Предисловие
Ознакомившись с множеством эротических рассказов, отметил художественное достоинство многих произведений. Но, к сожалению, не обнаружил ни одного, похожего на правду. И потому решил рассказать свою историю — стопроцентную быль. Хочу предупредить сразу — здесь не идет речь о сексе между матерью и сыном. О чем то подобном я даже мечтать не мог, не то что реализовать. Еще одно пояснение перед началом. В наше время взрослым считался человек с момента получения паспорта. В шеснадцать лет вам продавали законно сигареты, водку, пускали в ресторан, в кино для взрослых, и вообще за все свои поступки вы уже отвечали с точки зрения Уголовного Кодекса. Не было этой странной градации: это можно с 16 лет, то с 18, а вот это по достижении 21 года. Любителям просто «клубнички» можно не утруждать себя чтением. Это ПРОСТО ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ. А подтолкнуло меня к написанию этого рассказа следующее событие.
Сижу на скамейке в скверике, читаю последние вести с моей многострадальной Отчизны Настолько погружен в новости, что не замечаю, как рядом подсаживается женщина — видно не из рабочих и крестьян — вся из себя ухоженная, хорошо одетая, одного золота на ней на тысячу долларов. И невольно я становлюсь свидетелем ее разговора по мобильному. Скорей всего она разговаривает со своей подругой.
— Представляешь? Ну что ему еще не хватает? Своя комната в доме. Заставлено самой дорогой аппаратурой. Этот рэйв гребанный гремит весь день на всю громкость. Комп, интернет, шмотки — что пожелает, карманные деньги — почти сотка баксов на неделю. Что еще паршивцу не хватает? А учится не хочет. Так отец уже машину пообещал — если школу хорошо закончит и сам в универ поступит. Так знаю — не поступит ведь! Еще здесь за него башлять прийдется. Ой, Свет — не приложу ума, что с ним делать? Как учиться заставить?
Подруга что-то видать советовала, как я понял по оживленным поддакивания да фразам « да что ты говоришь?», но я к сожалению не мог слышать этот преинтереснейший диалог. Я улыбнулся, и подумал — мог бы и я дать совет — ведь что — то похожее в моей жизни уже было. Сам того не замечая — тихонько погрузился в те далекие воспоминания.
... Далекий 1980.
Часть первая
Живу я сейчас далеко от того места, где родился. А родился я в небольшом городке на границе нашей необъятной Родины — СССР. Практически на границе с одной из стран Содружества. Точнее сказать даже наскольких стран бывщего Варшавского договора. Мы в те далекие 70-е могли принимать телесигнал сразу трех зарубежных стран. Для это го лишь надо было правильно сконструировать антенны (поляризация отличная от наших антенн в первую очередь). А посмотреть, уверяю Вас, там было на что.
У всех 1980 ассоциируется с Олимпиадой-80, олимпийским Мишкой — символом олимпиады и конечно же песней « До свидания мой ласковый Миша», вскоре ставшей как символ эпохи Горбачева. Но для меня да и всех жителей нашего городка ассоциации в этот год были совсем другие. Кто уже забыл, а может и не знает вовсе — напомню. В декабре 1979 по приглашению Кабульского Правительства, исполняя свой интернациональный долг — Советские войска вошли в Афганистан. Как-то народ не очень понимал что происходит или не хотел понимать, зашоренный советской пропагандой. А вот матери, начавшие получать пресловутый «груз-200» видели все в совсем другом свете.
Два парня из соседнего двора, близко мы их не знали, ведь они старше нас были на 2—3 года. Знали, что просто — есть такие парни, часто сидели у нас во дворе поигрывая на гитарах. Они и повоевать то не успели. На первой же вылазке их БТР подорвался на мине. Не выжил никто. Хоронили в закрытых гробах. Это был первый «груз 200» в нашем городе. На похороны собрался весь город. Нас даже с уроков отпустили. Было много цветов, салют в честь павших, клятвы отомстить и конечно же плач матерей. Да собственно плакали все, даже мужики и те утирали скупую слезу. Что-то изменилось с той поры. Теперь любое упоминание о геройстве наших парней ТАМ, звучавшее в программе «Время» у моей мамы вызывало всхлипывание, на глазах появлялись слезы и все заканчивалось одним и тем же. «Учись хорошо, поступай в институт (с военной кафедрой обязательно). Не нужна тебе эта армия». Сережина мама (Серега — мой лучший друг) тоже восприняла это очень близко к сердцу. Заволновалась не на шутку. Если со мной было как бы все было понятно — я заканчивал восьмой класс, и переходил в девятый без проблем.
Про институт конечно же еще и не задумывался. А вот с моим лучшим дружбаном Сережкой было все не так просто. Если у меня «тройки» в дневнике появлялись с такой частотой как и «пятерки» и у меня были шансы поступить в институт, ведь на средний бал «четверочку» я вытягивал свободно. То вот у Сереги с этим проблемы были. У него «двойки» проскакивали с такой же частотой как «четверки». На что он мог рассчитывать — так это на «троечку» с натяжкой. Хотя пацан был далеко не глупый. Если надо было двинуть кого-то на олимпиаду по физике или математике, где задачи не из учебника, где нужно было нестандартное мышление — почему-то посылали нас обоих. Я был кладезем формул, а Серега обеспечивал нетривиальный подход. Тандем из нас был хороший. Но тем не меньше в четверти по той же физике и математике у него красовались «тройки». Он вообще то после восьмого собрался в техникум. Благо его брали в любой без экзаменов благодаря его спортивным успехам. Серега имел первый юношеский по вольной борьбе. Да и я старался не отставать, Силовые виды были не для меня (хиловат я для этого), а вот фехтование очень нравилось. А познакомились мы еще в детском саду. Были, да и сейчас есть, что называется «не разлей вода». Все делили поровну. Надебоширили — получали вместе, потому что все знали — если попался Сережка, то без Женика (это мое имя кстати) не обошлось. Даже подарки на день рождения получали вместе, потому что в один день у нас день рождения — в конце сентября.
