Ярослав Иванович сидел в своём кабинете и в очередной раз пытался распределить нагрузку на следующий учебный год между преподавателями своей кафедры. За окном ярким огнём распустился погожий июль, и старенький кондиционер с трудом справлялся с охлаждением просторного помещения в тяжёлом монументальном строении одного из старейших российских ВУЗов.
В свои 45 лет Ярослав Иванович прошёл уже немалый путь как в личной, так и в профессиональной жизни. Когда-то, ещё учась на третьем курсе он женился на своей одногруппнице Марине — обворожительной и милой девушке. Жизнь прочила молодой семье прекрасные перспективы: Ярослав был москвичом из семьи потомственных учёных, отличником, активным комсомольцем, любимцем преподавателей и явным кандидатом в учёные. Приехав в Москву из деревеньки под Орлом, эта девушка и мечтать не могла о лучшей партии.
Но розовым её грёзам не суждено было сбыться: грохнули 90-е. Развал великой страны, выход на передний план тех, кого три года назад иначе как «шпаной» никто не называл, полная отрешённость власти от стратегического развития государства... Ярослав не хотел бросать аспирантуру (тем более, что она защищала его от перспектив оказаться на уже начавшем полыхать Кавказе), подрабатывал грузчиком или «бомбил» на отцовском жигулёнке, отстёгивая часть своих денег «за защиту» своему бывшему школьному приятелю, Лёхе Пластмассовому, который стал местным криминальным авторитетом.
Однако на четырёх человек (в семье к тому моменту родилось двое детей) не хватало. Марина тоже вынуждена была работать. И, конечно, ей занятие своего мужа наукой (а Ярослав не бросал свои исследования ни на секунду) казались блажью и непонятной глупостью. «Семью надо кормить, а не циферки писать в бумажку!» — твердила она ему, когда он, невыспавшийся и голодный, садился за рабочий стол и включал ночник.
Уход Марины изменил Ярослава. Любимец студентов и коллег, слегка полноватый добряк и весельчак, он неделю пил не просыхая, а потом в полгода превратился в скрежещущего и плюющегося ядом женоненавистника. Если до этого студенты относительно легко сдавали его предмет, то после этого события экзамен превратился в ад. Особенным адом он был для девушек, потому что Ярослав твёрдо уверился в неспособности женщины хоть что-то понимать в этой жизни, а уж тем более — сложные математические закономерности. Получить «хорошо» на этом экзамене — было пределом желаний для девчонок и огромным счастьем для парней. Студенты не любили ни предмет, ни Ярослава Ивановича, но вбитые им в голову знания помнили ещё лет десять после окончания ВУЗа.
Однако, в 2002м году в своей докторской диссертации Ярослав Иванович описал какую-то доселе неизвестную математическую закономерность, которая совершала маленькую революцию в проектировании систем распознавания образов. Незаметная в тогдашнем обществе и незначительная для тогдашней страны, эта новость не прошла незамеченной для российских спецслужб. Он получил несколько предложений от разных НИИ и КБ (причём, наиболее интересными были предложения из-за рубежа, но Ярослав Иванович недаром гордился своим русским именем) и в итоге стал вести исследования для какого-то не успевшего развалиться «ящика», разрабатывающего системы ПВО и ПРО.
В то время за подобные вещи государство уже готово было платить, но Ярослав Иванович не успокоился и реализовал свои идеи в некоторых коммерческих гражданских системах (на этот раз — и в зарубежных). В тридцать восемь лет Ярослав Иванович был уже заведующим кафедрой в своём родном ВУЗе, жил в достатке, благодаря ежедневной пробежке и культуре питания имел подтянутую фигуру — словом, имел достаточную площадку для изменений. Которые, конечно, не заставили себя ждать.
В сорок лет Ярослав Иванович нравился женщинам (притом, оставаясь холостым), вернул себе уважение и симпатию студентов, был признанным учёным, обеспеченным человеком. Конечно, его предмет оставался сложным, а экзамен — труднопроходимым, что усиливалось ещё и должностью профессора — заведующего кафедрой никак не обойдёшь. Занимаясь спортом (ежедневная пробежка, лыжи, коньки, ролики), Ярослав Иванович сохранял в своём возрасте стройное мускулистое тело, ясный ум и дерзкий молодой прищур глаз, который так любили в нём до расставания с Мариной, и который появился теперь снова. С его двухметровым ростом, густым басом и манерой говорить размеренно и спокойно в любой ситуации ни одна женщина не могла устоять перед попытками соблазнения, если бы он таковые предпринимал.
Но, в личной жизни он подчёркнуто держался независимо, «не ввязываясь в отношения» (как он сам говорил) и оставаясь по мнению многих женоненавистником. На самом же деле, Ярослав Иванович просто не хотел вновь позволить женщине отклонить себя от намеченного им самим курса. Слишком тяжело далась ему та древняя психологическая травма, случившаяся от ухода жены после долгих его попыток что-то исправить в семье и следования её указаниям. При этом, случайные связи у профессора были: он изредка пользовался услугами проституток, заводил курортные романы в редкие дни отпуска, пару раз спал со своими аспирантками (они-то надеялись постелью захомутать профессора), даже было несколько эпизодов со студентками. Но, с последними у него был жёсткий принцип: только старшекурсницы, которые сдали на «отлично» его предмет (что было крайне сложно по-прежнему). Причина такого принципа была проста — он сам себе не позволял создать повода, чтобы поставить студенту (или студентке) незаслуженно высокую оценку. Однако, в подавляющем большинстве случаев, «первый шаг» делали женщины, а он вёл себя так, как будто ему особо-то и не надо.
