Новый год, с самого детства, преподносится нам как время чудес и исполнения желаний. И даже, став взрослыми, мы перестаем верить в деда Мороза, сами становимся дедами Морозами уже для своих детей и внуков. И даже притом, что уже много лет на новый год у нас идет дождь, даже, даже... да много чего меняется в нашей жизни. Но все равно запах новогодней ёлки и мандаринов, грохот петард и хлопушек, мигание гирлянд, блеск мишуры, звяканье игрушек, звон бокалов... все это заставляет трепетать струны души, переполняя нас каким-то детским предвкушением праздника.

Я люблю это время. Как бы нас не швыряло по жизни в прошлом году. Мне верится, что в наступающем — всё будет намного лучше.

И плевать, что развелся с женой, слава, Богу, хоть детей за три года так и не родили, хотя... это всё пусть останется в старом году.

Последние лет шесть, мы отмечали новый год у моего институтского друга Ромки Никлевича на даче, сначала большой и шумной компанией, потом вчетвером, он c Яной и я с Олеськой. Потом у них родился сын Витька, и нас стало пятеро, в позапрошлом году родилась дочка Мила, и прошлый новый год мы отмечали уже вшестером.

Последний год я прожил в Москве или в дороге между Москвой и Воронежем.

С самым близким другом, Ромкой, созванивались всего раза три-четыре...

I

25.12. NN года

Я глянул на панель приборов, и увидел, что бензина в баке осталось меньше четверти.

Справа от меня промелькнул знак «Липецк — 30 км» со стрелкой вправо и через мост. Впереди показались огни ярко освещенной заправки, я начал сбрасывать скорость, включил «поворотник», заехал на площадку, и остановился у первой колонки. На АЗС было пустынно, вдруг откуда-то из темноты выскочил мужик-заправщик, в засаленном ватнике и штанах, и направился к машине.

Я, молча, кивнул ему, и показал ладонь с растопыренными пальцами и пошел в помещение заправки.

В ответ, он тоже кивнул, и ловко ухватился за пистолет с «95-м» бензином.

— Доброй ночи, Света — прочел я на бэджике у девушки стоящей за кассой.

— Здравствуйте. — Сухо и официально ответила она.

— «Первая», «девяносто пятый» литров тридцать.

— Хорошо, что-нибудь еще?

— Да, — сказал я, и в этот момент в моем кармане зазвенел мобильник, — одну секундочку. Алё, слушаю. — Обратился я уже в микрофон.

— Здравствуй «лесное сердце», — голос с той стороны был толи сонным, толи пьяным. И я его даже не сразу узнал.

— Доброго... Чем могу?..

— Ты чем хочешь — можешь, это мы с «Некрофом» еще с института помним. — Раздался из трубки другой более трезвый, но менее знакомый голос.

«Ага, значит, не ошибся, «Некрофил» — это институтское прозвище Никлевича Ромы, а кто второй?» — подумал я.

— А если серьёзно?... — Переспросил я.

— Стас, ты где? — Снова раздался голос Романа.

— На заправке под Липецком, домой еду.

— А давай к нам. Мы тут так хорошо сидим...

— Где?

— Да у меня дома.

— А это удобно? — Я глянул на часы на левой руке, половина одиннадцатого вечера.

— Да, мы тут вдвоем. Приедешь, я всё расскажу. — В трубке раздались короткие гудки.

— Да, Света, две бутылки коньяка, стакан кофе. — Обратился я к продавщице и полез в бумажник за деньгами.

Через три минуты судорожно вливая в себя огненный кофе, прыгнул на водительское сидение машины, завел её и рванул с места. Ехал с явным превышением скорости, по пустой дороге, притормаживая только перед камерами. Сто километров до Воронежа я пролетел минут за 40—45, а через час уже заглушил двигатель во дворе панельной девятиэтажки.

Забежал за угол. Ага! Маленький, но круглосуточный павильон «Визит-продукты» явно работал и возле него кучковалось несколько местных «бухариков».

Купил к коньяку апельсинов, мандаринов, фиников и лимон. Свалил это всё в пакет, и побежал к подъезду.

Нажал на кнопку домофона, но там никто не ответил.

«Или опоздал, или за добавкой пошли». — Подумал я

В этот момент к подъезду подошла девушка, открыла дверь.

— Доброй ночи. — Сказал я и скользнул в подъезд следом за ней.

В это время в моем пакете увесисто звякнули две бутылки «Торфейного» с четырьмя звездочками на этикетке.

Вместе подошли к лифту, кнопку нажал я. Двери открылись мгновенно. Девушка вошла первой, я за ней.

— Какой этаж? — Галантно поинтересовался я.

— Пятый. — Сказала она, взглянув на меня усталыми глазами.

— Не поверите, и мне тоже. — Улыбнулся я, нажимая кнопку.

Лифт остановился, я выскочил первым, и подошел к знакомой двери. Нажал кнопку звонка, постучал в неё кулаком, сильно, увесисто, и снова нажал на звонок.

И в этот момент почувствовал у себя за спиной дыхание, обернулся. Передо мной стояла моя попутчица, и смотрела в глаза, держа в руках ключи от Ромкиной двери. Их я узнал сразу, по брелку — небольшая круглая «ёлочка», выточенная из куска бука на практике, у меня на ключах такая же.

— А... — я судорожно сглотнул и спросил. — Роман Никлевич здесь живет?

— Здесь... — Она сделала паузу. — Живет Яна Никлевич, — еще одна пауза, — и Роман, тоже, здесь живёт.

— А, Вы? — Я с облегчением выдохнул.

— И я здесь живу, — она улыбнулась.

— Я Стас — однокашник Ромы, — я, наконец, выловил ключи из кармана и продемонстрировал ей свою «ёлочку» как пароль.

— Ёжик? — Спросила она.

— Вообще-то Япишенко, но так тоже можно.

— Настя. — Представилась она и открыла дверь. — Заходите.

— Спасибо, — шагнул в широченную прихожую, включил свет, — почти год здесь не был, а ничего не изменилось.

— Ну... — безучастно заметила она. И пошла в дальнюю комнату, которая считалась раньше детской. — Проходите.

«Ну-ну» — подумал я. И пошел в зал.

Посередине комнаты стоял Журнальный столик, на нем стояло несколько тарелок, початая бутылка «КиНовского» пятилетнего, два коньячных бокала, и пепельница.

Выставив Коньяк на стол, я направился в кухню, прихватив с собой грязные тарелки.

Проходя мимо бывшего кабинета, заглянул в него. Теперь детская переехала сюда.

— Настя! — Негромко, но уверенно я постучал в дверь, и она открылась.

Девушка стояла ко мне спиной, в одних стрингах, и первое что бросилось мне в глаза — черная родинка, прямо посередине левой ягодицы.

— Да! — Сказала она, повернув голову в мою сторону.

— Можно тебя на секунду? Извини! — Я выскочил и закрыл за собой дверь.

— Сейчас выйду.

... Передо мной стояла красивая молодая девушка, в коротких шортиках, плотно облегающих небольшую упругую попу, и белой футболке размера так на три-четыре больше её. Длинные русые волосы, ниспадающие по плечам, и спереди, и сзади, из-под которых аккуратно, но немного странно топорщатся ушки. И, всё те же уставшие серо-зеленые глаза.

— Ты что-то хотел?

— Да, если тебя не затруднит, введи меня кратко в курс происходящего.

— Всё просто...

— Извини, я всё-таки позволю себе выпить. — Сказал я, и быстро принес из зала бутылку своего «Трофейного». Извлёк из бара два коньячных бокала, налил на два пальца в оба. Из пакета вынул финики, раскрыл упаковку и придвинул к собеседнице. — Рассказывай.

— Полгода назад Рому выгнали с работы, пока он искал что-то новое, жили они на Янкины декретные, и всё. Сам понимаешь, как это. А тут я подвернулась, они мне предложили комнату снимать, не дорого, но тоже копеечка в дом, так и живем. — Она замолчала.

Посмотрела, как я дорезаю лимон. Подхватила правой рукой стакан, левой — выудила финик из упаковки.

Чокнулись. Выпили.

— Это понятно. А конкретно сейчас что тут творится?

— Роман, нашел какую-то работу, но не шатко не валко, недели три работает, неделю дома сидит.

— Ясно, — кивнул головой я.

Открыл бутылку и плеснул еще по глотку.

— Ну вот, а позавчера Яну с Миленой положили в больницу, ничего страшного, просто ежегодное обследование.

— Я понял, — поднял бокал.

Настя повторила все движения за мной. Мы снова с ней выпили.

— А вчера вечером появился какой-то толи Виталий, толи Василий... — Она задумалась.

— Виталик Васильев, — сказал я, — прозвище «Вася» всё просто.

— Да, наверное, ты прав. — С этими словами она подошла к холодильнику, достала из него бутылку «Coca-cola», плеснула себе в бокал. — Будешь?

— Нет, — улыбнулся я. — Предпочитаю чистый, с него бодун жестче.

Она рассмеялась. Выдавила и бросила в свой коктейль дольку лимона!

— Ну, и где эти герои могут быть сейчас? — Задал я самый риторический вопрос этого вечера.

— А ты как здесь оказался?

— На машине из Москвы. Под Липецком в пол-одиннадцатого Некроф мне позвонил, сказал, чтобы я к ним ехал, только с собой чего-нибудь взял. Я на заправке купил, — показал я на бутылку, — сюда приехал в «Визите», закусить взял. Позвонил в «домофон» тишина, а тут ты.

— Не дождались, — Вздохнула Настя, — а звонить пробовал?

— Нет, конечно, — улыбнулся я своей глупости и полез в карман за трубкой.

В этот момент, кто-то попытался открыть входную дверь. Замок несколько раз сухо щелкнул, но дверь не открылась, там еще раз закрыли, и окрыли замок, и громко постучали в дверь.

— Блин, вот я дура, — Вдруг сказала моя собеседница, и рванула к двери, — Я на внутреннюю щеколду закрыла.

