1. Даниэль с удовольствием наблюдал, с каким восторгом его жена осматривает окрестности из окна поезда, пару часов назад выехавшего из Женевы, где они пробыли несколько дней. Его родина была ей по душе, и это не могло не радовать его. Ведь он сам уже давно скучал по родным местам, где провел детство и юность, скучая в дождливом хмуром Уэльсе. Он всегда хотел однажды вернуться сюда, но различные обстоятельства пресекали все его попытки узнать о возможностях, которые могли открыться перед ним в этой стране.
Теперь у него просто не было шанса пойти на поводу у обстоятельств и отсрочить возвращение. Дела складывались совсем плохо, он был вынужден закрыть торговое представительство индийской фирмы в Уэльсе, созданное когда-то его отцом, потому что спрос на ткани упал до минимума. Надо было начинать дела заново, а пока скопленные средства позволяли им жить так же, как раньше.
Приглашение от Натана Брейнера, его кузена, впервые пришло еще в ту пору, когда дела шли вполне неплохо. И Даниэль поблагодарил родственника, пообещав обязательно навестить его. Второе письмо прибыло через месяц после закрытия дела. Оказалось, Натан уже знал про его неприятности, и снова высказывал надежду на его приезд.
— Когда ты видел его последний раз? — спросила Аделаида, наконец-то оторвавшись от созерцания гор вдали. — Какой он?
— Натан? — переспросил Даниэль. — Очень давно. Кажется, в 1890 или 92, да, мне тогда было около десяти. Он старше меня ровно на 10 лет, мы оба родились 13 марта, значит сейчас ему 39. Помню, уже тогда он был невероятным гордецом, носителем гордого имени Брейнер. Ко мне отнесся с пренебрежением, ведь я был каким-то Лемонтом, а моя мать уже не была частью их семьи.
— Люди меняются со временем, — задумчиво произнесла Аделаида, — в молодости мы часто бываем снобами, а время показывает, что имя это всего лишь имя. Может, и он теперь так считает.
Поезд остановился, и люди высыпали на станцию — кто-то просто разминал ноги, кто-то выходил с чемоданами. Даниэль открыл дверь купе и вышел на платформу, затем обернулся к жене.
— Нет, я не пойду, — тихо ответила она, — я устала.
— Ты плохо себя чувствуешь? — взволнованно спросил Даниэль.
— Нет, просто меня укачало, и голова немного болит. Не волнуйся, иди.
Они были женаты около двух лет. Они встретились в Лондоне, когда Аделаиде еще не было двадцати. Она сразу понравилась ему, ее родители часто приглашали его в свой дом, одобряя увлечение дочери. Он сразу узнал, что у девушки сложная форма астмы, но это не остановило его. Ему пора была жениться, она привлекала его, за нее давали неплохое приданое, и Даниэль взял ее в жены через полгода после знакомства.
Аделаида была невероятно мила, умна, у нее было чувство юмора, и она безумно любила Даниэля. В любых тяготах она поддерживала его и никогда не упрекала. Даже когда однажды он проиграл всю прибыль от своего дела, и вдобавок влез в долги, и она ходила в порванных чулках, и они довольствовались хлебом и сыром, потому что надо было еще расплачиваться за новую партию товара. Только по обострившейся болезни Даниэль мог понять, что она переживает и страдает за него. Она с радостью выполняла все его желания до того, как он успевал высказать их, слушала его, когда ему хотелось выговориться.
В постели Аделаида всегда принимала его с готовностью. Ни плохое самочувствие, ни усталость не мешали ей отвечать на его ласки. У нее была стройная фигура, небольшая грудь, которую Даниэль любил сжимать, целиком обхватывая ладонью, пока его член входил в ее узкое неглубокое лоно. Ее раскинутые ноги подрагивали, руки обнимали его за талию, глаза были закрыты, а с приоткрытых губ доносились едва слышные стоны. Ей не хватало опыта и страсти, но Даниэлю нравилось смотреть, как ее нижняя губа чуть дергалась, а лоб слегка напрягался, когда его член рвался в ее глубины и упирался в ее дно, чтобы потом метнуться обратно.
Даниэль старался не кончать в жену, он не был уверен, что сможет достойно обеспечивать детей, дать им образование. Ему требовалось время, чтобы наладить свои дела, а тогда можно было бы подумать и о потомстве. Аделаида не спорила с ним, к тому же со временем ее все чаще беспокоили приступы, когда ей становилось тяжело дышать.
Через некоторое время они вышли на своей станции, где их ждал экипаж, привезший их в родовое гнездо семьи Брейнер.
Хозяин дома встретил их невероятно радушно. И хотя в его облике, манерах, речи явно читалась гордость наследника старинного состоятельного рода, он был мягок и вежлив. Даниэля и Аделаиду проводили в просторную комнату на втором этаже, обставленную старинной мебелью, с восхитительным видом на высокие горы.
Около девяти вечера они спустились в обеденную залу, где их ждал хозяин и его жена, которую он всем представил, как «моя Катрина».
За ужином Натан и Даниэль сначала вспомнили своих родителей, бывших братом и сестрой. Их пути разошлись, когда мать Даниэль вышла замуж за француза, и они поселились в Женеве, а потом уехали в Англию, когда новоиспеченный супруг промотал свои деньги и деньги жены, и его стали разыскивать кредиторы. Тогда-то дороги двух семейств разошлись на долгие годы.
— Но ты все равно остаешься Брейнером, кузен, — сказал в заключении Натан, поднимая бокал, — и твои дети так же будут Брейнерами, хоть ты и можешь предложить им фамилию своего отца. Кровь значит очень много, от нее не убежишь.
Аделаида улыбнулась, а Даниэль кивнул, так же поднимая бокал.
— У вас ведь нет детей, дорогая? — спросила Катрина, чуть подаваясь вперед в сторону Аделаиды, сидевшей напротив нее. — Да, вы ведь совсем недавно женаты.
— Мы женаты около двух лет, мы часто говорили о детях, — ответила Аделаида, чуть замявшись сначала, — но решили, что у нас еще много времени. К тому же я надеюсь, что мое здоровье поправится.
— Да, я слышала про ваш недуг, — сладким голосом произнесла Катрина, — поэтому мы и решили, что вам нужно обязательно приехать к нам пожить на какое-то время. Горный воздух способен вылечить любые болезни. К тому же он способствует пробуждению страсти, так что, очень может быть, вы покинете нас, уже готовясь стать матерью.
Катрина невероятно мило улыбнулась и откинулась на спинку кресла, поднесла бокал с багровым вином к губам и, делая глоток, бросила взгляд на Даниэля. Он не отвел взгляда от ее темных глаз, в которых играли искорки, то ли от свечей, то ли от горевшего в ней самой пламени.
Он смог оторвать глаза от жены кузена, когда услышал голос Аделаиды:
— А у вас есть дети?
— Нет, — невероятно поспешно ответила Катрина, — как видите, мы живем здесь одни, нас окружают только пятеро верных слуг. Но мы больше всего на свете хотим детей. Мы женаты больше, чем вы, но, похоже, Господь пока не готов осчастливить нас. Но мы не теряем надежду.
Даниэль перевел взгляд на Натана и перехватил его внимательный взгляд. Ему показалось, что кузен уже давно пристально наблюдает за ним, и внезапно ему стало неловко за то, как его глаза встретились с глазами Катрины и не смогли оторваться от них.
Оставшийся ужин прошел при легкой беседе на отвлеченные темы, и неловкость, которая охватила Даниэля, быстро исчезла.
Оставив хозяев в обеденной зале, они вернулись в свою спальню, их вещи уже были разложены горничной, покрывало снято с постели, одеяло откинуто. Аделаида разделась и тут же легла в постель, сказав, что невероятно устала. Даниэль сел в кресло, оставив зажженной одну свечу, и задумался над тем, каково жить в этом доме, не задумываясь о деньгах, об окружающем мире.
Аделаида очень быстро заснула, ее дыхание было на удивление спокойным и тихим. Но он не хотел спать и вышел на балкон и закурил сигару. С балкона был виден свет в крыле, где находились гостиная, музыкальная, обеденная залы. Свет там был притушен, очевидно, там оставили гореть несколько свечей. Подумав, что там еще может быть Натан, Даниэль тихо вышел из комнаты и спустился вниз, прошел через холл и тихо подошел к приоткрытым дверям в обеденный зал. Он остановился и заглянул в проем, но никого не увидел ни на диване, ни на месте Натана во главе стола. Он слегка толкнул рукой дверь, и она тихо приоткрывалась еще немного.
Даниэль заметил движение в другом конце комнаты, присмотрелся, и сделал шаг назад, боясь быть замеченным. Сначала он хотел развернуться и тихо уйти, но какое-то внутреннее чувство заставило его остаться в тени.
Часть посуды на той половине стола, где сидел за ужином он сам, была скинута на пол, скатерть свисала, бокалы были повалены, оставшееся вино растекалось по белой ткани. Катрина лежала на столе, раскинув руки, ее голова была закинута назад, тело выгнуто дугой. Одно плечо было чуть оголено, подол платья задран на талию.
