В восьмилетнем возрасте я почти не помнил своего раннего детства. Ни отца, с которым мама развелась, когда я был ясельным малышом, ни оставшихся в Техасе бабушки с дедушкой. Мы с мамой уехали из Техаса в Пенсильванию через полгода после развода. Мне тогда было около трёх. Единственной, кого я смутно помнил, была мамина младшая сестра Дженни. Почему-то запомнилась только она — красивая старшеклассница, которую я, трёхлетний карапуз, просто боготворил.

Теперь, через пять лет, мне предстояло увидеть ее снова. И не просто увидеть, а жить с Дженни в одном доме. Уезжавшая в заграничную командировку мама почему-то решила отправить меня на месяц к дедушке с бабушкой.

— Ну вот и приехали, — сказала мама, расплатившись с таксистом, высадившим нас перед солидным двухэтажным домом.

— Привет, Мэгги! — радостно улыбнулась выбежавшая нам навстречу Дженни.

— Привет! — расплылась в улыбке мама, обняв сестру, — Целую вечность не виделись.

Я не мог оторвать взгляд от ослепительно красивой светловолосой девушки.

— Как Томми подрос, — улыбнулась Дженни, — А я его последний раз видела трёхлетним малышом. Помнишь, Мэгги, как мы приучали его к горшку?

— Еще бы не помнить, как ты Томми на горшок сажала, — усмехнулась мама.

— Только он предпочитал всё делать в штанишки, — засмеялась Дженни.

«Как мама может вспоминать такие вещи?» — обиженно подумал я, густо покраснев.

— Такой же стеснительный, — улыбнулась Дженни, бросив на меня беглый взгляд, — Ну что, идём в дом?

Мы зашли в дом, оказавшись в просторной гостиной.

— Тут за пять лет ничего не изменилось, — сказала мама, оглянувшись по сторонам.

— Скоро изменится, — усмехнулась Дженни, — Осенью наконец уезжаю от родителей.

— Точно, — вспомнила мама, — Ты ж поступила в университет в другом штате.

— Даже если б не поступила, все равно б уехала, — заявила Дженни, — В 19 лет уже пора жить отдельно.

— Хорошо, что ты пока здесь, — сказала мама, — А то пришлось бы тащить Томми с собой в командировку.

Я тяжело вздохнул, вспомнив, что маму ждала месячная комвндировка в Китай.

— У меня больше не с кем его оставить, — вздохнула она, — Только тут: с тобой или с родителями. А они еще шесть недель в разных круизах проведут.

— И почему все люди, выйдя на пенсию, начинают путешествовать? — улыбнулась Дженни.

Мама отнесла большую сумку с моими вещами в гостевую спальню на первом этаже.

— Справишься с Томми одна? — спросила она у сестры, вернувшись в гостиную.

— Конечно справлюсь, — улыбнулась моя молодая тётя, — Он же не годовалый. Подгузники менять не нужно.

— Как тебе сказать, — замялась мама и взяв Дженни за руку, увела ее на кухню.

«О чем они там секретничают?» — недовольно подумал я, прислушиваясь к доносившимся из-за прикрытой двери приглушенным голосам.

— Томми в последнее время начал часто мочить постель, — предупредила сестру мама.

— В восемь лет? — удивилась Дженни.

— Ага, — вздохнула мама, — Просто не знаю, что делать. Так не хотелось тебя обременять. Но у кого его еще оставить на время этой командировки? Особенно с этой проблемой.

— Не волнуйся, Мэгги, — успокоила мою маму Дженни, — Я найду, как с этим бороться.

Насмешливо-уверенный тон Дженни меня сразу насторожил, но я постарался отогнать неприятные мысли. Я просто не представлял, как можно в чужом доме описаться. Особенно при тёте, в которую я был тайно влюблён. «Никак нельзя перед ней позориться» — подумал я.

С этой мыслью я в тот день и заснул, твердо решив проснуться сухим. Впрочем несмотря на данное самому себе слово утром я с ужасом обнаружил, что описался. «Что делать?» — в панике подумал я и вспомнив, как все обычно происходило у меня дома, отнёс мокрое постельное белье в стиральную машину, а сам пошёл в душ. К счастью тётя ничего не заметила, потому что я проснулся на полчаса раньше ее. Я пребывал в счастливом неведении до вечера — пока не лёг спать, обнаружив под простынью голубую клеенку. Разумеется, от Дженни невозможно было ничего скрыть. Но моя тётя предпочла тактично промолчать.

Утром следующего дня история повторилась. Правда в этот раз судя по доносившейся из кухни возне тётя проснулась до меня. Решив, как вчера, «незаметно» отнести мокрое бельё в стиральную машину, я вылез из постели и начал быстро стягивать с матраса простынь.

— Оставь! — раздался у меня за спиной недовольный голос Дженни.

Я застыл на месте, чувствуя, как щеки быстро покрываются румянцем стыда.

— Опять описался! — проворчала тётя, подойдя к моей кровати.

— Я... я не специально, — смущенно выдавил я, не зная, как оправдаться.

— Вчера я тебе ничего не сказала, — вздохнула Дженни, — Но две ночи подряд? Придётся принимать меры.

Сказано это было очень спокойно, но таким ледяным тоном, что у меня по спине пробежали мурашки.

— Только посмотри на себя! — неодобрительно покачала головой Дженни, — Быстро в душ! Я сама займусь твоей постелью.

Я взял со стула свою одежду и поплёлся в душ.

— Не забудь почистить зубы! — крикнула мне вдогонку Дженни.

«Раскомандовалась» — недовольно скривился я. Дженни и вправду как подменили. Несмотря на 11-летнюю разницу в возрасте тётя никогда не разговаривала со мной таким тоном. «Прям как с детсадовским малышом, — обиженно подумал я, — Даже мама так не командует. А эта вообще только год назад закончила школу»

За завтраком Дженни снова принялась меня отчитывать — таким снисходительно-насмешливым тоном, как будто разговаривала с трёхлетним малышом. Была еще одна еле уловимая интонация, которая сразу меня насторожила. Чувствовалось, что моя тётя что-то затеяла.

— Еще тот подарок мне достался, — вздохнула Дженни, складывая тарелки в посудомоечную машину, — Ты что из вредности это делаешь? Чем я тебе не угодила?

— Я... — промямлил я, краснея от стыда, — Я больше не буду. Этого больше не повторится.

— Ага не повторится, — усмехнулась Дженни, — Скоро и днём начнёшь в штаны писать. Прям как ясельный карапуз, которого никак не могут приучить к горшку. Ничуть не изменился с тех пор, как я тебя последний раз видела. Те же, что и пять лет назад, проблемы с мокрыми штанишками.

— Я не ясельный! — возмутился я, с трудом сдерживаясь, чтобы не зареветь от обиды.

— Ты это кому другому рассказывай, — бросила Дженни, — И я с тобой в отличие от твоей мамы церемониться не собираюсь! Будешь у меня с сегодняшнего дня носить подгузники!

— Подгузники? — пробормотал я, шокированный заявлением тёти, — Мне не нужны подгузники.

— Еще как нужны, — усмехнулась Дженни, — И ночью, и днём.

— Днём? — удивился я, отказываясь верить тётиным словам.

— Да, да, днём, — язвительно улыбнулась Дженни, — Дети, которые каждое утро просыпаются мокрыми, обычно и днём писают в штанишки. Надеюсь ты их у мамы только мочишь. Или с большими делами такая же история?

— Что?! — закричал я, захлебнувшись от возмущения.

— Не соневаюсь, что ты до сих пор какаешь в штаны, — усмехнулась Дженни, — Такое чувство, что прямо сегодня меня кучей в штанишках осчастливишь..

Сказано это было с такой коварной ухмылкой, что у меня по спине пробежал холодок. «Что за намеки? — с обидой подумал я, — И эта насмешливая уверенность. Явно что-то затеяла»

— Всё! — отрезала моя тётя, — Сразу после завтрака идём покупать подгузники. Доедай яичницу, а я пока сделаю тебе какао.

Дженни отошла за кухонную стойку и взяв с плиты чайник, стала наливать кипяток в чашку. Я не видел, что делает тётя, но она возилась с моим какао подозрительно долго — гораздо дольше, чем мама. Впрочем само какао оказалось довольно вкусным — более сладким и шоколадным, чем у мамы.

— Ну что, пошли в детский магазин, — сказала Дженни, дождавшись, когда я допью какао.

Я продолжал сидеть за столом, отказываясь верить, что тётя собирается купить мне подгузники.

— Кому сказала? — повысила голос Дженни и заставив меня встать со стула, буквально потащила за собой в спальню,

Неожиданно остановившись, тётя смерила меня оценивающим взглядом.

— Эти джинсы лучше поменять на что-то другое, — сказала Дженни, — Они явно на подгузник не налезут.

«Мне что теперь не только подгузники, но и одежду для малышей придется носить?» — обиженно подумал я.

— Пошли, поищем тебе подходящие штаны, — сказала Дженни, увлекая меня в мою спальню.

Там тётя сразу приказала мне снять джинсы. «Прямо при ней что-ли переодеваться?» — подумал я, чувствуя на щеках знакомый румянец стыда.

— Та-ак, — сказала Дженни, принявшись копаться в сумке с моей одеждой, — Такие брюки тоже на подгузник не одевают.

Я молча наблюдал, как Дженни быстро выкладывает содержимое сумки на кровать.

— И эти джинсы тоже слишком взрослые, — усмехнулась моя тётя, — Тебе надо носить что-то другое.

Дженни довольно улыбнулась, вытащив из сумки теплые спортивные штаны светло-голубого цвета.

— То, что надо, — сказала она, — Оденешь эти штанишки.

— Не хочу эти! — запротестовал я.

— Опять капризничаем? — прищурилась Дженни, — Кстати, почему ты до сих пор не снял джинсы? Ждёшь, что я это сделаю? Подумать только. В восемь лет приходится самой переодевать его как малыша. Хотя чего еще ожидать от того, кто писается по ночам.

Дженни подошла ко мне и присев на корточки, начала расстегивать мои джинсы. Я был так шокирован ее бесцеремонностью, что послушно позволил себя раздеть.

— Давай эту ножку, — ласково попросила меня Дженни, как малыша, — Теперь вторую. Вот так. Одели маленькому Томми штанишки.

«Сюсюкает, как с ясельным» — обиженно скривился я, размышляя, как эти штаны вообще оказались в собранной мамой сумке. «Мама ж прекрасно знала, что я их больше не ношу, — подумал я, — Мало того, что светло-голубые, как одежда для грудничков, так еще и с откровенно ясельным рисунком: Винни-пухом и Пятачком». Не говоря уже, что эти купленные два года назад штаны были мне сейчас явно малы.

