В полумраке салона самолета под едва слышный внутри гул двигателей, дремала добрая сотня человек. Тем временем, под вторым креслом третьего ряда справа от прохода, на предусмотрительно захваченной с собой подстилке не теряли времени даром две мыши.

— Да!... Да! — стонала Бьянки, опустившись на четвереньки и облокотившись о мягкую ткань.

Бернард молча и сосредоточенно долбил своим гладким членом ее киску, скрытую среди молочно-белой пушистой шерсти. Последние два толчка и, загнав всего себя в свою возлюбленную до самых яичек, он выпустил струйки спермы.

— Бернард, — судя по недовольному тону Бьянки, ей этого было явно мало. — Ну давай еще немножко...

Она развернулась к нему мордочкой и принялась обрабатывать его готовящийся спрятаться член язычком и губами. На лице Бернарда блуждала довольная улыбка. Положив на ее затылок свою лапку, он все ускорял ее движения, пока не затрясся, выпуская из себя еще несколько капелек. Довольно мурлыкнув, Бьянка легла рядом с ним.

— Нас ждет восхитительные выходные в Австралии, Бернард...

— — -------------------

— Я кончаю! — простонал Алекс.

Он сидел на полу из гладко выструганных досок со спущенными штанами. Бьянка, устроившись между его раздвинутых ног, уже целых десять минут облизывавшая и поглаживающая его красный, как морковка, член, открыла ротик прямо напротив дырочки его головки, и приготовилась глотать горячую благодать. Но едва ударила первая струя липкой спермы, как позади нее раздался возмущенный крик:

— Что ты делаешь?!

Никак не ожидавшая этого мышка поперхнулась первыми же каплями, закашлялась, и лишь мотала головой из стороны в сторону, пытаясь увернуться от заливавших ее с ног до головы потоков спермы. Бернард в бешенстве выскочил наружу, под жаркое австралийское солнце, через дырку в стене дома. Коротко улыбнувшись растерянному мальчику и, подхватив свою шапочку и пушистый воротник, Бьянка выбежала вслед за ним.

Сердитый Бернард сосредоточенно топал посередине широкой проселочной дороги, каждым шагом поднимая тучи пыли. Непрерывно чихающая Бьянка обогнала его и встала, загораживая ему дорогу. Бернард поднял голову и уставился на нее злыми глазами.

— Я понимаю, — с расстановкой начал он. — Ты устала от непогоды в Майями и решила сменить обстановку. А, приехав сюда, мы не могли не навестить мальчика, которого когда-то спасли. Но, черт меня подери, как тебе в голову могло прийти ТАКОЕ!

— Понимаешь, Бернард, — бегая глазами по сторонам и чувствуя, как под ней, капля за каплей стекая с шерстки, собирается маленькая мутная лужа, начала Бьянки, — когда я вошла к нему в комнату, он уже играл с собой, и мне вдруг очень-очень захотелось попробовать, и я попросила его...

— Хватит! — Оборвал ее Бернард. — Это же надо выдумать такое в день нашей годовщины!

Бьянка натянуто рассмеялась, как ни в чем не бывало надевая шапочку и укладывая на плечи пушистый воротник.

— Так вот ты о чем, Бернард! — Она ласково погрозила ему пальчиком. — Ты меня ревнуешь?! О, Боже, вот что я тебе на это скажу: мне все это совершенно не понравилось. Фу, она была такая соленая и невкусная... Ну что ты стоишь — пошли скорее! Опоздаем на самолет!

Пропустив заметно повеселевшего Бернарда вперед, Бьянка, воровато оглядевшись, облизнула свой длинный хвост.