Неля зябко повела плечами, несмотря на теплый летний вечер. Она вновь осмотрелась: неуютное неубранное жилище, похоже на холостяцкое. Она и сама не знала, зачем приехала сюда с Виктором — своим недавним знакомым. Точнее, зачем дала привезти себя, уговорить. — Что же теперь говорить? — лихорадочно размышляла неудачница. — Может, прикинуться дурочкой, ничего не понимающей. И это после угощения в кафе!? Вот влипла! Неужто придется выкручиваться «неудачными днями», даже самой смешно. Она же поднялась с ним наверх, ну что за легкомыслие!? Он же не поверит в правду: она и впрямь намеревалась только посидеть вместе, попить чаю, ну, может, пива, поболтать, получше узнать друг друга — всё строго следуя его обещаниям. Она же не предполагала, что Виктор-то воспримет её согласие «сходить в гости» как нужно: сразу же ушёл «принять душ», бросив ей «располагайся!», кивнув на едва застеленную кровать. Она, конечно, тут же метнулась к двери, намереваясь по-английски сбежать, лишь только зашумела вода. Дверь была закрыта на внутренний ключ без всяких шансов для узницы. Птичка попалась!
30-летний предприниматель Виктор был официально не женат и не собирался. Его устраивало (в большей или меньшей степени) сожительство с темпераментной Ларисой. Даже её ребенок от предыдущего брака не напрягал, хотя слишком и не радовал. Ему-то Виктор и был обязан знакомством с Нелей — девушкой, сильно увлекшей его. Мужчина и не предполагал, что способен на такую привязанность.
Заехав в очередной раз за мальчишкой в садик, мужчина и увидел стройную девушку в коротком платье, выгодно демонстрирующем красивые ноги. Она стояла, отвернувшись, в стайке воспитателей, двое малышей висли у неё на руках.
— Мамаша чья-то, — лениво подумал он, глуша двигатель. Виктор никого не знал здесь, бывая эпизодически, поддаваясь на уговоры Ларисы забрать сына. Вынимая ключ зажигания, он продолжал краем глаза наблюдать за тонкой прямой спиной и даже открыл дверцу — она повернулась, и он увидел её лицо. Даже из положения полубоком, а она нагнулась к тянувшим её вниз детям, она поразила его. Девушка кивнула им головой и засмеялась, и так и осталась стоять лицом к нему, следя за понесшимися невесть куда сорванцами. Тонкие правильные черты лица, красиво изогнутые губы; а когда она изящным жестом поправила длинные темные волосы — тогда Виктор и пропал. Он так и не вышел из автомобиля; заметив, что глазеет на неё при открытой дверце, захлопнул её.
Проследив за гоняющейся и орущей стайкой, красавица вновь отвернулась к воспитателям, а он всё сидел, неотрывно изучая её через стекло. Кучка детей таяла, разбираемая родителями, а девушка никуда не уходила, пока до него не дошло, что она также воспитатель, не видимый им ранее. Взглянув в телефон и махнув рукой сотрудницам, девушка направилась к калитке, поразив его теперь уже летящей походкой, присущей танцовщицам или гимнасткам. Стремительно пройдя вплотную к его авто, она вновь характерным жестом откинула волосы, навечно пленив этим мужчину. Виктор вывернул голову, провожая её взглядом и заметив, куда она скрылась, и быстро зашагал за мальчишкой.
Ему повезло, она не успела уехать, а спокойно стояла на ближайшей к садику остановке, выглядывая транспорт. Он припарковался и стал выжидать. Мальчишка заканючил насчёт «домой» и «мороженое». Виктор прикрикнул на него, неотрывно любуясь тонкой красавицей. Он проследовал за ней до какого-то, надеясь, что её, дома. Подождал, может, выйдет вновь, но нужно было возвращаться домой, и он уехал в неведомом давно, приподнятом настроении. Задав несколько наводящих вопросов мальчишке, выяснил, что девушка — «воспитатель, но не настоящий» и «ещё она с нами танцует». Так и не вполне поняв, кто она, главное мужчина всё же уяснил: она бывает в садике каждый день, или почти каждый.
Больше Виктор за мальчиком не приезжал (однозначно отшив поползновения Ларисы), тщательно скрывая от Нели, что не свободен. Потому что те 2—3 недели, что он ухаживал за девушкой, он был глубоко влюблен и «абсолютно одинок».
Неля перевернула его мир. Мир грубоватых, простецких отношений и столь же несложных женщин. Она принесла неведомую ему ранее возвышенность, интеллигентность, застенчивость и совершенно не раздражавшую его скромность. Над которой он раньше всегда смеялся и не верил в неё. Всё в этой приветливой и дружелюбной девушке было естественно: обаяние без ложной надменности со спокойным достоинством. Раньше Виктора и не тянуло к таким, они казались ему скучными, но здесь все было иным. Он и не хотел себе признаваться, но догадывался, что влюбился. В девушку, с которой и вести-то себя иногда не знал как.
Нелю не тянуло к нему, это было заметно, но Виктор надеялся, что это пока. Пока всё несерьёзно. Ещё он думал, что это у неё из-за стеснительности и разницы в возрасте. Его же бешено влекло к девушке. Он так намучился в затянувшийся «конфетный» период, что опасался потерять контроль над собой и однажды не сдержаться с ней. Держа её изящную руку при прощании, слегка обнимая за плечи при поцелуе в щёчку (смешно, но большего она не позволяла), он мечтал однажды заломить эти тонкие руки и грубо взять её, оставив синяки на плечах. Натуралистически представляя себе эти сцены, он ни на миг не сомневался, что однажды так и случится.
Видя горящее пламя желания в глазах мужчины, девушка становилась холоднее и сдержаннее, неустанно повторяя «Давай не будем торопиться, не сейчас, подожди!». Испытывая едва сдерживаемую ярость, когда она твердо пресекала его упорные попытки сблизиться, Виктор на полном серьезе считал, что Неля чуть ли не смеется над ним. Ей должно понравиться с ним, пусть только станет сговорчивее — терзался он мучительными желаниями, в очередной раз потерпев романтическое фиаско от этой «снегурочки». И снова заставлял себя приятно улыбаться и сковывал туго натянутыми цепями внешнего приличия, выпуская её гибкую руку из своей при прощании возле её дома.
Громко хлопал дверцей автомобиля, отъезжал за ближайший угол, рвал непослушную молнию брюк, чтоб руками довести себя до быстрой эякуляции, в бессильной злобе выплёскиваясь не в неё. После свидания поздно вернувшись домой и рявкнув на начинавшую было скандал Ларису, бесцельно слонялся по квартире, много курил на балконе. Почти не разговаривая с ластившейся к нему женщиной, быстро и грубо трахал её, как той нравилось, до тонкого повизгивания. С недавних пор представляя на месте сожительницы ту, холодную и недоступную. Пока недоступную. Утром же, не понимая чего хочет от него женщина, претендующая на его внимание и помнящая страстную ночь, вновь досадливо отмахивался от неё, ставшей такой постылой. Мечтательно представляя, что та, темноволосая и немногословная, ему никогда бы не надоела.
Они немного разговаривали, было почти не о чем. Их жизни — предпринимателя и вчерашней студентки педуниверситета — нигде не пересекались. Правда, быстро выяснилась её тайна «ненастоящей воспитательницы»: была она инструктором по фитнесу, работала в том числе и в садике. В период летних отпусков её попросили вести группу, т. е. стать подменным воспитателем. Получая от работы с детьми сплошное удовольствие и обожаемая ими, она не отказалась.
Неля не очень поняла его шутку, что вообще-то лето он не любит, но этому — благодарен. Лето было мертвым сезоном в его бизнесе: машины летом не ломались, а семья как раз занималась автозапчастями. Уже давно, лет 15. Родители и дети.
Окончив в этом году университет и получив диплом, Неля искала свое призвание. Она не слишком хотела быть воспитателем, чтоб не быть привязанной надолго к одному месту. Её вполне устраивала работа фитнес-инструктора, а позанимавшись с детьми, она пришла к мысли, что ей очень нравится. За лето она наметила подыскать несколько вакансий школьных и садиковых тренеров, чтоб быть занятой всю неделю. Садик Ларисиного сына был первым и очень удачным местом: она приглянулась администрации и обеспечена работой на всё лето. И вот даже поклонник появился невесть откуда, притормозив возле неё на остановке и предложив подвести домой.
Мужчина постарше неё, Виктор, не слишком понравился ей сразу. Ничего не изменилось и позже. За несколько свиданий немного привыкнув, она не привязалась к нему. Волшебства чувств не случилось. Девушка упорно делала вид, что не замечает его влюбленности. Подчеркивала: они всего лишь друзья. Надеясь, что со временем они останутся хорошими знакомыми, не более. Она прекрасно представляла, что такое настоящая привязанность. Видеть Виктора, думать о нем постоянно — не хотелось. И она тянула время, не желая обижать симпатизировавшего ей мужчину, надеясь, что вялые отношения неким образом окончатся сами.