— Маловаты, но ничего страшного, — улыбнулась Дженни, — Просто подтянем носки повыше — вот так.

«Как трехлетний карапуз, — обиженно подумал я, случайно увидев в зеркале своё нелепое отражение, — Хорошо, что хоть под этими штанами сейчас нормальные трусы, а не подгузник».

— Какая прелесть, — умилительно улыбнулась Дженни, бросив на меня оценивающий взгляд, — Ну что, идём?

Еще раз посмотрев на себя в зеркало, я не выдержал и горько заплакал от обиды. «Как она быстро записала меня в малыши, — подумал я, — И только из-за двух мокрых пижам».

— Пошли! — строго приказала мне Дженни и взяв за руку, потащила за собой.

— Пусти! — громко заревел я, пытаясь вырвать руку.

— Куда тебя пустить? — улыбнулась моя тётя.

— В туалет, — смущенно признался я, чувствуя быстро усиливающийся позыв по-большому.

— Не придумывай отмазки, Томми, — сказала Дженни, потянув меня за собой, — Я знаю, как тебе не хочется идти в магазин за подгузниками. Только мы их сейчас все равно пойдём покупать.

Я обиженно поджал губы. Снова проситься в туалет было стыдно. «Придется терпеть» — подумал я.

Дождавшись, когда я обуюсь, Дженни открыла дверь в гараж и кивнула на стоящий рядом с антикварным дедушкиным Корветом новенький универсал Вольво.

— Чего ты стоишь? — обратилась она ко мне, — Садись на заднее сиденье и пристегивайся!

Я сел в машину и мы выехали из гаража. Минут десять стояло молчание. Я едва сдерживался, чтоб снова не зареветь от обиды.

— Давай договоримся так, — сказала Дженни, запарковав машину перед большим детским магазином, — Если просыпаешься утром мокрым, потом весь день ходишь в подгузниках, как маленький.

Дженни выключила двигатель и отстегнула ремень.

— И разумеется будешь весь день пользоваться памперсами по назначению, — продолжила моя тётя, — Никакого туалета! Тебе туда с этого момента вход воспрещен! Не дорос пока до туалета, раз ты каждую ночь писаешь в постель. Вот проснешься сухим — тогда посмотрим.

С этими словами моя тётя вышла из машины и подождав, когда я отстегну ремень и вылезу наружу, взяла меня за руку и направилась ко входу в магазин.

Как и всё в Техасе, двухэтажный детский магазин был просто огромным.

— Та-ак, — протянула Дженни, осматриваясь по сторонам, — Интересно, где тут у них подгузники для детей постарше? Наверно там же, где и для малышей.

Мы направились к длинному стеллажу с подгузниками.

— Эти для новорожденных, — сказала Дженни, шагая вдоль стеллажа, — А эти, чуть побольше, для грудничков.

Дженни по прежнему держала меня за руку и мне ничего не оставалось, как плестись за ней с пылающим стыдом лицом.

— Для ясельных, для дошкольников, — продолжала комментировать моя тётя, шагая вдоль стеллажа, — О, вот это похоже нужный размер.

«Наверно полмагазина на меня глазеет, — подумал я, осторожно оглянувшись по сторонам, — Еще бы, кому еще выбирают подгузники такого размера?» Я в очередной раз безуспешно попытался вырвать пальцы из тётиной ладони, подумав, что если б Дженни не держала меня за руку, я б наверно сделал вид, что вообще ее не знаю.

— Что, не можешь выбрать? — неожиданно услышал я совсем рядом незнакомый женский голос.

— Даж не знаю, что взять, — призналась Дженни остановившейся рядом с нами молодой женщине, — У них тут такой выбор. Глаза разбегаются.

— Сразу видно, что первый раз одноразовые подгузники покупаешь, — усмехнулась женщина, поправив воротничок сидящему в ее магазинной тележке розовощекому карапузу ясельного возраста.

— И явно не своему ребенку, — добавила еще одна молодая мама с малышом.

— Племяннику, — пояснила Дженни.

— Я так и подумала, — улыбнулась первая мама.

— Значит покупаешь подгузники мальчику? — уточнила вторая женщина, — Тогда тебе нужны мальчуковые.

— А что, есть разница? — удивилась Дженни.

— Конечно есть, — ответила первая женщина, — Мальчишечьи подгузники толще спереди, а те, что делают для девочек — между ножек.

— Потому что мальчики писают вперед, — с улыбкой присоединилась к разговору еще одна молодая мама.

— В силу определенных... физиологических особенностей, — засмеялась мама ясельного малыша и вслед за ней все остальные.

— Иногда даже вверх, — с улыбкой добавила вторая женщина.

— Никогда об этом не думала, — усмехнулась Дженни.

«И долго она собралась с ними болтать?» — недовольно подумал я, продолжая бороться с быстро усиливающимся позывом по большому. «Вырвать у нее руку и убежать? — продолжал рассуждать я, — Я даже не знаю, где в этом магазине туалет».

— А какой тип лучше взять? — поинтересовалась у женщин Дженни, — На липучках или в виде трусиков?

— Ну это от возраста зависит, — сказала первая мама, — Сколько ребёнку?

— Восемь, — ответила Дженни.

«Сейчас точно поймут, что она берёт подгузники мне» — подумал я, еще больше покраснев.

— Восьмимесячному надо покупать обычные, на липучках, — сказала первая мама, — И, кстати, подгузники для грудных вон там, — женщина показала рукой в конец стеллажа, — А те, на которые ты смотришь, вообще для школьников.

— Не восьмимесячному, а восьмилетнему, — хихикнула Дженни, взглянув на меня.

— Восьмилетнему? — удивлённо спросила мама ясельного карапуза..

— Ему что ли? — кивнула на меня вторая женщина.

— Ага, ему, — с улыбкой подтвердила Дженни, — Надоело, что каждую ночь мочит постель.

— Ай-яй-яй, — неодобрительно покачала головой третья мама.

— Как нехорошо, — бесцеремонно принялась меня стыдить мама ясельного малыша, — Что, так трудно ночью проснуться и сходить в туалет?

— А чего ты покупкой подгузников занимаешься, а не его мама? — обратилась к моей тёте другая женщина.

— Томмина мама сейчас в командировке, — сообщила Дженни, — Отдыхает от мальчишки.

— Понятно, — протянула молодая женщина.

— Оставила мне Томми на месяц, — пояснила Дженни, — Не знаю, в чём он спит дома, но у меня теперь будет носить подгузники. И ночью, и днём.

— Боишься, что и днём начнёт писаться? — усмехнулась мама ясельного малыша.

— Лучше подстраховаться, — сказала моя тётя, — После двух мокрых ночей уже не знаю, чего от него ожидать.

— Заставляй почаще ходить в туалет и штанишки всегда будут сухими, — посоветовала первая мама.

— Неплохая идея, — улыбнулась Дженни, — Ну что, Томми, сходим сейчас в туалет? Ты хочешь по-маленькому?

Бесцеремонный вопрос тёти еще больше вогнал меня в краску.

— А по большому? — не унималась Дженни.

— Нет, — смущенно выдавил я.

Весь красный от стыда, я продолжал бороться с нестерпимым позывом, абсолютно не представляя, как признаться Дженни, что я уже давно хочу по большому — тем более при этих мамах.

— Точно не хочешь? — переспросила Дженни с такой хитрой улыбкой, как будто прекрасно знала, что со мной происходит.

Вместо ответа я, не удержавшись, громко пукнул.

— Как не стыдно! — насмешливо улыбнулась Дженни, — Может всё-таки сходим в туалет?

— Я не хочу! — смущенно повторил я.

— Смотри у меня! — усмехнулась Дженни.

Положив в тележку большую упаковку подгузников, Дженни взяла с соседнего стеллажа коробку с детскими салфетками.

— Эти не бери, — сказала мама ясельного малыша, — Они сушат кожу.

— Ага, эти салфетки плохие, — согласилась вторая мама, — У моего от них было раздражение. Возьми лучше вон те.

Женщина протянула Дженни другую коробку, которую моя тётя тут же положила в тележку.

— Еще наверно нужен детский крем, — неуверенно сказала Дженни, взяв со стеллажа голубой тюбик, — Будем мазать им маленького Томми во время каждой смены подгузников, чтобы у нашего малыша не было опрелостей.

— Достаточно это делать один раз в день, — улыбнулась мама ясельного малыша.

— Ага, — кивнула другая женщина, — Я своего обычно мажу кремом от опрелостей один раз в день — после купания.

— А когда меняешь подгузник, лучше мазать не дорогим кремом, а обычным детским маслом, — добавила третья мама.

— Тогда его тоже нужно взять, — сказала Дженни.

— И присыпку, — с улыбкой добавила одна из мам, — Раз собираешься менять своему восьмилетнему мальчишке подгузники по всем правилам.

Со всех сторон послышалось сдержанное хихиканье, прерванное моим громким пуком.

— Как распукался, — улыбнулась Дженни.

Напрягаясь изо всех сил, чтобы не обкакаться, я почувствовал между ягодиц тёплую массу, с ужасом поняв, что самое страшное все-таки произошло. Весь красный от стыда, я украдкой огляделся по сторонам — разумеется, все стоящие рядом с нами женщины глазели на меня со снисходиетльными улыбками. «Через эти штаны не должно быть видно» — в панике подумал я, гадая, заметили они или нет, что я обкакался.

— Очень подозрительно пукнул, — сказала одна из мам.

— Ты что обкакался? — строго спросила меня Дженни.

Не в силах больше терпеть мучительный позыв по большому, я окончательно сдался и снова начал какать.

— И вправду обкакался, — послышался у меня за спиной голос одной из молодых мам.

— Еще как! — усмехнулась другая мама, заглянув мне за спину, — Такая куча под попой.

— Какой позор! — принялась стыдить меня Дженни, — Почему ты так при всех обкакался?

— Я нечаянно, — смуенно сказал я и не выдержав, громко заревел.

— Нечаянно двухлетние малыши в штаны какают! — насмешливо бросила моя тётя, — А ты уже в школу ходишь.

Я обиженно промолчал, продолжая тихонько всхлипывать.

— Помнишь наш разговор за завтраком? — обратилась ко мне Дженни, — И кто из нас оказался прав? С самого утра было предчувствие, что ты мне что-то подобное сегодня устроишь.

Дженни смерила меня насмешливым взглядом.

