Действия происходят в вымышленной стране, которой никогда и нигде не существовало. Главные герои и промежуточные лица, как и все события описываемые в рассказе, являются плодом воображения автора — не более. Все совпадения прошу считать чистой случайностью. Автор никоим образом не поощряет действий совершаемых в данном рассказе, так как почти все они аморальны и являются уголовно наказуемыми.
— Они опять вызвали меня на допрос, — со вздохом произнесла девушка. — Это уже третий раз за неделю.
— Невероятно! Что же этим скотам от тебя надо? Почему им не вызвать кого-нибудь другого, например меня? — злобно ответил молодой мужчина по имени Джон.
— Они сказали, что скоро начнут вызывать и вас — мужчин, просто пока еще не наступило время!
— Время-время, — повторил Джон, — они скорее всего что-то против нас замышляют, иначе зачем все так извращать?
Натали медленно подошла к Джону и нежно обняла его.
— Что именно ты называешь извращением, милый? — тихо спросила она.
— А то, что мы руководители этой страны! Мы слышишь?! — почти криком исторгнул Джон. — Вы всего лишь наши жены, вы не имеете никакого отношения к политике и ко всем тем делам за которые нам грозит наказание! И пускай эти твари захватили наше правительство, пускай захватили нашу страну, но кто им дал право сутками держать в своих вонючих кабинетах наших женщин?
— Они ведь ничего такого со мной не делали, — успокаивала Натали, — не били, не насиловали...
— Еще бы эти мрази посмели тебя бить! — разъяренно крикнул Джон.
Натали молчала. Она не рискнула сказать своему мужу, что на самом деле на тех допросах она по нескольку часов совершенно голая стояла на коленях перед столом, где сидел какой-то мужчина, который часто курил и задавал одни и те же, совершенно бесполезные вопросы. Она не рассказала как этот мужчина почти при каждом слове называл ее шлюхой, как у нее болели колени и как она хотела в туалет. Она молчала, ибо знала — правда погубит её мужа, он не справится с этим морально.
— Ублюдки! — продолжал поносить Джон захватчиков. — Пришли в чужую страну, установили тут свои порядки, распоряжаются нашими женами и нашим имуществом... твари. Ты слышала новость: вчера забрали всю семью министра юстиции? Его самого эти скоты не тронули, оставили одного в доме. Видела какие у него шикарные дочки? И знаешь, что теперь с ними будет? Нет?! А я знаю, в лучшем случае их устроят какими-нибудь служанками у какого-нибудь потного генерала, они будут подтирать пол и крутить задом, в худшем отправят в военную часть к курсантам которые своими молодыми и голодными членами изуродуют прекрасных невинных девушек.
— По-моему ты чересчур фатален, дорогой, — произнесла Натали отталкиваясь от Джона. — Скорее всего, их подержат пару дней на допросах и вернут. Меня же отпустили, значит и тех отпустят. Ведь они дочери какого-то там министра юстиции, а я жена самого министра обороны — их злейшего врага, и если они нормально обошлись со мной, то с ними подавно.
— Я хочу, чтобы это все побыстрей закончилось, — заявил Джон, — чтобы они скорее вызвали мужчин, и я сам увидел, чего же хотят эти бестолковые твари.
— Лучше тебе вовсе этого не видеть, то-что пережила я — ты как мужчина переживешь вряд ли, — быстро произнесла Натали и тут же осеклась.
— Что?! — ошалело, воскликнул Джон. — Ты же утверждала, что тебя не насиловали?
— Меня действительно не насиловали!
— Тогда что же они с тобой делали? — совсем разозлился Джон. — Что можно делать в кабинете с женщиной по несколько часов подряд? Тебя имели как последнюю шалаву, а ты лгала, что ничего не было! Шлюха, стерва, — Джон залепил Натали звонкую пощечину. — Рассказывай, что они с тобой делали и поподробнее!
— Ни чего не было, дорогой, — взмолилась Натали.
— Я тебе больше не дорогой! Рассказывай! Ах-ах-ха, — рассмеялся мужчина. — А я ведь догадывался. Как они тебя ебли!? Тебе понравилось? Небось еще хочется, проститутка продажная! Подстилка вражеская! Предательница лживая!
— Что ты говоришь Джон, они лишь допрашивали меня и только! Ты делаешь мне очень больно своими заявлениями. Милый прекрати, мне и так тяжело. — На глазах у девушки выступили слезы. Она медленно расстегнула свои обтягивающие брюки из тонкого материала и аккуратно спустила их на пол. — Вот смотри дорогой, — указывая на свои колени, — видишь?
Её колени сплошь были усеяны мелкими ссадинками и синичками. И это не было результатом неудачного падения — это являлось причиной долгого стояния, возможно даже ползанья на коленях по шершавой поверхности.
— Они заставляли меня стоять на битом стекле! — сдерживая слезы, заявила Натали.
— Тогда ты в двойне потаскуха, почему ты лгала мне, что с тобой лишь культурно беседовали? — глаза Джона налились кровью, он был в ярости, что его жена была унижена подобным образом. Страшный коктейль злости и бессилия бушевал в его голове.
— А что бы ты смог сделать? — сквозь слезы говорила девушка. — Я не хотела тебе рассказывать, потому что знала как это тебя затронет и, что ты все равно ничего не сможешь с этим поделать.
— Это я не смогу ничего поделать? — еще больше вскипел Джон. — Я твой муж!
— Они бы и тебя поставили на колени, ты не знаешь какие они жестокие...
— Пускай бы попробовали! — усмехнулся он. — Тот факт, что они захватили нашу страну, еще не свидетельствует о том, что они могут ставить на колени ее министров! Пускай только вызовут меня на свой допрос, я этих школьников на место поставлю, они у меня сами будут на коленях стоять!
В сознании Натали пронеслась ужасная картина. Она представила, как её муж стоит рядом с ней на коленях и умоляет захватчиков пощадить их. Она старалась отогнать от себя этот мимолетный бред, но мысли все накатывали и накатывали словно снежный ком; и вот уже её муж совершенно униженный стоит перед своим мучителем и держит во рту его массивный член. От страха Джон дрожит как провинившийся подросток и старается всячески угодить другому мужчине. Её в это время имеют в зад. Она стонет, но ее стоны не могут заглушить позорных чмоканий мужа.
— Все! Сегодня не пущу тебя к этим подонкам, — грозно заявил красавец Джон, — будешь сидеть дома и ни каких допросов! Пусть что хотят то и делают, но я не позволю так унижать свою жену! Ведь это, прежде всего унижение для меня! А ты, грязная шлюха, за то, что лгала мне, будешь сегодня наказана! Раздевайся догола и становись в угол.
Натали с заплаканными глазами стала молча подчинятся своему строгому мужу. Он бывало наказывал ее в прошлом, не часто конечно, да и было это скорее в форме игры, но сейчас все по-другому. Джон бесился от того, что не знал как ему поступить, его мучала глубокая обида; он бессилен что-либо предпринять и срывается на жене, которая вряд ли в чем-либо виновна.
Глубокой ночью у ворот их особняка показались две черные машины. Из одной вышло четверо крепких мужчин в военной форме с идеально начищенными сапогами, а из второй лишь двое элегантных господина в черных пальто и шляпах. Уже через несколько минут они минуя систему охраны вломились в дом и, не разуваясь стали расхаживать там. Джон проснулся и вскочил с постели, его супруга уже понесла свое наказание: постояв несколько часов на коленях, и легла в постель вместе с ним. Он потянулся к пистолету, но в это время в спальню вошли мужчины, и схватив Натали и Джона за волосы как собак, скинули с постели уткнувши лицами в пол.
Джон весьма крепкий и сильный молодой мужчина. Он занимается спортом и следит за собой. Даже такая высокая должность как министр обороны, не смогла пагубно повлиять на него, превратив в толстого поборника коррупции, вечно просиживающего кресло в своем кабинете. Тем более имея такую красивую жену как Натали трудно оставаться равнодушным к своему телу, приходится всегда держать себя в форме.