Измучившись постоянным бесплодным ожиданием взаимности, устав играть чужую роль и вести себя сдержанно, боясь отпугнуть её своими настоящими желаниями, Виктор всё же решился. Он верил, что все пройдет как обычно у него хорошо и удачный секс только сблизит их. Она только сначала поломается, зато позже будет только благодарна — не сомневался он. И наврав, что в холодильнике хорошее пиво, а на флешке — модный фильм, он завлёк её в квартиру брата, где незаметно запер дверь и скрылся в ванную.
Неля нервно стучала ногтями по подоконнику, изучая заставленный машинами двор и прислушиваясь к вызывающе громкому шуму душа. Машинально она следила за подъезжающими авто соседей. Вот подкатила ещё одна скромная подержанная модель, кто-то вышел, хлопнул дверцей и зашёл в подъезд. — Интересно, если начну кричать, кто-то поможет, — отчаянно подумала девушка. — Или как везде, т. е. никто и никак.
Мокрый мужчина, без рубашки, но в брюках с расстегнутой пуговицей пояса, тихо подошёл к ней, развернул её от окна к себе и приблизил лицо. От него пахло влажностью и одеколоном; он шептал ей в ухо что-то насчет «хочу тебя давно» и «почему не легла». Неля, стараясь не дёргаться, набрала побольше воздуху в легкие и открыла рот.
Как-то буднично в двери заворочался ключ, потом позвонили. Ещё. Встревоженный Виктор взглянул в окно и со злым лицом стремительно метнулся в коридор. Неля застыла на месте, готовясь неизвестно к чему, и напряженно прислушивалась к негромким мужским голосам из прихожей. Виктор громко выматерился, ему в ответ послышался, кажется, смешок. Девушка не успела удивиться разительной перемене всегда вежливого мужчины, как громко хлопнула дверь. В панике она выбежала в коридор и буквально лбом столкнулась с высоким парнем, Виктора же не было. Тот мельком оглядел её и, не разуваясь, прошагал сразу к окну. Глядя на неподвижно смотрящего в окно незнакомца, заинтригованная Неля, отчего-то чувствуя полную безопасность, тихо встала рядом с ним. Виктор заталкивал в машину стройную, кричащую и отбивающуюся женщину. Драматичная сцена у подъезда несколько затянулась, и когда размахивающая кулаками, модно одетая скандалистка вскинула голову и присмотрелась к окнам, парень тихо произнес: — Лучше отойдите.
Стоящая столбом Неля сама не додумалась бы до этого, настолько загадочным стало для неё это представление. Как-то сразу всё поняв и прозрев, она отступила вглубь, испытав несказанное облегчение. Парень оглянулся на неё: симпатичное лицо, хорошая фигура.
— Я пойду, — ни к кому не обращаясь.
— Я провожу, а то мало ли что... — ей, стоящей уже в дверях.
Сделав предостерегающий жест, он вышел первым и придержал дверь подъезда. Опасность уже уехала, и они медленно двинулись к остановке. Ещё не вполне веря в быстрое и успешное окончание трагикомичного свидания, Неля прошла мимо ожидающей кучки людей. Ей не хотелось толкаться в транспорте, а требовалось собраться с мыслями. Парень не отставал.
— Мне далеко... час примерно... спасибо вам, — забормотала она. Парень на ходу взглянул на неё, и вдруг она пожелала, чтоб он не уходил — от него веяло спокойствием и надежностью. Он просто молча шагал рядом, а ей хотелось взять его за руку и обязательно объяснить, что ничего не было и быть не могло, и отчего-то сильно пожелалось, чтоб он поверил и не думал про неё плохо. Вдруг она увидела, что он пытается сдержать улыбку, посматривает на неё и опять комично сжимает губы. В этот самый момент долгое трёхнедельное напряжение от нежеланных встреч отпустило девушку, она перевела дух и ощутила непреодолимое желание смеяться.
Так они и шагали рядом, молча сдерживая смех, кривя губы в улыбке и отворачивая лица. Он прокашлялся, убирая неуместную усмешку.
— Может, мороженое? Она с облегчением закивала, и оставшийся путь их руки и рты были надежно заняты быстро таящим пломбиром.
— А вы знакомый Виктора? — спросила Неля только для того, чтоб продлить минуты рядом с все больше нравящимся ей парнем.
Склонив голову в доброжелательной усмешке: — Вообще-то я его брат... младший.
— А-а... он не говорил про брата... совсем, — растерялась девушка.
— Ну, меня как бы и не было... здесь. В ответ на её недоумевающий взгляд: — Недавно из армии вернулся. Вот брат и не рассказывал.
— Он много чего не рассказывал, хотя стоило, — радуясь неизвестно чему, думала Неля, не замечая, что мечтательно улыбается парню.
Любуясь открытым лицом незнакомки, с которого ушли настороженность и испуг, он представился: — Александр... Саша.
Она назвалась; они долго не расцепляли рукопожатие, пока не смутились и не разжали рук.
— А вы случайно зашли... ну, туда? — всё же не удержала любопытства девушка, уже повернувшись к подъезду.
— Это моя квартира... Я в ней живу, — просто ответил он.
— А-а... эта женщина... ну, та, которая... — Неля не знала, как закончить фразу.
— Это Лариса. Вроде жены, в общем, они вместе... А вы когда завтра домой вернетесь? Можно, я здесь подожду... встречу?
Девушка постаралась скрыть подступившее воодушевление, не очень-то получилось. Не сдерживая улыбок, они условились о встрече. Поднимаясь домой, Неля чувствовала себя счастливой, несмотря на так неудачно начавшийся вечер.
Они быстро привязались друг к другу. Не случилось ни дискомфорта, ни натянутости в отношениях — их взаимно влекло. Легко находя темы разговоров и способы времяпровождения, они виделись почти каждый день, скучая в редкие разлуки. Саша также занимался семейным бизнесом, руководя парой точек сети. Будучи младшим в семье, он мотался в командировки за товаром и развозил его по городу. Сменил, так сказать, Виктора, прочно усевшегося в офисе. Саша был годом старше Нели и совсем не похож на старшего брата. Открытый, заводной, весёлый, добрый — фейерверк позитивных качеств притягивал к нему людей. Неля теперь знала, что внезапно вспыхнувшая симпатия в тот неприятный вечер была ни чем иным, как любовью с первого взгляда, — и ни о чем не жалела. Она страстно желала, чтоб её чувство было взаимным, и парень давал ей все основания надеяться. Он представлял её многочисленным друзьям своей девушкой, ни на минуту не оставлял без внимания — и её сердце счастливо билось, когда он обнимал её. Дня через 4 они впервые поцеловались, и теперь Неля радостно прикрывала ресницы, когда Саша притягивал её к себе. Друзья, в компании которых они проводили некоторое время, завистливо шутили про «Саша+Неля».
Вторично поднимаясь в знакомую квартиру, девушка не смогла скрыть трепета, и парень, поняв это, ободрительно сжал ей ладонь.
— Ты не уйдёшь сегодня? Не уходи! Не отпущу... — прошептал он между поцелуями.
— Если никто не придет, — пошутила Неля, и Саша, радостно улыбнувшись, вновь приник к её губам.
— Я тебя люблю, — прошептала девушка в самое ухо, обнимая ещё дрожащего в ней парня. Она не испытала какого-то особого экстаза, почти нет, однако чувствовала такое счастье, что не сдержалась.
— Любимая моя... спасибо... люблю тебя... так хорошо, — прерывисто дыша и крепко обнимая её. Она прильнула к его горячим губам и долго не отпускала горячее трепещущее любимое тело. Они почти не заснули.
Утром у неё болело все тело как после усиленной тренировки. Он признался, что у него тоже все ломит.
— Давно не было такого отличного се... Ой, это я глупость брякнул. Прости! — лежа на ней и глядя в глаза. — Останешься со мной? Здесь? Насовсем?
— Я подумаю, — скокетничала она, хотя её искрящиеся счастьем глаза сказали обратное. И снова красивые молодые тела тесно сплелись на скомканных простынях. Неле нужно было в садик ко второй смене, а Саша опоздал на работу. Вечером они заехали к ней, предупредить родителей и собрать кое-какие вещи, и вернулись к нему, чтоб больше не расставаться.
Виктора передергивало всякий раз, когда он видел влюбленных. То, что влюбленных, да ещё счастливых — было видно невооруженным глазом. Его бы давно стошнило, смотри на него кто-то так долго таким сладким взглядом, а они — ничего, только улыбались друг другу да обнимались. Да целовались напоказ, как считал он. И эта дурацкая манера постоянно держаться за руки, заглядывать друг другу в лицо! Что они там видят, интересно!? Он мог сколько угодно злобствовать по поводу братца и этой коварной кокетки, но в действительности понимал, что бешено завидует счастливчикам. И что его тайная страсть к теперь уже запретной для него девушке никуда не делась. Она лишь ушла глубоко внутрь него, заставляя страдать и разъедая мозг. Каждый раз видя Нелю, любовно смотрящую на брата, у него сперва перехватывало дыхание, потом холодело в груди, и он ощутимо чувствовал какую-то могильную пустоту; затем эта пустота будто бы наливалась тяжестью и задерживалась надолго подобно свинцовому слитку, застрявшему в груди. Особо мучительно было то, что свое состояние нельзя было показать никому, напротив, требовалось улыбаться и демонстрировать полное дружелюбие. И он демонстрировал.
