25.03. — 04.05.2005 г.

Скелет в шкафу

Как-то уж всё слишком гладко я описываю. Может создаться впечатление, о полной и неправдоподобной гармонии в наших отношениях с Госпожой. Увы, это далеко не так, а может быть и к лучшему, что не всё идеально. Зато, анализируя годы, прожитые в отсветах сияния моей любимой Госпожи, я точно, на собственной шкуре узнал универсальный рецепт человеческого счастья для любого заурядного физического лица. Он очень прост: нужно только отнять у человека самое дорогое, что у него есть, дать время ощутить горе утраты, а потом вернуть это. Ощущение счастья будет настоящее. С одной только оговоркой. Этот обыватель, несомненно, поймёт простую истину, что он, балбес, был счастлив изначально.

Но так уж мы все устроены, «что имеем — не храним, потерявши — плачем». Я — не исключение. У каждого — свой «скелет в шкафу». И надо было так расстроить Госпожу, такое натворить, что самому противно вспоминать. Как ни крути, я знаю, что всё равно я виноват, я просто был обязан предотвратить весь этот негатив. А она, моё Солнце, моё Сокровище, просто не могла отреагировать иначе!

А как хорошо всё начиналось!

Третья декада мая — самое прекрасное время года. Тепло, но без жары, буйство весенней природы! Деревья оделись зеленым нарядом, травка не высокая, грязи нет, а главное — еще не оживился лесной гнус, нашествие которого придётся на летние месяцы.

В прекрасном настроении мы с Госпожой ранним утром укатили далеко за город, на природу. Настроение было приподнятое, мы шутили, дурачились, зная как сейчас классно отдохнём. Всю дорогу рвущийся от переполнявших мужских желаний голос Пола МакКартни в сингле OH! DARLING настраивал нас на грядущие страстные события.

Oh! Darling, if you leave me

I'll never make it alone

Believe me when I tell you

I'll never do you no harm

И еще раз —

Oh! Darling, please believe me

I'll never let you down

Believe me when I tell you

I'll never do you no harm

Как-то Госпожа сказала мне, что этот блюз Пола она может слушать только в горизонтальном положении, поэтому, наверное, всю дорогу почти лежала, глубоко откинув спинку кресла назад и забросив ножки на приборную доску. Ножки — в лёгких кроссовках, её педикюр — пока великая тайна! А меня всё время подмывало крутануть руль вправо, чтобы съехать с трассы к ближайшему леску, где, презирая тавтологию, с любовью, любя, заняться любовью с любимой. А действительно «Почему бы нам не сделать этого в дороге?»

Why don't we do it in the road?

No one will be watching us

Why don't we do it in the road?

Мы достаточно долго ехали до облюбованного нами места, где нет никого постороннего, прекрасный смешанный лес, маленькая речка, очень укромное местечко — мечта нудистов и субъектов вроде нас.

Когда мы подъехали, на изумительной полянке в окружении красивых деревьев и кустов нас уже ждали.

Помимо тонированного авто мы увидели небольшой трейлер, два дымящихся мангала — для шашлыка и барбекю и суетящихся людей. Наша машина — тоже с тонировкой и прежде, чем выйти Госпожа одела красную с серебром рогатую полумаску, а я — чёрный кожаный шлем с полумаской, закрывающей лоб, глаза и нос как у Бэтмена. Мы с Госпожой, конечно, не заинтересованы в афишировании себя в экстремальном качестве. Тонировка обязательна, иначе от красавицы-брюнетки в короткой серебристой кольчужке с просвечивающимися сосками классной груди, в белой кожаной бондане с перфорацией, красивых солнечных очках и белых кожаных шортиках гаишники на трассе просто бы рехнулись. Впрочем, дальнейшие события показали, что их жезлы действительно находятся не в том месте!

Одну персону из ранее нас приехавших, мы, конечно же, знаем, знаем как облупленную. В легком плетёном кресле в чёрных кожаных бондане, майке и шортах, босоножках на сплошной возвышенной платформе, демонстрируя природе, чёрный лак накладных ногтей на руках и красно-чёрный педикюр, смачно потягивая сигарету в мундштуке, восседает наша старая знакомая Гингема, ой, простите, конечно — Леди.

Вокруг суетятся рабы. Первым бросается в глаза здоровенный детина в кожаных стрингах с зиппером, грубом ошейнике, кожаных браслетах на руках и ногах с массой татуировок и причудливых шрамов. Его светлые волосы собранны в хвост на резинке. Судя по поту, блестевшему на теле, он уже изрядно потрудился и сейчас усердно готовил еду на мангалах. Это конечно же Урфин.

На его фоне невысокая девица не сразу вообще замечается. Хрупкая китаянка с некрасивым, но не отталкивающим лицом, точёной фигуркой и суетливыми, услужливыми движениями. Трогательно-розовые маечка и шорты, длинные до лопаток крашенные желтовато-розоватые волосы в «конский хвост», немного макияжа, белый с металлом ошейник, парусиновые тапочки, маленькие ноготки с невинно-розовым лаком. Она производит впечатление подростка, девочки-отличницы, послушной дочери. Я бы так и подумал, если бы не слышал о рабыне Гингемы, китаянке-садистке Элли. Конечно же, это она, больше некому.

Мы вышли из машины. Леди встала, подошла к Госпоже и опустилась на своё колено, поцеловав колено ей:

— Доброе утро, Ваше Величество.

— Здравствуй, Леди. Как дела?

Леди сказала, что всё нормально, скоро будет накрыт стол. Тут она дружелюбно кивнула мне. Дескать, привет, не злись! Кто старое помянет...

После долгой дороги и в окружении буйно цветущей растительности, конечно, хотелось прогуляться, размять ноги, подышать великолепным воздухом. Госпожа села в еще одно плетеное кресло, я переобул её ножки из кроссовок в босоножки на сплошной подошве с высоким подъемом под пятку. Взору открылся красивейший фиолетовый металлик её педикюра. В сочетании с глубоким фиолетовым тоном лака на руках он смотрелся просто обворожительно. Зелёное с фиолетовым — классическое сочетание как раз для пикника. Впрочем, когда у Госпожи был ущербный маникюр или педикюр? Только смотреть и любоваться этим чудом. Но почему только любоваться? Я со страстью чмокнул пальчики на одной ножке, но Госпожа со смехом отдёрнула ножку, давая понять, что целовать её ножки нужно ещё заслужить. Я в кожаных трусах, мне на шею Госпожа одевает мой ношенный чёрный ошейник с металлическими шипиками. Ошейник старый, боевой, когда он на мне вспоминаются пережитые под каблуком Госпожи страстные мгновения. Госпожа наслаждается свежим воздухом, я покуриваю, стоя на коленях у её ног. Она пристёгивает к ошейнику длинную тонкую цепочку, закуривает и сообщает Леди, что мы немного прогуляемся перед застольем.

Мы уходим в лес. Такой кайф шагать рядом в полный рост рядом с красавицей-Госпожой, по весеннему беспределу!! Солнце, цвета леса, запахи, птицы, всё настраивает на восторг. Под нашими ногами потрескивают прошлогодние сухие ветки, шуршит старая трава, забиваемая молодой порослью, мы, не спеша, гуляем, углубляясь в чащу леса. Ну, как я мог испоганить такой день!?

Лесная нимфа

Госпоже приглянулась красивая молодая береза с пенёчкам вокруг. Мы остановились. Я вешаю пакет с вещами Госпожи на сучок. У неё явно хорошее настроение и следует доброжелательный вопрос:

— Ну, мерзкий раб, какие будут пожелания?

— Я, моя любимая Госпожа, прошу о недостойной меня почести, о великой милости. Я очень-очень хочу целовать ваши прелестные ноги, целовать рабски, целовать, восхваляя вас и только вас, как лучшее, что есть на Земле.

— Ты — зарвавшийся наглец, но всё же ты получишь это счастье.

— Благодарю, Госпожа!

— Не всё так просто!

— Я понимаю, Госпожа.

— Принеси мне хорошую хворостину для зада одного гадкого мальчишки.

Я быстро нахожу длинный зеленоватый росток и подаю Госпоже. Несколько звенящих в воздухе взмахов и Госпожа грациозно устанавливает свою напедикюренную ножку на пенёк, я как голодный волк бросаюсь, падая ничком, к ней. Поцелуи, поцелуи и несильный шлепок по кожаным трусам, потом по голой спине, по трусам, по спине... Не больно, только заводит, а какие страстные получаются поцелуи, я принимаюсь лизать её пальчики, и бесподобный педикюр в ответ наливается влажным ярким цветом. Фиолетовость его поражает красотой и блеском. Педикюр, поцелуи красивой ножки; по заду и спине гуляет хворостина Госпожи, плюс природа равняется фантастика!

Госпожа требует снять трусы и меняет ножку. Теперь охаживается мой голый зад, губы впились в фиолетовый лак пальчиков, член пульсирует от напряжения, выдвинув головку до упора. Кожа задницы жжётся от порки, а член трясётся, ожидая разрядки! Но не всё так просто! Прут отброшен.