— А ну быстро встать! — громко приказал один из мужчин в адрес задерживаемых.
Джон моментально подскочил на ноги и с раскаленными от гнева глазами попытался заехать в морду одному из мужчин пришедших в его дом, но солдаты крепко удерживали его.
— Что здесь происходит, суки? — воскликнул он. — Это мой дом, пошли отсюда прочь!
Под темным пальто одного из мужчин скрывалась великолепная фигура, он был высок и очень приятен. Он зашагал к Натали, полностью игнорируя Джона. По спальне эхом отдавались цоканья его каблуков. Солдаты подняли девушку с пола, и поддерживая за плечи подтащили на несколько шагов ближе к мужчине. Тот медленно скользнул по ее телу своим взглядом, словно хищник оценивающий добычу. Грубые солдатские руки крепко удерживали изящное женское тело. Натали испуганно взглянула мужчине прямо в глаза, но через секунду не выдержав его властного взора, уставилась в пол. Джон видел как его жена униженно опустила глаза перед его врагом, и это было для него словно удар током. Для него даже такая мелочь казалась совершенно невыносимой; но тогда он еще не знал, что и ему самому придётся склонить свою голову перед врагом.
— Наручники на них, — приказал второй мужчина в штатском. Солдаты бросились выполнять приказ, заковав Джона и Натали в браслеты за спиной.
Мужчина подошел к Джону и так же пронзительно смерил его взглядом, как минутой ранее смерил его жену.
— Этому наденьте браслеты еще и на ноги, — тихим голосом приказал он. — Больно уж дерганный он какой-то, еще убежит...
— Вы шакалы! — сбиваясь от волнения, проговорил Джон. — Что вам надо? Я буду жаловаться вашему командованию! Скоты! Думаете, вторгнувшись в нашу страну вам дозволено творить беспредел? Как бы не так, существует множество всемирных организаций которые предъявят вам обвинения!
— Мы плевать хотели на все обвинения, — тихо заявил мужчина. — Ты шакал лучше держи свой язык за зубами, не то я лично тебе его отрежу и засуну твоей жене в жопу.
Джон онемел от такого хамства. Солдаты заковали его ноги в специальные браслеты вроде тех, которые носят заключенные и особо опасные преступники и приказали стоять смирно. Его жену какой-то грубый солдат по приказу главного оттащил в другую сторону просторной спальни.
— Итак, начнем нашу легкую непринужденную беседу, — сказал мужчина, расстегивая свое пальто и по-хозяйски бросая его на одно из роскошных кресел министерского дома.
Он приблизился к Натали на расстояние одного метра и посмотрел ей прямо в глаза, она не смогла долго выдерживать этот пронзительный острый взгляд сильного мужчины и снова склонила перед ним голову. По телу Джона с двойной силой забегали мурашки. Он не мог поверить в реалистичность происходящих событий. В одном нижнем белье стоит его красивая и сексуальная жена, перед ней чужой мужчина который явно пришел сюда не с добрыми намереньями, а он ничего не может сделать. Кровь с бешеной силой била ему в голову.
— Итак, Натали, — обратился мужчина, — вам было известно, что сегодня ровно в 20 часов по местному времени вас ждали на допрос в комитет по охране военнопленных?
— Да, — сухо ответила женщина.
— Хотелось бы знать причину, по которой вы туда не явились.
Натали молчала. Мужчина специально выждал паузу в несколько минут, после чего громко заорал.
— Отвечать на вопрос, сука!
Женщину передернуло. Джон пришел в ярость и попытался остановить это несправедливое издевательство над его женой.
— А ну-ка немедленно прекратить разговаривать с нами в таком тоне! — сказал Джон. — Мы не ваши рабы и не нужно так с нами разговаривать!
Второй мужчина в штатском тут же подошёл к нему.
— Это вы-то не рабы? — спросил он и зарядил Джону звонкий удар по щеке. — Вы будете еще хуже рабов.
Джон попытался нанести этому хаму хотя бы малейшее повреждение, но браслеты на руках и ногах крепко сдерживали его вместе с двумя крепкими солдатами. Он чуть не взвыл от бессилия.
— Мы превратим вашу страну и лично вас в самых настоящих служанок для нашего режима! Мы перепишем все законы и сменим систему управления. На границах ваши солдаты будут бесплатно выставлять свой зад всем иностранцам, а кто откажется того будем расстреливать. Ваши жены, в одних чулочках и трусиках будут выставлены на аукцион и будут распроданы за копейки по всему миру. Вырученные деньги пойдут в нашу казну. Ваших детей мы перевоспитаем в особых лагерях. А вас скотов — только после всего этого, мы кастрируем и бросим в глубокие подвалы до конца ваших дней! Все ясно?
Джон покраснел от ярости. Мужчина захохотал ему прямо в лицо.
— Если не хочешь чтобы мы прямо сейчас, на глазах у твоей жены, выебали тебя — заткнись! Издашь хоть малейший звук без приказа, я лично своим каблуком вдолблю твою башку в пол, а все что останется от твоего члена скормлю своим псам.
Джон быстро решил действовать по ситуации, а она пока подсказывала ему — заткнуться. Солдаты заставили его встать на колени, а руками прижали плечи. Молодой мужчина который занялся допросом Натали, продолжал разговаривать с ней в полу-вежливых тонах, лишь изредка переходя на крик. Через минуту он приказал солдатам снять с нее наручники. Когда они сделали это, мужчина подошёл к ней вплотную и громко приказал:
— Раздевайся!
Женщина смущенно расстегнула лифчик и неуклюже обронила его на пол, прямо под ноги своему мучителю. Он поднес ногу и наступил на него своей черной кожаной туфлей, затем потоптавшись на нем, словно туша окурок он со всей силой отопнул его в сторону. Натали стыдливо прикрыла свои соски.
— И трусики тоже! — крикнул мужчина, грубо стягивая с нее последнюю деталь.
Девушка испуганно старалась одной рукой прикрыть свой лобок, другой груди. Но тот приказал держать руки пошвам. Дорогие кружевные стринги полетели в угол вслед за лифчиком. Один молоденький солдатик облизываясь проводил их глазами, но через секунду перевел свой взгляд на куда более привлекательный объект — совершенно обнаженную, длинноногую, черноволосую девушку. Все мужчины буквально пожирали Натали своими глазами, воздух накалился и стал взрывоопасным, казалось вспыхни сейчас малейшая искра и эти самцы растерзают бедную жену бедного министра обороны.
— За неподчинение освободительным войскам, за неявку на допрос в установленное время — вы арестованы! — заявил мужчина, стоявший возле Натали. — На вас и на ваше имущество наложен абсолютный запрет, это значит вы не имеете права распоряжаться ни чем что вам принадлежало, все переходит в собственность нового государства. Ваши жизни отныне тоже являются собственностью нового правительства, по нашим законам вам не положен даже суд, вы автоматически становитесь — вне закона! Вас поместят в спец лагерь для военнопленных, там каждому будут присвоены кодовые номера и надеты специальные отслеживающие ошейники, и они конечно же вам не понадобятся поскольку вам предстоит все время сидеть в камерах. Это для того что бы вы чувствовали и понимали, что все это не просто так.
Мужчина улыбнулся подозрительно доброй улыбкой. — Вопросы есть?
— Да, — осмелился открыть рот Джон. — А что будет дальше?
Мужчина медленно подошел к нему. Джон отстранился, готовясь к удару, и даже стыдливо зажмурил глаза. Но удара не последовало, мужчина присел к нему на корточки и заглянул прямо в глаза:
— А дальше твоя жена будет делать мне ахуенный миньет и лизать яйца, а тебя в это время будут иметь раком несколько солдат с огромными членами! — Он взял Джона за волосы и подтянул к себе. — Я заставлю тебя скулить от унижения и умолять меня прикончить тебя. Вот что будет дальше. — Мужчина оттолкнул голову Джона и встал на ноги. — Целуй мои туфли! — неожиданно для всех приказал он.