— Это нормально, это бывает, — сказал я и облокотился на стенку у неё за спиной.

Она повернула, защелку и отступила назад, упершись в меня.

Я приобнял её за талию, положил голову ей на плечо, и шепнул:

— Тихо...

Она не стала вырываться, а наоборот оперлась на меня спиной.

В такой позе мы простояли с минуту, потом в дверь снова постучали.

— Открыто, — крикнул я. — Заходите «лесные братья».

Дверь открылась, на пороге стояли (нет, всё же СтоялО) два тела потому, что по одному стоять они не могли. Их лица украшала минимум двухдневная щетина. В руках они держали четыре пузыря шампанского, два из которых были открыты и явно полупусты.

— О! Ёж, У-у-уже начал ебёж! — Пьяно скаламбурил Вася, тыкая в Нас с Настей пальцем.

— Виталик, — обратился я к нему, отодвигая девушку себе за спину, — я тебя очень рад видеть. Но если мама с папой не научили тебя, что пальцем показывать не хорошо, я тебе их просто сломаю, понял?

— Да ладно, тебе, он же пошутил, — начал извиняться хозяин. — Забирай посуду.

Я перехватил у них из рук закупоренное шампанское, и передал его Анастасии.

— Убери, пожалуйста, в холодильник. — Попросил я её.

Ничего ни сказав, она ушла в кухню.

— Ну! здорово Мужики! — Воскликнул я, распахивая объятья.

В них, незамедлительно рухнуло это двуглавое чудище, поражающее всех перегаром. И я чуть не повалился вместе с ними. Спасло нас лишь то, что я чуть-чуть наклонился вперед.

Был у нас такой студенческий анекдот:

«Если вы пьяным зимой в лесу встретили медведя шатуна ¬ — постарайтесь столкнуться с ним в противофазе».

Естественно меня облили шампунем, из открытых бутылок. Виталя громко чмокнул меня в ухо.

После чего оба подобрались (насколько это было возможно в их состоянии) и гордо покачивающейся походкой, отправились в зал.

— Парни вы куда? Ждем вас в кухне!

— Ага, мы сейчас. — Объявил Виталик.

— Мы ждем. — Я закрыл дверь и отправился к Насте. — Посидишь с нами? — Обратился к девушке.

— Да, можно чуть-чуть, завтра выходной.

— Я просто не хочу пить в том свинарнике, да и курить им здесь не дам.

— Правильно, и я не могу их больше, пьяных видеть, они не просыхают вторые сутки.

Дверь открылась, и, издавая некий шипяще-жужжащий звук, видимо, означающий гул самолетного двигателя из нее вылетел двуглавый змей Горыныч, влетел в кухню, и с криком захожу на посадку — рухнул на подставленные стулья.

Я налил, выпили за встречу.

Парни говорить почти не могли, зато плотно закусывали салатами, которые Настя вынула из холодильника, и просили постоянно подливать.

Через сорок минут бутыль опустела, и парни попросились покурить.

— Ну, пойдем. — Сказал я.

Виталик уснул, даже не докурив.

Рома же сказал:

— Что-то хреново себя чувствую, и двигаться уже не могу, хотя я почти трезвый.

— Верю, мужик! Я восемь часов в машине, можно в душ у тебя сгонять?

— Без проблем, гель для душа на полке...

— У меня всё с собой. — Я полез в брошенную в углу дорожную сумку, достал оттуда полотенце, туалетный набор, и отправился мыться.

И конечно по привычке просто открыл дверь в ванную комнату и... естественно попал в очень не ловкую ситуацию. В ванной под струями воды стояла Настя, и массировала себе грудь, левой рукой, а правой — терла себя мочалкой, спускаясь от плоского животика к промежности. Стояла она с закрытыми глазами лицом ко мне.

Я же просто завис, на какой-то момент, и вышел из ступора за секунду до того как она открыла глаза.

— Извини, — буркнул я, и выскочил за дверь.

— Ста-а-а-ас!!! — Из-за двери раздался крик.

— Я ничего не видел, извини. — Ответил я.

— Ага, но я тебя всё равно убью!!!

Я сходил в зал, забрал вторую бутылку коньяка, вернулся в кухню. Сел за стол, капнул, себе еще грамм 70 в бокал. Сделал глоток.

Дверь ванной комнаты распахнулась из нее вышла Настя, голова обмотана полотенцем, уже в синей футболке, но тоже на несколько размеров больше, а вот шортики остались те же.

Я показал ей на стул и пододвинул бокал с колой и коньяком.

Она села, пригубила из бокала, резко потянулась ко мне и влепила звонкую пощечину. Я провел рукой по левой щеке, а Настёнка подскочила с места, уселась мне на колени и аккуратно чмокнула в губы.

Я приобнял её и ответил таким же нежным коротким поцелуем.

— Прости меня. — Прошептала я ей на ухо.

— Это я, дура, сама не закрылась — она ткнулась носиком мне в ухо.

— А я не постучался, и не посмотрел, что свет горит. Настён, я все-таки в душ хотел бы сходить.

— Ладно, иди. Только не долго. — Она встала, пересела на соседний стул.

— Я мигом, — и чмокнул её в щеку.

Закрываться тоже не стал. Включил горячую воду, струи ударили меня в грудь, поднырнул под них головой, развернулся, подставив под воду спину. Намылил голову шампунем, вымыл, лицо и шею. Капнул гель для душа на мочалку, долго тер подмышки, грудь, спину. Снова встал под воду, упругие горячие струи забарабанили по коже. Намылил мошонку, снял лейку душа, вывалил головку, обмыл её проточной водой.

Вернул душ на место, переключил на холодную, вновь нырнул под струи с головой, выматерился почти беззвучно (не люблю так делать, но раз в неделю всё же заставляю себя). Выскочил на коврик, закрыл воду, начал быстро растираться полотенцем. Одел чистые трусы и майку, впрыгнул в джинсы. Рубашку смял и бросил в пакет, сверху легли прочие грязные вещи.

Анастасия сидела на моем месте, и смотрела то на почти пустой бокал, который крутила за ножку пальцами, то на дверь в ванную из которой в этот момент вышел я.

Она толкнула по столу ко мне бокал с коньяком. Я подцепил его ладонью, зажав ножку между средним и безымянным пальцами...

... Именно так это делается правильно, коньяк пьют подогретым до температуры 34—38 градусов. Тогда его вкус полностью раскрывается, спирт испаряется к нёбу, а на языке остаются только вещества, в которых скрыт букет ароматов...

... Края бокалов соприкоснулись, издав мелодичный звон. Я одним глотком осушил бокал до дна. Подошел к Насте поцеловал её в губы, она ответила.

Поднялась, обхватила меня руками за шею, ногами — за талию.

— Я такая пьяная, отнеси меня в комнату.

Я открыл дверь в её комнату и охнул. Полумрак комнаты вздрагивал в пламени свечей. Расправленная постель в ярко-алых тонах. Еле уловимые нотки розового масла в воздухе просто переполняли атмосферу романтикой.

Я почувствовал некоторое возбуждение в некоторых частях тела, и, похоже, не только я.

Положив девушку на кровать, я скинул с себя майку, чуть приподнял её футболку, поцеловал в пупочек, провел языком, вверх.

Настенька выгнулась, помогая мне снять с неё футболку, которая через секунду полетела куда-то на подоконник. Её маленькая, но очень упругая грудь с огромными торчащими от возбуждения сосками, поразила меня. Я слегка прикусил правый сосок, и начал его обсасывать. Поднялся от груди к шее, поцеловал её губы, носик, щеки.

В это время Настя расстегнула ремень, на моих джинсах, я приподнялся, снял с себя штаны и трусы, расстегнул её шорты и стащил их вниз.

Она поднялась на локтях, потом, села, взяла в руки мой пенис. Легким движением убрала волосы с лица назад. Нежно коснулась члена губами, втянула его в себя, стала его посасывать.

Я протянул руку и аккуратно стал массировать её губки, еще сильнее возбуждая эту красивую девушку.

Потом она просто откинулась назад, раздвинув ножки и демонстрируя мне свой домик. Я навис над ней всем своим телом и постарался войти в неё. Сразу мне это не удалось, поэтому она помогла мне, заправив рукой член в свою, узкую, вагину. Минут десять я очень старался, а потом просто поставил её в коленно-локтевую позу и пристроился сзади. Ещё через полчаса я кончил. И мы легли спать.

Проснувшись, я судорожно потянулся за часами, солнце ярко освещало стены комнаты. Настя лежала на животе прикрытая простыней от пояса до колен.

На моем «Полёте» стрелки показывали без четверти двенадцать.

«Хорошо поспал», — подумал, я, — «хотя притом, что спать мы легли около двух, это нормально».

Встал, пошел в душ.

Выйдя, полез в холодильник и не обнаружил там почти ничего кроме полутора десятков яиц. Ну, что же, отличный и питательный завтрак — яичница «По-студенчески».

Пишите рецепт кому интересно:

Блюдо готовится по принципу «каши из топора». Открываем холодильник и находим: последний помидор, сладкий (болгарский) перец, морковь, репчатый лук. Хвостики копченой и вареной колбасы, старую сосиску, последнюю котлету. Сыр. Вареный, жареный и (или) картофель пюре, либо рис, либо гречу, (картошку с кашами лучше не смешивать). Зелень. Томатный сок, кетчуп, майонез. В общем, всё, что завалялось в холодильнике, но еще не успело пропасть. И конечно яйца, не меньше 3 штук на человека.

Берем самую большую сковородку, растительное масло и начинаем обжаривать всё это на сковороде (кроме сыра, кетчупа, майонеза, и зелени). В отдельную посуду вбиваем все яйца и слегка взбиваем их, добавляем, соль, специи.

Когда в сковородке всё прожарится, заливаем в неё яйца, и доводим до готовности, выключаем огонь, посыпаем сверху тертым сыром, засыпаем зеленью, заливаем кетчупом и майонезом. Накрываем крышкой и зовем всех к столу, за две-три минуты, пока народ собирается за столом, сыр расплавится, соусы растекутся, и всё получится безумно вкусно.

