Написано в соавторстве с Капелька Апрель
***
Она была моей рабыней. Жили мы в разных городах, но недалеко друг от друга. Она была замужем, но раз в месяц приезжала ко мне на три дня, говоря мужу, что едет в командировку. Ее работа позволяла это, поэтому никто ничего не подозревал.
А начиналось все так.
***
Поднимаясь на лифте большого, современного, жилого дома, ты еще раз окинула взглядом себя в зеркале, и осталась довольна. Лифт остановился, и раскрыл двери. Шагая по коридорчику и ловя взглядом нужный номер квартиры, ощутила, как твое сердце очень сильно забилось от предвкушения. Стоя у нужной тебе двери и смотря на кнопку звонка, ты еще раз задумалась, а не уехать ли обратно домой.
Но то ли потраченные деньги на билет в другой город было жалко, то ли то, что на работе ты взяла отгулы, да и вообще, мужу ты сказала, что уедешь в командировку, и будет странно, если ты неожиданно вернешься, в общем, ты уже добралась, и осталось только преодолеть последний шаг, шаг в неизвестность.
В поисках новых сексуальных ощущений ты доверилась совершенно незнакомому человеку, но который знает о тебе все, твои низменные желания, видел твои откровенные фото, и знает, как ты любишь трахаться в тайне от своего мужа. Но не знает кто ты, и где ты живешь. Может, ты простояла бы около двери еще много времени, но щелкнул замок, и я сказал:
— Заходи, хватит стоять под дверью!
Ты увидела меня в деловом костюме, в белой рубашке с галстуком. Когда ты вошла внутрь, я встал рядом, и закрыл за тобой дверь, щелкнув замком. Тут же взял тебя за волосы, и заставил встать на колени прямо в уличной одежде. Пришло время нам познакомиться.
Я расстегнул свободной рукой ширинку, и вынул член наружу, держа твою голову за волосы, близко от моего паха. Член сразу оказался у твоих губ. Я взял твое прекрасное личико за подбородок свободной рукой, и, открыв тебе рот, толкнул его внутрь влажного горла.
Ты почувствовала вкус чужого члена, его запах и объем, который он занял. Я взял тебя двумя руками, и начал знакомить, сильно толкая его тебе в рот. Только ты приспособилась его глотать, как я вынул его, и спрятал обратно в штаны. Все еще держа за волосы, потащил за собой в комнату. Ты, как могла, следовала за мной на четвереньках, не снимая сапог. И как только мы оказались посередине комнаты, я уронил тебя на черно-белый ковер с длинным и мягким ворсом.
Глядя в потолок, ты раскинула руки над головой, а ноги согнула в коленях, прижимая друг к другу. Я встал на раскинутые волосы новыми лакированными туфлями, еще пахнущие магазином, потом поднял ногу, и носком туфли провел по молнии куртки:
— Расстегни, посмотрим, что тут у нас.
Молния разошлась под действием твоей руки, кожаная черная куртка открыла такого же цвета рубашку. Верхняя пуговица расстегнута, поэтому я легко поддел носком туфли следующую пуговицу, соединяющую обе части рубашки, и с силой рванул. Пуговица отлетела, больше не закрывая от меня твой лифчик.
— Тихо! — прикрикнул на тебя, опережая твое возмущение, после этого ты не решилась возражать.
Проделывая то же самое и с остальными пуговицами, дал почувствовать, как прохладная подошва ложиться на твое нежное тело, и носок туфли рвет на тебе одежду, заставляя тело содрогаться при каждом рывке, делая тебя чуть-чуть свободнее. Когда последняя пуговица отлетела, я встал, держа руки в карманах брюк, на края куртки с рубашкой возвышаясь над тобой.
— Подними лифчик, шлюха!
Когда лиф оголил грудь, я поставил подошву туфли на торчащий сосок, и провел им вниз до тех пор, пока он не выскочил наружу, пройдя по протектору подошвы. Со вторым соском я проделал то же самое. А потом, положив ногу между сисек, приказал:
— Сними джинсы.