— А сейчас почему ты мне соврал? — не унималась Дженни, — Я тебя три раза спрашивала, хочешь ли ты в туалет.

— Надо было не спрашивать, а насильно отвести, — усмехнулась одна из женщин.

Стоя в окружении молодых мам, мне хотелось провалиться под землю от стыда. Не говоря уже как было неприятно ощущать под попой противную кучу. Неожиданно я почувствовал странную теплоту между ног — в этот раз спереди. Поняв через пару секунд, что эта теплота означала, я еще больше покраснел от стыда.

— Смотрите! — захихикала стоящая рядом с одной из мам девчонка лет 12-ти, показав пальцем мне между ног.

— Решил заодно сходить по маленькому? — насмешливо улыбнулась Дженни, — Правильно, чего терпеть. Всё равно эти штанишки менять придётся.

«Как я мог так опозориться? — подумал я, продолжая мочить штаны, — Наверно был так растерян и подавлен, что даже не почувствовал, как начал писать»

— Только посмотри на себя! — снова обратилась ко мне Дженни, — Не стыдно в восемь лет писать и какать в штанишки? Чем ты сейчас от ясельного малыша отличаешься?

— Абсолютно ничем, — хихикнула 12-летняя девочка, — Стоит с таким же смущенно-обиженныс лицом, как наш двухлетний Джонни после того, как обкакался.

— И у моего такой же виноватый взгляд, когда стоит с кучей в подгузнике, — добавила мама ясельного карапуза.

— А как покраснел, — улыбнулась другая женщина.

— Что стыдно, как тебя сравнивают с малышами? — насмешливо посмотрела на меня Дженни, — А так уверял меня за завтраком, что тебе не нужны подгузники.

Я смущенно промолчал.

— Знаешь что? — снова обратилась ко мне тётя, — Ты теперь не только подгузники будешь носить. Ты вообще у меня будешь одет, как ясельный, раз ты писаешь и какаешь в штанишки. И всё остальное будет, как у малыша: погремушки, пустышки, детские бутылочки и т. д.

«Неужели и вправду собралась полностью превратить меня в малыша? — удивлённо подумал я, отказываясь верить Дженниным словам, — Со всей полагающейся атрибутикой?»

— Сейчас займёмся шоппингом, — сказала Дженни, — Только прежде, чем покупать детские принадлежности, надо наконец одеть тебе памперс.

— Желательно на чистую попу, — со смехом добавила мама сидящего в магазинной тележке ясельного малыша.

— Понятно, что перед тем, как одевать подгузник, надо помыть ему попу, — усмехнулась Дженни, — Только где здесь этим заняться? В туалете что ли? И в каком? В мужской никак нельзя, а в женский с таким большим мальчишкой тоже не сунешься.

— В этом магазине есть для таких случаев специальный туалет, — сообщила мама малыша, — Семейный. Пошли. Я тебе покажу, где этот туалет находится.

Дженни взяла меня за руку и последовала за незнакомой женщиной, которая похоже взяла над моей тётей шефство.

— Рэйчел, — представилась женщина.

— Дженни, — улыбнулась моя тётя.

Идти в грязных штанах было ужасно неприятно, потому что каждый шаг сопровождался перемещением противной кучи у меня между ног.

— Так смешно ковыляет, — усмехнулась Дженни, бросив на меня быстрый взгляд.

— И не говори, — с улыбкой согласилась Рэйчел.

— Давай, шагай быстрее! — приказала мне тётя, — А то мы в этот туалет еще полчаса идти будем.

Семейный туалет оказался в противоположном конце магазина.

— Ну что? — обратилась Рэйчел к моей тёте, — Сначала ты со своим мальчишкой, а потом я с Джефом?

— Он что тоже сходил по большому? — поинтересовалась Дженни.

— Пока нет, — улыбнуась Рэйчел, — Но уже давно пора поменять подгузник.

— Занято, — протянула Дженни, пару раз подёргав дверную ручку.

— Жди, — вздохнула Рэйчел, — А я пойду со своим в женский туалет Там есть откидной пеленальный столик, правда очень маленький и неудобный. Не то что в семейном туалете — он в этом магазине хорошо оборудован: просторный, с двумя пеленальными столами, и даже кожаным диванчиком.

— Я б на твоём месте тоже подождала, — сказала моя тётя, — Сейчас этот семейный туалет освободится. Пойдешь туда первой, перед нами. Мы никуда не спешим.

— Серьезно? — виновато улыбнулась Рэйчел, — Пропустишь нас? Так неудобно. У тебя ж ребенок обкакался. К тому же без подгузника.

— Ничего, подождём, — усмехнулась Дженни, — Постоит еще десять минут в грязных штанах — ничего с ним в восемь лет от этого не случится. Пусть скажет спасибо, что я его сразу сюда повела. Надо было в наказание оставить полчаса ходить мокрым и грязным.

Из-за запертой двери послышался громкий детский рёв.

— Слушай, — неожиданно обратилась к Рэйчел моя тётя, — А может займемся детьми вместе? Ты ж сказала, что в этом туалете два пеленальных стола.

— Ага, два, — кивнула Рэйчел, — Я тоже только что об этом подумала. Но как-то не решилась предложить. Твой мальчишка в восемь лет наверно будет меня стесняться.

— Как-нибудь переживет! — заявила Дженни, — Не надо было тут, в магазине, какать в штаны. Пусть привыкает к смене подгузников. Грудным и ясельным малышам их спокойно меняют при посторонних.

— Как знаешь, — улыбнулась Рэйчел, — Я б могла со своим и в женский туалет сходить.

Моему возмущению просто не было предела. Я даже не мог представить, что юная тётя сейчас увидит меня без трусов, не говоря уже о совершенно незнакомой женщине. Ожидание неприятной процедуры было не менее унизительным — мы стояли в довольно оживлённом месте и все проходящие мимо посетители магазина — в-основном мамы с малышами — с ехиднвыми улыбками на меня глазели.

— Смотри, мам, — хихикнула девочка подросткового возраста, дернув за рукав идущую рядом с ней высокую женщину, — Такой большой и описался.

— Он похоже не только описался, — усмехнулась мама девчонки.

— Ой, точно, — засмеялась девочка, — Так штаны сзади отвисли.

— Еще как обкакался, — сказала другая женщина, остановившись рядом с нами, — Сколько ему, лет восемь?

— Угу, восемь, — кивнула Дженни.

— Мой на год старше и тоже до сих пор какает в штаны, — вздохнула незнакомая женщина, — Что только не делала. Дома еще кое-как ходит в туалет, а в школе просто беда. И в гостях тоже. Отказывается ходить в чужие туалеты по-большому и всё.

— Терпит, пока не обкакается? — усмехнулась Дженни.

— Ага, — кивнула женщина.

— Такие вещи хорошо лечатся клизмой, — заметила еще одна молодая женщина, державшая за руку мальчика лет 4-х, — Я своего тоже долго не могла к горшку приучить. Причем с маленькими делами все было нормально, а какать в горшок отказывался. По полчаса на нём сидел — и всё безрезультатно. Помучилась с ним месяц и решила ставить перед горшком клизму. Всего пару раз достаточно было поставить — мигом начал все делать сам. Теперь, когда сажаю на горшок, сразу начинает старательно тужиться.

— Еще бы, — усмехнулась Рэйчел, — Наверно клизмы боится.

— А я когда своего начала приучать к горшку, совала ему в попу слабительную свечку, — присоединилась к разговору еще одна молодая мама, — Минут за пять перед тем, как посадить на горшок.

— Я пробовала, — вздохнула мама девятилетнего мальчишки, — Знаете, какой он у меня упрямый. Даже со свечкой в попе умудряется терпеть.

— Попробуй обычное мыло, — предложила одна из женщин, — Лучше любых свечек действует. Отрежь небольшой кусочек и засунь в попу. Мигом сходит по большому.

— У меня пока со своим таких проблем нет, — усмехнулась Рэйчел, — Ему в два года достаточно померить температуру, чтоб сходил по-большому

— Понятно, где ты ему температуру меряешь, — засмеялась Дженни и вслед за ней все остальные, — Я слышала, что многие пользуются термометром, чтобы заставить ребёнка покакать.

— Часто даже совать в попу не надо, — сказала Рэйчел, — Достаточно просто подразнить намыленным термометром его маленькую дырочку.

Дженни болтала с женщинами еще пару минут, пока не открылась дверь в семейный туалет. Как я и ожидал, оттуда вышла молодая мама с грудным малышом на руках.

— А тут и вправду просторно, — сказала Дженни, зайдя вслед за мной в светлую комнату, — Намного больше места, чем в обычном туалете.

Несмотря на присутствовавшие в комнате унитаз с раковиной, она была похожа не на туалет, а на типичную детскую. Запах тоже был соответствующим. Пахло грязными подгузниками, детской присыпкой и чем-то еще. «Типичный запах яслей, — поморщился я, — Неужели мне придётся вернуться в мир малышей и заново прожить ясельный возраст, который я даже толком не помнил?» Просто не укладывадывалось в голове, как я мог в восьмилетнем возрасте обкакаться. «Как я мог так опозориться? — задумался я, — Особенно у всех на виду. И эти странные намёки Дженни за завтраком. Как будто она еще тогда знала, что со мой в магазине произойдёт».

Почему-то вспомнилась лежавшая на кухонном столе странная плитка шоколада. Я попытался вспомнить, где я раньше видел этот шоколад. «Дома в аптечке, — вспомнил я, похолодев от неожиданной догадки, — Это же специальный слабительный шоколад» Я чуть не заплакал от горькой обиды. «Так вот, что мне Дженни в какао растворила, — подумал я, — Неудивительно, что у него был такой шоколадный вкус».

— Иди сюда! — позвала меня тётя, — А теперь залезай на этот стол и становись ровно посередине.

Дождавшись, когда я заберусь на стол, Дженни взялась за мои штаны и осторожно потянула их вниз.

— Снимай штаны вместе с трусами, — посоветовала Рэйчел, — По крайней мере не испачкаешься.

— Ага, так удобнее, — согласилась Дженни.

— Сначала чуть приспусти, чтоб показалась ложбинка между ягодичками, — продолжала подсказывать моей тёте Рэйчел, — А теперь запихни чистую верхнюю часть штанишек в эту ложбинку и продолжая держать там руку, полностью снимай. Вытрешь ребёнку попу его же собственными штанами.

— Никогда б сама до этого не додумалась, — улыбнулась Дженни, медленно снимая с меня штаны с трусами, — Хорошо, что вместе сюда пошли. Так бы одна с Томми намучалась.