Собственно наша дружба и подружила наших мам. А почему не дружить — ведь жили в одном дворе, в одном доме, на одном этаже, правда в разных подъездах. Удобно ведь — из сада нас забирала то тетя Света (Сережкина мама) то моя мама (Ирой кстати зовут). И искать нас нигде не надо было во дворе — мы то у меня, то у Сережки. Вот с отцами нам не повезло. Сережка своего не помнил — мама все говорила, что летчиком-испытателем был — погиб при исполнении. Сережка свято верил, а если кто сомневался — сразу в морду. С этим у него запросто — здоровый лоб был. Короче, во дворе и окрестностях у нас обидчиков не просматривалось. А вот уменя была полноценная семья — ... до четвертого класса. Мой отец был знойный южный красавец мужчина — водитель большой красивой машины с интригующей надписью на борту «СовТрансАвто». Он был из тех, у которых, как у моряков — в каждом порту по жене. Ну да Бог ему судья. Разошлись родители по мирному, даже остались друзьями, даже трехкомнатную квартиру, правда на первом этаже, отец оставил нам с мамой. Почти с каждого рейса отец заезжал к нам на день-два, привозил всем подарки. Так что в далеким 70-х мы с Сережкой были счастливыми обладателями предметов всеобщей зависти — ЖВАЧКИ, ну и конечно же — ДЖИНС. Со временем появились у нас и футболки с названиями иностранных рок-групп. Отец всего привозил по паре — я по-братски делился. Ведь мы в самом деле были «кровные братья».
Насмотревшись фильмов про индейцев, особенно с Гойко Митичем в главной роли — мы в знак нашей дружбы на все времена — надрезали себе большие пальцы ножом, стыренным на кухне, соединили их и обменялись кровью. Потом целый день ходили гордые сами собой с листом подорожника, вокруг пальца, чтобы остановить кровь. С лет 14 мы с Сережкой подсели на западную музычку. Я пошел по тяжеляку — Deep Purple, Led Zeppelin, Black Sabbath ну а Сережка попроще — Slade, Sweet, Smokie и т. д. и т. п. Отец даже притаранил парочку фирменных пластов нам — молодым меломанам. Вот правда незадача — слушать их было негде, да «вертушку» не очень то и хотелось. А вот — МАГНИТОФОН — это другое дело. Увиденный у одноклассника, сынули высокопоставленного чиновника, «Юпитер-203 Стерео» с двумя 10 ваттными колонками напрочь лишил нас с Серегой сна. Мы буквально бредили им, и матерям нашим просто проели мозг. Дорогой был зараза — и раскрутить наших мамаш — одиночек на такое приобретение было практически нереально. Как вдруг в одночасье все изменилось. В мае месяце, как сейчас помню, в разгар экзаменов, наши мамы сами завели разговор о возможности приобретения нашей мечты, что собственно было полной неожиданностью для меня с Серегой. Правда было два условия.
Первое: поскольку магнитофон был нереально дорогой — половину суммы мы должны были заработать сами. Второе: Серега идет в девятый класс и мы вдвоем начинаем учиться и готовиться к поступлению в институт. Мы не стали даже обсуждать — согласились на оба условия. Соответственно: сразу же после экзаменов я на все лето укатил в деревню к бабушке. Помогал ей с клубникой, вишней, смородиной, кормил комаров, собирая чернику, малину и в шесть утра пер это все в райцентр. Стоял на рынке — обнаружил у себя даже недюжинные способности торгаша. Бабка (материна мать) не нарадуется внуку — правда честно отдавала половину выторга. Сережка подвязался на прополку сахарной свеклы — был такой легальный вид заработка в СССР. Закрепляет бригадир за тобой надцать рядов свеклы протяженностью до горизонта — и вот все лето ты должен пропалывать их периодически. Работа адская — весь день раком на солнцепеке — но оплачивалась хорошо в зависимости от количества рядов и качества прополки. Это было не по мне уж точно, а Серега ничего — выдерживал (спортсмен ведь). Это был уже второй раз в его трудовой биографии — так что втянулся. Встретились мы только за несколько дней до школы. Подбили бабки и с удовлетворением поняли, что на половину мы заработали и даже больше. С чувством выполненного долга вручили мамкам деньги — оставалось ждать недолго (как я говорил ранее — день рождения у нас вместе в конце сентября).
Теперь все зависело от наших мам, точнее от моей мамы. Ведь это она у меня была главным товароведом в единственном на весь городишко Универмаге. Не знаю сколько магарычей она выставила и каких, но к концу сентября на областную базу по разнарядке на всю область должны были прийти два «Юпитера» — и оба наши. Вот такая у меня мама! С этого момента, дорогой читатель пришло время тебя познакомить с нашими родительницами. Сначала о моей. Зовут Ира, рост под 1,7м, шатенка коротко стриженная под каре, как у Мирей Матье (кто помнит — мода такая тогда была). Красивая ли? Да не знаю. Телосложения худощавого, бедра и попа скромные, так скажем. Но вот ГРУДЬ — предмет зависти многих женщин на пляже и восхищения всех мужчин. Мама всегда шутила: когда Господь Бог раздавал части тела, то мама стояла в очереди за грудями, а из поп соответственно, то что осталось. А вот Сережина мама явно стояла в другой очереди — в той где попы раздавали. Ягодицы у нее были знатные, как раз то место, что притягивает взоры мужиков, ибо на грудь нечего было смотреть. В общем — моя мать не была персонажем моих эротических фантазий. Мне казалось, она даже стеснялась своей большой груди. Никогда не носила облегающих кофт, блейзеров и т. п. В детстве я считал, что твоя мама просто обязана нравиться тебе. Я даже однажды спросил — правильно ли это — если мне нравиться чужая тетя. Мать долго смеялась, правда успокоила меня, что это нормально, но все допытывалась: «Кто эта чужая тетя?» Конечно же это была тетя Света (Сережина мама).
Впервые я ощутил странное приятное чувство в районе солнечного сплетения в лет восемь, когда тетя Света подстригала меня (она работала тогда в элитном, как сейчас модно говорить, салоне). Она ловко управлялась с ножницами, держа пряди моих волос между пальцами, при этом упиралась своим теплым бедром куда-то мне в плечо. Тонкий пьянящий аромат всегда исходил от нее. Этот аромат и ассоциируется у меня с первым детским понятием женственности, до сих пор я не ощущал ничего подобного. Как я говорил раньше — если мама избегала носить обтягивающее, то тетя Света наоборот — всячески подчеркивала свой прелестный зад. Джинсы, обтягивающие юбки, не брезговала и мини-юбками. Высокая, импозантная, крашенная блондинка (постоянная «химия» превратила ее волосы в кудряшки) с широними бедрами — идеал мужчины. Вообще то она была, то что называется — широка в кости. Сережка весь в нее пошел, недаром его на борьбу взяли. А мы с мамой были, то что называется — мелкая кость. Я не могу вспомнить ни одного эротического момента из своего детства связанного со своей матерью. По дому она ходила всегда одетой, даже из ванной выходила уже в халате.