— И не подумаю! — гордо откликнулся Джон.
Мужчина словно ожидал от него такой реакции, незамедлительно щелчками пальцев дал указания солдатам схватить его жену. Один солдат коротким приемом с грохотом поставил Натали на колени и держа обеими руками за её шикарные длинные волосы запрокинул голову назад. Девушка пронзительно завизжала. Мужчина смотрел на Джона выжидающим взглядом, затем придвинул к нему свою ногу, и как бы говоря взглядом «целуй, пока не поздно». Но Джон был непреклонен. Ему резали слух крики его жены, но он твердо стоял на своем и не желал склонить голову под чужой каблук. Тогда солдат еще сильнее потянул её за волосы и вдобавок наступил своим сапогом на босую ступню кричащей девушки. Она заорала во весь голос. Из глаз брызнули слезы и потекли вниз по щекам. Джон уже было хотел склонится и поцеловать эту туфлю, но что-то не давало ему сделать этого. Ему было невообразимо жаль свою жену, но тупая гордость была выше всякого сожаления.
Мужчина снова нагнулся к Джону и схватил его за щеки.
— Сейчас я засуну в пизду твоей шлюхи вон ту вазу, — он кивком указал в сторону журнального столика, на котором красовалась фарфоровая ваза, — и вышибу ей все зубы! Так что быстро склонился и поцеловал мои туфли, сученок!
Джон с минуту колебался и решил, что в конце концов от того что он один раз поцелует туфли мужчине который поставил его на колени ничего не изменится. Унижение конечно сильнейшее, но не смертельное.
— Вот так... молодец, — похвалил мужчина подчинившегося Джона. — Скоро это будет входить в твои постоянные обязанности. — Несколько солдат не удержались от смеха и заржали словно кони. Джону было удивительно слышать мужской смех вперемешку со стонами его жены... От бессилия и стыда у Джона на мгновение потемнело в глазах, но неожиданный шлепок по щеке быстро привел его в чувства. Натали перестали удерживать и бросили на пол.
Далее солдатам было приказано обыскать дом. Они делали это очень грубо, выбрасывая все личные вещи со шкафов и тумбочек на пол и топча их сапогами, продвигались дальше. Буквально за двадцать минут в идеальном доме воцарился полнейший хаос. Униженных и обнаженных хозяев; мужа и жену, заставляли на все это смотреть. Джон лично присутствовал когда в его кабинете срывали портреты свергнутых лидеров и топтали их. Какой-то умник достал член и обоссал их. На глазах у Джона скопились сухие слезы, еще вчера он был почетным гражданином, принадлежал к высшей касте господ и был на высоте, а сегодня он стоя на коленях смотрит как на портреты с изображением его руководства течет вражеская моча.
Уже через час Натали и Джон сидели в кузове какого-то грузовика совершенно голые, с мешками на головах мчались по дорогам уже не принадлежавшей им страны. Джон внезапно почувствовал эрекцию и попытался пристроится поближе к Натали, но девушка не дала ему, она просто не хотела и у нее не было желания заниматься сексом когда во круг творится такое.
«Впервые мне отказывает собственная жена, — подумал Джон». Жар бессилия и унижения побежал по его крови. Его член буквально разрывался. Но было нельзя. И как он не пытался вздрочнуть свой конец о холодный кузов грузовика — у него ничего не вышло. Только член замарал.
Их привезли в специальный лагерь для содержания военнопленных и высших руководителей. Лагерь не был разделен на мужской и женский — здесь были все; и мужчины и их жены и даже дети достигшие совершеннолетия. У охраны особое внимание занимали дочки различных чиновников. Они едва созревшие, но уже имея красивое тело, исполняли самые смелые сексуальные желания развратных солдатиков. И рвались их беззащитные целки, и, глотали они чужую сперму сознавая, что теперь к ним пришла новая жизнь, уже не такая сытая и спокойная как прежде. Впрочем, помимо красивых жен и дочерей, солдаты этого лагеря любили насиловать и мужчин. Особенно после того когда те до помутнения в глазах и до шума в ушах смотрели и слушали как кричат их женщины и как жестокие мужчины зверствуют над ними. В этом лагере буквально все гудело от криков и слез. Тут не было такой минуты чтобы кого-то не насиловали и не пытали. Как потом станет известно, из тех кто попал сюда не осталось не единого человека, не смотря на то мужчина он или женщина, который не был бы изнасилован во все дыры и на котором бы не поиздевались в камерах пыток. Даже сам лидер проигравшей страны попал сюда и не избежал жестокой участи. Он был трахнут каждым солдатом, даже сопливые рядовые приложили ему своим рослым членом. Потом его закрыли в «железную леди» где он и скончался. Приближенные к нему министры были четвертованы прямо на глазах у их семей. Благо такой позорной казни Джону удалось избежать, и во многом благодаря его красавице Натали, которая жопой и ртом зарабатывала своему мужу жизнь.
Здесь не было ни авторитетов, ни понятий, все были равны, всех ждала одна и та же участь — либо полное душевное сломление и подчинение перед врагом, либо смерть. Мужчины которые запросто падали на колени и целовали военным ноги, считались хорошо перевоспитанными и их как правило трогали меньше. Джон только лишь впоследствии стал таким, когда его изрядно опустили и заставили приклоняться. Сперва же он был очень стойким и почти не поддавался на суровый гнет. Среди женщин же наоборот ценились стойкие и непокорные сучки, которые не смотря на то, что их мужей ебали у них на глазах, которые и сами были унижены и опущены, оставались стойкими и каждый раз когда их пытались отыметь — сопротивлялись будто впервые. Покорных сук даже не ебали, они со временем стали попросту не интересны.
Как ни странно но лагерь выявил все слабые человеческие стороны. Оказалось что мужчины более покорны в таких условиях нежели женщины. В обычных условиях мужчина; охотник, защитник, хозяин, его очень сложно подчинить чьему-либо мнению и склонить его шею, но стоит ему один раз показать, что он ничтожество, стоит трахнуть его самку на его глазах, как он забывает о своем мужском начале и безоговорочно подчиняется новому господину. Женщины, напротив, в обычной жизни слабые и хрупкие, казалось бы их очень легко поставить в зависимость и заставить подчинятся — это действительно так! Но стоит им увидеть как того кто подчинял их до этого, кому они были верны и покорны, ебут словно шлюху, все их жизненные принципы переворачиваются и теряют всякий смысл. Зачем покорятся тому, кто сам покоряется другому?!
Как-то раз после нескольких недель полнейшего унижения и бесконечных экзекуций, совершенно измотанного и сломленного Джона вызвали на очередной допрос. Он уже был готов ко всему. За это короткое время он научился принимать сюрпризы судьбы. Однажды ему и еще нескольким мужчинам засунули в задний проход бутылки из-под пива и заставили бегать по периметру всего лагеря. Это было трудно назвать бегом, скорее быстрое преставление полусогнутых ног. Было много всего. Он вдоволь насмотрелся на то, как военные ебут всех заключенных женщин, в том числе и его жену. Причем значение «ебать» в данном контексте звучит как нельзя мягко, скорее их просто медленно уничтожали, в моральном и физическом плане. Задницы буквально всех арестованных мужчин лишились своей девственности, превратившись в отличнейшие агрегаты для ебли чем попало. Однажды в лагерь пригнали десяток лошадей, чтобы ебать ими особо непокорных заключенных. Задумка удалась как нельзя лучше! Примерно 8 из 10 узников ощутили на собственной шкуре, что такое конский член. Лошадей поставили вряд и по очереди на протяжении целого дня загоняли под них опущенных и морально уничтоженных людей, которые после ужасного насилия над их телом, еще больше потеряли веру в себя. Коменданты лагеря не испытывали особых пристрастий по поводу пола над которым совершалось сие безумное насилие, и «прогоняли» под лошадьми как женщин так и мужчин, в едином униженном потоке. Некоторые мужчины представив, что станет с их задом после конского насилия, падали комендантам в ноги и со слезами на глазах, вжимаясь губами в грязные подошвы их сапог, умоляли не делать этого. Но те были непреклонны. В то время как мужья унижались и ползали перед охраной, их жены сжав кулаки и стиснув зубы, молча вставали раком и раздвигали ягодицы перед лошадьми. Женщины в данной ситуации вновь оказались куда более благоразумней чем их истерически подавленные мужья. Они поняли, что утратив свою честь до конца, не надо утрачивать ее совершенно, плакать и еще больше унижаться — не выход... ведь все равно отъебут.
