В свои с гаком 20 лет, Петя был ещё девственником. Заприметив, однажды симпатичную девушку Галю, он, влюбившись в неё без памяти, сделал ей нескромное предложение пройти в ресторан, для ближайшего ознакомления. Галя приняла его предложение. Отведав там разнообразных кушаний и заморских вин, парочка вышла на свежий воздух. Выпитый алкоголь горячил их кровь. Им необходимо было уединиться. Но, ни к Пете, ни к тем более к Гале им было идти нельзя. В эпоху развитого социализма, на пять и более человек полагалась комнатёнка 12 квадратов. Так, что об уединении, не могло быть и речи.

Тогда они прошли в берёзовую рощу, где этих квадратов было предостаточно. Петя притулил мою будущую маму к разлапистой берёзе и тем самым позволил появиться мне на свет. Откуда знаю, наверное, спросите меня, мои дорогие читатели читательницы? А эта история, слышанная мною из уст родителей, их бабушек, дедушек и друзей, повторяемая многократно в дни рождения, первое мая и конечно восьмого марта, мне уже оскомину набила.

***

С младых ногтей, я, уже знал, откуда дети берутся. Мне было распрекрасно известно, что в капусте их не находят. Аисты занимаются совершенно другими делами, а не теми, что им инкриминируют. Однажды мастурбируя в туалете, я набрал немного своей спермы в пузырёчек и на уроке ботаники, вместо того, чтобы рассматривать в микроскоп разные туфельки, любовался своими сперматозоидами.

— Что это? — спросила Светка Нигматуллина, моя соседка по парте.

— Это сперматозоиды, мои сперматозоиды, доверительно пояснил я ей.

— Дурак! — На весь класс заявила моя соседка.

— Может и дурак, сказала Марь Ивана, заглянув ко мне в микроскоп, — но любознательный!

Впрочем, родителей в школу, она всё равно вызвала. Папа дома, долго и нудно объяснял мне, что дрочить не хорошо, и от этого даже волосы на ладошках вырастают. Я, конечно, ему не верил и вконец разозлившись, спросил прямо в лоб:

— А ты, что не дрочил моём возрасте?

— Дрочил, конечно. Но свою сперму не таскал в школу, и уж тем более не показывал её соседкам по парте! Только маме не говори, ладно. Ты понял, что я тебе сказал?

— Пап, да понял я, не буду больше...

— Чего не будешь? Дрочить или таскать?

— Таскать, конечно...

Потом пришла мама. И долго и нудно объясняла мне прописные истины, о том, откуда дети берутся. Закончив свою речь, пояснениями о вреде онанизма. Что от этого волосы и зубы выпадают и нарушается репродуктивная функция, она попросила меня дать клятву, чтобы я никогда больше не занимался рукоблудием. Клятву я не дал, но обещал сократить с трёх раз в день до двух, а потом до одного...

В день моего 16-тилетия, мне подарили видеомагнитофон. И теперь, заперевшись в своей комнате, я мог часами любоваться произведениями немецкой порноиндустрии. Иногда я смотрел на нём обычные фильмы. В 17 лет я всё ещё был девственником, сказывались последствия тяжёлого детства. Вместо того чтобы знакомиться с девушками, я приходил домой и представляя, как делаю это с ними неистово предавался онону. Конечно, волосы на моих ладошках не росли. Волосы тоже не собирались покидать мою умную голову, не говоря уже о зубах. Друзья знали, что я мальчик и на 18-ти летие, купили мне, вскладчину, проститутку. Женщина при ближайшем рассмотрении оказалась, чуть моложе моей мамы.

Однако она оказалась не плохой учительницей. Вместо положенного часа осталась у меня на ночь и в долгих доверительных беседах учила меня. Как знакомиться, какие бывают расположения у женщин, как надо проводить сексуальный контакт, как правильно делать куни, демонстрируя это живыми картинками. На утро, я разбил свою копилку и попытался всучить ей все свои сбережения, накопленные, за пять лет. Но она категорически отказалась взять их, уповая на то, что за учёбу оплаты не берёт.

На следующий день, решившись применить свои знания на практике, попёрся к своей бывшей школьной подруге Светке Нигматуллиной. К сожалению, она была замужем и носила другую фамилию. По дороге домой мне попалась аптека, я вошёл туда, чтобы приобрести резиновых или латексных изделий на всякий случай.

На сей раз мне крупно не повезло. В мед магазин, ворвалась тройка грабителей в масках, и потребовали от продавщицы наркотики. Плачущая девушка, пыталась пояснить, что у неё нет ключа от сейфа, ключ у заведующей, а её нет и когда та придёт ей не известно...

В полупустой аптеке кроме меня были ещё две бабушки и один дедушка. Схватив за шкирку и подставив пистолет к моему виску, один из грабителей подтащил меня поближе к окошечку и сказал:

— На кону стоит жизнь этого парня. Даю тебе три минуты! А потом в течение часа буду убивать по заложнику каждые три минуты! Что скажешь?!!

При быстром подсчёте мне показалось, что грабитель немного не адекватно оценивает ситуацию. В аптеке не было 20 человек, а всего лишь четверо посетителей, включая меня.

Девушка ни сказала ничего. Сказал я:

— Как тебя зовут? И что ты делаешь сегодня вечером?

— Меня зовут Анна, — показывая пальцем на бейджик, прикреплённый к её форменному халатику, для особо тупых, на вроде меня, пояснила она, — вечером, я иду домой к своим маме и папе.

— Вероятно, нам по дороге, позволишь проводить тебя до дому?

— Скорее всего, да. Но только, если нам по дороге, — чуть улыбнулась Аня.

— Заткнись! — Взревел, удерживающий меня бандит и крепко двинул кулаком в бок, — ему жить осталось две с половиной минутки, а он к тёлкам клеится?!! Ну и народ?!!

— Я просто хочу с пользой потратить отпущенное мне судьбой время. К тому же его не так уж и много. А если она изыщет возможность выполнить ваши требования, тем более не впустую...

— Ты что, идиот? — спросил подошедший второй грабитель и ткнул меня пребольно в живот дулом пистолета

— Хотелось бы верить, что нет. Впрочем, не думаю, что Вы психиатр, чтобы делать такие заявление по поводу моего психического здоровья.

В это время, мелодично звякнувший придверный колокольчик, возвестил о новых посетителях аптеки. Ими оказались смешливый толстяк и хорошенькая девица на голову выше последнего. Лицо толстяка показалось мне очень знакомым, чего не скажешь о девице. Быстро оценив обстановку, лежавших на полу бабушек, и дедушку, охраняемых третьим головорезом, меня и Анну находившихся на линии огня, он резво скомандовал:

— Упали! Отжались!!!

Анна и я не задумываясь, выполнили незатейливую команду. В руках оперативников по борьбе с терроризмом вмиг оказалось оружие. Незадачливые грабители, тут же сдались. Пистолетами, стреляющими пластиковыми пулями, против Хеклера и Коха не попрёшь.

***

Я сидел в комнате без окошек, но с дверью. Свои показания я давно дал, всех свидетелей отпустили ещё час назад, а знакомый мне Борисыч, помнится, он приходил к нам в школу и читал лекции о самообороне, попросил меня остаться. Скрип металлической двери возвестил о посетителе, пожелавшем посетить мою скромную обитель на текущий момент. Им была, та длинноногая девица, напарница Борисыча.

Молча, раскидав веер фотографий на столе, она уселась, напротив, за металлический столик, пододвинув в мою сторону пластиковый стаканчик с обжигающим кофе. Осторожно отпивая горячий напиток, я разглядывал фотографии незнакомого парня. На фоне классной тачки серебристого цвета, неизвестной мне модели, в кругу подвыпивших друзей, на пляже, и во многих ракурсах, как в фас, так и в профиль. Меня поразило его сходство со мной. Впрочем, кажется, он был чуть повыше.

— Что скажешь? — наконец, открыла прекрасный карминовый ротик оперативница.

— Он похож на меня, только чуть повыше...

— Верно! Это сын криминального авторитета, которого похитили, ради выкупа, неделю назад. К сожалению, парень попытался бежать, и его убили. Сейчас он и его похитители лежат в морге Знаменского района.

— А похитители-то, как там показались?

— Мы чуток перестарались, — скривила рожицу оперативница. Я теперь не майор, а лейтенант... МлАдшой.

— А папаша, конечно, не в курсе событий?

— Конечно не в курсе! Он уверен, что его сынку, жив и в полном здравии.

— Я начинаю догадываться, что вы хотите, предъявить меня за место дорогого сыночка, безутешному папаше?

— Что-то типа того...

— Мне начинает казаться, что в вашем ОБТОП-е сидят одни тупицы и идиоты, — разозлился я, — может, дашь пистолет, и я застрелюсь, сразу? Чего мучиться-то.

— Папаша не видел сыночка больше 10 лет. Пока тот учился по заграницам. Его похитили, чуть ли не с трапа самолёта.

— А мамаши у пацанчика, нет?

— Нет... Папочка, как то разозлившись, сбросил её с прогулочной яхты, а она, к сожалению не умела плавать.

— Зверь прям, какой-то...

— Согласна... Ты боишься?

— Ни капельки. Вот только что мне сказать своим родителям?

— Это наша забота...

— А для чего всё это?

— Есть предположение, что у Альберта Ильича, в криминальном мире, носящего кличку Зверь, ты правильно угадал, есть какой-то артефакт, или что-то ещё, что не снилось нашим мудрецам. Твоё задание будет, разнюхать, что это такое. Только разнюхать и не более. Сыночку-то он, обязательно покажет. Ну как? Согласен?

— А с кем я буду непосредственно контачить?

— Со мной или с Борисычем. Больше об этом никто не должен знать.

— Решили, воспользовавшись мной, восстановить свои добрые имена?

— Игорь, ты умён не по годам. Признаюсь, ты прав!

— Что ж я согласен. С одним маленьким условием.

— Каким же? Деньги? Сколько?

— Нет! Безудержная ночь любви.

— С кем? С аптекаршей Аней?

— С тобой. Нам ведь придётся работать вместе, а ничто так не сближает, как секс между партнёрами, Если, конечно, они разнополы.

— Ненормальный! А если я откажусь?

— Тогда я пойду домой и напрочь, забуду о нашем разговоре.

— Свободен! — оперативница резко встав, метнула своими прекрасными глазами молнии, вышла из кабинета.

Через минуту вошёл Борисыч и, выписав мне пропуск, сказал:

— Жаль, что я не баба, я б тебе отдался, прямо здесь.

— Мне не нравятся толстые, — усмехнулся я и отправился домой.

На полпути меня чуть не придавил чёрный Мерседес, за рулём, которого сидела, Альбина, так звали оперативницу, имя которой мне по секрету, поведал Борисыч.

— Садись, — сказала она, зло, смотря вперёд. Куда поедем? Ко мне нельзя...

— В гостиницу. У меня есть немного денег. Пять лет копил. Думаю, на ночь хватит.

— Ну, уж фиг-то там. Мне дали денег на разработку, плачу я.

— Теперь будешь делать, как я сказал! Плачу я! — садясь в машину, — зло сказал я, — и не дави на меня. Будешь делать, так, как я хочу, то чего не касается нашего дела!

— Хорошо, милый! Как скажешь, — нежно целуя меня в щёку, наконец, улыбнулась Альбина, и мы поехали в наше первое любовное путешествие.

***

— Где ты училась, делать минет? Больно же!

Альбина, освободив рот, пояснила, что делает это впервые и попросила извинения.

