век на исходе... достаю — и снова

смотрю на фотографии друзей...

вот Толик (улыбается)...

вот — Вова...

а вот — мы в Кабардинке, и Андрей

на фоне моря — смотрит безмятежно

(в Афгане он погибнет через год,

и будет осень, и товарищ Брежнев

смотреть с плаката будет на народ,

и я навстречу этому плакату

буду идти по гулкой мостовой,

и будут слёзы с подбородка капать

на белый шарф с полоской голубой)...

вот Вася (после армии на даче)...

вот Юра (кукиш в объектив скрутил

и что-то говорит мне... не иначе,

я ему снова с кем-то изменил...) —

ещё так мало за плечами жизни!... —

лицо Валерки (отстранённый вид...

за кадром друг мой занят онанизмом,

и кажется: лицо его парит...),

Георгий

(у подъезда с сигаретой,

а рядом с ним — смазливый паренёк...

транзитный мальчик —

мы его в то лето

вдвоём любили вдоль и поперёк

в кустах за гаражами... и в квартире,

устраивая маленький бедлам,

одновременно мальчика любили

и спереди и сзади, — было нам

в то лето по шестнадцать...),

вот Серёга,

и на плече его — моя рука, —

стоим, обнявшись (Забайкальский округ,

и Серый ещё девственник... пока:

резьба еще не сбита у солдата,

ещё зима и не растаял снег...

всё впереди!... на обороте — дата:

Серёга написал:

«ДВАДЦАТЫЙ ВЕК», —

смешная дата... целая эпоха!) —

смотрю на фотографии друзей...

у каждого из нас — своя дорога:

прямая и не очень...

лишь Андрей

стоит у моря (облака застыли,

и белый парус за его спиной,

и чайки за плечами, словно крылья),

как бог Адонис — вечно молодой...

(1998)