Оставшись без трусов, я тут же прикрылся ладонями между ног.

— Какой ты у нас стеснительный, — насмешливо улыбнулась Дженни, — А ну быстро убрал оттуда руки!

Весь красный от стыда я продолжал прикрываться.

— Ну! — повысила голос Дженни и шлёпнув меня по рукам, насильно их разняла, — Какать в штанишки мы не стесняемся, а постоять без них не можем. Надо было оставить тебя грязным. Так бы по магазину и ходил.

Дженни принялась бесцеремонно разглядывать меня между ног, заставив еще больше покраснеть.

— Малыши не должны стесняться взрослых, — сказала она, пресекая мою попытку прикрыться, — Как, интересно, вытирать тебя между ножек, если ты все время прикрываешься?

— Какой грязный, — улыбнулась Рэйчел, бросив на меня оценивающий взгляд.

— Даж не знаю с чего начать, — неуверенно сказала Дженни.

— С попы, — усмехнулась Рэйчел, — Сейчас закончу возиться со своим и помогу тебе.

— Не торопись, — улыбнулась Дженни, — Я подожду.

Я принялся наблюдать, как Рэйчел старательно вытирает своего двухлетнего карапуза детской салфеткой. Представив, что Дженни сейчас точно так же начнёт вытирать меня между ног, я еще больше покраснел.

— Всё! — сказала Рэйчел через пару минут, одев сынишке поверх подгузника оранжевые штанишки, — Теперь займёмся твоим мальчишкой. Укладывай его на спинку.

— А теперь что? — неуверенно обратилась Дженни к Рэйчел, заставив меня лечь на спину, — Задрать ножки?

— Угу, — кивнула та, — Задирай повыше.

Дженни рывком задрала мои ноги вверх.

— Вот так и держи, — сказала Рэйчел, — Чтоб коленки упирались в грудь. Видишь, как у ребенка теперь всё открыто между ножек?

— Ага, лежит во всей красе, выставив напоказ своё маленькое мальчишечье хозяйство, — усмехнулась Дженни.

Заметив, как обе уставились мне между ног, я густо покраснел. «Сейчас будет наблюдать, как Дженни протирает меня детской салфеткой между ног» — с ужасом подумал я, взглянув на симпатичную молодую женщину. Беззащитно лёжа на столе с задранными вверх ногами, мне хотелось провалиться под землю от стыда.

— Хорошенечко вытрем малышу грязную попку, — ласково улыбнулась Дженни, принявшись вытирать меня холодной детской салфеткой, — Сначала левую половинку. А теперь правую.

— И между ягодичками, — подсказала Рэйчел, — Ага, вот так. Особенно дырочку.

Дженни достала из коробки новую салфетку и демонстративно обернув ей указательный палец, бесцеремонно пихнула его мне в попу.

— Какой недовольный, — улыбнулась Рэйчел.

— Не надо было какать в штаны, — насмешливо заявила Дженни, запихивая салфетку поглубже, — Ему, кстати, и после туалета кто-то из взрослых должен вытирать попу. Сам пока этого делать не научился.

Рэйчел коротко хихикнула, еще больше вогнав меня в краску.

— Видела б ты Томмины вчерашние трусы, — с улыбкой обратилась к Рэйчел моя тётя, — Мало того, что они у него после сна были мокрыми, так еще обнаружила сзади характерную коричневую полоску. Ничего, Томми, теперь тётя позаботится о чистоте твоей попы.

Неожиданное прикосновение холодной салфетки к мошонке заставило меня поежиться.

— Что такое? — насмешливо спросила у меня Дженни, нестерпимо щекотно вытирая меня между ног, — Решил поёрзать, как годовалый малыш, которому меняют подгузник? Потихоньку входишь в роль?

— Давай я его подержу, — предложила Рэйчел.

Осторожно взяв у Дженни мои ноги, Рэйчел крепко прижала их мне к животу.

— Спасибо, — поблагодарила женщину Дженни, — А то так вырывается.

— Как следует вытри его между ножек, — сказала Рэйчел, — Особенно за яичками.

Дженни поменяла салфетку и снова принялась мучить меня щекоткой.

— Теперь спереди? — вопросительно посмотрела она на Рэйчел, вынимая из коробки новую салфетку.

— Всё, что ниже пупка, — пояснила та, опустив мои ноги вниз.

— Хорошо, — кивнула Дженни, принявшись старательно вытирать мне детской салфеткой низ живота.

Прикосновения холодной салфетки были очень щекотными, особенно когда Дженни спустилась пониже и занялась моим лобком.

— Хорошенько протри складочки, — попросила Рэйчел, — И конечно писюльку.

— Забавный краник, — улыбнулась Дженни, бесцеремонно приподняв мне пальцами письку, — Точно такой же, как у твоего карапуза — с хоботком.

— Я своего из-за этого хоботка недавно водила к врачу, — сообщила Рэйчел, — Оказалось, зря беспокоилась. Врач сказала, что раз ребёнок нормально писает, никакого фимоза нет.

— А что такое фимоз? — поинтересовалась Дженни.

— Это когда у мальчиков пипка не открывается, — объяснила Рэйчел.

— Из-за тугого хоботка? — спросила Дженни, — Сейчас попробую оттянуть кожицу.

Почувствовав неприятные манипуляции с моей писькой, я недовольно скривился.

— Никак не оттягивается, — нахмурилась Дженни.

— У такого большого всё уже должно легко открываться, — сказала Рэйчел.

Я попытался увернуться от тётиных пальцев, но Рэйчел только сильнее прижала меня к столу. Чувствуя себя полностью беззащитным перед двумя молодыми женщинами, я едва сдерживал слёзы.

— Скажи его маме, чтоб сводила к врачу, — попросила Рэйчел мою тётю.

— Я и сама могу сводить, — усмехнулась Дженни, — В местную детскую клинику.

Посвятив моей письке еще полминуты, Дженни взяла в руки бутылочку с детским маслом.

— Я б такого большого не мазала, — улыбнулась Рэйчел.

— Раз ты своего мазала, значит и Томми тоже нужно помазать, — сказала Дженни, — Будем делать всё по правилам.

Полив мне детским маслом низ живота, Дженни принялазь нестерпимо щекотно размазывать его во все стороны. «Точно так же, как Рэйчел» — подумал я, вспромнив, как та только что мазала детским маслом своего маленького сынишку.

— Такая гладкая кожа, — улыбнулась Дженни, водя ладонью по моему лобку, — Как у грудного малыша.

Прижатый сильными взрослыми руками к столу, я никак не мог увернуться от Дженниных пальцев. Единственное, что оставалось — дрожать всем телом от мучительно острой щекотки.

— Ой, а что я тут нашла, — улыбнулась Дженни, приподняв мне письку, — Чей-то маленький писюнчик. Сейчас как следует его помажем. Вот так, со всех сторон.

Вынужденный терпеть манипуляции со своей писькой, я не знал, куда деться от стыда.

— Теперь наверно попу, — неуверенно сказала моя тётя.

— Ага, попу, — кивнула Рэйчел, — Давай, я подниму мальчишке ножки.

Рэйчел до отказа задрала мне ноги, прижав колени к груди.

— Сейчас как следует помажем маленького Томми детским маслицем, — снова принялась издевательски сюсюкать Дженни, — И попку, и все масенькие приборчики между ножек.

Почувствовав, как чужие пальцы скользнули мне за яички, я задрожал от острой щекотки.

— Смотри, Рэйчел, что вытворяет, — улыбнулась Дженни, — Просто не может спокойно лежать на столе.

— Мой точно так же себя ведет, когда я мажу его между ножек детским маслом, — усмехнулась Рэйчел, — Мальчики так ужасно боятся щекотки.

— Так вот почему он постоянно пытается увернуться от моих пальцев, — засмеялась Дженни, продолжая нестерпимо щекотно трогать мне мошонку.

Было очень обидно чувствовать себя полностью беззащитным перед юной тётей, которая могла трогать меня в этой позе, где хотела.

— Ути-ути-пути! — засмеялась Дженни, снова пощекотав мне мошонку, — Где у Томми самое щекотное место? Вот тут, за яичками? Или чуть пониже?

— Не балуйся, — неодобрительно посмотрела на мою тётю Рэйчел, — Смотри, твой мальчишка уже гусиной кожей покрылся.

— Ну должна же я как следует помазать ребёнка детским маслицем, — принялась шутливо оправдываться Дженни, — Каждый укромный уголок у него между ножек.

— Тогда сама мальчишку держи, — хмыкнула Рэйчел, — Я уже устала.

Увидев, что моя тётя вытирает руки детской салфеткой, я вздохнул с облегчением.

— Памперс надеюсь оденешь ему сама? — спросила Рэйчел, опустив мои ноги вниз.

— С этим как-нибудь справлюсь, — усмехнулась Дженни, — Еще раз огромное спасибо, что помогла. Не знаю, что б я без тебя делала.

Быстро попрощавшись с моёй тётей, Рэйчел посадила сынишку в магазинную тележку и вышла из комнаты.

— Как раз, — довольно улыбнулась Дженни, подложив мне под попу памперс, — Ну что, Томми? Снова будешь меня уверять, что тебе не нужны погузники?

Несмотря на горькую обиду, я был рад любой одежде — даже подгузнику. «По любому лучше, чем лежать перед ней без трусов» — подумал я.

— Ну вот, теперь совсем другое дело, — сказала Дженни, застегнув обе липучки памперса, — Скажи, Томми, намного удобнее трусиков. Можно писать и какать в этот подгузник, а штанишки все равно будут сухими. Сейчас, кстати, пойдем их тебе покупать. А эти, грязные, просто выкинем.

Дженни помогла мне слезть со стола и мы вышли из семейного туалета, перед которым уже успела выстроиться небольшпя очередь из мам с малышами.

Я ожидал, что Дженни сразу пойдет покупать мне брюки, но она, как назло, отправилась в аптечный отдел, где принялась выбирать соски с бутылочками.

— Чего наш малыш такой недовольный? — насмешливо обратилась ко мне Дженни, положив в тележку две детские бутылочки, — Беспокоит мокрый подгузник? Тебе ж только что его поменяли.

Проходившие мимо молодые мамы сдержанно захихикали, вогнав меня в краску.

— Я знаю, что маленькому Томми надо, — продолжила Дженни, — Пустышка. Какая тебе больше нравится? Вот эта жёлтенькая или вон та голубая?

Я обиженно поджал губы.

— Не знаешь? — улыбнулась моя тётя, — Тогда обе возьмём.