Когда всё было готово, из своей комнаты вывалились Виталик и Рома. Весьма помятые, с тяжелым взглядом. В холодильнике для них нашлось по банке холодного пива.

А я — положил на тарелки наши с Настей порции, налил в стаканы сок и направился к ней в комнату.

— Доброе утро, Настёнка.

— Завтрак в постель — это так романтично. — Она улыбнулась, и, приподнявшись на локтях, чмокнула меня в щеку.

— А что вчера устроила ты? Свечи, розовое масло.

— Да, но ты же понимаешь... — Вдруг замялась она.

— Нам ничего не светит, — продолжил я её мысль.

— Да...

¬ — Ну, было и было. — Сказал я. — У нас почти десять лет разницы, я полгода назад развелся.

— У меня тоже больше полугода, не было никого. А вчера мы выпили и...

— Ну, вот все, всё понимают. — Я допил сок, забрал свою тарелку и вышел из комнаты.

 

II

31. 12. NN года

Проснулся я рано. Последний день года предвещал быть весьма богатым на события. Следовало кое-что прикупить к новому году, поздравить родственников и близких, как не странно, но раздать долги (а что, хорошая привычка в новый год без долгов, я даже кредиты больше чем на 10 месяцев не беру).

Отмечать собрались как всегда у Ромки на даче. И вечером тридцатого они с «Васей» отправился на машине туда — протопить печь, прогреть дом, убрать снег, и навести порядок, я же весь день ездил по магазинам покупал продукты и подарки.

Сегодня же с утра Некроф должен был вернуться в город и пойти на работу. Виталик Васильев оставался на хозяйстве. А я к обеду должен был привезти туда жену Ромки — Яну и детей, и помочь ей в приготовлении еды, протопить баню, замариновать шашлык. В общем, приготовить всё к началу праздника, который должен был совпасть с приездом Ромки и Тани — девушки Виталика.

Настя оставалась в городе присмотреть за квартирой, отмечать она собиралась с подружками...

... В двенадцать часов двадцать три минуты тяжелая, груженая под завязку Шкода «Октавия» с четырьмя пассажирами выехала из города на Ростовскую трассу, через полчаса, она свернула с дороги на проселок и, скребя брюхом по снегу, медленно поползла в сторону дачного поселка «Тамлык»...

— Во время успели, до пробок. — Сказал я, Янке, вынимая сумки из багажника.

— Да, Рома часа два в пробках потеряет, — согласилась она.

— Ну, теперь нам остается готовиться и ждать. — Заявил я, и крикнул, — Виталвас, выходи, помогай.

Из-за дома послышались шаги, кто-то тяжело проскрипел по снегу. Калитка мягко открылась, и перед нами предстал «Вася» в шапке ушанке, старом армейском бушлате и валенках.

— Чито ти арещь. — С каким-то кавказским акцентом спросил он.

— Во, блин — партизан, — Рассмеялась Яна.

— Ага, «Берданки» ему только не хватает. — Констатировал я.

— Хорош стебаться, чем помогать надо?

— Сумки помогай вытаскивать. — Сказал я и пошел во двор.

Минут за пятнадцать мы перетаскали всё в дом.

Дети уже играли в саду, Яна громыхала посудой в доме. Мы с Виталием курили во дворе.

— Как доехали?

— Нормально, город полупустой еще был. Часам к трём я думаю, встанет намертво.

— Так-то да, — «Вася» плюнул на снег, — город с миллионным населением, дожили.

— У вас тут как? — Поинтересовался я.

— Нормально, в доме уже плюс двадцать, к вечеру можно натопить и больше. Осталось дров наколоть побольше, протопить баню, и... — Он задумался, — что с шашлыком?

— Мясо готово, осталось нарезать и замочить.

— Тогда, всё, погнали! — Он последний раз затянулся и ловким щелчком отправил окурок в старое ведро, отведенное под урну.

Я тоже докурил и пошел в дом заниматься шашлыком.

Дом у Никлевичей — относительно новый, построен Ромкиным дедом в середине восьмидесятых, прошлого века. Он большой, двух этажный, из пено-блока, обложенный кирпичом.

Внизу небольшая прихожая, которая зимой используется как кухня, потому, что там расположена топка и плита печи, а еще стол, на который встаёт плита электрическая, там же стоит холодильник (летом готовят на полуоткрытой веранде). Две небольших спальни и огромный зал с четырьмя большими окнами, выходящими — на юг, запад и восток.

На втором этаже — большая общая комната, с балконом и панорамным остеклением на юг и запад, и ещё три спальни.

В общем — всё здорово. Минус только один — второй этаж почти не отапливается, да и не рассчитан он для жизни там зимой.

Через полчаса мясо уже было замариновано. «Вася» скинул бушлат и размахивал колуном, превращая четыре куба завезенных по осени березовых дров в чурки, А четырёхлетний Витя брал их по несколько штук и складывал в поленницу рядом с баней. Яна — усиленно рубила салаты, что-то варила. Маленькая Мила спала в коляске в зале.

Я вышел на улицу, и пошел к бане, подставил лесенку, залез на меленький чердачок за вениками. В этот раз только березовые и дубовые. Пару лет назад Некрофил выпендривался и парился с еловыми.

Снял по три веника каждой породы, оттуда же достал маленький плотницкий топорик. Он был сделан из какого-то супер сплава на авиационном заводе, и я его Ромке дарил на двадцать пятый день рождения.

Отнес веники в парилку, включил автомат, вкрутил лампочки, Свет загорелся.

— Стас, анекдот помнишь? — Спросил Виталик, застегивая бушлат и закуривая.

— Какой?

— « — У вас вода циркулирует?

— Циркулирует.

— Баня функционирует?

— Функционирует.

— Тогда билет на одно лицо.

— А что, жопу мыть не будешь?»

— Ага, было такое. — Усмехнулся я.

— Как?

— Да вроде всё работает. Свет горит, еще бы «каменка» загорелась, а то... «кал сдал, мочу сдал, а на математике засыпался.»

Я подхватил небольшую чурку, и начал распускать её на щепочки.

— Витя, попроси у мамы сухую бумагу на растопку. — Обратился я пацану, крутившемуся вокруг нас.

— Да! Дядя Сас, — букву «т» в моем имени он почему-то проглатывал.

Через минуту он выбежал из дома, с охапкой газет в руках.

— Вот! — Протянул он её мне.

— Ну, пойдем разжигать печку в бане, — подмигнул я ему. — А дядя Виталя пусть продолжает топором махать.

Дрова были сухие, и разгорелись легко, и через пять минут огонь в каменке уже гудел. А я набил топку почти под завязку и пошел на улицу курить с чувством выполненного долга.

... Вот так всегда: только расслабишься и бах тебе по башке сзади бутылкой, и потом разбираются десантник ты или просто на окрашенной скамеечке посидел...

Телефон в кармане зазвонил именно в тот момент, когда я спрятал в него зажигалку.

— Да? — сказал я, выпуская изо рта струйку табачного дыма.

— Стас, кранты! — Послышался нервный голос в трубке.

— Что стряслось?

— Ты еще не пил!?

— Нет. И в общем даже не собирался.

— Тогда садись в машину и приезжай за мной!

— Ром, объясни, ты, внятно, что случилось?

— Дизель у меня замерз! — Некроф на том конце «провода» явно злился и нервничал.

— Я ли не говорил тебе: «Покупай машину с бензиновым движком»?

— Говорил.

— Я ли не говорил тебе: «Заправляйся на АЗС больших сетей»? — Продолжил я издеваться над своим другом.

— Говорил.

— Вот теперь сиди один в сугробе под елкой и жди новый год.

— Стас! Ну-у-у! Приедь.

— Жди, сказал! — Рявкнул я и сбросил вызов.

Виталик обернулся.

— Что случилось?

— Рома замерз.

— В смысле? Где?

— Дизель у него замерз. — Объяснил я. — Поехал я за ними с Татьяной.

— Ясно.

— Так, тебе особое ответственное задание: через полчаса зайдешь в баню посмотришь температуру, и подбросишь дров.

— Есть! — С этими словами Виталик вытянулся в струнку и приложил руку к ушанке.

— И... Нет это я Яну попрошу. А ты... — я опять задумался, — Пойдем, мангал принесем.

— Давай. — Согласился Виталя.

Мангал был зарыт в сарае под кучей шлангов, полиэтиленом, тряпками и еще какими-то дачными принадлежностями. Но через пять минут он был извлечен и установлен на постамент посреди двора.

— Я тебе наберу, когда мы будем выезжать из города. И ты разожжёшь мангал. Всё я полетел!

— Давай мужик! Ждём.

Я рванул в дом. Скинул рабочую куртку, быстро надел парадную дубленку.

— Янчик, твой муфлон машинку поломал, я за ним. К тебе огромная просьба помешивай мясо в голубой кастрюле. Каждый час-полтора, чаще не надо.

— Хорошо. Где Витя?

— С «Васькой», дрова таскать помогает. Я полетел! — Чмокнул её в щеку, и выбежал на улицу, хлопнув дверью.

До города долетел мигом, а вот дорога назад меня совсем не прельщала. Въехал в город и включил навигатор. Город стоял в пробках, еще не полностью, но уже во многих местах особенно в центре, куда мне и надо.

Я набрал Ромке.

— Ты где?

— На работе еще. Собираюсь выходить.

— А, Таня где?

— Мы через час собираемся у меня дома.

— Заказ принят, такси будет вовремя! — Попробовал я пошутить.

— Ждём. — Хмыкнул Роман и положил трубку.

Мне повезло, кое-какие заторы объехать мне не удалось, но в основном проскочил по второстепенным улочкам и дворам. И ещё минут через двадцать уже был в знакомом дворе.

Включил диск, нашел Синатру «Let it snow» и впал в некое пограничное состояние между нирваной и полудремой.

