей мама? В голове стала возникать мысль о том, что мама и Мария сговорились, и мама предложила ей меня. Что меня будут ждать цепи и плети Марии, которыми она будет меня дрессировать и кайфовать от того, что ей будут принадлежать и мать, и дочь.

Но это все были лишь мои мысли. Кафе Жаворонок было расположено по дороге в колледж. До встречи оставалось 6 часов.

Учеба в этот день, шла не очень. Я не могла с концентрироваться на предметах, которые шли в этот день, хорошо, что семинары, были назначены на последние пары, поэтому было не очень заметно, что я витаю, где то в облаках, вернее в тучах, которые сгущали мой разум. Чтобы избежать, неизбежных неожиданностей, в оценках я отсидела все лекции, потом подошла к медсестре колледжа, ссылаясь на плохое самочувствие в первый день менструации, получила освобождение от семинара. До назначенного времени встречи оставалось полтора часа и пол улицы пути. Показав справку об освобождении от занятий охраннику, я вышла из колледжа. Идя на эту встречу, в кафе я думала, о том, каким будет разговор? О чем? Кто придет на встречу ко мне, сама Мария, или кто ни будь другой? Ведь кто-то снимает их на камеру. Думая обо всем этом, я поняла, что сильно волнуюсь, и боюсь этого разговора.

Мария появилась в кафе ровно в назначенное время, и сразу села за столик, где сидела я, выдержав паузу, на то что бы метнувшийся к нашему столику официант с меню принял заказ и удалился. Она начала разговор.

— «Как вижу, ты получила все мои письма» — утвердительно произнесла она.

— « И как тебе понравились фотографии и видео?»

Такого начала разговора я не представляла, и поэтому была сильно удивлена. Не дождавшись моего ответа, она продолжила.

— «Наверно ты понимаешь, какие отношения между мной и твоей мамой?» — спросила она меня. Я смогла ей ответить только коротким «Да». Мария улыбнулась, достала из своей сумочки пачку сигарет и зажигалку, и закурила крепкую, черную сигарету чиркнув зажигалкой. Подошедший официант ставил перед нами чашки с кофе и открытые бутылочки с минеральной водой. Когда он отошел от нашего столика Мария продолжила.

— «Я думаю, ты понимаешь, что твоя мать моя рабыня. И ты наверно убедилась в этом, когда рассматривала ее».

Она сделала маленькую паузу, затягиваясь и выпуская дым. Все сказанное было произнесено нарочито громко, и безапелляционным тоном. А я стала чувствовать, что краснею от этих слов, как, будто ее рабыня не моя мама, а я.

— «Уже почти три года как твоя мать стала моей рабыней. Ты наверно хочешь спросить, как это произошло? Конечно не сразу. Сначала я просто соблазнила её. Мы стали спать вместе. Ну а потом я просто помогла раскрыться её тайным желаниям. Я младше твоей матери на 20 лет. Мне 28 лет. Как вижу, ты не глупенькая девушка и должна понимать, что твоей матери нравиться, когда её унижают и причиняют боль. И все эти годы я делила ее с тобой, ее дочерью. Пока ты была юной, я тебя не трогала. Тогда ты еще не могла понять не меня, не свою мать. Но сейчас ты взрослая и я хочу сделать тебя своим союзником, помощницей, так как хочу дать твоей матери полное наслаждение, которое она может получить в своем положении. За эти три года я полностью выдрессировала твою мать, я могу делать с ней всё что захочу. Теперь она не просто рабыня — она вещь. Что бы тебе, было, понятно скажу, что могу продать её, могу просто убить. Мы с твоей мамой на сегодняшний день уже многим пресытились, так как многое уже попробовали. Поэтому я придумала кое-что новое. И зная, что ты очень сильно любишь свою маму, обращаюсь к тебе за своеобразной помощью».

Здесь я переборов свое смущение и волнение спросила ее

— « Что Вы хотите от меня? И как я должна Вам помочь?»

Мария улыбнулась, сделала глоток кофе, потом вновь затянулась сигаретой и ответила быстро.