Оторвав меня от моего любимого занятия — почитания педикюра Госпожи, она велит мне встать к дереву спиной, потом опуститься на колени и, заведя мои ноги вокруг ствола, фиксирует их бичёвкой из пакета сзади ствола. Мой зад и спина тесно слиты с нагретой солнцем берестой. Спустя мгновение, мои руки также завязаны за стволом. Я прочно зафиксирован к дереву. Госпожа снимает свои кожаные шортики, поглаживает лобок и улыбается из-под полумаски:

— Страшно? Мне нужен оргазм и ты, раб, должен мне его дать как минимум второго уровня!

— Госпожа! Я вас обожаю, я постараюсь, чтобы вы получили более высокий уровень оргазма, какой только в моих силах! Беру повышенные обязательства — третий уровень, в лепёшку разобьюсь!

Я не блефую, т. к. вижу, что она от моих ласк её чудных ног и порки достаточно сексуально разогрета, губки уже налились соком, соски грудей затвердели, клитор, как я могу судить по нашему с ней опыту, набух для оргазма. К этому убеждению нужно обязательно добавить растормаживающую ауру дикого леса, которая всегда будит в нас сокровенные животные инстинкты, прибавить весенний обоюдный дисгормоноз и плюсом — наше приподнятое настроение. Как я обещал ранее в изложениях, хочу определиться в некоторых деликатных понятиях.

Оргазмы моей любимой Госпожи я, условно конечно, разделяю на семь вариантов, которые я имел честь видеть собственными глазами и участвовать в их появлении на свет.

Оргазм 1 степени — я почему-то про себя называю «походным», может быть потому, что он не требует предварительной ауры ласк и экономен по времени достижения результата. Он чаще применяется для снятия напряжения Госпожи, ну и моего попутно. Типичный вариант — нежный лизет Госпоже, она, блаженствуя и слегка постанывая, входит в легкую, короткую дрожь с небольшой расслабленной паузой после. Может использоваться перед сном или, наоборот, перед каким-либо мероприятием, иногда — в необычной для секса обстановке, а потом можно выйти к людям как ни в чем не бывало. Он хорош тем, что после него можно просто отдыхать, спать, идти в люди, т. е. делать что угодно, но на душе будет легко и спокойно.

Оргазм 2 степени. Тут нужны предварительные ласки. Дрожь прекрасного тела продолжительная с оттяжкой по времени. Стоны сладострастия почти всегда. Источник возникновения — как правило страстный лизет с дальнейшим половым актом. По завершению — нужна хотя бы получасовая пауза перед дальнейшими действиями. Но может быть в течение дня, как и в первом случае. Женская эякуляция умеренная.

Оргазм 3 степени. Он уже с сильной волнообразной дрожью, т. е. с чередованиями приливов и релаксации. Крик — почти всегда. А уж длительные сладкие стоны — обязательно. Кроме того появляются дёрганные движения рук, ног, туловища, головы. В апогее — сжимание бедрами тела раба (головы, туловища), руками — подлокотников, комка простыни, частей тела раба. Эякуляция — обильная, но однократная. Требует длительного отдыха — не менее часа. Но после — можно заниматься чем угодно. Достичь этого уровня можно и длительным лизетом в дебюте, но с дополнительным воздействием на анус, бедра, но как правило он требует предварительных сексуальных игр, готовящих почву для него. Классно когда он совпадает с трудовой (второй-третьей) эякуляцией у мужчины!

Оргазм 4 степени. Обожаю его! Цепь оргазмов может быть различных по силе или однотипных. Крики, вопли, метание в постели. Рабу достается от оргазмирующей Госпожи. Исполосовать ноготками рабскую кожу, заехать в тело раба ножкой или рукой — раз плюнуть. Каждый из оргазмов состоит из подобных же 2 и 3 уровня. Эякуляция многократная, обильная. Характерны мощные спазмы вагины в конце перед полной релаксацией. Как правило, после ей требуется сладкий сон.

Оргазм 5 степени — продукт длительной, в несколько часов, сексуальной работы. Финал большого процесса, в середине которого были предыдущие оргазмы. Сильнейшая и долгая эякуляция. Высвобождаются все самые глубокие и сокровенные внутренние соки. Вопль восторга. Мощное сокращение тазовых мышц. Мимолетное отключение сознания. Усталость — колоссальная. После — нужен сон и хороший отдых. Приятные воспоминания и хорошее настроение у обоих.

Оргазм 6 степени. Тревожный уровень. Как правило, когда процесс передержан, затянут. Четко обозначен период отключки. Кроме того, Госпожа в судорожных бессознательных трепыханиях может поранить себя, а уж раба — почти всегда. Нужно её оберегать, для чего — придерживать бьющееся в оргазме тело. Сон или длительный отдых обязателен. После оргазма меня ожидают упрёки в неправильных действиях, иногда — «разбор полётов», а нередко — жуткий разнос! После — несколько дней воздержания. Но бывали случаи, у Госпожи после такого оргазма были положительные эмоции: — «Чувствую, что перегнули палку, но классная расслабуха!», «Уездилась на неделю вперёд, разбита вдребезги, но тяжесть приятна!». Не очень люблю его из-за непредсказуемости, во-первых, риск для Госпожи, во-вторых, можно отработать на всю катушку, а получить дюлей по полной программе.

Оргазм 7 уровня. Всегда патология. Видел лишь несколько раз. Обморок, судороги. Явная передозировка, связанная или с моими неумелыми действиями как правило её мастурбацией дилдо, фаллосом и (что чаще — вибратором), или с самочувствием Госпожи. Нужна помощь: нашатырь, мокрое полотенце, лёд и т. п. Последствия — тягостная разбитость, негативные воспоминания, подавленное настроение у неё и у меня. Стараюсь избегать всеми силами.

Рука Госпожи берёт меня за лицо, сдавливает щёки, раскрывая рот. Пальчиками выуживает мой язык и пускает на него из накрашенного яркой бордовой с перламутром помадой ротика несколько длинных плевков для дополнительной влаги. Она не торопится одеться киской на мой язык. Дразня меня, напедикюренной ножкой водит по торчащему члену, пощипывает мои соски. Я распаляюсь, демонстрируя готовность моего языка к работе.

Наигравшись, Госпожа подводит раздвинутую пальчиками с фиолетовым лаком свою вагину к моему лицу и останавливается в сантиметрах, отделяющих клитор от кончика языка. Сегодня её девочка без привычных золотых украшений. Я вытягиваю шею, силясь дотянуться. Госпожа, издеваясь, тянет время, массируя свою мякоть второй рукой сзади. Мне видна сладкая слизь на её пальчиках. Наконец, обхватив рукой ствол над моей головой, она соединяет наши два жаждущих друг друга органа в долгожданном союзе. Я лижу сочный клитор в её раздвинутой киске, а он трепетно трётся о язык. Обливаюсь кайфом!

Проходит время, киска заливает мой рот соком, разнеженные стенки мягко обвисают вокруг пещерки и мой язык проникает на всю длину в неё, мои губы и её губки интенсивно трутся. Раздаются первые томные стоны Госпожи, я их подхватываю, ведь мне не менее приятно. Держась уже двумя руками за ствол, моё Сокровище обводит бедрами мои плечи, усаживаясь на меня и плавно, давая возможность сделать вдох и выдохнуть, трахает меня вагиной, прижимая мою голову к стволу дерева. И вот она уже забилась с криками на моём рте, язык очумело мечется в её киске! Она откровенно бьётся лобком о лицо, а я лбом чувствую пот на её животике.

Появляется острый пряный запах её глубоких выделений, это — обворожительный аромат женского оргазма! Несколько минут она, ещё постанывая, вращает вагину на моём языке, но затихает и соскальзывает, освобождая моё залитое её соками лицо с ощущением испаряющейся горячей, вязкой влаги. Госпожа, отдышавшись, отвязывает мне руки и ноги от дерева и я, стоя на коленях, разуваю одну её ножку, Госпожа, упираясь рукой мне в плечо, вводит свою напедикюренную фиолетовым металликом стопу мне в рот и разрешает кончить. Долго усердствовать не пришлось, вихрь спермы выстрелил на метр вперед. От кайфа чуть не укусил предмет своего обожания!

Госпожа весело и расслабленно смотрит на меня.

— Ты полагаешь, что выполнил взятые обязательства?

— Не знаю Госпожа, но я очень старался!

— Стараний мало, а результат?

— Как прикажете!

— Одень на меня страпон.

Ну, не хочу я эти попные утехи, хотя обнаженная Госпожа в сверкающей кольчужке с розовым страпоном у лобка зрелище ошеломляющее! Она смеётся над моими страданиями, снимает бондану, ероша взмокшие иссиня-черные волосы. Мне велено обхватить руками и ногами в захлёст ствол. Обхватываю и вишу как макака.

— Оттопырь!

Оттопыриваю. Госпожа разводит мои ягодицы, головка страпона упирается в анус.

— Как ощущения? Готов?