Минут через десять через двор с ревом и грохотом пролетела старая сильно заниженная и тонированная Toyota. Остановилась у подъезда. Из неё вышел парень, открыл пассажирскую дверь, чуть ли не силой вынул кого-то из салона, закрыл дверь сел обратно и с пробуксовкой рванул с места.

Присмотрелся и не поверил своим глазам, на корточках, опершись на дверь, сидела Настя. Она обхватила голову руками и уткнулась лицом в колени.

Я выскочил из салона и подбежал к ней.

— Господи, Настя, Настенька, что случилось? — спросил я.

Она только сильнее вжалась лицом в колени, и ничего не ответила.

Я опустился рядом с ней, положил одну руку ей на колено, другую на голову. Она мелко вибрировала всем телом. Теперь я расслышал, что она тихо всхлипывает. Я потянулся и поцеловал её в щеку.

— Настенька, милая, успокойся, что случилось? — Попробовал я что-нибудь узнать.

Она в ответ только замотала головой.

— Вставай, пойдем домой! — не громким, но уверенным голосом я обратился к девушке и начал поднимать её.

Настя не сопротивлялась. Встала, опираясь мне на руку.

Тушь потекла, и размазалась по лицу, а на правой скуле была видна четко различимая широкая царапина.

Я попробовал утереть тушь, но Настя обхватила меня руками, прижалась и зарыдала в плечо. Тут я заметил в её руке ключи. Я аккуратно забрал их, подхватил плачущую даму на руки, открыл подъезд, и понес её пешком на пятый этаж.

Дома я, не разуваясь, прошел на кухню, усадил Настю на стул, налил ей стакан холодной воды. Она сделала несколько маленьких глотков, трясущимися ручками поставила стакан на стол, несколько раз прерывисто, но глубоко вздохнула.

— Ну, как ты? — Спросил я, заглядывая Девушке в глаза.

Она мелко закивала головой.

— У-ужже л-луччше. — Выдавила она.

— Попей ещё водички или чего покрепче? У меня есть, — я достал из кармана фляжку с коньяком (специально берег на опохмел на всякий случай).

— Спасибо, — Она отхлебнула ещё воды, встала и пошла в ванную комнату.

Через пять минут моему взору предстала умытая и спокойная Настя, такая же спокойная и уверенная в себе, как и в первый день нашего знакомства.

— Ну вот! — я улыбнулся. — Совсем другое дело.

— Да! — Она шмыгнула носом и как будто что-то подтерла под правым глазом. — Так лучше.

— Он тебя ударил? — Спросил я.

— Нет! Это я сама ключом поцарапалась уже у подъезда.

— Кто это был?

— Мой бывший, — Настя снова шмыгнула носом, — я так рассчитывала, что мы помиримся.

— В одну реку нельзя войти дважды.

— Слышала. Конфуций.

— Теперь еще и знать будешь, на личном опыте, так сказать. — Я улыбнулся и подмигнул ей.

Она подмигнула в ответ.

— А можно?... — Она вопросительно взглянула на фляжку.

— Можно. — Протянул рук, достал бокал, плеснул в него грамм пятьдесят, придвинул к Анастасии.

Она одним глотком осушила его до дна, огляделась, привстала, и поцеловала меня в губы.

— Ага, больше нечем, так ты моими губами закусить решила?

— А тебе не понравилось?

— Отнюдь. — Задумчиво протянул я, облизывая губы.

— А ты, что здесь делаешь? Ты же должен быть с Яной и детьми на даче.

— У нас тоже форс-мажор из серии «жадность фраера погубит». — Усмехнулся я.

— Что так?

— У Никлевича дизель замерз, машина встала.

— Ясно, и ты за ним приехал.

Я покачал головой. Настя сняла второй бокал, поставила передо мной. Налила в каждый понемногу из фляжки.

Подняла свой, сделала жест, как будто хочет чокнуться.

— И до первого «Гайца»... — Сказал и отодвинул стакан.

— Прости, не подумала.

— Ото ж! А пора бы, тебе уже почти двадцать. — Рассмеялся я.

И тут же получил легкую затрещину.

— Ну и ладно, — Настя ловко перелила содержимое моего стакана к себе, разбавила соком, взятым из холодильника, — тогда, твое здоровье!

— Одна здесь будешь отмечать? Как я понимаю твои «Подружки», — при этом я сделал жест «кавычки» пальцами, — полчаса назад выкинули тебя из машины?

Настя потупила взгляд.

— Понятно... — продолжил я. — Хочешь с нами?

— Неудобно. — Задумчиво протянула она.

— Неудобно... ну, это я тебе потом тебе расскажу, что неудобно. Всё нормально.

— И как я туда поеду? Меня не звали.

— Я зову.

— Вы друзья, а я кто?

— Моя девушка. Без обязательств между нами. А ребята некоторой информацией о нас обладают, поэтому отмазка вполне прокатит.

— Ты уверен?

— На все сто, — я улыбнулся. — Иди, собирайся.

В это время в домофон позвонили.

— Кто? — Спросил я, нажав кнопку «ОТВЕТ».

— Роман, это Татьяна девушка Виталия Васильева. — Раздалось из динамика.

— Милости просим! Пятый этаж. — Заявил я, нажал кнопку «ОТКРЫТЬ» и пошел к двери.

Вскоре из лифта вышла высокая полноватая девушка в дорогой шубе в пол, с клатчем в руках. Дама кивнула мне, я отошел внутрь квартиры.

— Здравствуйте, — сказала она, — я не опоздала?

— Нет, я Станислав, тоже однокашник Васи.

— Ёжик? Если я не ошибаюсь? Что за детство? Вы взрослые люди, вам почти тридцать, а всё детские клички. — При этих словах она так скривилась, как будто ей принесли на завтрак дождевых червей.

— Станислав Александрович, между прочим, а Ёжик я для десятка людей, в количество которых Вы не входите... — Я слегка склонил голову и сделал приглашающий жест. — Роман Игоревич скоро подъедет. А Вы пока проходите.

— Мы же должны были ехать вдвоем с Романом? — Спросила Татьяна.

— У него машина сломалась, по этому поедем на моей. А что, Виталий Константинович, не говорил, куда мы едем?

— Почему? — Поинтересовалась дама.

— Мы едем на дачу, а не в дом отдыха. Я ничего не хочу сказать, но там и «удобства» на улице и снега по колено.

— Ха! Скажите что там ещё и душа с горячей водой нет!

— Там лучше, там баня — настоящая, русская на дровах с купелью. И она уже топится!

Татьяна задумалась.

— Стас! — Раздалось из Настиной комнаты.

— Да, Настенька! — Отозвался я. — Вы, позволите, я вас покину.

Развернулся и пошел к Насте в комнату.

— Зачем звала?

— Там вообще что есть, чего нет?

— Есть всё, но нет ничего... — Задумался я. — Кровать с бельем, стол, стул, телевизор... «инета» — нет. Баня, купель ледяная, ведро горячей воды тебе выторгуем. По крупному всё.

— Ясно, значит купальник брать.

Я только кивнул головой.

— Анастасия, а как Вас по батюшке?

— Зачем тебе?

— Я таки понял, Исааковна или Моисеевна? — Я перешел на одесско-еврейский выговор.

— Не до такой же степени, Антоновна я. — Она засмеялась, запихивая в дорожную сумку пакет с купальником и застёгивая её.

— Там девушка Виталика, который «Вася». Мадам весьма специфическая, пока присмотрись, не спугни. — Шепнул я Насте на ухо, подхватывая её сумку. — Погнали.

— Давай!

Мы вышли из комнаты. Татьяна стаяла у приоткрытого окна, и курила какую-то дорогую ароматную сигарету через мундштук.

Я откашлялся.

— А вот и мы. Позвольте представить: дама моего сердца — Анастасия Антоновна.

— Очень приятно, Татьяна Львовна!

Мы с Настей переглянулись. В её глазах я увидел веселый огонек.

— Татьяна, а как вы познакомились с Виталием? Если не секрет конечно. — Попыталась завязать разговор моя Настёнка.

... Почему то я, так и подумал «моя!», мы с ней на одной волне.

— Ну что Вы, Настенька, — Татьяна Львовна обернулась к ней, — это тонкий расчет, и осознанный выбор, когда подрастешь, ты сама всё поймёшь. И встретишь свое счастье.

Я, аж, поперхнулся. А Настя не стушевалась ни на минуту.

— А что его искать-то? Вот оно рядом стоит, — И крепко поцеловала меня в губы.

Я ответил на поцелуй, и обратил внимание, что Татьяна брезгливо отвернулась. Когда наши губы разъединились, я шепнул Настеньке на ухо:

— Не переигрывай.

— Хорошо, — она нежно укусила меня за мочку уха.

В это время щелкнул замок входной двери.

— Всем привет! — Раздался голос Романа из прихожей.

— Хай, «Лесное сердце»! — Откликнулся я.

— Привет, Ром. — Поздоровалась Настя.

— Здравствуйте, Роман. — Поприветствовала его Татьяна.

Рома вошел в кухню, протянул мне руку, я пожал её.

— Все готовы?... — Он огляделся и осекся. — Роман.

— Татьяна. — Представилась дама и затушила свою сигарету.

— Приятно. — Рома глянул на меня, — Стас, можно на минутку.

Я кивнул и отправился за ним. Мы вошли в зал.

— Это что? — Он показал рукой куда-то себе за спину.

— Татьяна Львовна. — Я пожал плечами. — Будь спок, дама непробиваемая, если она выдержит до утра, в нашей компании — ей крупно повезёт. Спуску ей не давай и всё.

— Ну-ну. Поехали?

— Да. Но я не один, я тоже с девушкой.

— С кем? — Некроф даже ни каких чувств не проявил.

— Настя.

— Без проблем.

Мы развернулись и отправились, на кухню где Роман объявил:

— Минута на сборы, через пять машина уезжает, ждать никого не будем.