Прижатая моей ногой к полу, ты начала снимать сначала сапоги. Проделать это было нелегко, приходилось подтягивать к себе ногу и расстегивать замок, потом второй ногой поддеть сапог и стряхнуть его с ноги. Только после ты расстегнула пуговицу, и стянула с себя синие джинсы. Я обошел тебя и широко раздвинул ботинком твои ноги. Прислонил подошву к белым трусикам, надавливая ногой, стал раскачивать тебя. Почувствовал, как твой клитор, жестко придавленный ступней, при каждом толчке сладостно ныл, разливая волны жара по всему телу.
Покачиваясь от моих толчков, через полуприкрытые веки ты увидела, как я снова достал член и медленно гладил его, а он наливался силой. Носки у туфлей острые, поэтому я легко сдвинул им трусики в сторону и надавил на уже припухшие губки, чуть заходя внутрь.
Носок далеко войти не смог, но трахать тебя не прекращал. Лежа на полу, ты ощущала, какой он жесткий, и смотрела на то, как я подрачиваю.
— Разденься, и встань раком!
Ты покорно исполнила все. Я встал на колени позади тебя, член коснулся половых губ, а моя ладонь схватила твои волосы. От моего шлепка по аппетитной попке ты вскрикнула, а вслед за болью почувствовала мой член у себя внутри. Я резко всадил его в тебя до самого конца, и так же резко вынул, что бы еще раз шлепнуть. Держа твои волосы в кулаке, я легко натягивал тебя, так что ты чуть приподнималась на дыбы.
Как следует отшлепав, я просунул руку к груди, и сжал сосок, выкручивая и оттягивая его, не прекращая жестко трахать. А наигравшись, я взял тебя обеими руками за задницу, и очень быстро выебал, до тех пор, пока ты не кончила. Встал, и отправил тебя в ванную, велев ждать меня.
В ванную я зашел, уже сняв костюм, в домашнем шелковом халате. Ты голая стояла под душем. Твое тело было великолепно. Высокая, стройная, длинные черные волосы струились по спине — идеальная рабыня. Ты вызывала желание. Но твое виртуальное воспитание требовало корректировки, поэтому пощады не будет.
— Встань на колени и открой рот!
Ты послушно опустилась на дно ванной. Я взял в руку член и, направив его на твое лицо, выдал струю. Твое милое личико чуть дрогнуло, но ты не проронила ни слова, покорно сглатывая теплую солоноватую жидкость.
— Можешь умыться, — я не был настроен на жестокость, ты мне нравилась.
— Жду на кухне через пять минут, надевать ничего не смей.
Твое молчаливое послушание меня заводило. Я включил чайник и сел на диван, ожидая твоего появления. Ты явилась вовремя. С длинных волос стекала вода, высушить их за пять минут невозможно! Ничего, это еще один повод показать тебе мою власть. Ты приехала сюда служить мне. Я твой Хозяин, а ты моя маленькая вещь, игрушка, развлечение. В эту ночь мы много говорили. Друг о друге, о себе, о жизни. Но ты уже была моей вещью.
***
В один из приездов ты заставила меня поволноваться. Ты опоздала. Мне неважно, что там случилось и как, есть телефон, есть способ предупредить. Но ты этого не сделала. Мелкая, дрянная сучка. Непослушная курица. Ответишь за все. Я не люблю волноваться, а значит, твоя аппетитная попка выхватит то, что ей положено.
Я открыл дверь, впуская тебя внутрь. Твои виноватые глаза говорили сами за себя. Закрыл дверь и, молча, ушел в комнату. Ты знала, что делать. Через пять минут ты стояла на коленях, обнаженная, с опушенной головой и руками за спиной. Милая, послушная рабыня. Но это не прокатит. Сегодня я намерен тебя жестоко наказать.
— Насколько ты опоздала?
— На пять часов, Хозяин, простите, я просто не могла...
— Меня не волнуют твои причины, могла бы найти способ предупредить, — ровно и спокойно парировал я. — Итак, сколько за всё?
— Двадцать ударов за каждый час, итого сто. Простите меня, пожалуйста.
— Нет, девочка. Ты провинилась, ты будешь наказана.