Меня просто бесило снисходительное сюсюканье тёти — особенно в присутствии молодых мам. Многие были с дочерьми подросткового возраста, которых я стеснялся больше всего.

— Такой большой и в подгузнике, — захихикала одна из этих девочек.

— Ему идёт, — усмехнулась ее мама.

— Ага, такой лапуля, — умилительно улыбнулась девочка.

— Видать не зря их носит, — сказала еще одна молодая мама.

— Конечно не зря, — усмехнулась Дженни, — Так только что обкакался. Прямо тут, в магазине.

Слушая, как тётя в подробностях рассказывает всем о моём недавнем конфузе, я не знал, куда деться от стыда.

— Знаешь, что бывает с мальчиками, которые не слушаются? — с хитрой улыбкой обратилась ко мне Дженни, закончив рассказ.

Заметив, как тётя взяла со стеллажа резиновую клизму, я снова густо покраснел. После нее Дженни положила в магазинную тележку специальный детский термометр и баночку с вазелином.

— Теперь идём в отдел игрушек, — сказала моя тётя.

Я радостно улыбнулся, последовав за Дженни в противопооложный конец магазина. Впрочем там меня ждало разочарование: моя тётя наполнила магазинную тележку примитивными игрушками для грудных и ясельных малышей: кубиками, пирамидками и погремушками.

После отдела игрушек Дженни решила купить принадлежности для купания. Так мы следующие полчаса и ходили — из одного отдела в другой, заполняя магазинную тележку детскими вещами. Вынужденный неуклюже плестись за тётей в толстом подгузнике и слушать обидное хихиканье посетительниц магазина, я проклинал Дженни за то, что она никак не хочет покупать мне штаны. «Наверно решила меня проучить, — с обидой догадался я, — Поэтому специально водит по магазину в одном подгузнике».

Как я и ожидал, отдел одежды мы посетили последним. Там Дженни чуть ли не пять минут выбирала мне штаны.

— Какие классные брючки, — улыбнулась она, взяв с полки голубые штаны на шлейках.

Я недовольно скривился, взглянув на выбранные тётей брюки откровенно детсадовского покроя.

— Не нравится, можешь ходить без штанов, в одном подгузнике! — заявила Дженни, — Ну что, одеваем эти брюки или нет?

Послушно дав одеть себе штаны, я поплёлся вслед за тётей к кассе.

— Это всё ему? — улыбнулась совсем молодая кассирша, когда подошла наша очередь и Дженни начала выкладывать на ленту кассового транспортёра купленные мне детские принадлежности.

— А кому еще? — усмехнулась моя тётя.

— Что и подгузники тоже? — удивилась кассирша.

— Ага, — кивнула Дженни, — Видела б ты, как он недавно обкакался

Юная кассирша тактично промолчала, с трудом сдерживая смех.

— Смотри, Джимми, — сказала одна из стоящих за нами молодых мам своему маленькому сынишке, — Такой большой мальчик и носит подгузники. А мы уже обходимся без них, потому что научились ходить на горшок.

— Бери с этого малыша пример, — насмешливо бросила мне Дженни, расписываясь на чеке от кредитной карточки.

Дождавшись, когда кассирша сложит наши покупки назад в тележку, Дженни покатила ее к выходу. По крайней мере пока мы шли к машине, никто на нас не глазел. «Этот толстый подгузник никакие брюки не скроют», — смущенно подумал я, прислушавшись к предательскому шуршанию между ног.

Оказавшись в машине, я вздохнул с облегчением, что мы наконец едем домой. Впрочем радоваться было рано. Вместо того, чтобы свернуть на нашу улицу, Дженни подъехала к небольшому двухэтажному зданию.

— Это что клиника? — испуганно спросил я, увидев висящую над дверью вывеску «Педиатрия».

— Угу, — кивнула Дженни, — Помнишь, что Рэйчел сказала? Надо проверить твой писюнчик.

— Много она понимает! — возмутился я, — Пусть своего сына по врачам водит!

— Сейчас же перестань капризничать! — повысила голос Дженни, — Тебя по другому поводу тоже пора сводить к врачу. Не думаю, что твое ночное писанье в постель вызвано какой-то серьезной болезнью, но давай на всякий случай пройдем полный медосмотр.

— Я совершенно здоров! — продолжал протестовать я.

— Не спорь со мной! — отрезала Дженни, — Никогда себе не прощу, если у тебя найдут что-то серьезное.

Представив предстоящий мне медосмотр, я густо покраснел.

— Только мама может водить меня к врачу! — недовольно заявил я Дженни, едва сдерживаясь, чтобы не зареветь от обиды.

— Раз тебя оставили со мной, значит и по врачам водить буду я! — не терпящим возражений тоном сказала мне тётя, — Когда нужно и к каким нужно! Быстро вылезай из машины!

Дженни вышла наружу и открыв мою дверь, насильно вытащила меня из машины.

— И чтоб у врача меня не позорил! — строго сказала она, направляясь со мной к зданию клиники, — Будешь там капризничать, такое тебе потом дома устрою!

Зайдя в клинику, Дженни сразу направилась к окошку секретарши.

— Вы к доктору Тэйлор? — спросила мою тётю сидящая за компьютером молодая девушка.

— Да нам в общем все равно, — пожала плечами Дженни, — Просто проезжали мимо и решили зайти.

— Значит не записывались к ней на прием? — подняла на Дженни удивлённый взгляд юная секретарша, — Думаю, что она вас примет, но для верности все-таки спрошу.

«Она? — подумал я, чувствуя на щеках знакомый румянец стыда, — Так это оказывается женщина?» Перспектива осмотра врачом-женщиной меня абсолютно не устраивала.

— Посидите пока в приемной, — сказала секретарша, — Заполните вот эти бумаги, раз вы у нас впервые.

Дженни взяла протянутые ей бумаги и села в ближайшее кресло. Кроме нас в приемной клиники были три молодые женщины с малышами. Самый младший полулежал в съёмном автомобильном кресле для грудничков. Остальные, примерно двухлетнего возраста, сидели у мам на коленях.

— Ну что, примет нас доктор? — спросила Дженни у вышедшей в приемную секретарши.

— Примет, только придется немножко подождать, — ответила та.

— А мы никуда и не торопимся, — сказала Дженни.

— Так интересно, — улыбнулась секретарша, бросив быстрый взгляд в мою сторону, — Ваш у доктора Тэйлор будет первым пациентом старше трех.

— Точно, — согласилась одна из сидящих в приёмной мам, — Уже полгода к ней хожу и ни разу большого ребенка в этой клинике не видела.

— Действительно одни малыши, — улыбнулась Дженни, оглядевшись по сторонам, — У вашего доктора что такая специализация: грудные и ясельные?

— Какая специализация, — засмеялась секретарша, — Просто не регистрируют у нее пациентов старше трёх лет и всё. По крайней мере за год, что она в нашей клинике работает, ни одного не было.

— Забавно, — с насмешливой улыбкой обратилась ко мне Дженни, — К правильному доктору попали. Интересно, осматривать она тебя тоже будет как маленького? Разденет догола, пощупает между ножек, чтобы убедиться, что нет опрелостей, взвесит на весах для грудничков... Она наверно по другому не умеет, раз к ней только малышей водят.

Сидящие в приёмной женщины дружно засмеялись.

— Тебе тут, с грудными и ясельными малышами, самое место, раз ты мочишь штанишки, — продолжила Дженни.

— Такой большой и писает в штанишки? — удивилась одна из мам.

— А ты что не заметила, что у него под штанами памперс? — улыбнулась другая.

— Ага, я тоже сразу заметила, — кивнула третья мама, — У меня на эти вещи наметанный взгляд.

— Сколько ему? — поинтересовалась у Дженни первая женщина, — Семь?

— Восемь, — ответила моя тётя.

— Я своего старшего поздно, годам к пяти, к горшку приучила, — вздохнула мама грудного малыша, — Но чтоб в восьмилетнем возрасте подгузники носить...

— Что покраснел? — обратилась ко мне Дженни, — Стесняешься своего подгузника? А писать и какать в штаны ты не стесняешься? Кстати, не мешает проверить твой памперс.

Дженни встала с кресла и прежде чем я успел что-то предпринять, бесцеремонно спустила мне брюки и принялась деловито щупать мой подгузник. Заметив снисходительно-насмешливые улыбки глазеющих на меня мам, я еще больше покраснел.

— Вроде сухой, — сообщила всем моя тётя, — Только надолго ли.

Быстро натянув на меня брюки, Дженни снова уселась в кресло и вернулась к заполнению анкет.

Примерно через полчаса секретарша позвала нас к врачу.

— Зайдите сюда, — показала она рукой на одну из осмотровых комнат.

— Чего застыл? Проходи! — раздражённо сказала Дженни, буквально втолкнув меня в комнату.

Я украдкой взглянул на хозяйничавшую там совсем юную медсестру. «На год-два старше Дженни» — подумал я, разглядывая симпатичную светловолосую девушку в голубой медицинской форме.

— Сейчас придёт доктор, — сказала медсестра, застилая высокую кушетку специальной бумагой.

Через минуту в комнату действительно зашла врач — красивая женщина лет 30-ти.

— Томас Майкл Смит. Восемь лет, — улыбнулась врач, пролистав заполненные Дженни анкеты.

Врач подняла на Дженни немного удивлённый взгляд.

— Так ты тётей ему приходишься? — поинтересовалась она.

— А я подумала, что старшей сестрой, — улыбнулась медсестра.

— Извини, на маму никак не тянешь, — усмехнулась врач, — Кстати, где она?

— В настоящий момент в командировке, — ответила Дженни, — Оставила мне Томми на месяц.

— Понятно, — сказала врач, — И по какому поводу ты своего племянника к нам привела?

— Хочу, чтоб вы его осмотрели, — ответила моя тётя.

— Чтоб просто осмотрела? — переспросила врач, — Обычно детей из другого штата просто так к врачам не водят.

— Конечно не просто так привела, — усмехнулась Дженни.

— Ну что, Томми, — обратилась ко мне врач, — Рассказывай, что тебя беспокоит.

— Ага, так он вам скажет, — улыбнулась Дженни, — Одевала ему недавно подгузник...

— Постой, — перебила врач мою тётю, — Он что в восемь лет носит подгузники?

— Угу, — кивнула Дженни и чуть приспустив мне брюки, продемонстрировала врачу с медсестрой мой подгузник.

— Еще одного малыша в подгузнике привели, — пошутила медсестра, с трудом сдерживая смех.

— И не говори, — улыбнулась врач.