— «В общем, я хотела, что бы ты была второй госпожой моей рабыни». Я физически почувствовала, как мои глаза округляются.

— «Но ведь она моя мать!»

— «Именно поэтому я здесь».

— «А она это знает?!»

— «Нет, это будет сюрприз для неё».

— «О боже!» — не сдержавшись, прошептала я.

— « Я хочу, чтобы ты убедилась в серьезности и действительности всего происходящего, и для этого предлагаю посетить одно мероприятие у меня дома, а после этого у тебя будет время подумать над моим предложением» — и, посмотрев на меня шокированную и немного напуганную, добавила

— «Можешь мне поверить, тебя ни кто не тронет, и с тобой ни чего не произойдет. Ты согласна?»

Я подумала о том, что сейчас Марии не выгодно потерять мою маму, как любовницу, как партнера, и поэтому она права, со мной ни чего не произойдет, так как любое происшествие со мной могло бы нарушить ее грандиозные планы.

— « Да. Я согласна» — ответила я ей.

Она позвала официанта и попросила его принести счет, достала свой сотовый телефон, и быстро включив, нажала кнопку быстрого набора номера. Поднеся трубку к уху и улыбнувшись не видимому собеседнику, она произнесла:

— «Привет Верунчик. Узнала, кто звонит?»

Получив ответ, опять улыбнулась.

— «Я думаю, тебе хватит отсиживать свою задницу на стуле, и сисками протирать стол. Через сорок минут жду тебя у себя дома. Ты все поняла?»

Опять получив удовлетворительный ответ, завершила разговор. По моей спине пробежали мурашки, и одновременно большой ком подкатился к горлу, я поняла, что эта самая, Верунчик, была моя мама и запланированное мероприятие будет именно с ее участием. В голову полезли все мысли разом, о том, как мама отреагирует на мое присутствие, как я смогу посмотреть на нее когда она будет находиться в качестве рабыни Марии, и многое другое, что очень меня беспокоило. И только голос Марии вырвал меня из раздумий.

— «Настя вставай и пойдем».

Минут за 10 спокойного размеренного шага мы с маминой любовницей добрались до ее дома. Мои страхи, связанные с ожиданием того, что подойдя к двери квартиры Марии, мы столкнемся с мамой, оказались напрасны. Видно хозяйка моей матери была очень предусмотрительна и раз считала и наш приход, и приход мамы к ней. Открыв, дверь ключом и пропустив меня вперед, она ни то сказала, ни то приказала:

— «Проходи в большую комнату. Обувь можешь не снимать. Располагайся, Я сейчас приду. Я, крутила головой, пытаясь осмотреться и привыкнуть к обстановке, но квартира была совершенно простой по планировке и интерьеру, нечего не показывало, что здесь живет человек склонный к БДСМ. Я расположилась на диване. В комнате находилось несколько столиков, с какими-то предметами, но что это за предметы, понять было не возможно, так как они были закрыты тканью. Помимо этого в комнате были два кресла и журнальный столик, которые находились справа от дивана, и большой шкаф купе с зеркалами на дверях. Я недолго находилась одна, Мария появилась очень быстро, при этом, она за семь минут успела переодеться в домашний костюм, состоящий светло зеленых юбки и блузки.

— «Так твоя мама придет через 10 минут», — строго и спокойно сказала она.

— «И как я уже сказала, я хочу, чтобы твое участие было для нее сюрпризом, когда ты согласишься. Поэтому она тебя не увидит сегодня. Ты будешь смотреть все отсюда» — с этими словами она открыла створку шкафа купе и я увидела, стоящее там кресло с пуфиком для ног. Данное приспособление удивило меня. Мария, кажется, не замечала этого, строго и деловито объясняя мне.

— «Ты уже видела, на фото и видео, как я воспитываю твою мамашу. Чтобы избежать не нужных и неожиданных проявлений, с твоей стороны, тебе лучше пойти туда. Дверь зеркальная ты будешь все видеть и слышать».

