Глеб был как меж двух огней, меж двух миров. Если его язык был счастлив бывать в дырочках Ани, то Света напротив сама с удовольствием вылизывала его анус. Он был как зеркало, по обе стороны которого смотрели в его поверхность два отражения — Аня, любовница и госпожа, и Света, жена и рабыня. Они были очень похожие внешне и очень разные по сути.
Жена — миловидная круглолицая барышня, с пышным бюстом и добрыми глазами, как у куклы. Нутро же ее было посложнее. Беленькая и ясная, умеющая всегда улыбаться, Света считала себя грязной и чересчур похотливой, испытывала нечто вроде презрения к своим гениталиям и панически боялась запаха, поэтому была болезненно чистоплотна. Иногда ей казалось, что муж делает одолжение, подарок, когда трахает ее дырки. И анус она ему лизала с таким рвением не только, чтобы доставить удовольствие, но и чтобы ее муж тоже был идеально чист. Ее покорность, фантазия и любовь очень возбуждали Глеба.
Они смотрят кино. Муж встает и направляется в туалет, она нажимает паузу. Прислушивается к его журчанию и улыбается своей милой улыбкой, ей опять что-то пришло в голову. Когда он возвращается, Света наклоняется, отодвигает в сторону его трусы и слизывает влажным языком выступившую на головке капельку. Целует головку... Член эрегирует. Она поднимает глаза, слышит — соси, соси — и принимается за свое любимое дело. Ей часто хотелось, чтобы муж проявлял еще больше инициативы, сказал бы не просто соси, а соси, сука. Но поразительное дело, она, столь бесстыдная в сексе, стеснялась попросить его об этом. Зато трахал он ее превосходно, по-животному. Схватив за волосы, отстраняет от члена и ставит раком. Нужно только приподнять цветастый халатик, трусики дома Света не носит, и резко войти в нее. Вагина у нее всегда выбрита, но назвать аккуратной ее трудно, лепестки губ разлапистые, намокают быстро — похотливая пизда звучит точнее. (Специально для — ) С такой нет желания миндальничать, только грубо трахать, что Глеб и делал. Кончать муж привык туда, куда трахал, а дырочки не чередовал, трахал не останавливаясь ту, которую выбрал сразу. Кончив и сделав пару фрикций поглубже, Глеб вынимал член из сочной пизды, а Света поворачивалась и, причмокивая от удовольствия, чистила его ротиком. Жена готова была ради него на все, чтобы и он весь принадлежал только ей. И вот случилось так, что он, как о том мечтала жена, стал к ней жестче, только принадлежать ей стал наполовину.
С Аней он познакомился, а точнее сказать познакомился ближе, банальнейшим образом. Работа, праздник, алкоголь. Когда вечер перешагнул за полночь и свое половину, Аня наконец позволила затащить себя в то место, где им никто не мешал. Стояла там только пара стульев, но они об этом не думали. Аня была очень похожей на его жену, но во многом чуть лучше, особенно сильно он видел это сейчас, — чуть стройнее и утонченнее, чуть симпатичнее, ее умные голубые глаза были выразительнее, а улыбка женственней и недоступней, а главное моложе. Глеб вдохнул запах ее темно-русых волос, коснулся обтянутого черным чулком бедра и медленно заскользил вверх, сжимая его рукой.
— Подожди, Глеб, — Аня отстранила мужскую руку, а в ее глазах мелькнул огонек вместе алкоголя, похоти и азарта, — я могу быть только с теми, кто полностью доверяет мне и кому доверяю я...
— Мне ты можешь доверять, — Глеб очень хотел ее, давно хотел и они оба знали об этом. У него давно не было никого, кроме жены, и сейчас его спасал только алкоголь, рука вернулась и нагло, но пока через юбку, мяла попу Ани.
Аня за шею притянула голову Глеба к себе и впилась огненным поцелуем. Ее язык как будто вырвался на волю из преисподней, горячий и неистовый. Глеб, обычно безразличный к поцелуям, поплыл. Ему вдруг показалось, что слюны слишком уж много, но Аня опередила его, оторвавшись от исследуемого ею рта:
— Доверяй мне...
Красным коготком она подтолкнула его в грудь, чтобы он сел на стул. Затем подняла юбку, рукой пробралась под черные трусики, сверху которых были видны темные волосики, значит Аня не брила там, и немного поласкала себя, тихо улыбаясь и внимательно наблюдая за Глебом.
— Полностью доверяй... — с этими словами она вытащила из трусиков руку. Глеб хотел что-то сказать, что дико хочет трахнуть ее, что она прекрасна сейчас, как богиня, но Аня тем самым пальчиком с красным коготком, которым только что ласкала себя, притронулась к его губам:
— Молчи, — а затем размазала свою влагу по губам Глеба.
И он молчал, только сердце билось, как перед чем-то очень важным, тем, что бывает только один раз в жизни. Его возбудила властность Ани, его к ней «доверие». Но каково же его было удивление и разочарование, когда она сказала — «На этом пока все, кончишь потом женушке в ротик». Сказала, засмеялась, не зло, а как-то весело и по-доброму, даже подмигнула Глебу и вышла. Разочарование, но не ярость. Глеб безвольно отпустил ее, потом встал, облизал губы, и не попрощавшись, уехал домой, чтобы «кончить женушке в ротик».