— Так вот, одевала Томми подгузник и обратила внимание на его писюнчик, — продолжила Дженни, — Мало того, что махонький, так еще и с тугим хоботком на конце, как у грудного. Попробовала открыть — никак. Посоветовалась с одной мамой — у нее тоже мальчик — и та сказала, что у него этот, как его...

— Фимоз? — с улыбкой подсказала врач.

— Ага, он самый, — кивнула Дженни.

— Фимоз — это не смертельно, — усмехнулась врач, — Непорядок конечно, особенно с точки зрения гигиены, но не надо сразу бежать к врачу. А по поводу хоботка не беспокойся. Он же не мешает ребёнку ходить по-маленькому.

— С маленькими делами у нас лучше некуда, — усмехнулась Дженни, — Каждое утро постель мокрая.

— Ночное недержание мочи? — нахмурилась врач.

— Не только ночное, — улыбнулась Дженни, — И не только мочи. Так сегодня обкакался в детском магазине.

— Ай-яй-яй, — покачала головой врач, — Как это его угораздило?

— Встал и у всех на виду наложил кучу в штанишки, — сказала Дженни, — А как при этом описался!

Слушая, как Дженни рассказывает врачу с медсестрой про недавнее происшествие в магазине, мне хотелось провалиться под землю от стыда.

— Пришлось прямо там с ним возиться, — продолжила Дженни, — Хорошо, что в детских магазинах есть специальные семейные туалеты. И конечно спасибо одной из мам, что вызвалась мне помочь. Одна б я наверно с восьмилетним мальчишкой не справилась.

— Бедная! — вздохнула медсестра, — Не говоря уже о его маме.

— О ночном писаньи она меня предупредила, — усмехнулась Дженни, — Но к грязным штанишкам я была явно не готова.

«Сама подстроила мой конфуз в детском магазине, — недовольно подумал я, — Чтоб заставить меня краснеть за грязные штаны». Было ужасно обидно, что Дженни на меня наговаривает. Впрочем судя по лицам врача с медсестрой они стопроцентно верили моей мучительнице.

— Нда, повезло мне с племянником, — усмехнулась Дженни, — Хуже двухлетнего.

— Ну что ты, — попыталась успокоить мою тётю врач, — Такие проблемы у детей даже в восьмилетнем возрасте совсем не редкость. Особенно у мальчиков.

— Правильно сделала, что решила отвести его к врачу, — добавила медсестра.

— С этими делами нужно идти к специалисту, а не к обычному педиатру, — сказала врач, — Максимум, что я могу сделать — выписать твоему мальчишке направление к нужному доктору — разумеется после полного профилактического осмотра, раз ребенок у нас впервые.

— Так а я зачем Томми к вам привела, — улыбнулась Дженни, — Чтоб вы его как следует осмотрели.

— Хорошо, — согласилась врач, — Только сначала проверим, покрывает ли это его страховка.

Врач снова принялась листать анкеты.

— Этот страховой план очень хороший, — с довольной улыбкой сообщила она Дженни через полминуты, — Всё покрывает. Даже обычные 10—15 долларов доплачивать не надо.

— Классно, — улыбнулась моя тётя.

— А раз страховка за всё платит, почему б не осмотреть ребёнка, — обратилась врач к медсестре, — Правда, Эми? Для нас эти деньги совсем не лишние.

«Всё таки уговорила» — подумал я, бросив на тётю обиженный взгляд.

— Раздевайся! — сказала мне врач, продолжая листать анкеты.

«Похоже не собирается никуда выходить» — недовольно подумал я, взглянув на стоящую рядом Дженни. В восемь лет я стеснялся проходить медицинский осмотр даже в присутствии собственной мамы, не говоря уже о 19-летней тёте, с которой я провел всего полтора дня. «А поголовно женский персонал этой клиники чего стоит, — продолжал обиженно рассуждать я, — Особенно молодые врачи и медсестры»

— Чего ты ждёшь? — прикрикнула на меня Дженни, — Не слышал что тебе сказали?

Дженни присела передо мной на корточки и принялась расстегивать мои брюки.

— Что это такое? — продолжала ворчать моя тётя, — Целый день ведешь себя хуже маленького! Уже и раздевать надо, как малыша.

Раздев меня до подгузника, Дженни вопросительно посмотрела на врача.

— Подгузник тоже снимай, — улыбнулась та.

Оставшись голышом, я густо покраснел и прикрылся между ног.

— Как стесняется, — улыбнулась юная медсестра.

— Сейчас же убери оттуда руки! — прикрикнула на меня Дженни и не дожидаясь моей реакции, насильно разняла мне ладони.

— Не надо нас стесняться, — улыбнулась врач.

— Как будто врач с медсестрой не видели маленьких мальчиков голышом! — насмешливо сказала мне Дженни.

— Иди ко мне, — улыбнулась медсестра, поманив меня пальцем.

Я несмело подошел к ней, продолжая прикрываться одной ладонью.

— Становись вот сюда, — сказала медсестра, кивнув на рейку для роста.

— Тебе где сказали руки держать? — повысила голос Дженни.

— И вправду, от кого ты тут прикрываешься, — улыбнулась медсестра, мягко убрав мою руку.

Стоя перед всеми голышом, мне хотелось провалиться под землю от стыда.

— Теперь становись на весы, — попросила медсестра, измерив мой рост.

Я послушно встал на весы.

— 75 фунтов, — объявила медсестра, подвигав гирьки весов.

— Ого, — усмехнулась Дженни, — Хорошо у мамы кушаешь.

— А теперь залезай на кушетку, — приказала мне врач.

Дождавшись, когда я усядусь на высокую кушетку, врач одела фонедоскоп и принялась прикладывать его к моей груди.

— Теперь послушаем спинку, — сказала она через минуту.

Прикосновение холодного фонедоскопа к спине заставило меня поёжиться.

— Хрипов нет, — сообщила врач, и повесив фонедоскоп на шею, взяла из стоящей на кушетке банки небольшую деревянную палочку, — Сейчас проверим горло. Скажи А.

Я широко открыл рот и врач нажала мне деревянной палочкой на язык.

— Горло тоже в порядке, — улыбнулась она, — Ну что, Томми, ложись на спинку.

— Решили осматривать лёжа, как малыша? — с ехидной улыбкой поинтересовалась Дженни.

— Ага, — кивнула врач, — Лёжа намного удобнее.

Еще больше покраснев от стыда, я послушно улёгся на кушетку.

— Сначала пощупаем животик, — ласково улыбнулась врач, принявшись мять мне живот, — Какой он у тебя плотный.

Врач сильнее надавила мне на живот и я, не удержавшись, громко пукнул.

— Как не стыдно! — засмеялась Дженни.

— Когда он в последний раз ходил по большому? — поинтересовалась врач у моей тёти.

— Полчаса назад, — ответила Дженни, — Когда в магазине обкакался.

— Стул нормальный? — спросила врач, продолжая щупать мне живот.

— Вроде да, — пожала плечами Дженни, — Наложил в штаны такую кучу, что потом полчаса отмывала его грязную попу.

— Сейчас мы ее посмотрим, — улыбнулась врач, задирая мои ноги вверх.

Неожиданное прикосновение чужих пальцев к попе заставило меня испуганно вздрогнуть.

— Здоровая гладкая кожа, — сказала врач, бесцеремонно раздвинув мне ягодицы, — Сразу видно, что за ребёнком хорошо следят.

— Стараюcь, — усмехнулась Дженни.

— Эми, дай мне термометр, — обратилась врач к медсестре.

Почувствовав, что врач еще выше задрала мне ноги, я с ужасом догадался, где она собирается мерить мне температуру.

— Поставите ректально? — хихикнула медсестра, подав врачу тонкую пластмассовую палочку.

— Вы наверно всем ставите в попу, раз у Вас одни малыши, — улыбнулась Дженни.

— Детям постарше, как твой, тоже так измеряют температуру, — усмехнулась врач, — Ректальный способ — самый точный

Наблюдая, как врач смазывает кончик термометра вазелином, я едва сдерживался, чтобы не зареветь от обиды.

— Расслабь попку, — улыбнулась врач и широко раздвинув пальцами мои ягодицы, бесцеремонно сунула мне в попу термометр.

— Какой испуганный взгляд, — сочувственно посмотрела на меня медсестра.

— Чего ты так скривился? — улыбнулась врач, толкая термометр еще глубже, — Только не ври, что тебе больно. Термометр — это не клизма. Кстати, — врач оглянулась по сторонам, — Где твой подгузник?

Дженни молча подала врачу мой подгузник.

— Надо постелить под попу, — сказала врач, пихнув под меня подгузник, — На всякий случай.

— Боитесь, что наложит кучу? — со смехом спросила медсестра.

— Представляешь, сегодня абсолютно все это делают, — сообщила врач моей тёте.

— Какают после термометра? — улыбнулась Дженни, — Конечно, не мешает подстраховаться. От Томми сегодня всего можно ожидать.

Было ужасно стыдно лежать с термометром в попе — особенно когда врач начала щекотно ощупывать мои самые интимные места своими холодными пальцами.

— Яички в норме, — улыбнулась она.

Неожиданно щекотка стала такой острой, что я непроизвольно задрыгал ногами.

— Ого, какой сильный кремастерный рефлекс! — усмехнулась медсестра, показывая пальцем мне между ног, — У ясельных малышей гораздо слабее.

— Этот рефлекс сильнее всего как раз в младшем школьном возрасте, — пояснила врач, — От шести до девяти лет.

— А что, всем мальчикам положено так проверять яички? — с улыбкой поинтересовалась Дженни, — Вы же его просто щекочете.

— Ага, кремастерный рефлекс проверяют щекоткой, — кивнула врач, снова принявшись нестерпимо щекотно трогать мою мошонку, — Видишь, как яички прячутся от моих пальцев, когда я их легонько трогаю? Сначала с левой стороны. Теперь с правой. А если пощекотать за мошонкой, оба яичка подтягиваются.

— Так интересно, — улыбнулась Дженни.

Послышался тихий писк электронного термометра.

— 97.9— сообщила врач, быстро вытащив градусник у меня из попы, — Абсолютно здоров.

Почувствовав, что врач опустила мои ноги вниз, я облегченно вздохнул, что унизительный осмотр наконец закончен.

— Куда? — улыбнулась она, когда я попытался встать с кушетки, — Можешь полежать еще минуту? Проверю тебе писюнчик, раз твоя тётя так о нём беспокоится.

— Он у мальчишки и вправду как у грудного, — заметила медсестра, разглядывая меня между ног, — Маленький и с плотным хоботком.