Внимательно выслушав Марию, я поднялась с дивана вошла в шкаф. Как только я села на кресло и удобно устроилась, она закрыла дверь. Внутри шкафа включился свет, заработала вытяжка, а через дверь было видна вся комната. Я видела, как Мария сняла ткань с предметов, лежащих на столиках, отставила кресло от журнального столика и села в него. Через несколько минут я услышала звонок в дверь и голос Марии: «Открыто. Входи».

— «Здравствуйте Хозяйка. Я пришла».

— «Верунчик, ты опоздала на 3 минуты. У тебя осталось две минуты, что бы принять рабочий вид и поприветствовать меня».

Ровно через отведенное Марией время я увидела, как моя мама обнаженной вползает в комнату, так же на четвереньках подходит к своей Хозяйке и несколько раз целует ее туфли. Я сидела и чувствовала, как во мне опять нарастает уже знакомое напряжение. А в комнате мама, после поцелуев туфель, опустилась задом на свои пятки, подняла руки, над головой закрепив кисти на затылке, и застыла вытянувшись, как струна перед своей Госпожой, не смея поднять на нее взгляда. Похоже, это был особый ритуал, который мать выполняла каждую их встречу. Становясь на колени и поднимая руки, она как бы предлагала себя. Взгляд её затуманился, лицо приобрело странное выражение. Мария, с сальной улыбкой, потрепала маму по щеке, похвалив при этом:

— «Молодец у меня шлюшка. Послушная».

Потом, сильно размахнувшись, отвесила ей оплеуху.

— «Это тебе, блядь, за то, что ты меня заставила ждать».

Мама, получив удар, отпрянула в сторону.

— «Кто тебе разрешил морду свою, бесстыжую, убирать».

Последовало еще два удара, вернее шлепка, с разных сторон. Молчание мамы, и сальная, почти людоедская улыбка Марии, и ее строгий, бархатистый голос. У нее была отменная внешность и удивительно мягкий, грудной голос. Увидев Марию, на улице, а тем более услышав ее голос, ни когда не подумаешь, что она может поступать так с другим человеком. Но моя мать не была для нее человеком, она была ее вещью, и относились к ней соответственно заслуженному ею положению.

— «Верунчик, не хрена смотреть на меня, завороженной куклой. Ты знаешь, что должна делать в таких случаях. Если бы ты опаздывала первый раз, но это не первый. Мама, опустившись сисками на пол и расставив ноги так, что мне стали видны ее половые губы с капельками влаги на них, стала опять целовать сначала ее туфли, а потом и ноги, поднимаясь все выше и выше поцелуями по ним. При этом она говорила в паузах между поцелуями.

— «Хозяйка, простите меня, шлюху, что заставила вас ждать».

Когда мама начала целовать ей внутреннюю часть бедер Мария остановила ее.

— «Стоп. Ты сегодня не заслужила право удовлетворять меня» — опять строго и немного манерно произнесла она.

— «Давай посмотрим, как у моей шлюхи проявляется желание». Смеясь, произнесла она.

— «Ну ка, быстро повернись ко мне жопой».

Мама быстро выполнила приказ. Развернувшись на месте, она стояла уже задом к ней.

— «Ты хочешь, заставить меня наклонятся?» — надменно произнесла Мария.

— «Сделай так, чтобы мне было удобно».

Выполняя этот приказ, мама положила руки на пол, и стала подниматься с четверенек своей задней частью тела, расставив широко ноги. Когда мамин зад, был для Марии в удобном положении, Мария, протянула руку, некоторое время она орудовала пальцами в промежности своей рабыни, доведя мать до ритмичных стонов. Когда она, прекратив, извлекла пальцы, они были все в прозрачной вязкой жидкости выделений матери.

— «Как вижу, ты уже потекла, как последняя дворовая блядь» — констатировала Мария, после того как мать облизала пальцы Марии со своими соками.

— «Хорошо, похотливая блять, можешь занять исходное положение». Мама быстро повернулась и вновь села в ту самую позу, в какой она была перед пощечинами. Но стоять долго, ей так не пришлось.