И вот сейчас Ярослав Иванович под тихое жужжание кондиционера сидел за своим массивным рабочим столом и пытался свести цифры нагрузки преподавателей и выделенных ставок с тем, чтобы никто из преподавателей не остался без часов (а то, сократят ставки и пиши «пропало»), и в то же время, чтобы никто из преподавателей не был чрезмерно перегружен.
В дверь постучали. На приглашение войти дверь открылась, и в кабинет вошла, заминаясь, его студентка, Эльвира Гатауллина. Эльвира была стройной брюнеткой из Татарстана, сдавшей ЕГЭ на очень высокий бал и практически без конкурса поступившей на сложную техническую специальность. Не обладая подаренным природой талантом, Эльвира училась на одни пятёрки благодаря своему неиссякаемому трудолюбию. При этом, девушка была старостой группы, участвовала в университетской самодеятельности, играла в КВН, выступала за сборную университета по волейболу — словом, вся её жизнь проходила в стенах университета. При такой бешеной загруженности времени на «всякие шалости» у неё не было совсем к великому разочарованию если не всех, то большинства студентов мужского пола. На все попытки сблизиться девушка твёрдо отвечала «только друг» и шла дальше по жизни, гордо подняв голову.
Впрочем, шла лишь пока не влюбилась. Её отношения с Григорием Сергеевым не высмеивал только ленивый. Глупый, злой, сухопарый, с повадками хулигана из подворотни, курящий и вечно матерящийся парень (как он вообще поступил на эту специальность?) — что в нём могло понравиться подтянутой спортсменке и отличнице с третьим размером груди, крепкими широкими бёдрами, стройными ногами, огромной копной чёрных как смоль волос до пояса, роскошной улыбкой? Из нескольких десятков парней, пускающих слюни при одном её появлении она не выбрала никого, зато потеряла голову от одного на коленке слепленного стишка, отправленного ей через соцсеть! И тем не менее уже год они встречались, а точнее она бегала за ним, ругаясь из-за постоянных измен, терпя оскорбления, сидя без него дома и, конечно, выполняя все его пожелания в постели. Только чтобы не ушёл.
Ярослав Иванович, конечно, слышал всё это (будучи заведующим кафедрой, он считал для себя необходимым вникать и в проблемы личной жизни студентов), но особого внимания не придавал. Вообще, проблемы женщин в отношениях он считал вполне нормальным делом. «Они это заслужили!» — смеялся он иногда.
— Эльвира? — Ярослав Иванович удивлённо поднял бровь — Проходите, садитесь. Вы же уже сдали экзамен, практику я Вам тоже поставлю за помощь кафедре в наборе методических материалов. На дворе июль — в Вашем возрасте девушка должна тратить тёплые дни на прогулки, кафе, теплоходы... Хотите кофе? Или сок? Что Вы делаете в университете в это время, барышня? — насмешливо вежливый и в то же время подчёркнуто галантный профессор сделал шаг в направлении стоявшей в кабинете кофе-машины.
— Нет-нет, Ярослав Иванович, не надо кофе, не надо сока! — замотала головой студентка — Я по другому делу. Видите ли, Гриша...
— Григорий не сдал экзамен. Он не подготовился, пришёл без знаний, списать не смог и получил «два». Пусть приходит осенью на пересдачу. Сейчас у меня нет времени возиться с бездельниками!
— Ярослав Иванович, он не придёт осенью! — девушка уронила голову на руки, и её плечи вздрогнули.
— Значит он будет отчислен. Нечего делать здесь этому... этому человеку.
— Ярослав Иванович! Прошу Вас! Пожалуйста! Он же бросит меня, он уедет в свою Рязань, я потеряю его навсегда! Прошу Вас, умоляю, поставьте ему хоть «три»!
— Эльвира... Эля... Послушай... те. Я всё понимаю, но если человек не учит предмет — я не поставлю ему оценку. И Вы это прекрасно знаете. Вы думаете, Вы первая, кто в этом кабинете заливается слезами? Я им давно не верю. А особенно женским, — от женских слёз профессор действительно приходил в ярость. И вот уже сейчас в бархате его голоса начинала позвякивать сталь. Однако, Эльвира этого не замечала.
— Ярослав Иванович, я прошу Вас, я умоляю! — она закопошилась, полезла в сумочку, дрожащей рукой вытащила кошелёк, достала несколько тысячных купюр, — возьмите, прошу Вас, это вся моя стипендия, я только что сняла! Прошу Вас, поставьте Грише трииии, — её сорвавшийся голос задрожал. Бедная, она никогда не давала никому взятки, не знала как это делается — она вообще всегда была настолько правильной, что сейчас она просто не представляла, что можно и нужно делать.
Профессор, не обращая внимания на зажатые в её кулачке деньги и её скулёж, подошёл к кулеру, налил стаканчик холодной воды и вдруг с полоборота выбросил руку в её сторону. От неожиданности девушка взвизгнула и замолкла, смотря на него ошарашенными огромными глазами. Холодная вода не только испугала её, но слегка отрезвила. Конечно, часть её волос и верхняя часть платья вмиг стали мокрыми, но профессор достиг нужного эффекта: истерика закончилась. Он взял стул и сел рядом с ней.
— Ты посмотри на кого ты похожа, Эля! Ты, одна из самых красивых женщин нашего университета, гоняешься за какой-то швалью! И не просто гоняешься! Ты унижаешься, ты сидишь, вся в соплях, и предлагаешь мне взятку. За него. А он даже не парится — сдаст он экзамен или нет. Он вытирает об тебя ноги, а ты скулишь как побитая собака и бежишь за ним, поджав хвост. Тебе не стыдно?