— Ага, очень подозрительный хоботок, — нахмурилась врач, ощупывая мою письку.

Вынужденный лежать голышом и терпеть неприятные манипуляции, я не знал, куда деться от стыда.

— В восьмилетнем возрасте крайняя плоть уже должна легко открываться, — сказала врач моей тёте, — Впрочем, если писает нормально, не о чем пока беспокоиться. Вот если к подростковому возрасту не откроется, тогда конечно потребуется помощь хирурга.

— Значит не будете ничего открывать, — разочарованно протянула Дженни, — А как тогда мыть ему писюнчик, если кожица не оттягивается?

— Оттяни, насколько сможешь, и помой, — улыбнулась врач.

— С мылом? — уточнила Дженни.

— Конечно с мылом, — сказала врач, — Он у тебя надеюсь ежедневно принимает ванну?

— А что, даже таких больших положено каждый день купать? — удивилась моя тётя.

— Конечно положено, — ответила врач, — А если не получается искупать, надо обязательно перед сном подмывать с мылом.

— Попу и между ножек? — спросила Дженни.

— Ага, — кивнула врач, — Но всё-таки лучше, чтобы ежедневно принимал ванну.

— Я постараюсь каждый вечер Томми купать, — пообещала врачу Дженни.

— Именно в ванне, а не под душем, — добавила врач, — Если мальчика ежедневно купают в ванне, там, под кожицей ничего не успевает скопиться. Вода все вымывает.

— Понятно, — кивнула Дженни.

— Можешь вставать, — сказала мне врач, — Остался только анализ мочи.

— Сейчас дам ему баночку, — засуетилась медсестра.

Я слез с кушетки, нерешительно взяв протянутую мне маленькую пластмассовую баночку.

— Надо туда пописать, — с улыбкой попросила меня медсестра.

— А где у вас детям положено этим заниматься? — поинтересовалась Дженни.

— Такого большого наверно лучше отправить в туалет, — сказала врач, — Хотя наших обычных пациентов — дошколят — никто, понятно, туда не водит.

— Они что писают в баночку прямо тут, в кабинете? — хихикнула Дженни

— Писают тут, — кивнула врач, направляясь с моими бумагами к двери.

— Грудные малыши на кушетке под присмотром мам, — пояснила медсестра, — А дети постарше — вон там за ширмой. У нас там стоит детский горшок.

Медсестра махнула рукой на небольшую ширму в углу комнаты.

— Слышал, Томми? — обратилась ко мне Дженни, — Быстро марш за ширму! И без полной баночки не возвращайся!

Весь красный от стыда, я продолжал стоять посреди кабинета, не представляя, как писать в присутствии двух молодых женщин — даже за ширмой.

— Так и собираешься стоять перед нами голышом? — ехидно улыбнулась моя тётя, — Не начну тебя одевать, пока не пописаешь в баночку.

— Может нам выйти? — предложила медсестра, — А то так стесняется.

— Вот еще! — фыркнула Дженни, — Не надо никуда выходить. Пусть скажет спасибо, что разрешили всё делать за ширмой, а не у нас на виду.

«Все равно будет слышно, как я писаю» — обиженно подумал я, отправившись за ширму.

— Ну? — послышался через полминуты строгий голос моей тёти, — Ты собираешься писать или нет?

Я посмотрел на стоящий у моих ног детский горшок и еще больше покраснел.

— Не слышу струйки! — снова обратилась ко мне Дженни, — Забыл, зачем нужен горшок? Или тебе кто-то должен, как годовалому, держать писюнчик и приговаривать «пись-пись»?

— Ага, сходи подержи ему писюнчик, — засмеялась медсестра.

— Даю тебе, Томми, еще минуту, — сказала Дженни, — И если не пописаешь, действительно приду к тебе за ширму.

«Они от меня не отстанут» — с обидой подумал я.

— Я не шучу, — продолжила Дженни, — Приду и заставлю писать в моем присутствии.

В комнате повисло тяжелое молчание.

— Ничего доверить нельзя, — снова принялась ворчать моя тётя, — Даже такую простую вещь, как в баночку пописать.

Неожиданный скрип стула заставил меня испуганно вздрогнуть.

— Даю тебе последнее предупреждение, — послышался голос моей тёти.

Я тяжело вздохнул и начал писать.

— Наконец понял чего от него хотят, — хихикнула Дженни.

Слушая журчание собственной струйки, мне хотелось провалиться под землю от стыда.

— Не забудь подставить под струйку баночку, — напомнила из-за ширмы моя тётя.

Я подставил под горячую струю пластмассовую баночку и наполнив ее, снова принялся писать в горшок.

— Всё? — раздался у меня за спиной голос тёти, — Давай сюда баночку. А горшок сейчас выльем в раковину.

Вылив и помыв пластмассовый горшок, Дженни вывела меня из-за ширмы.

— Тебя что не учили встряхивать писюнчик после того, как сходил по маленькому? — проворчала она, — До сих пор оттуда капает. Все ноги себе замочил.

— Ничего страшного, — сказала медсестра и взяв детскую салфетку, аккуратно вытерла ей мою письку.

— Чего надул губки? — ехидно поинтересовалсь у меня Дженни, — Медсестра не спросила разрешения, можно ли вытереть тебе писюнчик?

— А как покраснел, — улыбнулась медсестра, вытирая детской салфеткой мои голые ноги.

— Это ж надо, чтоб ребенок в восемь лет так стеснялся, — усмехнулась Дженни.

— Наверно не может дождаться, когда его оденут, — сказала медсестра.

Дженни взяла с кушетки мой подгузник и быстро его мне одела.

— Теперь маечку, — сказала она, натягивая на меня майку, — И конечно штанишки.

— Уже пописал? — с улыбкой поинтересовалась вернувшаяся в кабинет врач.

— Ага, — кивнула медсестра, демонстируря врачу наполненную жёлтой жидкостью баночку.

Врач передала моей тёте стопку бумаг.

— Спасибо, — улыбнулась Дженни и быстро попрощавшись с врачом и медсестрой, вывела меня из медицинского кабинета.

После визита в клинику мы отправились обедать в ближайший Макдональдс. Я надеялся, что Дженни закажет еду из машины, но она потащила меня вовнутрь. К счастью никто из посетителей ресторана не заметил под моими штанами подгузника, хотя сидевшая за соседним столом молодая женщина с грудным малышом на коленях смотрела на меня с ехидной улыбкой.

По приезде домой Дженни сразу сняла с меня брюки.

— Ясельные малыши ходят дома без штанишек, — заявила мне тётя со своей обычной насмешливой улыбкой.

Я обиженно промолчал, понимая, что спорить с ней было бесполезно.

— Посмотри пока мультики, — сказала Дженни и включив телевизор, принялась относить многочисленные покупки в мою комнату.

«Собралась превратить ее в детскую» — с обидой догадался я. Не хотелось даже видеть, что там делает моя тётя.

— Томми! — позвала меня Дженни минут через 40.

Я нехотя поплелся в свою комнату.

— Что скажешь? — улыбнулась Дженни, — Классная получилась детская?

«Абсолютно всё изменила, — недовольно поморщился я, оглядевшись по сторонам, — Даже мобиль над кроватью повесила». Ужаснее всего смотрелся большой стол у окна, застеленный специальным клеенчатым матом. Многочисленные детские принадлежности на столе недвусмысленно намекали, что он предназначен именно для смены подгузников.

— Иди сюда, — поманила меня пальцем Дженни, — Сейчас одену тебе другую маечку. Эта слишком нарядная, чтобы в ней спать.

— Я не хочу спать! — обиженно заявил я, — Только малыши днем спят!

— Опять не слушаешься? — повысила голос Дженни, — Забыл, что тебе теперь два годика? Поэтому и режим будет соответствующим — включая дневной сон.

Послышавшийся с улицы смех заставил меня обернуться на приоткрытое окно. «Полностью убрала жалюзи, — мысленно отметил я, чувствуя на щеках румянец стыда, — Заменила их шторами с детским рисунком: корабликами ии якорями». К моему ужасу шторы были полностью распахнуты и две остановившихся перед Дженниным домом девчонки могли прекрасно наблюдать все происходящее в моей спальне. «И почему у них на первом этаже такие огромные окна? — обиженно подумал я, — От пола до потолка».

— Чего опять покраснел? — спросила Дженни, стягивая с меня майку.

Увидев, как хихикающие девчонки принялись перешептываться, я еще больше покраснел. Насмешливые взгляды обоих не оставляли сомнений, что они смеются именно с моего подгузника.

— Стесняешься тех девочек? — улыбнулась Дженни, проследив за моим взглядом, — Подумаешь, в памперсе тебя увидели. Привыкай! Тебе теперь их постоянно носить придется и я ни от кого этот факт скрывать не собираюсь.

Дженни помахала рукой стоящим за окном девчонкам и обе, приветливо заулыбавшись, помахали ей в ответ. Той, что стояла слева, было лет 12, а вторая смотрелась на пару лет старше. Обе были чем-то похожи. «Наверное сестры» — подумал я.

— Марш в постель! — приказала Дженни, наконец одев мне новую майку

Я подошел к кровати и быстро юркнул под одеяло — лишь бы на меня не глазели стоящие за окном девчонки.

— Сладких снов, — пожелала мне Дженни, задернув шторы.

Было ужасно обидно, что она сделала это только сейчас.

— И забудь, что в этом доме есть туалеты, — добавила Дженни, — До завтрашнего утра тебе туда вход категорически воспрещен.

Дженни ушла, прикрыв за собой дверь. «Никак мимо нее в туалет не проскользну» — подумал я, услышав, что моя тётя включила в гостиной телевизор. Я зевнул и повернулся на правый бок, поудобнее устраиваясь в постели. «По крайней мере во время сна никто не будет меня доставать, — усмехнулся я про себя, — Подгузниками или чем-то еще». Не прошло и пяти минут, как я заснул.

Разбуженный громким телефонным звонком, я не сразу понял, где нахожусь — так изменилась моя комната. «Долго спал» — подумал я, вглянув на настенные часы.

И-за полуприкрытой двери в гостиную послышался смех моей тёти.

— Привет, Мэри, — поздоровалась Дженни с телефонной собеседницей — Аманда тебя не обманула, — Прикинь, стояли с Молли перед моим домом и глазели на Томми в подгузнике.