— «Принеси мою любимую бамбуковуюруг неожиданно после паузы раздался приказ Марии.

Выполняя этот приказ, мама вновь опустила руки на пол, и, развернувшись на месте, пошла на четвереньках к столикам. Я видела, как она ставит ноги и руки, как она прогибает спину, я видела ее выражения лица. Оно по-прежнему имело странное выражение. Потом я видела, как подойдя к одному из столиков, мама наклонила голову, и, взяв ртом, бамбуковый прут с тонким концом и толстой ручкой, повернулась лицом к Марии, прошла, прогибая спину.

— «Сейчас, я дам тебе 10 ударов, по твоей глупой пизде». Произнесла Мария.

— « Пять за то, что опоздала. И пять за то, что во время не попросила прощения».

Она сделала маленькую паузу, принимая из-за рта мамы бамбуковый прут.

— «Ты все поняла сучка?»

— « Да хозяйка» — глядя в пол, произнесла мама.

После чего Мария, оперевшись на подлокотники кресла, поднялась, сделав шаг, схватила маму за волосы и потащила на середину комнаты к двери, за которой сидела я.

— «Раз поняла, ложись» — приказала она.

Мне было очень хорошо видно, как мама, дрожа, легла на спину подтянула, ноги к груди, разведя их в стороны. Лицо мамы было у моих ног. Я видела, как оно было напряжено, как она закрыла глаза в ожидании удара. Но его не последовало. Раздался голос ее Хозяйки.

— «Как ты легла, проблядушка, корова ебанная, бестолковая» — начала высказывать ей Мария.

— «Быстро перевернулась, потаскуха, как требуется».

И когда мама повернулась, как от нее требуют, в мою сторону выставляя на обозрение пизду, а лицом к стене. К ней подошла Мария. Она поставила ногу на ее грудь, прижав ее своей туфлей к полу. И размахнувшись, нанесла первый удар. Била она очень хлёстко и, по-видимому, больно, так как лицо матери, а оно мне было хорошо видно, после каждого удара выражало нестерпимое страдание. Я старалась не смотреть на неё в этот момент. Но не смотреть было трудно. Остановилась она только после того, как половые губы и лобок матери стали покрывать множество багровых рубцов, и из глаз матери брызнули слёзы. Мария убрала ногу, бросив бамбуковый хлыст на пол, села в кресло. Хриплым, от напряжения, голосом она произнесла.

— «Я думаю, ты, шлюха, все поняла сейчас?»

— «Да, Хозяйка» — произнесла мама.

— «Теперь не будешь опаздывать?»

— « Не буду Хозяйка» — сглатывая слезы, произнесла мама.

— «И будешь просить своевременно прощение за опоздание?»

— «Да» — опять раздался голос мамы.

— «Ты можешь вставать. И я жду твоей благодарности за наказание». Мама отпустила ноги, и, перевернувшись на живот, встала на четвереньки. Потом, прогибая спину и ставя руки на одну линию и немного покачиваясь, вновь пошла к Марии. Всего пять шагов, и она опять целует ей руки. Была маленькая пауза, когда Мария пила воду и курила. При этом мама ходила вокруг стола на четвереньках и периодически поднималась с них, когда наливала воду, подавала стакан. Подставляла свой рот для того, чтобы она стряхивала туда пепел.

Мария выпустила меня из шкафа, примерно через час сорок после начала, когда она решила, что после 3-х недель, в течение которых она, продержала маму без оргазмов, решила позволить ей удовлетворение. Выпустив меня, когда мама стояла в позе рака с привязанными руками к бедрам, в ее жопу были запихнуты анальные шарики, а в качестве затычки жужжал вибратор. Такой же вибратор торчал и в ее пизде. На голове были одеты наушники и пакет, из — под которого раздавались ее стоны.

— «Я думаю тебе достаточно увиденного сегодня, Настя?» — сказала Мария.

Я покосилась на маму.