Я только подхватил Настину сумку, сунул подмышку дубленку, и вышел в подъезд. За мной вышла Татьяна, за ней Анастасия. Роман чуть задержался, и вышел когда подъехал лифт.

Сели в машину. Поехали.

Центр города стоял в пробках намертво, я минут семь ждал, пока мне дадут выехать из двора. Вот теперь я хвалил робота DSG. В автоматическом режиме по пробкам прелесть. В то время как на трассе я предпочитаю ручной режим.

Ехали молча. Настя и Татьяна сзади, Роман впереди, рядом со мной. Тихо играло радио оно и не давало нам уснуть. Хотя, пока мы добрались до выезда из города, Настёна начала клевать носом.

— ... Ну, всё брат, прорвались, прямая дорожка... — Пропел Никлевич строчку из известной песни Сукачёва.

За постом «ДПС» полос становилось три и количество машин резко уменьшилось. Я придавил педаль акселератора и «Октавия» начала бодро разгоняться. Глянул на часы — без двадцати шесть.

— Татьяна, набери Виталику, скажи — я разрешил.

— Что разрешил?

— Сюрприз, просто позвони.

Она полезла в сумку...

... Остановившись у калитки, я выключил двигатель и сказал:

— Хозяин, выходи, приглашай гостей.

На улице пахло дымком, и жарящимся шашлыком.

— Прошу всех проходить, — Роман стоял, придерживая открытую калитку.

Первыми вошли девушки, я махнул Некрофу, мол иди, а сам полез за сумкой в багажник.

Когда я вошел во двор, Виталик переворачивал мясо над углями, Яна стояла рядом с подносом, на котором стояли несколько стопок водки, лежал хлеб и нарезанное сало, стояла розетка с горчицей.

— Заходите, гости дорогие, угощайтесь! — Объявила Яна, увидев меня.

— Все в сборе, — сказал Роман, потер руку об руку, ухватил рюмку и кусок хлеба.

Я последовал его примеру, но на хлеб положил и кусок сала. То же сделали Настя и Виталвас. Татьяна лишь поморщилась, скрестила руки на груди, и демонстративно осталась в стороне.

Мы поблагодарил хозяйку. И и. о. хозяина как, в шутку, окрестил «Васю» Роман.

— Ребята, мы немного не рассчитывали на такое количество гостей, поэтому... — Яна немного растерянно, посмотрела на меня потом на Настю, — пойдемте располагаться.

Мы вошли в дом. Роман открыл дверь одной из двух спален и сказал:

— Здесь у нас расположатся Татьяна и Виталий, вторая спальня — наша, уж извините. Ну, а вы, Стас — самые крепкие, поэтому ляжете в зале.

— В зале ляжет Настя, а я переночую в бане. — Сказал я.

— Я не против, — сказал Рома, — это вы сами разбирайтесь.

— Разберемся, — покачала головой «моя» подруга.

— У меня мясо готово, — сказал Виталик, — пойдемте на улицу.

Мы направились к выходу. А Татьяна придержала Виталия за локоть. Уже в дверях он окликнул меня:

— Стас, проследи за мясом, мы через пять минут будем.

— Хорошо.

Мясо получилось правильное — сочное, ароматное, нежное.

В расход пошло пиво, теплое принесенное из дома, и на морозе с горячим мясом... ух! По стаканчику выпили даже девушки.

Яна с Настей наперебой хвалили шашлык и расспрашивали рецепт, когда открылась дверь. И на пороге появились Татьяна с Виталием.

Рома уронил свой кусок шашлыка в пиво и расплескал его на снег. Я просто замер с открытым ртом.

На пороге стоял «партизан» «Вася», а рядом с ним Таня, да-да именно Таня в поношенной серой курточке, валенках, вязаной шапочке, почти без макияжа.

— Всем привет! — сказала она, мило улыбаясь.

Мы дружно кивнули.

— Ущипни меня, Стас, — сказала Настя почему-то Роме на ухо.

Я догадался об этом, только когда роман повторил эту фразу мне на ухо. Из ступора всех вывела та же Таня.

— Ау-у, нам нальют? Или сервис закончился?

— Момент, — спохватился Некроф. — Вина, пива?

— А водочки можно? — улыбнулась мадам.

И все рассмеялись.

И настроение как-то сразу улучшилось.

Я подхватил бутылку стоящую рядом, в снегу. Налил в рюмку, стоявшую на подносе. Таня подошла, взяла с подноса, рюмку, стебелёк зеленого лука, и кусок сала, опрокинула водку в рот, занюхала луком, и отправила его вместе с салом в рот. Потом подцепила кусок шашлыка двумя пальцами, и тоже съела его.

— Вот теперь хорошо! — выдавила она из себя и закурила, но в этот раз обычный тонкий «Winston».

Постепенно завязался какой-то разговор сначала ни о чем, о погоде, о музыке. Ромка травил анекдоты.

Я незаметно откололся от коллектива и пошел посмотреть, что творится в бане, парилка прогрелась, температура держалась, в районе пятидесяти градусов. Я плеснул на камни воды, она не зашипела, но испарилась быстро. Подбросил в топку поленьев, приоткрыл поддувало, чтобы они быстрее разгорелись, и вышел на улицу.

— Как там? — Поинтересовались все хором.

— Хамам — готов, через пол часика и баня будет готова.

— А во Владике уже новый год. — Глянув на экран телефона, сказала Яна.

— Ура! — Крикнула Татьяна.

Мне поднесли стакан пива. Я взял его отхлебнул, ухватил с тарелки предпоследний кусок шашлыка, закусил.

— Заряжаем еще партию? — спросил я.

— Да, и пойдемте в дом. — Сказала Настя.

Рома с Виталиком взялись нанизывать мясо на шампуры, я присоединился к ним. Потом вспомнил, что в машине лежит охотничья ракетница, и побежал за ней.

— Устроим маленький салют?

— Это как? — Заинтересованно спросила Яна.

— Сейчас увидишь, — Я накрутил красную ракету, взвёл механизм и отпустил скобу.

Хлопнул выстрел и красный огонек взвился в небо.

Со всех сторон раздались хлопки ладоней, крики «Ура», Виталька засвистел. Я перезарядил синюю, выстрелил, потом зеленую.

— Всё, остальное на новый год.

Девушки пошли в дом, мы с ребятами закурили.

— Всё нормально Парни? — вдруг спросил Вася. — А то Таня говорит...

— Всё отлично мужик, — перебил я его.

— Новый год идёт, ребята! — Завершил мою мысль Рома.

Сняли мясо, и пошли в дом. На столе уже стояли салаты, соленья, бутерброды.

Пока все рассаживались за столом, я сходил, подложил еще дров каменку и пару поленьев в печь в доме.

— Баня готова, — со знанием дела заявил я.

— Тогда первый парок мы на себе опробуем, — сказал Роман, — мужикам не привыкать, а потом девушки.

Все согласились.

Ели немного, зато вспоминали первый новый год на этой даче, Виталик тогда тоже был с нами. Таня рассказывала о себе.

Потом проснулись Витя с Миленой, Яна занялась детьми. Настя подсела к Татьяне поближе, а мы с парнями отправились в баню.

Первый заход был недолгим всего минут пять, потом вышли в предбанник, закутались в простыни и сидели, пили пиво. На второй Ромка нагнал пара, распарил веники, хлестали друг друга по очереди, минут через двадцать в дверь постучали.

— Как вы там мальчики? — Раздался голос Яны.

— Отходи! — крикнул Некроф, — ну что в сугроб?

— Ага! — В один голос заявили мы с Виталвасом.

— Бежим!

Ромка распахнул дверь и вылетел на улицу, мы за ним. И только рухнув большой пушистый сугроб, я понял, что все трое — в чем мать родила. Плавки остались в предбаннике вместе с простынями.

— Хорошо! — Визжал, барахтаясь где-то рядом Виталик.

— На секунду погреться в парилку и место девушкам.

Прикрываясь руками, мы пробежали обратно в баню, похватали простыни, залетели в парилку.

Отогрелись, завернулись и гордо вышли в предбанник, где нас уже ждали дамы. Все они загадочно улыбались.

— Мы так, пожалуй, не будем, девочки! — Сказала Таня.

— Да, в неглиже, пожалуй, не стоит, мальчики не выдержат, а вот в сугроб я нырну. — Заявила Настя.

— И я, — сказала Яна, — кстати, а почему в этом году нет проруби?

— Завтра сделаем, — приложил я руку к груди, — Торжественно клянусь.

— Мы в дом, а вы развлекайтесь, вам березовые венички запарены в шайке. — Сказал Ромка.

Накинув сверху куртки, мы ушли греться.

Девушки появились за полчаса до нового года. Розовые, веселые, довольные жизнью.

Пока они переоделись, мы подготовили третью порцию шашлыков.

Владимир Владимирович рассказал нам про то, каким был год уходящий, и каким должен быть год следующий. Под бой курантов мы открыли шампанское и впрыгнули в новый год. Потом был стол и шум, и гул, и поднимались тосты. Танцевали до упаду, особенно дамы. Играли в «фанты». Ромка откуда-то вытащил гитару, вспомнили походные песни, Настя, оказывается, тоже играла.

Часа в три не выдержала Яна, попрощавшись со всеми, она ушла спать. Через полчаса расцеловавшись со всеми, ушли Виталик с Таней. Настя держалась до последнего. Мы с Ромкой взяли остатки двух салатов, гитару, и бутылку коньяка, и пошли в баню. В полпятого начал зевать и он. На том и разошлись, он — к жене, я — в парилку, в которой было еще очень тепло.

Постелил на полке одну простынь, разделся, лег, накрылся второй. Сон не шел. Я потягивал коньяк, прямо, из горла. Не знаю, сколько прошло времени, но немного. Я не успел ни напиться, ни уснуть, когда тихо скрипнула дверь предбанника. Потом кто-то постучал в дверь парилки.

— Стас, ты спишь?

— Нет, Настён, заходи.