Сперва избив и изругав, потом сделав вид, что простил темпераментную сожительницу, мужчина исподволь выяснил, кто же прервал так удачно начинавшийся роман. В «виновниках» ходили Лариса и её отпрыск, простодушно разболтавший мамке про поездку за Нелей — «ненастоящей воспитательницей». Присмотревшись к девушке в садике, позже банально проследив за сожителем, которому она ни на йоту не доверяла, Лариса побоялась явно проявить себя вначале, выжидая почти месяц. Дождавшись прямых (на её ревнивый взгляд) доказательств измены, не сдержавшись, она вызвала недавно пришедшего из армии Сашу и уговорила того помешать свиданию. Пригрозив устроить публичный скандал у дверей его квартиры, хотя сама страшно боялась последствий. Пытавшийся её отговорить Саша всё же поднялся в квартиру (несмотря на устную договорённость с братом) предупредить того. Вот так своими собственными руками Виктор и погубил свою жизнь, познакомив двух самых близких себе людей.
Неля вошла в их семью как любимая девушка, позже как гражданская жена младшего сына. Это была дружная трудолюбивая семья, где все занимались общим делом. В начатый давно отцом бизнес постепенно вошли сыновья, окончив профильные вузы. Они получали отдельные направления и развивали их, обеспечивая себя сами. Принцев в этой семье не было. Дорогие подарки незаслуженно никто не получал и не дарил. Исключая, конечно, женщин. После армии Саше причиталась небольшая квартирка и дешёвая машина для работы. Добыть остальное он должен был себе сам. В свое время этот же путь прошел и Виктор. Так постановил отец — высокий стройный мужчина, внешне и характером похожий на младшего сына. Саша был его любимцем, но каких-то особых дивидендов с этого не имел, кроме горячей отцовской любви. Часть которой досталась и Неле. Она понравилась отцу, он не скрывал этого; больше, чем старшая сноха Лариса. Та работала в одном из торговых отделов семьи и некогда сошлась с Виктором.
Старший сын был копия мать — немногословная скрытная женщина себе на уме. Любя обоих сыновей, она всё же выделяла Виктора. Ей казалось, что муж недодает тому внимания, возможностей и неким образом ущемляет. Косвенно такое мнение поддерживал и сам Виктор, изредка жалуясь матери на невнимательность отца к нему. И та выговаривала мужу, совершенно не слушавшему её. Финансово он никого не выделял.
Посещая по праздникам гостеприимный родительский дом, Неля незаметно приглядывалась к своим потенциальным родственникам, подмечая, насколько же они разные люди. Совершенно естественно принимая симпатию главы семьи, девушка терялась в присутствии матери и особенно Ларисы. Она заметила, что сашина мама не рада ей; Лариса же явно не любила её. Подковырки, несмешные шуточки, намёки, косые взгляды — всё шло в ход в этой скрытой семейной борьбе. И Неля старалась поменьше бывать здесь без крайней нужды, а при случае держалась поближе к свёкру и к Саше, в присутствии которых женщины сдерживались. И сама стремилась вести себя естественно, с присущими ей достоинством и доброжелательностью.
История незадачливого ухаживания Виктора за Нелей как-то сразу стала общеизвестной, вызвав шуточки главы семьи. Сам Виктор ли рассказал родителям, или Саша, что маловероятно, скорее всего, постарались Лариса и её разговорчивый сынишка, всякий раз обнимавший Нелю, встречая её у «дедушки». Тогда давно, как только раскрылась измена Виктора, пришедшая за мальчиком в садик Лариса попыталась затеять ссору. Близко подойдя к Неле, женщина тихим голосом наговорила ей оскорблений в ненормативном стиле. Оробевшая, конечно, девушка постаралась не подать вида, твердо выдержав ненавидящий взгляд мамаши воспитанника. Наткнувшись на её хладнокровие, Лариса приутихла и, выговорившись, ретировалась. Больше они не разговаривали, а увидев Нелю с Сашей, женщина злорадно порадовалась и внешне угомонилась. Лариса ладила со свекровью (по крайней мере, на виду), вероятно, она-то и наговорила гадостей про девушку, вызвав настороженное отношение к той.
Ещё только начав встречаться с Нелей, Саша предупредил брата, что они те-перь вместе. Тот прикинулся равнодушным, процедив, что брат волен в своем выборе. Ни одного лишнего слова о Неле Виктор не сказал и не спросил. На подшучивания отца он только ухмылялся, не поддерживая сплетен матери и сожительницы насчет невесты младшего брата. Глава семьи же часто ставил всех в смешное положение, громогласно интересуясь насчет появления родных внуков. И вместе с Сашей сам же смеялся над смущением женщин и кривой усмешкой Виктора.
Счастливо текла жизнь молодых влюблённых в скромной квартирке. Они работали, не бедствовали: Неля носилась по городу, ведя группы фитнеса, его бизнес был стабилен. Саша потихоньку копил на машину получше, задумываясь о жилье попросторнее. С каждым новым днем они влюблялись друг в друга все крепче, в мыслях благодаря те двусмысленные обстоятельства, что познакомили их.
Крепко зажмурив глаза, для верности ещё прикрыв их рукой, Неля ощутила волны, бегущие снизу. Всё ещё стесняющаяся откровенных оральных ласк любимого, девушка конвульсивно выгнулась; твердеющий под языком парня острый бугорок словно посылал её скованному телу пульсирующие сигналы: приготовься, сейчас будет хорошо, скоро случится взрыв. Нервным движением она нащупала его руку меж своих мокрых грудей и быстро сжала. Он откликнулся кратким пожатием, ни на миг не прекращая слизывать её терпкие любовные соки. Она застонала, прижав заломленную руку к глазам, он сильнее вжался меж её задрожавших ног, удерживая любимую.
Томясь невыносимо-сладостными муками, дергая парня за волосы, девушка оттащила его, смеющегося, от центра собственного наслаждения. В шутливой борьбе перевернув на спину, она оседлала его. Быстрые скачки девушки на бедрах парня сменились медленными тягучими движениями, она знакомо запрокинула голову и изогнулась, будто от нестерпимой боли. Он заскользил руками вверх по её потному телу, сжал белые, незагорелые груди, радостно ощущая трепет её содрогающегося тела. Он любил её оргазмы — несомненные свидетельства собственной силы. И её любви. Их любви, ибо именно в эти минуты физического слияния он остро чувствовал необходимость в ней. Какое счастье — быть так любимым и так любить! Вот он смысл жизни, которого многим не хватает!
В изнеможении она упала на него; обнимая ослабевшее тело, он выжидательно улыбнулся. Сейчас она чуть отдохнет, и они продолжат любовную схватку до полного, обессиливающего обоих триумфа.
— Я так хочу... хочу... ты только не думай... не думай, что я... ребёнка... хочу, чтоб у нас был ребенок... маленький ты, — шёпотом, понижая голос произнесла она. — Нет... не бойся... это я так... мечтаю, — прервав затянувшееся молчание и мысленно ругая себя, уже громче проговорила Неля.
Он приподнял за подбородок её лицо: — Замуж за меня пойдёшь? Я тоже мечтаю об этом, уже давно, ещё тогда...
— Ты не обиделся!? — она радостно прильнула к нему. — А я боялась. Ощутив упершееся ей в живот его твердое достоинство, она обхватила его рукой, порывисто поцеловала Сашу и скользнула вниз. Исцеловав набухший пенис, она нежно сомкнула губы вокруг и впустила его в рот. Почувствовав приближение эякуляции, она легко вскочила на его бедра и крепко сжала внутренними мышцами извергающийся орган.
— Оставляем? — заговорщицки прошептала она, глядя в любимые глаза.
— Наш. Только наш, — кивнул он, сжимая в нежных объятиях её, впервые не убежавшую в ванную после.
Завистливо смотрела сожительница Виктора на уже почти сашину жену, гордо носящую росший живот. Ничто, кроме радости, не вызывал вид будущих родителей, трогательно заботящихся друг о друге. И заглядывающих в глаза друг другу с ещё большей любовью. Было подано заявление в ЗАГС, свадьбу специально наметили незадолго до рождения сына в виде не то шутки, не то прикола — так решили жених и невеста. Даже не любящая невестку сашина мать несколько смягчилась, как-то по-своему заботясь о Неле, в основном в виде нотаций. Даже Лариса вроде бы перестала злобно коситься на девушку, больше не считая её личной угрозой. Шумно радующийся будущим внукам отец не упускал случая ироничо-язвительно подколоть старшего сына в отставании от младшего.