— « Она ни чего не слышит, не беспокойся. Она не знает, что ты здесь. Я ее отпущу через 2 часа. Свой рюкзак забери на кухне».

Она протянула мне свою визитку.

— «Думай» — сказала она мне еще раз.

— «Если ты откажешься, я продам ее, какому нибудь мужику, маньяку. И поверь мне, твоя мать не станет возражать. Она сделает все, что бы угодить мне. Если надумаешь, позвони мне в любое время».

С этим я и ушла от нее, и с мыслями, что делать дальше. Соглашаться мне или нет. Об этом я думала всю дорогу домой, думала, когда ждала, дома маму делая вид, что мне нечего в подробностях неизвестно. Я думала, почему мать упала так низко, что даже не имеет моральных прав, вести себя как обычный человек. Во мне боролись две стороны. С одной стороны я понимала что человек, испытывающий такие унижения, пускай добровольно, не может вести себя со мной как прежде, а с другой, несмотря на всё произошедшее я всё же хотела, что бы всё оставалось по-прежнему. Я думала о том, смогу ли я причинить маме боль, издеваться над нею, как это делает Мария, смогу я дать ей такое удовольствие, как она дает ей. Думая, как я буду унижать свою мать, я испытала определенное возбуждение, которое быстро съел страх и волнение. Мои мысли стали вставать по местам. Я стояла и смотрела, как пришла домой мама, на то, как она раздевается, на следы, оставленные ее, изощренной, любовницей. Я смотрела на ее исполосованную спину и ягодицы, на которой добавились рубцы. Я поняла, что люблю ее очень сильно. Она единственный мой родной человек на этой земле. Человек, который дал мне жизнь, Человек, который ради того, чтобы мне, ее дочери, было бы хорошо, часто жертвовала всем. Поэтому я ради своей мамочки соглашусь. Я дождалась, когда мама уйдет в ванну, достала визитную карточку, и, подойдя к телефону, сняла трубку, набрала номер Мариин. Мое сердце глухо стучало в висках перекрывая гудки. Мне казалось, что я жду ответа очень долго, и, что может я, ошиблась номером. Но вдруг гудки прекратились, и в трубке послышался бархатистый голос Марии. Я, волнуюсь и, торопясь, проговорила скороговоркой.

— «Мария? Добрый вечер. Это я, Настя. Я согласна на Ваше предложение».

Мария не ждала столь быстрого ответа. Ведь прошло совсем немного времени между ее предложением сделанным мне и моим согласием. Поэтому большая и не уютная пауза повисла в разговоре. Она наверно думала, что ответить, а я не вешала трубку, просто ждала.

— «Хорошо» — зазвучал голос Марии.

— «Жду тебя завтра в 15. 00 сразу после колледжа» — и потом добавила: — «ты знаешь, где я живу».

Послушная».

Потом, сильно размахнувшись, отвесила ей оплеуху.

— «Это тебе, блядь, за то, что ты меня заставила ждать».

Мама, получив удар, отпрянула в сторону.

— «Кто тебе разрешил морду свою, бесстыжую, убирать».

Последовало еще два удара, вернее шлепка, с разных сторон. Молчание мамы, и сальная, почти людоедская улыбка Марии, и ее строгий, бархатистый голос. У нее была отменная внешность и удивительно мягкий, грудной голос. Увидев Марию, на улице, а тем более услышав ее голос, ни когда не подумаешь, что она может поступать так с другим человеком. Но моя мать не была для нее человеком, она была ее вещью, и относились к ней соответственно заслуженному ею положению.

— «Верунчик, не хрена смотреть на меня, завороженной куклой. Ты знаешь, что должна делать в таких случаях. Если бы ты опаздывала первый раз, но это не первый. Мама, опустившись сисками на пол и расставив ноги так, что мне стали видны ее половые губы с капельками влаги на них, стала опять целовать сначала ее туфли, а потом и ноги, поднимаясь все выше и выше поцелуями по ним. При этом она говорила в паузах между поцелуями.

— «Хозяйка, простите меня, шлюху, что заставила вас ждать».