— Ладно! Забудь. Прими колено локтевую позу.

Следует отметить, что фигура у девицы, была отменной. Притом, напялив, на себя сексуальное бельё ярко алого цвета, она меня сильно возбуждала. Побоявшись, что не смогу сдержаться и быстро кончив, опозорюсь перед ней, я попросил её сделать мне минетик.

Каково же было моё удивление, когда эта красавица, ухватив моего дружка в рот, стала изгаляться над ним, словно это был чупа-чупс, какой-нибудь, и даже попыталась его немного погрызть. Вспомнив уроки своей незабвенной учительницы, и определившись с местоположением любовной пещеры моей любовницы, я попросил принять её соответствующую позу. Поласкав и поцеловав её во всех местах, как учили и, почувствовав сильнейшее увлажнение внутри её симпатичной щёлочки, я приступил к основной фазе любовных переживаний.

Но не тут-то было! Что-то не давало продвинуться моему воину любви.

— Сколько тебе лет? — внезапно поинтересовался я.

— 26, — повернув голову, ответила Альбина.

— И в такие молодые годы, ты уже получила майора?

— Я уже не майор, — погрустнела моя любовница, внезапно ойкнув, от слишком сильного моего нажима.

— И дожив, до 26 лет, ты не сподобилась потерять девственность? — освобождаясь от любовных пут и укладываясь с ней рядом, поинтересовался я.

— Времени не было на личную жизнь, — погрустнела девушка, и осторожно уложив свою милую головку мне на грудь, стала нежно поглаживать её, как бы рисуя пальчиками замысловатые фигурки.

— А мне кажется, ты всегда умело давала отпор, тем, кто пытался покуситься на твою молодость и честь. Боясь остаться калеками, они, вероятней всего, быстро прекращали свои низменные поползновения. Ну что я прав? Какой у тебя пояс? Цвета твоего сексуального белья или всё же чёрный?

— Чёрный, чёрный, — рассмеялась девица и стала нежно меня целовать меня в лицо.

— Только не делай мне одолжение, ладно? Я ведь не знал, точнее, даже не мог предположить, что ты девственница.

— Я не собираюсь делать тебе одолжений. Я хочу этого сама. Только, позволь мне сделать это, сначала, по-моему, а потом уже, как ты хочешь.

Я вынужден был согласиться, на сей раз, сдав позиции. Альбина, нежно целуя меня, между тем ласкала свою щёлочку и, когда наступил, нужный по её мнению момент, с силой оделась своей уже достаточно влажной киской на моего стоявшего на верхних лапках мышонка. Вспоминая уроки моей преподавательницы, я старался остудить пыл своего сердца и ещё чего-то, полыхающего синим пламенем. С огромным трудом мне это удалось, и волна оргазма захлестнула нас одновременно.

Мне не верится, что наши вопли не были слышны в коридоре, на улице и соседних этажах. Просто здесь люди, относились к этому с пониманием.

— Ну вот! — Радостно улыбаясь, заявила Альбина, теперь ты первый мужчина у меня.

— Настало время открыть счёт? — поинтересовался я.

— Дурак! — воскликнула она и сбежала в ванную.

— Альбина, сейчас же открой, мне очень нужно тебе кое-что сказать.

— Ну что ещё? — открыв дверь, зло поинтересовалась уже не девственница.

— Прости?... Ну дурак, я. Признаю. Кстати, ты у меня тоже первая...

— Не очень-то и, похоже, — намного смягчившись, чуть улыбнулась, моя новоявленная пассия.

— Вчера у меня была днюха и друзья купили мне девицу сомнительной репутации. Она хорошенько постаралась, за ночь обучить меня всем известным ей мулькам в сексе. Так, что если тот эпизод считать тренировочным, то ты у меня тоже первая.

— Ладно, так и порешим! А теперь иди сюда...

***

— Ты что совсем не умеешь драться? — укладывая меня в очередной раз на маты, поинтересовался Борисыч.

— По сравнению с вами совсем не умею, — подтвердил я.

— А как насчёт стрельбы из огнестрельного оружия и метания ножей?

— Может, забьёмся на пятисотку? Я не знаю, на что вы способны, Вам не известны мои особенности?

— Хорошо, идёт! — сказал Борисыч и уже намного тише, — пацан...

Я выбил из ста — сто возможных. Борисыч — 97. Все мои ножи и стрелы легли точно в центр.

— Кажется, это моё? — забирая тысячу рублей, поинтересовался я.

— Ничего не имею, против. Где ты так научился?

— Мне нравится в компьютерные игрушки играть и ещё я смотрел много боевиков с участием Брюса Ли, Джеки Чана и Джета Ли.

— Может, тебе удастся победить меня? — поинтересовалась, обладательница чёрного пояса — я готова забиться с тобой на тысячу!

— Сначала покажи деньги, — криво усмехнулся я.

— Фырр, — фыркнула моя любовница и положила тысячу рублей на стол.

Я положил тоже тысячу.

— Нападай, — сделав приглашающее движение рукой, попросила Альбина.

— Ещё чего! Я воспитан в лучших традициях! Женщин всегда надо пропускать вперёд!

— Ах, так! — Альбина сделала ложный выпад рукой и, прокрутившись на месте, попыталась сбить меня с ног.

К сожалению, ей это не удалось. Я уже был позади неё. Резко выбросив правую ногу вверх по диагонали, она попыталась лишить меня Земного притяжения, крепко врезав в подборок. «И за что им чёрные пояса дают?», — недоумевал я: «Ведь стоять на одной ноге неудобно?». Сделав простенькую подсечку, моим ушам представился сильный грохот, падающего женского тела. На несколько секунд из неё выбило дух. Резво вскочив на ноги, моя любовница, всё же попыталась, перевести меня из вертикального положения в горизонтальное.

К великому сожалению присутствующих и меня в том числе, ей это не удалось. Зато, удалось мне, применив захват с болевым приёмом, заставить её хлопать трижды по матам ладонью, признавая тем самым своё поражение.

— Чёрт! Откуда ты свалился на нашу голову? Кто тебя учил драться? — тяжело дыша, поинтересовалась Альбина.

— «Матрица» Братьев Вачовских, — пояснил я, — кажется это тоже моё? — забирая две тысячи, — Что там дальше?

— Макияж и пластика, сказала Альбина.

— Я не собираюсь ложиться под нож, — возопил я!

— Дорогой, у тебя нет выбора! Твой длинный нос, рос, рос семерым, одному достался никак не может сравниться с носиком-курносиком убиенного.

— А потом мне вернут, моё длинноносье?

— Нет, — кратко ответила моя тренерша по боевым искусствам.

— А тонкогубье, вместо утолщённости?

— Это, пожалуй, возможно. Если, только, тебя не убьют. Трупу, ведь безразлично?!

— Спасибо, обнадёжила!

— Всё в твоих руках! Ты вправе отказаться в любой момент.

— Альбина, тебе, никогда не говорили, какая ты, сучка? Ты можешь успокоить!

— Говорили и не раз! Ну, так, что? Ты готов к пластике?

— Желаю тебе, мучиться в Гиене Огненной, милая! Готов, как пионер! Режьте меня на кусочки, кушайте меня с масличком...

— Откуда такие познания искусства Ренессанса, у 18-ти летнего младенчика?

— Я иногда, кроме Немецкой порнухи, спичи Арона Райкинда смотрел...

— Что ж похвально! Ты оказывается не совсем задрот, каким я тебя представляла, по началу. Сильный, умный и чувственный!

— Сучка, может, сначала отсосёшь, прежде я распрощаюсь со своей физической сущностью?

— С радостью и вожделением, — радостно улыбнулась, моя пассия, я теперь неплохо умею это делать. Твои книжки и экскурс в индийские путеводители, научили меня многому.

— Ребят, честно говоря, мне это не интересно, — сознался Борисыч, — Вы уж как-то без меня... но не забывайте о деле... Лады?

— Лады! — гордо и почти синхронно, ответила парочка любовников.

Через час мой носище превратился в симпатичный носик — курносик. А тонкогубье стало толстогубьем. Пока парикмахерша производила окрас моих волос, не только на голове, но и во всех неожиданных местах, моя любовь периодически занималась послеоперационным обезболиванием, предлагая в качестве анестетика, свои прекрасные губки, изумительной красоты щёлочку и адекватно смазанную попку. В конце концов, мои яйца, опростались до такой степени, что казалось, что они парят над небесами.

Потом, мы занялись изучением походки, манере разговаривать, и много чему ещё. Мои родители, поговорив со мной пару минут по телефону, получили радостную весть, что их сынуля выиграл конкурс, и сейчас находится на авиалайнере Пан Америкэн, прямиком, направляющемся в Оксфорд, для получения, дальнейшего образования. Врать, доложу я вам, мои дорогие читатели и читательницы, гораздо проще, чем мешки ворочать. Главное, бодрость духа и конечно бодрость голоса.

Спикать на инглише, я умел довольно сносно. Но конечно, не дай Бог, нарваться на настоящего Англичанина или Американца. Вот этого я боялся меньше всего. Что им делать в суровом Сибирском крае, где по их точным сведениям по улицам бродят белые медведи, и царство вечной зимы. А вечный холод не даёт, даже помочиться на улице, дабы не примёрзнуть к струе.

***

Борисыч, дал нам всего 5 дней. За это время, кроме сексуальных излишеств, я должен был ещё досконально выучить все свойства мёртвого двойника. Я старался изо всех сил, и как мне казалось, на четвёртый день, был полностью готов...

— Ребят, а как вы собираетесь производить передачу денег в обмен на сыночка?

— А никак! — усмехнулся Борисыч, — Мы уже давно изъяли труп твоего двойника и тёзки из морга. Самая лучшая легенда — это правда, чуть подправленная враньём. Так, что, работаем!? Твоя задача проникнуть в дом незамеченным, и внезапно предстать под отцовские очи во всей своей красе. Папаша будет в шоке, что тебе удалось пройти всю его охрану, но это будет лишним доказательством того, что ты не врёшь: о том, что перебил всех похитителей, и тебе удалось бежать.

— Неплохая мысль. Как мне связываться с вами?

— Вот эти кнопки, постарайся не злоупотреблять ими. Звони, только если твоей жизни, действительно, угрожает опасность! Тогда мы поднимем всю артиллерию, и распушим это осиное гнездо, мама не горюй! Или тебе удалось, что-то узнать. Постарайся не заниматься самодеятельностью, а то не видать тебе титек, своей Альбины, как ушей без зеркала.

— Борисыч, у меня к тебе не скромный вопрос, личного характера, — подала голос Альбина, — можно я спрошу?

— Спрашивай...

— Тебе баба вчера дала? И вообще, она тебе хоть раз в месяц даёт?

— Вчера нет, а насчёт месяца, то даёт, иногда даже два раза. А к чему это ты?

— Мне твоё сравнение не понравилось насчёт моих титек и его ушей.

— Клёва! Ребят, вы что ругаетесь, что ли? — поразился я.

— Игорь, ты далпаёп?! Тебе об этом никто никогда не говорил? — внезапно посерьезнела Альбина, — как он будет потом смотреть в глаза, твоей маме и папе, если не дай Бог, с тобой что-нибудь случится? Ты об этом не задумывался?

— Нет...

— А ему постоянно, приходится об этом задумываться, вот он и ёрничает. Борисыч, скажи, что я не права?

— Да права, права, конечно, только не переусердствуй! А то этот маменькин сынок. Будет бояться, шаг ступить, без твоей подсказки...