— Может не надо, Госпожа?

— А как же обязательства?

Я молчу.

— Я вот подумала: третьего уровня, конечно, не было, но второй — то же завышен. Можно зачесть за два с половиной, т. е., округляя, — три. Так и быть, прощу за старание. Слазь с дерева, итак уже березку затрахал!

— Спасибо, Госпожа. — Я на коленях благодарно обцеловываю её ножки. Госпожа не препятствует, наблюдая моё беззаветное раболепие.

— Пойдем к столу, выйду к Леди со страпоном как будто тебя трахнула! — Заговорчески говорит она. Мои поцелуи продолжаются...

— Да, чуть не забыла, есть ещё одна интимная проблема...

Я понимаю Госпожу с полуслова: мы долго ехали, гуляли, она получила оргазм и конечно ей нужно...

— Госпожа, я вас умоляю...

— Да, я и сама не против, я люблю когда ты чавкаешь у меня под киской с нектаром... Так, ложись головой на пенёк. Я буду приказывать, а ты всё тщательно выполнять, без самодеятельности, только так как я хочу!

Я отстёгиваю ненавистный страпон и сую его обратно в пакет. Она расставляет свои восхитительные ноги и присаживается над моим лицом. На мое лицо исходит очаровательное тепло её промежности.

— Сначала ты очень нежно полижешь мне попочку. Так, хорошо, еще, ещё... сверлишь кончиком языка дырочку... теперь тихонько просовываешь язык... так, еще... глубже... еще глубже... чувствуешь как доверчивый бутончик раскрывается навстречу...

Госпожа, постанывая, тужится с моим языком в анусе, язык входит в полость, лаская его нежные стенки.

— Если тебе повезет — получишь аромат пука. Лижешь, лижешь, ещё...

Мне повезло! Запах из её ануса растворяется в ароматах весеннего леса.

— Теперь моя девочка по топазовой капельке даст тебе нектар. Так, слизывай, слизывай, посасывай, ещё, ещё... ещё... так, теперь струйкой полный рот как наполнится — медленно глотай.

Пальчики с длинными тёмно-фиолетовыми ноготками широко раздвигают губки. Янтарный, горячий нектар с шипением, образуя пенку, пузырясь, наполняет мой рот, и я его благодарно проглатываю.

— Так, сейчас я наполню тебе полный рот, а ты держи и не глотай!

Мой рот наполняется, и губы замыкаются. Во рту очаровательный нектар моей несравненной Госпожи.

— Всё, мои мучения закончились. Держи нектар во рту, а я с высоты полью тебя. Но не глотай.

Госпожа встаёт, рукой натягивает цепь, чуть отрывая мою голову от опоры, придерживая разведённые губки и, не церемонясь, с напором мочится мне на лицо с наполненным ртом. Горячий золотой дождь заливает низ лица, затекая под шлем. Жидкости скопилось много и процесс моего орошения волнующе длителен. Голова на весу, напряжены мышцы шеи и затылка, а на лицо хлещет горячий ароматный нектар! Вот стряхнуты последние капли Госпожа, смеясь, оглядывает сою работу — мою счастливую мокрую физиономию. Продолжая натягивать цепь, берет другой рукой за второй её конец, где кожаная лямочка для руки и этой лямкой бьет меня по щекам, раздутым от нектара во рту. Щёлк-щёлк, щёлк-щёлк!

— Нравится, поросёнок? Знаю, что нравится! Давай, пожулькай свой член!

Я с радостью мастурбирую под ударами лямочки по лицу и вскоре мне на живот и грудь плещет горячая сперма, мне разрешено проглотить нектар. Госпожа закуривает сигарету, бросает мне пачку, зажигалку и платок.

— Утрись, негодник! Слушай, похотливый шалун, это наглость, что Госпожа кончила один раз, а ты раб — дважды.

— Госпожа, это вопиющая дерзость, я всё для вас сделаю, только скажите!

— А куда ты денешься? Вот покурю, и обслужишь меня! Заправь страпон горячими сливками, они в пакете, в маленьком термосе. Когда скажу — выпустишь.

Сигареты докурены, но Госпожа закурила вторую. Подошла к березе, красиво расставила ноги и гибко прогнулась с упором руки в ствол, покуривая. Её очаровательная попочка оттопырилась, а голова, затягивающаяся сигаретой, опустилась ниже, потом еще ниже. По приказу я беру её страпон и осторожно тру его головкой по клитору и губкам раскрывающейся вагины, мой язык облизывает её анус. Госпожа, со смаком затягиваясь, плавно водит тазом, обеспечивая ласковое трение своих чудесных отверстий. Страпон мягко проникает внутрь и я бережно, с осторожностью её мастурбирую. Вот отброшена сигарета, и Госпожа уже активно насаживается на «член», первые стоны, первые влажные чмокания в вагине. Чувственный процесс заканчивается крупной дрожью во всём теле, сладостным воплем с сильной насадкой вниз до упора. По сигналу сдавливаю «яйца» страпона и горячие сливки летят струёй в её киску, вытекая на бёдра. Она бьется как трепетная лань, ловя искрящиеся фрагменты оргазма. Эффектное зрелище, которое давно уже обеспечило меня эрекцией.

— Ещё. Хочу ещё. — Томно сообщает Госпожа. — Встань сзади, продолжай ласкать этой штукой мою девочку, так ещё, чуть по глубже... хорошо, покрути... ах... классно... так возьми меня в попочку... только нежно-нежно... так... еще чуть продвинь... подожди, теперь я сама, а ты упрись... ещё... ещё... ммммм... ещё... ааа... мммм... ещё... до конца... ну давай же!!!... плавно-плавно!!!...

Мы бьёмся в захлестывающем всё тело оргазме, Госпожа и я оба мокрые от пота, соков и весны! Мощный оргазм, я изливаюсь в её огненный и страстный анус. Она в изнеможении валится телом вперед, обхватывая руками ствол дерева. Всё!!! Теперь язычком нужно успокоить и поблагодарить её передние и задние ворота рая. Отдых, сигареты, страпон пристегнут к лобку. Госпожа поглаживает текущую весенним соком березу.

— Извини, детка, мы тут похулиганили немножко, сама понимаешь — весна!

И высунув язык, она длинным лизком оставляет на бересте влажный след и помаду с нижней губки. Когда Госпожа томно лижет неодушевлённые предметы, я схожу с ума!!! Правда, точно также я схожу с ума и по всем другим её забавам! Мы расслабленно бредём назад.

— Госпожа! Три оргазма! Я вам так благодарен, что это весна или природа?

— А ты, дурачок, разделяешь неразделимое! И то и другое! Попробуй осенью, под серым дождём в лесу! Или весной в грязном подъезде? Не хочешь? Не пробуй — облом!

Как же можно было всё это испортить?

Речная фея

Мы появляемся на опушке: прекрасная Госпожа — в сверкающей кольчужке со страпоном и обсыхающими на ветерке волосами и на цепочке — мерзкий, но счастливый раб в ошейнике с пакетом в руке. Нас уже заждались. Но времени не теряли. Урфин закопан по шею в землю и Леди сидит на укреплённом на темени страпоне, активно ёрзая. Она машет нам рукой. Бедный однорогий Урфин Джюс! Закопала его, конечно, «невинная» Элли. Госпожа улыбается, разглядывая трахающуюся Леди, а та, как ни в чем не бывало, сообщает, не переставая насаживаться на фаллос:

— Ваше Величество! Всё готово, просим к столу. Сейчас эта сучка Вас обслужит! Элли, падла грёбанная, живо! Сию секунду, Ваше Величество!

Присутствие моей сиятельной Госпожи добавляет Леди жару, она закатывает глаза и бурно кончает. Попрыгав на фаллосе, Леди слезает, подсаживается ко рту Урфина, давая ему слизать соки, а может и отлить в рот — мне не видно! Госпожа в кресле у столика с яствами: фрукты, конфеты, напитки. Мне указано сесть ей в ноги на попу, поджав колени. Ножки Госпожи протягиваются ко мне, я снимаю обувь, и теплые стопы устанавливаются на мои торчащие коленки. Фиолетовость металла педикюра играет на весеннем солнышке, пальчики слегка шевелятся, обдуваемые теплым ветерком, обсыхая от пота. Это пот — не от ходьбы, это — от классного секса! Пока Госпожа пьет напитки (мне кинута пластиковая бутылка), Элли обставляет для неё приборы. Я оглядываюсь: Леди, стоя в полный рост, вдали за спиной Госпожи, мощной струёй обильно мочится в рот торчащей из земли голове раба. Закончив, она подходит к нам и устало плюхается в кресло напротив. Элли подносит дымящийся шашлык и блюдо с барбекю. Госпожа кидает мне большую пластиковую тарелку, затем в неё — приготовленное мясо. Классное угощение я с аппетитом ем, любуясь упёртыми мне колени восхитительными ножками моего Сокровища. Ножками с очаровательными лакированными ноготками! Чего ещё надо!?