Догадавшись, что Дженни вспомнила двух стоявших перед окном спальни девчонок, я густо покраснел. Особенно обидно было осознавать, что пока я спал, ничего не изменилось — на мне по прежнему был одноразовый подгузник. Я сунул руку под одеяло и принялся ощупывать памперс, оказавшийся к моему ужасу мокрым. «Конечно проснулся мокрым, раз она не дает мне ходить в туалет» — обиженно подумал я.

— Восемь лет, — сообщила Дженни незнакомой собеседнице мой возраст, — Племянник. Сестра на месяц оставила.

Последовала короткая пауза.

— Нет, к горшку моя сестра мальчишку поздно, но всё-таки приучила, — принялась объяснять Дженни, — А вот постель он ночью до сих пор мочит. Она Томми подгузники похоже не одевает, а зря. Таким, как он, их круглосуточно надо носить. Представляешь, что он мне сегодня в детском магазине устроил. Взял и при всех обкакался. А как при этом написал в штаны. Самое ужасное — был без подгузника — мы как раз в тот магазин пошли их покупать.

«Сама всё подстроила» — обиженно подумал я, слушая, как моя тётя в подробностях описывает мой конфуз.

— Ну и как к нему после этого относиться? — притворно вздохнула Дженни, — Только как к ясельному малышу, которому нужны подгузники. У нас с Томми теперь такой уговор: если просыпается утром мокрым, целый день носит подгузники, как ясельный.

Дженни прикрыла мою дверь, хотя мне все равно был слышен ее голос.

— Кстати, я решила не ограничиваться подгузниками, — продолжила моя тётя, — Накупила там в магазине кучу разных вещей: соски, бутылочки и т. д. Полностью превращу мальчишку в ясельного малыша.

Полминуты стояло молчание.

— Вау! — удивлённо воскликнула Дженни, — Ты своего тоже так наказывала? А я всё не могла понять, почему он месяц назад был так странно одет.

Дженни снова засмеялась.

— Как раз хотела спросить, где ты купила те ползунки, — продолжила она, — Твой Дэнни в них так прикольно смотрелся. Я б Томми тоже такие одела.

«Мало штанов со шлейками, которые она мне купила? — обиженно подумал весь свет обиделся, — усмехнулась Эшли.

— Слушайте, а может он так капризничает потому что заболел? — неожиданно нахмурилась Дженни.

— Заболел? — растерянно посмотрела на нее Сью.

— Ага, — тем же притворно озабоченным тоном сказала Дженни, украдкой подмигнув Сью.

Я насторожился, понимая, что моя тётя что-то затеяла.

— Надо померить температуру, — заявила Дженни.

— Лоб вроде нормальный, — неуверенно сказала Сью, быстро пощупав мой лоб, — Почему ты решила, что у ребёнка температура?

— Даже если нет, не мешает на всякий случай померить, — невозмутимо сказала Дженни, потянувшись за флакончиком с жидким мылом.

Недоумение моей няни сменилось хитрой улыбкой — точно такой же, как у Дженни.

— Действительно не мешает померить, — согласилась она, с трудом сдерживая смех.

Увидев, как моя тётя помазала кончик термометра жидким мылом, я неожиданно догадался о ее коварном замысле.

— Не на-адо! — заревел я, выплюнув соску.

— Что такое? — ласково улыбнулась Дженни, рывком задрав мне ноги, — Чего мы опять плачем? Всем деткам так меряют температуру — в попе.

Дженни быстро пихнула мне под попу подгузник.

— На всякий случай, — подмигнула она стоящим рядом девчонкам.

— Боитесь, что он покакает от градусника, как грудной? — ехидно спросила мою тётю Эшли.

— У меня тоже предчувствие, что после термометра нас ждёт сюрприз, — улыбнулась Сью, толкнув Эшли локтем в бок.

Девчонки переглянулись и тихонько захихикали.

— Где тут наша маленькая дырочка? — улыбнулась Дженни, бесцеремонно вставляя мне в попу намыленный термометр.

Держала она его внутри довольно долго — чуть ли не пять минут, сделав позыв какать совсем нестерпимым.

— Точно не хочешь по большому? — обратилась ко мне Дженни с хитрой улыбкой, неприятно шуруя у меня в попе намыленным градусником.

— Нет, — смущенно соврал я.

— Ага, так мы тебе и поверили, — насмешливо улыбнулась Сью, — Небось сразу наложишь кучу, как только тётя вытащит у тебя из попы термометр.

Я обиженно поджал губы.

— Все малыши после термометра какают, — не унималась Сью, — И маленькому Томмми тётя не зря постелила под попу марлю.

— Такое впечатление, что и вправду хочет по-большому, — хихикнула Викки.

Девчонки продолжали меня дразнить, пока Дженни не вынула у меня из попы термометр. Напрягшись изо всех сил, я все равно не выдержал и немножко покакал.

— Ну что я вам говорила, — улыбнулась Дженни, — А так кричал, что не хочет по-большому.

— Маленький Томми сделал тёте масенькую какашечку, — засмеялась Викки.

— Еще раз доказал, что ничем от грудного не отличаешься, — насмешливо сказала мне Дженни.

Лёжа с пунцовым от стыда лицом, я чуть не плакал от горькой обиды, что меня всё-таки заставили при всех покакать. Ужаснее всего было преследовавшее меня всю неделю чувство полной беспомощности. Взрослые полностью меня контролировали — включая такие интимные вещи, как хождение по маленькому и по большому.

— Совсем чуть-чуть покакал, — заметила Сью.

— И вправду мало, — согласилась с ней Дженни, — Давай, Томми. Надо покакать еще.

Дженни легонько ткнула в мою дырочку посторонним предметом, мгновенно заставив меня наложить под попой большую кучу.

— Ничего себе! — хихикнула Викки.

Испуганно вздрогнув от снова уткнувшегося мне в попу термометра, я еще больше увеличил свою кучу и окончательно сдавшись, пустил сильную струю.

— Еще и фонтан устроил, — засмеялась Эшли и вслед за ней все остальные.

— Теперь можно вытирать попу и одевать подгузник, — сказала Сью после того, как я прекратил писать.

— Я б подождала, — заметила Викки, — Может мальчишка еще покакает.

— Неа, больше какать не будет, — тоном знатока заявила Эшли.

— Почему? — спросила Викки.

— Потому что пустил струйку, — объяснила Эшли, — Дети обычно писают только после того, как окончательно сходили по большому.

— Точно, — вспомнила Сью, — В книжке о приучении к горшку было написано, что надо всегда дожидаться струйки, когда садишь малыша на горшок по большому.

Вытащив из под меня грязный подгузник, Дженни сунула мне под попу новый и принялась аккуратно вытирать меня между ягодиц детской салфеткой. Видя, как внимательно наблюдают за ее действиями обступившие стол девчонки, мне хотелось провалиться под землю от стыда.

— Ну вот, — улыбнулась Дженни, запихивая мокрую салфетку мне в попу, — В горшок какать не хотел, а после термометра — пожалуйста. И писаем, и какаем.

Холодная салфетка коснулась моей мошонки, заставив меня поежиться.

— Сможешь завтра с утра с ним посидеть? — спросила Дженни мою юную няню.

— Утром не могу, — виновато улыбнулась Сью, — У меня до обеда дела.

— У меня тоже, — вздохнула Дженни, — Ну ничего, я уже договорилась с одной знакомой, что работает в яслях. Отведу Томми завтра туда.

— Восьмилетнего? — засмеялась Сью, — В ясли?

— Представляю, как он там с малышами будет смотреться, — хихикнула Викки.

— А что? — усмехнулась Дженни, — Я объяснила заведующей Томмину проблему и она меня заверила, что возраст не имеет абсолютно никакого значения. Нянечки будут менять ему подгузники — точно так же, как и остальным малышам.

Я изумлённо взглянул на тётю. Судя по Дженниному серьезному лицу, она действительно решила отвести меня в ясли...

— Что ты так на меня смотришь? — усмехнулась Дженни, — Я не шучу. Пойдёшь завтра в ясли.

— Даже если проснётся сухим? — улыбнулась Сью.

— Я в этом сильно сомневаюсь, — насмешливо сказала Дженни, — Ему еще долго подгузники носить.

«Сегодня оставили с 15-летней девчонкой, которая бесцеремонно обращалась со мной, как я ясельным, — обиженно подумал я, — А завтрашний день вообще придётся в настоящих яслях провести?» Моему возмущению не было предела. «Ну уж нет! — решил я, — Надо постараться проснуться сухим. Пора заканчивать с подгузниками».

Угроза яслей была такой ужасной, что следующим утром мне и вправду удалось проснуться сухим — наверно потому, что я, пересилив стеснительность, послушно пописал в подсунутый тётей горшок: сначала перед сном, а потом в полночь — после того, когда Дженни, разбудив меня, бесцеремонно поинтересовалась, не хочу ли я по-маленькому.

— Сухой, — удивлённо улыбнулась она, проверив утром мой подгузник.

«Рассчитывала еще один день подержать меня в подгузниках» — подумал я, уловив в тётином голосе нотки досады. Но правила есть правила — проснувшись сухим, мне можно было ходить в обычный туалет.

— Ну что ж, сегодня ясли отменяются, — усмехнулась Дженни, — Побудешь до обеда у тёти Нэнси.

Я вспомнил Нэнси — одну из Дженниных подруг, к которой мы ходили на прошлой неделе в гости.

Остаток недели тоже прошел нормально. С подгузниками было покончено. Правда Дженни по прежнему продолжала по вечерам меня купать — в ванне, как малыша — под предлогом, что я пока не научился правильно мыть письку. И в моей спальне тётя оставила всё без изменений — чтобы «детская» напоминала мне о наказании подгузниками.

Через месяц, к приезду мамы, от «детской» разумеется не осталось и следа. Дженни похоже не хотелось рассказывать маме о моем наказании — та ее навряд ли б за это похвалила. Я тоже не решился рассказать маме, как провел восемь долгих дней в памперсах — было ужасно стыдно и я старался забыть подгузники, как кошмарный сон.

Впрочем надо отдать должное Дженни — наказание подгузниками действительно «излечило» меня от ночного писанья в постель.

— Что ты с ним сделала? — поинтересовалась моя мама у Дженни через полгода, когда тётя заехала к нам в гости.

— Я ж тебе пообещала, что отучу мальчишку мочить постель, — уклонилась от ответа Дженни, — Теперь могу клинику для таких открывать.

Я с интересом посмотрел на Дженни. Удивительно, но через пару лет выяснилось, что она действительно открыла подобную клинику для лечения у детей ночного недержания. Впрочем это уже другая история.

КараПуз,vse.zaebali@gmail.com

Сентябрь 2010