— Борисыч! Ты каво на куй послал? — разозлился я, — может подерёмся на прощание? Обещаю сделать тебя щербатым и сломать одну или даже две конечности.

— Ладно! Посмихуёчились и хватит! Давай-ка, я тебя ещё погоняю, чтобы осечки не было...

***

Бетонированный забор, окантовывающий Зверское поместье, был трёхметровой высоты. В изорванной одежде, грязный, как чушкан, я подошёл к главным воротам.

— Какого, нада? — поинтересовался охранник, через приворотный спикер.

— Открывай, давай! — зло выкрикнул сынуля, — пока зенки поневыкулапливали.

Ворота чуть отъехали и из метровой щели, Миру явилось создание метровой ширины и двух метровой высоты, одетое во всё чёрное.

— Ты на кого письку дрочишь, доходяга? Кто такой, ваще?

Я прыгнул, понимая, что этого монстра с пушки не пробьёшь, все же аккуратно приделал по его башке армейским бутсом. Монстр постоял, пока я приземлялся позади него и, закатив своё кареглазие, грохнулся назад с огромным шумом и треском.

Через 20 метров, на меня набросились две собаки. Это были доги. Их длинноногость позволяла покрывать огромные расстояния через краткие промежутки времени. Я прекрасно был осведомлён, что у собак самое больное место — это нос. Но мне было жаль четвероногих существ, порою непонимающих, что творят. Я подарил им по снотворной пуле, а пока они не отправились в царство Морфея, немножко поучил их, как надо себя вести. Они скулили, как напроказившие щенята, определяя, что периметр нарушен.

На середине пути меня постарался остановить ещё один охранник, вооружённый помповым ружьём. Ему пришлось согнуться в три погибели. Вероятно, он, таким образом, показывал своё подобострастие? Ему пришлось долго искать своё ружьё, кое, я откинул на десять метров. Троица дуболомов осталась лежать в живописных позах перед расхвостанными вдребезги мною стеклянными дверьми. Выла сирена. Побрякивали колокольчиками сломанные устройства охраны. Сама охрана, пыталась прибывать небольшими партиями в количестве трёх, пяти человек. Уложив количество, равное целой обойме от Калаша в горизонтальное положение, я, наконец добрался, до опочивальни папахена.

— Как здоровье папочка? — поприветствовал я бритоголового мужчину, в руках которого подрагивал Узи с частотой и амплитудой ни насколько не меньшей, чем его тщедушное тело.

— Игоряха! Сынку мой дорогой! Со свиданьицем, красавчек! — отбросив автомат в сторону и облапив своего сыночка, заревел белугой папаша. Из его глаз дождём пролились слёзы. Этот человек, для которого было запросто скинуть с яхты мать своего чадушки, или закатать в бетонные сапоги, какого-нибудь проштрафившегося работника, отличался огромной сентиментальностью по отношению к своему отпрыску.

— Кажется мне не очень-то тут и рады? Меня не хотели впускать в родной дом?

— Та шо ты такое гутаришь? Ни признали тоби! Десять годин по Оксфордам шлёндался...

— Пап говори по-русски, будь ласка! Десять годин на мове — десять часов!?

— Хорошо! Как тебе удалось сбежать от похитителей?

— Это было намного проще, чем прийти в отчий дом. Правда, мне пришлось не оставить там никого в живых. Но я надеюсь, ты это быстро уладишь с нашей юриспруденцией?

— Не сомневайся! Считай, что уже сделано.

— Как Лиля поживает? Всё такая же красавица?

— Сынку, далась тебе эта блядина? Она уже успела четырежды замуж повыскочить и развестись?!!

— Да, нет, конечно! Просто вспомнил...

— Да найдём мы тебе бабу! Беременную, но честную! — загоготал, полностью отошедший от испугу, папаша, — давай за встречу? Что будешь: водочки или Текилы?

— Водочки конечно! С сальцом и солёным огурчиком. Пойду пока приведу себя в порядок. Надеюсь, в моей комнате всё по-прежнему?

— Усё как ты оставил, до уезду!

***

Не успел я намылить мочалку, как в ванную вошли три совершенно голые девицы. Одна цвета российского шоколада: «Путешествие», другая своей желтокожестью и луноликостью, могла поспорить с полнолунием. Третья голубоглазая и светловолосая во всех местах, была ярой представительницей славянской национальности. Я выбрал негрушку. Её фиолетовые губки отлично опустошали мои мешочки переполненные семенем. В тоже самое время, я, прощупывая гладкость грудей и сладкое междуножье русачки не позволил ей затаить на себя обиду. Поставив её в позу в просторечии именуемой: «рак», мне пришлось подарить ей массу мультиоргазмов. Китаянка, Монголка, а может Казашка, здорово визжала подо мной, извиваясь во всех мыслимых и немыслимых позах. Порядком подустав, я позволил афроамериканке, доставить себе наслаждение, находясь сверху.

Ужин мне понравился. Потеряв множественность калорий во время умывания, я восстанавливал их, пожирая горы мяса и рыбы, закусывая их овощами и запивая молодым вином прошлогоднего урожая.

— Узнаю своего сыночка, — веселился папаша, — очень любил в детстве повеселиться, особенно пожрать!

Ночь застала меня на здоровенной кровати, устланной перинами и шёлковыми простынями. Перелезши на пол я уснул на шкуре медведя... А на утро...

— Зверёк, а чего это сынок твой ненаглядный на полу спит, а не на кровати? — услышал я мелодичный голосок, принадлежавший, вероятно деве, еще не достигшей тридцатилетнего рубежа.

Осторожно продрав один глаз, я увидел симпатичные ножки, обутые в высококаблучные туфельки и сетчатые чулки. Поведя глазом вверх, я вскорости, понял, что конца им не видно. Пришлось продрать другой.

— Он и в детстве, так часто делал, — доложился мой папахен.

— И ещё мне не нравится, что за последние пару лет он превратился из зассанца и хлюпика в мачу, для которого обойти охрану больше обоймы, словно семачки лузгать. Ну-ка встань, сердешный.

— А ты кто, ваще, такая? Кули раскомандовалась?! — Поинтересовался я.

Рядом с моим новым отцом стояла Моника Беллуччи, вероятно сбежавшая из второй серии Матрицы. Во всяком случае, очень на неё похожа.

— И вроде он чуть пониже. Ты не находишь? — Черноволосая бестия передала веер фотографий Альберту Ильичу, не удостаивая по-прежнему меня вниманием.

— Сынку, а ты разве не помнишь о моей теперешней начальнице охраны. Я ж тебе все уши прожужжал про Виту?

Как я мог помнить, то чего не знал? «Пробелов» в моей памяти было предостаточно. И Борисыч с Альбиной, готовя меня, уповали больше на нахрапистость и срок давности.

— Дело не в этом! — зло пробормотал я, — какого хрена, она меня подозревает в подставе. Может, сделаешь генетическую экспертизу? — чисто, уже беря на понт, поинтересовался я.

— Конечно, сделаю, не сомневайся! — Усмехнулась урождённая Виталина.

Все подробности её биографии мне, уже, перечисляла в ушной жучок Альбина. На одном из моментов, я тут же заострил внимание.

— Ну, давай свою чашку Петри, я туда плюну. А может лучше тебе в рожу плюнуть? А ты донесёшь мою слюну до экспертов?

— Давай обойдёмся без эксцессов? — подавая мне крышечку, в кою я должен был плюнуть, попросила Вита, — если экспертиза подтвердит Зверское отцовство, я извинюсь.

— А если нет, — подал голос папахен, — я тебя в асфальт закатаю!

— Так дело не пойдёт! — вновь понтанулся я, — если я окажусь твоим сыночком родненьким, купишь мне три Феррари, разноцветных, как Российский флаг. А тебя, — уже обращаясь к двойнику известной киноактрисы, — я раком поставлю, и буду жарить как Мальтийскую воблу во все дыры одновременно, а потом, ещё, за шщеку дам. Ну как такой расклад? — поинтересовался я у сильно покрасневшей Виталины.

— Согласна, к тому же давно пора мне девственность потерять.

Находясь в ванной я совершая утренний туалет и омовения, тихонько переговаривался с Альбиной.

— Везёт тебе на целочек, — прожужжал жучок голосом агентессы.

— А как насчёт ревности? — поинтересовался я.

— Конечно, я хотела тебя чуток придушить, во время вчерашней оргии, но подумала, это тоже даёт мне простор для сексуальных излишеств...

— А я тебя ревную, — зло пробормотал я.

— Все мужчины собственники! Но мы не о том говорим. Что будешь делать по окончанию экспертизы?

— Нажму кнопочки, о которых Борисыч говорил. Кстати, сколько, обычно, длится сия экспертиза? — приподнимая вентиль душа, поинтересовался я

— Неделю, но я бы не уповала на такой срок, у Зверя достаточно денег, чтобы к вечеру поиметь результат...

***

Внизу в столовой восседало всё немногочисленное семейство в количестве трёх человек. Среди, которых, была полностью выжившая из ума бабуля и эксперт по охране, Вита. По разным сторонам стола, притулили свои худощавые тела, двое мужчин. Их руки увешанные перстнями, которые являлись наколками, сразу определяли их социальный статус.

— Помнишь меня? — Внезапно скрипучим голосом, спросил один из скелетов.

— Нет! А должен?

— А я помню! — проскрипел мужчина, — Ещё я помню, что у тебя под левой лопаткой родимое пятно размером с таракана и похоже на него. И у Зверька такое же! Может, покажешь нам стриптиз? Не очень-то я этим экспертизам доверяю, а своим глазам, да!

— А может, сначала поедим? А вы меня потом убьёте. Подыхать на голодный желудок, что-то не канается.

— Нет уж бриллиантовый, заголяйся, — сказала Вита, — а потом покушаешь.

Внезапно на меня опустилось спокойствие и в тоже время злость на свою маму...

— Приказ дамы, священен для меня, — усмехнулся я, — только ты, сучка, позаботься о водяной смазке, потому что член у меня не маленький и твою прелестную попочку, боюсь разорвать на красноармейскую звезду. Кстати на нём тоже родинка есть. Демонстрировать?

Проговаривая сию речь, я стянул футболку и, повернувшись, продемонстрировал присутствие «таракана» на своей лопатке.

— Обойдёмся, — но, уже побледнев, тихо сказала Вита.

— У тебя тоже такая родинка есть? — Повернувшись к Зверю, поинтересовалась начальник охраны.

— Есть! — зло, сказал мой отец, — и если экспертиза покажет, что он мой сын, я тебя самолично удерживать буду, пока он тебя во все дыры шпилить будет.

— Не надо меня удерживать, — опустив голову в тарелку, сказала ещё не женщина, — я с радостью отдамся ему, чтобы загладить свою вину...

Отец встал, и с грохотом отодвинув стул, покинул столовую. Вита, которой кусок не лез в горло, сидела каменной статуей, уперев взгляд в тарелку.

— Я ни хрена не врубаюсь? Игорь! — Верещал жучок голосом Борисыча, — откуда у тебя такое же родимое пятно?

— А когда придёт заключение экспертизы? Поинтересовался я у Виталины.

— Обещали, после восьми вечера, — порывисто встав и попытавшись покинуть залу, сказала она.

— Дорогая, задержись на минуточку, — остановив взбесившуюся фурию, ласково сказал я, — У тебя ведь предостаточно времени? Потрать его, пожалуйста, с пользой. Прошвырнись по бутикам и зашопься элегантным и красивым сексуальным бельём. Подскажу: мне нравятся все оттенки красного. Особенно алый.