Дверь приоткрылась, в свете луны, попадавшем в предбанник через небольшое окошко, в парилку скользнула маленькая тень.

— Включи свет, справа от двери в предбаннике.

В темноте раздался щелчок, у меня над головой загорелась тусклая двадцати пяти ватная лампочка.

— Можно к тебе?

Я, молча, сдвинулся на край широкого полка, и откинул простынь. Настя скинула куртку, бросила её в предбанник, закрыла дверь, и ловко перепрыгнув через меня, улеглась рядом.

— Не спится. Вы, как ушли, я прилегла, да так и ворочалась всё время.

Я только слегка усмехнулся.

— Мысли, дурные в голову лезут. — Она положила голову мне на плечо.

— И у меня тоже самое. Жена бывшая даже SMSку не прислала и трубку не берет. Я так, но просто обидно. Коньяк будешь? Закуски-запивки нет.

— Я тобой закушу. — Настя протянула руку.

Я передал ей бутылку.

— Блин! Купальник мокрый.

— Извини, — она сделала глоток, вернула мне бутылку.

Присела, повернулась ко мне спиной.

— Развяжи.

Я потянул за веревочку. Она закинула лифчик на верхний полок, сняла трусики и положила их туда же. Провела мне по животу вниз.

— А ты?

Я тоже снял трусы и отправил их наверх, лег. Её рука снова скользнула по моему животу вниз, провела по члену, яичкам. Я напрягся.

Настина голова лежала у меня на груди, я поцеловал её в макушку. Она чуть закинула голову назад, подставляя лоб и переносицу, я снова поцеловал её.

В это время Настина рука уже настойчиво гладила мой пенис, который становился всё более упругим.

Мы поцеловались. Моя рука скользнула в её промежность, слегка коснулась половых губ, еще и еще раз. Я утопил пальчик в Настину киску, она бала горячая и влажная. Перевернулся на бок, Настенька лежала на моей левой руке. Я нежно массировал её писечку, она подрачивала мой пенис.

Я высвободил свою руку из-под её головы. Она легла на середину полка и раздвинула ножки. Я переместился на неё.

Медленно начал искать членом дырочку. Попал, стал входить в неё всё глубже и глубже, медленно увеличивая амплитуду. Погрузившись до предела, пару минут я продолжал двигаться с той же скоростью. Настя задышала чаще. Я увеличил скорость. Она начала постанывать. Мое дыхание стало тяжелее, уменьшил амплитуду и еще ускорился. Она жадно хватала воздух ртом, пытаясь дотянуться до моих губ. Я поцеловал её. Ещё через пару минут она застонала громче, еще громче. Я пыхтел, увеличив скорость до предела. Вдруг она взвизгнула, на мгновение обмякла, а потом обхватила меня ногами и крепко притянула к себе.

Мы замерли. Несколько минут просто лежали, потом она отпустила ноги, и я продолжил двигаться. Вскоре я почувствовал что кончаю, вынул свой член, излился ей на животик.

Мы лежали вместе, Настя уткнулась носом мне в шею и тихо спала. А я просто думал как мне хорошо рядом с ней. Просто лежал и смотрел в закопченный потолок деревенской бани. И наконец, уснул.

Пробуждение было жестоким. Кто-то громко и напористо постучал в дверь парилки, и через минуту распахнул её.

— Подъем, герои-любовники! — Сказал Роман

— Стас, я знаю, почему у него прозвище «Некрофил», — прячась под простыней, сказала Настёнка, — До смерти испугал меня, а потом скажет что любя.

— Я так тоже подумал, Ром помнишь три «В»? Выйди Вон, Выкину.

— Уже исчезаю, время час дня, завтрак готов. — Дверь закрылась.

— Доброе утро, вроде как... — задумчиво выдохнул я.

— И тебе того же. — Настя откинула простынь достала с верхнего полка сначала мои трусы, а потом свой купальник. — Одевайся.

Вода в баке над каменкой оказалась ещё теплой, хотя чуточку ржавой, но мы с удовольствием ею умылись.

На столе в доме уже стоял самовар, на большом блюде лежали пряники, печенье, халва, конфеты. Для страждущих, рядом стоял запотевший бочонок пива «Хайнекен».

После завтрака мне намекнули на то, что надо бы заняться прорубью, что делать обещал.

Вооружившись ломами, топором и рыбацким буром мы отправились к реке за баню.

Тут всё просто через каждые пятнадцать-двадцать сантиметров сверлятся лунки по периметру будущей проруби, а расстояние между ними выдалбливается ломами и вырубается топором, потом куски выкидываются на лед рядом. Сейчас многие выпиливают её бензопилой, но у нас таковой просто нет.

Заодно поставили пару жерлиц, и к моменту окончания наших праведных трудов имели еще и трех приличного размера щучек. Да вечером у нас была уха.

К четырем часам взмокшие уставшие, но довольные собой все разошлись по своим делам.

Мы с Настей занялись баней, Роман с Виталиком ухой и шашлыком. Таня с Яной подготовкой классических видов закуски.

Пока Анастасия мыла баню, я наколол дров, заодно подтопил печь в доме.

Тайком от девчонок, а особенно от Татьяны (как дети малые), бегали в гараж выпить по пятьдесят.

Разжег каменку, и решил немного пошалить с Настей. Не тут-то было. На самом интересном месте с улицы раздался зычный крик, «Васи», сопровождаемый ударами по пустому ведру как в рынду:

— Все к столу! Уха готова! Все к столу!

Пришлось быстро одеваться.

Уха получилась настоящая, наваристая — в три закладки, с ароматом костра, за несколько минут до готовности Ромка влил в неё законную рюмку «Жидкости Менделеева».

В тарелки отдельно выложили куски вареной рыбы, лук и картофель, а бульон с мелко порезанной морковью разливается в чашки, кружки или пиалы. Такой способ потребления ухи связан с тем, что не вся рыба после варки остается съедобной. Например, «Царская» уха — ершовая очень вкусна сама по себе, а вот рыба костлявая и её поедание зачастую связано с последующей поездкой к врачу.

... Выпил рюмочку водочки, и запил горячим рыбным бульоном, потом взял с отдельной тарелочки кусок рыбы и закусил, и отправился спать в палатку. Вот в чём прелесть истиной рыбалки. С девками, ящиком водки и ведром пива — это тоже хорошо, но называется по-другому. Что-то я отвлекся...

После такого «обеда на пленере» мы всей дружною толпой отправились фотографироваться. Места там чудесные, поселок стоит на одном берегу небольшой речки Тамлык, на противоположном берегу растут раскидистые ивы и лоза. Летом там не погуляешь, местность зарастает камышом и осокой, а вот зимой... сфотографироваться под снежными шапками, свисающими с ветвей. Залезть на какое-нибудь дерево, при этом натрясти себе и друзьям снега за воротник. Упасть в сугроб и сделать «ангела», размахивая руками и ногами. Побегать по замерзшему руслу реки, поиграть в снежки. В общем, на время впасть в детство.

Вернувшись, домой, грелись, конечно, алкоголем и тут у некоторых повыбивало пробки.

На этот раз первыми в парилку отправились дамы. Мы же очистили прорубь от намерзшего льда. И каково было наше удивление когда, скромные в обычной жизни девушки с криками выбегали из бани в «костюме Евы», и прыгали в купель, разведя ноги и демонстрируя окружающим красоты своих тел. Выныривали и так же быстро убегали обратно в парилку. Слава Богу, дети в это время отдыхали в доме.

— Вот это да... — сказал Виталик, — первый раз такой Таньку вижу, она даже дома после секса сразу же одевается.

— То ли еще будет? — ответил Некроф.

Я промолчал.

— А ты, что мочишь, Ёжик.

— Моя лучшая, а я человек скромный, вот и всё. — Честно признался я.

И мы рассмеялись.

Минут через десять из предбанника показалась голова Татьяны.

— Мальчики, парилка свободна. Просим.

— Нас просят «Вась», неудобно отказывать дамам, — я аккуратно подтолкнул его в спину в заданном направлении.

Оказалось девочки подогрелись еще и двумя бутылками вина. Поэтому были весьма охочи до разного рода штучек не свойственных женскому полу в нормальном состоянии.

Раздевшись в предбаннике до плавок, мы направились в парную, но нас не пустили, заставив раздеться полностью. Потом из-за двери раздавались громкие смешки, и нескромные тезисы по поводу того, кому повезло больше.

Распарились, конечно, здорово, я выскочил первым и прыгнул в ледяную прорубь, когда вылез на меня, нет не на меня, а на... вы, поняли, на что смотрели три пары глаз.

— А вы знаете, что в холодной воде Людовик шестнадцатый становился четырнадцатым. — Заявила Яна.

Следующим выбежал Рома, и удостоился ничуть не меньшего внимания, чем я.

Виталвасу досталось больше всех. С криками: «мы замерзли», его просто вынесли на руках и бросили в ту же купель.

Следующий заход в парную проходил под лозунгом «Пролетарии всех стран объединяйтесь», то есть парились мы все вшестером.

Настя не выдержала первой, а вернувшись обратно, прижалась всем своим ледяным телом ко мне, чем вызвала во мне неоднозначные чувства.

Потом долго сидели в предбаннике, рассказывали пошлые и скабрезные анекдоты. В знании, коих опять же, отличилась Таня.

— Я замерзла, — вдруг сказала Настёнка, взяла простынь и уселась мне на колени.

Простынёй она закутала нас обоих, и я почувствовал, что с моим органом происходит что-то не то. Когда осознал происходящее, я уже был в ней. Это вызвало у меня почти истерический смех, непонятный окружающим, а у Насти довольную улыбку на лице.

— Мы удалимся кое-что обсудить. — Как можно деликатнее попытался я выйти (в прямом и переносном смысле) из ситуации.

Но выйти получилось только из Насти. Потому что все обратили внимание на мой возбужденный член со сдвинутой назад крайней плотью.