Когда мама начала целовать ей внутреннюю часть бедер Мария остановила ее.

— «Стоп. Ты сегодня не заслужила право удовлетворять меня» — опять строго и немного манерно произнесла она.

— «Давай посмотрим, как у моей шлюхи проявляется желание». Смеясь, произнесла она.

— «Ну ка, быстро повернись ко мне жопой».

Мама быстро выполнила приказ. Развернувшись на месте, она стояла уже задом к ней.

— «Ты хочешь, заставить меня наклонятся?» — надменно произнесла Мария.

— «Сделай так, чтобы мне было удобно».

Выполняя этот приказ, мама положила руки на пол, и стала подниматься с четверенек своей задней частью тела, расставив широко ноги. Когда мамин зад, был для Марии в удобном положении, Мария, протянула руку, некоторое время она орудовала пальцами в промежности своей рабыни, доведя мать до ритмичных стонов. Когда она, прекратив, извлекла пальцы, они были все в прозрачной вязкой жидкости выделений матери.

— «Как вижу, ты уже потекла, как последняя дворовая блядь» — констатировала Мария, после того как мать облизала пальцы Марии со своими соками.

— «Хорошо, похотливая блять, можешь занять исходное положение». Мама быстро повернулась и вновь села в ту самую позу, в какой она была перед пощечинами. Но стоять долго, ей так не пришлось.

— «Принеси мою любимую бамбуковую... « — вдруг неожиданно после паузы раздался приказ Марии.

Выполняя этот приказ, мама вновь опустила руки на пол, и, развернувшись на месте, пошла на четвереньках к столикам. Я видела, как она ставит ноги и руки, как она прогибает спину, я видела ее выражения лица. Оно по-прежнему имело странное выражение. Потом я видела, как подойдя к одному из столиков, мама наклонила голову, и, взяв ртом, бамбуковый прут с тонким концом и толстой ручкой, повернулась лицом к Марии, прошла, прогибая спину.

— «Сейчас, я дам тебе 10 ударов, по твоей глупой пизде». Произнесла Мария.

— « Пять за то, что опоздала. И пять за то, что во время не попросила прощения».

Она сделала маленькую паузу, принимая из-за рта мамы бамбуковый прут.

— «Ты все поняла сучка?»

— « Да хозяйка» — глядя в пол, произнесла мама.

После чего Мария, оперевшись на подлокотники кресла, поднялась, сделав шаг, схватила маму за волосы и потащила на середину комнаты к двери, за которой сидела я.

— «Раз поняла, ложись» — приказала она.

Мне было очень хорошо видно, как мама, дрожа, легла на спину подтянула, ноги к груди, разведя их в стороны. Лицо мамы было у моих ног. Я видела, как оно было напряжено, как она закрыла глаза в ожидании удара. Но его не последовало. Раздался голос ее Хозяйки.

— «Как ты легла, проблядушка, корова ебанная, бестолковая» — начала высказывать ей Мария.

— «Быстро перевернулась, потаскуха, как требуется».

И когда мама повернулась, как от нее требуют, в мою сторону выставляя на обозрение пизду, а лицом к стене. К ней подошла Мария. Она поставила ногу на ее грудь, прижав ее своей туфлей к полу. И размахнувшись, нанесла первый удар. Била она очень хлёстко и, по-видимому, больно, так как лицо матери, а оно мне было хорошо видно, после каждого удара выражало нестерпимое страдание. Я старалась не смотреть на неё в этот момент. Но не смотреть было трудно. Остановилась она только после того, как половые губы и лобок матери стали покрывать множество багровых рубцов, и из глаз матери брызнули слёзы. Мария убрала ногу, бросив бамбуковый хлыст на пол, села в кресло. Хриплым, от напряжения, голосом она произнесла.

— «Я думаю, ты, шлюха, все поняла сейчас?»

— «Да, Хозяйка» — произнесла мама.

— «Теперь не будешь опаздывать?»

— « Не буду Хозяйка» — сглатывая слезы, произнесла мама.

— «И будешь просить своевременно прощение за опоздание?»