Каждая домина по-своему командует рабами. Я в завидном положении — у ног моего Кумира, Элли, обслужив Госпожу и Леди, уже освободила Урфина. Но у Гингемы не забалуешь! Шашлык и мясо, брезгливо отшвырнутые её рукой летят на землю и в кусты — рабы подберут и съедят. Следом летит одна на двоих бутылка с напитком. Элли и Урфин, привычные к такому обращению, всё подбирают и усаживаются поесть плечом к плечу. Гингема обнажила свою бритую голову и разливает по бокалам ледяное шампанское — к фруктам и красное вино — к мясу. Легкая беседа на малозначительные темы. Я с интересом вслушиваюсь в новости из мира BDSM. Госпожа, периодически вспоминает о принадлежащем ей рабе, бросая мне то кусок барбекю, то шампур с шашлыком. Здорово быть её рабом! Я её обожаю!!!

Насытившись, Госпожа немного погуляла со мной, затем надела очки и улеглась отдохнуть на мягкие подушки шезлонга, вытянув ножки. Я пошел к речке, посидеть на берегу. Урфин и Элли валяются на траве, болтая о своём. Они рабы своей госпожи, а я — своей. Контакты между разными рабами — дурной тон. Да и мне они не нужны, как и я им! Прохлада от медленно текущей речки с нависшими над водой деревьями манит и, посидев немного, я, как был в рабском шлеме и ошейнике, вхожу в воду. Речушка чистая и неглубокая, захожу по пояс, приятный холодок по телу. Разводя руками воду перед собой, подошел к нависшему над водой толстому стволу ивы. Я очарованный природой и тишиной задумался, замечтался... Вдруг по стволу прошла легкая дрожь. Я оглянулся — Госпожа в полумаске, сбросив босоножки и шорты на берегу, в одной короткой кольчужке, перебирая напедикюренными ножками, легко шла по стволу ивы, держась за торчащие ветки. Я замер от восторга. На берегу Леди воткнула шест с видеокамерой во влажную землю, прицелилась на нас и, поймав ракурс, нажала «rec» и пошла прочь, помахав нам рукой. Видимо, Госпожа в сопровождении Леди пришла на берег и, увидев мою идиллию с природой, решила запечатлеться на этом фоне.

Я стою по пояс в воде, дивные ножки Госпожи, сверкая фиолетовой сталью педикюра, добрались до моего уровня. Она, держась за сук, присела надо мной. Сейчас Госпожа похожа на большую красивую птицу с прекрасным лицом, восхитительным телом, руки и ножки — с фиолетовыми коготками. Мне в лицо смотрят очаровательные губки и клитор. Я по илистому дну подхожу вплотную и целую пальчики её ног. Госпожа молча улыбается. Кончиком языка полирую фиолетовость ноготков от большого пальчика до мизинчика. Член упёрся в поясную резинку.

Через некоторое время Госпожа встает в полный рост и, держась руками за толстые ветки, вытягивает ножку вперёд, мне для поцелуя. Нежно и медленно обцеловываю всю стопу, потом — вторую ножку. Пальчики с педикюром гладят меня по губам и щёкам. Фиолетовые ноготки поддевают края моей маски, забираясь под них, мнут мои губы, просовываются в рот, легко и сладко царапая язык, щеки и нёбо. Всё тихо и очень красиво! И достаточно долго, чтобы прочувствовать этот шарм.

— Есть две проблемки — большая и маленькая! — Говорит тихо Госпожа.

Мы давно уже понимаем друг друга с полуслова.

— Они будут немедленно разрешены, Госпожа!

Я держусь за ствол. Госпожа приседает на корточки, смотрит мне в лицо. Я плавно ввожу голову между согнутых коленей и тихонько полизываю провисший нежный клитор, он слегка трепещет от кончика языка. Она медленно, осторожно переступая ножками, перехватываясь за сучья, разворачивается и приседает, свесив очаровательную попочку над моим лицом.

Обцеловываю чувственные ягодицы, целую анус и осторожно буравлю кончиком языка его дырочку. Госпожа прочно укрепилась на стволе, обхватив одной рукой толстый сук, вторая рука опускается вниз, ко мне; пальчики с фиолетовыми ноготками обхватывают одну ягодичку и отводят её. Мой язык ныряет в разверзающийся анус. Тёплый твердый «шоколад» уже движется мне на встречу, раздвинув складки жома, обхватываю ртом его упругую «головку», принимая в себя его длину. Когда он заполняет мой рот, сжимаю зубы, откусывая часть, приседаю и открываю рот у поверхности воды, языком выталкиваю «шоколадку» в воду. Она плывет по течению. Госпожа с ласковой улыбкой придирчиво смотрит через плечо на мои раболепные старания. Но уже подошла следующая порция, потом ещё и ещё. Всё мною принято ртом и выпущено в воду. В анусе лишь немного коричневой «шоколадки». Засовываю язык, вылизываю и высасываю всё до глянца складочек, глотаю «шоколадную» слюну.

— Как мне сразу легко. Молодец. Ты был очень нежен, раб! Доставай свой член и мастурбируй, я хочу, чтобы ты кончил! Звёзды «Пьедестала» сейчас нам расцветят весеннюю негу!

Приказы не обсуждаются, а уж такие — не приказ, а награда! Член сразу вытащен под водой поверх резинки. Госпожа разворачивается, снова приседает ко мне. Я полощу рот и горло и кидаюсь лизать ей вагину. Сочная киска выстреливает мне в лицо яркую янтарную струю горячего нектара, несколько движений под водой, классный кайф, сладкий стон, белёсое пятно в воде у моего живота! Мы еще некоторое время стоим в тех же позах, отпуская чувственные реплики и даря улыбки, всё так хорошо и романтично. Я вылезаю из воды, принимаю моё Сокровище со ствола ивы на берег, обмываю её ножки, обуваю, одеваю в кожаные шортики и мы идем на поляну. Мы забираем камеру, здорово, что это всё заснято!

— Знаешь, всё так хорошо получилось, что мы на этом закончим, чтобы не смазать впечатление. Всё! Выходим из игры. Хотя при них, всё ещё называй меня Госпожой. Или тебе, ненасытному чудовищу, ещё чего-то надо от меня?

— Очень хочу поцеловать, поласкать твою красавицу-грудь! Я от неё...

— Только грудь?

— И ножки!

— И всё?

— И кисулю-красулю!... И популюшечку!

— Ну, а что остаётся нетронутым?

— Всю тебя хочу!

— Ладно, приедем домой — может быть и одарю тебя! Вымоешь меня и... посмотрим.

— А можно до ванны и потом ещё после ванны?

— У тебя цыган в родне не было? Его — в дверь, он — в окно! Покой-то мне от тебя, когда будет? Камеру не забудь...

— Конечно дорогая, будет что вспомнить!

— А, кстати, как ты намерен в ванне ласкать мои ножки? Я же упрячу их под горячую воду и сверху набухаю горы розовой пены.

— Я, смиренно встану на колени рядом с ванной. У того места, где скрылись в пене от взоров самые прекрасные ноги на свете, и буду ждать. Ждать пока всё твоё совершенное тело от пара и горячей воды откиснет от дорожного налёта. Когда с твоего очаровательного лица побегут бисеринки пота, я пойму, что ты вся насквозь прогрелась и тогда я разгребу своей мордахой пену над ножками и погружусь в бездну. У дна я буду в обжигающем мраке искать губами и обязательно найду дивные пальчики, найду потому, что буду искать на совесть! Я осторожно обхвачу ртом кончики этих пальчиков и плавно вытяну ножку над пеной. Потом, я подхвачу ножку под пяточку и, любуясь как радужные пузырьки, скатываясь и лопаясь, обнажают красивейший педикюр, постараюсь понять, кто я и как мне следует себя вести дальше.

— То есть?

— Если выловленная ножка будет «ножкой разрешающей» — её будет ласкать влюблённый в красавицу мужчина, а если — «ножкой приказывающей» — то покорный раб. А определю я так. «Ножка разрешающая» — предельно мягкая, икры томно разнежены, ахиллово сухожилье расслаблено, стопа свисает с моей руки-подставки, пальчики с педикюром вялы и спокойны. «Ножка приказывающая» — икры и сухожилье напряжены, свод стопы агрессивно выгнут и пальчики, блистая лаком, копьеобразно вытянуты в линию и повелевают мне раболепное поклонение. А дальше будут мои ласки: поцелуи и облизывания кончиком языка лакированных ноготков, пальчиковых подушечек, превратившихся от горячей воды в крохотных шарпеев, межпальчиковых пространств, нежных складочек взъёма и подошвы стопы, сладкой сочной пяточки. А потом отпущу эту ножку и буду искать подводой другую. Я всё обцелую, я всё-всё обсосу с нежностью, на какую только способен.

— А если я перевернусь на животик?

— Я надеюсь увидеть над водой твои шарпейные складочки на подошвах и пяточках и буду ласково разгонять эти неровности своим языком!