В те редкие моменты, когда она просила потереть ей спинку, она всегда сидела плотно обхватив колени и поджав их к подбородку. Сколько не пытался, даже грудь ее толком не видел, разве что сбоку, хотя на пляже кое что удавалось подсмотреть. Спала она в длинных ночных рубашках без декольте и глубоких вырезов. Правда без трусов всегда. Когда мы жили еще в однокомнатной квартире (я еще в школу не ходил) помню этот ритуал. Горит тусклая настольная лампа, мама поворачивается ко мне спиной, раздевается — остается в одних трусах — одевает ночную рубашку, а потом быстрым движением залазит под рубашку — снимает трусы и прячет их под подушку. Я даже спросил однажды — зачем она это делает? Мать объяснила, что тело должно отдыхать ночью и никакие резинки и пуговицы не должны мешать.
— Значит и мне можно?
— Конечно — с улыбкой подтвердила мать.
С той поры я часто сплю голышом, после ванны — так точно. Хотя вру — был один «момент» в детстве, я о нем давно забыл, но просматривая уже в почтенном возрасте одну из категорий порно, это случай сам всплыл из глубины моей памяти. Вполне возможно, что отпечатавшись в моем детском неокрепшем подсознании — это событие стало причиной одной из моих перверсий. Было это в раннем детстве, лет шесть, семь мне было от роду. Дело было жарким летом, у бабушки в деревне. Я с родителями был гостях у маминой лучшей подруги, которая тогда жила в Москве. Представляете — девушка из забитой деревни да и в Москве. Приезжала она раз в год — ну и пир на весь мир сразу же. Полная хата народу: жара, скукота. Выскользнул я на улицу, уселся на лавочку и наблюдаю за «купающимися» в пыли воробьями. Как вижу выходит мама из дома. «Пойдем погуляем» — берет меня за руку и мы куда-то идем. Идем по узкой, обсаженной кукурузой, дорожке от дома. Кукуруза высокая — выше меня ростом в раза два — создает тень и прохладу. Мне казалось, что иду я через заколдованный лес с причудливыми деревьями. И вдруг — яркий свет — мы выходим на залитую солнцем поляну. Это оказывается хозяйственный двор со всеми присущими постройками. Главная — это КЛУНЯ, даже не знаю как точно перевести на русский, переводчик GOOGLE говорит РИГА. Ну пусть будет РИГА. Удивительное строение — в нем содержали и скотину, и кур, и дрова на зиму, и конечно же сено. У бабушки это было мое любимое место поиграть в партизан. А здесь она (РИГА) была еще больше чем у бабушки. Недавно видать построенная — пахло свежим деревом и конечно же сеном. Я как будто из заколдованного леса попал в сказочный замок — стоял очарованный, высоко задрав голову, наблюдая за летавшими под потолком ласточками. Как вдруг какой-то резкий посторонний звук нарушил эту идиллию. Я в отчаянии стал искать источник этого звука...
И то что увидели мои глаза — мозг отказывался принимать. Мощная желтая струя вырывалась откуда-то из под маминых ног и била оземь. Напор был настолько сильным, что мне казалось, как будто он выбивал мелкие камешки из почвы под собой (пол в РИГЕ был земляной). Лужа светло-желтой жидкости увеличивалась и растекалась прямо на глазах. Она кипела и пенилась и тонким ручейком подбиралась к моим ногам. И конечно же ЗВУК — он до сих пор стоит у меня в ушах, мощный, шипящий, как из брансбойта. Я смотрел, как, наверное, кролик смотрит на удава, не в силах оторвать глаза. Зрелище буквально заворожило меня. Вокруг замерли все звуки, кроме одного. Откуда-то из глубины сознания начала пробиваться мысль: «Это же НЕЛЬЗЯ. Это же НЕЛЬЗЯ смотреть, как мама сидит на корточках и ПИСАЕТ. Ведь это моя МАМА. Я не должен ЭТОГО видеть». С трудом я начинаю поднимать глаза и встречаюсь с ее глазами. Она смотрит прямо на меня не мигая. Вот тут уж точно как удав на кролика. Я оцепенел и не могу пошевелить ни ногой ни рукой ни даже отвести глаза от ее взгляда. Сколько это продолжалось — не помню, может секунды, может минуты, но мне казалось — вечность. И ВДРУГ... Она улыбается и тихим извиняющимся тоном произносит «Ну, приспичило».
ФУУУУУУУ. Как будто гора свалилась с моих плеч, мгновенно тело обмякло и я чувствую как горячая волна подымается от шеи все выше и выше. Я физически чувствую как краснею. Придя в себя — отворачиваюсь. Слышу только как шуршит платье, мама берет меня за руку и мы быстро выходим. Может я увидел что-то и больше тогда, но врать не буду, помню только эту невероятную светло — желтую струю и ошеломляющий звук. Именно он и возбуждает меня до сих пор, а не сам факт мочеиспускания. Сейчас я уверен, что это событие не прошло мимо в моем подсознании.
Помню, будучи уже женатым, имея двух детей, мы с женой заполучили новую квартиру. Въехать с однокомнатной в трехкомнатную сразу — это ж хоромы. Наши вещи лежат грудой в одной комнате, из мебели только старые кровати и диван. Жена с одним ребенком в одной спальне, я с другим в другой. В квартире пусто, ни мебели, ни ковров, только ЭХО. Слышно все, даже дыхание в соседней комнате. Что-то не спалось, время за полночь и вдруг слышу шорох — это жена в другой комнате встает и тихонько на цыпочках пробирается в туалет. Дабы лишний раз не скрипеть — не закрывает за собой даже дверь в туалет. И вот я слышу этот, откуда-то до боли знакомый, — шипящий, мощный звук. Я слышу как струя буквально хлещет в фаянсовый унитаз, потом немножко затухает и как последний аккорд — мощный всплеск. Слышу скрип сиденья, шорох одевающихся трусов и легкие шаги. Она даже не смывала за собой, чтобы лишний раз не шуметь. Не успевала она дойти до кровати, как я уже неистово дрочил. Такое счастье привалило мне раза два еще — ну а дальше расставилась мебель, постелились паласы и все закончилось...