— Хорошо, милый! Так и сделаю, — сказала вскорости не девственница, покидая пищеприёмную обитель.

***

— Сучёнок! Я тебе яйца откушу! — голосом Альбины, заверещал жучок, — Гадёныш, сей же час отдамся Борисычу.

— Вернусь, я тебе все титьки пообрываю, поднимаясь по пустынной лестнице, тихо переругивался со своей любовницей я, — Я тебе глазья твои прекрасные на попу натяну! Ты что это себе позволяешь? А ещё лучше анонимно звякну его бабе, чтобы оскопила стервеца ноченькой тёмною!

— Ах! Как приятно слышать такие речи от любимого мужчины! Ревнует — значит любит!

— Игорь! — голосом Борисыча, заговорил жучок, — Трахну, конечно, давно я на неё глаз положил. А бабе моей звони, сколько хочешь. Ей доброхоты, на вроде тебя, каждый день по пятьсот раз звонят. Привыкла коробочка моя уже давно к этому! А по серьёзному? Откуда такая уверенность в дальнейшем происходящем?

— Он мой отец... поэтому то и похож я на сводного брата. Мамочка моя, видать папу дуранула, а может он и в курсях, только от меня это скрывали за не надобностью. Впрочем, мне по фигу. Не тот отец, кто родил, а тот, кто воспитал и в путь жизненный направил. Таково моё мнение...

— Согласен. Меня тоже отчим воспитывал, а папу своего ненавидел, так что понятны мне твои слова. Но помни! Если что не так пойдёт, жми кнопки, мы тот час же прилетим с шашками наголо.

— Да помню всё я! Но уверенность у меня, что не должно ошибки быть!

Вынув жучок и воткнув его на подзарядку, я решил совершить экскурс по своему месту теперешнего пребывания. В прекрасных садах порхали симпатичные бабочки и полосатые, толи пчёлы, толи шмели, опыляя чудесные розы и множественное разнообразие цветов.

— Нравится? — Голос Виты появившейся сзади, оторвал меня от созерцаний божественной красоты.

— Да очень! Эти прекрасные запахи, навевают воспоминания о Лондоне, Где я провёл долгие годы.

— Это моё хобби. Я подбирала изысканные сорта. Некоторые привезены из Голландии. А какой запах! Понюхай вот эту или вот эту. Тебе это ничего не напоминает?

— Только не смейся! Этот запах у меня ассоциируется с Полонезом Агинского, а этот с картиной Веласкеса: Маргарита Инфанта.

— Инфанта Маргарита, — поправила меня девушка. Боже мой! Какой ты чувственный! Поцелуй меня!

Я осторожно дотронулся губами до щеки девушки.

— Не так! Её брови взлетели вверх. Наши губы слились в страстном поцелуе. Мой язык осторожно проник сквозь зубы будущей возлюбленной. Вкус земляники и инжира окутал его.

Я чувствовал молодое тело, тающее в моих объятиях.

— К чёрту! Отталкивая меня от себя, сказала Вита. Мне наплевать кто ты! Хочу тебя прямо здесь и сейчас! В этом волшебном саду.

Я осторожно разоблачал создание небесной красоты. Под сиреневым платьем, обнаружились алые трусики и лифчик, подходящий под гарнитур. «И когда успела?», подумалось мне и часу не прошло. Нам было плевать, видит ли нас кто-нибудь из окон дома.

— Какой хорошенький! — Воскликнула соблазнительница, осторожно поглаживая моего котёнка, — моя мышка-норушка, давно облизывается в предвкушении!

Затем, она, придвинувшись к моему уху, попросила, прошептав:

— Сладенький мой! Порви мне целочку, скорей! Не хочу дожидаться вечера.

Это было немного грубо, но так возбуждающе, что я тут, же насадил её на свою шампур, и шашлычил, пока она не заверещала, как зайчишка, убегающий от лисички. Ярко алые розы, улыбаясь нам, говорили друг другу: «Посмотри! Её девственная кровь, похожа на цвет наших лепестков! Было бы намного лучше, если бы её колор был чуть посветлее и по ярче!»

Я. конечно, прекрасно понимал, что дальновидная Виталина сделала ловкий ход, жертвуя своей девственностью. Впрочем, сиё действо происходило, как раз напротив окон моего папаши. И он, естественно, невооружённым глазом всё видел. Нет! Не зря он назначил её главой охраны! Эта, теперь уже женщина, знала, что делать! И делала.

***

Вечером пришли данные экспертизы. Папахен сделал заявление, что мои разноцветные Феррари уже в пути и вскорости я поимею удовольствие, испробовать их в деле.

Ночь застала меня в объятиях моей второй любовницы, возлежавшей на шкуре, так полюбившегося мне медведя. Однако, прежде, она отдала распоряжения, чтобы все перины роздали неимущим, а на мою кровать постелили матрац из морских водорослей.

*****

Трое в комнате и ещё один.

— Что с мальчиком? Он уже приблизился к артефакту? — Протелепатировал первый.

— Он, как нельзя, близко! Не сегодня, завтра артефакт будет ему доступен! — ответил второй.

— Мне, кажется, вы слишком поторопились, рассказав ему секрет артефакта. Земляне ещё слишком молоды, чтобы получить такие знания, — высказал свою мысль третий.

— Без знаний, ему не представится возможным, даже притронутся к нему. Я установил наивысшую защиту, — сказал, издавая звуковые вибрации, представитель иной расы, — он обещал вернуть его в храм.

— А если он откажется? Ведь обладая такой силой, ему может захотеться править своим Миром и даже всей Галактикой, — подведя итог, определился первый.

— Не думаю... Он не тщеславен! — заметил второй.

— Чтобы править, недостаточно знаний, требуется разум. Земляне, ещё не имеют его, — разрулил ситуацию ещё один.

— Что это значит? Как это понимать? — мысль первого.

— Артефакт, определяет силу и мощь разума. Если она не достигает определённой величины, девять из десяти опций становятся не доступны, — пояснил третий.

— Что ж! Пусть будет по-вашему, но если внезапно появится тот, кто способен тушить заезды, обещайте, что уничтожите эту галактику вместе с её содержимым! — послал мысль первый.

— Обещаем! — эхом отозвались двое и ещё один.

*****

Мы резвились, как две аквариумные рыбки, плавая в бассейне заполненным теплой водой, как парное молоко. Вита бесконечно смеялась чему-то, понятному только ей. Кажется она плавала лучше меня. Во всяком случае, мне не удавалось догнать её и прижучить, прямо там в бассейне.

— Не догонишь, не догонишь! — заливисто смеялась русалка и исчезала от вот, вот с хлопнувшихся объятий.

Хорошенько оттянувшись на новом матраце, мы, держась за ручки, спустились в обеденную залу. Двойня прихлебателей с окольцованными синим, руками, восседали на отведенных им местах. Бабушка, сославшись на недомогание, почивала в своей комнате.

— Наш пострел везде поспел, — раззявил свой золотозубый рот, второй скелетор.

— Игоряха весь в меня! Не упустит лакомого кусочка! — залыбился папахен.

— Отодвинув кресло я позволил, своей пассии, притулить свою сладкую попочку на сидение.

— Что тебе положить, милая? — беря в руки её тарелочку, поинтересовался, безнадёжно влюблённый.

— Боже мой! Какой ты предупредительный! Само совершенство! Позволь мне самой распорядиться?

— Хорошо! Моё солнышко! Любое твое слово закон для меня.

Кажется, присутствующим не нравилось моё поведение. Но мне было наплевать, я играл свою игру. Пробуя и так и эдак. После обеда Зверь попросил меня прийти к нему в кабинет для личного разговора. Вита, пошла, заниматься своими делами. В частности начала со всей строгостью гонять охрану, распекая их и в хвост, и в гриву, что пропустили такого маловатого.

***

Кабинет отца был больше похож на сумбур кошмарного сна. На стенах вместе со старинным оружием соседствовали аляповатые картины, отдалённо напоминающие рисунки детсадовских младенцев. Голова оленя на одной стене, удивлённо поглядывала на голову носорога на противоположной. Кожаный диван неадекватничал с напольными подушками, привезёнными из Китая, раскиданными по полу. Вошла полуголая секретарша и сильно нагнувшись поставила на пол невысокий столик с фарфоровой бутылочкой, наполненной тёплым саке и разнообразной корейской едой, купленной в ресторане.

Осторожно прихлёбывая отвратительное пойло, я поинтересовался у Альберта, на хрена он меня позвал.

— Надеюсь у тебя не серьёзно с Витой? — задал, наконец, вопрос он.

— Я вообще не собираюсь жениться... никогда.

— Ну а дети? Без наследников нельзя.

— Ещё рано, папа. То образование, кое я получил в университетах Лондона, скорее всего не поможет мне в моём жизненном пути. Мне надо учиться жить заново, здесь в России...

— Ты прав! Я иногда начинаю думать, что зря послушал советчиков и отправил тебя туда, сын.

— Нет, папа! Судьбу не изменишь! Значит, ей так было удобно.

— Знаешь, у меня есть одна вещица. Ни один спец ни смог определить её назначения. Покажу, пожалуй, тебе...

Позади неискусной подделки: «Девушка и персики», находилась массивная дверь сейфа. Покрутив колёсики в разных направлениях, мой отец открыл сейф. Внутри удерживаемый, вероятно, магнитными полями висел прозрачный камень, испещрённый разными жилочками. Одни из них горели золотистым огнём. Другие, темнели синефиолетовыми прожилками. Красные кругляшки хаотично поблёскивали на его огранённой поверхности.

— Классная штучка, — сказал я, — интересно для чего она?

— Кабы, знать? Один из учёных сказал, что это альтернативный источник энергии, но пока что человечество не доросло, до знаний, как его использовать. Ещё ни нашлось, ни одного человека, кто бы смог его взять в руки. Он просто не даётся...

— Этим камушком можно тушить Звёзды! — сказал я и резко протянув руку, взял его.

Камень, тот час же погас, признавая во мне хозяина. Его цвет сменился на сталисто серый. Мигнув единожды фиолетовым, он определил мой уровень разума, равный единице. Я знал, что могу всё!

Внезапно резко распахнулась дверь и в комнате появилась Вита. В её обеих руках подрагивало оружие.

— Игорь, пожалуйста, отдай это мне, и тогда мне не придётся тебя убить.

— Что это значит?! Что ты себе позволяешь?! Сейчас же опусти пушки!! — вскричал Альберт.

Нет! — сказала Виталина и выстрелила в плечо своего хозяина.

Она не промахнулась. Увидев свою кровь, Зверь побледнел и закатив глаза грохнулся на ковёр, находясь в бессознательном состоянии.

— Кто ты? — спросил я.

— Это не важно, — ответила моя любовница, — просто отдай мне артефакт.

— А что ж ты раньше его не забрала? Не могла подобрать код к сейфу? Что тебе мешало?

— Нет! Я не знала, как его включить. Теперь, когда ты его включил, им может воспользоваться любой.

— Ты ошибаешься! Он снова попробует удостоверится, в свойствах разума.

— Во мне разум целой планеты. Не беспокойся! Просто отдай его.

— Возьми? Но я буду сопротивляться! Тебе придётся убить меня, проговаривая эти слова, я нажал, незаметно, Борисываческие кнопки.