— Я люблюю... — заскулила было опять Эльвира, но профессор резко взял её рукой за подбородок и повернул к зеркалу, не давая впасть в истерику снова.
— Посмотри на себя, девочка! Посмотри внимательнее! Разве ты создана для того чтобы подстилаться под этого выскочку? Разве твои родители для этого тебя воспитывали, одевали, обували? Разве за этим ты сюда поступила?
— Ярослав Иванович, я прошу Вас! Не надо, пожалуйста! Я всё знаю, всё понимаю, но я не могу! Я просто не могу без него! Пожалуйста, поставьте ему «три»! Я найду ещё денег, если этого мало, я буду методички печатать! Я буду Вам кофе приносить, буду ассистенткой работать бесплатно! Я же знаю, что Вы бумажную работу не любите — я буду её за Вас делать! Что скажете, пожалуйста!
— Дура! — Ярослав Иванович встал так резко, что стул отлетел в другой конец кабинета, — Дура и есть! — Он подошёл к окну и долго смотрел куда-то, сжав подоконник. Потом, как будто придумав что-то, повернулся и продолжил уже тише, но твёрже.
— Послушай, Эля. Ты не предложишь мне столько, чтобы мне хватило. Я хорошо зарабатываю. Бумагу, ты права, я не люблю. Но, и доверить её кому-то я тоже не могу. Иначе так накосячат, что мне потом разгребать полгода. Методички печатать — да я первокурсников возьму. У них всё равно практика. Ты не можешь заменить мне ни секретаря, ни банкомат, ни делопроизводителя. Нет ничего такого, чего бы ты могла для меня сделать нужного. Всё, что мне нужно — у меня есть. Единственное, что мне иногда бывает нужно от женщин — это секс. Но, ты мне тут тоже не поможешь, — профессор сделал паузу и вдруг нагнулся к самому её лицу и спросил, дёрнув вверх бровями, — или поможешь?
Девушка вздрогнула и снова вытаращила глаза. Нет, она не была ни глупой, ни девственницей — она отлично понимала, что предлагает ей преподаватель. Однако, это предложение было не просто неожиданным, но шокирующим! Она привыкла к сальным взглядам студентов мужского пола (и, кстати, некоторых девушек), даже некоторые преподаватели откровенно смотрели на обтягивающее её тугую попу платье, но Ярослав Иванович! Он всегда был для неё (как и для многих) каким-то небожителем, чем-то недосягаемым, высотой совершенно неприступной. Да и он себе никогда не позволял никаких даже полунамёков, даже откровенного взгляда на студентку. У Эльвиры отвисла челюсть, и всё что она смогла сделать — была совершенно глупая в данной ситуации стандартная отговорка: «Но, у меня же есть парень...»
Профессор победно ухмыльнулся и тихим жёстким голосом проговорил: «Вот видишь, Эля, у тебя есть принципы. И ты не хочешь их нарушить ради своего парня, ради того, кого ты, как ты говоришь мне, очень любишь. Но, почему-то ты просишь меня нарушить мои принципы ради человека, к которому (в отличие, кстати, от тебя) я не питаю вообще никаких положительных эмоций. Тебе не кажется, что ты сегодня пришла ко мне с нечестной просьбой?»
Однако, профессор недооценил студентку. Вообще-то он рассчитывал на то, что она испугается и сама откажется от своей просьбы. Выговорив своё обвинение, Ярослав Иванович сделал театральную паузу, выпрямился и уже направился было к своему месту, как вдруг услышал сзади тихий шёпот: «Я согласна!» Он застыл на месте и медленно повернулся к ней, стараясь скрыть своё удивление. К счастью, она была совершенно обескуражена, испугана и не могла увидеть его эмоции. Она сидела на стуле, прижав к груди сумочку изо всех сил и смотрела на него своими зелёными как море глазами, в уголках которых уже собралась влага.
«Ну что ж, — подумал Ярослав Иванович, — продолжим эту игру». Как бы она ни кончилась — внакладе он не остался бы. Он спокойно подошёл к двери кабинета и закрыл замок. Затем он таким же спокойным шагом подошёл к сидящей Эльвире, расстегнул ширинку и приставил уже вставший от предвкушения член к её рту. Девушка замерла, увидев в сантиметре от своего лица набухший мужской орган.
Конечно, она уже делала минет своему парню, Грише. Однако, тот стеснялся даже раздеваться перед ней. Сексом они занимались только в темноте. Казалось бы, наглый и дерзкий парень, Гриша обладал весьма небольшим «агрегатом», чего безумно стеснялся. Конечно, она не испытывала с ним дискомфорта (всё же, он был у неё первым), но он боялся лишний раз показаться ей. В основном он брал её сзади, изредка заставлял сосать свой член и старался никогда не раздеваться первым. А когда раздевался — сразу начинал фрикции. В общем, можно сказать, что за год отношений Эльвира так и не рассмотрела член своего парня. А других мужчин в её жизни не было.
Сейчас же прямо перед ней стоял уверенный в себе, но без показушной мальчишеской наглости, взрослый мужчина, и его член качался перед ней, никого не боясь. Он не был каким-то сверхбольшим, но всё же заметно больше чем у Гриши. Кроме того, как оказалось, у Ярослава Ивановича был наголо выбрит лобок, тогда как её парень не утруждал себя интимной гигиеной. Она уставилась на него и пару секунд сидела без движения.