И только Виктор никак не принимал участия в этой сентиментальной суете. По-прежнему притворяясь, что он не очень-то вникает в дела брата. Отшив поползновения сожительницы «Витя, может и нам родить... представляешь, малыш будет похож на тебя... « и обозвав её нецензурно, мужчина с глухой тоской осознавал, что его мечта никогда не исполнится. Она разбилась сейчас о вызывающе торчащий живот девушки, которую он ни на миг не переставал желать. Даже сейчас, даже беременную, даже не от него. В продолжение «сахарного» периода молодых, когда без камня на сердце он не мог на них смотреть (а приходилось!), у него теплилась неясная надежда, что может вот, ещё немного, и что-нибудь изменится: от смутного «а вдруг они расстанутся, поссорившись» до шального «может, как-то разбить эту связь». Но ничего не произошло, притяжение счастливых любовников лишь крепло, а провернуть что-либо этакое, коварное, у него не хватило ни сил, ни духу. И срывая зло на всё терпевшей Ларисе, он продолжал падать всё ниже, в какую-то бездну темного отчаяния.
Родители Нели купили кроватку и кое-какие мелочи для будущего внука, позвали Сашу забрать всё это от них. Был дождливый вечер, ехать не хотелось, но он собрался, поднявшись с кровати от прилегшей девушки. Поцеловал её и живот, как делал постоянно, спросил, что ей купить из еды (она заказала шоколадный десерт), и снял с вешалки куртку. Пожелал ей хорошего сна, обещал быстро вернуться и тихо закрыл дверь. Неля сразу уснула.
На мокрой дороге водитель движущейся навстречу фуры заснул и, спустя миг проснувшись, лихорадочно попытался выправить сворачивающийся набок прицеп. Легковой автомобиль старался избежать столкновения с мчащимся на него огромным чудовищем, и не смог, оказавшись сплюснутым меж кабиной и прицепом. Выскочивший водитель не смог ни вытащить, ни помочь погибшему на месте молодому мужчине.
Рыдающих женщин оставили дома, отец с Виктором плакали около смятой сашиной машины рядом с невозмутимыми гаишниками. Обняв, Виктор едва удерживал трясущегося от горя и впавшего в полубезумие отца.
— Кто скажет Неле? — наконец прозвучал страшный вопрос. — Ты, Витя?
Тот попятился и долго отрицательно тряс головой. Вытер слезы и ушёл к своей машине. К девушке поднялся раздавленный горем отец, Виктор же не вышел из авто. С широко распахнутыми от ужаса глазами Неля выслушала только начавшего говорить сашиного папу, закричала не своим голосом, обхватила руками живот и упала прямо на него. Схватившись за сердце, безутешный мужчина опустился подле неё. Виктор вбежал за подъехавшей скорой, почуяв неладное. Их отвезли в разные больницы. До назначенной свадьбы оставалось несколько дней, до родов — месяц.
На похоронах ни папы, ни Нели не было. После обширного инфаркта за отцом ухаживала жена, почерневшая от горя. Она стала ещё молчаливее и злее. Виктор нечасто навещал родственника, ненавидя больницы и больных. Сам он почти никогда не болел. Зато каждый день звонил в роддом нелиному врачу (заплатив тому за привилегию выслушивать отчет по телефону), справляясь о девушке. Её состояние было ужасно. Сначала ей сохраняли беременность, пытаясь дотянуть до срока, но дело шло плохо, и ей вызвали преждевременные роды. Слабого мальчика поместили в кювез, из роддома их выписали через месяц cнебольшим.
Никто не навещал Нелю из их семьи, хватало проблем со своим больным. Мать и слышать не хотела о внуке и несостоявшейся невестке, виня её в смерти сына. Почему именно девушка виновата и в чем, та не желала разбираться, упрямо повторяя, что не случись в жизни Саши этой «навязчивой вертихвостки», и ничего бы с ним плохого не произошло. Переставшая жалеть больше не родственницу Лариса горячо поддерживала свекровь, так и не простив Неле привязанности к ней Виктора. Сам же он никак не высказывался о несчастной, ежеминутно гадая, как она там. Сведения о ней были скупы и собирались по общим знакомым. По их словам, она сильно изменилась, но ухаживает за сыном — куда деваться. Девушка так и жила в сашиной квартире, вернувшись туда после родов.
— Как ты думаешь, сынок? Я права? — вмешалась в его мысли о Неле мать, что-то спрашивая.
— Ты о чем, мама? — вернулся он к действительности.
— Ну, так о квартире о сашенькиной. Хватит ей там! Пожила, наворотила дел, и будет!
Они с Ларисой навещали отца в больнице, где с ним находилась мать (им выделили палату).
— Я тоже так считаю, — вмешалась сожительница. — Пусть уходит к себе! Она ж не сирота.
Виктор, скрывая изумление, посмотрел на обеих женщин, подивившись в очередной раз силе бабской зависти и неприязни. Ни слова о внуке сказано не было, будто б его не существовало. Бабы! Ещё неясная мысль оформлялась у него в голове. Несчастная Неля, одинокая, выгоняемая и унижаемая... Может, в этом его шанс? Стать ей нужным? Её защитником от этих жестоких стервятниц, будто бы не пострадавших подобно ей.
— Пусть уходит, — кивнул он. — Я — за!
Операцию «Нелю — вон!» осуществляли втайне от отца, ещё слабого и больного. Женщины вошли к ней под вечер с постными лицами. Она не улыбнулась им, будто предчувствуя неладное, она теперь вообще не улыбалась. Прижимая к себе какие-то детские тряпки, с непроницаемым лицом, выслушала она инсинуации про «с квартирой надо что-то делать, наверное, продадим» и «тебе хватит нескольких дней, чтоб съехать?». Взяв себя в руки и не выказав возмущения, девушка напомнила, что здесь живет сашин сын, и спросила, не полагается ли ему доля от отцовского бизнеса, хотя бы немного на сносную жизнь. Тут-то и прорвало тщательно маскируемую стену неприязни. Мать сначала цедила сквозь скривленные губы про «колдовство, которым ты, мерзавка, опутала моих сыновей», позже прибавив про её вину в смерти Саши «послала мальчика не знаю куда ночью», и на десерт криком выдав «неизвестно, чей это ребенок от такой бл... как ты!». По некрасиво сморщенному лицу девушки текли слёзы. Она что-то пыталась ответить, но у неё не получалось, да ей и не дали. Растерявшаяся Лариса удерживала кричащую свекровь, не забывая обвинять Нелю в том, что та «маму расстроила, а той сейчас так плохо». Наконец женщины удалились с предупреждением, чтоб «духу твоего здесь не было!». Девушка беззвучно плакала, зажимая рот, чтоб не разбудить малыша.
В постели прослушав яркое, в лицах, донесение сожительницы о визите к «этой девке», Виктор звонким шлепком развернул её от себя и вонзился в неё сзади, по-собачьи, не в силах выносить самодовольное лицо той.
— Время пришло! — повторял он себе как марш, в такт ударам по заду любовницы.
Он зашел через день, тихо открыв квартиру запасным ключом. Однако Неля с настороженным лицом стояла на небольшом отдалении от двери, прижимая к себе младенца и сжимая в руке телефон. Увидев его, она перевела дух, и он понял, что она ожидала худшего.
— У меня свой ключ. Ты забыла? — чтоб разрядить обстановку. Молча она ушла в комнату, он же пронес тяжелые пакеты с продуктами в кухню и разгрузил их. Стараясь не шуметь, он выглянул из двери: Неля кормила малыша. Мужчина жадно рассматривал, впервые за последние пару месяцев, дорогую ему женщину. Она изменилась: выглядела старше и как-то... безучастно. Будто робот. Острая жалость на миг проснулась в нем, но он заглушил её. Жалостью он вообще ничего не получит от неё, а у него план. Разглядывая её, придерживающую головку младенца и склонившуюся к нему, он вновь убедился в неизменности своих чувств. Она не видела его взгляда, того, с какой алчностью он разглядывал темный оттянутый сосок, от которого оторвался сытый мальчик. Она не сразу поправила халат, разглядывая моргающего сынишку. Виктор тяжело при-валился к кухонной стене: пах наливался тяжестью, совершенно несвоевременной в данный момент. Он погладил его рукой и недобро усмехнулся: что ж, недалек тот час, когда она сама, без уговоров, будет освобождать его от излишнего напряжения милым ротиком. Да, так и будет! Встать между ними некому.
— Пришёл проверить, собираюсь ли я? Зачем все эти пакеты? — Неля глухим голосом, войдя в кухню.
— О чем это ты? — разыграв недоумение.
— Разве это не твоя идея выселить нас? — по-прежнему негромко.
— Расскажи-ка, что это за выселение? — сев и предложив ей. Неля скупо рассказала только про приказ убираться отсюда, не упомянув прочие оскорбления.
— Я уже договорилась с... (один из сашиных друзей), он перевезет нас. Надеюсь, ничего ценного отсюда не пропадет, — закончила с грустной иронией. Виктор после недолгого молчания: — Думай что хочешь, но я не в курсе ваших с матерью дел. Уверен, тебе... вам следует остаться здесь. Квартира... его вон, мальчишки. Дальше... деньги. Тебе хватает? — спросил, будто вспомнив.