В твоих глазах стояли слезы, но меня это мало трогало. В конечном итоге я знал, что порка тебя только возбуждает, а твоя исполосованная задница возбуждает меня. Я встал, возвышаясь над тобой, намотал на руку твои волосы и рывком поднял на ноги.
— Животом на подлокотник, сука. Сейчас я тебя выебу и объясню, как ты будешь наказана. Не смей кончать, сегодня тебе это запрещено.
Ты покорно уперлась животом в подлокотник дивана и широко раздвинула ноги. Твоя пизда уже была мокрой, готовой. Ты текла... Вот за это я тебя и любил. Как последняя сучка, в любой ситуации, секса ты хотела всегда. Член сам нашел дорогу, скользнул внутрь, а я придавил. Ты охнула, но тут же замерла, сжимая мышцы влагалища. Я долбил тебя сзади, задирая голову вверх.
— Итак, сто ударов. Наказывать тебя я буду ровно в восемь вечера. За двадцать минут до этого ты принесешь мне оранжевую пробку, встанешь раком и раздвинешь свою задницу. Я вставлю пробку. Пятьдесят ударов будут с пробкой, на козле. Уронишь — начну сначала. Следующие двадцать на скамье по пизде. Потом я выдерну пробку. И еще тридцать по заднице на скамье. И последнее — четыре удара сверху солдатским ремнем, встанешь на колени у стены, упрешься руками, вякнешь хоть раз, добавлю еще пять, чтобы запомнила наверняка, что меня нельзя заставлять волноваться!
— Да, Хозяин.
Я вставил тебе напоследок до упора, но не кончил и тебе не позволил, выдернув член в последний момент. Потом мы обедали, ты рассказала, почему опоздала, я выслушал, почти простил, но это уже ничего не меняло. Наказание, если объявлено, должно быть исполнено. За полчаса я подозвал тебя к себе и грубо вогнал три пальца в пизду. м было невероятно мокро. Тебя возбуждало ожидание, ты ждала. Боялась, но ждала.
— Иди в ванную. Вымой все насухо. Смажь задницу анастетиком, пороть буду жестоко. Ну и дырочку не забудь.
Ровно за двадцать минут до наказания ты стояла передо мной с анальной пробкой в руках. Я проверил пизду, она была сухая и чистая. Взял пробку. Ты послушно развернулась спиной, наклонилась вперед и раздвинула руками ягодицы. Я сознательно тянул время, давая тебе возможность поволноваться. Приставил пробку, но не вогнал внутрь, просто чуть надавил. Проверил пальцами промежность — клитор набух, губки напряглись, и ты снова потекла. Мелкая похотливая сучка...
Я ввинтил пробку в твою задницу.
— Встать!
Ты поднялась. Я видел, как напряглись ягодицы, удерживая пробку. Я знал, что пороть такую задницу всегда сложно. Но ты сама напросилась.
— Иди надевай браслеты.
«Комната пыток» в моем доме была оборудована всем необходимым. Стойка с девайсами — плетки, стеки, хлысты, трости. Гимнастический козел, на него удобно укладывать женское тело, приковывая ноги и руки к металлическим ногам. Скамья с мягким покрытием. Крюки и цепи на стенах, которые обшиты мягким звукоизолирующим материалом. Белый пушистый ковер на полу.
Когда я вошел в комнату, ты уже надела кожаные браслеты на запястья и лодыжки и легла животом на козла. Оранжевое колечко анальной пробки закрывало вход в твою задницу. Я пристегнул все четыре карабина на руках и ногах к кольцам на металлических ногах козла. Теперь ты, по сути дела, распятая, но вниз головой, с пробкой в заднице, была в моей власти, я мог тебя казнить, мог помиловать. Но я предпочел казнить. Я еще раз вогнал сразу три пальца в твою милую, красивую пизденку, они вошли, как по маслу. Ты застонала и выгнула спину.
— Не сметь! Итак, озвучь свое наказание.
— Пятьдесят ударов с пробкой, если уроню, все с начала.
— Умница.
Я не хотел причинять реальную боль, я хотел доставить удовольствие. Сегодня я понял, как дорога мне эта девочка, как мне хорошо с ней и как я за нее волнуюсь. Я выбрал самый мягкий флогер и хлестнул по ее аппетитной заднице.