Ярослав Иванович взял её за затылок и придвинул головку члена к её губам. Он не сказал ни слова, но она понимала и без того, чего он хочет. И, хоть ей было стыдно признаться, её начинала возбуждать эта его бесцеремонность и уверенность в себе. Она приоткрыла ротик, и твёрдая плоть скользнула между её губ. Ярослав Иванович надавил ей на затылок, вынуждая полностью принять в себя член. Девушка что-то пискнула, но мужчина даже не думал останавливаться. Он начал двигать рукой так, что голова девушки скользила взад-вперёд по его инструменту. При этом, она продолжала сидеть вся скованная, прижимая к груди сумочку. Однако, видимо, природа начинала просыпаться, и через несколько секунд она закрыла глаза и тихонько простонала.
После почти минутной ласки мужчина отодвинул её голову от своей промежности. Он забрал у неё сумку и велел ей лечь на стол. Девушка всё так же вяло легла на крепкое полированное дерево и по его распоряжению сняла трусы. Конечно, она не готовилась к сексу сегодня, и поэтому тонкий пушок покрывал низ её живота. Впрочем, Ярослава Ивановича это не волновало. Он поднял её юбку, приставил головку члена к её влагалищу и нажал. Она боялась боли, но страх был напрасен — девушка уже настолько намокла, что член профессора вошёл в неё без проблем.
Ярослав Иванович не спешил. Он двигался уверенно, ритмично, но не очень быстро. (ощными, крепкими движениями он пронзал её, но не пытался скорее кончить, а, скорее, растягивал удовольствие. Его палец вдруг лёг на её клитор и начал слегка массировать его. Это было для неё необычно и удивительно — Гриша никогда не заботился об её удовольствии. Эля закрыла глаза и непроизвольно откинулась на стол. Она уже тихо стонала, и сквозь эти стоны услышала голос мужчины: «Громко не кричи — за дверью могут быть люди». Она заткнула себе рот рукой, но подавить страсть не могла. Её тело само начало реагировать на движения, помимо её воли. Её бёдра начали подмахивать ритму двигающегося в ней поршня, её влагалище начало судорожно сжимать его. Из её горла вырывались сдавленные рукой стоны.
Ярослав Иванович постепенно наращивал темп. Он двигался по-прежнему размашистыми, но уже куда более быстрыми движениями. Его палец всё быстрее массировал её клитор, а другой рукой мужчина затыкал ей рот — сама она с этим уже не справлялась. Она сама не поняла, как его палец оказался у неё во рту и почему она начала его сосать как член. Её сдавленные стоны и хлюпанье члена во влагалище какое-то время были единственными звуками в кабинете, как вдруг она почувствовала, что волна наслаждения начинает захлёстывать её с головой. Оргазмы у неё были (пару раз во время маструбации), но она никогда не думала, что сможет достичь пика страсти во время секса. А вот опытный профессор уже заметил, как девушка начала судорожно выгибаться, как её голос забирался всё выше и выше, как её руки судорожно сжали одна — край стола, а другая — его руку у лица.
Мужчина вдруг подхватил её одной рукой за поясницу, а другой — под лопатки и посадил на свои бёдра. Всё теми же быстрыми размашистыми движениями он начал насаживать её на себя сверху вниз. От неожиданности она вскрикнула, но последними остатками разума взяла себя в руки, обняла его за шею, вцепилась в него и закусила зубами ворот его рубашки. Тут её накрыло. Её пальцы вцепились в его рукава, ноги сжали его пояс и она просто завыла в такт его резким движениям. Разрядка настала через несколько мгновений — она обмякла, и он, почувствовав это, замедлился, аккуратно снял её с себя и посадил на стул. Девушка тихо охнула и вдруг прижалась к его бёдрам. Мужчина ласково погладил её по волосам.
Эльвира пришла в себя через несколько секунд, оттолкнулась руками от него, подняла голову и хотела что-то сказать, но осеклась. В принципе, уже не было смысла что-то скрывать или прятаться. Ей понравился секс с её преподавателем. Гораздо больше чем с её парнем. И хотя, она понимала, что это измена, что она не должна была этого делать, но тело её говорило, что она права. И сейчас она была гораздо больше женщиной, чем студенткой. Получив удовольствие, она понимала, что должна отблагодарить мужчину. Уже сама она взяла его член в руку и обняла головку губами.
Ярослав Иванович шумно вздохнул и провёл рукой снова по её волосам. Девушка играла с его членом своим язычком, сжимала губами, проводила колечком сжатых губ по головке, щекотала яйца, дрочила — словом, делала всё то, про что она читала в интернете и чем надеялась поразить Гришу до тех пор, пока не поняла, что вне зависимости от её усилий он, кончив, отворачивается к стенке и засыпает. Профессор же подбадривал её, гладя волосы, тихо стонал и, наконец, крепко прижав её голову к себе, вылил ей в рот своё семя. Он кончал несколько секунд, выстреливая в неё новые порции горячей вязкой жидкости, пока, наконец его хватка не ослабла, и она не смогла отстраниться. Впрочем, после этого она облизала весь его член и проглотила всё, что было у неё во рту.
Только сейчас до неё окончательно дошло, что же она сейчас сделала. Она изменила своему парню со своим преподавателем, заведующим кафедрой. И самое ужасное, что она получила от этого удовольствие. Она испуганно подняла голову, боясь, что сейчас он начнёт её укорять за это, но во встречном взгляде увидела лишь лёгкую улыбку и нежность. Нежность — впервые в этих глазах.
Ярослав Иванович погладил её по голове и тихо прошептал: «Ты не только красива и умна. Ты ещё смела и искусна. Гриша не понимает, какую женщину он не ценит. А ты не понимаешь, какое сокровище ты пытаешься продать за бесценок!» Затем он застегнул ширинку, достал из ящика стола салфетку и протянул ей. «Пусть Гриша приходит с зачёткой, я поставлю три».