— Пока — да. Пособие... Ещё ребята принесли, собрали на... на... — у неё потекли слезы от невозможности произнести слово «похороны».
Вдруг не ожидая от самого себя, он положил ей руки на плечи и притянул к себе. На удивление она не отшатнулась, слегка прижавшись к нему и всхлипнув. Он теребил на её плечах тонкую ткань халатика, одетого на голое тело, и вопреки печальной ситуации, вновь ощутил прилив вожделения. Но, не двигаясь, просидел, обнимая её, пока она не отстранилась.
— Так останешься? — спросил, как когда-то его брат, любимый, тогда давно.
— Не знаю... я уже собираюсь.
Этого допустить было категорически нельзя, ибо там, у родителей, она стала бы недосягаема для него.
— Вроде бы у вас там «двушка»? — начал он. — И кто-то ещё: брат... сестра?
Она кивнула.
— Они зовут?
Неля пожала плечами: — Родственники всё же. Куда ж ещё?
— А потом? — продолжал он.
— Потом? — задумалась она. — Я думала. Наверное, буду снимать, когда на работу выйду. Только не знаю, когда это случится. Он маленький ещё, да и нездоровый, недоношенный. Лечить придется.
Она вновь всхлипнула, но плакать не стала; как-то механически вытерла глаза, поднялась и покачнулась. Ухватившись за стену, постояла и двинулась к кровати.
— Я прилечь хотела... сплю мало... ты иди... скажи им, что я уеду. Легла и засопела.
Постояв в нерешительности возле засыпающей, такой желанной, далекой и безразличной, он тихо ушёл.
Назавтра он прервал её «зачем ты пришёл» и сел рядом на диван. Близость её теплого плеча придала ему решимости.
Глядя в её отрешённый профиль: — Ты остаёшься! Так хотим мы с отцом. В память о Са... — он поперхнулся, так и не произнеся имя, боясь вновь расстроить её.
Прервав готовящееся возражение: — Деньги я буду приносить. У тебя ведь нет карточки? Да я ей не умею, — поспешно соврав, ругая себя за неудобный вопрос. — Сколько нужно... сколько попросишь.
Мальчишка захныкал, немного смущенно взглянув на мужчину и полуотвер-нувшись, девушка стала кормить его. И снова Виктор испытал неуместное вожделение, опять напомнившее ему, какой линии он должен придерживаться: стать необходимым.
— Собери-ка его, мы погуляем, — велел он ей, опять выглядящей уставшей.
— Нет, я собиралась... — начала было она.
— Ты ложишься спать сейчас же, — отбирая у неё ребенка, не забыв бросить жадный взгляд на полную, круглую грудь. — Это мы идем гулять. Мы, мужчины, я — с племянником. Вернемся — постираем, погладим, сготовим, что ещё там.
Он понес малыша к столу: — Оденешь его?
Она со страхом смотрела на Виктора: — Нет... Не нужно... Мы сами... Я не хочу... Не дам!
Он вернулся к ней и постарался придать голосу убедительность и некоторую обиду: — Ты и правда веришь в то, о чем подумала?! И тебе не стыдно? Так обидеть меня?
Она смутилась: — Это от усталости... Я не хотела... Я и правда думаю, что не стоит...
Уже на выходе, полуобернувшись к ней, стоящей скованно и неподвижно, он заставил её лечь и закрыть глаза.
Катая коляску и всматриваясь в мирно сопящего младенца, особо ни на кого из родителей не похожего, он испытал противоестественную неприязнь. Вот от этого шкета сильно зависят его будущие отношения с Нелей. Он — его пропуск к её сердцу, и если не сразу к сердцу, то в постель определенно. Придется притвориться, изображая любящего дядю. Войти в доверие, опутать заботой, отсечь других родственников — в общем, дать привыкнуть к себе. Только тогда получится остальное. Брезгливо изогнув губы, Виктор представил, как он смотрится со стороны. Смешно смотрится! Ничего, это временно — он уверен.
Умудрившись как-то неслышно запихнуть посапывающего младенца в кровать, мужчина устроился в кресле, напротив дивана со спящей Нелей. Во сне она снова выглядела как раньше, уравновешенной красавицей, пленившей его некогда. Конечно, волосы сбились в беспорядке, и нет на ней излюбленных коротких ярких платьев, но приоткрытые смявшимся халатом ноги красивы, а лицо безмятежно, и она совсем не похожа на «снежную королеву», державшую его на расстоянии. Он погладил тяжело занывший пах: скоро, теперь уже скоро.
Поговорив с матерью, он в приказном тоне велел ей оставить Нелю в покое, объявив, что таково их с отцом решение. Почти не говорящий после инфаркта, тот одобрительно кивал. (Специально для ) На попытки матери поскандалить, обвинив его в лицемерии и предательстве интересов семьи, Виктор насмешливо процедил, что не видит в Неле никакой угрозы и всем придется смириться с её существованием. И добавил, что он так хочет. Мать завела было про «шалаву, которая его опоила чем-то», но он весело рассмеялся. У него теперь часто бывало хорошее настроение, особенно после возвращения от неё, бывшей «снегурочки».
Быстро пронюхав про его посещения Нели, заволновалась Лариса, заподозрив возвращение интимного интереса к той. Любовницу он успокоил и постарался разубедить, чтоб она раньше времени не нарушила его планов. Контроль за расходами той, пригляд за квартирой, ну, чтоб мужиков не водила — такое объяснение показалось женщине разумным. И хотя время от времени сожительница пыталась завести песню «может её того, прогнать», мужчина резко ставил её на место: «не твое дело, сами разберёмся». Подкрепляя свои аргументы мощным постельным доводом, особенно при невозможности реализовать любовные фантазии с Нелей. Внешне все успокоились, что устраивало Виктора, навещавшего девушку всё чаще под разными предлогами.
Она привыкала к нему и, кажется, даже испытывала нечто вроде благодарности за разнообразную помощь. Они вместе гуляли и ездили за покупками, хотя девушка поначалу сопротивлялась такому значительному его участию в их с ребёнком жизни. Шагая рядом с ним, везущим коляску, она часто искоса недоверчиво посматривала на него. Не доверяет — догадывался он и старался обратить в шутку её мнимые подозрения. Она никак не реагировала на юмор, по-видимому, разучилась или не желала. Держалась с ним чопорно, как тогда, в период его ухаживания. Намыливая малыша, лежащего в ванной на его широких ладонях, она не испытывала сентиментальности, скорее, отчуждённую, безликую признательность. Она ничего не могла с собой поделать, со своей, никуда не девшейся настороженностью к мужчине, однажды обманувшему её.
Она вновь и вновь пыталась объясниться с ним, вежливо отклоняя его поддержку, напоминая про мать и Ларису. Но те не беспокоили её, опасаясь гнева Виктора. А он все навещал и навещал её с малышом, таская бесчисленные продукты, игрушки, товары для дома, безустанно предлагая свою помощь, и даже навязывая её без просьб. Настал момент, когда она смирилась и перестала задавать ему один и тот же вопрос — «зачем ты здесь?». И он похвалил себя за настойчивость, граничащую с навязчивостью, давшую свои положительные плоды, несмотря на своё неприятие ребенка и всего, что с ним связано. Ибо как она не могла заставить себя быть приветливой с ним, так и он не смог привыкнуть к малышу, видя в нем помеху и угрозу.
Неля с мальчиком заболели. Немного за ними ухаживали родители, но работа обоих не давала возможности долго находиться при ней. Виктор зашёл вечером и, не желая слушать постоянный плач младенца, ретировался на кухню, пообещав что-нибудь сообразить на плите. Стараясь не шуметь, он заглянул в темную комнату: больные лежали рядышком на большой кровати и мирно дремали. Он встал над ней: беззащитный вид нездоровой девушки, с разметавшимися по подушке волосами и трогательно поджатыми голыми коленками, привычно поднял в нем волну желания.
— Все хватит! — внезапно решил он, расстегивая одежду. — Надоели эти дочки-матери! Она поймет... Не зря же он здесь за бесплатную няньку...
Он тихо лег рядом и, склонившись, поцеловал её. Она улыбнулась во сне, прошептала имя из прошлого и вскинула руки ему на плечи. От звуков имени, которое уже полагалось забыть, его передернуло, но не остановило. Он навалился на неё, и она открыла глаза. Все произошло так, как он давно уже представлял себе: её тонкие, заломленные вверх и удерживаемые им руки, запрокинутое лицо, отчаянно дергающееся под ним слабое тело, скомканная одежда... У неё не было шанса вырваться: рядом мирно сопел малыш, и она боялась столкнуть его на пол. Она сдавленно шептала ему мольбы, потом проклятия, била кулачками по спине и плечам, но он упорно вдавливал её в постель, заглушая шёпот поцелуями и раздви-гая её колени. Мужчина так долго пробивался в её сухое лоно, что, когда, наконец, его член провалился внутрь неё, он замер, сообразив, что устал. Она также застыла, обессиленная борьбой, не имея возможности сопротивляться в полную силу. Она раскинула руки в стороны и беззвучно заплакала, он сжал ладонями её мокрое лицо, устроился в ней удобнее и начал неспешные фрикции. Он недолго мучил её, откатившись в сторону. Ребёнок не проснулся, так и лежа рядом с ней.