У края стола стоял Натан, подхватывая ее раскинутые ноги, облаченные в черные чулки, под коленями, ладонями держа ее за бедра. Он со страстью, почти ожесточением, наносил удары бедрами между ее бедер, глаза его были закрыты, голова чуть опущена.
В комнате было слышно лишь тяжелое дыхание Катрины. Руками она хваталась за края стола, то приподнимая тело, вглядываясь туда, где соединялись их тела, то снова откидываясь назад. Внезапно она подняла правую ногу, выпрямив ее, и наклонила ее влево, ложась на бок.
Натан открыл глаза, слегка отстранился, его руки по-прежнему были на ее бедрах, ягодицах. Катрина ловко перевернулась на живот, пальцы ее ног коснулись пола, а Натан, почти не прекращавший своих проникновения, прижался низом живота к ее ягодицам.
Оперевшись на локти и опустив голову между ними, она стонала уже громче. Наблюдая за ними, Даниэль ощутил, как напрягается его член, упираясь в брюки, в нем проснулось дикое желание женского тела. На мгновение в голове возник образ Аделаиды, лежащей под ним, но он тут же был вытеснен образом рыжеволосой красавицы Катрины, подающейся ягодицами навстречу настойчивому мужскому члену.
Внезапно Катрина издала протяжный стон, ее руки судорожно сжались, а тело забила крупная дрожь. Натан чуть наклонился, поставив руки по бокам от ее трясущегося тела, прижимая бедра жены к краю стола, насадив ее пульсирующее влагалище на свой член.
Когда Катрина чуть успокоилась, Натан обхватил ее за предплечья и почти грубо потянул ее на себя, выгибая ее тело дугой. Она завела руки назад и обхватила мужа за бедра, на секунду Даниэлю показалась, что ее взгляд скользнул по нему, и он отпрянул. Но женщина не выказала никакой реакции, она прижалась спиной к мужу, приникла губами к его уху.
Натан взял лицо Катрин в ладонь, повернул к себе и провел языком по ее подбородку, губами и щеке. Потом его руки скользнули вниз, нашли края декольте ее платья и рванули их в стороны, разрывая дорогую ткань, вместе с бельем. И вот уже взгляд Даниэля прикован к большой тяжелой, но все еще достаточно упругой груди, со смотрящими вперед алыми сосками. Ладони Натана поддерживали эти прекрасные груди, качающиеся под градом мощных ударов, наносимых мужским членом вглубь женского тела.
Удары стали более частыми и резкими, ладони сжали груди со всей силой, и Натан повалился на Катрину, прижимая ее к столу, пока его бедра не успокоились, а ее руки и ноги еще продолжали подрагивать. Они пролежали так несколько минут, пока их дыхание успокаивалось. Когда Натан стал приподниматься, Даниэль быстрым, но тихим шагом прошел в свою комнату, разделся и лег в кровать. В его мысли постоянно возвращалась картина набухших сосков, ему до боли захотелось обхватить их пальцами, а потом погрузить в рот.
Рука Даниэля помимо его воли потянулась к Аделаиде, мирно спящей рядом, и стала поднимать подол ее ночной сорочки. Молодая женщина чуть пошевелилась сквозь сон, но не проснулась. И Даниэль, сжигаемый желанием, с напряженным членом, спешно и настойчиво задрал ее рубашку и перевернул жену на спину. sexytales Не дожидаясь, пока она окончательно проснется, он развел ее ноги, смочил руку слюной и огладил ею головку члена. Аделаида открыла глаза в тот момент, когда головка настойчиво раскрыла ее влагалище и протолкнулась вглубь.
Слегка удивленная, не задавая вопросов и не выказывая протеста, она чуть приподняла колени, чтобы облегчить мужу проникновение и обхватила его лицо ладонями, лаская его. Видя его возбуждение и возбуждаясь от этого сама, Аделаида спустила лямки со своих плеч и обнажила грудь, к которой тут же приникли губы Даниэля. Он жадно всасывал сосок, обхватывал его зубами и перекатывать во рту языком.
— Не так глубоко, прошу тебя, любимый, — прошептала Аделаида, чуть морщась от боли, когда забывшийся Даниэль стал проникать в ее лоно все глубже, стараясь полностью погрузиться в нее.
— Я люблю тебя, — прошептал он в лицо жене, зарываясь затем в ее волосы. В этот раз он излил в нее свое семя, и Аделаида благодарно поцеловала его в щеку.
2. Жизнь в доме Натана и Катрины сделала Аделаиду чуть счастливее, чем она была в Уэльсе. Она ходила на прогулки, пару раз за этот месяц Натан и Катрина приглашали их в поездки в горы. Натан ввел кузена в курс своих дел, семейного бизнеса, один день он возил его на предприятия Брейнеров, и к Даниэлю подкрадывались мысли, что если бы он был частью другой ветви, он мог бы быть на месте Натана, приезжать на эти заводы как хозяин, распоряжаться в своем доме, тело Катрины...
Даниэль в очередной раз с горечью отогнал эту мысль. С того вечера, когда он увидел Катрину и Натану, занимавшихся любовью, он то и дело украдкой поглядывал на жену кузен. Катрина была итальянкой по происхождению, ей был 31 год, она была женой Натана вот уже шесть лет. У нее были роскошные темно-каштановые, чуть рыжеватые волосы, точно объятые пламенем, и роскошное тело. Под очертаниями одежды Даниэль все время представлял ее обнаженную грудь, которая не выходила из его головы. Когда она садилась и закидывала ногу на ногу, им обуревало желание опуститься перед ней на колени и раздвинуть ее бедра, а потом запустить руку в такие же огненные волосы, скрывающие вход в столь манящие глубины.
Он почти каждую ночь овладевал Аделаидой, которая проявляла все больше страсти в ответ на его вожделение, и еле сдерживался, чтобы не кончить в нее, опасаясь сам не зная чего.
3. Лето подходило к концу, стояла последняя жара, и обе пары отправились к водопадам, чтобы взглянуть на них перед тем, как они почти исчезнут.
Восхождение заняло у них полдня, с частыми остановками, необходимыми для Аделаиды. Катрина проявляла к ней всегда необычайно теплую заботу, чем вызывала в Даниэле еще большее чувство вины за пошлые мысли.
Вернулись они уже поздно вечером, Натан задержался в ближайшем городке, чтобы встретится с подрядчиком, и Аделаида отправилась спать, попросив горничную принести ей в постель сэндвичи и молоко.
Не желая быть невежливым и оставлять хозяйку одну, Даниэль остался в маленькой гостиной, служившей рабочим кабинетом Натана, когда к нему приезжали служащие. Катрина налила ему бокал вина, и они стали беседовать о жизни в здешних местах, в этом кантоне, в этом доме.
— Иногда здесь бывает невероятно тоскливо, — сказала неожиданно Катрина, присаживаясь на поручень кресла, покачивая в руке бокал, — так тоскливо, что хочется просто бежать.
Она замолчала, повисла неловкая пауза, и Даниэль попробовал заполнить ее.
— Я недолго жил здесь, но мне это место кажется восхитительным.
— Вы правы, — оборвала его Катрина, пристально посмотрев на него, — вы были здесь слишком недолго. Натан обожает это место, он здесь родился, эта тихая жизнь как раз по нему. Я итальянка, я еще молода, во мне горит огонь, а я живу здесь, довольствуясь обществом только мужа.
— Нет-нет, я люблю Натана, — тут же добавила она, заметив перемену в лице Даниэля, — я буду с ним до конца наших дней, но, видит Бог, как же мне иногда хочется отвлечься от всего этого. Вы ведь понимаете меня, Даниэль? В вас кипят те же страсти, я всегда вижу это в людях. Возможно, это потому, что ваша кровь разбавлена теплом французского солнца.
Даниэль продолжал смотреть в ее темные глаза, так притягивавшие его, не зная, как отреагировать на ее слова. Смеется ли она над ним, делает ли намеки. Ему давно казалось, что он чувствует ее интерес к своей персоне, но сейчас она, казалось бы, открыто говорила ему, что между ними много общего.
— Я понимаю вас, — тихо произнесла Катрина, не отрывая от него взгляда, на ее губах расплылась почти коварная улыбка, — вы верный муж, я верная жена.
Она поставила бокал на ближайший столик, и подошла к сидящему на диване Даниэлю. Он смотрел снизу вверх на ее лицо, обрамленное огненными кудрями.
— Мы не будем целоваться, — прошептала она, — не будем говорить друг другу, что любим. Я просто хочу узнать еще одного мужчину.
Катрина чуть наклонилась, и взгляд Даниэля невольно переместился в вырез ее платья, ложбинка меж ее грудей была совсем рядом. Катрина улыбнулась шире, показав белые зубки, и ухватила пальцами ткань платья. Выпрямляясь, она потянула его вверх. Ткань обнажила ее икры, затянутые в чулки, колени, ляжки. Тогда она расставила ноги и села на колени Даниэля.