— Хорошо! Я сделала тебе предложение, ты отказался... Вита выстрелила в меня одновременно из обоих стволов. Одна пуля была направлена мне в голову, вторая в грудь. По-видимому, она не понимала, что связь обладателя и артефакта, способного тушить звёзды, была настолько мощной, что даже сердцевина солнца, не смогла бы им причинить вред. Пули, не долетев до меня несколько сантиметров, исчезли, как будто их и не было вообще.

— Зачем он тебе? Ты не знаешь всех его свойств! Отдай его мне и моя раса будет благодарна тебе не одну тысячу лет! Мы возведём тебя в ранг Бога. Все твои желания будут выполняться по мановению твоего пальца. Что скажешь?

— Ему не прожить столько, — поднимаясь и зажимая раненое плечо рукой, сказал Альберт.

— Ошибаешься! Наша медицина способна на такое.

Маленький медбот выполз из рукава Виты и быстро перебирая лапками, достиг плеча отца.

— Не мешай ему. Он вылечит тебя...

Через минуту, отец шевелил рукой, и поражался, что даже боль ушла.

— Ты веришь мне? — спросила Виталина, представительница объединенных разумов целой планеты.

— Да я верю тебе... Но у меня другое предназначение.

— Какое же?

— Вернуть артефакт на место. Не хочу, чтобы Звёзды гасли. Он не должен нести Смерть. Его предназначение — даровать Жизнь...

Вдали послышались шум одиночных выстрелов и рокот вертолётных винтов.

— Что это? — Вскричали одновременно Вита и Альберт.

— Наши идут! Это я их вызвал. Советую не сопротивляться...

В тот же миг я исчез и появился на планете Храма в 18 миллиардов гепталионах парсеков, отстоявшей от матушки Земли.

*****

— Он здесь! — протелепатировал желеообразный полусфероид грязно зелёного цвета остальным, — и он обладает разумом! Настал момент истины!

— Зачем ты пришёл? — мысль второго существа ввинтилась мне в мозг. Существо представляло собой движущееся сфероиды в клубе тумана.

— Я пришёл, чтобы вернуть то, что было, украдено, — подходя к хаосному нагромождению и ввергая артефакт в приличествующему ему место, доложился я

Камень повис во фторе и, сначала вспыхнув ярко зелёным, обрёл свой естественный окрас. Ярко красные пятнышки заулыбались обретя покой первозданности. Семь Земных веков, он находился вдали родного дома и наконец, свершилось!

— Если, я не ошибаюсь, человек, вернувший его способен гасить Звёзды? — промыслил третий, больше похожий на огромного земноводного.

— Это не даёт нам права погасить его Звезду! — вслух сказал ещё один, паукообразное тело коего, вызывало у меня омерзение, — он принёс его в Храм добровольно.

— О чём вы говорите? — возмутился я, — ради спокойствия Мироздания вы готовы уничтожить целую Галактику, не задумываясь о том, что она несёт в себе миллиарды жизней?!!

— Предлагаю голосование, — отметилось желе, — я за то, чтобы погасить все звёзды, вернувшего.

— Против! — кратко телепатировала хотичность.

— За! — не сомневаясь, помыслил третий.

— Против! — воскликнул паук.

— Ты не имеешь права голоса, — упреждая меня, промыслил полусфероид.

— Зато я могу погасить все ваши Звёзды, разозлился я, — я принёс его добровольно, чтобы сохранить Мироздание и в знак благодарности вы хотите уничтожить меня и всю мою Галактику?!!

Я протянул руку в сторону артефакта, и тот, тут же выплыв из своего места, сменив цвет на сталисто серый, подплыл к ней и улёгся в неё.

— Ваша мораль отвратительна! Ваши тела вызывают у меня омерзение. Я требую справедливого решения! — сказал Землянин.

— Я самоустраняюсь... — последняя мысль исчезнувшего желе подобного просквозила в мозгу.

— Я остаюсь, — телепатировал третий, — и с радостью, а не от страха выполню все требования Вернувшего!

— Вернувший, должен быть вознаграждён, сполна, — голосом Виты сказал второй.

— За! — сказал ещё один, — предлагаю выполнить все требования Вернувшего, какими бы несуразными они не казались на первый взгляд, — проговорил паук.

Отвращение к пауку сменилось на безграничную любовь. Он был отвратителен! Вероятно, сказывалась агарофобия, но это существо с созвездия Цефеид, было готово на всё! Оно готово было пожертвовать жизнью своих соплеменников, ради равновесия Мироздания. Я опустился пред ним на колени, символизируя нового Лидера, выбранного мною, теперь.

— Я хочу возвращение на 20 минут раньше, — отпуская артефакт и рвя связь с ним, — сказал Землянин, — я требую освобождения разума Виталины от вашей планеты, — мельком взглянув на Второго, приказал Возвративший. Мне нужна адекватная замена. Пусть это будет источник энергии и мне известно, как им пользоваться. Не смейте лишать меня знаний, которые подарили! Дайте Земле миллиард лет неприкосновенности! — вставая с колен, добавил я.

*****

— Нам нужно поговорить, — сказал отец, — жду тебя в кабинете.

Его кабинет представлял нагромождение и сумбур разных эпох и творчества. Голова оленя на одной стене, соседствовала с носорожьей на противоположной, не вписываясь в архитектуру ансамбля. Масса некачественных подделок картин известных художников, вызывало усмешку. Вошла секретарша и сильно нагнувшись, поставила столик с тёплым саке и не хитрой закуской прямо на пол. Мне удалось полюбоваться её бельём нежно голубоватого цвета.

Прихлёбывая прекрасный напиток, я поинтересовался у Зверя, для чего он меня позвал эротические истории sexytales .

— Надеюсь у тебя не серьёзно с Витой? — задал, наконец, вопрос он.

— Конечно, нет! — ответил я, — моей женой должна стать девушка моего круга. Но я ещё достаточно молод, чтобы ухватывать от жизни всё. Разве не так?

— Так сынку! Знаешь, у меня есть одна вещица. Ни один спец ни смог определить её назначения. Покажу, пожалуй, тебе...

Подойдя к картине Серова «Девочка с персиками», отец, отодвинув её, стал крутить кольца замка в разных направлениях.

Внутри, не имея притяжения, парил камень. Его грани были испещрены разными жилочками. Одни из них горели золотистым огнём. Другие, темнели синефиолетовыми прожилками. Красные кругляшки хаотично поблёскивали на его огранённой поверхности.

— Классная штучка, — сказал я, — интересно для чего она?

— Кабы, знать? Один из учёных сказал, что это альтернативный источник энергии, но пока что человечество не доросло, до знаний, как его использовать. Ещё ни нашлось, ни одного человека, кто бы смог его взять в руки. Он просто не даётся...

Быстро протянув руку, я взял камень. Его цвет тут же сменился на прозрачный. Грани новоявленного бриллианта засверкали, тая в себе свет мириады Солнц.

— Как ты... Как тебе удалось взять его в руку? — поразился отец, — до тебя ещё никому этого не удавалось!

Из внезапно открывшейся двери появилась Вита, впереди себя ведя секретаршу. Один из пистолетов был направлен в висок девушки, второй, по очереди целился то в меня, то в Альберта.

Я тут же нажал кнопочки, о которых говорил Борисыч. Жучок, голосом Альбины кратко доложился: «Одна минута! Операция *Захват* начата!»

— Игорь! Отдай это мне! И никто не пострадает!

— Я пригрел у себя на груди змею, — горестно сказал отец.

— Хорошо, хорошо! Только успокойся! Всё будет, как ты скажешь! Я безоружен. Поднимая руки и осторожно делая несколько шагов к низенькому столу, сказал я.

Осторожно положив камень, тут же вернулся на место. Вита с силой оттолкнула женщину. Та ударившись головой о стеллаж, тут же потеряла сознание. Вдали послышались выстрелы и рокот вертолётных винтов.

— Что это значит? — гневно спросила Виталина. Быстро подходя к камню, который вернул себе прожилкость и краснопятность, приподнялся над столом и завис в вожделении приобретения хозяина или хозяйки.

К сожалению, Вита не сподобилась стать ей. Сильный удар током отбросил её к противоположной стене. Её палец, импульсивно нажал на курок. Две пули досталось мне. Одна в живот, другая в сердце. Свет померк пред моими глазами. Предо мной предстал тоннель уходящий ввысь. Его светящийся конец манил и звал меня в безоблачные дали. Внезапно, там появился паук и голосом Альбины сказал:

— Сучонок! Куда собрался? А кто меня трахать будет? Я только, только вошла во вкус! Открой глаза, гадина! Свинья! Какая же ты свинья! Не смей умирать! Не покидай меня! Пожалуйста, ну пожалуйста! Игорь! Любимый! Вернись! Не умирай! Я прошу тебя! Умоляю!

Небо посерело, и пошёл дождь. Капли были солёными. Я тяжело вздохнул. Паук чужим голосом сказал: «Ещё не время! Вернувший, помни, я рядом! И помогу тебе!». Я открыл глаза.

Меня куда-то везли на каталке с колёсами. Я увидел опухшее от слёз лицо Альбины.

— Что с Камнем?

— Дурачок! Боже, какой же ты дурачок! Дался тебе этот камень?!! Ты только не умирай, ладно?

— Я не умру! Обещаю! — я вновь закрыл глаза и провалился в туман...

***

— Какого хрена ты притащила мне цветы? Я что девочка? Я мяса хочу. Мне эти каши поперёк горла уже стоят.

— Хочешь, чтобы я их выкинула? — Альбина порывисто встала и протянула руку к букету ярко алых роз.

— Нет, не хочу! Не смей прикасаться к ним! Они напоминают мне нашу первую встречу. Я не об этом. Где мясо? Колбаса, котлеты, шашлыки. Где рыба? Жареная, пареная, вяленая, короче во всех её проявлениях.

— Так это правда, что тебе поменяли сердце, и донором была женщина? У тебя ПМС? — Ёрничала моя любовь.

— Послушай, сучка, а ты не можешь закрыть дверь с этой стороны? Я кое, что собираюсь тебе сказать.

— Да, там есть задвижка.

— Так задвинь её!

Пока Альбина шла к двери, я незаметно соскочил с кровати и, ухватив её сзади за бёдра, резко придвинул у себе. Мой воин, почувствовав нежность и ласковость женской плоти тут же встал на изготовку, готовый к новым ратным подвигам. Я не заставил его долго ждать. Не обращая внимания на увещевания возлюбленной, что ещё рано и мне нельзя, притулив её подле прикроватной дужки, задвинул ей свою задвижку. Мы так здорово фрикцились, что в соседних палатах у многих подскочило давление на 10 очков. Один из больных страдавший постоянными запорами, наконец, разродился кучей дерьма.

Как она, орала, кричала, верещала и материлось! Одна из роз вознамерившись повянуть, все-таки передумала. Ох уж эти люди, не могут они совокупляться по цветинному. Без криков, шума и пыли...

Дважды опростав свои шары, не отходя от кассы, я отодвинул задвижку двери ведущей в мою палату. Стук и дикие крики кого-то потустороннего, давно мешал мне сосредоточиться. Особенно мне понравилось изречение: «Сейчас же откройте! Иначе мы вызовем милицию!». Моя пассия, резво опустив юбку, не успела натянуть трусики. Представив доказательства ворвавшемуся консилиуму, состоявшему из охранника, зав отделением, врачицы и медсестрицы, неприглядную картину Репина — «Спалились».

— Больной, сейчас же в постель! — гневно приказала завша, внимательно разглядывая трусики моей любовницы, покоящиеся на оной ноге, гораздо ниже предназначенного им места.