Неля свернулась калачиком и шарила руками возле, пытаясь натянуть одеяло на мокрые бедра.
— Уходи! — услышал он в спину, когда шёл в ванную. — Не хочу видеть тебя. Виктор пожал плечами и вошёл в душ. Глядя в зеркало он улыбнулся и подмигнул отражению: все сложилось удачно, как он и предполагал. Главное — верить в себя! Она оказалось такой, как он и представлял: теплой и мягкой, желанной и чудесно пахнущей, несмотря на нездоровье. Даже её отпор невероятно возбуждал, даря неописуемую сладость обладания. Хорошее начало!
Он присел подле неё, вздрогнувшей, и погладил по голове, подбирая слова. Малыш проснулся и заверещал, она потянулась к нему. Мужчина ушел в кухню и снова переждал приступ плача. Вновь войдя в тихую темную комнату, он опустился в кресло. Хотелось вновь прижаться к тонкому дорогому телу, но он не стал пугать её.
— Уходи! — бесконечно повторяла она с кровати, но он не отвечал, мечтательно улыбаясь, пока не задремал, вытянув ноги. Спали все плохо из-за мальчика; Виктор не вставал, но сквозь дрему почти все слышал. Проснувшись утром и размяв задеревеневшее тело, мужчина пошёл в кухню на стук посуды. Обхватив сзади, принес её, отбивающуюся, бросил на пустую кровать и вновь овладел. Привычно не обращая внимания на женские слёзы, он уже дольше мучал горячее бьющееся тело, обильно наполнив его семенем. Не прислушиваясь всерьез к её проклятиям, спросил, что нужно купить, и предупредил, что придет вечером. Вспомнив, позвонил с работы сожительнице и что-то наврал про родительский дом.
Вечером не найдя дома ни Нели, ни малыша, он позвонил ей, и она просто ответила что у своих родителей. Не прислушиваясь к отчаянному «оставь нас в покое!», он помчался туда. Войдя, снисходительно оглядел скромные хоромы и небрежно бросил на стол папку с документами.
Родители, переглядываясь, просмотрели бумаги: — Дочка, тут о тебе и Павлике. Взгляни!
Виктор решительно взял ребенка из рук бабушки: — Тут подпись твоя нужна. Прочитать нужно. Одевайся!
Помявшись возле матери и не решившись никого расстраивать, с каменным лицом Неля спустилась к машине.
— Странный какой-то договор. Написано, что ты директор. Разве не отец ваш... твой?
— Всё тут правильно указано. Ты поняла главное? Насчет сына? Она упрямо поджала воспаленные болезнью губы.
— Тебе что-то непонятно? Мало?
Отчужденно уставившись в стену: — Это всё как-то... Я не верю... тебе.
Сделав вид, что не услышал последней фразы: — Вот подпишем, нотариус заверит, и будем исполнять потихоньку.
Всё таким же бесцветным голосом: — Ты ведь хочешь... ты ведь ждёшь от меня... чтоб я бывала с тобой... Зачем тебе... Ты женат!
Он саркастично: — До этого момента не был. И ты это хорошо знаешь.
Страдальчески наморщив лоб, не глядя на него: — Я очень зла на тебя. Не ожидала, что ты... так... Почему Саши нет?
Виктор раздраженно выдернул документы из-под её головы, которую она в глухом рыданье уронила на стол. И хотя он вожделел её больше всего на свете, расчетливо решил: сейчас лучше оставить девушку. Успокоится, смирится, поразмыслит его и привыкнет.
— Не приходи, — раздалось ему вслед. — Оставь нас в покое. Он хлопнул дверью, постоял за ней, прислушиваясь. Ни звука.
— Не могу! — сам себе произнес он. — Никак не получится!
разными предлогами.
Она привыкала к нему и, кажется, даже испытывала нечто вроде благодарности за разнообразную помощь. Они вместе гуляли и ездили за покупками, хотя девушка поначалу сопротивлялась такому значительному его участию в их с ребёнком жизни. Шагая рядом с ним, везущим коляску, она часто искоса недоверчиво посматривала на него. Не доверяет — догадывался он и старался обратить в шутку её мнимые подозрения. Она никак не реагировала на юмор, по-видимому, разучилась или не желала. Держалась с ним чопорно, как тогда, в период его ухаживания. Намыливая малыша, лежащего в ванной на его широких ладонях, она не испытывала сентиментальности, скорее, отчуждённую, безликую признательность. Она ничего не могла с собой поделать, со своей, никуда не девшейся настороженностью к мужчине, однажды обманувшему её.
Она вновь и вновь пыталась объясниться с ним, вежливо отклоняя его поддержку, напоминая про мать и Ларису. Но те не беспокоили её, опасаясь гнева Виктора. А он все навещал и навещал её с малышом, таская бесчисленные продукты, игрушки, товары для дома, безустанно предлагая свою помощь, и даже навязывая её без просьб. Настал момент, когда она смирилась и перестала задавать ему один и тот же вопрос — «зачем ты здесь?». И он похвалил себя за настойчивость, граничащую с навязчивостью, давшую свои положительные плоды, несмотря на своё неприятие ребенка и всего, что с ним связано. Ибо как она не могла заставить себя быть приветливой с ним, так и он не смог привыкнуть к малышу, видя в нем помеху и угрозу.
Неля с мальчиком заболели. Немного за ними ухаживали родители, но работа обоих не давала возможности долго находиться при ней. Виктор зашёл вечером и, не желая слушать постоянный плач младенца, ретировался на кухню, пообещав что-нибудь сообразить на плите. Стараясь не шуметь, он заглянул в темную комнату: больные лежали рядышком на большой кровати и мирно дремали. Он встал над ней: беззащитный вид нездоровой девушки, с разметавшимися по подушке волосами и трогательно поджатыми голыми коленками, привычно поднял в нем волну желания.
— Все хватит! — внезапно решил он, расстегивая одежду. — Надоели эти дочки-матери! Она поймет... Не зря же он здесь за бесплатную няньку...
Он тихо лег рядом и, склонившись, поцеловал её. Она улыбнулась во сне, прошептала имя из прошлого и вскинула руки ему на плечи. От звуков имени, которое уже полагалось забыть, его передернуло, но не остановило. Он навалился на неё, и она открыла глаза. Все произошло так, как он давно уже представлял себе: её тонкие, заломленные вверх и удерживаемые им руки, запрокинутое лицо, отчаянно дергающееся под ним слабое тело, скомканная одежда... У неё не было шанса вырваться: рядом мирно сопел малыш, и она боялась столкнуть его на пол. Она сдавленно шептала ему мольбы, потом проклятия, била кулачками по спине и плечам, но он упорно вдавливал её в постель, заглушая шёпот поцелуями и раздви-гая её колени. Мужчина так долго пробивался в её сухое лоно, что, когда, наконец, его член провалился внутрь неё, он замер, сообразив, что устал. Она также застыла, обессиленная борьбой, не имея возможности сопротивляться в полную силу. Она раскинула руки в стороны и беззвучно заплакала, он сжал ладонями её мокрое лицо, устроился в ней удобнее и начал неспешные фрикции. Он недолго мучил её, откатившись в сторону. Ребёнок не проснулся, так и лежа рядом с ней.
Неля свернулась калачиком и шарила руками возле, пытаясь натянуть одеяло на мокрые бедра.
— Уходи! — услышал он в спину, когда шёл в ванную. — Не хочу видеть тебя. Виктор пожал плечами и вошёл в душ. Глядя в зеркало он улыбнулся и подмигнул отражению: все сложилось удачно, как он и предполагал. Главное — верить в себя! Она оказалось такой, как он и представлял: теплой и мягкой, желанной и чудесно пахнущей, несмотря на нездоровье. Даже её отпор невероятно возбуждал, даря неописуемую сладость обладания. Хорошее начало!
Он присел подле неё, вздрогнувшей, и погладил по голове, подбирая слова. Малыш проснулся и заверещал, она потянулась к нему. Мужчина ушел в кухню и снова переждал приступ плача. Вновь войдя в тихую темную комнату, он опустился в кресло. Хотелось вновь прижаться к тонкому дорогому телу, но он не стал пугать её.
— Уходи! — бесконечно повторяла она с кровати, но он не отвечал, мечтательно улыбаясь, пока не задремал, вытянув ноги. Спали все плохо из-за мальчика; Виктор не вставал, но сквозь дрему почти все слышал. Проснувшись утром и размяв задеревеневшее тело, мужчина пошёл в кухню на стук посуды. Обхватив сзади, принес её, отбивающуюся, бросил на пустую кровать и вновь овладел. Привычно не обращая внимания на женские слёзы, он уже дольше мучал горячее бьющееся тело, обильно наполнив его семенем. Не прислушиваясь всерьез к её проклятиям, спросил, что нужно купить, и предупредил, что придет вечером. Вспомнив, позвонил с работы сожительнице и что-то наврал про родительский дом.