Он хотел было оттолкнуть ее и подняться, боясь быть застигнутым, боясь оказаться в неловкой ситуации, боясь, что узнает Аделаида. Но как же ему хотелось сейчас эту женщину. Пока он колебался, она зарылась руками в застежку его брюк, и вот ее теплая мягкая рука уже обхватывала его член.
— Я никогда не ошибаюсь, — прошептала Катрина ему на ухо, ощутив, что член уже был в достаточно возбужденном состоянии.
И Даниэль выбросил из своей головы все, что было сейчас не Катриной и не его поднявшимся естеством. Он завел руки за ее спину и расстегнул ее платье. Катрина выпустила из руки член и позволила спустить с себя верх платья, которое теперь болталось у нее на талии и на бедрах. Даниэль так же быстро освободил ее груди от белья, и вот то, что он видел в своих снах, предстало перед его глазами во второй раз.
Вблизи груди Катрины казались еще более прекрасными. Под естественной тяжестью они чуть свисали, и Даниэль тут же обхватил их обеими руками, ощущая, как плоть поддается нажиму его пальцев.
А Катрина все работала рукой над его торчащим из штанов членом, скользя ладонью по стволу, нежно пробегая пальцами вокруг головки. Все внимание Даниэля было привлечено к ее груди, от которой не могли оторваться руки. Стоило ему жадно припасть губами к напряженному соску, как Катрина застонала, а ее рука сильнее сжала его член.
— Ляг, я все сделаю сама, — быстро скомандовала женщина, и Даниэль повиновался.
Он чуть повернулся и откинулся на один из подлокотников дивана, одна нога было чуть согнута в колене и упиралась в другой подлокотник, другая осталась на полу. Пока он устраивался, Катрина не выпускала его член из ладони. Теперь она возвышалась над ним, ее ноги по бокам от его бедер, ее грудь колыхалась от ее движений.
Взглянув мужчине в лицо, Катрина медленно стала опускаться, сгибая колени, и направляя рукой его член к входу в свое влагалище. Она продолжала приседать, пока весь член не погрузился в теплый тоннель, и ее ягодицы не прижались к его мошонке. Аделаида, обладавшая крайне неглубоким влагалищем, никогда не принимала в себя больше половины его члена, и теперь Даниэль застонал от ощущения крепких стенок, целиков обволакивающих его орган. Катрина уперлась руками в его грудь, сжав пальцами его рубашку, и стала двигать бедрами то в разные стороны, то вперед-назад. Его руки сначала были на ее бедрах, но ее не нужно было направлять, молодая женщина знала, что нужно делать, чтобы довести его до экстаза. Пальцы снова обхватили прекрасные груди, и это ощущение вкупе с тем чувством, которое давало ее влагалище его члену, заставило Даниэля забыть обо всем.
— Ты готов кончить? — голос Катрины вывел его из рая, она чуть замедлила движения.
Даниэль открыл глаза и, приподняв голову, посмотрел вниз. Место соединения их тел было спрятано ее платьем, и Катрина, заметив его взгляд, одной рукой приподняла ткань, открыв его взору тонкие короткие темно-рыжие волоски, перемешавшиеся в его темной порослью. Женщина медленно приподнялась, и волоски приоткрыли складочку между ее раскрытых губок, а между губками выглядывал ствол его члена. Через мгновение член снова скрылся в ее недрах.
Так и не дождавшись его ответа, Катрина с большей амплитудой и скоростью заскользила вдоль его ствола, удерживая крепкими мышцами внутри лишь головку, перед тем как вновь опуститься вниз. Ее голова была закинута назад, а ее руки обхватывали его кисти, заставляя сжимать ее груди сильнее. Когда Даниэль начал кончать, она замерла, ощущая, как разливается внутри его семя.
— Я должен был тебя предупредить, — тихо и неуверенно произнес Даниэль, нежно проводя рукой вдоль ее тела, от груди до бедер. Сейчас он чувствовал невероятную благодарность к Катрине за удовольствие, которого он еще не испытывал.
— Ничего, — ответила она, опустив голову с разметавшимися волосами, глядя на него сверху вниз и тяжело дыша, — не думаю, что вообще могу иметь детей. Теперь вставай и иди к жене.
— Иди, нельзя, чтобы нас застали, — добавила она уже настойчивее, когда Даниэль приподнялся, чтобы поцеловать ее грудь и обнять ее.
Он поднялся и встал с кровать, а Катрина перевернулась на спину и осталась лежать с обнаженной грудью, расставленными ногами. Она опустила руку между ног и легонько провела ею. Даниэлю показалось, что она запустила в себя пальцы. Он хотел было спросить ее, получила ли она удовлетворение, но побоялся услышать ответ, да и Катрина снова повторила ему, что он должен идти.
4. Спустившись вниз на следующее утро, Даниэль застал Натана и Катрину в саду, она сидела у мужа на коленях и кормила его клубникой. Он впервые увидел кузена и его жену в момент такой нежной близости, обычно они вели себя достаточно сдержанно, но Даниэль имел возможность убедиться в силе их страсти.
— О, друг мой, — воскликнул Натан, увидев Даниэля, и поспешно вставая ему навстречу, — вы сегодня поздно встали. Моя милая Аделаида тоже встала? Надеюсь, она в добром здравии, ведь вчера у нас был тяжелый день.
Даниэль кивнул и быстро взглянул на Катрину. Та стояла с тарелкой клубники и улыбалась.
— Хотите? — спросила она Даниэля, и он неуверенно кивнул.
Натан вошел в дом, чтобы отдать распоряжение о завтраке для гостей, и не видел, как Катрина подошла к Даниэль невероятно близко, и поднесла к его рту сочную ягоду. Он обхватил ее губами и откусил половину. Катрина положила в свой рот оставшуюся часть ягоды, окунув в него указательный пальчик, который затем выскользнул обратно между ее плотно сжатыми полными губами. Этот палец она на мгновение прижала к губам Даниэля.
— Никаких поцелуев, — едва слышно прошептала она, и вошла в дом вслед за мужем.
Даниэль вернулся в свою комнату, что убедиться в том, что Аделаида проснулась. Когда он вошел в комнату, она уже встала и медленно одевалась.
— Я вчера так быстро уснула, что не дождалась тебя, но мне снился такой приятный сон, будто ты любил меня, и мне было невероятно хорошо.
5. За окном шел снег уже пятый день, дороги стали труднопроходимыми, и обитатели дома могли скоро оказаться отрезанными от внешнего мира. В доме в зимний период оставались в доме трое слуг — две горничные и кухарка. Провизия закупалась на несколько месяцев и постоянно пополнялась, если вдруг выдавались дни, когда можно было снова проехать по дорогам. В этом годы снег появился слишком рано.
Аделаида стала снова чувствовать себя не очень хорошо, очевидно, сказывалась ухудшающаяся погода, и она намекнула мужу, что, возможно, пора уже уезжать, но Даниэль не хотел снова возвращаться в Уэльс, где его уже ничего не держало. Он прижился в этом доме, который мог бы быть его, родись он... А если у Натана и Катрины так и не будет детей, кто унаследует...
Такие мысли все чаще посещали его, он не раз представлял себя на месте Натана, богатым, степенным и спокойным. Даниэль по-своему любил Аделаиду, к ней он испытывал невероятную нежность и ласку. Нос Катрина будила в нем вихрь эмоций — страсть, вожделение, желание всецело обладать другим человеком, погрузиться в нее целиком, раствориться в ее теле. За прошедший месяц они были близки несколько раз, и каждый раз она позволяла Даниэлю кончать в себя, в самую глубину своего лона. Она знала, что ему это нравилось, что он позволял себе это только с ней. Иногда, когда они заканчивали, она проникала пальчиком в своей влагалище и потом слизывала с него его сперму с таким удовольствием, что Даниэль готов был с новой страстью наброситься на нее.
Они придерживались правила не целовать друг друга в губы, и Даниэль сдерживал свое желание проникнуть языком в ее рот. Взамен его губы побывали везде, каждый дюйм ее груди познал нежность его языка, ощутило эту нежность и страсть и ее влагалище. Лишенный поцелуев Даниэль знал вкус ее недр и помнил его наизусть.
Их связь прекратилась в один момент. Когда Даниэль остался наедине с Катриной и положил руку на ее ягодицы, она оттолкнула его руку и сурово посмотрела в его лицо.
— Больше это не повторится, — произнесла она, и в этот момент вернулся Натан. Он остановился в дверях, глядя на них, и Даниэля охватил ужас.
— Я вспомнил, что хотел сказать тебе, — произнес неожиданно Натан, расплываясь в сдержанной улыбке, — я хочу предложить тебе должность в одной из моих компаний. Мы привязались к вам с Аделаидой и хотим, поддержать вас. Давай съездим послезавтра, я все тебе расскажу, и ты сможешь остаться там на пару дней, все изучить и потом дать мне ответ. Вы должны все обдумать, потому что два раза я подобное предложение не делаю.
Даниэлю не понадобилось много времени, чтобы принять решение. В тот же день он сказал Аделаиде, что у них появилась возможность остаться в этой стране и наладить свои дела. Как всегда она смиренно приняла решение любимого и поддержала его. Уезжая, уже на пороге Даниэль обронил, что теперь они смогут подумать о детях, и Аделаида не успела ему сообщить о своем положении.