И вот Джона вызвали в кабинет для очередного допроса.
Он вошел в стандартный лагерный кабинет в котором уже вроде как бывал не единственный раз, как всегда с опущенной вниз головой, и как всегда держа руки строго вдоль туловища. Его внутреннее состояние уже полностью было готово к любым унижениям и оскорблениям. Он прикидывал в мозгу, как сейчас обычный офицер опустит бывшего министра обороны на колени и заставит облизывать свой толстый член на глазах у охраны. Как после этого ему зададут пару тупейших вопросов касающихся не то безопасности страны, не то еще какой-то пурги которая уже давно его не колышет, а затем приложат к его истощенному телу резиновую дубинку или кожаную плеть и начнут безжалостно стегать.
Но Джон ошибся. Его ждал сюрприз.
— Ну, здравствуй сволочь! — раздался звонкий женский голос. Джон оторопел. Он уже давно не слышал обычного женского голоса, не сдавленного криками и стонами, а тут он был еще командный, властный и даже сексуальный.
— Министр обороны пораженной страны перед вами госпожа! — отрапортовал охранник.
— Отлично, все свободны, я сама с ним разберусь! — ответил все тот же сексуальный голос.
— Есть!
Джон приподнял глаза и увидел картину поразившую его до глубины сознания. Перед ним стояла молодая девушка примерно 25—28 лет, очень высокая, красивая, с длиннющими стройными ногами, пышными грудями, округлой попкой и приятным овалом лица. Её ноги были одеты в сексуальнейшие темные, полу-прозрачные леггенсы, которые плотно прилегали ко всем частям её тела, выше была легкая светлая обтягивающая шикарные формы футболка, а сверху военный очень коротенький приталенный китель зеленого цвета с нашивками обозначавшими принадлежность к высшим командным кругам. В довершении на ней были черные лаковые туфельки на очень высокой шпильке.
Очень скучающий по своей прошлой жизни Джон на миг даже обрадовался, что все вышло именно так, что перед ним стоит такая красивая девушка которая по сути держит его жизнь в своих нежных руках и в любой момент может бросить её вниз и безвозвратно раздавить своим острым каблуком. Но одновременно в этот сладостный коктейль радости подмешивалась горечь его теперешнего жалкого существования и страха от собственного бессилия. И может быть, на пике своего величия, если бы все сложилось иначе, сам Джон мог бы вот так стоять и упиваясь своей властью, созерцать перед собой эту самую длинноногую девушку, но с обратной стороны положения. Если бы правительство Джона должным образом вело соответствующую оборонную политику, если бы они были на грамм предусмотрительнее и не допустили вероломного военного вторжения в их страну, то возможно эта девушка сейчас стояла бы перед Джоном на четвереньках, а тот засаживал ей свой член, звонко шлепая ладонями по её упругому загорелому заду. Но все пошло не так... Теперь ему самому приходится мириться с ужасами судьбы и глотать горькую действительность.
От этих мыслей у Джона пересохло во рту. Он еще раз посмотрел на сексуальные длинные ноги и тотчас же безмолвно упал на колени. В его голове самопроизвольно сработал такой приказ. В этом падении заключалась вся кульминация его поражения, поражения его страны и народа. Оно словно подчеркивало незримой чертой всю трагедию, произошедшую за последние несколько недель. Именно в этом безмолвном падении еле слышным голосом судьбы говорилось, что ВСЁ КОНЧЕНО! Перед ним в лице этой сексуальной молоденькой девушки стоит грозный победитель, господин, повелитель миллионов захваченных судеб и просто личность, которая решает жить ли ему сегодня или умереть, а он всего лишь жалкий обесчещенный пораженец, лишенный всего на свете, поставленный на колени и ползающий словно червь.
Этот вечер стал для Джона — роковым. Четыре часа подряд девушка издевалась над ним. Она била его ногами и втаптывала каблуками в пол, потом он эти каблуки вылизывал. Она засовывала ему в анальное отверстие различные предметы, в том числе все те же каблуки и большую резиновую дубинку. Прыгала на его спине и животе, оставляя многочисленные кровоподтеки. Так же была суровая порка, по всем частям тела включая член, дубовым солдатским ремнем с металлической блямбой. Вся эта невероятная экзекуция сопровождалась сильнейшим моральным прессингом. Из её уст летела различная брань, которая была просто невыносимо унизительна для любого мужчины. Она заставляла Джона скулить и гавкать словно собаку. Затем словно наездница каталась на его спине по всему кабинету.
И под конец, она заставила измотанного и замученного Джона лечь на живот и широко раздвинуть ноги. Он подчинился и в ту же минуту под изящной туфелькой этой дьявольски красивой развратницы хрустнули его яйца. Она раздавила их...
Джон стал дико кричать, истекая кровью. Девушка лишь злорадно хихикала, вытирая подошву, замаранную в крови о его тело. Ей было не впервой давить яйца своих узников и политических противников. Под её ноги ложились мужчины, а выходили униженные бесполые существа, которые после таких страстей всю оставшуюся жизнь видели в своих снах тот последний день когда еще они были другими. Кстати, очень странно но факт, что мужчины чьи яйца были раздавлены таким образом, всю жизнь помнят и чтят того кто это сделал. У них нет ни какой злости или отвращения к этому человеку, они просто принимают все как есть, полностью смиряясь со своим противником сделавшим это.
Еще через две недели все кончилось. Почти все мужчины были физически уничтожены, лишь некоторые особо послушные и перевоспитанные остались жить. Хотя вряд ли это теперь можно назвать жизнью; без яиц, без воли, со сломанной психикой и искалеченным телом. Все же многие из оставшихся нашли себе применение в качестве абсолютно бесправной прислуги при дворах у новых господ. Несколько мужчин из заместителей высшего руководства стали сторожевыми псами у одной генеральской семьи. Им надели не снимаемые ошейники и посадили на цепь. Говорят, по ночам из-за высокого забора раздается их вой.
С женщинами победители тоже расправились весьма предсказуемо. Их всех привели в порядок, вымыли и накрасили, нарядили в откровенное нижнее бельё и выставили на всемирный аукцион. Мужчины со всего мира покупали жен бывших руководителей страны и превращали их в пожизненных сексуальных рабынь. Их продавали не из-за того, что казне нового государства нужны были деньги, нет, просто продажа завоеванных женщин весьма символична при нынешней структуре поведения общества. Таким образом, победители подводят итог своей работы и получают максимальное удовлетворение. Оставшиеся же пораженцы навсегда закрепляют свое положение в данном статусе.
Что стало с Джоном до сих пор точно не известно. Говорят, что его видели в каком-то доме у одного очень влиятельного миллиардера, Джон был его рабом и выполнял приказы. По другим данным его уничтожили вместе с большинством. Его жена Натали, по известным сведеньям находится в рабстве у молодого господина в другой части света. Она прислуживает своему хозяину, покорно смерившись со своей судьбой. Джона уже практически не вспоминает. Теперь в её жизни появился новый мужчина, которому она должна всецело себя посвящать, а память о прошлом начисто — стереть!