Эльвира быстро вытерла губы салфеткой, оправила юбку и мокрые сбившиеся волосы, схватила сумку одними губами прошептала «Спасибо!», почему-то зарделась как мак и выпорхнула из кабинета заведующего кафедрой.
В свои 45 лет Ярослав Иванович прошёл уже немалый путь как в личной, так и в профессиональной жизни. Когда-то, ещё учась на третьем курсе он женился на своей одногруппнице Марине — обворожительной и милой девушке. Жизнь прочила молодой семье прекрасные перспективы: Ярослав был москвичом из семьи потомственных учёных, отличником, активным комсомольцем, любимцем преподавателей и явным кандидатом в учёные. Приехав в Москву из деревеньки под Орлом, эта девушка и мечтать не могла о лучшей партии.
Но розовым её грёзам не суждено было сбыться: грохнули 90-е. Развал великой страны, выход на передний план тех, кого три года назад иначе как «шпаной» никто не называл, полная отрешённость власти от стратегического развития государства... Ярослав не хотел бросать аспирантуру (тем более, что она защищала его от перспектив оказаться на уже начавшем полыхать Кавказе), подрабатывал грузчиком или «бомбил» на отцовском жигулёнке, отстёгивая часть своих денег «за защиту» своему бывшему школьному приятелю, Лёхе Пластмассовому, который стал местным криминальным авторитетом.
Однако на четырёх человек (в семье к тому моменту родилось двое детей) не хватало. Марина тоже вынуждена была работать. И, конечно, ей занятие своего мужа наукой (а Ярослав не бросал свои исследования ни на секунду) казались блажью и непонятной глупостью. «Семью надо кормить, а не циферки писать в бумажку!» — твердила она ему, когда он, невыспавшийся и голодный, садился за рабочий стол и включал ночник.
Уход Марины изменил Ярослава. Любимец студентов и коллег, слегка полноватый добряк и весельчак, он неделю пил не просыхая, а потом в полгода превратился в скрежещущего и плюющегося ядом женоненавистника. Если до этого студенты относительно легко сдавали его предмет, то после этого события экзамен превратился в ад. Особенным адом он был для девушек, потому что Ярослав твёрдо уверился в неспособности женщины хоть что-то понимать в этой жизни, а уж тем более — сложные математические закономерности. Получить «хорошо» на этом экзамене — было пределом желаний для девчонок и огромным счастьем для парней. Студенты не любили ни предмет, ни Ярослава Ивановича, но вбитые им в голову знания помнили ещё лет десять после окончания ВУЗа.
Однако, в 2002м году в своей докторской диссертации Ярослав Иванович описал какую-то доселе неизвестную математическую закономерность, которая совершала маленькую революцию в проектировании систем распознавания образов. Незаметная в тогдашнем обществе и незначительная для тогдашней страны, эта новость не прошла незамеченной для российских спецслужб. Он получил несколько предложений от разных НИИ и КБ (причём, наиболее интересными были предложения из-за рубежа, но Ярослав Иванович недаром гордился своим русским именем) и в итоге стал вести исследования для какого-то не успевшего развалиться «ящика», разрабатывающего системы ПВО и ПРО.
В то время за подобные вещи государство уже готово было платить, но Ярослав Иванович не успокоился и реализовал свои идеи в некоторых коммерческих гражданских системах (на этот раз — и в зарубежных). В тридцать восемь лет Ярослав Иванович был уже заведующим кафедрой в своём родном ВУЗе, жил в достатке, благодаря ежедневной пробежке и культуре питания имел подтянутую фигуру — словом, имел достаточную площадку для изменений. Которые, конечно, не заставили себя ждать.
В сорок лет Ярослав Иванович нравился женщинам (притом, оставаясь холостым), вернул себе уважение и симпатию студентов, был признанным учёным, обеспеченным человеком. Конечно, его предмет оставался сложным, а экзамен — труднопроходимым, что усиливалось ещё и должностью профессора — заведующего кафедрой никак не обойдёшь. Занимаясь спортом (ежедневная пробежка, лыжи, коньки, ролики), Ярослав Иванович сохранял в своём возрасте стройное мускулистое тело, ясный ум и дерзкий молодой прищур глаз, который так любили в нём до расставания с Мариной, и который появился теперь снова. С его двухметровым ростом, густым басом и манерой говорить размеренно и спокойно в любой ситуации ни одна женщина не могла устоять перед попытками соблазнения, если бы он таковые предпринимал.
Но, в личной жизни он подчёркнуто держался независимо, «не ввязываясь в отношения» (как он сам говорил) и оставаясь по мнению многих женоненавистником. На самом же деле, Ярослав Иванович просто не хотел вновь позволить женщине отклонить себя от намеченного им самим курса. Слишком тяжело далась ему та древняя психологическая травма, случившаяся от ухода жены после долгих его попыток что-то исправить в семье и следования её указаниям. При этом, случайные связи у профессора были: он изредка пользовался услугами проституток, заводил курортные романы в редкие дни отпуска, пару раз спал со своими аспирантками (они-то надеялись постелью захомутать профессора), даже было несколько эпизодов со студентками. Но, с последними у него был жёсткий принцип: только старшекурсницы, которые сдали на «отлично» его предмет (что было крайне сложно по-прежнему). Причина такого принципа была проста — он сам себе не позволял создать повода, чтобы поставить студенту (или студентке) незаслуженно высокую оценку. Однако, в подавляющем большинстве случаев, «первый шаг» делали женщины, а он вёл себя так, как будто ему особо-то и не надо.
И вот сейчас Ярослав Иванович под тихое жужжание кондиционера сидел за своим массивным рабочим столом и пытался свести цифры нагрузки преподавателей и выделенных ставок с тем, чтобы никто из преподавателей не остался без часов (а то, сократят ставки и пиши «пропало»), и в то же время, чтобы никто из преподавателей не был чрезмерно перегружен.