6. Аделаида ждала возвращения Даниэля каждый день, но он задерживался. И хотя он каждый день посылал ей со своим помощником письма, она невероятно скучала по нему, к тому же ее терзало чувство усиливавшегося беспокойство.
И потом снова повалил снег, заметая все дороги, как сказала горничная, уже надолго. Зима в том году наступила раньше, чем обычно. Дом Брейнера оказался окончательно отрезанным от внешнего мира.
В соседском домике на вершине был проведен телефон, и Натан каждую неделю отправлялся туда лично, чтобы созвониться с Даниэлем и передать ему сообщение от Аделаиды и доставить его ответ. Несколько раз Аделаида с помощью Катрины пыталась подняться на холм, но от морозного горного воздуха у нее перехватывало дыхание, и им приходилось возвращаться.
Здесь ее окружали невероятной заботой, Катрина всегда была рядом, а Натан беспрестанно справлялся о ее здоровье, успокаивал ее и упорно шел по снежным дорогам к телефону, что сохранить связь с ее мужем.
В доме уже знали о ее положении, и Катрина сокрушалась, что ее милая кузина, как она ее теперь называла, не успела обрадовать Даниэль, сообщив, что он станет отцом.
Постепенно Аделаида успокоила себя тем, что ее муж сейчас в безопасности, что он скучает по ней, что дела у него идут хорошо, и он уже занимает хорошую должность в компании кузена. Он также чувствовала себя уютно в окружении близких людей, которых она уже считала семьей. И только мысли о ребенке от любимого мужа делала ее невероятно счастливой.
В феврале она еще больше воспрянула духом, ведь снег через месяц должен был начать таить, и дороги вновь будут открыты. У нее уже был виден живот, и она представляла, как увидит мужа, который уже знал о ее беременности от Натана, после такой долгой разлуки.
Аделаида витала в своих мыслях, не замечая почти ничего вокруг. От нее укрылось изменившееся настроение Натана, который стал более отстраненным, а радушие Катрины, ставшее теперь явно неискренним.
Она не заметила, что тело Катрины тоже изменилось. Ее платья стали более свободными, скрывая ее увеличивающийся живот, и Натан все чаще просил жену меньше ходить по снежным дорогам вокруг дома, лучше питаться. Они были близки к своей цели, и остальное теперь совсем их не заботило.
7. — В нем течет наша кровь, кровь Брейнеров. — сказал ей в тот далекий день Натан. — Пусть ребенок не будет моим, но в нем будет моя кровь. И этот дом получит нового Брейнера, которого вырастим и воспитаем мы, таким, какими были мои предки. У него будут наши ценности, наша власть и наши богатства.
Катрина не была счастлива услышать это, она все еще надеялась, что у них будут дети, что время еще не пришло. Она не раз была у врача, который уверял ее, что с ней все в порядке. А Натан был из той редкой породы мужчины, которые готовы принять свою несостоятельность и действовать исходя из интересов семьи и рода.
Катрина смирилась, уверенность мужа передалась ей. Даниэль был хорошим кандидатом — самый близкий родственник, молодой и здоровый, к тому же Натан не переставал напоминать об одном дне их рождения и разнице в десятилетие. Он видел в этом провидение, и Катрина приняла его позицию.
Они знали, что он недавно женился, и что его жена больна, и надеялись, что он приедет один. Но он отказывался ехать, и их приглашения стали более настойчивыми, они уверяли его, что здоровье Аделаиды поправится в этих местах, что горный воздух делает чудеса. В конце концов Натану пришлось перекупить его поставщиков и постоянных клиентов через подставные компании. И результат не заставил себя ждать, последний настоящий Брейнер, способный иметь детей, был рядом, в их доме, и он был очарован Катриной.
День поездки к водопадам был спланирован очень тщательно — внезапно приехавший подрядчик, утомленная долгой поездкой Аделаида, возбужденный добавленным в вино афродозиаком Даниэль, и соблазнительная Катрина сделала свое дело.
Натан вернулся в свой дом еще до того, как вернулись его жена и гости, и затаился в одной из запертых комнат. Он знал, что Аделаида ушла к себе, выпив успокоительный настой, который ей делали здесь после длительных прогулок, и что Даниэль сегодня не уйдет из соблазнительных объятий Катрины.
Он прошел в комнату, занимаемой кузеном и его женой, и какое-то время стоял возле кровати, глядя на спящую девушку. Натан всегда очень быстро принимал решения, не раздумываю долго, у него был острый ум и решительный характер.
Он откинул одеяло, Аделаида лежал на боку, и аккуратно перевернул ее на живот. Убедившись, что она не проснется, Натан приподнял ее ночную сорочку, оголив ягодицы, слегка развел их в сторону и прикоснулся кончиками пальцев к ее промежности.
Аделаида спала слишком крепко, уставшая и усыпленная травами, чтобы почувствовать, как пальцы чужого мужчины поглаживали маленькие губки между ее ногами, клитор, проникали внутрь ее тела, слегка массируя стенки влагалища. Ощутив первую влагу, Натан расстегнул брюки и устроился между ее ног, пропихнув член между ее ягодиц и окунув его в узкое влагалище. В такой позе оно плотно обхватывало его немаленький орган, натирающий влажные стенки все быстрее и быстрее. Аделаида едва слышно застонала сквозь сон, и Натан стал погружаться в нее все с большей силой, чувствуя, как головка упирается в дно ее недр, а не погрузившийся ствол зажат между ее упругими ягодицами. Он кончил в нее довольно скоро, представляя, как в этот момент Даниэль кончает в его жену. В таком положении он замер на пару минут, желая убедиться, что ее матка впитает в себя достаточное количество его семени. Потом медленно и аккуратно вытащил член из Аделаиды, поправил ее рубашку и снова накрыл ее одеялом. Из своей комнаты он слышал, как Даниэль через 10 минут пришел в свою спальню.
Через какое-то время появилась и Катрина, в спешно накинутом платье, так и не застегнутом сзади. Она подошла к сидевшему на краю кровати мужу и поцеловала его.
— Он все сделал, как нужно, — сказал она, грустно улыбаясь, — возможно, все получится с первого раза.
— Я тоже сделал все, как надо, — ответил ей Натан тем же тоном, — возможно, у меня тоже все получилось с первого раза.
Катрина замерла на несколько мгновений, потом залепила Натану сильную пощечину. Он снова повернул к ней голову и ответил на ее яростный взгляд. Когда она замахнулась снова, он перехватил ее руку, привстал, заваливая жену на кровать. Он обхватил ее тело ногами, а руки сжал над головой.
— Мы так и не знаем, в ком же проблема, — как можно спокойнее произнес он, — возможно, она все же в тебе. Если ты понесешь от него, этот ребенок будет наследником Брейнеров. А если нет? Возможно, от него понесет она... или от меня...
— Ненавижу тебя, — прошипела сквозь зубы Катрина, пытаясь освободить руки, и когда Натан все же отпустил их, принялась судорожно расстегивать его брюки, — если ты сделаешь это еще раз, я тебя убью, клянусь, ты меня знаешь.
В эту ночь Натан овладевал Катриной несколько раз, их соитие всегда было страстным, но никогда оно еще не было наполнено такой яростью, таким животным вожделением.
За месяц связи с Даниэлем, Катрина узнала, что он старается не обрюхатить свою жену раньше времени, что он не кончает в нее. Поэтому она сама вернулась к разговору о том, что Натан должен снова овладеть молодой женщиной, но дальше разговоров это не пошло, потому что стало ясно, что она достигла своей цели. Катрина была беременна. Но беременной оказалась и Аделаида, сообщившая об этом своей новой подруге.
— Возможно, мы оба в порядке, — сказала она мужу ночью, обнимая его и прижимая к себе, — просто не подходим друг другу... Так бывает. А может быть, это все-таки его ребенок.
Так или иначе оба не рожденных ребенка были Брейнерами, а значит принадлежали этому дому. Натан и Катрина предполагали, что Аделаида может родить чуть раньше, особенно если она понесла от Натана. Если это будет мальчик, он станет считаться сыном Натана и Катрины. Если девочка, то они возьмут ее на воспитание, и в будущем она станет женой сына Катрины, ведь хотя бы один из детей должен оказаться мужского пола.
Ни одного из будущих родителей не смущал тот факт, что у детей может быть один отец — Даниэль. В их роду и раньше случались браки между близкими родственниками, это помогало остановить разжижение благородной крови.
Даниэль был не только больше им не нужен, но он им просто мешал. Он мешал им тем, что мог заявить права на ребенка Катрин, мог забрать Аделаиду. Даниэль так и не уехал из дома Брейнеров на фабрики, чтобы вступить в должность, он погиб, упав в расщелину. А дороги был непроходимыми в общей сложности всего месяца полтора.
Теперь они жили в ожидании рождения долгожданных детей, думая о том, что Аделаида не должна будет покинуть этот дом, узнав о кончине мужа, а должна будет остаться с ними, пока не родится ее ребенок.