— Один...
Девочка знала, что нужно делать, она начала отсчет.
Мягкий не мягкий, но пятьдесят ударов — это не так мало. На сорок шестом она уже плакала, продолжая считать. Пятьдесят она проорала, но пробку не выпустила. Умница! Теперь передышка.
Я провел рукой по промежности — мокрая, жуть!
— Как ты, девочка? — двумя пальцами приподнял подбородок, заставил посмотреть в глаза.
— Я... я в порядке, — выдавила сквозь рыдания.
Я отстегнул карабины, привычным жестом намотал волосы на руку и поднял голову вверх. Она встряхнула тело и посмотрела в глаза.
— Что дальше?
— Скамья, двадцать по пизде.
— Умница, иди ложись.
Походка была нетвердой... Боль давала о себе знать. Я помог лечь и правильно поставить ноги. На глаза надел повязку. Порка пизды всегда особенная, а закрытые глаза добавляют ощущений. Боль должная быть, но вреда причинять нельзя. А потом, какой Хозяин захочет испортить свою собственность? Никакой! Я выбрал стек. В меру жесткий, но эластичный. Первый удар по клитору. Она прогнулась навстречу и застонала.
— Счет, сучка!
— Один.
В голосе слезы. Убрал силу. Два прозвучало уже спокойнее. Три, четыре, пять. И снова с силой.
— Шесть!!!
Слезы, боль, выгнулась навстречу. Остановился. Чуть погладил стеком, потом прошелся пальцами.
— Сколько осталось?
— Четырнадцать.
— Хорошая сучка.
Следующие восемь были один за друним без перерывов. Считала, не сбилась. Не хотелось бы мне начинать сначала. Любил я эту девочку, не могу я причинять ей боль без отдачи. А вот теперь...
— Сколько еще?
— Шесть.
— Считай с одного.
Удар по клитору, два по губкам, еще раз по клитору, еще по клитору. И быстро-быстро четыре по губкам. Выгнулась, застонала.
— Не смей кончать! — и резко выдернул пробку из задницы.
И мне в руку ударила струя.
— Сука мелкая! Я запретил тебе кончать! Встать!
Срываю повязку с глаз. На меня смотрят два бездонных озера... Слезы, сопли, боль, еще одно непослушание, которое невозможно контролировать. Маленькая моя, да, сейчас последние тридцать ты получишь с лихвой. Но, детка, как я тебя понимаю!
Укладываю на скамью уже совершенно безвольное тело. Она молчит, она податлива, как пластилин, размятый в теплых руках, как размоченная глина, из которых можно вылепить все, что угодно. Хоть Пейзанскую башню. Но лепить я ничего не буду, я просто высеку ее задницу, оставляя красивые, красно-синие полосы, на память о ее глупости. Могла позвонить, сказать, не сделала. Сука!
Хлыст оставляет первую красную полосу поперек розовых после порки ягодиц.
— Можешь не считать. Буду пороть столько, сколько посчитаю нужным.
Удары хлыстом жесткие, хлесткие. Ей больно, я это чувствовал. На попке оставались красивые, замысловато заплетенные полосы. После десятка остановился. Ей хватит. Недодал. Пусть так, я Хозяин, я решаю. Она плакала, уткнувшись носом в скамью. Мелкая дрожь пробегала по телу. Обнял, прижал к себе, поделился теплом. Тихо, девочка, тихо. Все кончилось, все прошло. Не надо, малышка, не надо. Осталось совсем чуть-чуть. Ты выдержишь, я знаю!
— Я закончил. Что было сверху?
— Четыре удара солдатским ремнем...
— Встать!
Послушная, красивая, грациозная, как лань, сгребла волосы в охапку, перекинула через плечо, встала на колени у стены, уперлась руками, будто не было этого часа жестокой порки, будто не было всего предыдущего. Отклячила попку. Ударил дважды, оставил след на одной ягодице, потом на другой. Оттащил от стены, перевернул и вставил. Боже, как там горячо. Кончил в ту же секунду. Как так? Я Хозяин, она моя кукла, вещь, игрушка. Бля... Но люблю я эту девчонку!