Лагерь был стерт с лица земли. Его взорвали, а все что осталось — закатали бульдозерами. На этом месте сейчас строится новый город, большой и величественный, город новой страны.
— Они опять вызвали меня на допрос, — со вздохом произнесла девушка. — Это уже третий раз за неделю.
— Невероятно! Что же этим скотам от тебя надо? Почему им не вызвать кого-нибудь другого, например меня? — злобно ответил молодой мужчина по имени Джон.
— Они сказали, что скоро начнут вызывать и вас — мужчин, просто пока еще не наступило время!
— Время-время, — повторил Джон, — они скорее всего что-то против нас замышляют, иначе зачем все так извращать?
Натали медленно подошла к Джону и нежно обняла его.
— Что именно ты называешь извращением, милый? — тихо спросила она.
— А то, что мы руководители этой страны! Мы слышишь?! — почти криком исторгнул Джон. — Вы всего лишь наши жены, вы не имеете никакого отношения к политике и ко всем тем делам за которые нам грозит наказание! И пускай эти твари захватили наше правительство, пускай захватили нашу страну, но кто им дал право сутками держать в своих вонючих кабинетах наших женщин?
— Они ведь ничего такого со мной не делали, — успокаивала Натали, — не били, не насиловали...
— Еще бы эти мрази посмели тебя бить! — разъяренно крикнул Джон.
Натали молчала. Она не рискнула сказать своему мужу, что на самом деле на тех допросах она по нескольку часов совершенно голая стояла на коленях перед столом, где сидел какой-то мужчина, который часто курил и задавал одни и те же, совершенно бесполезные вопросы. Она не рассказала как этот мужчина почти при каждом слове называл ее шлюхой, как у нее болели колени и как она хотела в туалет. Она молчала, ибо знала — правда погубит её мужа, он не справится с этим морально.
— Ублюдки! — продолжал поносить Джон захватчиков. — Пришли в чужую страну, установили тут свои порядки, распоряжаются нашими женами и нашим имуществом... твари. Ты слышала новость: вчера забрали всю семью министра юстиции? Его самого эти скоты не тронули, оставили одного в доме. Видела какие у него шикарные дочки? И знаешь, что теперь с ними будет? Нет?! А я знаю, в лучшем случае их устроят какими-нибудь служанками у какого-нибудь потного генерала, они будут подтирать пол и крутить задом, в худшем отправят в военную часть к курсантам которые своими молодыми и голодными членами изуродуют прекрасных невинных девушек.
— По-моему ты чересчур фатален, дорогой, — произнесла Натали отталкиваясь от Джона. — Скорее всего, их подержат пару дней на допросах и вернут. Меня же отпустили, значит и тех отпустят. Ведь они дочери какого-то там министра юстиции, а я жена самого министра обороны — их злейшего врага, и если они нормально обошлись со мной, то с ними подавно.
— Я хочу, чтобы это все побыстрей закончилось, — заявил Джон, — чтобы они скорее вызвали мужчин, и я сам увидел, чего же хотят эти бестолковые твари.
— Лучше тебе вовсе этого не видеть, то-что пережила я — ты как мужчина переживешь вряд ли, — быстро произнесла Натали и тут же осеклась.
— Что?! — ошалело, воскликнул Джон. — Ты же утверждала, что тебя не насиловали?
— Меня действительно не насиловали!
— Тогда что же они с тобой делали? — совсем разозлился Джон. — Что можно делать в кабинете с женщиной по несколько часов подряд? Тебя имели как последнюю шалаву, а ты лгала, что ничего не было! Шлюха, стерва, — Джон залепил Натали звонкую пощечину. — Рассказывай, что они с тобой делали и поподробнее!
— Ни чего не было, дорогой, — взмолилась Натали.
— Я тебе больше не дорогой! Рассказывай! Ах-ах-ха, — рассмеялся мужчина. — А я ведь догадывался. Как они тебя ебли!? Тебе понравилось? Небось еще хочется, проститутка продажная! Подстилка вражеская! Предательница лживая!
— Что ты говоришь Джон, они лишь допрашивали меня и только! Ты делаешь мне очень больно своими заявлениями. Милый прекрати, мне и так тяжело. — На глазах у девушки выступили слезы. Она медленно расстегнула свои обтягивающие брюки из тонкого материала и аккуратно спустила их на пол. — Вот смотри дорогой, — указывая на свои колени, — видишь?
Её колени сплошь были усеяны мелкими ссадинками и синичками. И это не было результатом неудачного падения — это являлось причиной долгого стояния, возможно даже ползанья на коленях по шершавой поверхности.
— Они заставляли меня стоять на битом стекле! — сдерживая слезы, заявила Натали.
— Тогда ты в двойне потаскуха, почему ты лгала мне, что с тобой лишь культурно беседовали? — глаза Джона налились кровью, он был в ярости, что его жена была унижена подобным образом. Страшный коктейль злости и бессилия бушевал в его голове.
— А что бы ты смог сделать? — сквозь слезы говорила девушка. — Я не хотела тебе рассказывать, потому что знала как это тебя затронет и, что ты все равно ничего не сможешь с этим поделать.
— Это я не смогу ничего поделать? — еще больше вскипел Джон. — Я твой муж!
— Они бы и тебя поставили на колени, ты не знаешь какие они жестокие...
— Пускай бы попробовали! — усмехнулся он. — Тот факт, что они захватили нашу страну, еще не свидетельствует о том, что они могут ставить на колени ее министров! Пускай только вызовут меня на свой допрос, я этих школьников на место поставлю, они у меня сами будут на коленях стоять!
В сознании Натали пронеслась ужасная картина. Она представила, как её муж стоит рядом с ней на коленях и умоляет захватчиков пощадить их. Она старалась отогнать от себя этот мимолетный бред, но мысли все накатывали и накатывали словно снежный ком; и вот уже её муж совершенно униженный стоит перед своим мучителем и держит во рту его массивный член. От страха Джон дрожит как провинившийся подросток и старается всячески угодить другому мужчине. Её в это время имеют в зад. Она стонет, но ее стоны не могут заглушить позорных чмоканий мужа.
— Все! Сегодня не пущу тебя к этим подонкам, — грозно заявил красавец Джон, — будешь сидеть дома и ни каких допросов! Пусть что хотят то и делают, но я не позволю так унижать свою жену! Ведь это, прежде всего унижение для меня! А ты, грязная шлюха, за то, что лгала мне, будешь сегодня наказана! Раздевайся догола и становись в угол.
Натали с заплаканными глазами стала молча подчинятся своему строгому мужу. Он бывало наказывал ее в прошлом, не часто конечно, да и было это скорее в форме игры, но сейчас все по-другому. Джон бесился от того, что не знал как ему поступить, его мучала глубокая обида; он бессилен что-либо предпринять и срывается на жене, которая вряд ли в чем-либо виновна.
Глубокой ночью у ворот их особняка показались две черные машины. Из одной вышло четверо крепких мужчин в военной форме с идеально начищенными сапогами, а из второй лишь двое элегантных господина в черных пальто и шляпах. Уже через несколько минут они минуя систему охраны вломились в дом и, не разуваясь стали расхаживать там. Джон проснулся и вскочил с постели, его супруга уже понесла свое наказание: постояв несколько часов на коленях, и легла в постель вместе с ним. Он потянулся к пистолету, но в это время в спальню вошли мужчины, и схватив Натали и Джона за волосы как собак, скинули с постели уткнувши лицами в пол.
Джон весьма крепкий и сильный молодой мужчина. Он занимается спортом и следит за собой. Даже такая высокая должность как министр обороны, не смогла пагубно повлиять на него, превратив в толстого поборника коррупции, вечно просиживающего кресло в своем кабинете. Тем более имея такую красивую жену как Натали трудно оставаться равнодушным к своему телу, приходится всегда держать себя в форме.