Жена — миловидная круглолицая барышня, с пышным бюстом и добрыми глазами, как у куклы. Нутро же ее было посложнее. Беленькая и ясная, умеющая всегда улыбаться, Света считала себя грязной и чересчур похотливой, испытывала нечто вроде презрения к своим гениталиям и панически боялась запаха, поэтому была болезненно чистоплотна. Иногда ей казалось, что муж делает одолжение, подарок, когда трахает ее дырки. И анус она ему лизала с таким рвением не только, чтобы доставить удовольствие, но и чтобы ее муж тоже был идеально чист. Ее покорность, фантазия и любовь очень возбуждали Глеба.
Они смотрят кино. Муж встает и направляется в туалет, она нажимает паузу. Прислушивается к его журчанию и улыбается своей милой улыбкой, ей опять что-то пришло в голову. Когда он возвращается, Света наклоняется, отодвигает в сторону его трусы и слизывает влажным языком выступившую на головке капельку. Целует головку... Член эрегирует. Она поднимает глаза, слышит — соси, соси — и принимается за свое любимое дело. Ей часто хотелось, чтобы муж проявлял еще больше инициативы, сказал бы не просто соси, а соси, сука. Но поразительное дело, она, столь бесстыдная в сексе, стеснялась попросить его об этом. Зато трахал он ее превосходно, по-животному. Схватив за волосы, отстраняет от члена и ставит раком. Нужно только приподнять цветастый халатик, трусики дома Света не носит, и резко войти в нее. Вагина у нее всегда выбрита, но назвать аккуратной ее трудно, лепестки губ разлапистые, намокают быстро — похотливая пизда звучит точнее. (Специально для — ) С такой нет желания миндальничать, только грубо трахать, что Глеб и делал. Кончать муж привык туда, куда трахал, а дырочки не чередовал, трахал не останавливаясь ту, которую выбрал сразу. Кончив и сделав пару фрикций поглубже, Глеб вынимал член из сочной пизды, а Света поворачивалась и, причмокивая от удовольствия, чистила его ротиком. Жена готова была ради него на все, чтобы и он весь принадлежал только ей. И вот случилось так, что он, как о том мечтала жена, стал к ней жестче, только принадлежать ей стал наполовину.
С Аней он познакомился, а точнее сказать познакомился ближе, банальнейшим образом. Работа, праздник, алкоголь. Когда вечер перешагнул за полночь и свое половину, Аня наконец позволила затащить себя в то место, где им никто не мешал. Стояла там только пара стульев, но они об этом не думали. Аня была очень похожей на его жену, но во многом чуть лучше, особенно сильно он видел это сейчас, — чуть стройнее и утонченнее, чуть симпатичнее, ее умные голубые глаза были выразительнее, а улыбка женственней и недоступней, а главное моложе. Глеб вдохнул запах ее темно-русых волос, коснулся обтянутого черным чулком бедра и медленно заскользил вверх, сжимая его рукой.
— Подожди, Глеб, — Аня отстранила мужскую руку, а в ее глазах мелькнул огонек вместе алкоголя, похоти и азарта, — я могу быть только с теми, кто полностью доверяет мне и кому доверяю я...
— Мне ты можешь доверять, — Глеб очень хотел ее, давно хотел и они оба знали об этом. У него давно не было никого, кроме жены, и сейчас его спасал только алкоголь, рука вернулась и нагло, но пока через юбку, мяла попу Ани.
Аня за шею притянула голову Глеба к себе и впилась огненным поцелуем. Ее язык как будто вырвался на волю из преисподней, горячий и неистовый. Глеб, обычно безразличный к поцелуям, поплыл. Ему вдруг показалось, что слюны слишком уж много, но Аня опередила его, оторвавшись от исследуемого ею рта:
— Доверяй мне...
Красным коготком она подтолкнула его в грудь, чтобы он сел на стул. Затем подняла юбку, рукой пробралась под черные трусики, сверху которых были видны темные волосики, значит Аня не брила там, и немного поласкала себя, тихо улыбаясь и внимательно наблюдая за Глебом.
— Полностью доверяй... — с этими словами она вытащила из трусиков руку. Глеб хотел что-то сказать, что дико хочет трахнуть ее, что она прекрасна сейчас, как богиня, но Аня тем самым пальчиком с красным коготком, которым только что ласкала себя, притронулась к его губам:
— Молчи, — а затем размазала свою влагу по губам Глеба.
И он молчал, только сердце билось, как перед чем-то очень важным, тем, что бывает только один раз в жизни. Его возбудила властность Ани, его к ней «доверие». Но каково же его было удивление и разочарование, когда она сказала — «На этом пока все, кончишь потом женушке в ротик». Сказала, засмеялась, не зло, а как-то весело и по-доброму, даже подмигнула Глебу и вышла. Разочарование, но не ярость. Глеб безвольно отпустил ее, потом встал, облизал губы, и не попрощавшись, уехал домой, чтобы «кончить женушке в ротик».