Диана Тим Тарис
***
Она была моей рабыней. Жили мы в разных городах, но недалеко друг от друга. Она была замужем, но раз в месяц приезжала ко мне на три дня, говоря мужу, что едет в командировку. Ее работа позволяла это, поэтому никто ничего не подозревал.
А начиналось все так.
***
Поднимаясь на лифте большого, современного, жилого дома, ты еще раз окинула взглядом себя в зеркале, и осталась довольна. Лифт остановился, и раскрыл двери. Шагая по коридорчику и ловя взглядом нужный номер квартиры, ощутила, как твое сердце очень сильно забилось от предвкушения. Стоя у нужной тебе двери и смотря на кнопку звонка, ты еще раз задумалась, а не уехать ли обратно домой.
Но то ли потраченные деньги на билет в другой город было жалко, то ли то, что на работе ты взяла отгулы, да и вообще, мужу ты сказала, что уедешь в командировку, и будет странно, если ты неожиданно вернешься, в общем, ты уже добралась, и осталось только преодолеть последний шаг, шаг в неизвестность.
В поисках новых сексуальных ощущений ты доверилась совершенно незнакомому человеку, но который знает о тебе все, твои низменные желания, видел твои откровенные фото, и знает, как ты любишь трахаться в тайне от своего мужа. Но не знает кто ты, и где ты живешь. Может, ты простояла бы около двери еще много времени, но щелкнул замок, и я сказал:
— Заходи, хватит стоять под дверью!
Ты увидела меня в деловом костюме, в белой рубашке с галстуком. Когда ты вошла внутрь, я встал рядом, и закрыл за тобой дверь, щелкнув замком. Тут же взял тебя за волосы, и заставил встать на колени прямо в уличной одежде. Пришло время нам познакомиться.
Я расстегнул свободной рукой ширинку, и вынул член наружу, держа твою голову за волосы, близко от моего паха. Член сразу оказался у твоих губ. Я взял твое прекрасное личико за подбородок свободной рукой, и, открыв тебе рот, толкнул его внутрь влажного горла.
Ты почувствовала вкус чужого члена, его запах и объем, который он занял. Я взял тебя двумя руками, и начал знакомить, сильно толкая его тебе в рот. Только ты приспособилась его глотать, как я вынул его, и спрятал обратно в штаны. Все еще держа за волосы, потащил за собой в комнату. Ты, как могла, следовала за мной на четвереньках, не снимая сапог. И как только мы оказались посередине комнаты, я уронил тебя на черно-белый ковер с длинным и мягким ворсом.
Глядя в потолок, ты раскинула руки над головой, а ноги согнула в коленях, прижимая друг к другу. Я встал на раскинутые волосы новыми лакированными туфлями, еще пахнущие магазином, потом поднял ногу, и носком туфли провел по молнии куртки:
— Расстегни, посмотрим, что тут у нас.
Молния разошлась под действием твоей руки, кожаная черная куртка открыла такого же цвета рубашку. Верхняя пуговица расстегнута, поэтому я легко поддел носком туфли следующую пуговицу, соединяющую обе части рубашки, и с силой рванул. Пуговица отлетела, больше не закрывая от меня твой лифчик.
— Тихо! — прикрикнул на тебя, опережая твое возмущение, после этого ты не решилась возражать.
Проделывая то же самое и с остальными пуговицами, дал почувствовать, как прохладная подошва ложиться на твое нежное тело, и носок туфли рвет на тебе одежду, заставляя тело содрогаться при каждом рывке, делая тебя чуть-чуть свободнее. Когда последняя пуговица отлетела, я встал, держа руки в карманах брюк, на края куртки с рубашкой возвышаясь над тобой.
— Подними лифчик, шлюха!
Когда лиф оголил грудь, я поставил подошву туфли на торчащий сосок, и провел им вниз до тех пор, пока он не выскочил наружу, пройдя по протектору подошвы. Со вторым соском я проделал то же самое. А потом, положив ногу между сисек, приказал:
— Сними джинсы.