Вечером не найдя дома ни Нели, ни малыша, он позвонил ей, и она просто ответила что у своих родителей. Не прислушиваясь к отчаянному «оставь нас в покое!», он помчался туда. Войдя, снисходительно оглядел скромные хоромы и небрежно бросил на стол папку с документами.
Родители, переглядываясь, просмотрели бумаги: — Дочка, тут о тебе и Павлике. Взгляни!
Виктор решительно взял ребенка из рук бабушки: — Тут подпись твоя нужна. Прочитать нужно. Одевайся!
Помявшись возле матери и не решившись никого расстраивать, с каменным лицом Неля спустилась к машине.
— Странный какой-то договор. Написано, что ты директор. Разве не отец ваш... твой?
— Всё тут правильно указано. Ты поняла главное? Насчет сына? Она упрямо поджала воспаленные болезнью губы.
— Тебе что-то непонятно? Мало?
Отчужденно уставившись в стену: — Это всё как-то... Я не верю... тебе.
Сделав вид, что не услышал последней фразы: — Вот подпишем, нотариус заверит, и будем исполнять потихоньку.
Всё таким же бесцветным голосом: — Ты ведь хочешь... ты ведь ждёшь от меня... чтоб я бывала с тобой... Зачем тебе... Ты женат!
Он саркастично: — До этого момента не был. И ты это хорошо знаешь.
Страдальчески наморщив лоб, не глядя на него: — Я очень зла на тебя. Не ожидала, что ты... так... Почему Саши нет?
Виктор раздраженно выдернул документы из-под её головы, которую она в глухом рыданье уронила на стол. И хотя он вожделел её больше всего на свете, расчетливо решил: сейчас лучше оставить девушку. Успокоится, смирится, поразмыслит... Примет его и привыкнет.
— Не приходи, — раздалось ему вслед. — Оставь нас в покое. Он хлопнул дверью, постоял за ней, прислушиваясь. Ни звука.
— Не могу! — сам себе произнес он. — Никак не получится!
30-летний предприниматель Виктор был официально не женат и не собирался. Его устраивало (в большей или меньшей степени) сожительство с темпераментной Ларисой. Даже её ребенок от предыдущего брака не напрягал, хотя слишком и не радовал. Ему-то Виктор и был обязан знакомством с Нелей — девушкой, сильно увлекшей его. Мужчина и не предполагал, что способен на такую привязанность.
Заехав в очередной раз за мальчишкой в садик, мужчина и увидел стройную девушку в коротком платье, выгодно демонстрирующем красивые ноги. Она стояла, отвернувшись, в стайке воспитателей, двое малышей висли у неё на руках.
— Мамаша чья-то, — лениво подумал он, глуша двигатель. Виктор никого не знал здесь, бывая эпизодически, поддаваясь на уговоры Ларисы забрать сына. Вынимая ключ зажигания, он продолжал краем глаза наблюдать за тонкой прямой спиной и даже открыл дверцу — она повернулась, и он увидел её лицо. Даже из положения полубоком, а она нагнулась к тянувшим её вниз детям, она поразила его. Девушка кивнула им головой и засмеялась, и так и осталась стоять лицом к нему, следя за понесшимися невесть куда сорванцами. Тонкие правильные черты лица, красиво изогнутые губы; а когда она изящным жестом поправила длинные темные волосы — тогда Виктор и пропал. Он так и не вышел из автомобиля; заметив, что глазеет на неё при открытой дверце, захлопнул её.
Проследив за гоняющейся и орущей стайкой, красавица вновь отвернулась к воспитателям, а он всё сидел, неотрывно изучая её через стекло. Кучка детей таяла, разбираемая родителями, а девушка никуда не уходила, пока до него не дошло, что она также воспитатель, не видимый им ранее. Взглянув в телефон и махнув рукой сотрудницам, девушка направилась к калитке, поразив его теперь уже летящей походкой, присущей танцовщицам или гимнасткам. Стремительно пройдя вплотную к его авто, она вновь характерным жестом откинула волосы, навечно пленив этим мужчину. Виктор вывернул голову, провожая её взглядом и заметив, куда она скрылась, и быстро зашагал за мальчишкой.
Ему повезло, она не успела уехать, а спокойно стояла на ближайшей к садику остановке, выглядывая транспорт. Он припарковался и стал выжидать. Мальчишка заканючил насчёт «домой» и «мороженое». Виктор прикрикнул на него, неотрывно любуясь тонкой красавицей. Он проследовал за ней до какого-то, надеясь, что её, дома. Подождал, может, выйдет вновь, но нужно было возвращаться домой, и он уехал в неведомом давно, приподнятом настроении. Задав несколько наводящих вопросов мальчишке, выяснил, что девушка — «воспитатель, но не настоящий» и «ещё она с нами танцует». Так и не вполне поняв, кто она, главное мужчина всё же уяснил: она бывает в садике каждый день, или почти каждый.
Больше Виктор за мальчиком не приезжал (однозначно отшив поползновения Ларисы), тщательно скрывая от Нели, что не свободен. Потому что те 2—3 недели, что он ухаживал за девушкой, он был глубоко влюблен и «абсолютно одинок».
Неля перевернула его мир. Мир грубоватых, простецких отношений и столь же несложных женщин. Она принесла неведомую ему ранее возвышенность, интеллигентность, застенчивость и совершенно не раздражавшую его скромность. Над которой он раньше всегда смеялся и не верил в неё. Всё в этой приветливой и дружелюбной девушке было естественно: обаяние без ложной надменности со спокойным достоинством. Раньше Виктора и не тянуло к таким, они казались ему скучными, но здесь все было иным. Он и не хотел себе признаваться, но догадывался, что влюбился. В девушку, с которой и вести-то себя иногда не знал как.
Нелю не тянуло к нему, это было заметно, но Виктор надеялся, что это пока. Пока всё несерьёзно. Ещё он думал, что это у неё из-за стеснительности и разницы в возрасте. Его же бешено влекло к девушке. Он так намучился в затянувшийся «конфетный» период, что опасался потерять контроль над собой и однажды не сдержаться с ней. Держа её изящную руку при прощании, слегка обнимая за плечи при поцелуе в щёчку (смешно, но большего она не позволяла), он мечтал однажды заломить эти тонкие руки и грубо взять её, оставив синяки на плечах. Натуралистически представляя себе эти сцены, он ни на миг не сомневался, что однажды так и случится.
Видя горящее пламя желания в глазах мужчины, девушка становилась холоднее и сдержаннее, неустанно повторяя «Давай не будем торопиться, не сейчас, подожди!». Испытывая едва сдерживаемую ярость, когда она твердо пресекала его упорные попытки сблизиться, Виктор на полном серьезе считал, что Неля чуть ли не смеется над ним. Ей должно понравиться с ним, пусть только станет сговорчивее — терзался он мучительными желаниями, в очередной раз потерпев романтическое фиаско от этой «снегурочки». И снова заставлял себя приятно улыбаться и сковывал туго натянутыми цепями внешнего приличия, выпуская её гибкую руку из своей при прощании возле её дома.
Громко хлопал дверцей автомобиля, отъезжал за ближайший угол, рвал непослушную молнию брюк, чтоб руками довести себя до быстрой эякуляции, в бессильной злобе выплёскиваясь не в неё. После свидания поздно вернувшись домой и рявкнув на начинавшую было скандал Ларису, бесцельно слонялся по квартире, много курил на балконе. Почти не разговаривая с ластившейся к нему женщиной, быстро и грубо трахал её, как той нравилось, до тонкого повизгивания. С недавних пор представляя на месте сожительницы ту, холодную и недоступную. Пока недоступную. Утром же, не понимая чего хочет от него женщина, претендующая на его внимание и помнящая страстную ночь, вновь досадливо отмахивался от неё, ставшей такой постылой. Мечтательно представляя, что та, темноволосая и немногословная, ему никогда бы не надоела.
Они немного разговаривали, было почти не о чем. Их жизни — предпринимателя и вчерашней студентки педуниверситета — нигде не пересекались. Правда, быстро выяснилась её тайна «ненастоящей воспитательницы»: была она инструктором по фитнесу, работала в том числе и в садике. В период летних отпусков её попросили вести группу, т. е. стать подменным воспитателем. Получая от работы с детьми сплошное удовольствие и обожаемая ими, она не отказалась.
Неля не очень поняла его шутку, что вообще-то лето он не любит, но этому — благодарен. Лето было мертвым сезоном в его бизнесе: машины летом не ломались, а семья как раз занималась автозапчастями. Уже давно, лет 15. Родители и дети.
