В нашей группе (я имею ввиду наш универ), есть староста. Зовут её Ольга В. На мой вкус — девчонка она не очень. Хотя на безрыбье... В общем, среднего роста, широкое лицо, большие обвисшие груди, мягкая и большая попа. Представили себе? По характеру она спокойная, хотя не без своих минусов и странностей (я сказал, что их у кого-то нет?).

Я уже говорил, что на мой вкус — она не очень. Но, блин, что-то такое в ней было — то ли немного разведенные ноги, обтянутые колготками, между которыми угадывалась чувственная вагина, то ли движения ягодиц, которые перекатывались словно две средние, сильно переспевшие дыни, — отчего у меня, грубо говоря, «вставало». В принципе, я очень не прочь был бы с ней переспать, но не судьба, видно, была бы, если бы не...

... В тот день на физике у нас была лабораторная. Всю группу разбили на пары, и каждой паре дали персональное задание. Я попал в одну пару с Ольгой. Задание нам дали страшно тупое («расчет инерции и момента силы тракторного маховика»), все расчетные данные заранее предоставлены — оставалось только подставить их в формулы и дать ответ. Полностью задание выполнить не удалось, поэтому я предложил её остаться в универе и доделать его (одному париться в лом), на что она мне ответила...

— Знаешь, мне надо срочно уходить... Ты не против, если бы мы доделали его вечером?

— Да нет... А конкретнее?

— Приходи сегодня ко мне, в общагу.

Вот те на! И убежала. Несмотря на то, что у неё была квартира в городе, жила она в общежитии, во втором корпусе, на третьем этаже. В общежитие нет свободного входа, это я помнил точно по своим походам с одним пареньком к его подружке. Но, если сегодня во втором корпусе дежурила баба Варя, пропитая тетка, то все возможно.

Вечером я зашел в ближайший магазин, купил бутылку дешевого портвейна и коробку отвратительных конфет на закусь. Захожу в общагу, поворачиваю к вахтеру, — так и есть, баба Варя — повезло! — и ставлю перед ней пакетик с «подношением».

— Мне к другу, баба Варя.

Посмотрела на меня из-под лобья, на пакет, снова на меня...

— Проходи.

Удача! Поднимаюсь на третий, стучу в дверь Ольги. Она открывает мне, говорит «Проходи». Проходим по коридорчику в комнату, я иду за ней. На ней одета белая кофта, красные джинсы, под которыми четко видны её ягодицы. Она идет впереди, и я четко вижу, как под джинсами передвигаются её телеса. В комнате никого.

— А где соседка?

— К парню своему пошла, на ночь.

И смотрит на меня многозначительно. Что ж, начинаем делать физику. Сидим рядом, она наклонилась ко мне. Я, почему-то, сильно возбуждаюсь. Дышу ей в волосы. Вдруг неожиданно, по наитию, кладу ей руку на бедро. И тут мы начинаем целоваться! Я посасываю её нижнюю губу, одновременно с этим, поглаживая её по бедрам и груди. Залажу руками под кофту — левой начинаю приподнимать её, а правой ласкаю мягкую и большую грудь под бюстгальтером. Снимаю кофту, целую и поглаживаю грудь, постепенно опускаясь все ниже и ниже.

Аккуратно расстегиваю ширинку джинс, снимаю их — она немного приподнялась, что бы помочь мне. Потом повалила меня на постель, и стала раздевать. Мы уже практически остались без одежды, мне осталось снять с неё лифчик и трусики. Я ласкал её грудь, с сосками цилиндрической формы, с большими ареалами... по очереди брал их в рот, двигал вокруг них языком, гладил и целовал.

Девушка вздыхала и стонала все чаще и громче. Я опустился ниже — вот оно, сокровенное местечко! Лобок, покрытый вьющимися волосами, маленький бугорок клитора, розовые половые губы ждущие моих прикосновений. Она вздрагивала и извивалась при каждом нежном, чувственном прикосновении к её клитору, стонала при поцелуях истекающей соком вагины.

Я уже не мог терпеть — снял плавки, приподнял её за бедра и вошел в её жаркое, нежное нутро. Немного задержал дыхание — и начал движения, медленные, безумно мучительные и нетерпимые — до стона, до крика. Раз за разом я входил в неё, исполняя самое заветное и бесподобное, запретное и никогда не испытываемое. Раз за разом я заставлял её извиваться, умоляя... «Еще... а... милый... еще...».

Мы кончили одновременно. Я успел вытащить член, и излился на её живот...

Потел, трахался и писал,

Крот.