В дверь постучали. На приглашение войти дверь открылась, и в кабинет вошла, заминаясь, его студентка, Эльвира Гатауллина. Эльвира была стройной брюнеткой из Татарстана, сдавшей ЕГЭ на очень высокий бал и практически без конкурса поступившей на сложную техническую специальность. Не обладая подаренным природой талантом, Эльвира училась на одни пятёрки благодаря своему неиссякаемому трудолюбию. При этом, девушка была старостой группы, участвовала в университетской самодеятельности, играла в КВН, выступала за сборную университета по волейболу — словом, вся её жизнь проходила в стенах университета. При такой бешеной загруженности времени на «всякие шалости» у неё не было совсем к великому разочарованию если не всех, то большинства студентов мужского пола. На все попытки сблизиться девушка твёрдо отвечала «только друг» и шла дальше по жизни, гордо подняв голову.
Впрочем, шла лишь пока не влюбилась. Её отношения с Григорием Сергеевым не высмеивал только ленивый. Глупый, злой, сухопарый, с повадками хулигана из подворотни, курящий и вечно матерящийся парень (как он вообще поступил на эту специальность?) — что в нём могло понравиться подтянутой спортсменке и отличнице с третьим размером груди, крепкими широкими бёдрами, стройными ногами, огромной копной чёрных как смоль волос до пояса, роскошной улыбкой? Из нескольких десятков парней, пускающих слюни при одном её появлении она не выбрала никого, зато потеряла голову от одного на коленке слепленного стишка, отправленного ей через соцсеть! И тем не менее уже год они встречались, а точнее она бегала за ним, ругаясь из-за постоянных измен, терпя оскорбления, сидя без него дома и, конечно, выполняя все его пожелания в постели. Только чтобы не ушёл.
Ярослав Иванович, конечно, слышал всё это (будучи заведующим кафедрой, он считал для себя необходимым вникать и в проблемы личной жизни студентов), но особого внимания не придавал. Вообще, проблемы женщин в отношениях он считал вполне нормальным делом. «Они это заслужили!» — смеялся он иногда.
— Эльвира? — Ярослав Иванович удивлённо поднял бровь — Проходите, садитесь. Вы же уже сдали экзамен, практику я Вам тоже поставлю за помощь кафедре в наборе методических материалов. На дворе июль — в Вашем возрасте девушка должна тратить тёплые дни на прогулки, кафе, теплоходы... Хотите кофе? Или сок? Что Вы делаете в университете в это время, барышня? — насмешливо вежливый и в то же время подчёркнуто галантный профессор сделал шаг в направлении стоявшей в кабинете кофе-машины.
— Нет-нет, Ярослав Иванович, не надо кофе, не надо сока! — замотала головой студентка — Я по другому делу. Видите ли, Гриша...
— Григорий не сдал экзамен. Он не подготовился, пришёл без знаний, списать не смог и получил «два». Пусть приходит осенью на пересдачу. Сейчас у меня нет времени возиться с бездельниками!
— Ярослав Иванович, он не придёт осенью! — девушка уронила голову на руки, и её плечи вздрогнули.
— Значит он будет отчислен. Нечего делать здесь этому... этому человеку.
— Ярослав Иванович! Прошу Вас! Пожалуйста! Он же бросит меня, он уедет в свою Рязань, я потеряю его навсегда! Прошу Вас, умоляю, поставьте ему хоть «три»!
— Эльвира... Эля... Послушай... те. Я всё понимаю, но если человек не учит предмет — я не поставлю ему оценку. И Вы это прекрасно знаете. Вы думаете, Вы первая, кто в этом кабинете заливается слезами? Я им давно не верю. А особенно женским, — от женских слёз профессор действительно приходил в ярость. И вот уже сейчас в бархате его голоса начинала позвякивать сталь. Однако, Эльвира этого не замечала.
— Ярослав Иванович, я прошу Вас, я умоляю! — она закопошилась, полезла в сумочку, дрожащей рукой вытащила кошелёк, достала несколько тысячных купюр, — возьмите, прошу Вас, это вся моя стипендия, я только что сняла! Прошу Вас, поставьте Грише трииии, — её сорвавшийся голос задрожал. Бедная, она никогда не давала никому взятки, не знала как это делается — она вообще всегда была настолько правильной, что сейчас она просто не представляла, что можно и нужно делать.
Профессор, не обращая внимания на зажатые в её кулачке деньги и её скулёж, подошёл к кулеру, налил стаканчик холодной воды и вдруг с полоборота выбросил руку в её сторону. От неожиданности девушка взвизгнула и замолкла, смотря на него ошарашенными огромными глазами. Холодная вода не только испугала её, но слегка отрезвила. Конечно, часть её волос и верхняя часть платья вмиг стали мокрыми, но профессор достиг нужного эффекта: истерика закончилась. Он взял стул и сел рядом с ней.
— Ты посмотри на кого ты похожа, Эля! Ты, одна из самых красивых женщин нашего университета, гоняешься за какой-то швалью! И не просто гоняешься! Ты унижаешься, ты сидишь, вся в соплях, и предлагаешь мне взятку. За него. А он даже не парится — сдаст он экзамен или нет. Он вытирает об тебя ноги, а ты скулишь как побитая собака и бежишь за ним, поджав хвост. Тебе не стыдно?
— Я люблюю... — заскулила было опять Эльвира, но профессор резко взял её рукой за подбородок и повернул к зеркалу, не давая впасть в истерику снова.