— Я не больной, — отметился я, — требую выписки.

— Нет проблем — выпишите его...

***

В квартире Альбины царил девчачий хаос. Быстро прибрав дубинки, пистолеты, бронежилеты в приличествующие им места, она упорхнула на кухню и, извлекая горы мяса и рыбы из сумочки, купленные нами по случаю в супермаркете, занялась обедом. Содрав, теперь уже не нужные повязки и перевязки и основательно отмывшись, я явил своё тело для созерцания моей возлюбленной на кухню. Она, мельком взглянув на мои два, давно уже побелевших шрама, в упоении разглядывала мою пушку на колёсах. Прекратив созерцание, Альбина принялась дожаривать рыбу. Не мудрствуя лукаво, я задрал её халатик, и жарил её так, что моя рыбка, чуть не сожгла всю обеденную рыбу.

— Рассказывай, с того самого места, как я отрубился.

— А что рассказывать? Десантура ворвалась секундой позже, порасхвостав все окна в доме. Я вызвала скорую. Борисыч чуть не плакал. Этот громила, бывает иногда до того сентиментален, что порою кажется, как его допустили до оперативной работы.

— Что с камнем?

— Он в лаборатории, но сдаётся мне, что наши учёные ни хрена с ним не смогут поделать. Они вожделеют твоего скорейшего выздоровления и пояснений, как тебе удалось взять его в руки, им, пока что это не удаётся никому.

— Я и сам не знаю. Вероятно я избранный, как Нео? А что с обитателями Зверского гнезда?

— Виталине светит пятерик, но думаю, Альберт её отмажет. Самого Альберта отпустили в тот же день за недоказанностью улик.

Налив Текилы в стакан, я поднял его и поинтересовался у своей возлюбленной:

— За возвращение майорства?

— Нет, — тяжело вздохнула женщина, — за капитанство...

— За капитанство! — повторил я и запил прекрасный напиток апельсиновым соком.

***

— Я не хотела тебя убивать! Правда, правда! — лицо Виты грустно смотрело на меня, — это случайность! Я не ведала что творю, нажимая на курок. Меня поразил сильный удар током, исходящий от камня. Игорь, пожалуйста, поясни это на суде.

— Мне это не трудно. Поясню, конечно.

— Я люблю тебя! Вернись ко мне!

— Чтобы мой папа закатал меня в асфальт? Или одел в бетонные сапоги и сбросил в бушующее море, как мою маму?

— Он не такой уж и плохой, доверься мне! Я поговорю с ним.

— Зачем? Я не собираюсь возвращаться в ваше Зверское гнездо. Где любовь подменена ненавистью, правда ложью. Где, даже цветы выращены на крови невинных, и своим цветом демонстрируют правду. Ты служишь негодяю, мерзавцу и подлецу. У него достаточно денег, чтобы выкупить свою свободу...

— Но он твой отец?

— Но у меня ещё была мать! Будь он проклят! Я доберусь до вас всех! Я разворошу ваше осиное гнездо. Вы будете молить меня о пощаде, стоя на коленях! Но моё сердце обледенело, в тот миг, когда его пронзила пуля выпущенная тобой. Я умоюсь вашей кровью!

— Месть — плохое чувство!

— Пусть так, но я объявляю вам войну. Покайся и, может, будешь прощена...

— Пошёл ты в жопу! — Вита бросила трубку и покинула помещение для свиданий.

***

— Верни мне моё лицо! — кричал я, — я не хочу быть похожим на своего убиенного брата!

— Игорь, что с тобой? Последние дни ты просто не выносим?

— Извини... кажется нервы действительно расшатались...

Мне вернули моё лицо. По происшествие двух недель, я любовался им в зеркале. Даже мой длинный нос, рос, рос семерым, одному достался, был на месте. Вечером, я, одев всё чёрное и на голову балахон с прорезями для глаз, пришёл в Зверское поместье. Я убил всех, оставив в живых только охрану. Напоследок, я спросил у Виты, на кого она работает. Она не ответила...

Камень, что-то сделал со мной. Злоба переполняла меня. Я бродил по ночным улицам и искал на свою попу приключений и находил...

***

Меня давно уже искали. Искала милиция, дружки Зверя. Паук помогал мне. Он дал мне защиту, чувствуя себя должником. Ему не нравилось, то, что я делаю, но он поклялся помогать мне...

— Эй ты! Да ты! Иди сюда. И сумочку отдай. А теперь подними своё платье. Выше. Ещё выше. Не поняла, что ли?!!

Девушка дрожала, как осиновый лист. Трое здоровяков остановили её в тёмном переулке в проходном дворе. Редкие прохожие, отворачивали лица и, ускоряя шаг, торопились проскочить опасную зону.

— Опусти, — сказал я, а ты верни ей, то, что забрал.

Мой голос был спокоен. Девушка опустила платье и немного успокоилась. Впрочем, ей не хватало уверенности, в том, что тщедушный парень сможет спасти её от трёх громил.

— Ах, ты... — не договорил ближний ко мне и нанёс сокрушительный удар, от которого, моё тело переломилось бы пополам. Но не в этот раз. Ни один мускул не дрогнул на моём лице. Его рука была остановлена моей. Пришлось её немного сдавить. Раздался треск ломающихся костей. От боли он дико закричал и упал на колени, теряя сознание. В руках третьего появился нож. Крепыш сделал им несколько движений, демонстрируя умение владения холодным оружием. Я просто забрал его у него и вонзил ему в ногу. Нападавший заверещал как подстреленный заяц, пытаясь выдернуть оружие. Я протянул руку ладонью вверх:

— Сумочку?

Первый выхватил пистолет и сделал четыре выстрела. Больше патронов в обойме не оказалось. Пришлось забрать у него огнестрельное оружие и превратить его лицо в кровавое месиво. После второго удара, он потерял сознание... Забрав все деньги у негодяев, я положил их в сумочку и передал девушке.

— Здесь очень много? — в недоумении спросила она.

— Пусть это будет компенсацией за моральный ущерб...

***

Наши каждодневные ссоры с Альбиной, наконец, переросли в откровенную ненависть. К тому же я начал подозревать её в изменах. Ходили слухи, что она спит с Борисычем. Она не пыталась их опровергнуть. К тому же тот с каждым днём цвёл и пах. А встречаясь со мной, почему-то отводил глаза. Однажды Альбина в порыве гнева, сказала:

— Мне, порядком надоело отмазывать тебя! Ты сломал обе руки сыночку судьи. Выбил все передние зубы двум малолеткам, Разбил вдребезги Ниссан коммерсанта. Ради чего? Твоё робингудство никому не нужно! Ты нужен учёным, чтобы взять в руки камень и продемонстрировать его возможности. Ты думаешь о том, чтобы посетить институт?

— Сынок судьи — карманник. Я наказал его. Пусть запомнит на всю оставшуюся жизнь! Малолетки изгалялись над старым человеком. Надеюсь, это будет им неплохим уроком на будущее. Про Ниссан и говорить не хочется. Он должен был пропустить пешехода. А по поводу института — не собираюсь. Я не подопытный кролик. К тому же Человечество ещё не доросло до этого! Что ещё, ты собиралась мне сказать?

— Нам надо расстаться! Игорь я не хочу больше быть с тобой!

— Что, Борисыч лучше меня в постели?

— Кусаешься? Ну, хорошо, если это тебя успокоит. Да лучше!

Я ушёл. Но мне нельзя было появляться дома. Ведь по легенде, я учился в Оксфорде. И мои еженедельные письменные отчёты должны были не терять регулярности.

***

Знакомство с ней произошло случайно. Она была проституткой. Ночной бабочкой. Никто не обращал внимания на то, как сутенёр избивал провинившуюся работницу. Мне пришлось обратить. А ему пришлось отлёживаться в больнице почти целый месяц. Ванда, так звали мою новую подружку, у которой я проживал в то время, работала по ночам. Это прелестное создание двадцати лет отроду, приехав в столичный город для поступления в институт, естественно провалилась. Возвращаться в деревню к коровам и свиньям ей не хотелось. Девица, по подсказке подруг, подалась в сферу сексуального обслуживания мужского населения.

Деньги у меня, конечно были. За то дело с камнем, некоторую толику мне отвалило государство. Поэтому, если у Варвары, таково было настоящее имя, моей сожительницы, наступали чёрные дни, я шёл к банкомату и давал ей столько, чтобы, она не жаловалась на свою судьбу. У неё был старенький ноутбук я, чуть подлатав его, проводил ночи напролёт в интернете. Утром встречал свою ненаглядную, мыл, кормил её и, раздев, укладывал спать. По средам она не работала. Тогда у нас случался безудержный секс. Мне кажется, она любила меня, но была уверена, что когда-нибудь, я покину её.

По чесноку, мне нравилась теперешняя жизнь. Я прекрасно понимал, почему выбрал в сожительницы проститутку. Она была у меня первой и стала последней на текущий момент. Мне было плевать, что в течение недели, ею порой, обладает до тридцати мужчин. В среду, она была моей, и я безраздельно владел ею. Конечно, можно было сделать её домохозяйкой, и приносить ей достаточно денег на её милые шалости и прожиточный минимум. Но мне этого не было нужно. Мне не хотелось навешивать на себя ярмо и рубить пути к отступлению.

Тёмными ночами я развлекался. Являясь завсегдатаем одного из баров, в коем присутствовало много биллиардных столов. Владелица заведения, часто намекала мне, что готова принять в мужья такого красавчика, как я и с радостью передать ему две трети нажитого непосильным трудом. Приходилось отшучиваться и отнекиваться. Этой красавице, при невнимательном взгляде, можно было дать от силы лет двадцать. Она имела замужнюю дочь 22-х летнего возраста, и львиная доля дохода от бара оседала в её карманах и бездельника мужа. В свободные дни от Варвары, мне часто приходилось проводить время в её постели. Женщине ещё не было 45-и. Но ягодка она была ещё той! Её ненасытность не знала границ. Она готова была трахаться денно и нощно, в перерывах между работой.

Мне пришлось отвадить «Крышу» от её заведения. Поломав несколько киев, руки и ноги претендентов, чуть подустав, пришлось посетить их босса обслуживающего сей район. Перебив всю охрану (не до смерти), и выбив половину зубов, удалось, наконец, пояснить, что этот бар не его епархия. Меня много раз пытались убить. Однако, Паук всегда предупреждал заранее.

***

Однажды, Маргарита (Так звали владелицу заведения), поманила меня своим прекрасным пальчиком.

— Что-то случилось? — Поинтересовался я.

— Ровным счётом ничего, просто тобой интересовались двое людей в чёрном, они настаивали на встрече. Вот их координаты, — передавая конверт, в котором значилось место и время встречи, пояснила барменша.

Встреча должна была состояться в среду. Отнеся на руках свою возлюбленную в кроватку, я сожалел о том, что не смогу сегодня ночью, согревать её своим теплом.

— У меня встреча. Я не знаю, когда вернусь.

— Ты хочешь покинуть меня? — Прекрасные глаза моей пассии вмиг наполнились слезами.

— Честно признаться, не знаю... Но во всяком случае не собираюсь. Мне хорошо с тобой. Лучшей жизни, просто не представляю для себя.

— Ты такой скрытный. Никогда не рассказываешь, где работаешь. Откуда у тебя берутся деньги. А мне бы очень хотелось знать о тебе по больше.

— Родная моя! Ты очень дорога мне. Но я, правда, не знаю, что за этим последует. Обещаю по окончании вернуться к тебе!