Что-то отвлекли меня воспоминания. Ну так продолжим. На чем мы остановились? Ах, да: мама — скромная и застенчивая, стесняющаяся своей груди. Может у кого-то и создалось такое впечатление. Но это не так. Даже скорей наоборот. У моей мамы, да у Сережкиной даже по более, был веселый, компанейский нрав. Они были, то что зовется, «душой любой компании». Могли и выпить при случае, могли и пыхнуть сигареткой в форточку на кухне, правда всегда оправдывались, что это на плите что-то пригорело. Но нас с Сережкой, двух некурящих спортсменов, сложно было провести. потрещать любили — ну хлебом не корми — дай языки почесать. Мы с Сережкой любовно называли их «Трандычихами» в честь одноименной героини нашего семейно любимого фильма «Свадьба в Малиновке».
Мамашки наши могли часами сидеть на кухне под бутылочку хорошего винца, благо благодаря ихней работе, добра этого всегда в доме было достаточно. Только и слышался постоянный смех из кухни. Ну чего было так ржать? Мы всегда удивлялись, как им удавалось из любого пустяка сделать повод для смеха. Но как бы то ни было — мам мы своих любили. Везде мы были вместе. В кино вместе, на пляж вместе, к Сережке на соревнования — вместе, даже на футбол иногда ходили вместе. Но «маменькиными сынками» нас никто не осмеливался назвать. Пусть бы только попробовал, сразу бы отведал Серегиного кулака. В последниее время у наших мам появилось новое хобби, которым, к нашему большому недоумению, они не делились. Они повадились ходить в сауну. «Вот исполнится вам по 16 лет, вот тогда и возьмем вас собой» — отшучивались они на наши расспросы о сауне. Да, честно говоря, не очень то и надо было. Тут реализовывалась первая взрослая мечта, а вы говорите какая-то баня.
«Юпитер-203» — производства Киевского завода «Коммунар»: двух скоростной, стерео, с двумя колонками. Это можно сравнить только с первыми «Жигулями — копейкой». Мы уже дождаться не могли. оповестили всех меломанов в городе, договорились об обмене записями, что у кого переписываем. Ведь у нас с Серегой почти своя студия звукозаписи наклевывалась. Два магнитофона давали возможность писать друг на друга — никого не надо было просить. Даже наоборот — к нам уже записывались в очередь на перезапись. Среди меломанов качество записи «Юпитера» считалось намного выше чем даже у «Маяка». И вот долгожданный день настал. До дня рождения еще правда неделя, но мама сказала, что магнитофоны уже у нее в подсобке и желательно их забрать, во избежание неприятностей при внезапной проверке. Вот они рудименты эпохи застоя, эры тотального дефицита Субботние уроки мы провели как на иголках — еле дождались окончания занятий — и на всех парах помчались к маме в универмаг. Там уже нас ждало предварительно заказанное мамой такси (по тем временам оно копейки стояло) в которое мы и погрузили вожделенные коробки. Буквально через десять минут мы уже были у меня дома и распаковывали наши подарки. Помню те сладкие мгновения, когда за ручку вытаскивал свой «Юпитер». Запах пластмассы и лакированного дерева (корпус был деревянным) до сих пор в моей памяти. Ко всему прочему — это все было упаковано в полиэтиленовый мешок дополнительно — вот что значит — предмет высшего класса. Две десяти ваттные колонки тоже в деревянном корпусе гармонично дополняли это волшебство. С упоением мы погрузились в чтение инструкций пользователя. В принципе все было понятно: вход, выход, уровень записи, регуляторы громкости, тона и т. д. Изучение этих инструкции скорее было магическим актом чем необходимостью.
Мы быстренько во всем разобрались — подключили магнитофоны между собой... и началось волшебство переписывания кассет. Скорость записи — конечно же 19 (качество — прежде всего). Даже помню первый концерт который мы переписывали — это был «Desolation Boulevard» группы SWEET. Потом были SMOKIE. Вот на этом месте и появились наши мамы. По старинной славянской традиции полагалось «обмыть» новые покупки и не откладывая в долгий ящик — мамы быстренько соорудили себе стол — появилась бутылочка конька (этого добра у нас в баре всегда было навалом), коробка импортных конфет (отец всегда привозил из-за границы) и веселье понеслось. Мамы даже не возражали против звучащей музыки, а песню «What Can I Do» попросили сделать погромче. Каждый занимался своим делом — мы все чего-то регулировали, подкручивали, прослушивали, а мамы наши, как всегда, были на своей волне — то что-то горячо обсуждали, то шептались между собой, прерывая это громким смехом, то вдруг как-бы вспоминали, что они не одни — смотрели в нашу сторону и опять ржали. Со стороны могло казаться как в поговорке «смех без причины — признак дурачины» Но мы то знали своих мам — ну такой вот у них был развеселый нрав.
Запись дошла до конца — пришло время проверить микрофоны. Я подключили микрофон к своему магу и втыкнул его маме в руку. Мама с удивлением глянула на меня, не понимая, что я от нее хочу. «Запись нужно проверить — скажи что — нибудь в микрофон» — буркнул я не смотря даже в ее сторону. Мама прокашлялась и голосом Л. И. Брежнева (у нее хорошо получалось копировать его шепелявую речь) произнесла — Дорогие наши мальчики». Все пырскнули от смеха, а мама серьезно продолжала. — Разрешите поздравить вас с наступающим Днем рождения... ну и так далее в том же духе. Потом, естественно, подключили Сережкин маг и тетя Света взяла микрофон. Произнесла тоже что-то банальное про поздравления и добавила, что день рождения мы все вместе проведем в давно обещанной сауне. — Билеты заказаны, столы накрыты — милости просим в следующую субботу на двадцать ноль ноль. Все дружно зааплодировали — и веселье дальше покатилось по накатанной. Мамы еще несколько раз попросили на бис «What Can I Do» и к девяти часам коньяк и конфеты закончились и все тихонько разошлись. Я еще помог Сереге дотащить колонки домой и на этой радостной ноте мы и расстались.
Неделя пробежала быстро — новость о сауне как-то затерялась среди забот в поисках новых концертов, перезаписи, бесконечных разговоров о музыке и т. д. и т. п. Честно говоря мы до сих пор не могли поверить — что мы счастливые обладатели таких крутых магнитофонов. Думаю, в городе мы были единственными, кто мог похвастаться подобными аппаратами (ну кроме сынули высокопоставленного чиновника).