— Посмотри на себя, девочка! Посмотри внимательнее! Разве ты создана для того чтобы подстилаться под этого выскочку? Разве твои родители для этого тебя воспитывали, одевали, обували? Разве за этим ты сюда поступила?
— Ярослав Иванович, я прошу Вас! Не надо, пожалуйста! Я всё знаю, всё понимаю, но я не могу! Я просто не могу без него! Пожалуйста, поставьте ему «три»! Я найду ещё денег, если этого мало, я буду методички печатать! Я буду Вам кофе приносить, буду ассистенткой работать бесплатно! Я же знаю, что Вы бумажную работу не любите — я буду её за Вас делать! Что скажете, пожалуйста!
— Дура! — Ярослав Иванович встал так резко, что стул отлетел в другой конец кабинета, — Дура и есть! — Он подошёл к окну и долго смотрел куда-то, сжав подоконник. Потом, как будто придумав что-то, повернулся и продолжил уже тише, но твёрже.
— Послушай, Эля. Ты не предложишь мне столько, чтобы мне хватило. Я хорошо зарабатываю. Бумагу, ты права, я не люблю. Но, и доверить её кому-то я тоже не могу. Иначе так накосячат, что мне потом разгребать полгода. Методички печатать — да я первокурсников возьму. У них всё равно практика. Ты не можешь заменить мне ни секретаря, ни банкомат, ни делопроизводителя. Нет ничего такого, чего бы ты могла для меня сделать нужного. Всё, что мне нужно — у меня есть. Единственное, что мне иногда бывает нужно от женщин — это секс. Но, ты мне тут тоже не поможешь, — профессор сделал паузу и вдруг нагнулся к самому её лицу и спросил, дёрнув вверх бровями, — или поможешь?
Девушка вздрогнула и снова вытаращила глаза. Нет, она не была ни глупой, ни девственницей — она отлично понимала, что предлагает ей преподаватель. Однако, это предложение было не просто неожиданным, но шокирующим! Она привыкла к сальным взглядам студентов мужского пола (и, кстати, некоторых девушек), даже некоторые преподаватели откровенно смотрели на обтягивающее её тугую попу платье, но Ярослав Иванович! Он всегда был для неё (как и для многих) каким-то небожителем, чем-то недосягаемым, высотой совершенно неприступной. Да и он себе никогда не позволял никаких даже полунамёков, даже откровенного взгляда на студентку. У Эльвиры отвисла челюсть, и всё что она смогла сделать — была совершенно глупая в данной ситуации стандартная отговорка: «Но, у меня же есть парень...»
Профессор победно ухмыльнулся и тихим жёстким голосом проговорил: «Вот видишь, Эля, у тебя есть принципы. И ты не хочешь их нарушить ради своего парня, ради того, кого ты, как ты говоришь мне, очень любишь. Но, почему-то ты просишь меня нарушить мои принципы ради человека, к которому (в отличие, кстати, от тебя) я не питаю вообще никаких положительных эмоций. Тебе не кажется, что ты сегодня пришла ко мне с нечестной просьбой?»
Однако, профессор недооценил студентку. Вообще-то он рассчитывал на то, что она испугается и сама откажется от своей просьбы. Выговорив своё обвинение, Ярослав Иванович сделал театральную паузу, выпрямился и уже направился было к своему месту, как вдруг услышал сзади тихий шёпот: «Я согласна!» Он застыл на месте и медленно повернулся к ней, стараясь скрыть своё удивление. К счастью, она была совершенно обескуражена, испугана и не могла увидеть его эмоции. Она сидела на стуле, прижав к груди сумочку изо всех сил и смотрела на него своими зелёными как море глазами, в уголках которых уже собралась влага.
«Ну что ж, — подумал Ярослав Иванович, — продолжим эту игру». Как бы она ни кончилась — внакладе он не остался бы. Он спокойно подошёл к двери кабинета и закрыл замок. Затем он таким же спокойным шагом подошёл к сидящей Эльвире, расстегнул ширинку и приставил уже вставший от предвкушения член к её рту. Девушка замерла, увидев в сантиметре от своего лица набухший мужской орган.
Конечно, она уже делала минет своему парню, Грише. Однако, тот стеснялся даже раздеваться перед ней. Сексом они занимались только в темноте. Казалось бы, наглый и дерзкий парень, Гриша обладал весьма небольшим «агрегатом», чего безумно стеснялся. Конечно, она не испытывала с ним дискомфорта (всё же, он был у неё первым), но он боялся лишний раз показаться ей. В основном он брал её сзади, изредка заставлял сосать свой член и старался никогда не раздеваться первым. А когда раздевался — сразу начинал фрикции. В общем, можно сказать, что за год отношений Эльвира так и не рассмотрела член своего парня. А других мужчин в её жизни не было.
Сейчас же прямо перед ней стоял уверенный в себе, но без показушной мальчишеской наглости, взрослый мужчина, и его член качался перед ней, никого не боясь. Он не был каким-то сверхбольшим, но всё же заметно больше чем у Гриши. Кроме того, как оказалось, у Ярослава Ивановича был наголо выбрит лобок, тогда как её парень не утруждал себя интимной гигиеной. Она уставилась на него и пару секунд сидела без движения.
Ярослав Иванович взял её за затылок и придвинул головку члена к её губам. Он не сказал ни слова, но она понимала и без того, чего он хочет. И, хоть ей было стыдно признаться, её начинала возбуждать эта его бесцеремонность и уверенность в себе. Она приоткрыла ротик, и твёрдая плоть скользнула между её губ. Ярослав Иванович надавил ей на затылок, вынуждая полностью принять в себя член. Девушка что-то пискнула, но мужчина даже не думал останавливаться. Он начал двигать рукой так, что голова девушки скользила взад-вперёд по его инструменту. При этом, она продолжала сидеть вся скованная, прижимая к груди сумочку. Однако, видимо, природа начинала просыпаться, и через несколько секунд она закрыла глаза и тихонько простонала.