— Да, наивно я рассчитывала на любовную ласку, а совсем не на такую грубость и жесткость! Я думала — весна всё же разбудит в тебе хоть каплю нежности ко мне! Говорили мне родители в детстве: не водись с грубиянами и неотесанными невежами. Не послушалась! И вот имею в итоге тебя — изверга! Я в ужасе от мысли, какую инквизицию ты уготовил моей несчастной девочке! А тут еще некстати мой гинеколог в отъезде, как бы не пришлось швы на раны накладывать! Изувер!

Я от неожиданности уселся на пятую точку с открытым ртом. Госпожа сделала несколько шагов вперёд, потом обернулась с лукавой улыбкой и кивком головы позвала меня к себе. Я был рядом с Госпожой через 0, 00000001 секунды.

И как же всё потом вышло к верху жопой? Как я обгадился!

Восток — дело тонкое...

При подходе слышны удары плети, вопли, резкие окрики. Урфин за руки и за ноги на веревках за манжеты растянут между двух деревьев. Леди — спереди, а Элли — сзади хлещат его плётками. Рабыня сбросила майку и, обнажив небольшие груди, с густым пирсингом сосков, жестко работает плетью. Раб стонет и дергается от ударов. Кожа вся в красных и багровых полосах. Леди охаживает его грудь, торчащий член с висящим пирсингом на уздечке и грубо ругается. Элли — молча с оттяжкой ремней плётки лупит его зад и спину. Обе женщины и раб уже взмокли и, завидев нас, Леди устало бросает рабыне плётку, Элли продолжает порку с двух рук. Госпожа и Леди садятся в кресла, я — у любимых ног, напитки, сигареты, Гингема жадно пьёт холодное пиво, тяжело дышит, видимо порка была долгой и интенсивной, впрочем, на коже Урфина всё как в зеркале.

— Уездилась! Вот гад, Ваше Величество, пока до нужной кондиции допорешь, вся взмокнешь!

— Должность у тебя такая!

— Сейчас передохну и отстрапирую его! Элли, блядина, готовь ему зад!

— Не матерись! У нас — нирвана, а вы тут скотством занимаетесь.

— Да, я их сейчас на куски разорву! — Уже выбирая выражения, говорит Леди.

— Передохни. Чем сейчас занимаешься? Что новенького? — Спрашивает Госпожа.

— Растительностью. Вот по трём направлениям работаю. Во-первых, отращиваю волосы подмышками. Сейчас это в острой моде. Подмышки классно текут от пота, а рабы их обсасывают в драку.

— Безобразие. Эта мода — без меня.

— Во-вторых, отращиваю волосы на ногах. Хватит глупого бритья. Пушистые женские ножки, их так классно лижут мужские языки, к тому же Гудвин любит о них тереться.

— Это я то же пропускаю.

— И самое-самое. Отращиваю ногти на ногах. Это писк во вселенной!

Леди демонстрирует удлиненные ногти пальцев ног, окрашенные черным лаком с красными аппликациями и алыми стразами на больших пальцах.

— Ну, у тебя пока этот фетиш в пределах шарма.

— Ну, нет. Теперь будут до загибов. Длинные как только смогу. Представляете, как они по паркету будут клацать, наводя ужас на рабов. Цокот шпилек плюс срежет ногтей. Я уже и ритуалы продумываю. Целая батарея фантазий. Мне нравится рвать ими пасть Урфину, полосовать его пухлые губки и красить ноготки его кровью. А у Элли — терзать пи... , извините, влагалище и анус. Я ей делаю кровавое месиво в промежности, она потом так смешно ходит на раскоряку. Ранки чуть подживают, снова рву, заставляю ходить как на подиуме. Плачет, а куда денешься, ходит.

— Тяжелые у тебя заботы, просто изнурительные. — Смеется Госпожа.

— Да, уж...

Меня вообще-то не заводят чужие муки. Нет, можно посмотреть как видеопорно или сайт, что-то чуть перенять, но болезненного смакования — такого нет. Мне гораздо интереснее теплые ножки с педикюром моей Госпожи, которые отдыхают у меня на плече. Вон — какие красивые и нежные! А какие ароматные и вкусные! Леди, накурившись и утолив жажду, обтирается дезодорированным влажным полотенцем, пристёгивает страпон и идёт трахать раба. Она сходу засаживает ему, а Элли продолжает с оттяжкой пороть его член, живот, грудь, бедра. Вопли, стоны, ругань. Интересно всё-таки жить на свете! Весна, любимая женщина, майский лес, речка, птички поют и рядом две садистки жестоко содомируют раба-мазохиста! Но «этот мир придуман не нами... « Госпожа вяло поглядывает на эти сценки, не удостаивая их комментария. Внезапно удары прекращаются. Ситуация изменилась: порка прекратилась, Элли, стоя раком, отсасывает у Урфина, а Леди трахает её страпоном. Опять вопли и стоны. Окровавленный Урфин явно кайфует. Мы обсуждаем с Госпожой ближайшие планы, какой будет отпуск летом, когда видим, как Леди хватает рабыню за волосы, та валится со спермой Урфина на губах на землю и домина волочёт её за волосы к трейлеру. Затем пинками загоняет её внутрь. Опять удары, крики, стоны, вопли.

— Лысая Гингема обожает таскать Эльку за волосы. Может километр по земле протащить! А у той, волосы как эрогенная зона, когда её так метелят, рабыня аж течёт пузырями от восторга. Урфина, кстати, тоже за волосы таскает. И друг друга рабы также мутузят за космы. — Равнодушно говорит мне Госпожа.

— У каждого — свои тараканы в голове! Они нашли друг друга на большой планете! — отвечаю я. — Может отвязать этого несчастного, пусть одыбается?

— Никогда не лезь в чужую игру! Весь кайф сломаешь и ему — первому! Защитничек нашёлся! Рабская солидарность взыграла? Принеси-ка нам еще по шашлычку!

— Как вино?

— Мммм... Удачное, жаль тебе нельзя, за рулём.

Я иду к мангалу, останавливаюсь у открытой двери трейлера. Там, Леди на столике свернула Элли за волосы в дугу и трахает её то в перед, то в зад, стегая плёткой. Во рту у рабыни — роторасширитель. Обе уже взмокли от сеанса. Я приношу шашлык, разливаю вино, мы продолжаем лениво общаться. На деревья уже ложатся тени, приближается вечер. Из трейлера вываливаются Леди и Элли, рабыня под мощными пинками на четвереньках забивается головой в кусты, последние удары плётки по отставленному заду. Леди отвязывает раба, он падает в траву, она подходит к нашему столику мокрая, горячая и уставшая.

— У, гадина! Все соки из меня высосала! Рука уже отнялась!

— Тренироваться надо! Сходи в тренажерный зал... или смени девайс на более жесткий с косточковыми или металлическими вставками.

— Ваше Величество, это невозможно, как я куда-нибудь уйду, они трахаются как заведенные. Порю до крови, до мяса, всё равно как кролики...

— Конечно, ты права, им нельзя без разрешения...

— Как-нибудь застану — убью обоих! А вот и наш лапочка проснулся!

Из машины появляется здоровенный серебристо-серый мастино, разминая лапы после сна, подходит к Леди, виляя задом. Мы гладим собаку, брыли раздуваются от довольства, Леди его кормит.

— Долго гулять ему нельзя, клещей нахватает. — Сообщает Гингема. — Вот — единственный из моих, кого люблю и не бью. А эти твари пусть хоть посдыхают — не жалко! Марш в речку оба, мыться и потрахайтесь там, может, хоть утонете...

Урфин с Элли уходят к реке.

— Элли, ко мне! — Кричит в след Леди. — Совсем забыла...

Рабыня шустро возвращается. Не доходя двух шагов до Леди, падает на колени с раскрытым ртом. Леди, не спеша, пристраивается к её рту, возит руками в промежности и порциями мочится в Элли. Закончив, дает ей пощёчину и отправляет к реке. Такие у них порядки. Мы снова обсуждаем красавца-пса. Леди самозабвенно описывает его собачьи и сексуальные достоинства. Он, оказывается, трахает всех, во все дыры, в том числе и Леди, сперма — стаканами, ухаживают за ним рабы. Так проходит около часа. Леди отдохнула и приказывает отмывшейся Элли, которая с невинным видом, стоит перед ней на коленях, привязать к дереву Урфина и приготовить какой-то восточный столик. Урфин заметно нервничает, но приказ есть приказ.

— У Элли специальные китайские тончайшие и очень крепкие иглы из серебра вольфрамовым стержнем. Прокалывают всё, не повреждая сосуды, только электрическая боль по нервным точкам, что она только ими не прокалывала. Сейчас увидите. — Гордо заявляет Леди.

Я не очень люблю зрелища как фильмах, типа «Шокирующая Азия», где всё протыкается, кожа лопается, кровища, вывороченные суставы и т. д., но не посмотреть — обидишь Леди, а она явно хочет нас поразить.