Натан и Катрина все годы совместной жизни были необычайно счастливы в этом тихом спокойном месте, наслаждаясь друг другом. Отсутствие детей было единственным черным пятном на их жизни, и теперь они были на пути к обретению своего полного счастья.
Теперь у него просто не было шанса пойти на поводу у обстоятельств и отсрочить возвращение. Дела складывались совсем плохо, он был вынужден закрыть торговое представительство индийской фирмы в Уэльсе, созданное когда-то его отцом, потому что спрос на ткани упал до минимума. Надо было начинать дела заново, а пока скопленные средства позволяли им жить так же, как раньше.
Приглашение от Натана Брейнера, его кузена, впервые пришло еще в ту пору, когда дела шли вполне неплохо. И Даниэль поблагодарил родственника, пообещав обязательно навестить его. Второе письмо прибыло через месяц после закрытия дела. Оказалось, Натан уже знал про его неприятности, и снова высказывал надежду на его приезд.
— Когда ты видел его последний раз? — спросила Аделаида, наконец-то оторвавшись от созерцания гор вдали. — Какой он?
— Натан? — переспросил Даниэль. — Очень давно. Кажется, в 1890 или 92, да, мне тогда было около десяти. Он старше меня ровно на 10 лет, мы оба родились 13 марта, значит сейчас ему 39. Помню, уже тогда он был невероятным гордецом, носителем гордого имени Брейнер. Ко мне отнесся с пренебрежением, ведь я был каким-то Лемонтом, а моя мать уже не была частью их семьи.
— Люди меняются со временем, — задумчиво произнесла Аделаида, — в молодости мы часто бываем снобами, а время показывает, что имя это всего лишь имя. Может, и он теперь так считает.
Поезд остановился, и люди высыпали на станцию — кто-то просто разминал ноги, кто-то выходил с чемоданами. Даниэль открыл дверь купе и вышел на платформу, затем обернулся к жене.
— Нет, я не пойду, — тихо ответила она, — я устала.
— Ты плохо себя чувствуешь? — взволнованно спросил Даниэль.
— Нет, просто меня укачало, и голова немного болит. Не волнуйся, иди.
Они были женаты около двух лет. Они встретились в Лондоне, когда Аделаиде еще не было двадцати. Она сразу понравилась ему, ее родители часто приглашали его в свой дом, одобряя увлечение дочери. Он сразу узнал, что у девушки сложная форма астмы, но это не остановило его. Ему пора была жениться, она привлекала его, за нее давали неплохое приданое, и Даниэль взял ее в жены через полгода после знакомства.
Аделаида была невероятно мила, умна, у нее было чувство юмора, и она безумно любила Даниэля. В любых тяготах она поддерживала его и никогда не упрекала. Даже когда однажды он проиграл всю прибыль от своего дела, и вдобавок влез в долги, и она ходила в порванных чулках, и они довольствовались хлебом и сыром, потому что надо было еще расплачиваться за новую партию товара. Только по обострившейся болезни Даниэль мог понять, что она переживает и страдает за него. Она с радостью выполняла все его желания до того, как он успевал высказать их, слушала его, когда ему хотелось выговориться.
В постели Аделаида всегда принимала его с готовностью. Ни плохое самочувствие, ни усталость не мешали ей отвечать на его ласки. У нее была стройная фигура, небольшая грудь, которую Даниэль любил сжимать, целиком обхватывая ладонью, пока его член входил в ее узкое неглубокое лоно. Ее раскинутые ноги подрагивали, руки обнимали его за талию, глаза были закрыты, а с приоткрытых губ доносились едва слышные стоны. Ей не хватало опыта и страсти, но Даниэлю нравилось смотреть, как ее нижняя губа чуть дергалась, а лоб слегка напрягался, когда его член рвался в ее глубины и упирался в ее дно, чтобы потом метнуться обратно.
Даниэль старался не кончать в жену, он не был уверен, что сможет достойно обеспечивать детей, дать им образование. Ему требовалось время, чтобы наладить свои дела, а тогда можно было бы подумать и о потомстве. Аделаида не спорила с ним, к тому же со временем ее все чаще беспокоили приступы, когда ей становилось тяжело дышать.
Через некоторое время они вышли на своей станции, где их ждал экипаж, привезший их в родовое гнездо семьи Брейнер.
Хозяин дома встретил их невероятно радушно. И хотя в его облике, манерах, речи явно читалась гордость наследника старинного состоятельного рода, он был мягок и вежлив. Даниэля и Аделаиду проводили в просторную комнату на втором этаже, обставленную старинной мебелью, с восхитительным видом на высокие горы.
Около девяти вечера они спустились в обеденную залу, где их ждал хозяин и его жена, которую он всем представил, как «моя Катрина».
За ужином Натан и Даниэль сначала вспомнили своих родителей, бывших братом и сестрой. Их пути разошлись, когда мать Даниэль вышла замуж за француза, и они поселились в Женеве, а потом уехали в Англию, когда новоиспеченный супруг промотал свои деньги и деньги жены, и его стали разыскивать кредиторы. Тогда-то дороги двух семейств разошлись на долгие годы.
— Но ты все равно остаешься Брейнером, кузен, — сказал в заключении Натан, поднимая бокал, — и твои дети так же будут Брейнерами, хоть ты и можешь предложить им фамилию своего отца. Кровь значит очень много, от нее не убежишь.
Аделаида улыбнулась, а Даниэль кивнул, так же поднимая бокал.
— У вас ведь нет детей, дорогая? — спросила Катрина, чуть подаваясь вперед в сторону Аделаиды, сидевшей напротив нее. — Да, вы ведь совсем недавно женаты.
— Мы женаты около двух лет, мы часто говорили о детях, — ответила Аделаида, чуть замявшись сначала, — но решили, что у нас еще много времени. К тому же я надеюсь, что мое здоровье поправится.
— Да, я слышала про ваш недуг, — сладким голосом произнесла Катрина, — поэтому мы и решили, что вам нужно обязательно приехать к нам пожить на какое-то время. Горный воздух способен вылечить любые болезни. К тому же он способствует пробуждению страсти, так что, очень может быть, вы покинете нас, уже готовясь стать матерью.
Катрина невероятно мило улыбнулась и откинулась на спинку кресла, поднесла бокал с багровым вином к губам и, делая глоток, бросила взгляд на Даниэля. Он не отвел взгляда от ее темных глаз, в которых играли искорки, то ли от свечей, то ли от горевшего в ней самой пламени.
Он смог оторвать глаза от жены кузена, когда услышал голос Аделаиды:
— А у вас есть дети?
— Нет, — невероятно поспешно ответила Катрина, — как видите, мы живем здесь одни, нас окружают только пятеро верных слуг. Но мы больше всего на свете хотим детей. Мы женаты больше, чем вы, но, похоже, Господь пока не готов осчастливить нас. Но мы не теряем надежду.
Даниэль перевел взгляд на Натана и перехватил его внимательный взгляд. Ему показалось, что кузен уже давно пристально наблюдает за ним, и внезапно ему стало неловко за то, как его глаза встретились с глазами Катрины и не смогли оторваться от них.
Оставшийся ужин прошел при легкой беседе на отвлеченные темы, и неловкость, которая охватила Даниэля, быстро исчезла.
Оставив хозяев в обеденной зале, они вернулись в свою спальню, их вещи уже были разложены горничной, покрывало снято с постели, одеяло откинуто. Аделаида разделась и тут же легла в постель, сказав, что невероятно устала. Даниэль сел в кресло, оставив зажженной одну свечу, и задумался над тем, каково жить в этом доме, не задумываясь о деньгах, об окружающем мире.
Аделаида очень быстро заснула, ее дыхание было на удивление спокойным и тихим. Но он не хотел спать и вышел на балкон и закурил сигару. С балкона был виден свет в крыле, где находились гостиная, музыкальная, обеденная залы. Свет там был притушен, очевидно, там оставили гореть несколько свечей. Подумав, что там еще может быть Натан, Даниэль тихо вышел из комнаты и спустился вниз, прошел через холл и тихо подошел к приоткрытым дверям в обеденный зал. Он остановился и заглянул в проем, но никого не увидел ни на диване, ни на месте Натана во главе стола. Он слегка толкнул рукой дверь, и она тихо приоткрывалась еще немного.
Даниэль заметил движение в другом конце комнаты, присмотрелся, и сделал шаг назад, боясь быть замеченным. Сначала он хотел развернуться и тихо уйти, но какое-то внутреннее чувство заставило его остаться в тени.
Часть посуды на той половине стола, где сидел за ужином он сам, была скинута на пол, скатерть свисала, бокалы были повалены, оставшееся вино растекалось по белой ткани. Катрина лежала на столе, раскинув руки, ее голова была закинута назад, тело выгнуто дугой. Одно плечо было чуть оголено, подол платья задран на талию.
У края стола стоял Натан, подхватывая ее раскинутые ноги, облаченные в черные чулки, под коленями, ладонями держа ее за бедра. Он со страстью, почти ожесточением, наносил удары бедрами между ее бедер, глаза его были закрыты, голова чуть опущена.