После почти минутной ласки мужчина отодвинул её голову от своей промежности. Он забрал у неё сумку и велел ей лечь на стол. Девушка всё так же вяло легла на крепкое полированное дерево и по его распоряжению сняла трусы. Конечно, она не готовилась к сексу сегодня, и поэтому тонкий пушок покрывал низ её живота. Впрочем, Ярослава Ивановича это не волновало. Он поднял её юбку, приставил головку члена к её влагалищу и нажал. Она боялась боли, но страх был напрасен — девушка уже настолько намокла, что член профессора вошёл в неё без проблем.
Ярослав Иванович не спешил. Он двигался уверенно, ритмично, но не очень быстро. (ощными, крепкими движениями он пронзал её, но не пытался скорее кончить, а, скорее, растягивал удовольствие. Его палец вдруг лёг на её клитор и начал слегка массировать его. Это было для неё необычно и удивительно — Гриша никогда не заботился об её удовольствии. Эля закрыла глаза и непроизвольно откинулась на стол. Она уже тихо стонала, и сквозь эти стоны услышала голос мужчины: «Громко не кричи — за дверью могут быть люди». Она заткнула себе рот рукой, но подавить страсть не могла. Её тело само начало реагировать на движения, помимо её воли. Её бёдра начали подмахивать ритму двигающегося в ней поршня, её влагалище начало судорожно сжимать его. Из её горла вырывались сдавленные рукой стоны.
Ярослав Иванович постепенно наращивал темп. Он двигался по-прежнему размашистыми, но уже куда более быстрыми движениями. Его палец всё быстрее массировал её клитор, а другой рукой мужчина затыкал ей рот — сама она с этим уже не справлялась. Она сама не поняла, как его палец оказался у неё во рту и почему она начала его сосать как член. Её сдавленные стоны и хлюпанье члена во влагалище какое-то время были единственными звуками в кабинете, как вдруг она почувствовала, что волна наслаждения начинает захлёстывать её с головой. Оргазмы у неё были (пару раз во время маструбации), но она никогда не думала, что сможет достичь пика страсти во время секса. А вот опытный профессор уже заметил, как девушка начала судорожно выгибаться, как её голос забирался всё выше и выше, как её руки судорожно сжали одна — край стола, а другая — его руку у лица.
Мужчина вдруг подхватил её одной рукой за поясницу, а другой — под лопатки и посадил на свои бёдра. Всё теми же быстрыми размашистыми движениями он начал насаживать её на себя сверху вниз. От неожиданности она вскрикнула, но последними остатками разума взяла себя в руки, обняла его за шею, вцепилась в него и закусила зубами ворот его рубашки. Тут её накрыло. Её пальцы вцепились в его рукава, ноги сжали его пояс и она просто завыла в такт его резким движениям. Разрядка настала через несколько мгновений — она обмякла, и он, почувствовав это, замедлился, аккуратно снял её с себя и посадил на стул. Девушка тихо охнула и вдруг прижалась к его бёдрам. Мужчина ласково погладил её по волосам.
Эльвира пришла в себя через несколько секунд, оттолкнулась руками от него, подняла голову и хотела что-то сказать, но осеклась. В принципе, уже не было смысла что-то скрывать или прятаться. Ей понравился секс с её преподавателем. Гораздо больше чем с её парнем. И хотя, она понимала, что это измена, что она не должна была этого делать, но тело её говорило, что она права. И сейчас она была гораздо больше женщиной, чем студенткой. Получив удовольствие, она понимала, что должна отблагодарить мужчину. Уже сама она взяла его член в руку и обняла головку губами.
Ярослав Иванович шумно вздохнул и провёл рукой снова по её волосам. Девушка играла с его членом своим язычком, сжимала губами, проводила колечком сжатых губ по головке, щекотала яйца, дрочила — словом, делала всё то, про что она читала в интернете и чем надеялась поразить Гришу до тех пор, пока не поняла, что вне зависимости от её усилий он, кончив, отворачивается к стенке и засыпает. Профессор же подбадривал её, гладя волосы, тихо стонал и, наконец, крепко прижав её голову к себе, вылил ей в рот своё семя. Он кончал несколько секунд, выстреливая в неё новые порции горячей вязкой жидкости, пока, наконец его хватка не ослабла, и она не смогла отстраниться. Впрочем, после этого она облизала весь его член и проглотила всё, что было у неё во рту.
Только сейчас до неё окончательно дошло, что же она сейчас сделала. Она изменила своему парню со своим преподавателем, заведующим кафедрой. И самое ужасное, что она получила от этого удовольствие. Она испуганно подняла голову, боясь, что сейчас он начнёт её укорять за это, но во встречном взгляде увидела лишь лёгкую улыбку и нежность. Нежность — впервые в этих глазах.
Ярослав Иванович погладил её по голове и тихо прошептал: «Ты не только красива и умна. Ты ещё смела и искусна. Гриша не понимает, какую женщину он не ценит. А ты не понимаешь, какое сокровище ты пытаешься продать за бесценок!» Затем он застегнул ширинку, достал из ящика стола салфетку и протянул ей. «Пусть Гриша приходит с зачёткой, я поставлю три».
Эльвира быстро вытерла губы салфеткой, оправила юбку и мокрые сбившиеся волосы, схватила сумку одними губами прошептала «Спасибо!», почему-то зарделась как мак и выпорхнула из кабинета заведующего кафедрой.