Умытая и причесанная Элли с детской улыбкой розовыми пальчиками копошится в биксе на столике рядом с привязанным рабом. Длинными иглами крест на крест прокалывает Урфину соски, потом всаживает иглу в кончик языка. Крови нет. Но раб стонет и дёргается, садистка поглаживает его и даже подрачивает и целует головку члена. Снова иголки в мышцы груди, потом зубатые прищепки на оттянутые иглами соски, грузики, колёсико с иголками по головке и стволу члена. Вопли и стоны истязаемого. Облизывание головки и по мокрому — снова иголки, колёсико. Вой, плач.

Головка члена последовательно усеивается крошечными иглами, в канал вводится микроёршик и бужируется просвет. Урфин бледный, судорожно вцепился в ствол дерева, боясь пошевелиться. Элли лижет и сосет ему яйца, и при этом длиннющими иглами медленно под углом через мошонку прокалывает их, размякших от сосания, насквозь по одному, но этого мало и две иглы прокалывают оба яйца сразу как шампур. Крови — ни капельки!

— Хотите увидеть её коронный номер? — Шепотом спрашивает Леди, неотрывно следящая за рабами. — Прокалывание тончайшей длинной иглой глазного яблока насквозь. Водится игла с наружи и кончик выходит у переносицы! Последствий — никаких, даже зрение улучшается. Раб — в шоке, он знает, что если моргнёт — глаз вытечет на землю! А Элли ему еще и минет при этом делает, а он глаза таращит от страха моргнуть!

Я не хочу видеть этого ужаса. Но меня опережает Госпожа:

— Такой прекрасный день, хочется любви, музыки и цветов, а не хочется кровавых глазниц. Как-нибудь в другой раз!

— Слушаюсь, Ваше Величество. Элли, падла, кончай его на хрен...

Элли молниеносными движениями выдёргивает иглы, отрывает с мясом прищепки и, упав на колени, языком с двухшаровым пирсингом облизывает Урфину головку члена, затем, продолжая лизать, одной рукой катает колёсико с шипами по верху члена, второй — отдирает вниз его уздечку за висящий на ней пирсинг. Урфин, дико вытаращив глаза, по-звериному рычит и в рот Элли летит сноп спермы. Жуткий, животный минет, но как в бешеном оргазме дёргается тело Урфина! Конечно, испытав такое, он будет просить его снова и снова. Страдать, но просить! Урфин отвязан, тяжело дышит, пьет воду. Вид у него ошалевший и очень довольный. Элли невинно и беззаботно укладывает по коробочкам свои китайские причиндалы. Как будто она маленькая девочка и сейчас пойдёт собирать полевые цветочки...

Я, по предложению Леди, иду осмотреть содержимое её трейлера. Внутри — комната пыток. Длинные никелированные трубы у потолка, крючья, шипы, веревки, кольца, плётки, карабины, всякая садистская оргтехника. Клетка для раба с мягким сиденьем для госпожи, трон с подножьем для поклонения, прозрачный стульчак для туалетных игр. Всё, как говорит Леди, фирменное или с любовью сделано Урфином и Элли.

— Хочешь — поиграем?

— Ты опять за своё? — Смеюсь я.

— Что ты, я до сих пор в глаза Королеве взглянуть не решаюсь. Всегда ею восхищалась, а после того случая — я её боготворю. Тебя выгонит, я к ней в туалетные рабыни пойду, на брюхе поползу, если пальцем поманит! Она для меня — Солнце незакатное! Подохну за неё! В жизни никого так не любила!!! Слушай, а она правда забыла про то... ? Хоть бы забыла!

— Госпожа — Великая Женщина, но упаси тебя попробовать...

— Даже и не думаю, как отрезало... Ко мне ведь никто, так как она, в жизни не относился. Стерва — я потому, что.

Мы обсуждаем убранство трейлера.

— Слушай, приспичило, пойду-ка с Урфином прогуляюсь.

— Ваше Величество. — Обращается Леди к Госпоже, когда мы возвращаемся. — Я прогуляюсь с рабом, по-большому.

— Что ты меня спрашиваешь? Сама себе — хозяйка!

— А Ваш раб хочет красивое копро посмотреть, с Урфином это классно! И пасть, и косичка в ход идут!

— Нет. — Отвечаю я.

— Понятно, копро из любимой попки всегда слаще? — Игриво спрашивает меня Леди.

— Я не попку и не копро, я — Госпожу мою люблю, а для неё — всё!!!

— Поняла? — Довольная моим ответом улыбается Госпожа. — Иди, а то, как бы чего не вышло!

— Элли, сучка, пока я хожу, сделай Гудвину очень нежный минетик. Пусть он мне только тявкнет, что плохо выполнила!

Леди, заливаясь от хохота, хватает за косу Урфина и он на четвереньках семенит за ней в лесок, подальше.

Госпожа встает, и мы снова идём к реке. Элли устраивается под брюхом Гудвина. Собака вальяжно лежит на боку, отведя вверх заднюю ногу, собачьи глаза смотрят в небо. Интересно о чём он при этом думает?

— Очень хочется посмотреть нашу плёнку. Думал такое только в кино бывает.

— А мы чем не кино? Сценарий — вечная тема любви. Режиссер-гений и исполнители с талантом. Вот такое кино! Если не «Оскара», то «Нику» уж точно возьмём!

Мы шутливо обмениваемся фразами, гуляем, под опускающимся на лес вечером.

Вернулась облегчённая Леди с довольным Урфином. Элли что-то шепчет своей хозяйке, потом падает на колени и иступлёно языком лижет накрашенные чёрно-красным лаком пальцы на ногах своей хозяйки; та, смеясь над ней, наступает ей одной ногой на голову и обращается к Госпоже.

— Ваше Величество, эта наглая морда просит ей на память что-то от Вашего раба — минет или дождик ей в рот? Убить её?

— Не надо. Пусть раб решает!

— Мне не хочется. — Говорю я. — Пойду просто отолью.

В своей жизни до Госпожи мне приходилось мочиться в рот особо изощрённым партнёршам, ничего интересного не испытал, так, для совместного завода и всё.

— Тебе отказано. — Говорит Леди Элли.

Госпожа отводит меня за руку в сторону.

— Отлей ей. Ведь эта сука её дома запорет.

— За что?

— За то, что попросила — раз и за то, что ей отказали — два!

— Леди! Я передумал! Я готов.

Как показали дальнейшие события, эта моя «услуга» Элли была ею мне возвращена сторицей! Элли воплотила в жизнь одну мою детскую, казалось не исполнимую, мечту. За что ей от нашего стола... Нужно делать добро людям, в том числе и в мире Femdom, тогда и сам получишь его бумерангом.

Мы отходим в сторону. Элли падает под меня на колени с отрытым ртом, неожиданно подходит Урфин и жестко сзади тянет рабыню за волосы, запрокидывая ей голову. На изумления нет времени, хотя и нравы у них! Позже Госпожа мне объяснила, что он только хотел, чтобы ей от боли послаще было! Заботливый! Я порционно отлил ей в рот, на язык с пирсингом. Элли, улыбаясь, глотала. Я разглядывал её. Вблизи Элли продемонстрировала кое-какие свои нюансы. Кроме многочисленных пирсинговых штучек в сосках, на грудях имелись мелкие белесоватые полоски шрамов. На правой груди вырисовывался округлый прерывистый шрам явно со следами зубов, конечно это Гингема её так зверски цапнула. На левой — тонкие рубчики подковообразно сливались в имя «Гингема». Её хозяйка активно прорезала кожу своими гигантскими ногтями. Боди-арт, вроде. Зато «татушек» нет. А глумливым фантазиям Гингемы вполне соответствовала тату во всю спину рабыни в виде конского черепа, густо обмотанного цепями.

Я прислушался к себе внутри, нет, садиста из меня не выйдет, Женская Доминация — это мой крест!

Серебряный молоток Максвелла

Вечереет. Урфин грузит вещи в свою машину, я — в свою. Дамы облегчаются «на дорожку» всяк по своему. Я отношу Госпожу поодаль, стоя сзади, поднимаю её под бёдра, разводя их в стороны, она руками захватывает мою шею. Как красив золотистый нектар, брызжущий меж двух висящих в воздухе ножек с педикюром! Леди устанавливает под собой раба и рабыню и, водя струёй из стороны в сторону, поит их, жадно ловящих тугой поток. Элли, стоя ногой на плече раба на коленях, помочилась в сложенные ладошки Урфина, он попил...

Всё! Курим напоследок и прощаемся.

Сейчас в машине снимем маски и шлем и станем обычной парой, возвращающейся с пикника. Мы с Госпожой, естественно, едем первыми и на развилке дороги, видим, как машина Леди с трейлером сворачивает в сторону. Последние сигналы друг другу. Всё! Мы вдвоём. Я разгоняю машину на пустынной трассе. Обычно Госпожа ездит на заднем сиденье как все респектабельные дамы, но сегодня доверительно опять села рядом. Сегодня — всё особенное!