Мы удалились в парилку. Как только дверь закрылась, Настенька встала на колени и взяла мой член в ротик. Сосала она нежно, проникая язычком в уретру, потом заглотила член на всю длину, так что головка коснулась её горла. После нескольких минут таких ласок я кончил, да так бурно, что она чуть не подавилась спермой.

— А ты сможешь сделать мне так же приятно? — Спросила она, заискивающе глядя на меня.

Я уложил её на полок. Поцеловал в щелочку. Провел языком сверху, потом чуть-чуть раздвинул её половые губы, и погрузил туда язык, пытаясь нащупать клитор. Ощущая кисловато соленый привкус её выделений. Когда она начала вздрагивать я ввел в неё средний и указательный пальцы правой руки, слегка надавливая на лобок левой. И продолжая теребить клитор языком, стал стимулировать вибрирующими движениями точку «G». Стараясь сохранить молчание — она прикусывала себе нижнюю губу, впивалась ногтями в мою спину, и всё же не выдержала, и закричала.

Из-за стенки тут же раздались удивленные возгласы и возгласы в мою поддержку.

Я остановился. Правая рука была мокрой.

— Ты бог, — Тяжело дыша и подрагивая, сказала Настя.

Я, молча, поцеловал её в губы, и лишь потом сказал:

— Пойдем, пред людьми похвастаемся.

Когда мы вышли, раздались аплодисменты, переросшие в овацию. Парни хлопали меня по плечам.

Девчонки что-то шептали Насте на ушко. На что она довольно громко отвечала:

— Я не знаю, как он это сделал.

Я тихо улыбался, закуривая сигарету.

Тогда все переключились на меня.

— Стас, как?

— Становитесь в очередь, — отшучивался я, — сеансы платные.

Через полчаса нашему примеру последовали Таня с Виталиком. Эффект был не тот, и Яна пошла посмотреть на детей. Роман отправился с ней, и они вернулись только через час.

Потом снова жарили шашлыки. Перебрались в дом, пели песни, играли в бутылочку. Развлекались — как могли, но я периодически ловил на себе жадные взгляды Яны и Татьяны.

Около двенадцати я тихонечко ушел спать.

Вскоре пришла Настя.

— Ты как? — Поинтересовалась она.

— Просто перебрал с алкоголем. Всё нормально.

Она легла рядом прижалась ко мне, и мы уснули.

Утром проснулся рано, было еще темно. Пора была собираться к отъезду в город. Почти всем, кроме нас с Никлевичами, третьего числа надо было на работу.

Аккуратно высвободил руку, встал и оделся.

— Стас? — тихим сонным голосом позвала Настя.

— Да.

— Поцелуй меня.

Я слегка коснулся её губ.

— Новогодняя сказка кончилась? — Не открывая глаз, спросила она.

— Увы...

Я вышел на улицу, закурил, взял лопату и пошел откапывать машину...

09. 01. NN+1 года

Последний день дома... Немного грустно, но уже привычно. В обед соберемся за большим столом, придут родственники. Часам к четырём все разойдутся, и мы останемся втроем. Мать как всегда будет уговаривать остаться, отец скажет: «Ну, сынище, ты нас стариков совсем не забывай, звони иногда».

Но куда я денусь с подводной лодки? «Город сказка, город мечта, попадая в его сети — пропадаешь навсегда... « так, кажется, было у известных рокеров 90-х. Поэтому часов в пять когда мама поплакала, с отцом выпили по крайней и обстановка стала совсем не выносимой, я сказал:

— А пойдем — погуляем? На ёлку сходим, в парк или по магазинам.

— Нет, сын, ты иди — развейся, а мы потом.

Так я и сделал. Дошел до площади, на которой стоит главная «новогодняя красавица» города. Зашел в любимую кафешку, выпил кофе. Настроение колебалось сантиметрах в пятнадцати над полом.

Достал телефон, листнул записную книжку и наугад ткнул в дисплей. Русская рулетка на телефоне — кому попадёшь, пару раз я так, в подпитии, дозванивался до начальника, за что получал то люлей, то повышение. В этот раз попал на бывшего одноклассника.

Минут пятнадцать трепались о детях, женах, о работе, в общем, ни о чем.

Плюнул на всё, в «Карусели» взял стандартные две бутылки коньяка, закуски, и отправился по известному адресу.

— Кто там? — прохрипел динамик домофона.

— Дед Маразм и тараканы. — Ответил я.

— Заходи! А у нас «похмелоуин». — Щелкнул замок подъездной двери.

— Привет, дядя Сас. — сказал Витя, провожая меня в комнату.

— Я не один, с подарками. Держи, — Я протянул ему шоколадку. — А взрослым...

— Не томи! — Попросила Яна.

— Ну ладно, — я достал из пакета принесенное.

— Ты, неисправим. — Задумчиво произнёс Роман. — Мать, неси посуду.

— Увы и ах. Постоянство признак мастерства.

Мы сидели, смотрели телевизор, выпивали, разговор не шел, а почти любая тема, поднятая мной, сводилась хозяевами к Анастасии. По-окончании первой бутылки, я не выдержал.

— Что, других тем нет? Или других баб?

— Она скучает...

— И что? Мы с ней обо всем уже поговорили. Как кстати наши биатлонисты эстафету пробежали? — Попробовал я снова перевести тему разговора в другое русло.

— Мужчины — первые. Женщины — где-то в десятке.

— Исчерпывающий ответ, — задумался и продолжил, — ладно поговорим на самую животрепещущую тему...

— Ты пропал куда-то, не звонишь.

— У меня было меньше недели времени, а дел куча. И то, отходную к вам приехал отметить.

— Молодец. — Объявил Некроф.

— Тогда наливай.

— Тогда рассказывай, что у вас с Настей.

— А то вы не видите? Встретились, переспали, дальше всё.

— Почему?

— Ян, самый глупый вопрос. Ей еще два года учиться, я работаю в Москве. Она со мной не поедет, я сюда не вернусь.

— А как ты к ней относишься?

— Вам что, больше всех надо? — Довольно нервно спросил я. — Ей вот не надо. Она даже не вышла, не поздоровалась.

Тут я понял, что взгляды Романа и Яны обращены не на меня, а куда-то мне за спину и замолчал.

Голос Насти острым ножом вспорол повисшую в комнате тишину.

— От чего же? Здравствуй Станислав.

— Привет, — я, даже не повернул голову, — Проходи. Мы тут как раз о тебе беседуем.

— Я так и поняла. Только вот не пойму, им так интересно происходящее в мире или они претендуют на роль сватов?

— Ты знаешь, теперь и сам не знаю. Сначала я думал, что они за тебя переживают.

— Так, что ребята? — В один голос задали мы вопрос.

— Да за обоих мы переживаем. — Начала Яна.

— Что стар, что млад. — Поддержал её Рома.

— Мы просто хотели помочь, — Яна опустила взгляд, — извините нас. И разберитесь между собой.

— С вами — разобрались, и между собой разберемся. — Я подхватил бутылку, разлил всем по бокалам насте в пустой стакан, приготовленный под сок.

— Быть добру! — Произнес тост Некроф.

— Вот это другое дело, так и будет. — Поддержала его Настя.

После этого настроение у всех начало подниматься.

— Вы знаете самый веселый рекламный слогон этого нового года? — Спросила Яна, — вывеска на ёлочном базаре: «Сосну каждому покупателю».

— Да. В прошлый новый год писал Деду Морозу: Дед Мороз, подари мне новый мозг. Он не исполнил моё желание. В этом году обращаюсь к финскому Йолло Пукке: Йолло Пукке — переставь мне из жопы руки.

Коньяк закончился, и сами хозяева изъявили желание сходить еще за одной. Сдерживать их было бесполезно, и мы с Настей остались наедине.

— Ты, когда уезжаешь? — Настёна смотрела мне в глаза.

— Завтра в ночь. — Я встал и подошел к окну. — Смотри, там ветра почти нет, снег валит крупными хлопьями. Моя бабушка называла такую погоду снежной фантазией.

— К чему это ты?

— Просто так... Просто, я не знаю, что происходит. Бывают курортные романы, а у нас с тобой был новогодний. — Я улыбнулся.

— Был? У нас ещё целая ночь.

— Тогда есть, у нас есть новогодний роман. Ты моя хорошая. — Сел рядом, обнял и поцеловал в губы.

Мы целовались и не могли оторваться друг от друга, пока не скрипнула, открываясь, входная дверь. Когда Никлевичи вошли в комнату, мы сидели рядом как школьники, положив руки на колени.

— Значит поговорили. — Загадочно улыбаясь, констатировал Ромка.

— Ну, — я скосил глаза на Настеньку, — можно и так сказать.

Сидели, смотрели телевизор, пили коньяк разбавленный Coca-cola.

— Ты остаешься? — Спросила меня Яна.

— А есть другие варианты? — За меня ответила Настя.

— Видимо, нет, — подмигнув ей, сказал Некроф. — Мать, выдели человеку полотенце.

— Уже. Зеленое, в ванной комнате висит.

— Спасибо. — Я улыбнулся и чмокнул Настю в висок.

— Тогда мы пойдем? — Спросила Настя и потянула меня за руку.

Мы закрылись в ванной, и началось... чуть, не срывая друг с друга одежду, мы жадно целовались. Залезли под душ. Я взял мочалку и начал тереть Настину спинку, опускаясь к её упругой попке с маленькой черной родинкой на левой ягодице.

— А, из-за чего ты в меня влюбился? — Тихо спросила Настя.

— Вот из-за неё. — Я аккуратно ткнул пальцем в родинку. — И еще в твои «эльфийские» ушки.

Я водил мочалкой по её бедрам.

— То есть ты влюбился в тощую, лопоухую девчонку с огромной родинкой на попе?

— Я так не говорил.

— А как?

— Я всего лишь назвал твои достоинства, причем не все...

— Ой, льстец.