Прижатая моей ногой к полу, ты начала снимать сначала сапоги. Проделать это было нелегко, приходилось подтягивать к себе ногу и расстегивать замок, потом второй ногой поддеть сапог и стряхнуть его с ноги. Только после ты расстегнула пуговицу, и стянула с себя синие джинсы. Я обошел тебя и широко раздвинул ботинком твои ноги. Прислонил подошву к белым трусикам, надавливая ногой, стал раскачивать тебя. Почувствовал, как твой клитор, жестко придавленный ступней, при каждом толчке сладостно ныл, разливая волны жара по всему телу.
Покачиваясь от моих толчков, через полуприкрытые веки ты увидела, как я снова достал член и медленно гладил его, а он наливался силой. Носки у туфлей острые, поэтому я легко сдвинул им трусики в сторону и надавил на уже припухшие губки, чуть заходя внутрь.
Носок далеко войти не смог, но трахать тебя не прекращал. Лежа на полу, ты ощущала, какой он жесткий, и смотрела на то, как я подрачиваю.
— Разденься, и встань раком!
Ты покорно исполнила все. Я встал на колени позади тебя, член коснулся половых губ, а моя ладонь схватила твои волосы. От моего шлепка по аппетитной попке ты вскрикнула, а вслед за болью почувствовала мой член у себя внутри. Я резко всадил его в тебя до самого конца, и так же резко вынул, что бы еще раз шлепнуть. Держа твои волосы в кулаке, я легко натягивал тебя, так что ты чуть приподнималась на дыбы.
Как следует отшлепав, я просунул руку к груди, и сжал сосок, выкручивая и оттягивая его, не прекращая жестко трахать. А наигравшись, я взял тебя обеими руками за задницу, и очень быстро выебал, до тех пор, пока ты не кончила. Встал, и отправил тебя в ванную, велев ждать меня.
В ванную я зашел, уже сняв костюм, в домашнем шелковом халате. Ты голая стояла под душем. Твое тело было великолепно. Высокая, стройная, длинные черные волосы струились по спине — идеальная рабыня. Ты вызывала желание. Но твое виртуальное воспитание требовало корректировки, поэтому пощады не будет.
— Встань на колени и открой рот!
Ты послушно опустилась на дно ванной. Я взял в руку член и, направив его на твое лицо, выдал струю. Твое милое личико чуть дрогнуло, но ты не проронила ни слова, покорно сглатывая теплую солоноватую жидкость.
— Можешь умыться, — я не был настроен на жестокость, ты мне нравилась.
— Жду на кухне через пять минут, надевать ничего не смей.
Твое молчаливое послушание меня заводило. Я включил чайник и сел на диван, ожидая твоего появления. Ты явилась вовремя. С длинных волос стекала вода, высушить их за пять минут невозможно! Ничего, это еще один повод показать тебе мою власть. Ты приехала сюда служить мне. Я твой Хозяин, а ты моя маленькая вещь, игрушка, развлечение. В эту ночь мы много говорили. Друг о друге, о себе, о жизни. Но ты уже была моей вещью.
***
В один из приездов ты заставила меня поволноваться. Ты опоздала. Мне неважно, что там случилось и как, есть телефон, есть способ предупредить. Но ты этого не сделала. Мелкая, дрянная сучка. Непослушная курица. Ответишь за все. Я не люблю волноваться, а значит, твоя аппетитная попка выхватит то, что ей положено.
Я открыл дверь, впуская тебя внутрь. Твои виноватые глаза говорили сами за себя. Закрыл дверь и, молча, ушел в комнату. Ты знала, что делать. Через пять минут ты стояла на коленях, обнаженная, с опушенной головой и руками за спиной. Милая, послушная рабыня. Но это не прокатит. Сегодня я намерен тебя жестоко наказать.
— Насколько ты опоздала?
— На пять часов, Хозяин, простите, я просто не могла...
— Меня не волнуют твои причины, могла бы найти способ предупредить, — ровно и спокойно парировал я. — Итак, сколько за всё?
— Двадцать ударов за каждый час, итого сто. Простите меня, пожалуйста.
— Нет, девочка. Ты провинилась, ты будешь наказана.