Ознакомившись с множеством эротических рассказов, отметил художественное достоинство многих произведений. Но, к сожалению, не обнаружил ни одного, похожего на правду. И потому решил рассказать свою историю — стопроцентную быль. Хочу предупредить сразу — здесь не идет речь о сексе между матерью и сыном. О чем то подобном я даже мечтать не мог, не то что реализовать. Еще одно пояснение перед началом. В наше время взрослым считался человек с момента получения паспорта. В шеснадцать лет вам продавали законно сигареты, водку, пускали в ресторан, в кино для взрослых, и вообще за все свои поступки вы уже отвечали с точки зрения Уголовного Кодекса. Не было этой странной градации: это можно с 16 лет, то с 18, а вот это по достижении 21 года. Любителям просто «клубнички» можно не утруждать себя чтением. Это ПРОСТО ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ. А подтолкнуло меня к написанию этого рассказа следующее событие.
Сижу на скамейке в скверике, читаю последние вести с моей многострадальной Отчизны Настолько погружен в новости, что не замечаю, как рядом подсаживается женщина — видно не из рабочих и крестьян — вся из себя ухоженная, хорошо одетая, одного золота на ней на тысячу долларов. И невольно я становлюсь свидетелем ее разговора по мобильному. Скорей всего она разговаривает со своей подругой.
— Представляешь? Ну что ему еще не хватает? Своя комната в доме. Заставлено самой дорогой аппаратурой. Этот рэйв гребанный гремит весь день на всю громкость. Комп, интернет, шмотки — что пожелает, карманные деньги — почти сотка баксов на неделю. Что еще паршивцу не хватает? А учится не хочет. Так отец уже машину пообещал — если школу хорошо закончит и сам в универ поступит. Так знаю — не поступит ведь! Еще здесь за него башлять прийдется. Ой, Свет — не приложу ума, что с ним делать? Как учиться заставить?
Подруга что-то видать советовала, как я понял по оживленным поддакивания да фразам « да что ты говоришь?», но я к сожалению не мог слышать этот преинтереснейший диалог. Я улыбнулся, и подумал — мог бы и я дать совет — ведь что — то похожее в моей жизни уже было. Сам того не замечая — тихонько погрузился в те далекие воспоминания.
... Далекий 1980.
Часть первая
Живу я сейчас далеко от того места, где родился. А родился я в небольшом городке на границе нашей необъятной Родины — СССР. Практически на границе с одной из стран Содружества. Точнее сказать даже наскольких стран бывщего Варшавского договора. Мы в те далекие 70-е могли принимать телесигнал сразу трех зарубежных стран. Для это го лишь надо было правильно сконструировать антенны (поляризация отличная от наших антенн в первую очередь). А посмотреть, уверяю Вас, там было на что.
У всех 1980 ассоциируется с Олимпиадой-80, олимпийским Мишкой — символом олимпиады и конечно же песней « До свидания мой ласковый Миша», вскоре ставшей как символ эпохи Горбачева. Но для меня да и всех жителей нашего городка ассоциации в этот год были совсем другие. Кто уже забыл, а может и не знает вовсе — напомню. В декабре 1979 по приглашению Кабульского Правительства, исполняя свой интернациональный долг — Советские войска вошли в Афганистан. Как-то народ не очень понимал что происходит или не хотел понимать, зашоренный советской пропагандой. А вот матери, начавшие получать пресловутый «груз-200» видели все в совсем другом свете.
Два парня из соседнего двора, близко мы их не знали, ведь они старше нас были на 2—3 года. Знали, что просто — есть такие парни, часто сидели у нас во дворе поигрывая на гитарах. Они и повоевать то не успели. На первой же вылазке их БТР подорвался на мине. Не выжил никто. Хоронили в закрытых гробах. Это был первый «груз 200» в нашем городе. На похороны собрался весь город. Нас даже с уроков отпустили. Было много цветов, салют в честь павших, клятвы отомстить и конечно же плач матерей. Да собственно плакали все, даже мужики и те утирали скупую слезу. Что-то изменилось с той поры. Теперь любое упоминание о геройстве наших парней ТАМ, звучавшее в программе «Время» у моей мамы вызывало всхлипывание, на глазах появлялись слезы и все заканчивалось одним и тем же. «Учись хорошо, поступай в институт (с военной кафедрой обязательно). Не нужна тебе эта армия». Сережина мама (Серега — мой лучший друг) тоже восприняла это очень близко к сердцу. Заволновалась не на шутку. Если со мной было как бы все было понятно — я заканчивал восьмой класс, и переходил в девятый без проблем.
Про институт конечно же еще и не задумывался. А вот с моим лучшим дружбаном Сережкой было все не так просто. Если у меня «тройки» в дневнике появлялись с такой частотой как и «пятерки» и у меня были шансы поступить в институт, ведь на средний бал «четверочку» я вытягивал свободно. То вот у Сереги с этим проблемы были. У него «двойки» проскакивали с такой же частотой как «четверки». На что он мог рассчитывать — так это на «троечку» с натяжкой. Хотя пацан был далеко не глупый. Если надо было двинуть кого-то на олимпиаду по физике или математике, где задачи не из учебника, где нужно было нестандартное мышление — почему-то посылали нас обоих. Я был кладезем формул, а Серега обеспечивал нетривиальный подход. Тандем из нас был хороший. Но тем не меньше в четверти по той же физике и математике у него красовались «тройки». Он вообще то после восьмого собрался в техникум. Благо его брали в любой без экзаменов благодаря его спортивным успехам. Серега имел первый юношеский по вольной борьбе. Да и я старался не отставать, Силовые виды были не для меня (хиловат я для этого), а вот фехтование очень нравилось. А познакомились мы еще в детском саду. Были, да и сейчас есть, что называется «не разлей вода». Все делили поровну. Надебоширили — получали вместе, потому что все знали — если попался Сережка, то без Женика (это мое имя кстати) не обошлось. Даже подарки на день рождения получали вместе, потому что в один день у нас день рождения — в конце сентября.