В комнате было слышно лишь тяжелое дыхание Катрины. Руками она хваталась за края стола, то приподнимая тело, вглядываясь туда, где соединялись их тела, то снова откидываясь назад. Внезапно она подняла правую ногу, выпрямив ее, и наклонила ее влево, ложась на бок.
Натан открыл глаза, слегка отстранился, его руки по-прежнему были на ее бедрах, ягодицах. Катрина ловко перевернулась на живот, пальцы ее ног коснулись пола, а Натан, почти не прекращавший своих проникновения, прижался низом живота к ее ягодицам.
Оперевшись на локти и опустив голову между ними, она стонала уже громче. Наблюдая за ними, Даниэль ощутил, как напрягается его член, упираясь в брюки, в нем проснулось дикое желание женского тела. На мгновение в голове возник образ Аделаиды, лежащей под ним, но он тут же был вытеснен образом рыжеволосой красавицы Катрины, подающейся ягодицами навстречу настойчивому мужскому члену.
Внезапно Катрина издала протяжный стон, ее руки судорожно сжались, а тело забила крупная дрожь. Натан чуть наклонился, поставив руки по бокам от ее трясущегося тела, прижимая бедра жены к краю стола, насадив ее пульсирующее влагалище на свой член.
Когда Катрина чуть успокоилась, Натан обхватил ее за предплечья и почти грубо потянул ее на себя, выгибая ее тело дугой. Она завела руки назад и обхватила мужа за бедра, на секунду Даниэлю показалась, что ее взгляд скользнул по нему, и он отпрянул. Но женщина не выказала никакой реакции, она прижалась спиной к мужу, приникла губами к его уху.
Натан взял лицо Катрин в ладонь, повернул к себе и провел языком по ее подбородку, губами и щеке. Потом его руки скользнули вниз, нашли края декольте ее платья и рванули их в стороны, разрывая дорогую ткань, вместе с бельем. И вот уже взгляд Даниэля прикован к большой тяжелой, но все еще достаточно упругой груди, со смотрящими вперед алыми сосками. Ладони Натана поддерживали эти прекрасные груди, качающиеся под градом мощных ударов, наносимых мужским членом вглубь женского тела.
Удары стали более частыми и резкими, ладони сжали груди со всей силой, и Натан повалился на Катрину, прижимая ее к столу, пока его бедра не успокоились, а ее руки и ноги еще продолжали подрагивать. Они пролежали так несколько минут, пока их дыхание успокаивалось. Когда Натан стал приподниматься, Даниэль быстрым, но тихим шагом прошел в свою комнату, разделся и лег в кровать. В его мысли постоянно возвращалась картина набухших сосков, ему до боли захотелось обхватить их пальцами, а потом погрузить в рот.
Рука Даниэля помимо его воли потянулась к Аделаиде, мирно спящей рядом, и стала поднимать подол ее ночной сорочки. Молодая женщина чуть пошевелилась сквозь сон, но не проснулась. И Даниэль, сжигаемый желанием, с напряженным членом, спешно и настойчиво задрал ее рубашку и перевернул жену на спину. sexytales Не дожидаясь, пока она окончательно проснется, он развел ее ноги, смочил руку слюной и огладил ею головку члена. Аделаида открыла глаза в тот момент, когда головка настойчиво раскрыла ее влагалище и протолкнулась вглубь.
Слегка удивленная, не задавая вопросов и не выказывая протеста, она чуть приподняла колени, чтобы облегчить мужу проникновение и обхватила его лицо ладонями, лаская его. Видя его возбуждение и возбуждаясь от этого сама, Аделаида спустила лямки со своих плеч и обнажила грудь, к которой тут же приникли губы Даниэля. Он жадно всасывал сосок, обхватывал его зубами и перекатывать во рту языком.
— Не так глубоко, прошу тебя, любимый, — прошептала Аделаида, чуть морщась от боли, когда забывшийся Даниэль стал проникать в ее лоно все глубже, стараясь полностью погрузиться в нее.
— Я люблю тебя, — прошептал он в лицо жене, зарываясь затем в ее волосы. В этот раз он излил в нее свое семя, и Аделаида благодарно поцеловала его в щеку.
2. Жизнь в доме Натана и Катрины сделала Аделаиду чуть счастливее, чем она была в Уэльсе. Она ходила на прогулки, пару раз за этот месяц Натан и Катрина приглашали их в поездки в горы. Натан ввел кузена в курс своих дел, семейного бизнеса, один день он возил его на предприятия Брейнеров, и к Даниэлю подкрадывались мысли, что если бы он был частью другой ветви, он мог бы быть на месте Натана, приезжать на эти заводы как хозяин, распоряжаться в своем доме, тело Катрины...
Даниэль в очередной раз с горечью отогнал эту мысль. С того вечера, когда он увидел Катрину и Натану, занимавшихся любовью, он то и дело украдкой поглядывал на жену кузен. Катрина была итальянкой по происхождению, ей был 31 год, она была женой Натана вот уже шесть лет. У нее были роскошные темно-каштановые, чуть рыжеватые волосы, точно объятые пламенем, и роскошное тело. Под очертаниями одежды Даниэль все время представлял ее обнаженную грудь, которая не выходила из его головы. Когда она садилась и закидывала ногу на ногу, им обуревало желание опуститься перед ней на колени и раздвинуть ее бедра, а потом запустить руку в такие же огненные волосы, скрывающие вход в столь манящие глубины.
Он почти каждую ночь овладевал Аделаидой, которая проявляла все больше страсти в ответ на его вожделение, и еле сдерживался, чтобы не кончить в нее, опасаясь сам не зная чего.
3. Лето подходило к концу, стояла последняя жара, и обе пары отправились к водопадам, чтобы взглянуть на них перед тем, как они почти исчезнут.
Восхождение заняло у них полдня, с частыми остановками, необходимыми для Аделаиды. Катрина проявляла к ней всегда необычайно теплую заботу, чем вызывала в Даниэле еще большее чувство вины за пошлые мысли.
Вернулись они уже поздно вечером, Натан задержался в ближайшем городке, чтобы встретится с подрядчиком, и Аделаида отправилась спать, попросив горничную принести ей в постель сэндвичи и молоко.
Не желая быть невежливым и оставлять хозяйку одну, Даниэль остался в маленькой гостиной, служившей рабочим кабинетом Натана, когда к нему приезжали служащие. Катрина налила ему бокал вина, и они стали беседовать о жизни в здешних местах, в этом кантоне, в этом доме.
— Иногда здесь бывает невероятно тоскливо, — сказала неожиданно Катрина, присаживаясь на поручень кресла, покачивая в руке бокал, — так тоскливо, что хочется просто бежать.
Она замолчала, повисла неловкая пауза, и Даниэль попробовал заполнить ее.
— Я недолго жил здесь, но мне это место кажется восхитительным.
— Вы правы, — оборвала его Катрина, пристально посмотрев на него, — вы были здесь слишком недолго. Натан обожает это место, он здесь родился, эта тихая жизнь как раз по нему. Я итальянка, я еще молода, во мне горит огонь, а я живу здесь, довольствуясь обществом только мужа.
— Нет-нет, я люблю Натана, — тут же добавила она, заметив перемену в лице Даниэля, — я буду с ним до конца наших дней, но, видит Бог, как же мне иногда хочется отвлечься от всего этого. Вы ведь понимаете меня, Даниэль? В вас кипят те же страсти, я всегда вижу это в людях. Возможно, это потому, что ваша кровь разбавлена теплом французского солнца.
Даниэль продолжал смотреть в ее темные глаза, так притягивавшие его, не зная, как отреагировать на ее слова. Смеется ли она над ним, делает ли намеки. Ему давно казалось, что он чувствует ее интерес к своей персоне, но сейчас она, казалось бы, открыто говорила ему, что между ними много общего.
— Я понимаю вас, — тихо произнесла Катрина, не отрывая от него взгляда, на ее губах расплылась почти коварная улыбка, — вы верный муж, я верная жена.
Она поставила бокал на ближайший столик, и подошла к сидящему на диване Даниэлю. Он смотрел снизу вверх на ее лицо, обрамленное огненными кудрями.
— Мы не будем целоваться, — прошептала она, — не будем говорить друг другу, что любим. Я просто хочу узнать еще одного мужчину.
Катрина чуть наклонилась, и взгляд Даниэля невольно переместился в вырез ее платья, ложбинка меж ее грудей была совсем рядом. Катрина улыбнулась шире, показав белые зубки, и ухватила пальцами ткань платья. Выпрямляясь, она потянула его вверх. Ткань обнажила ее икры, затянутые в чулки, колени, ляжки. Тогда она расставила ноги и села на колени Даниэля.
Он хотел было оттолкнуть ее и подняться, боясь быть застигнутым, боясь оказаться в неловкой ситуации, боясь, что узнает Аделаида. Но как же ему хотелось сейчас эту женщину. Пока он колебался, она зарылась руками в застежку его брюк, и вот ее теплая мягкая рука уже обхватывала его член.