В твоих глазах стояли слезы, но меня это мало трогало. В конечном итоге я знал, что порка тебя только возбуждает, а твоя исполосованная задница возбуждает меня. Я встал, возвышаясь над тобой, намотал на руку твои волосы и рывком поднял на ноги.
— Животом на подлокотник, сука. Сейчас я тебя выебу и объясню, как ты будешь наказана. Не смей кончать, сегодня тебе это запрещено.
Ты покорно уперлась животом в подлокотник дивана и широко раздвинула ноги. Твоя пизда уже была мокрой, готовой. Ты текла... Вот за это я тебя и любил. Как последняя сучка, в любой ситуации, секса ты хотела всегда. Член сам нашел дорогу, скользнул внутрь, а я придавил. Ты охнула, но тут же замерла, сжимая мышцы влагалища. Я долбил тебя сзади, задирая голову вверх.
— Итак, сто ударов. Наказывать тебя я буду ровно в восемь вечера. За двадцать минут до этого ты принесешь мне оранжевую пробку, встанешь раком и раздвинешь свою задницу. Я вставлю пробку. Пятьдесят ударов будут с пробкой, на козле. Уронишь — начну сначала. Следующие двадцать на скамье по пизде. Потом я выдерну пробку. И еще тридцать по заднице на скамье. И последнее — четыре удара сверху солдатским ремнем, встанешь на колени у стены, упрешься руками, вякнешь хоть раз, добавлю еще пять, чтобы запомнила наверняка, что меня нельзя заставлять волноваться!
— Да, Хозяин.
Я вставил тебе напоследок до упора, но не кончил и тебе не позволил, выдернув член в последний момент. Потом мы обедали, ты рассказала, почему опоздала, я выслушал, почти простил, но это уже ничего не меняло. Наказание, если объявлено, должно быть исполнено. За полчаса я подозвал тебя к себе и грубо вогнал три пальца в пизду. м было невероятно мокро. Тебя возбуждало ожидание, ты ждала. Боялась, но ждала.
— Иди в ванную. Вымой все насухо. Смажь задницу анастетиком, пороть буду жестоко. Ну и дырочку не забудь.
Ровно за двадцать минут до наказания ты стояла передо мной с анальной пробкой в руках. Я проверил пизду, она была сухая и чистая. Взял пробку. Ты послушно развернулась спиной, наклонилась вперед и раздвинула руками ягодицы. Я сознательно тянул время, давая тебе возможность поволноваться. Приставил пробку, но не вогнал внутрь, просто чуть надавил. Проверил пальцами промежность — клитор набух, губки напряглись, и ты снова потекла. Мелкая похотливая сучка...
Я ввинтил пробку в твою задницу.
— Встать!
Ты поднялась. Я видел, как напряглись ягодицы, удерживая пробку. Я знал, что пороть такую задницу всегда сложно. Но ты сама напросилась.
— Иди надевай браслеты.
«Комната пыток» в моем доме была оборудована всем необходимым. Стойка с девайсами — плетки, стеки, хлысты, трости. Гимнастический козел, на него удобно укладывать женское тело, приковывая ноги и руки к металлическим ногам. Скамья с мягким покрытием. Крюки и цепи на стенах, которые обшиты мягким звукоизолирующим материалом. Белый пушистый ковер на полу.
Когда я вошел в комнату, ты уже надела кожаные браслеты на запястья и лодыжки и легла животом на козла. Оранжевое колечко анальной пробки закрывало вход в твою задницу. Я пристегнул все четыре карабина на руках и ногах к кольцам на металлических ногах козла. Теперь ты, по сути дела, распятая, но вниз головой, с пробкой в заднице, была в моей власти, я мог тебя казнить, мог помиловать. Но я предпочел казнить. Я еще раз вогнал сразу три пальца в твою милую, красивую пизденку, они вошли, как по маслу. Ты застонала и выгнула спину.
— Не сметь! Итак, озвучь свое наказание.
— Пятьдесят ударов с пробкой, если уроню, все с начала.
— Умница.
Я не хотел причинять реальную боль, я хотел доставить удовольствие. Сегодня я понял, как дорога мне эта девочка, как мне хорошо с ней и как я за нее волнуюсь. Я выбрал самый мягкий флогер и хлестнул по ее аппетитной заднице.