Есть всё-таки в нашей серой реальности какая-то мистика. Сроду не найдёшь на тюнере приличной музыки — одна затёртая до дыр попса с дубовыми текстами, а тут как по заказу, наша с Госпожой любимая песня В. Усланова:

Ты сделана из огня

Ты соткана из цветов

Ты создана для меня из самых светлых снов

Ты спрятана за дождем

Украдена темнотой

Но солнечным ясным днем мы встретимся с тобой

Поём на два голоса, бэк-вокалом с певцом. Не песня — ошеломляющая баллада о любви! Аж за душу берёт! Она определённо должна быть лейтмотивом сегодняшнего дня. Хотя, по закону, нужно согласие автора. А гимн всему «Пьедесталу»? Всему тому волшебству, что есть у нас с Госпожой? Тут без вариантов, только пронзительная битловская — Come together — самая-самая сексуально-мистическая из их репертуара. Грандиозный саунд! Атомный флюид!

Поражающий наповал голос Джона Леннона проникает во все внутренности, прожигает всё сознательное и бессознательное, соло Джорджа Харрисона — вообще из нереального мира, гитара в руках смертного человека так плакать не может, ну а гротескные ритм-узоры Пола и Ринго — это мистический полёт в запредельное суперсекс-пространство! Из текста достаточно фраз «Ты — знаешь меня, я — знаю тебя», «Пойдём вместе» и «Правь теперь. Надо мной»! Потрясение — на уровне планетарного! Мы с Госпожой даже не спорили, оба в одну точку. Только слушать надо на громкости, в полумраке и отдаваться очень-очень любимой женщине. Самой-самой!

He say «I know you, you know me»

One thing I can tell you is you got to be free

Come together right now over me

Мы вспоминаем детали этого прекрасного дня.

— Кстати (имя Госпожи), а что это Элли выдумала под конец?

— У неё свои фетиши, она так перед тем же Урфином выделывается. А он перед ней! Садомазо — что тут скажешь? Всё у них не как у людей!

Мы смеёмся.

— Кстати, у них ведь с Урфином ребенок есть, мальчик, в хорошей семье на воспитании. Гингема о нём заботится.

— Поэтому китаянка ей так предана?

— Нет, ребёнок — это уже концовка. Гингема ведь её вытащила из такой грязи, наркопритона, ей жить-то оставалось — часы. Но она — садомазохистка по жизни и заинтересовала будущую хозяйку, а садистка какая! Видел её технику, ты и половины не видел, что она знает и умеет. Так, что Гингеме она по гроб жизни обязана. А Урфин? Это отдельная и длинная история, расскажу как-нибудь. Подожди, что это за звон из мотора? Слушай, что-то дорога мне не нравится, скинь-ка скорость, а то летим как снаряд!

Генетическое провидение моей Госпожи нас не подвело! Я кожей чувствую её мистическую ауру. До мурашек! Иногда её интуиция поражает!

Это было вовремя! Долбанные наши дороги! Увидеть эту залитую лужей колдобину при свете фар невозможно. Резкий удар, машину подбросило, повело и, визжа тормозами, я заваливаюсь на руль; мы юзом вылетаем на обочину и бьёмся капотом в рекламный столб! Бац!

Тишина. Горячий мотор отключён. Машина впечаталась в опору. Госпожа сильно ушибла руку и плечо, я зажимаю разбитый о ветровое стекло нос. Приехали!

Понятно откуда звон — серебряный молоток Максвелла!

Мы стоим возле разбитой машины. Настроение мерзопакостное. Ну, как же так! То ли как люди приехали бы домой под сладкие воспоминания или торчать здесь у чёрта на рогах! Закуриваю. Госпожа тихо ругается. Не на меня, она понимает, что я напрямую — не виноват, но косвенно — конечно в душе меня упрекает за неосторожность. Я обязан был сохранить этот хрустальный день! Как угодно! Обязан!

Быстро перекурили, осмотрелись. Разбита фара и бампер, круто вмято крыло. Оно заклинило переднее колесо. Хорошо, что была сброшена скорость и «кенгурятник» принял на себя основной удар. Собрав все силы, в несколько подходов я отдираю железо от резины. Мотор заведён, надо сваливать. Петляя проселочными дорогами, выворачиваем на другую трассу и тихо едем в черту города.

Госпожа — на заднем сиденье, сказка кончилась. Гаишники тормозят нашу машину, откуда их только набралось, объясняю, отстёгиваю бабки. Следующий пост, жезл, почему фара разбита, а где нужное освещение дороги? Суки, цедят и цедят деньги, да ещё и насмешки. Госпожа молча терпит этот кошмар, курит, а потом устало засыпает. Наконец долгие мучения позади, мы дома, одноглазая машина с разбитой мордой — в гараже.

Госпожа после подобных случаев всегда разрешает мне себя помыть и отнести её, завернутую в прохладный шелк, в постель. Сейчас — сходу залпом сто грамм водки из холодильника, молча зашла в ванну и даже закрылась.

У The Beatles, в их лучшем альбоме «Abbey road» есть изящная незаезженная вещица: «Maxwell"s Silver Hammer», шуточная, конечно, фокстрот с таким текстом, мол, часто всё в нашей жизни идёт хорошо и гладко, нет проблем, и неожиданно — клац-клац — бьет Серебряный Молоток Максвелла и всё вдребезги. О непредсказуемости бытия...

Ничего не исчезает!

После, когда я вымылся, Госпожа уже была в постели под одеялом у себя в спальне. При ночнике она безразлично, для сна, листала женский журнал. Я повозился и зашел к ней, стал извиняться. Но ей явно не хотелось общаться.

— Не винись, так уж случилось. Но моя реакция негативна, как и твоя: только представь — так бы мы вспоминали этот праздник как день чудес в майском лесу, а теперь — как день, когда разбили машину, чудом остались в живых и измученные и злые приползли домой! Есть разница?

— Разница есть! Но есть и шанс!

— В смысле? Какой ещё шанс? Я устала! Давай спать.

— Нет, последний шанс! Ничего не исчезает!

Я подхожу к маленькому телевизору-двойке в её спальне и тыкаю в видик кассету. Секунды и на экране — солнечный весенний лес, красивейшая, дикая речка, на склоненном стволе ивы — обнажённая красавица-амазонка протягивает напедикюренную ножку к губам стоящего по пояс в воде мужчины. В комнате стоит тишина, а её мрак озаряется искрящимися красками мая и любви!

— Ну, я же говорила, что ты отвязанный злодей! Озверевший садист! Хоть бы предупредил! Разве так можно за самое сердце брать!? — Тихий ласковый голос Госпожи. Голос того же прекрасного тембра, что и в лесу, и на речке.

Я сижу на полу возле ёе кровати, наши взгляды впились в экран, меняются кадры, проходят еще секунды и из-под одеяла высовывается тёплая и бесконечно любимая ножка с педикюром цвета фиолетовый металлик и пальчики ласково гладят меня по щеке и губам.

— Ступай. Приготовь мне ванну!

Заснули мы очень-очень нескоро. Чего ещё надо? НИЧЕГО!

Ничего не исчезает!

Даже если жизнь кидает нас на вираже,

�агляни в себя,

Какая там любовь и красота!

Ибо сказано: «Красота спасет мир!»

не «Оскара», то «Нику» уж точно возьмём!

Мы шутливо обмениваемся фразами, гуляем, под опускающимся на лес вечером.

Вернулась облегчённая Леди с довольным Урфином. Элли что-то шепчет своей хозяйке, потом падает на колени и иступлёно языком лижет накрашенные чёрно-красным лаком пальцы на ногах своей хозяйки; та, смеясь над ней, наступает ей одной ногой на голову и обращается к Госпоже.

— Ваше Величество, эта наглая морда просит ей на память что-то от Вашего раба — минет или дождик ей в рот? Убить её?

— Не надо. Пусть раб решает!

— Мне не хочется. — Говорю я. — Пойду просто отолью.

В своей жизни до Госпожи мне приходилось мочиться в рот особо изощрённым партнёршам, ничего интересного не испытал, так, для совместного завода и всё.

— Тебе отказано. — Говорит Леди Элли.

Госпожа отводит меня за руку в сторону.

— Отлей ей. Ведь эта сука её дома запорет.

— За что?

— За то, что попросила — раз и за то, что ей отказали — два!

— Леди! Я передумал! Я готов.

Как показали дальнейшие события, эта моя «услуга» Элли была ею мне возвращена сторицей! Элли воплотила в жизнь одну мою детскую, казалось не исполнимую, мечту. За что ей от нашего стола... Нужно делать добро людям, в том числе и в мире Femdom, тогда и сам получишь его бумерангом.

Мы отходим в сторону. Элли падает под меня на колени с отрытым ртом, неожиданно подходит Урфин и жестко сзади тянет рабыню за волосы, запрокидывая ей голову. На изумления нет времени, хотя и нравы у них! Позже Госпожа мне объяснила, что он только хотел, чтобы ей от боли послаще было! Заботливый! Я порционно отлил ей в рот, на язык с пирсингом. Элли, улыбаясь, глотала. Я разглядывал её. Вблизи Элли продемонстрировала кое-какие свои нюансы. Кроме многочисленных пирсинговых штучек в сосках, на грудях имелись мелкие белесоватые полоски шрамов. На правой груди вырисовывался округлый прерывистый шрам явно со следами зубов, конечно это Гингема её так зверски цапнула. На левой — тонкие рубчики подковообразно сливались в имя «Гингема». Её хозяйка активно прорезала кожу своими гигантскими ногтями. Боди-арт, вроде. Зато «татушек» нет. А глумливым фантазиям Гингемы вполне соответствовала тату во всю спину рабыни в виде конского черепа, густо обмотанного цепями.