— «Да» — опять раздался голос мамы.

— «Ты можешь вставать. И я жду твоей благодарности за наказание». Мама отпустила ноги, и, перевернувшись на живот, встала на четвереньки. Потом, прогибая спину и ставя руки на одну линию и немного покачиваясь, вновь пошла к Марии. Всего пять шагов, и она опять целует ей руки. Была маленькая пауза, когда Мария пила воду и курила. При этом мама ходила вокруг стола на четвереньках и периодически поднималась с них, когда наливала воду, подавала стакан. Подставляла свой рот для того, чтобы она стряхивала туда пепел.

Мария выпустила меня из шкафа, примерно через час сорок после начала, когда она решила, что после 3-х недель, в течение которых она, продержала маму без оргазмов, решила позволить ей удовлетворение. Выпустив меня, когда мама стояла в позе рака с привязанными руками к бедрам, в ее жопу были запихнуты анальные шарики, а в качестве затычки жужжал вибратор. Такой же вибратор торчал и в ее пизде. На голове были одеты наушники и пакет, из — под которого раздавались ее стоны.

— «Я думаю тебе достаточно увиденного сегодня, Настя?» — сказала Мария.

Я покосилась на маму.

— « Она ни чего не слышит, не беспокойся. Она не знает, что ты здесь. Я ее отпущу через 2 часа. Свой рюкзак забери на кухне».

Она протянула мне свою визитку.

— «Думай» — сказала она мне еще раз.

— «Если ты откажешься, я продам ее, какому нибудь мужику, маньяку. И поверь мне, твоя мать не станет возражать. Она сделает все, что бы угодить мне. Если надумаешь, позвони мне в любое время».

С этим я и ушла от нее, и с мыслями, что делать дальше. Соглашаться мне или нет. Об этом я думала всю дорогу домой, думала, когда ждала, дома маму делая вид, что мне нечего в подробностях неизвестно. Я думала, почему мать упала так низко, что даже не имеет моральных прав, вести себя как обычный человек. Во мне боролись две стороны. С одной стороны я понимала что человек, испытывающий такие унижения, пускай добровольно, не может вести себя со мной как прежде, а с другой, несмотря на всё произошедшее я всё же хотела, что бы всё оставалось по-прежнему. Я думала о том, смогу ли я причинить маме боль, издеваться над нею, как это делает Мария, смогу я дать ей такое удовольствие, как она дает ей. Думая, как я буду унижать свою мать, я испытала определенное возбуждение, которое быстро съел страх и волнение. Мои мысли стали вставать по местам. Я стояла и смотрела, как пришла домой мама, на то, как она раздевается, на следы, оставленные ее, изощренной, любовницей. Я смотрела на ее исполосованную спину и ягодицы, на которой добавились рубцы. Я поняла, что люблю ее очень сильно. Она единственный мой родной человек на этой земле. Человек, который дал мне жизнь, Человек, который ради того, чтобы мне, ее дочери, было бы хорошо, часто жертвовала всем. Поэтому я ради своей мамочки соглашусь. Я дождалась, когда мама уйдет в ванну, достала визитную карточку, и, подойдя к телефону, сняла трубку, набрала номер Мариин. Мое сердце глухо стучало в висках перекрывая гудки. Мне казалось, что я жду ответа очень долго, и, что может я, ошиблась номером. Но вдруг гудки прекратились, и в трубке послышался бархатистый голос Марии. Я, волнуюсь и, торопясь, проговорила скороговоркой.

— «Мария? Добрый вечер. Это я, Настя. Я согласна на Ваше предложение».

Мария не ждала столь быстрого ответа. Ведь прошло совсем немного времени между ее предложением сделанным мне и моим согласием. Поэтому большая и не уютная пауза повисла в разговоре. Она наверно думала, что ответить, а я не вешала трубку, просто ждала.

— «Хорошо» — зазвучал голос Марии.

— «Жду тебя завтра в 15. 00 сразу после колледжа» — и потом добавила: — «ты знаешь, где я живу».