***

На пустынном шоссе было безлюдно. Изредка проезжала одинокая машина, слепя фарами. В назначенное время, вдали показались две одинокие фигуры, быстро перебирающие ногами. Поравнявшись, один, тот, что повыше произнёс:

— Камень украден. Два дня назад было нападение на институт. Нужна ваша помощь.

— Сколько таинственности! Ни здрасти, ни как Вас зовут. Кто вы?

— Мы судебные исполнители, — ответил второй, — Земле был обещан миллиард лет неприкосновенности. Что-то пошло не так. Ваш Ангел-Хранитель, был отозван на родину.

— Паук, что ли?

— Вероятно, да. Его строение тела, напоминает ваших насекомых в увеличенном виде, — подтвердил низенький.

— Что ещё я должен знать?

— Никто, кроме Вас не сможет включить источник энергии, — сказал высокий. Камень был подарен Земле, как путь развития альтернативных источников энергии. Его похитили. Это нарушение Галактической неприкосновенности.

— Его похитили Земляне или, чужие?

— Нам это неизвестно, сказал первый. Вы должны его найти и вернуть в институт.

— Вы уверены, что я должен?

— Уверены! Мы можем принудить, Вас, к поискам. У нас есть разрешение на любые действия, что касается исполнения договора, — уверенно заявил высокий.

— Так это же были мои требования?!! А если я откажусь?

— Не имеет значение. В планетарных вопросах, межзвёздная этика, позволяет пренебрегать судьбами и жизнями единичных людей. К тому же Ваша женщина похищена. Похитители, скорее всего, скоро выставят, какие-то свои требования. Вы заинтересованы, чтобы помочь нам.

— Что это значит?! Когда...

— Час назад.

— Что я должен делать?

— Верните камень! — повторил низенький.

— А моя женщина?

— Это не наше дело, — слова высокого не выражали никаких эмоций.

— Но вы ведь поможете мне... Вернуть камень.

— Только косвенно. Нам не дано право, вмешиваться.

— Однако принудить вы меня можете!

— Это косвенное действие. Но мы дадим вам защиту, — высокий передал мне, что-то отдалённо напоминающее поясной ремень, — это типа бронежилета. Заряда хватает на 600 часов, оденьте его под рубашку. Оружие, — передав мне нож с атомным 6-ти сантиметровым лезвием, упрятанным в рукоятку, — На вашей планете не существует материалов, способных ему противостоять.

В небольшой коробочке было 60 шариков. По словам инопланетянина, каждый имел разрушительную энергию равную противотанковой мине времён Отечественной. Коммуникационные устройства, отдалённо напоминающие сверхтонкие контактные линзы и две горошины, были тут же водружены мною в приличествующие им места. Пояс, изменив цвет, слился с моим телом.

Не попрощавшись, двое во всём чёрном, развернулись и пошли вдаль...

***

Я едва переступил порог Вариной квартиры, как пронзительно зазвонил телефон.

— Игорь Петрович Савичев?

— Да, это я...

— Ваша женщина у нас. Нам не нужны деньги. Нам нужна Ваша способность, включать камень. Следуйте нашим инструкциям, и никто не пострадает!

— Что я должен делать? — В отчаянии воскликнул я, но на том конце положили трубку.

— На 18-м километре сверните в лес и идите прямо, мы скорректируем Вас, уже по сотовому, сказал похититель.

Таксист изумлённо разглядывал пассажира, вышедшего посреди дороги:

— Вы уверены, что это здесь?

— Да... меня там ждут.

Пройдя почти три километра, направляемый невидимым голосом, при неярком свете луны, я наконец, выбрел на поляну, на которой стояло межпланетное летательное средство. Летающей тарелкой его назвать было нельзя, но и ракетой тоже. Скорее утятницей. Внутри горел яркий свет. Невидимый голос, предложил мне пристегнуться к любому из 12 кресел.

Резкий рёв невидимых двигателей и внезапная тошнота, подкатившая к горлу, определили, что начат полёт. В «утятнице» не было ни окон, ни обзорных экранов. Я не мог предположить с какой скоростью она двигалась. Полёт длился около 15 минут. Пристыковавшись к космическому кораблю, мне было предложено пройти по 30-и метровому переходу. Сквозь полупрозрачный тоннель было видно не Земное небо, усыпанное мириадами звёзд. Как далеко от родного дома, мне не представлялось узнать, Я плохо ориентировался в расположение звёзд.

***

Среди встречавших были люди. Одетые, кто во что горазд, в количестве четырёх человек, они быстро обыскали меня и забрали коробочку и нож.

— Что это? — спросил смешливый толстяк, высыпая горошины на ладонь.

— Это бомбы, — сказало инопланетное существо, сильно напоминающее осьминога, восседавшее на самодвижущемся кресле. Его голова, отдалённо напоминающая человеческую, была вооружена восьмью глазами, отсутствием носа и ротовым отверстием, откуда исходили скрипучие и пощёлкивающие звуки, — а это атомный резак, — пояснило оно второму крепышу, разглядывающего, нож, некогда бывшего моим. Пусть снимет линзы и извлечёт из ушей слуховые аппараты. И снимите с него пояс. Он ему без надобности.

Когда я был полностью разоружён, меня провели в маленькую каюту и заперли там. Вскорости, туда была заброшена Варя и бросившись ко мне в объятия, разрыдалась.

— Они не дотрагивались до тебя? — Нежно целуя свою возлюбленную, поинтересовался, я

— Нет... Но сказали, если ты не придёшь и не сделаешь, что они хотят, то они меня убьют... но ты пришёл! Ты любишь меня?

— Да, люблю! — Я отстранил девушку от себя и посмотрел в её заплаканные глаза.

— Что с нами будет? Когда ты сделаешь то, что они просят, разве они отпустят нас?

— Я не знаю. Но обещаю, что с тобой ничего не случиться...

Дверь открылась, и молчаливая женщина поставила поднос с едой на пол. Ни говоря, ни слова она покинула импровизированную камеру и защёлкнула дверь за собой.

Еда не была похожа на земную, но быстро насыщала, поэтому поклевав оттуда, отсюда помаленьку, я поставил поднос под дверь. В совершенно пустой камере не было ни туалета ни душа, ни чего, хоть отдалённо напоминавшего постель. Ванда, прибывшая сюда раньше меня, уже освоилась с этими несуразностями и поэтому, просто, присев в углу на корточки совершила туалет в открывшееся отверстие. Вечером, женщина приносившая еду попросила нас снять всю одежду после ужина и сложить её в появившееся полости. Как только полости закрылись, со всех сторон в нас стала бить мыльная, горячая вода. Сменившись затем на чистую, она быстро смыла остатки Земной грязи и пыли. Подул горячий воздух, неплохо заменивший полотенца.

Вошедшая женщина, положила два одинаковых комбинезона на пороге. Но мы не стали их одевать. В помещении было достаточно тепло, я предложил Варюшке заняться любовью.

— Но на нас же, наверное, смотрят? — сказала моя пассия.

— Это имеет значение? — подивился я, ласково поглаживая её спелые вишни, — Сегодня, как раз наш день, — нежно целуя в медовые губки свою любовь, добавил мужчина, — и я не собираюсь менять правила. Ухватив женщину за нежную попку, позволил её рукам обнять меня, и чуть приподняв, осторожно насадил на стержень любви. Она обвила меня ногами. Мы занялись срединно недельным удовольствием.

Варя, позабыв, где мы находимся, начала, по обыкновению повизгивать, как от щекотки, постанывать и внезапно вскрикивать в самые подходящие моменты. Потом, мы превратились в лошадок и проскакали не единственный круг любви. Оказалось, что нам, совершенно не нужна кровать. Лёжа на боку, на потеплевшем полу, мы с удовольствием занимались венерианскими излишествами. Когда свет значительно потерял свою яркость и насыщенность, парочка любовников, отдалась в лапы Морфею, не расцепляя объятий.

Утром, та же самая женщина, принесла нам завтрак и попросила одеться. Инопланетная одежда, оказалась самонастраивающейся. Стоило её натянуть, как сработал механизм, и ткань, сузилась и уменьшилась, обтягивая тела. Ни белья, ни обуви не было. Вспомнив, что встречавшие нас были в своей одежде, я предположил, что эти костюмы для пленников.

За открывшейся дверью меня ожидала четвёрка вчерашних людей, одетых, кто во что горазд.

— Ты останешься здесь, а он пойдёт с нами, — кивнув Ванде, сказал один из крепышей.

Глаза девушки, тут же наполнились слезами.

— Успокойся, нежно погладив её прекрасные волосы, сказал я, — с нами ничего не случится. Скоро я приду за тобой, и мы вернёмся домой.

— Я верю тебе, моя любовь! — женщина порывисто обняла меня и стала в исступлении целовать, как будто мы прощались навсегда.

Проходя по пустынным коридорам, мне вдруг стало интересно, почему четвёрка Землян, решила предать Родину:

— Сколько вам платят чужие, за то, что вы продали Землю?

— Достаточно, чтобы не подыхать с голоду. Там я был безработным, у меня отняли всё! Жену и ребёнка. Хотели и жизнь отнять, за то, что я хотел вернуть свои деньги у отнявших их у меня богачей, — с горечью сказал смешливый толстяк, — здесь у меня есть всё, что пожелаю. А когда инопланетяне захватят Землю, сделают нас правителями планеты. Я отберу все богатства у богачей и раздам бедным. Заставлю всех работать! Кто не работает, тот не ест!

— Мы претворим в жизнь на нашей многострадальной Родине, мечту человечества — коммунизм. Деньги будут упразднены, — начал свою пламенную речь второй, — Не будет ни бедных, ни богатых. Камень даст энергию нашей планете, это намного сократит истощение её ресурсов. Прекратится вырубка лесов. Инопланетяне, обещали дать нам альтернативные материалы и пищу. Еда перестанет быть средством уничтожения живой природы. Несколько фабрик по производству инопланетной пищи и одежды, разбросанных по всему Миру, смогут накормить и одеть население всей Земли. Дома, больше, не будут строиться из дерева. Они обещали дать нам альтернативные материалы...

— Выходит вы не предатели, а освободители Земли? — Ни грамма не веря им, поинтересовался я.

— Думай, как хочешь, но таков наш план, — сказал второй.

— А вы как к этому относитесь? — поинтересовался я у молчавших вовремя нашего разговора.

— Полностью поддерживаю, — насупился третий, просто у меня язык не так ловко подвешен.

— Я тоже, за — сказал четвёртый, немного худощавый мужчина, в серых глазах, которого, как мне показалось, светился незаурядный ум.

— Мне в таком случае непонятно, что движет инопланетянами? Филантропия, приправленная меценатством? Выходит, им не нужен камень? Он им нужен, чтобы отдать нам, как источник неиссякаемой энергии?

— Выходит, что так... — сказал первый и сделал движение рукой перед дверьми зала, — спроси у них сам.

Дверь открылась, и пятёрка людей предстала пред очи троих инопланетян восседавших в самодвижущихся креслах. Отсутствие ног не позволяло им ходить, они использовали свои научные достижения, во всех сферах своей жизнедеятельности. Посреди залы в устройстве непонятного назначения над блестящей золотом чашей, на небольшой высоте парил энергетический камень.

— Игорь, у тебя есть вопросы к нам. Задавай их. Я обещаю ответить на них правду и только правду или промолчу, — прощёлкал и проскрипучил по-русски средний инопланетянин стандартную межгалактическую клятву, будто находился в суде.