Промыв и снова намылив мочалку я провел ей от пупочка к Настиной писечке, она чуть-чуть расставила ножки. Потер её, и продолжил подниматься вверх, к груди, левой рукой продолжая массировать её клитор. Потом направил струи воды на себя. Омыл свой пенис, и Настя взяла его и мочалку в свои руки.

После принятия водных процедур, не выключая воду, дабы хоть как-то приглушить доносящиеся звуки, я прогнул её и вошел внутрь. И это было только начало.

Когда мы перебрались из ванной в Настину комнату, процесс пошел как у бешенных спермотоксикозных кроликов.

— Иди ко мне. — Сказал я, заваливаясь на кровать, она села сверху и приняла мой член в свое узкое влагалище.

Её груди медленно закачались у меня перед лицом, наращивая темп. Вот он — её первый настоящий оргазм этой ночью.

Переворот, и сверху уже я, закинул её ноги себе на плечи, и быстрее-быстрее продолжил трахать ее.

Она стонала... всё сильнее и сильнее. Еще один выплеск «Выплеск Энергии», теперь у обоих почти одновременно. Я снял презерватив полный спермы. И упал на спину рядом ней.

Передышка минут семь — десять, закончилась и последняя ночь новогоднего романа продолжилась.

Продолжилась он как в той частушке:

«Я ебался, мыкался,

Весь табак рассыпался.

Мне не жалко табаку,

Но что за ебля на боку?»

А «она» я вам скажу что надо, а если еще Девочка любит секс и умеет им заниматься — это чудо.

Потом снова меняем позу, раком. Настенька оказадась не против «погрубее». Хватаю её за волосы, и очередной оргазм накатывает на нее как цунами на остров Хоккайдо в Японии. Пора и мне, начинаю финишный спурт. Мое хриплое, тяжелое дыхание с нотками какого-то звериного рыка, прерывалось её вскриками и стонами. В этот раз я первый, но девушку нельзя обижать, и я продолжаю движения, пока сперма изливается из меня в «резиновый предохранитель».

Почти обессиленные мы упали на диван. Десять минут покоя и снова в бой. Теперь можно по-экстрималить. В углу комнаты шведская стенка и турник, который делал Ромка для сына. Но сегодня у нас другой спорт. Она обхватила меня ногами за талию, взялась за перекладину руками, и я вновь вошел в нее. Настя сначала просто держалась за турник, а потом, стала помогать мне, чуть-чуть подтягиваясь. Я был уже измотан и кончил почти сразу после нее. Теперь всё быстро в душ и спать. Поздний зимний рассвет уже готов был постучаться в окна.

Нас никто не будил. Проснулись сами, почти одновременно. Оделись и вышли в кухню.

— Он — никогда так не мог! — Сказала Яна, показывая пальцем на Некрофа. — Чай будете?

— Да пожалуй. — Согласились мы.

На часах было почти два, и я засобирался домой. Вскоре мне предстоял пятисот километровый путь по ночной дороге.

Провожать меня, пошла только Настя. Я поцеловал её, мы обнялись.

— Стас, ты заедешь вечером попрощаться?

— Я постараюсь. — Развернулся и вышел за дверь� десять часов вечера я въехал во двор панельной девятиэтажки. �глушил мотор, вышел на улицу. Закурил. Несколько минут стоял у двери, занеся руку над кнопкой домофона, и думал: «позвонить или просто развернуться и уехать ни кому ничего не объясняя, не теребя нервы в первую очередь себе, да и ей тоже».

Но всё-таки позвонил.

— Да!?

— Ром, пусть Настя спустится.

— Хорошо.

Она вышла из подъезда, окинула меня оценивающим и таким же уставшим взглядом, как в первый вечер нашего знакомства.

— Ну, вот теперь точно всё. Закончен наш новогодний роман. — Подошла быстро поцеловала меня, развернулась и забежала обратно в подъезд.

«Именно так» — подумал я, облизывая свои губы и пытаясь навсегда оставить в памяти её вкус.

Дорога была чистая, сухая, только где-то под Ефремовом попалось несколько переметов. Попутных и встречных машин было мало. Из динамиков орал тяжелый рок, не давая мне уснуть. И я вдруг решил, что обязательно напишу об этом рассказ.

улыбнулся.

— Был? У нас ещё целая ночь.

— Тогда есть, у нас есть новогодний роман. Ты моя хорошая. — Сел рядом, обнял и поцеловал в губы.

Мы целовались и не могли оторваться друг от друга, пока не скрипнула, открываясь, входная дверь. Когда Никлевичи вошли в комнату, мы сидели рядом как школьники, положив руки на колени.

— Значит поговорили. — Загадочно улыбаясь, констатировал Ромка.

— Ну, — я скосил глаза на Настеньку, — можно и так сказать.

Сидели, смотрели телевизор, пили коньяк разбавленный Coca-cola.

— Ты остаешься? — Спросила меня Яна.

— А есть другие варианты? — За меня ответила Настя.

— Видимо, нет, — подмигнув ей, сказал Некроф. — Мать, выдели человеку полотенце.

— Уже. Зеленое, в ванной комнате висит.

— Спасибо. — Я улыбнулся и чмокнул Настю в висок.

— Тогда мы пойдем? — Спросила Настя и потянула меня за руку.

Мы закрылись в ванной, и началось... чуть, не срывая друг с друга одежду, мы жадно целовались. Залезли под душ. Я взял мочалку и начал тереть Настину спинку, опускаясь к её упругой попке с маленькой черной родинкой на левой ягодице.

— А, из-за чего ты в меня влюбился? — Тихо спросила Настя.

— Вот из-за неё. — Я аккуратно ткнул пальцем в родинку. — И еще в твои «эльфийские» ушки.

Я водил мочалкой по её бедрам.

— То есть ты влюбился в тощую, лопоухую девчонку с огромной родинкой на попе?

— Я так не говорил.

— А как?

— Я всего лишь назвал твои достоинства, причем не все...

— Ой, льстец.

Промыв и снова намылив мочалку я провел ей от пупочка к Настиной писечке, она чуть-чуть расставила ножки. Потер её, и продолжил подниматься вверх, к груди, левой рукой продолжая массировать её клитор. Потом направил струи воды на себя. Омыл свой пенис, и Настя взяла его и мочалку в свои руки.

После принятия водных процедур, не выключая воду, дабы хоть как-то приглушить доносящиеся звуки, я прогнул её и вошел внутрь. И это было только начало.

Когда мы перебрались из ванной в Настину комнату, процесс пошел как у бешенных спермотоксикозных кроликов.

— Иди ко мне. — Сказал я, заваливаясь на кровать, она села сверху и приняла мой член в свое узкое влагалище.

Её груди медленно закачались у меня перед лицом, наращивая темп. Вот он — её первый настоящий оргазм этой ночью.

Переворот, и сверху уже я, закинул её ноги себе на плечи, и быстрее-быстрее продолжил трахать ее.

Она стонала... всё сильнее и сильнее. Еще один выплеск «Выплеск Энергии», теперь у обоих почти одновременно. Я снял презерватив полный спермы. И упал на спину рядом ней.

Передышка минут семь — десять, закончилась и последняя ночь новогоднего романа продолжилась.

Продолжилась он как в той частушке:

«Я ебался, мыкался,

Весь табак рассыпался.

Мне не жалко табаку,

Но что за ебля на боку?»

А «она» я вам скажу что надо, а если еще Девочка любит секс и умеет им заниматься — это чудо.

Потом снова меняем позу, раком. Настенька оказадась не против «погрубее». Хватаю её за волосы, и очередной оргазм накатывает на нее как цунами на остров Хоккайдо в Японии. Пора и мне, начинаю финишный спурт. Мое хриплое, тяжелое дыхание с нотками какого-то звериного рыка, прерывалось её вскриками и стонами. В этот раз я первый, но девушку нельзя обижать, и я продолжаю движения, пока сперма изливается из меня в «резиновый предохранитель».

Почти обессиленные мы упали на диван. Десять минут покоя и снова в бой. Теперь можно по-экстрималить. В углу комнаты шведская стенка и турник, который делал Ромка для сына. Но сегодня у нас другой спорт. Она обхватила меня ногами за талию, взялась за перекладину руками, и я вновь вошел в нее. Настя сначала просто держалась за турник, а потом, стала помогать мне, чуть-чуть подтягиваясь. Я был уже измотан и кончил почти сразу после нее. Теперь всё быстро в душ и спать. Поздний зимний рассвет уже готов был постучаться в окна.

Нас никто не будил. Проснулись сами, почти одновременно. Оделись и вышли в кухню.

— Он — никогда так не мог! — Сказала Яна, показывая пальцем на Некрофа. — Чай будете?

— Да пожалуй. — Согласились мы.

На часах было почти два, и я засобирался домой. Вскоре мне предстоял пятисот километровый путь по ночной дороге.

Провожать меня, пошла только Настя. Я поцеловал её, мы обнялись.

— Стас, ты заедешь вечером попрощаться?

— Я постараюсь. — Развернулся и вышел за дверь...

В десять часов вечера я въехал во двор панельной девятиэтажки. �глушил мотор, вышел на улицу. Закурил. Несколько минут стоял у двери, занеся руку над кнопкой домофона, и думал: «позвонить или просто развернуться и уехать ни кому ничего не объясняя, не теребя нервы в первую очередь себе, да и ей тоже».

Но всё-таки позвонил.

— Да!?

— Ром, пусть Настя спустится.

— Хорошо.

Она вышла из подъезда, окинула меня оценивающим и таким же уставшим взглядом, как в первый вечер нашего знакомства.

— Ну, вот теперь точно всё. Закончен наш новогодний роман. — Подошла быстро поцеловала меня, развернулась и забежала обратно в подъезд.

«Именно так» — подумал я, облизывая свои губы и пытаясь навсегда оставить в памяти её вкус.

Дорога была чистая, сухая, только где-то под Ефремовом попалось несколько переметов. Попутных и встречных машин было мало. Из динамиков орал тяжелый рок, не давая мне уснуть. И я вдруг решил, что обязательно напишу об этом рассказ.