Я прислушался к себе внутри, нет, садиста из меня не выйдет, Женская Доминация — это мой крест!

Серебряный молоток Максвелла

Вечереет. Урфин грузит вещи в свою машину, я — в свою. Дамы облегчаются «на дорожку» всяк по своему. Я отношу Госпожу поодаль, стоя сзади, поднимаю её под бёдра, разводя их в стороны, она руками захватывает мою шею. Как красив золотистый нектар, брызжущий меж двух висящих в воздухе ножек с педикюром! Леди устанавливает под собой раба и рабыню и, водя струёй из стороны в сторону, поит их, жадно ловящих тугой поток. Элли, стоя ногой на плече раба на коленях, помочилась в сложенные ладошки Урфина, он попил...

Всё! Курим напоследок и прощаемся.

Сейчас в машине снимем маски и шлем и станем обычной парой, возвращающейся с пикника. Мы с Госпожой, естественно, едем первыми и на развилке дороги, видим, как машина Леди с трейлером сворачивает в сторону. Последние сигналы друг другу. Всё! Мы вдвоём. Я разгоняю машину на пустынной трассе. Обычно Госпожа ездит на заднем сиденье как все респектабельные дамы, но сегодня доверительно опять села рядом. Сегодня — всё особенное!

Есть всё-таки в нашей серой реальности какая-то мистика. Сроду не найдёшь на тюнере приличной музыки — одна затёртая до дыр попса с дубовыми текстами, а тут как по заказу, наша с Госпожой любимая песня В. Усланова:

Ты сделана из огня

Ты соткана из цветов

Ты создана для меня из самых светлых снов

Ты спрятана за дождем

Украдена темнотой

Но солнечным ясным днем мы встретимся с тобой

Поём на два голоса, бэк-вокалом с певцом. Не песня — ошеломляющая баллада о любви! Аж за душу берёт! Она определённо должна быть лейтмотивом сегодняшнего дня. Хотя, по закону, нужно согласие автора. А гимн всему «Пьедесталу»? Всему тому волшебству, что есть у нас с Госпожой? Тут без вариантов, только пронзительная битловская — Come together — самая-самая сексуально-мистическая из их репертуара. Грандиозный саунд! Атомный флюид!

Поражающий наповал голос Джона Леннона проникает во все внутренности, прожигает всё сознательное и бессознательное, соло Джорджа Харрисона — вообще из нереального мира, гитара в руках смертного человека так плакать не может, ну а гротескные ритм-узоры Пола и Ринго — это мистический полёт в запредельное суперсекс-пространство! Из текста достаточно фраз «Ты — знаешь меня, я — знаю тебя», «Пойдём вместе» и «Правь теперь. Надо мной»! Потрясение — на уровне планетарного! Мы с Госпожой даже не спорили, оба в одну точку. Только слушать надо на громкости, в полумраке и отдаваться очень-очень любимой женщине. Самой-самой!

He say «I know you, you know me»

One thing I can tell you is you got to be free

Come together right now over me

Мы вспоминаем детали этого прекрасного дня.

— Кстати (имя Госпожи), а что это Элли выдумала под конец?

— У неё свои фетиши, она так перед тем же Урфином выделывается. А он перед ней! Садомазо — что тут скажешь? Всё у них не как у людей!

Мы смеёмся.

— Кстати, у них ведь с Урфином ребенок есть, мальчик, в хорошей семье на воспитании. Гингема о нём заботится.

— Поэтому китаянка ей так предана?

— Нет, ребёнок — это уже концовка. Гингема ведь её вытащила из такой грязи, наркопритона, ей жить-то оставалось — часы. Но она — садомазохистка по жизни и заинтересовала будущую хозяйку, а садистка какая! Видел её технику, ты и половины не видел, что она знает и умеет. Так, что Гингеме она по гроб жизни обязана. А Урфин? Это отдельная и длинная история, расскажу как-нибудь. Подожди, что это за звон из мотора? Слушай, что-то дорога мне не нравится, скинь-ка скорость, а то летим как снаряд!

Генетическое провидение моей Госпожи нас не подвело! Я кожей чувствую её мистическую ауру. До мурашек! Иногда её интуиция поражает!

Это было вовремя! Долбанные наши дороги! Увидеть эту залитую лужей колдобину при свете фар невозможно. Резкий удар, машину подбросило, повело и, визжа тормозами, я заваливаюсь на руль; мы юзом вылетаем на обочину и бьёмся капотом в рекламный столб! Бац!

Тишина. Горячий мотор отключён. Машина впечаталась в опору. Госпожа сильно ушибла руку и плечо, я зажимаю разбитый о ветровое стекло нос. Приехали!

Понятно откуда звон — серебряный молоток Максвелла!

Мы стоим возле разбитой машины. Настроение мерзопакостное. Ну, как же так! То ли как люди приехали бы домой под сладкие воспоминания или торчать здесь у чёрта на рогах! Закуриваю. Госпожа тихо ругается. Не на меня, она понимает, что я напрямую — не виноват, но косвенно — конечно в душе меня упрекает за неосторожность. Я обязан был сохранить этот хрустальный день! Как угодно! Обязан!

Быстро перекурили, осмотрелись. Разбита фара и бампер, круто вмято крыло. Оно заклинило переднее колесо. Хорошо, что была сброшена скорость и «кенгурятник» принял на себя основной удар. Собрав все силы, в несколько подходов я отдираю железо от резины. Мотор заведён, надо сваливать. Петляя проселочными дорогами, выворачиваем на другую трассу и тихо едем в черту города.

Госпожа — на заднем сиденье, сказка кончилась. Гаишники тормозят нашу машину, откуда их только набралось, объясняю, отстёгиваю бабки. Следующий пост, жезл, почему фара разбита, а где нужное освещение дороги? Суки, цедят и цедят деньги, да ещё и насмешки. Госпожа молча терпит этот кошмар, курит, а потом устало засыпает. Наконец долгие мучения позади, мы дома, одноглазая машина с разбитой мордой — в гараже.

Госпожа после подобных случаев всегда разрешает мне себя помыть и отнести её, завернутую в прохладный шелк, в постель. Сейчас — сходу залпом сто грамм водки из холодильника, молча зашла в ванну и даже закрылась.

У The Beatles, в их лучшем альбоме «Abbey road» есть изящная незаезженная вещица: «Maxwell"s Silver Hammer», шуточная, конечно, фокстрот с таким текстом, мол, часто всё в нашей жизни идёт хорошо и гладко, нет проблем, и неожиданно — клац-клац — бьет Серебряный Молоток Максвелла и всё вдребезги. О непредсказуемости бытия...

Ничего не исчезает!

После, когда я вымылся, Госпожа уже была в постели под одеялом у себя в спальне. При ночнике она безразлично, для сна, листала женский журнал. Я повозился и зашел к ней, стал извиняться. Но ей явно не хотелось общаться.

— Не винись, так уж случилось. Но моя реакция негативна, как и твоя: только представь — так бы мы вспоминали этот праздник как день чудес в майском лесу, а теперь — как день, когда разбили машину, чудом остались в живых и измученные и злые приползли домой! Есть разница?

— Разница есть! Но есть и шанс!

— В смысле? Какой ещё шанс? Я устала! Давай спать.

— Нет, последний шанс! Ничего не исчезает!

Я подхожу к маленькому телевизору-двойке в её спальне и тыкаю в видик кассету. Секунды и на экране — солнечный весенний лес, красивейшая, дикая речка, на склоненном стволе ивы — обнажённая красавица-амазонка протягивает напедикюренную ножку к губам стоящего по пояс в воде мужчины. В комнате стоит тишина, а её мрак озаряется искрящимися красками мая и любви!

— Ну, я же говорила, что ты отвязанный злодей! Озверевший садист! Хоть бы предупредил! Разве так можно за самое сердце брать!? — Тихий ласковый голос Госпожи. Голос того же прекрасного тембра, что и в лесу, и на речке.

Я сижу на полу возле ёе кровати, наши взгляды впились в экран, меняются кадры, проходят еще секунды и из-под одеяла высовывается тёплая и бесконечно любимая ножка с педикюром цвета фиолетовый металлик и пальчики ласково гладят меня по щеке и губам.

— Ступай. Приготовь мне ванну!

Заснули мы очень-очень нескоро. Чего ещё надо? НИЧЕГО!

Ничего не исчезает!

Даже если жизнь кидает нас на вираже,

...

Загляни в себя,

Какая там любовь и красота!

Ибо сказано: «Красота спасет мир!»