— А ну быстро встать! — громко приказал один из мужчин в адрес задерживаемых.
Джон моментально подскочил на ноги и с раскаленными от гнева глазами попытался заехать в морду одному из мужчин пришедших в его дом, но солдаты крепко удерживали его.
— Что здесь происходит, суки? — воскликнул он. — Это мой дом, пошли отсюда прочь!
Под темным пальто одного из мужчин скрывалась великолепная фигура, он был высок и очень приятен. Он зашагал к Натали, полностью игнорируя Джона. По спальне эхом отдавались цоканья его каблуков. Солдаты подняли девушку с пола, и поддерживая за плечи подтащили на несколько шагов ближе к мужчине. Тот медленно скользнул по ее телу своим взглядом, словно хищник оценивающий добычу. Грубые солдатские руки крепко удерживали изящное женское тело. Натали испуганно взглянула мужчине прямо в глаза, но через секунду не выдержав его властного взора, уставилась в пол. Джон видел как его жена униженно опустила глаза перед его врагом, и это было для него словно удар током. Для него даже такая мелочь казалась совершенно невыносимой; но тогда он еще не знал, что и ему самому придётся склонить свою голову перед врагом.
— Наручники на них, — приказал второй мужчина в штатском. Солдаты бросились выполнять приказ, заковав Джона и Натали в браслеты за спиной.
Мужчина подошел к Джону и так же пронзительно смерил его взглядом, как минутой ранее смерил его жену.
— Этому наденьте браслеты еще и на ноги, — тихим голосом приказал он. — Больно уж дерганный он какой-то, еще убежит...
— Вы шакалы! — сбиваясь от волнения, проговорил Джон. — Что вам надо? Я буду жаловаться вашему командованию! Скоты! Думаете, вторгнувшись в нашу страну вам дозволено творить беспредел? Как бы не так, существует множество всемирных организаций которые предъявят вам обвинения!
— Мы плевать хотели на все обвинения, — тихо заявил мужчина. — Ты шакал лучше держи свой язык за зубами, не то я лично тебе его отрежу и засуну твоей жене в жопу.
Джон онемел от такого хамства. Солдаты заковали его ноги в специальные браслеты вроде тех, которые носят заключенные и особо опасные преступники и приказали стоять смирно. Его жену какой-то грубый солдат по приказу главного оттащил в другую сторону просторной спальни.
— Итак, начнем нашу легкую непринужденную беседу, — сказал мужчина, расстегивая свое пальто и по-хозяйски бросая его на одно из роскошных кресел министерского дома.
Он приблизился к Натали на расстояние одного метра и посмотрел ей прямо в глаза, она не смогла долго выдерживать этот пронзительный острый взгляд сильного мужчины и снова склонила перед ним голову. По телу Джона с двойной силой забегали мурашки. Он не мог поверить в реалистичность происходящих событий. В одном нижнем белье стоит его красивая и сексуальная жена, перед ней чужой мужчина который явно пришел сюда не с добрыми намереньями, а он ничего не может сделать. Кровь с бешеной силой била ему в голову.
— Итак, Натали, — обратился мужчина, — вам было известно, что сегодня ровно в 20 часов по местному времени вас ждали на допрос в комитет по охране военнопленных?
— Да, — сухо ответила женщина.
— Хотелось бы знать причину, по которой вы туда не явились.
Натали молчала. Мужчина специально выждал паузу в несколько минут, после чего громко заорал.
— Отвечать на вопрос, сука!
Женщину передернуло. Джон пришел в ярость и попытался остановить это несправедливое издевательство над его женой.
— А ну-ка немедленно прекратить разговаривать с нами в таком тоне! — сказал Джон. — Мы не ваши рабы и не нужно так с нами разговаривать!
Второй мужчина в штатском тут же подошёл к нему.
— Это вы-то не рабы? — спросил он и зарядил Джону звонкий удар по щеке. — Вы будете еще хуже рабов.
Джон попытался нанести этому хаму хотя бы малейшее повреждение, но браслеты на руках и ногах крепко сдерживали его вместе с двумя крепкими солдатами. Он чуть не взвыл от бессилия.
— Мы превратим вашу страну и лично вас в самых настоящих служанок для нашего режима! Мы перепишем все законы и сменим систему управления. На границах ваши солдаты будут бесплатно выставлять свой зад всем иностранцам, а кто откажется того будем расстреливать. Ваши жены, в одних чулочках и трусиках будут выставлены на аукцион и будут распроданы за копейки по всему миру. Вырученные деньги пойдут в нашу казну. Ваших детей мы перевоспитаем в особых лагерях. А вас скотов — только после всего этого, мы кастрируем и бросим в глубокие подвалы до конца ваших дней! Все ясно?
Джон покраснел от ярости. Мужчина захохотал ему прямо в лицо.
— Если не хочешь чтобы мы прямо сейчас, на глазах у твоей жены, выебали тебя — заткнись! Издашь хоть малейший звук без приказа, я лично своим каблуком вдолблю твою башку в пол, а все что останется от твоего члена скормлю своим псам.
Джон быстро решил действовать по ситуации, а она пока подсказывала ему — заткнуться. Солдаты заставили его встать на колени, а руками прижали плечи. Молодой мужчина который занялся допросом Натали, продолжал разговаривать с ней в полу-вежливых тонах, лишь изредка переходя на крик. Через минуту он приказал солдатам снять с нее наручники. Когда они сделали это, мужчина подошёл к ней вплотную и громко приказал:
— Раздевайся!
Женщина смущенно расстегнула лифчик и неуклюже обронила его на пол, прямо под ноги своему мучителю. Он поднес ногу и наступил на него своей черной кожаной туфлей, затем потоптавшись на нем, словно туша окурок он со всей силой отопнул его в сторону. Натали стыдливо прикрыла свои соски.
— И трусики тоже! — крикнул мужчина, грубо стягивая с нее последнюю деталь.
Девушка испуганно старалась одной рукой прикрыть свой лобок, другой груди. Но тот приказал держать руки пошвам. Дорогие кружевные стринги полетели в угол вслед за лифчиком. Один молоденький солдатик облизываясь проводил их глазами, но через секунду перевел свой взгляд на куда более привлекательный объект — совершенно обнаженную, длинноногую, черноволосую девушку. Все мужчины буквально пожирали Натали своими глазами, воздух накалился и стал взрывоопасным, казалось вспыхни сейчас малейшая искра и эти самцы растерзают бедную жену бедного министра обороны.
— За неподчинение освободительным войскам, за неявку на допрос в установленное время — вы арестованы! — заявил мужчина, стоявший возле Натали. — На вас и на ваше имущество наложен абсолютный запрет, это значит вы не имеете права распоряжаться ни чем что вам принадлежало, все переходит в собственность нового государства. Ваши жизни отныне тоже являются собственностью нового правительства, по нашим законам вам не положен даже суд, вы автоматически становитесь — вне закона! Вас поместят в спец лагерь для военнопленных, там каждому будут присвоены кодовые номера и надеты специальные отслеживающие ошейники, и они конечно же вам не понадобятся поскольку вам предстоит все время сидеть в камерах. Это для того что бы вы чувствовали и понимали, что все это не просто так.
Мужчина улыбнулся подозрительно доброй улыбкой. — Вопросы есть?
— Да, — осмелился открыть рот Джон. — А что будет дальше?
Мужчина медленно подошел к нему. Джон отстранился, готовясь к удару, и даже стыдливо зажмурил глаза. Но удара не последовало, мужчина присел к нему на корточки и заглянул прямо в глаза:
— А дальше твоя жена будет делать мне ахуенный миньет и лизать яйца, а тебя в это время будут иметь раком несколько солдат с огромными членами! — Он взял Джона за волосы и подтянул к себе. — Я заставлю тебя скулить от унижения и умолять меня прикончить тебя. Вот что будет дальше. — Мужчина оттолкнул голову Джона и встал на ноги. — Целуй мои туфли! — неожиданно для всех приказал он.
