В квартире, за которую Георгий почти отдал долг, царил небольшой беспорядок. Отсутствие мебели компенсировалось распечатанными тут и там картонными коробками. Над которыми, прямо на стене были прибиты вешалки с развешанной на них одеждой.

— А что, миленько! — сказала Наташа, и со всего маху завалилась на огромный матрас, лежавший на полу, временно исполняющий обязанности кровати.

— Зато на кухне всё нормально, — сказал Гоша. Он скинул всю одежду и, закутавшись в халат, прошествовал в ванную.

Через секунду там появилась девица с охапкой вещей, запихнув их в стиральную машину, она полезла в ванную под душ к парню.

— Осторожно! Вода холодная — простудишься, предупредил напарник.

Самый раз! — Сказала Натусик и, прижавшись, встала под струи холодной воды, — помоешь меня? — нежно поглаживая плечо мужчины, захлопала огромными ресницами девочка-кукла.

— И оботру, и на ручках в кроватку унесу. Потом накормлю, напою и спать уложу, — чмокая в симпатичный носик, пообещал Георгий.

— Ой, как здорово! — захлопала в ладоши Барби, — Ну, давай... только вот без этого, поскучнела она, — правда, болит всё...

— У меня, тоже, знаешь, не сахар, — показывая фиолетово-красную штучку, торчащую у него между ног, объяснился Гоша.

— Ладно. Проехали... Ну, а что тогда стоим? Яйца мнём?! Девочка не умыта, не вытерта, не обогрета, не нако... , — заткнулась девочка, запечатывающим её губки поцелуем.

— Щас я те устрою! — хватая мочалку и начав стегать ею по сладким булочкам пылко и нежно парень.

— Гошенька! Ну, хватит уже! Перестань драконить! Правда, же все дырки саднят! Обещал же помыть свою девочку, а склоняешь её... , — надула губки блонди.

— Ладно, ладно, прости... , — Георгий зашампунил руки и начал ими поглаживать белоснежные волосы, прочерчивая волнистые дорожки в пене.

— Блядь, он точно меня выебет, — не понятно к кому обращаясь, сказала Наташа, — ну какая деваха вытерпит такие издевательства? Ты знаешь, что ты сволочь? — спросила она любовника.

— Знаю, — ответил сволочь, переходя к шейке девахи, — а дозвольте Наталья Батьковна грудям Вашим беленьким совершить омовение?

— Дозволяю Вольдемарушка, — дозволила Наталья Батьковна.

Вольдемар, осторожно поглаживая груди беленькие запененными руками, пропуская соски меж пальцев, круговыми движениями совершал их омовения. Наташа закатила глаза, поставила руки на плечи мужчины и томно вздыхая, тараторила без умолку:

— Сука, сволочь! Гадина! Да, чтоб ты сгорел, что же ты делаешь ворог окаянный! Ни стыда у тебя не совести! Подохни, гнида!

Вольдемар, слыша такие ласковые речи, улыбался. Намылив хорошенько мочалку, он продолжил умывание своей женщины. Та стенала и даже, кажется, решила всплакнуть, как любовная экзекуция была закончена. Хорошенько вытерев обмякшую деву, мужчина, обернув её в халат, отнёс на ручках на импровизированное ложе. Быстро сполоснувшись, Георгий прошествовал на кухню и занялся настоящим мужским делом...

Повытаскивав всё из холодильника и настенных шкафов, мужчина включил: кофеварку, две плитки, духовку микроволновку, хлебопечку и мультиварку. Где-то что-то жарилось, где-то размораживалось, варилось, разогревалось, тесто месилось, пока мужчина мыл, чистил, натирал, разделывал, шинковал, резал, мешал, взбивал, солил, перчил, сластил...

Налив себе рюмочку коньяка и, закусив солёным огурцом, кулинар заскочил в ванную и, докинув свои вещи в стиралку, включил её, чтобы не простаивала без дела. Свет начал периодически помигивать, не выдерживая адской перегрузки. Бытовые приборы позвякивали на разные голоса, пели мелодии готовности.

Водрузив на огромный поднос всяческие салаты, кофе, вина и крепкие напитки с соками, великолепный Гоша, тихохонько прокрался в комнату, где раскинувшись по диагонали на импровизированной кровати, дрыхала прелестная куколка Барби. Совершенно голая, скрыв свои прелести ногами и руками, она по-детски сложила ручки под щёчку и умильно подёргивала губками и носиком.