Собственно наша дружба и подружила наших мам. А почему не дружить — ведь жили в одном дворе, в одном доме, на одном этаже, правда в разных подъездах. Удобно ведь — из сада нас забирала то тетя Света (Сережкина мама) то моя мама (Ирой кстати зовут). И искать нас нигде не надо было во дворе — мы то у меня, то у Сережки. Вот с отцами нам не повезло. Сережка своего не помнил — мама все говорила, что летчиком-испытателем был — погиб при исполнении. Сережка свято верил, а если кто сомневался — сразу в морду. С этим у него запросто — здоровый лоб был. Короче, во дворе и окрестностях у нас обидчиков не просматривалось. А вот уменя была полноценная семья — ... до четвертого класса. Мой отец был знойный южный красавец мужчина — водитель большой красивой машины с интригующей надписью на борту «СовТрансАвто». Он был из тех, у которых, как у моряков — в каждом порту по жене. Ну да Бог ему судья. Разошлись родители по мирному, даже остались друзьями, даже трехкомнатную квартиру, правда на первом этаже, отец оставил нам с мамой. Почти с каждого рейса отец заезжал к нам на день-два, привозил всем подарки. Так что в далеким 70-х мы с Сережкой были счастливыми обладателями предметов всеобщей зависти — ЖВАЧКИ, ну и конечно же — ДЖИНС. Со временем появились у нас и футболки с названиями иностранных рок-групп. Отец всего привозил по паре — я по-братски делился. Ведь мы в самом деле были «кровные братья».
Насмотревшись фильмов про индейцев, особенно с Гойко Митичем в главной роли — мы в знак нашей дружбы на все времена — надрезали себе большие пальцы ножом, стыренным на кухне, соединили их и обменялись кровью. Потом целый день ходили гордые сами собой с листом подорожника, вокруг пальца, чтобы остановить кровь. С лет 14 мы с Сережкой подсели на западную музычку. Я пошел по тяжеляку — Deep Purple, Led Zeppelin, Black Sabbath ну а Сережка попроще — Slade, Sweet, Smokie и т. д. и т. п. Отец даже притаранил парочку фирменных пластов нам — молодым меломанам. Вот правда незадача — слушать их было негде, да «вертушку» не очень то и хотелось. А вот — МАГНИТОФОН — это другое дело. Увиденный у одноклассника, сынули высокопоставленного чиновника, «Юпитер-203 Стерео» с двумя 10 ваттными колонками напрочь лишил нас с Серегой сна. Мы буквально бредили им, и матерям нашим просто проели мозг. Дорогой был зараза — и раскрутить наших мамаш — одиночек на такое приобретение было практически нереально. Как вдруг в одночасье все изменилось. В мае месяце, как сейчас помню, в разгар экзаменов, наши мамы сами завели разговор о возможности приобретения нашей мечты, что собственно было полной неожиданностью для меня с Серегой. Правда было два условия.
Первое: поскольку магнитофон был нереально дорогой — половину суммы мы должны были заработать сами. Второе: Серега идет в девятый класс и мы вдвоем начинаем учиться и готовиться к поступлению в институт. Мы не стали даже обсуждать — согласились на оба условия. Соответственно: сразу же после экзаменов я на все лето укатил в деревню к бабушке. Помогал ей с клубникой, вишней, смородиной, кормил комаров, собирая чернику, малину и в шесть утра пер это все в райцентр. Стоял на рынке — обнаружил у себя даже недюжинные способности торгаша. Бабка (материна мать) не нарадуется внуку — правда честно отдавала половину выторга. Сережка подвязался на прополку сахарной свеклы — был такой легальный вид заработка в СССР. Закрепляет бригадир за тобой надцать рядов свеклы протяженностью до горизонта — и вот все лето ты должен пропалывать их периодически. Работа адская — весь день раком на солнцепеке — но оплачивалась хорошо в зависимости от количества рядов и качества прополки. Это было не по мне уж точно, а Серега ничего — выдерживал (спортсмен ведь). Это был уже второй раз в его трудовой биографии — так что втянулся. Встретились мы только за несколько дней до школы. Подбили бабки и с удовлетворением поняли, что на половину мы заработали и даже больше. С чувством выполненного долга вручили мамкам деньги — оставалось ждать недолго (как я говорил ранее — день рождения у нас вместе в конце сентября).
Теперь все зависело от наших мам, точнее от моей мамы. Ведь это она у меня была главным товароведом в единственном на весь городишко Универмаге. Не знаю сколько магарычей она выставила и каких, но к концу сентября на областную базу по разнарядке на всю область должны были прийти два «Юпитера» — и оба наши. Вот такая у меня мама! С этого момента, дорогой читатель пришло время тебя познакомить с нашими родительницами. Сначала о моей. Зовут Ира, рост под 1,7м, шатенка коротко стриженная под каре, как у Мирей Матье (кто помнит — мода такая тогда была). Красивая ли? Да не знаю. Телосложения худощавого, бедра и попа скромные, так скажем. Но вот ГРУДЬ — предмет зависти многих женщин на пляже и восхищения всех мужчин. Мама всегда шутила: когда Господь Бог раздавал части тела, то мама стояла в очереди за грудями, а из поп соответственно, то что осталось. А вот Сережина мама явно стояла в другой очереди — в той где попы раздавали. Ягодицы у нее были знатные, как раз то место, что притягивает взоры мужиков, ибо на грудь нечего было смотреть. В общем — моя мать не была персонажем моих эротических фантазий. Мне казалось, она даже стеснялась своей большой груди. Никогда не носила облегающих кофт, блейзеров и т. п. В детстве я считал, что твоя мама просто обязана нравиться тебе. Я даже однажды спросил — правильно ли это — если мне нравиться чужая тетя. Мать долго смеялась, правда успокоила меня, что это нормально, но все допытывалась: «Кто эта чужая тетя?» Конечно же это была тетя Света (Сережина мама).
Впервые я ощутил странное приятное чувство в районе солнечного сплетения в лет восемь, когда тетя Света подстригала меня (она работала тогда в элитном, как сейчас модно говорить, салоне). Она ловко управлялась с ножницами, держа пряди моих волос между пальцами, при этом упиралась своим теплым бедром куда-то мне в плечо. Тонкий пьянящий аромат всегда исходил от нее. Этот аромат и ассоциируется у меня с первым детским понятием женственности, до сих пор я не ощущал ничего подобного. Как я говорил раньше — если мама избегала носить обтягивающее, то тетя Света наоборот — всячески подчеркивала свой прелестный зад. Джинсы, обтягивающие юбки, не брезговала и мини-юбками. Высокая, импозантная, крашенная блондинка (постоянная «химия» превратила ее волосы в кудряшки) с широними бедрами — идеал мужчины. Вообще то она была, то что называется — широка в кости. Сережка весь в нее пошел, недаром его на борьбу взяли. А мы с мамой были, то что называется — мелкая кость. Я не могу вспомнить ни одного эротического момента из своего детства связанного со своей матерью. По дому она ходила всегда одетой, даже из ванной выходила уже в халате.