— И не подумаю! — гордо откликнулся Джон.
Мужчина словно ожидал от него такой реакции, незамедлительно щелчками пальцев дал указания солдатам схватить его жену. Один солдат коротким приемом с грохотом поставил Натали на колени и держа обеими руками за её шикарные длинные волосы запрокинул голову назад. Девушка пронзительно завизжала. Мужчина смотрел на Джона выжидающим взглядом, затем придвинул к нему свою ногу, и как бы говоря взглядом «целуй, пока не поздно». Но Джон был непреклонен. Ему резали слух крики его жены, но он твердо стоял на своем и не желал склонить голову под чужой каблук. Тогда солдат еще сильнее потянул её за волосы и вдобавок наступил своим сапогом на босую ступню кричащей девушки. Она заорала во весь голос. Из глаз брызнули слезы и потекли вниз по щекам. Джон уже было хотел склонится и поцеловать эту туфлю, но что-то не давало ему сделать этого. Ему было невообразимо жаль свою жену, но тупая гордость была выше всякого сожаления.
Мужчина снова нагнулся к Джону и схватил его за щеки.
— Сейчас я засуну в пизду твоей шлюхи вон ту вазу, — он кивком указал в сторону журнального столика, на котором красовалась фарфоровая ваза, — и вышибу ей все зубы! Так что быстро склонился и поцеловал мои туфли, сученок!
Джон с минуту колебался и решил, что в конце концов от того что он один раз поцелует туфли мужчине который поставил его на колени ничего не изменится. Унижение конечно сильнейшее, но не смертельное.
— Вот так... молодец, — похвалил мужчина подчинившегося Джона. — Скоро это будет входить в твои постоянные обязанности. — Несколько солдат не удержались от смеха и заржали словно кони. Джону было удивительно слышать мужской смех вперемешку со стонами его жены... От бессилия и стыда у Джона на мгновение потемнело в глазах, но неожиданный шлепок по щеке быстро привел его в чувства. Натали перестали удерживать и бросили на пол.
Далее солдатам было приказано обыскать дом. Они делали это очень грубо, выбрасывая все личные вещи со шкафов и тумбочек на пол и топча их сапогами, продвигались дальше. Буквально за двадцать минут в идеальном доме воцарился полнейший хаос. Униженных и обнаженных хозяев; мужа и жену, заставляли на все это смотреть. Джон лично присутствовал когда в его кабинете срывали портреты свергнутых лидеров и топтали их. Какой-то умник достал член и обоссал их. На глазах у Джона скопились сухие слезы, еще вчера он был почетным гражданином, принадлежал к высшей касте господ и был на высоте, а сегодня он стоя на коленях смотрит как на портреты с изображением его руководства течет вражеская моча.
Уже через час Натали и Джон сидели в кузове какого-то грузовика совершенно голые, с мешками на головах мчались по дорогам уже не принадлежавшей им страны. Джон внезапно почувствовал эрекцию и попытался пристроится поближе к Натали, но девушка не дала ему, она просто не хотела и у нее не было желания заниматься сексом когда во круг творится такое.
«Впервые мне отказывает собственная жена, — подумал Джон». Жар бессилия и унижения побежал по его крови. Его член буквально разрывался. Но было нельзя. И как он не пытался вздрочнуть свой конец о холодный кузов грузовика — у него ничего не вышло. Только член замарал.
Их привезли в специальный лагерь для содержания военнопленных и высших руководителей. Лагерь не был разделен на мужской и женский — здесь были все; и мужчины и их жены и даже дети достигшие совершеннолетия. У охраны особое внимание занимали дочки различных чиновников. Они едва созревшие, но уже имея красивое тело, исполняли самые смелые сексуальные желания развратных солдатиков. И рвались их беззащитные целки, и, глотали они чужую сперму сознавая, что теперь к ним пришла новая жизнь, уже не такая сытая и спокойная как прежде. Впрочем, помимо красивых жен и дочерей, солдаты этого лагеря любили насиловать и мужчин. Особенно после того когда те до помутнения в глазах и до шума в ушах смотрели и слушали как кричат их женщины и как жестокие мужчины зверствуют над ними. В этом лагере буквально все гудело от криков и слез. Тут не было такой минуты чтобы кого-то не насиловали и не пытали. Как потом станет известно, из тех кто попал сюда не осталось не единого человека, не смотря на то мужчина он или женщина, который не был бы изнасилован во все дыры и на котором бы не поиздевались в камерах пыток. Даже сам лидер проигравшей страны попал сюда и не избежал жестокой участи. Он был трахнут каждым солдатом, даже сопливые рядовые приложили ему своим рослым членом. Потом его закрыли в «железную леди» где он и скончался. Приближенные к нему министры были четвертованы прямо на глазах у их семей. Благо такой позорной казни Джону удалось избежать, и во многом благодаря его красавице Натали, которая жопой и ртом зарабатывала своему мужу жизнь.
Здесь не было ни авторитетов, ни понятий, все были равны, всех ждала одна и та же участь — либо полное душевное сломление и подчинение перед врагом, либо смерть. Мужчины которые запросто падали на колени и целовали военным ноги, считались хорошо перевоспитанными и их как правило трогали меньше. Джон только лишь впоследствии стал таким, когда его изрядно опустили и заставили приклоняться. Сперва же он был очень стойким и почти не поддавался на суровый гнет. Среди женщин же наоборот ценились стойкие и непокорные сучки, которые не смотря на то, что их мужей ебали у них на глазах, которые и сами были унижены и опущены, оставались стойкими и каждый раз когда их пытались отыметь — сопротивлялись будто впервые. Покорных сук даже не ебали, они со временем стали попросту не интересны.
Как ни странно но лагерь выявил все слабые человеческие стороны. Оказалось что мужчины более покорны в таких условиях нежели женщины. В обычных условиях мужчина; охотник, защитник, хозяин, его очень сложно подчинить чьему-либо мнению и склонить его шею, но стоит ему один раз показать, что он ничтожество, стоит трахнуть его самку на его глазах, как он забывает о своем мужском начале и безоговорочно подчиняется новому господину. Женщины, напротив, в обычной жизни слабые и хрупкие, казалось бы их очень легко поставить в зависимость и заставить подчинятся — это действительно так! Но стоит им увидеть как того кто подчинял их до этого, кому они были верны и покорны, ебут словно шлюху, все их жизненные принципы переворачиваются и теряют всякий смысл. Зачем покорятся тому, кто сам покоряется другому?!
Как-то раз после нескольких недель полнейшего унижения и бесконечных экзекуций, совершенно измотанного и сломленного Джона вызвали на очередной допрос. Он уже был готов ко всему. За это короткое время он научился принимать сюрпризы судьбы. Однажды ему и еще нескольким мужчинам засунули в задний проход бутылки из-под пива и заставили бегать по периметру всего лагеря. Это было трудно назвать бегом, скорее быстрое преставление полусогнутых ног. Было много всего. Он вдоволь насмотрелся на то, как военные ебут всех заключенных женщин, в том числе и его жену. Причем значение «ебать» в данном контексте звучит как нельзя мягко, скорее их просто медленно уничтожали, в моральном и физическом плане. Задницы буквально всех арестованных мужчин лишились своей девственности, превратившись в отличнейшие агрегаты для ебли чем попало. Однажды в лагерь пригнали десяток лошадей, чтобы ебать ими особо непокорных заключенных. Задумка удалась как нельзя лучше! Примерно 8 из 10 узников ощутили на собственной шкуре, что такое конский член. Лошадей поставили вряд и по очереди на протяжении целого дня загоняли под них опущенных и морально уничтоженных людей, которые после ужасного насилия над их телом, еще больше потеряли веру в себя. Коменданты лагеря не испытывали особых пристрастий по поводу пола над которым совершалось сие безумное насилие, и «прогоняли» под лошадьми как женщин так и мужчин, в едином униженном потоке. Некоторые мужчины представив, что станет с их задом после конского насилия, падали комендантам в ноги и со слезами на глазах, вжимаясь губами в грязные подошвы их сапог, умоляли не делать этого. Но те были непреклонны. В то время как мужья унижались и ползали перед охраной, их жены сжав кулаки и стиснув зубы, молча вставали раком и раздвигали ягодицы перед лошадьми. Женщины в данной ситуации вновь оказались куда более благоразумней чем их истерически подавленные мужья. Они поняли, что утратив свою честь до конца, не надо утрачивать ее совершенно, плакать и еще больше унижаться — не выход... ведь все равно отъебут.