— Я никогда не ошибаюсь, — прошептала Катрина ему на ухо, ощутив, что член уже был в достаточно возбужденном состоянии.
И Даниэль выбросил из своей головы все, что было сейчас не Катриной и не его поднявшимся естеством. Он завел руки за ее спину и расстегнул ее платье. Катрина выпустила из руки член и позволила спустить с себя верх платья, которое теперь болталось у нее на талии и на бедрах. Даниэль так же быстро освободил ее груди от белья, и вот то, что он видел в своих снах, предстало перед его глазами во второй раз.
Вблизи груди Катрины казались еще более прекрасными. Под естественной тяжестью они чуть свисали, и Даниэль тут же обхватил их обеими руками, ощущая, как плоть поддается нажиму его пальцев.
А Катрина все работала рукой над его торчащим из штанов членом, скользя ладонью по стволу, нежно пробегая пальцами вокруг головки. Все внимание Даниэля было привлечено к ее груди, от которой не могли оторваться руки. Стоило ему жадно припасть губами к напряженному соску, как Катрина застонала, а ее рука сильнее сжала его член.
— Ляг, я все сделаю сама, — быстро скомандовала женщина, и Даниэль повиновался.
Он чуть повернулся и откинулся на один из подлокотников дивана, одна нога было чуть согнута в колене и упиралась в другой подлокотник, другая осталась на полу. Пока он устраивался, Катрина не выпускала его член из ладони. Теперь она возвышалась над ним, ее ноги по бокам от его бедер, ее грудь колыхалась от ее движений.
Взглянув мужчине в лицо, Катрина медленно стала опускаться, сгибая колени, и направляя рукой его член к входу в свое влагалище. Она продолжала приседать, пока весь член не погрузился в теплый тоннель, и ее ягодицы не прижались к его мошонке. Аделаида, обладавшая крайне неглубоким влагалищем, никогда не принимала в себя больше половины его члена, и теперь Даниэль застонал от ощущения крепких стенок, целиков обволакивающих его орган. Катрина уперлась руками в его грудь, сжав пальцами его рубашку, и стала двигать бедрами то в разные стороны, то вперед-назад. Его руки сначала были на ее бедрах, но ее не нужно было направлять, молодая женщина знала, что нужно делать, чтобы довести его до экстаза. Пальцы снова обхватили прекрасные груди, и это ощущение вкупе с тем чувством, которое давало ее влагалище его члену, заставило Даниэля забыть обо всем.
— Ты готов кончить? — голос Катрины вывел его из рая, она чуть замедлила движения.
Даниэль открыл глаза и, приподняв голову, посмотрел вниз. Место соединения их тел было спрятано ее платьем, и Катрина, заметив его взгляд, одной рукой приподняла ткань, открыв его взору тонкие короткие темно-рыжие волоски, перемешавшиеся в его темной порослью. Женщина медленно приподнялась, и волоски приоткрыли складочку между ее раскрытых губок, а между губками выглядывал ствол его члена. Через мгновение член снова скрылся в ее недрах.
Так и не дождавшись его ответа, Катрина с большей амплитудой и скоростью заскользила вдоль его ствола, удерживая крепкими мышцами внутри лишь головку, перед тем как вновь опуститься вниз. Ее голова была закинута назад, а ее руки обхватывали его кисти, заставляя сжимать ее груди сильнее. Когда Даниэль начал кончать, она замерла, ощущая, как разливается внутри его семя.
— Я должен был тебя предупредить, — тихо и неуверенно произнес Даниэль, нежно проводя рукой вдоль ее тела, от груди до бедер. Сейчас он чувствовал невероятную благодарность к Катрине за удовольствие, которого он еще не испытывал.
— Ничего, — ответила она, опустив голову с разметавшимися волосами, глядя на него сверху вниз и тяжело дыша, — не думаю, что вообще могу иметь детей. Теперь вставай и иди к жене.
— Иди, нельзя, чтобы нас застали, — добавила она уже настойчивее, когда Даниэль приподнялся, чтобы поцеловать ее грудь и обнять ее.
Он поднялся и встал с кровать, а Катрина перевернулась на спину и осталась лежать с обнаженной грудью, расставленными ногами. Она опустила руку между ног и легонько провела ею. Даниэлю показалось, что она запустила в себя пальцы. Он хотел было спросить ее, получила ли она удовлетворение, но побоялся услышать ответ, да и Катрина снова повторила ему, что он должен идти.
4. Спустившись вниз на следующее утро, Даниэль застал Натана и Катрину в саду, она сидела у мужа на коленях и кормила его клубникой. Он впервые увидел кузена и его жену в момент такой нежной близости, обычно они вели себя достаточно сдержанно, но Даниэль имел возможность убедиться в силе их страсти.
— О, друг мой, — воскликнул Натан, увидев Даниэля, и поспешно вставая ему навстречу, — вы сегодня поздно встали. Моя милая Аделаида тоже встала? Надеюсь, она в добром здравии, ведь вчера у нас был тяжелый день.
Даниэль кивнул и быстро взглянул на Катрину. Та стояла с тарелкой клубники и улыбалась.
— Хотите? — спросила она Даниэля, и он неуверенно кивнул.
Натан вошел в дом, чтобы отдать распоряжение о завтраке для гостей, и не видел, как Катрина подошла к Даниэль невероятно близко, и поднесла к его рту сочную ягоду. Он обхватил ее губами и откусил половину. Катрина положила в свой рот оставшуюся часть ягоды, окунув в него указательный пальчик, который затем выскользнул обратно между ее плотно сжатыми полными губами. Этот палец она на мгновение прижала к губам Даниэля.
— Никаких поцелуев, — едва слышно прошептала она, и вошла в дом вслед за мужем.
Даниэль вернулся в свою комнату, что убедиться в том, что Аделаида проснулась. Когда он вошел в комнату, она уже встала и медленно одевалась.
— Я вчера так быстро уснула, что не дождалась тебя, но мне снился такой приятный сон, будто ты любил меня, и мне было невероятно хорошо.
5. За окном шел снег уже пятый день, дороги стали труднопроходимыми, и обитатели дома могли скоро оказаться отрезанными от внешнего мира. В доме в зимний период оставались в доме трое слуг — две горничные и кухарка. Провизия закупалась на несколько месяцев и постоянно пополнялась, если вдруг выдавались дни, когда можно было снова проехать по дорогам. В этом годы снег появился слишком рано.
Аделаида стала снова чувствовать себя не очень хорошо, очевидно, сказывалась ухудшающаяся погода, и она намекнула мужу, что, возможно, пора уже уезжать, но Даниэль не хотел снова возвращаться в Уэльс, где его уже ничего не держало. Он прижился в этом доме, который мог бы быть его, родись он... А если у Натана и Катрины так и не будет детей, кто унаследует...
Такие мысли все чаще посещали его, он не раз представлял себя на месте Натана, богатым, степенным и спокойным. Даниэль по-своему любил Аделаиду, к ней он испытывал невероятную нежность и ласку. Нос Катрина будила в нем вихрь эмоций — страсть, вожделение, желание всецело обладать другим человеком, погрузиться в нее целиком, раствориться в ее теле. За прошедший месяц они были близки несколько раз, и каждый раз она позволяла Даниэлю кончать в себя, в самую глубину своего лона. Она знала, что ему это нравилось, что он позволял себе это только с ней. Иногда, когда они заканчивали, она проникала пальчиком в своей влагалище и потом слизывала с него его сперму с таким удовольствием, что Даниэль готов был с новой страстью наброситься на нее.
Они придерживались правила не целовать друг друга в губы, и Даниэль сдерживал свое желание проникнуть языком в ее рот. Взамен его губы побывали везде, каждый дюйм ее груди познал нежность его языка, ощутило эту нежность и страсть и ее влагалище. Лишенный поцелуев Даниэль знал вкус ее недр и помнил его наизусть.
Их связь прекратилась в один момент. Когда Даниэль остался наедине с Катриной и положил руку на ее ягодицы, она оттолкнула его руку и сурово посмотрела в его лицо.
— Больше это не повторится, — произнесла она, и в этот момент вернулся Натан. Он остановился в дверях, глядя на них, и Даниэля охватил ужас.
— Я вспомнил, что хотел сказать тебе, — произнес неожиданно Натан, расплываясь в сдержанной улыбке, — я хочу предложить тебе должность в одной из моих компаний. Мы привязались к вам с Аделаидой и хотим, поддержать вас. Давай съездим послезавтра, я все тебе расскажу, и ты сможешь остаться там на пару дней, все изучить и потом дать мне ответ. Вы должны все обдумать, потому что два раза я подобное предложение не делаю.
Даниэлю не понадобилось много времени, чтобы принять решение. В тот же день он сказал Аделаиде, что у них появилась возможность остаться в этой стране и наладить свои дела. Как всегда она смиренно приняла решение любимого и поддержала его. Уезжая, уже на пороге Даниэль обронил, что теперь они смогут подумать о детях, и Аделаида не успела ему сообщить о своем положении.
6. Аделаида ждала возвращения Даниэля каждый день, но он задерживался. И хотя он каждый день посылал ей со своим помощником письма, она невероятно скучала по нему, к тому же ее терзало чувство усиливавшегося беспокойство.