Мне представилось, что я на этом суде в качестве судьи, а правитель планеты, опередившей Землю в развитие на несколько десятков тысяч лет, подсудимый. Четвёрка землян, включала в себя прокурора и заседателей. Но не хватало адвоката.

— Мне нужен Паук, — сказал судья, без него у нас не получится разговора. Все вопросы, я буду задавать в его присутствии, и прислушиваться к его пояснениям.

— Мы не вправе призвать его сюда, — сказал правитель, — планета, откуда он родом, нам не подвластна.

— Зато вы вправе попросить его, — предположил судья.

— Для этого потребуется, какое-то время, — сказал правый инопланетянин, как мне показалось, это он встречал меня вчера.

— Я не тороплюсь, — улыбка чуть тронула лицо судьи, — на одной из чаш весов, лежит судьба моего Мира.

— Хорошо, уведите его. Я послал просьбу — приглашение, в созвездие Цефеид.

***

Стоило мне, только, переступить порог моей камеры, как тут же оказался в объятиях своей возлюбленной.

— Ну что? Что им нужно?

Я рассказал ей всё что видел и слышал на этом корабле. Варя, мыслящая Земными категориями морали, тут же нашла ответ на происходящее:

— Они всех обманывают! Этих четырёх парней и тебя! Камень нужен им!

— Если бы всё было так просто, — горько вздохнул я, — уже не знаю, кому верить. Эти инопланетяне с другой Галактики. Их мораль запрещает им лгать. Но самое невероятное, состоит в том, что у них есть такие источники энергии, как этот камень. И не один, а сотни тысяч...

***

В зале находилось трое из четырёх. Одно из них представляло собой движущееся сфероиды в клубе тумана. Второй был похож на огромного земноводного. Третьим был Паук. Двое обладали телепатией. На сей раз, мы пришли с Вандой. Я наотрез отказался идти, в зал судилища, один.

— Терракотовый балерон с глазами настурций, — сказал земноводный.

Ванда покачнулась и, сильно ухватив меня за руку стала часто, часто дышать.

— Что с тобой? — прошептал я своей возлюбленной.

— Не знаю... немного тошнит, но я чувствую это скоро пройдёт.

В зал на самодвижущихся креслах въехало пятёрка моллюсков расы, коей принадлежал корабль. Камень по-прежнему висел в непонятном устройстве, поблескивая прожилками и пятнышками.

— На суде запрещено появляться ответчикам и, или кому бы то ни было, обладающими телепатией, сказал Правитель.

— На лицо нарушение вердикта о миллиарде лет неприкосновенности планеты Земля, — внезапно сказала Варя, — присутствие исключительного случая раздвигает рамки.

— Земная женщина не имеет права высказываться, — заявил капитан корабля.

— Я наделил её этим правом и знаниями, — протелепатировали сфероиды в тумане.

— Камень был передан Земле, для последующего использования в качестве альтернативного теперешний владелец, и короткие гудки возвестили конец разговора.

— Время прошло! Ты мертвец!

***

Путешествие в Индию не было таким долгим, каким казалось на первый взгляд. Замок набоба хорошо охранялся. Я не сеял смерть, отправляя его охранников в долгосрочную нирвану. Вот и зал отдыха, где в окружении прекрасных наложниц наслаждался Индиец. Хорошенько встряхнув мужчину и под дикий визг разбегающихся женщин, я задал ему простой вопрос:

— Где Ванда? Верни её мне!

Он успел единожды хлопнуть в ладоши. Вбежавшие остатки охраны, давно почивали в лапах Морфея, когда плача и стеная беззубый, со сломанной рукой, наконец, согласился сопроводить меня в темницу, где содержалась непокорная невольница.

Любовники воссоединились в страстных объятиях. Слёзы счастья прокладывали дорожки на лице моей любимой.

— Что он сделал с тобой?

— Ровным счётом ничего. Его мораль не приемлет насилия. Он ждал, когда я буду сломлена. Но я верила, что ты придёшь за мной и ты пришёл...

— Тебе придётся вернуть всех женщин их родителям, которых продали тебе обманом, если они того пожелают. Начни это прямо сейчас! — объяснил я дальнейшие действия негодяю.

Беспрестанно кланяясь, набоб пошёл вершить судьбы. Я вернулся на Родину. Камень покинул меня, возвратившись в отведённое ему место.

***

Ванда больше не работала на прежнем месте. Я купил ей магазин дамского платья. Окунувшись с головой в бизнес, она не появлялась дома в течение всей недели, кроме среды. Среда, по — обыкновению была нашим днём. Мы яростно «тёрлись», не давая своими криками спать соседям. Иногда к нам приходила милиция. В один из таких дней среди пришедших милиционеров оказались Альбина и Борисыч. После нескольких рюмок коньяка и бесконечного количества чашек чая, выяснилось, что Борисыч развёлся со своей «коробочкой» и теперь он и Альбина муж и жена.

— Мы пришли к тебе на поклон, — начала свою пространную речь Альбина.

— Начинайте кланяться, — усмехнулся я.

— Нам не до шуток, — внезапно посерьезнела моя бывшая пассия, — к Земле движется метеорит размером с четверть Луны. Через неделю произойдёт столкновение. Всё живое на планете исчезнет...

— Ребят, вы случайно мне не тот фильм рассказываете с Брюсом Виллисом, где он пробурил астероид и перед самой Землёй взорвал его?

— Не тот, — сказал Борисыч, — тот назывался: «Армагеддон», — достав из сумки ноутбук, продемонстрировал, карту небесных тел.

Астероид, со скоростью 27 тысяч километров в секунду, двигался в сторону планеты. Казалось, это был снаряд, выпущенный космическим орудием. Какой силы будет удар, было трудно предсказать. Скорее всего, он глубоко войдёт во внутренности планеты или даже прошьёт её насквозь.

— И что я должен сделать?

— Предотвратить вселенскую катастрофу, — сказала молчавшая до этого Ванда, — Нам должны выделить самолёт и Игорь пусть спустится в Мариинскую впадину и заберёт камень.

— А ты-то тут, каким боком? — изумилась Альбина.

— На данный момент я являюсь полномочным представителем планеты Импалла созвездия Цефеид. Паук разговаривает со мной. Он пояснил, что астероид искусственного происхождения и направлен к нам противоборствующими сторонами, для уничтожения камня.

— Чтобы уничтожить камень, они решили уничтожить целую планету? Но камень невозможно уничтожить! — уверенно заявил Судья.

— Это не так, — сказала Прокурор. Космический корабль-робот, заполнен антивеществом, удерживаемый сильными полями. При столкновении защита будет разрушена. Аннигиляция будет такой силы, что от планеты не останется даже молекулы.

— Интересно, а где вы были раньше со своей межзвёздной телескопической техникой? Корабль почти на подлёте? — спросил я.

— Он появился внезапно на расстоянии 18 миллиардов километров, как бы возник из ничего, — ответил Борисыч

— И если я его не смогу уничтожить, от Земли ничего не останется?

— Милый, что за идиотская манера ячиться, постоянно!? Говори: «Мы», немного разозлилась Ванда.

— Зайка, моя, а у тебя разве нет дел с твоим магазинчиком? — засюсючился, способный в прошлом гасить звёзды.

— Ещё раз назовёшь «Зайкой» при посторонних, убью! — начала злиться зайка. Если мы не уничтожим угрозу, от меня и магазина ничего не останется...

***

Нет, мы не были в Байконуре. На Капустин Яр сиё место тоже не было похоже. Мысом Канаверал тут и не пахло. Цзюцюань находился далеко. Где был этот космодром, составляло догадываться огромный труд. Наверное, все-таки пустыня Сахара. Посреди безбрежных песков было возведено небольшое плато. 10-ти километрового диаметра на 30-ти метровой высоте от уровня песка.

В самом центре космодрома, восстояли 12 ракет класса Земля — Не Альфа не Центавра. Но на любой из них можно было покрыть расстояние в 10 тысяч миллиардов километров. А большего и не требовалось! Ведь корабль с иноземными захватчиками двигался на встречу.

Камень давно покоился в кармане штанов космокомбеза, достатого и отстированного к приличествующему случаю. Мне долго пришлось уговаривать Варюшу, не гладить его: «Вдруг при термообработке он испортится?»

***

Сброшенный с многокилометровой высоты в Атлантик Оушен, на сей раз я постарался быренько найти его. Каких-то четырёх часов хватило, чтобы вернуться в кружащий над местом сброса самолёт, даже не входя в его двери. Мне представилась уникальная возможность проходить сквозь стены.

Двигатели космошипа были запущены. Дрожа всеми своими фибрами, как дышащий на ладан Запорожец, он был освобождён от удерживающих конструкций и медленно, словно космическая черепаха, стал пронзать планетарное пространство. Мне это не нравилось. Не нравилось это и камню. Взяв на себя обязанности космодвижка, он пообещал, что через час будет на митинге с «Чужим» кораблём.

— У нас в запасе ещё целый час! — в мгновение удара незадачливого хоккеиста по шайбе, скидывая с себя всё и вся, сделала заявление Зайка, — хочу потереться в невесомости.

— Желание моей возлюбленной, закон для меня! — Возвестил всему Миру, снимающему нас в разных ракурсах 24 — ю камерами о коих мы не подозревали, бывший Судья.

Мои дорогие читатели и читательницы, если кто-нибудь в будущем скажет вам, что «тереться, трешиться или трахаться» в невесомости — это такой кайф! Не верьте им! Паршивые лгуны! Это очень неудобно! К тому же окрылевшие трусы, трусики и лифчики, почему то норовят прилабуниться к вашим лицам в самый неподходящий момент. Стоит вам зазеваться и отпустить партнёра, как вы тут же оказываетесь в десяти и более метрах от него. Пока вы неумело доплываете к друг дружке, ваше полностояние превращается в полшестого. Связавшись одной цепью и откинув подальше ненавистные предметы эротического белья, мы наконец, самозабвенно потёрлись. Оглашая криками радости пространство на многие миллиарды километров, мы доставили ни с чем не сравнимое удовольствие многим мастурбаторам и мастурбаторшам, рассматривающим первоместные ролики заполонившие Ютубу.

Подлетая к инопланетному кораблю, камень вернул Земное притяжение и, сравняв скорость и направление с ним, развернул нашу «Запорожку» к Земле. Куда ни кинь взгляд, была видна блескучая поверхность монстроподобного корабля. Его размеры поражали воображение. Обнаружив камень на борту Земной песчинки, робот-космопилот принял единственное правильное решение. Вожделея предмет своей бесконечной камнелюбви, он начал слияние, освободив тератонны антивещества от удерживающих его энергозахватов.

***

Нет, мы не видели взрыва. Осуществив нуль переход, парочка любовников, оказалась по ту стороны своей планеты в пузыре воздуха 50-ти метрового диаметра. Вскорости с нами поравнялся паук и, передав новый камень, заверил, что такого больше не повторится. Он со своей стороны обещает быть более бдительным и пресекать поползновения воинствующих рас.

На Земле нас встретили миллионами роз и тоннами шампанского. Мы живём при коммунизме, мечте социалистического прошлого, на одном из островов Тихого океана. Весь Мир с радостью исполняет любые наши желания, какими дикими они не казались. Впрочем, героям Земли ничего не надо. У нас есть солнце, море и любовь. А большего нам, пока не хочется...

Что с камнем? Покоится в приличествующем ему месте на глубине почти 11-ти тысяч километров. Пройдёт ещё не одна тысяча лет, пока человечество не дотумкает как им пользоваться...