И вот Джона вызвали в кабинет для очередного допроса.
Он вошел в стандартный лагерный кабинет в котором уже вроде как бывал не единственный раз, как всегда с опущенной вниз головой, и как всегда держа руки строго вдоль туловища. Его внутреннее состояние уже полностью было готово к любым унижениям и оскорблениям. Он прикидывал в мозгу, как сейчас обычный офицер опустит бывшего министра обороны на колени и заставит облизывать свой толстый член на глазах у охраны. Как после этого ему зададут пару тупейших вопросов касающихся не то безопасности страны, не то еще какой-то пурги которая уже давно его не колышет, а затем приложат к его истощенному телу резиновую дубинку или кожаную плеть и начнут безжалостно стегать.
Но Джон ошибся. Его ждал сюрприз.
— Ну, здравствуй сволочь! — раздался звонкий женский голос. Джон оторопел. Он уже давно не слышал обычного женского голоса, не сдавленного криками и стонами, а тут он был еще командный, властный и даже сексуальный.
— Министр обороны пораженной страны перед вами госпожа! — отрапортовал охранник.
— Отлично, все свободны, я сама с ним разберусь! — ответил все тот же сексуальный голос.
— Есть!
Джон приподнял глаза и увидел картину поразившую его до глубины сознания. Перед ним стояла молодая девушка примерно 25—28 лет, очень высокая, красивая, с длиннющими стройными ногами, пышными грудями, округлой попкой и приятным овалом лица. Её ноги были одеты в сексуальнейшие темные, полу-прозрачные леггенсы, которые плотно прилегали ко всем частям её тела, выше была легкая светлая обтягивающая шикарные формы футболка, а сверху военный очень коротенький приталенный китель зеленого цвета с нашивками обозначавшими принадлежность к высшим командным кругам. В довершении на ней были черные лаковые туфельки на очень высокой шпильке.
Очень скучающий по своей прошлой жизни Джон на миг даже обрадовался, что все вышло именно так, что перед ним стоит такая красивая девушка которая по сути держит его жизнь в своих нежных руках и в любой момент может бросить её вниз и безвозвратно раздавить своим острым каблуком. Но одновременно в этот сладостный коктейль радости подмешивалась горечь его теперешнего жалкого существования и страха от собственного бессилия. И может быть, на пике своего величия, если бы все сложилось иначе, сам Джон мог бы вот так стоять и упиваясь своей властью, созерцать перед собой эту самую длинноногую девушку, но с обратной стороны положения. Если бы правительство Джона должным образом вело соответствующую оборонную политику, если бы они были на грамм предусмотрительнее и не допустили вероломного военного вторжения в их страну, то возможно эта девушка сейчас стояла бы перед Джоном на четвереньках, а тот засаживал ей свой член, звонко шлепая ладонями по её упругому загорелому заду. Но все пошло не так... Теперь ему самому приходится мириться с ужасами судьбы и глотать горькую действительность.
От этих мыслей у Джона пересохло во рту. Он еще раз посмотрел на сексуальные длинные ноги и тотчас же безмолвно упал на колени. В его голове самопроизвольно сработал такой приказ. В этом падении заключалась вся кульминация его поражения, поражения его страны и народа. Оно словно подчеркивало незримой чертой всю трагедию, произошедшую за последние несколько недель. Именно в этом безмолвном падении еле слышным голосом судьбы говорилось, что ВСЁ КОНЧЕНО! Перед ним в лице этой сексуальной молоденькой девушки стоит грозный победитель, господин, повелитель миллионов захваченных судеб и просто личность, которая решает жить ли ему сегодня или умереть, а он всего лишь жалкий обесчещенный пораженец, лишенный всего на свете, поставленный на колени и ползающий словно червь.
Этот вечер стал для Джона — роковым. Четыре часа подряд девушка издевалась над ним. Она била его ногами и втаптывала каблуками в пол, потом он эти каблуки вылизывал. Она засовывала ему в анальное отверстие различные предметы, в том числе все те же каблуки и большую резиновую дубинку. Прыгала на его спине и животе, оставляя многочисленные кровоподтеки. Так же была суровая порка, по всем частям тела включая член, дубовым солдатским ремнем с металлической блямбой. Вся эта невероятная экзекуция сопровождалась сильнейшим моральным прессингом. Из её уст летела различная брань, которая была просто невыносимо унизительна для любого мужчины. Она заставляла Джона скулить и гавкать словно собаку. Затем словно наездница каталась на его спине по всему кабинету.
И под конец, она заставила измотанного и замученного Джона лечь на живот и широко раздвинуть ноги. Он подчинился и в ту же минуту под изящной туфелькой этой дьявольски красивой развратницы хрустнули его яйца. Она раздавила их...
Джон стал дико кричать, истекая кровью. Девушка лишь злорадно хихикала, вытирая подошву, замаранную в крови о его тело. Ей было не впервой давить яйца своих узников и политических противников. Под её ноги ложились мужчины, а выходили униженные бесполые существа, которые после таких страстей всю оставшуюся жизнь видели в своих снах тот последний день когда еще они были другими. Кстати, очень странно но факт, что мужчины чьи яйца были раздавлены таким образом, всю жизнь помнят и чтят того кто это сделал. У них нет ни какой злости или отвращения к этому человеку, они просто принимают все как есть, полностью смиряясь со своим противником сделавшим это.
Еще через две недели все кончилось. Почти все мужчины были физически уничтожены, лишь некоторые особо послушные и перевоспитанные остались жить. Хотя вряд ли это теперь можно назвать жизнью; без яиц, без воли, со сломанной психикой и искалеченным телом. Все же многие из оставшихся нашли себе применение в качестве абсолютно бесправной прислуги при дворах у новых господ. Несколько мужчин из заместителей высшего руководства стали сторожевыми псами у одной генеральской семьи. Им надели не снимаемые ошейники и посадили на цепь. Говорят, по ночам из-за высокого забора раздается их вой.
С женщинами победители тоже расправились весьма предсказуемо. Их всех привели в порядок, вымыли и накрасили, нарядили в откровенное нижнее бельё и выставили на всемирный аукцион. Мужчины со всего мира покупали жен бывших руководителей страны и превращали их в пожизненных сексуальных рабынь. Их продавали не из-за того, что казне нового государства нужны были деньги, нет, просто продажа завоеванных женщин весьма символична при нынешней структуре поведения общества. Таким образом, победители подводят итог своей работы и получают максимальное удовлетворение. Оставшиеся же пораженцы навсегда закрепляют свое положение в данном статусе.
Что стало с Джоном до сих пор точно не известно. Говорят, что его видели в каком-то доме у одного очень влиятельного миллиардера, Джон был его рабом и выполнял приказы. По другим данным его уничтожили вместе с большинством. Его жена Натали, по известным сведеньям находится в рабстве у молодого господина в другой части света. Она прислуживает своему хозяину, покорно смерившись со своей судьбой. Джона уже практически не вспоминает. Теперь в её жизни появился новый мужчина, которому она должна всецело себя посвящать, а память о прошлом начисто — стереть!
Лагерь был стерт с лица земли. Его взорвали, а все что осталось — закатали бульдозерами. На этом месте сейчас строится новый город, большой и величественный, город новой страны.
