В институте у меня была подруга. Помимо всего прочего, мы делили в общежитии одну комнату на двоих. Примерно со второго курса, дружба переросла в сексуальную связь, которая длилась до конца учебы, а потом наши пути разошлись. У каждой из нас появилась семья, дети, она переехала с мужем в Москву, его перевели по службе, и мы не виделись с ней 15 лет. Мне позвонила мама в пятницу и сказала, что меня разыскивает Юля и что я должна ей срочно перезвонить, что я и сделала. Юля говорила без умолку, не давая мне вставить слово, повторила раз десять, что если я еще не забыла, то послезавтра у нее день рождения и я просто обязана на нем присутствовать, и что муж с близнецами отдыхают сейчас на море и она совершенно одна дома и приехать мне лучше заранее, чтоб помочь ей с приготовлениями к празднику. Я слушала ее и улыбалась, она совершенно не изменилась, такая же легкая и веселая, как и 15 лет назад. Я пообещала выехать сегодня же в ночь, если смогу купить билет до Москвы, все же сезон отпусков в разгаре и с билетами между двух столиц могут быть проблемы. Вернувшись с работы, я рассказала домашним о нашем разговоре и о том, что собираюсь выходные провести в Москве. Собралась я быстро.

И уже часов в девять выехала из дома на вокзал, с целью успеть посетить магазин взрослых «игрушек», так как ее упоминание о том, что дома никого, явно указывало на наши отношения в прошлом, возможно, я ошибалась, но надо было быть готовой к любому повороту событий. В кассе вокзала мне предложили два варианта: плацкарт боковая верхняя и очень дешево или СВ — купе на двоих, но в пять раз дороже. Больше вариантов уехать в Москву в пятницу вечером не было. Я купила СВ. До отправления оставалось два с половиной часа, и я отправилась в торговый центр на поиски подарка. Я купила все, что задумала и удовлетворенная вернулась на вокзал, с радостью обнаружив, что до отправления осталось полчаса, и посадку уже объявили. В моем купе никого не было, я расположилась и достала журнал, купленный по пути на перрон. Незаметно пролетело время и вот уже стюард просит провожающих покинуть вагон, так как до отправления поезда осталось пять минут. В тот момент, когда я порадовалась, что поеду без попутчиков, в купе вошел парень, лет 25 с открытой широкой улыбкой.

— Добрый вечер, ух, чуть не опоздал, — он кинул свои вещи на полку и сел напротив, все еще улыбаясь.

Я оторвала взгляд от журнальной статьи и посмотрела на парня. Красавцем его не назовешь, но что-то в нем притягивало. Высокий лоб, на который ниспадала челка темно русых волос, озорные карие глаза с длинными ресницами и красивые, слегка пухлые губы придавали лицу некую миловидность. По самодовольной улыбке молодого человека было понятно, что женским вниманием он не обделен. Поезд тронулся. Колеса ритмично застучали, и слегка покачивая вагон, уносили нас в ночь, все дальше от Питера.

— Меня зовут Егор, — он приподнял правую бровь, давая понять мимикой, что ждет от меня ответа.

— Карина, — спокойно и выдержано представилась ему я.

В этот момент в купе вошел проводник, и поинтересовался не хотим ли мы чая или кофе. Я отказалась, сказала, что собираюсь вскоре лечь спать. Мой попутчик тоже не изъявил желания выпить какой-либо из предложенных напитков.

— Вы не возражаете, если я переоденусь? — спросил Егор.

— Да конечно, я сейчас выйду.

— Это ни к чему, мне все — равно, — его глаза озорно заблестели. Хм, мальчик хочет поиграть? Но вот, что это будет за игра, он вряд ли догадывается, что ж, я готова ему подыграть. Разумеется, сон как рукой сняло. Окончательно отложив журнал в сторону, я начала пристально разглядывать его тело. Он расстегнул рубашку и не спеша снял ее, потом принялся расстегивать джинсы и вот, он стоит передо мной в одних трусах, на резинке которых красуется надпись Кэлвин Кляйн и неторопливо пытается водрузить на вешалку свои вещи, при этом, бросает на меня короткие взгляды, стараясь понять мою реакцию. Я смотрю оценивающе, чуть ухмыляясь. Он достал короткие хлопковые шорты сел напротив, поджав к груди одну ногу, а шорты положил рядом с собой. Модель трусов очень выгодно подчеркивала размеры его достоинства, а поза говорила о том, как он этим гордится.

— Пожалуй, я тоже переоденусь, расстегни, пожалуйста, неудобная молния на этом платье — я повернулась к нему спиной, и как только он расстегнул молнию, легкое шифоновое платье соскользнуло с плеч и в две секунды оказалось на полу.

— Подними, — скомандовала я. Егор подобрал платье и подал его мне. Как только платье оказалось на вешалке, я развернулась и сделала шаг в сторону Егора так, что моя грудь расположилась в непосредственной близости от его лица. Оголив сосок правой груди, я отдала новый приказ, — Оближи его, — он снова не стал спорить. Горячий язык описал круг почета вдоль коричневого ореола, прежде чем губы сомкнулись на соске, посасывая его, заставляя превратиться в набухшую горошину.

— Теперь второй! — потребовала я. На этот раз он сам высвободил грудь из тесной чашечки лифчика и проделал то же, что и с первым. Теперь уже две горошины предательски топорщились, выдавая мое возбуждение.

— Ты готов пойти дальше? Может, поиграем? — более мягко спросила я Егора.

— Давай, а во что?