Осторожно поставив поднос в метре от кровати, кулинар на цыпочках, чуть ли не пятясь задом, ретировался на кухню, где запели мультиварка, духовка и печка. Переложив в чашки, тарелки мясо по-французски, макароны по-итальянски, картошку по-русски, он посыпал их всякими приправами, соусами, кетчупами, переставил на другой поднос. Скинув тапки, мужчина хотел прокрасться незаметно в комнату, но заслышав сонный голос девчушки, отказался от этой затеи.

— Кофе! — застонала она, — Ах, какой божественный запах!

Поставив второй поднос на пол, кулинар притащил китайский столик. Взяв в одну руку коньяк, в другую мартини, он поинтересовался:

— Что будет пить, моя принцесса?

Его принцесса, обхватив чашку кофе обеими руками, осторожно прихлёбывая обжигающий напиток, сказала:

— Водку! Русскую водку, а запивать мартини.

— Прекрасный выбор! — Гоша в три сек метнулся на кухню и заменил напитки.

В соседи к бокалам на столике напросились два гранёных стакана времён социалистической действительности.

— Как мило! — улыбнулась Натуська, — отставила в сторону кофе, плеснула водки в стаканы почти доверху, в бокалы на донышке вино, подняла свой и сказала, — За тебя!

— Э... , — начал было, тот, за которого был произнесён тост, но ему не дали договорить.

Женщина сделала порядочный глоток из своего стакана, запила его мартини, ухватила, какую-то чашку салата себе на колени и стала уплетать его со страшной силой:

— Боже! Как вкусно! — А что это?

— Перпетум мобиле, — ответил кулинар

— И что в нём вечного? В этом двигателе?

— Ну, ты же уже схомячила половину, а на остальное ноль внимания. А тебя ожидают: мясо по-французски, по-немецки, английски и испански, по-русски.

— Ой! Извини, — дева передала чашу с салатом мужчине и попросила дать ей корейское блюдо, — давай ещё раз за тебя, — подняла она бокал с водкой.

— Может за тебя? — попросил жалобно мужчина.

— Успеется! — Делая основательный глоток и запивая его вермутом, определилась женщина.

Кажется, спиртное попало ей не в то горло. Она закашлялась и помахала рукой перед прелестным ротиком, — слуууушай Гошенька, — внезапно сказала она, — а давай ты меня в жёны возьмёшь? Будешь кормить, мыть, на ручках носить, спать укладывать?

— А, чё? — Я согласен, — согласился Гошенька.

Следует отметить, что он практически не пил. Пару раз пригубил из своего стакана, не прикасаясь к бокалу с вином.

— Ты что дурак? — рассердилась женщина? — Нах тебе жена проститутка? (ак ты будешь целовать её губы после того, как она делала минет какому-нибудь старпёру?

— Вот так, — сказал ещё не муж, сгребая женщину в охапку и страстно целуя её в губы.

***

Время, немного, вперёд...

— Что ты можешь ему дать, того что не могу дать я? — блонди со вниманием разглядывала парализованную женщину, гордо восседавшую на инвалидной коляске, — ты ведь не способна ходить, извини... Но это важно!

— Любовь, — просто сказала та.

— А он? Что он сказал тебе?

— Что он берёт её, он будет заботиться обо мне, пока смерть не разлучит нас. Я поверила...

— А если обманет? Что будешь делать?

— Я умру. Зачем мне жить? — одинокая слеза прочертила дорожку по щеке влюблённой.

— Настюша! — Наташа порывисто обняла влюблённую, — Запомни! У тебя есть подруга, которая ради твоего счастья убьёт любого! Ты только позови меня. Позовёшь?

— Позову... обещаю... Спасибо Натуська. У меня никогда раньше не было таких друзей.

— А теперь есть! — Женщина быстро покинула здание.

Гулкий звук её каблучков ещё долго раздавался в голове счастливой.

Время, назад...

***

— Ой, обожратушки, прямо, — сонно хлопая кукольными ресницами, сказала напарница, — давай спать?

— Давай! — Приобняв любовницу, Гоша, как был в одежде, погрузился в сон...