И потом снова повалил снег, заметая все дороги, как сказала горничная, уже надолго. Зима в том году наступила раньше, чем обычно. Дом Брейнера оказался окончательно отрезанным от внешнего мира.
В соседском домике на вершине был проведен телефон, и Натан каждую неделю отправлялся туда лично, чтобы созвониться с Даниэлем и передать ему сообщение от Аделаиды и доставить его ответ. Несколько раз Аделаида с помощью Катрины пыталась подняться на холм, но от морозного горного воздуха у нее перехватывало дыхание, и им приходилось возвращаться.
Здесь ее окружали невероятной заботой, Катрина всегда была рядом, а Натан беспрестанно справлялся о ее здоровье, успокаивал ее и упорно шел по снежным дорогам к телефону, что сохранить связь с ее мужем.
В доме уже знали о ее положении, и Катрина сокрушалась, что ее милая кузина, как она ее теперь называла, не успела обрадовать Даниэль, сообщив, что он станет отцом.
Постепенно Аделаида успокоила себя тем, что ее муж сейчас в безопасности, что он скучает по ней, что дела у него идут хорошо, и он уже занимает хорошую должность в компании кузена. Он также чувствовала себя уютно в окружении близких людей, которых она уже считала семьей. И только мысли о ребенке от любимого мужа делала ее невероятно счастливой.
В феврале она еще больше воспрянула духом, ведь снег через месяц должен был начать таить, и дороги вновь будут открыты. У нее уже был виден живот, и она представляла, как увидит мужа, который уже знал о ее беременности от Натана, после такой долгой разлуки.
Аделаида витала в своих мыслях, не замечая почти ничего вокруг. От нее укрылось изменившееся настроение Натана, который стал более отстраненным, а радушие Катрины, ставшее теперь явно неискренним.
Она не заметила, что тело Катрины тоже изменилось. Ее платья стали более свободными, скрывая ее увеличивающийся живот, и Натан все чаще просил жену меньше ходить по снежным дорогам вокруг дома, лучше питаться. Они были близки к своей цели, и остальное теперь совсем их не заботило.
7. — В нем течет наша кровь, кровь Брейнеров. — сказал ей в тот далекий день Натан. — Пусть ребенок не будет моим, но в нем будет моя кровь. И этот дом получит нового Брейнера, которого вырастим и воспитаем мы, таким, какими были мои предки. У него будут наши ценности, наша власть и наши богатства.
Катрина не была счастлива услышать это, она все еще надеялась, что у них будут дети, что время еще не пришло. Она не раз была у врача, который уверял ее, что с ней все в порядке. А Натан был из той редкой породы мужчины, которые готовы принять свою несостоятельность и действовать исходя из интересов семьи и рода.
Катрина смирилась, уверенность мужа передалась ей. Даниэль был хорошим кандидатом — самый близкий родственник, молодой и здоровый, к тому же Натан не переставал напоминать об одном дне их рождения и разнице в десятилетие. Он видел в этом провидение, и Катрина приняла его позицию.
Они знали, что он недавно женился, и что его жена больна, и надеялись, что он приедет один. Но он отказывался ехать, и их приглашения стали более настойчивыми, они уверяли его, что здоровье Аделаиды поправится в этих местах, что горный воздух делает чудеса. В конце концов Натану пришлось перекупить его поставщиков и постоянных клиентов через подставные компании. И результат не заставил себя ждать, последний настоящий Брейнер, способный иметь детей, был рядом, в их доме, и он был очарован Катриной.
День поездки к водопадам был спланирован очень тщательно — внезапно приехавший подрядчик, утомленная долгой поездкой Аделаида, возбужденный добавленным в вино афродозиаком Даниэль, и соблазнительная Катрина сделала свое дело.
Натан вернулся в свой дом еще до того, как вернулись его жена и гости, и затаился в одной из запертых комнат. Он знал, что Аделаида ушла к себе, выпив успокоительный настой, который ей делали здесь после длительных прогулок, и что Даниэль сегодня не уйдет из соблазнительных объятий Катрины.
Он прошел в комнату, занимаемой кузеном и его женой, и какое-то время стоял возле кровати, глядя на спящую девушку. Натан всегда очень быстро принимал решения, не раздумываю долго, у него был острый ум и решительный характер.
Он откинул одеяло, Аделаида лежал на боку, и аккуратно перевернул ее на живот. Убедившись, что она не проснется, Натан приподнял ее ночную сорочку, оголив ягодицы, слегка развел их в сторону и прикоснулся кончиками пальцев к ее промежности.
Аделаида спала слишком крепко, уставшая и усыпленная травами, чтобы почувствовать, как пальцы чужого мужчины поглаживали маленькие губки между ее ногами, клитор, проникали внутрь ее тела, слегка массируя стенки влагалища. Ощутив первую влагу, Натан расстегнул брюки и устроился между ее ног, пропихнув член между ее ягодиц и окунув его в узкое влагалище. В такой позе оно плотно обхватывало его немаленький орган, натирающий влажные стенки все быстрее и быстрее. Аделаида едва слышно застонала сквозь сон, и Натан стал погружаться в нее все с большей силой, чувствуя, как головка упирается в дно ее недр, а не погрузившийся ствол зажат между ее упругими ягодицами. Он кончил в нее довольно скоро, представляя, как в этот момент Даниэль кончает в его жену. В таком положении он замер на пару минут, желая убедиться, что ее матка впитает в себя достаточное количество его семени. Потом медленно и аккуратно вытащил член из Аделаиды, поправил ее рубашку и снова накрыл ее одеялом. Из своей комнаты он слышал, как Даниэль через 10 минут пришел в свою спальню.
Через какое-то время появилась и Катрина, в спешно накинутом платье, так и не застегнутом сзади. Она подошла к сидевшему на краю кровати мужу и поцеловала его.
— Он все сделал, как нужно, — сказал она, грустно улыбаясь, — возможно, все получится с первого раза.
— Я тоже сделал все, как надо, — ответил ей Натан тем же тоном, — возможно, у меня тоже все получилось с первого раза.
Катрина замерла на несколько мгновений, потом залепила Натану сильную пощечину. Он снова повернул к ней голову и ответил на ее яростный взгляд. Когда она замахнулась снова, он перехватил ее руку, привстал, заваливая жену на кровать. Он обхватил ее тело ногами, а руки сжал над головой.
— Мы так и не знаем, в ком же проблема, — как можно спокойнее произнес он, — возможно, она все же в тебе. Если ты понесешь от него, этот ребенок будет наследником Брейнеров. А если нет? Возможно, от него понесет она... или от меня...
— Ненавижу тебя, — прошипела сквозь зубы Катрина, пытаясь освободить руки, и когда Натан все же отпустил их, принялась судорожно расстегивать его брюки, — если ты сделаешь это еще раз, я тебя убью, клянусь, ты меня знаешь.
В эту ночь Натан овладевал Катриной несколько раз, их соитие всегда было страстным, но никогда оно еще не было наполнено такой яростью, таким животным вожделением.
За месяц связи с Даниэлем, Катрина узнала, что он старается не обрюхатить свою жену раньше времени, что он не кончает в нее. Поэтому она сама вернулась к разговору о том, что Натан должен снова овладеть молодой женщиной, но дальше разговоров это не пошло, потому что стало ясно, что она достигла своей цели. Катрина была беременна. Но беременной оказалась и Аделаида, сообщившая об этом своей новой подруге.
— Возможно, мы оба в порядке, — сказала она мужу ночью, обнимая его и прижимая к себе, — просто не подходим друг другу... Так бывает. А может быть, это все-таки его ребенок.
Так или иначе оба не рожденных ребенка были Брейнерами, а значит принадлежали этому дому. Натан и Катрина предполагали, что Аделаида может родить чуть раньше, особенно если она понесла от Натана. Если это будет мальчик, он станет считаться сыном Натана и Катрины. Если девочка, то они возьмут ее на воспитание, и в будущем она станет женой сына Катрины, ведь хотя бы один из детей должен оказаться мужского пола.
Ни одного из будущих родителей не смущал тот факт, что у детей может быть один отец — Даниэль. В их роду и раньше случались браки между близкими родственниками, это помогало остановить разжижение благородной крови.
Даниэль был не только больше им не нужен, но он им просто мешал. Он мешал им тем, что мог заявить права на ребенка Катрин, мог забрать Аделаиду. Даниэль так и не уехал из дома Брейнеров на фабрики, чтобы вступить в должность, он погиб, упав в расщелину. А дороги был непроходимыми в общей сложности всего месяца полтора.
Теперь они жили в ожидании рождения долгожданных детей, думая о том, что Аделаида не должна будет покинуть этот дом, узнав о кончине мужа, а должна будет остаться с ними, пока не родится ее ребенок.
Натан и Катрина все годы совместной жизни были необычайно счастливы в этом тихом спокойном месте, наслаждаясь друг другом. Отсутствие детей было единственным черным пятном на их жизни, и теперь они были на пути к обретению своего полного счастья.