— Один...
Девочка знала, что нужно делать, она начала отсчет.
Мягкий не мягкий, но пятьдесят ударов — это не так мало. На сорок шестом она уже плакала, продолжая считать. Пятьдесят она проорала, но пробку не выпустила. Умница! Теперь передышка.
Я провел рукой по промежности — мокрая, жуть!
— Как ты, девочка? — двумя пальцами приподнял подбородок, заставил посмотреть в глаза.
— Я... я в порядке, — выдавила сквозь рыдания.
Я отстегнул карабины, привычным жестом намотал волосы на руку и поднял голову вверх. Она встряхнула тело и посмотрела в глаза.
— Что дальше?
— Скамья, двадцать по пизде.
— Умница, иди ложись.
Походка была нетвердой... Боль давала о себе знать. Я помог лечь и правильно поставить ноги. На глаза надел повязку. Порка пизды всегда особенная, а закрытые глаза добавляют ощущений. Боль должная быть, но вреда причинять нельзя. А потом, какой Хозяин захочет испортить свою собственность? Никакой! Я выбрал стек. В меру жесткий, но эластичный. Первый удар по клитору. Она прогнулась навстречу и застонала.
— Счет, сучка!
— Один.
В голосе слезы. Убрал силу. Два прозвучало уже спокойнее. Три, четыре, пять. И снова с силой.
— Шесть!!!
Слезы, боль, выгнулась навстречу. Остановился. Чуть погладил стеком, потом прошелся пальцами.
— Сколько осталось?
— Четырнадцать.
— Хорошая сучка.
Следующие восемь были один за друним без перерывов. Считала, не сбилась. Не хотелось бы мне начинать сначала. Любил я эту девочку, не могу я причинять ей боль без отдачи. А вот теперь...
— Сколько еще?
— Шесть.
— Считай с одного.
Удар по клитору, два по губкам, еще раз по клитору, еще по клитору. И быстро-быстро четыре по губкам. Выгнулась, застонала.
— Не смей кончать! — и резко выдернул пробку из задницы.
И мне в руку ударила струя.
— Сука мелкая! Я запретил тебе кончать! Встать!
Срываю повязку с глаз. На меня смотрят два бездонных озера... Слезы, сопли, боль, еще одно непослушание, которое невозможно контролировать. Маленькая моя, да, сейчас последние тридцать ты получишь с лихвой. Но, детка, как я тебя понимаю!
Укладываю на скамью уже совершенно безвольное тело. Она молчит, она податлива, как пластилин, размятый в теплых руках, как размоченная глина, из которых можно вылепить все, что угодно. Хоть Пейзанскую башню. Но лепить я ничего не буду, я просто высеку ее задницу, оставляя красивые, красно-синие полосы, на память о ее глупости. Могла позвонить, сказать, не сделала. Сука!
Хлыст оставляет первую красную полосу поперек розовых после порки ягодиц.
— Можешь не считать. Буду пороть столько, сколько посчитаю нужным.
Удары хлыстом жесткие, хлесткие. Ей больно, я это чувствовал. На попке оставались красивые, замысловато заплетенные полосы. После десятка остановился. Ей хватит. Недодал. Пусть так, я Хозяин, я решаю. Она плакала, уткнувшись носом в скамью. Мелкая дрожь пробегала по телу. Обнял, прижал к себе, поделился теплом. Тихо, девочка, тихо. Все кончилось, все прошло. Не надо, малышка, не надо. Осталось совсем чуть-чуть. Ты выдержишь, я знаю!
— Я закончил. Что было сверху?
— Четыре удара солдатским ремнем...
— Встать!
Послушная, красивая, грациозная, как лань, сгребла волосы в охапку, перекинула через плечо, встала на колени у стены, уперлась руками, будто не было этого часа жестокой порки, будто не было всего предыдущего. Отклячила попку. Ударил дважды, оставил след на одной ягодице, потом на другой. Оттащил от стены, перевернул и вставил. Боже, как там горячо. Кончил в ту же секунду. Как так? Я Хозяин, она моя кукла, вещь, игрушка. Бля... Но люблю я эту девчонку!
Диана Тим Тарис