— Сейчас узнаешь. Только сначала, я сниму с тебя белье, оно уже ни к чему, — я завела пальцы за резинку трусов и потянула вниз. Приподняв таз, он дал мне возможность беспрепятственно от них избавится, и насладиться видом окрепшего члена с ярко бардовой головкой, блестящей от капелек спермы. — Теперь ты тоже сними мне трусики, но только не руками, — он кивнул в знак согласия. И снова эта его улыбка, такая теплая и добродушная. Он слегка нагнулся и зацепил языком тесемку маленьких стрингов, оттянув ее, зажал губами и потащил вниз, пока они не упали вовсе. Егор выпустил тесьму изо рта и начал целовать внутреннюю поверхность бедра, медленно двигаясь вверх, к гладко выбритому лобку. Слегка пройдясь языком по расщелинке, поднялся во весь рост и прижался к моим губам. Целовался он неторопливо, слегка посасывая то нижнюю, то верхнюю губу, а его теплые и мягкие ладони мяли мне грудь. Член настойчиво таранил живот, давая понять, что его хозяин с каждой минутой становится все нетерпеливее.

— Ты позволишь, — прозвучало, скорее, ни как вопрос, а как констатация факта, я дотянулась до его брюк и выдернула ремень.

— О, а ты затейница.

— Еще какая. Повернись, руки за спину, — Егор одарил меня одной из своих очаровательных улыбок и выполнил приказ. Скрестив руки за спиной, он позволил стянуть их ремнем. Довольно легко и быстро я затянула ремень на запястьях Егора, не так сильно, чтоб затекли кисти рук, но и не так слабо, чтоб он мог их высвободить. Потом, попросила встать его на колени на кровать, и подтянув вверх другой конец ремня, обернув вокруг штанги, исполняющей роль держателя полотенец, завязала узлом. Парень слегка напрягся. По сути, двигаться он мог, но подняться с колен или поменять положения тела — нет, в основном из-за боли, которая появлялась с попытками высвободиться. Я посмотрела в его глаза, провела рукой по щеке и отвесила громкую оплеуху. От изумления глаза Егора округлились. Он хотел произнести что то, но я начала целовать его в губы, а мои пальцы сжали ствол его члена, медленно двигая вдоль крайнюю плоть, то закрывая, то раскрывая головку. Он застонал. Тогда, я стала у него за спиной и прошлась языком от первого шейного позвонка до самого копчика, нежно массируя спину руками, дойдя до ягодиц, не удержалась и снова шлепнула Егора, да так сильно, что на ягодице остался след от ладони. Он вскрикнул, но не стал возражать. Я решила, что пора. Открыв дорожную сумку, достала то, что купила перед самым отъездом и смазку.

— Что ты там делаешь? Развяжи меня, я не хочу больше так сидеть.

— Не сейчас, мой сладенький. Чуть позже. — Я надела черные трусики из латекса, на которых красовался страпон. Короткий и толстый, как любила Юля. Обработала его смазкой, потом нанесла тонкий слой на дырочку ануса Егора и вот тут он занервничал.

— Зачем это? Я не хочу, развяжи, нет, не надо.

— А то что? Позовешь бригадира поезда? Полицию? Хочешь, чтоб весь вагон любовался нашими затеями?

— Ты, ты, ты не посмеешь, — прохрипел он. Я вновь начала его ласкать. На этот раз ртом. Погрузив все еще разбухшую от желания головку в ротик, обвела вокруг язычком, сжав ее губами, слегка пососала и снова отправила глубоко в рот. И так повторила раз пять или шесть, пока он не задрожал, от охватившего тело, возбуждения. Егор даже не заметил, как в это время мой пальчик усиленно массировал ему сфинктер. Потом, я пристроилась сзади и слегка надавила на заветную дырочку страпоном, расширяя вход для него. Он сжал зубы и застонал, но не убрал зад, наоборот, его попка подалась вперед, как бы насаживаясь на страпон. Медленно и осторожно я ввела его целиком в анус Егора. Слегка замерев, дала ему отдышаться, спустя несколько секунд, плавно и не спеша начала двигать бедрами, а вместе с ними задвигался и страпон внутри попки Егора. Он поймал ритм, которому стал подыгрывать, и вот уже более уверенными толчками я вгоняла силиконовый член между ягодиц парня. При каждом таком толчке, его член вздрагивал, ударяясь о низ живота, при этом из груди вырывался глухой стон.

— Может, ты хочешь, чтоб я прекратила?

— Нет, продолжай, прошу, не останавливайся. — Я обхватила одной рукой его яички и сжала, как можно крепче. Потом отпустила, обхватила ствол фалоса и начала маструбировать. Засаживая все глубже и глубже, массируя член все резче и резче, прижимаясь голой грудью к его спине, я чувствовала, как бешено колотилось его сердце и вот, в конце концов, он не выдержал и с протяжным стоном изверг из себя сперму.

— Ты чудовище, — тихо произнес Егор.

— Я знаю.

— Но это было охрененно. А теперь развяжи меня и в наказание, я буду трахать тебя всю дорогу.

Так оно и вышло. Поспать нам не удалось. Егор выполнил обещание и до самой Москвы мы занимались любовью снова и снова.

Юлька встречала меня на перроне. Я вышла из вагона, следом вышел Егор. Он немного задержался, посмотрел на меня, наверное, хотел что-то сказать, но так и не решился. Юлька заметила его и вопросительно на меня посмотрела.

— Я тебе обязательно все расскажу, моя дорогая. Со всеми подробностями, — она улыбнулась в ответ и мы пошли. Когда я обернулась, он все еще стоял у вагона, смотря нам в след, видимо, пытался понять, не была ли эта прошедшая ночь лишь плодом его воображения.