Кувшин живительного счастья

заполнил душу мне сполна

и в годы страшного ненастья,

наперекор былого —

в страсти,

мне даровала жизнь она.

То босоногой,

в пелерине,

с оборочками в кружевах,

как с нарисованной картины

спорхнула бабочкой сейчас.

И распахнувши свое сердце,

благоуханием мимоз,

заворожила нежным телом.

Да... — разве я подумать мог?

Во мне,

струёю растворилась

и пением лесных чудес.

Вся!

в прелестях своих раскрылась,

вся, в прелестях Земли... —

небес.

Не выдержал я и...

растаяв,

от непомерной суеты;

от дрёмы, что порой бывает,

от той,

что знаем я и ты.

Я, полюбил её — безумно,

в надежде на покой души,

но...

оказалось, что напрасно —

напрасно видно поспешил.

Она меня обворожила,

и обольстила сластью слов,

но в тайне —

в мыслях всё ж решила,

что деньги лучше, чем любовь.

И вот, уже который месяц...

Иль год, иль вечность —

Бог судья!

Она в распутстве растворилась:

по барам, клубам... —

Где семья?

По что ей дом,

на что заботы

родного крова — очага,

Теперь её одна работа —

в обслуживании мужика.

Вильнет бедром — деньгу за пояс,

поднимет ножку — два глотка...

А что в последствии?

Убогость.

И жизнь без счастья.

С молотка

продали душу и таланты,

что с зарождения хвала —

уже они не музыканты...

не повара — Комедианты!

в усладу страсти и стыда.

За деньги грязного народа,

а то и так —

в лохмотьях вся,

идёт к реке и...

прямо в воду.

Кому нужна она была?