В те редкие моменты, когда она просила потереть ей спинку, она всегда сидела плотно обхватив колени и поджав их к подбородку. Сколько не пытался, даже грудь ее толком не видел, разве что сбоку, хотя на пляже кое что удавалось подсмотреть. Спала она в длинных ночных рубашках без декольте и глубоких вырезов. Правда без трусов всегда. Когда мы жили еще в однокомнатной квартире (я еще в школу не ходил) помню этот ритуал. Горит тусклая настольная лампа, мама поворачивается ко мне спиной, раздевается — остается в одних трусах — одевает ночную рубашку, а потом быстрым движением залазит под рубашку — снимает трусы и прячет их под подушку. Я даже спросил однажды — зачем она это делает? Мать объяснила, что тело должно отдыхать ночью и никакие резинки и пуговицы не должны мешать.
— Значит и мне можно?
— Конечно — с улыбкой подтвердила мать.
С той поры я часто сплю голышом, после ванны — так точно. Хотя вру — был один «момент» в детстве, я о нем давно забыл, но просматривая уже в почтенном возрасте одну из категорий порно, это случай сам всплыл из глубины моей памяти. Вполне возможно, что отпечатавшись в моем детском неокрепшем подсознании — это событие стало причиной одной из моих перверсий. Было это в раннем детстве, лет шесть, семь мне было от роду. Дело было жарким летом, у бабушки в деревне. Я с родителями был гостях у маминой лучшей подруги, которая тогда жила в Москве. Представляете — девушка из забитой деревни да и в Москве. Приезжала она раз в год — ну и пир на весь мир сразу же. Полная хата народу: жара, скукота. Выскользнул я на улицу, уселся на лавочку и наблюдаю за «купающимися» в пыли воробьями. Как вижу выходит мама из дома. «Пойдем погуляем» — берет меня за руку и мы куда-то идем. Идем по узкой, обсаженной кукурузой, дорожке от дома. Кукуруза высокая — выше меня ростом в раза два — создает тень и прохладу. Мне казалось, что иду я через заколдованный лес с причудливыми деревьями. И вдруг — яркий свет — мы выходим на залитую солнцем поляну. Это оказывается хозяйственный двор со всеми присущими постройками. Главная — это КЛУНЯ, даже не знаю как точно перевести на русский, переводчик GOOGLE говорит РИГА. Ну пусть будет РИГА. Удивительное строение — в нем содержали и скотину, и кур, и дрова на зиму, и конечно же сено. У бабушки это было мое любимое место поиграть в партизан. А здесь она (РИГА) была еще больше чем у бабушки. Недавно видать построенная — пахло свежим деревом и конечно же сеном. Я как будто из заколдованного леса попал в сказочный замок — стоял очарованный, высоко задрав голову, наблюдая за летавшими под потолком ласточками. Как вдруг какой-то резкий посторонний звук нарушил эту идиллию. Я в отчаянии стал искать источник этого звука...
И то что увидели мои глаза — мозг отказывался принимать. Мощная желтая струя вырывалась откуда-то из под маминых ног и била оземь. Напор был настолько сильным, что мне казалось, как будто он выбивал мелкие камешки из почвы под собой (пол в РИГЕ был земляной). Лужа светло-желтой жидкости увеличивалась и растекалась прямо на глазах. Она кипела и пенилась и тонким ручейком подбиралась к моим ногам. И конечно же ЗВУК — он до сих пор стоит у меня в ушах, мощный, шипящий, как из брансбойта. Я смотрел, как, наверное, кролик смотрит на удава, не в силах оторвать глаза. Зрелище буквально заворожило меня. Вокруг замерли все звуки, кроме одного. Откуда-то из глубины сознания начала пробиваться мысль: «Это же НЕЛЬЗЯ. Это же НЕЛЬЗЯ смотреть, как мама сидит на корточках и ПИСАЕТ. Ведь это моя МАМА. Я не должен ЭТОГО видеть». С трудом я начинаю поднимать глаза и встречаюсь с ее глазами. Она смотрит прямо на меня не мигая. Вот тут уж точно как удав на кролика. Я оцепенел и не могу пошевелить ни ногой ни рукой ни даже отвести глаза от ее взгляда. Сколько это продолжалось — не помню, может секунды, может минуты, но мне казалось — вечность. И ВДРУГ... Она улыбается и тихим извиняющимся тоном произносит «Ну, приспичило».
ФУУУУУУУ. Как будто гора свалилась с моих плеч, мгновенно тело обмякло и я чувствую как горячая волна подымается от шеи все выше и выше. Я физически чувствую как краснею. Придя в себя — отворачиваюсь. Слышу только как шуршит платье, мама берет меня за руку и мы быстро выходим. Может я увидел что-то и больше тогда, но врать не буду, помню только эту невероятную светло — желтую струю и ошеломляющий звук. Именно он и возбуждает меня до сих пор, а не сам факт мочеиспускания. Сейчас я уверен, что это событие не прошло мимо в моем подсознании.
Помню, будучи уже женатым, имея двух детей, мы с женой заполучили новую квартиру. Въехать с однокомнатной в трехкомнатную сразу — это ж хоромы. Наши вещи лежат грудой в одной комнате, из мебели только старые кровати и диван. Жена с одним ребенком в одной спальне, я с другим в другой. В квартире пусто, ни мебели, ни ковров, только ЭХО. Слышно все, даже дыхание в соседней комнате. Что-то не спалось, время за полночь и вдруг слышу шорох — это жена в другой комнате встает и тихонько на цыпочках пробирается в туалет. Дабы лишний раз не скрипеть — не закрывает за собой даже дверь в туалет. И вот я слышу этот, откуда-то до боли знакомый, — шипящий, мощный звук. Я слышу как струя буквально хлещет в фаянсовый унитаз, потом немножко затухает и как последний аккорд — мощный всплеск. Слышу скрип сиденья, шорох одевающихся трусов и легкие шаги. Она даже не смывала за собой, чтобы лишний раз не шуметь. Не успевала она дойти до кровати, как я уже неистово дрочил. Такое счастье привалило мне раза два еще — ну а дальше расставилась мебель, постелились паласы и все закончилось...
Что-то отвлекли меня воспоминания. Ну так продолжим. На чем мы остановились? Ах, да: мама — скромная и застенчивая, стесняющаяся своей груди. Может у кого-то и создалось такое впечатление. Но это не так. Даже скорей наоборот. У моей мамы, да у Сережкиной даже по более, был веселый, компанейский нрав. Они были, то что зовется, «душой любой компании». Могли и выпить при случае, могли и пыхнуть сигареткой в форточку на кухне, правда всегда оправдывались, что это на плите что-то пригорело. Но нас с Сережкой, двух некурящих спортсменов, сложно было провести. потрещать любили — ну хлебом не корми — дай языки почесать. Мы с Сережкой любовно называли их «Трандычихами» в честь одноименной героини нашего семейно любимого фильма «Свадьба в Малиновке».
Мамашки наши могли часами сидеть на кухне под бутылочку хорошего винца, благо благодаря ихней работе, добра этого всегда в доме было достаточно. Только и слышался постоянный смех из кухни. Ну чего было так ржать? Мы всегда удивлялись, как им удавалось из любого пустяка сделать повод для смеха. Но как бы то ни было — мам мы своих любили. Везде мы были вместе. В кино вместе, на пляж вместе, к Сережке на соревнования — вместе, даже на футбол иногда ходили вместе. Но «маменькиными сынками» нас никто не осмеливался назвать. Пусть бы только попробовал, сразу бы отведал Серегиного кулака. В последниее время у наших мам появилось новое хобби, которым, к нашему большому недоумению, они не делились. Они повадились ходить в сауну. «Вот исполнится вам по 16 лет, вот тогда и возьмем вас собой» — отшучивались они на наши расспросы о сауне. Да, честно говоря, не очень то и надо было. Тут реализовывалась первая взрослая мечта, а вы говорите какая-то баня.
«Юпитер-203» — производства Киевского завода «Коммунар»: двух скоростной, стерео, с двумя колонками. Это можно сравнить только с первыми «Жигулями — копейкой». Мы уже дождаться не могли. оповестили всех меломанов в городе, договорились об обмене записями, что у кого переписываем. Ведь у нас с Серегой почти своя студия звукозаписи наклевывалась. Два магнитофона давали возможность писать друг на друга — никого не надо было просить. Даже наоборот — к нам уже записывались в очередь на перезапись. Среди меломанов качество записи «Юпитера» считалось намного выше чем даже у «Маяка». И вот долгожданный день настал. До дня рождения еще правда неделя, но мама сказала, что магнитофоны уже у нее в подсобке и желательно их забрать, во избежание неприятностей при внезапной проверке. Вот они рудименты эпохи застоя, эры тотального дефицита Субботние уроки мы провели как на иголках — еле дождались окончания занятий — и на всех парах помчались к маме в универмаг. Там уже нас ждало предварительно заказанное мамой такси (по тем временам оно копейки стояло) в которое мы и погрузили вожделенные коробки. Буквально через десять минут мы уже были у меня дома и распаковывали наши подарки. Помню те сладкие мгновения, когда за ручку вытаскивал свой «Юпитер». Запах пластмассы и лакированного дерева (корпус был деревянным) до сих пор в моей памяти. Ко всему прочему — это все было упаковано в полиэтиленовый мешок дополнительно — вот что значит — предмет высшего класса. Две десяти ваттные колонки тоже в деревянном корпусе гармонично дополняли это волшебство. С упоением мы погрузились в чтение инструкций пользователя. В принципе все было понятно: вход, выход, уровень записи, регуляторы громкости, тона и т. д. Изучение этих инструкции скорее было магическим актом чем необходимостью.
Мы быстренько во всем разобрались — подключили магнитофоны между собой... и началось волшебство переписывания кассет. Скорость записи — конечно же 19 (качество — прежде всего). Даже помню первый концерт который мы переписывали — это был «Desolation Boulevard» группы SWEET. Потом были SMOKIE. Вот на этом месте и появились наши мамы. По старинной славянской традиции полагалось «обмыть» новые покупки и не откладывая в долгий ящик — мамы быстренько соорудили себе стол — появилась бутылочка конька (этого добра у нас в баре всегда было навалом), коробка импортных конфет (отец всегда привозил из-за границы) и веселье понеслось. Мамы даже не возражали против звучащей музыки, а песню «What Can I Do» попросили сделать погромче. Каждый занимался своим делом — мы все чего-то регулировали, подкручивали, прослушивали, а мамы наши, как всегда, были на своей волне — то что-то горячо обсуждали, то шептались между собой, прерывая это громким смехом, то вдруг как-бы вспоминали, что они не одни — смотрели в нашу сторону и опять ржали. Со стороны могло казаться как в поговорке «смех без причины — признак дурачины» Но мы то знали своих мам — ну такой вот у них был развеселый нрав.
Запись дошла до конца — пришло время проверить микрофоны. Я подключили микрофон к своему магу и втыкнул его маме в руку. Мама с удивлением глянула на меня, не понимая, что я от нее хочу. «Запись нужно проверить — скажи что — нибудь в микрофон» — буркнул я не смотря даже в ее сторону. Мама прокашлялась и голосом Л. И. Брежнева (у нее хорошо получалось копировать его шепелявую речь) произнесла — Дорогие наши мальчики». Все пырскнули от смеха, а мама серьезно продолжала. — Разрешите поздравить вас с наступающим Днем рождения... ну и так далее в том же духе. Потом, естественно, подключили Сережкин маг и тетя Света взяла микрофон. Произнесла тоже что-то банальное про поздравления и добавила, что день рождения мы все вместе проведем в давно обещанной сауне. — Билеты заказаны, столы накрыты — милости просим в следующую субботу на двадцать ноль ноль. Все дружно зааплодировали — и веселье дальше покатилось по накатанной. Мамы еще несколько раз попросили на бис «What Can I Do» и к девяти часам коньяк и конфеты закончились и все тихонько разошлись. Я еще помог Сереге дотащить колонки домой и на этой радостной ноте мы и расстались.
Неделя пробежала быстро — новость о сауне как-то затерялась среди забот в поисках новых концертов, перезаписи, бесконечных разговоров о музыке и т. д. и т. п. Честно говоря мы до сих пор не могли поверить — что мы счастливые обладатели таких крутых магнитофонов. Думаю, в городе мы были единственными, кто мог похвастаться подобными аппаратами (ну кроме сынули высокопоставленного чиновника).