Окончив в этом году университет и получив диплом, Неля искала свое призвание. Она не слишком хотела быть воспитателем, чтоб не быть привязанной надолго к одному месту. Её вполне устраивала работа фитнес-инструктора, а позанимавшись с детьми, она пришла к мысли, что ей очень нравится. За лето она наметила подыскать несколько вакансий школьных и садиковых тренеров, чтоб быть занятой всю неделю. Садик Ларисиного сына был первым и очень удачным местом: она приглянулась администрации и обеспечена работой на всё лето. И вот даже поклонник появился невесть откуда, притормозив возле неё на остановке и предложив подвести домой.
Мужчина постарше неё, Виктор, не слишком понравился ей сразу. Ничего не изменилось и позже. За несколько свиданий немного привыкнув, она не привязалась к нему. Волшебства чувств не случилось. Девушка упорно делала вид, что не замечает его влюбленности. Подчеркивала: они всего лишь друзья. Надеясь, что со временем они останутся хорошими знакомыми, не более. Она прекрасно представляла, что такое настоящая привязанность. Видеть Виктора, думать о нем постоянно — не хотелось. И она тянула время, не желая обижать симпатизировавшего ей мужчину, надеясь, что вялые отношения неким образом окончатся сами.
Измучившись постоянным бесплодным ожиданием взаимности, устав играть чужую роль и вести себя сдержанно, боясь отпугнуть её своими настоящими желаниями, Виктор всё же решился. Он верил, что все пройдет как обычно у него хорошо и удачный секс только сблизит их. Она только сначала поломается, зато позже будет только благодарна — не сомневался он. И наврав, что в холодильнике хорошее пиво, а на флешке — модный фильм, он завлёк её в квартиру брата, где незаметно запер дверь и скрылся в ванную.
Неля нервно стучала ногтями по подоконнику, изучая заставленный машинами двор и прислушиваясь к вызывающе громкому шуму душа. Машинально она следила за подъезжающими авто соседей. Вот подкатила ещё одна скромная подержанная модель, кто-то вышел, хлопнул дверцей и зашёл в подъезд. — Интересно, если начну кричать, кто-то поможет, — отчаянно подумала девушка. — Или как везде, т. е. никто и никак.
Мокрый мужчина, без рубашки, но в брюках с расстегнутой пуговицей пояса, тихо подошёл к ней, развернул её от окна к себе и приблизил лицо. От него пахло влажностью и одеколоном; он шептал ей в ухо что-то насчет «хочу тебя давно» и «почему не легла». Неля, стараясь не дёргаться, набрала побольше воздуху в легкие и открыла рот.
Как-то буднично в двери заворочался ключ, потом позвонили. Ещё. Встревоженный Виктор взглянул в окно и со злым лицом стремительно метнулся в коридор. Неля застыла на месте, готовясь неизвестно к чему, и напряженно прислушивалась к негромким мужским голосам из прихожей. Виктор громко выматерился, ему в ответ послышался, кажется, смешок. Девушка не успела удивиться разительной перемене всегда вежливого мужчины, как громко хлопнула дверь. В панике она выбежала в коридор и буквально лбом столкнулась с высоким парнем, Виктора же не было. Тот мельком оглядел её и, не разуваясь, прошагал сразу к окну. Глядя на неподвижно смотрящего в окно незнакомца, заинтригованная Неля, отчего-то чувствуя полную безопасность, тихо встала рядом с ним. Виктор заталкивал в машину стройную, кричащую и отбивающуюся женщину. Драматичная сцена у подъезда несколько затянулась, и когда размахивающая кулаками, модно одетая скандалистка вскинула голову и присмотрелась к окнам, парень тихо произнес: — Лучше отойдите.
Стоящая столбом Неля сама не додумалась бы до этого, настолько загадочным стало для неё это представление. Как-то сразу всё поняв и прозрев, она отступила вглубь, испытав несказанное облегчение. Парень оглянулся на неё: симпатичное лицо, хорошая фигура.
— Я пойду, — ни к кому не обращаясь.
— Я провожу, а то мало ли что... — ей, стоящей уже в дверях.
Сделав предостерегающий жест, он вышел первым и придержал дверь подъезда. Опасность уже уехала, и они медленно двинулись к остановке. Ещё не вполне веря в быстрое и успешное окончание трагикомичного свидания, Неля прошла мимо ожидающей кучки людей. Ей не хотелось толкаться в транспорте, а требовалось собраться с мыслями. Парень не отставал.
— Мне далеко... час примерно... спасибо вам, — забормотала она. Парень на ходу взглянул на неё, и вдруг она пожелала, чтоб он не уходил — от него веяло спокойствием и надежностью. Он просто молча шагал рядом, а ей хотелось взять его за руку и обязательно объяснить, что ничего не было и быть не могло, и отчего-то сильно пожелалось, чтоб он поверил и не думал про неё плохо. Вдруг она увидела, что он пытается сдержать улыбку, посматривает на неё и опять комично сжимает губы. В этот самый момент долгое трёхнедельное напряжение от нежеланных встреч отпустило девушку, она перевела дух и ощутила непреодолимое желание смеяться.
Так они и шагали рядом, молча сдерживая смех, кривя губы в улыбке и отворачивая лица. Он прокашлялся, убирая неуместную усмешку.
— Может, мороженое? Она с облегчением закивала, и оставшийся путь их руки и рты были надежно заняты быстро таящим пломбиром.
— А вы знакомый Виктора? — спросила Неля только для того, чтоб продлить минуты рядом с все больше нравящимся ей парнем.
Склонив голову в доброжелательной усмешке: — Вообще-то я его брат... младший.
— А-а... он не говорил про брата... совсем, — растерялась девушка.
— Ну, меня как бы и не было... здесь. В ответ на её недоумевающий взгляд: — Недавно из армии вернулся. Вот брат и не рассказывал.
— Он много чего не рассказывал, хотя стоило, — радуясь неизвестно чему, думала Неля, не замечая, что мечтательно улыбается парню.
Любуясь открытым лицом незнакомки, с которого ушли настороженность и испуг, он представился: — Александр... Саша.
Она назвалась; они долго не расцепляли рукопожатие, пока не смутились и не разжали рук.
— А вы случайно зашли... ну, туда? — всё же не удержала любопытства девушка, уже повернувшись к подъезду.
— Это моя квартира... Я в ней живу, — просто ответил он.
— А-а... эта женщина... ну, та, которая... — Неля не знала, как закончить фразу.
— Это Лариса. Вроде жены, в общем, они вместе... А вы когда завтра домой вернетесь? Можно, я здесь подожду... встречу?
Девушка постаралась скрыть подступившее воодушевление, не очень-то получилось. Не сдерживая улыбок, они условились о встрече. Поднимаясь домой, Неля чувствовала себя счастливой, несмотря на так неудачно начавшийся вечер.
Они быстро привязались друг к другу. Не случилось ни дискомфорта, ни натянутости в отношениях — их взаимно влекло. Легко находя темы разговоров и способы времяпровождения, они виделись почти каждый день, скучая в редкие разлуки. Саша также занимался семейным бизнесом, руководя парой точек сети. Будучи младшим в семье, он мотался в командировки за товаром и развозил его по городу. Сменил, так сказать, Виктора, прочно усевшегося в офисе. Саша был годом старше Нели и совсем не похож на старшего брата. Открытый, заводной, весёлый, добрый — фейерверк позитивных качеств притягивал к нему людей. Неля теперь знала, что внезапно вспыхнувшая симпатия в тот неприятный вечер была ни чем иным, как любовью с первого взгляда, — и ни о чем не жалела. Она страстно желала, чтоб её чувство было взаимным, и парень давал ей все основания надеяться. Он представлял её многочисленным друзьям своей девушкой, ни на минуту не оставлял без внимания — и её сердце счастливо билось, когда он обнимал её. Дня через 4 они впервые поцеловались, и теперь Неля радостно прикрывала ресницы, когда Саша притягивал её к себе. Друзья, в компании которых они проводили некоторое время, завистливо шутили про «Саша+Неля».
Вторично поднимаясь в знакомую квартиру, девушка не смогла скрыть трепета, и парень, поняв это, ободрительно сжал ей ладонь.
— Ты не уйдёшь сегодня? Не уходи! Не отпущу... — прошептал он между поцелуями.
— Если никто не придет, — пошутила Неля, и Саша, радостно улыбнувшись, вновь приник к её губам.
— Я тебя люблю, — прошептала девушка в самое ухо, обнимая ещё дрожащего в ней парня. Она не испытала какого-то особого экстаза, почти нет, однако чувствовала такое счастье, что не сдержалась.
— Любимая моя... спасибо... люблю тебя... так хорошо, — прерывисто дыша и крепко обнимая её. Она прильнула к его горячим губам и долго не отпускала горячее трепещущее любимое тело. Они почти не заснули.
Утром у неё болело все тело как после усиленной тренировки. Он признался, что у него тоже все ломит.
— Давно не было такого отличного се... Ой, это я глупость брякнул. Прости! — лежа на ней и глядя в глаза. — Останешься со мной? Здесь? Насовсем?
— Я подумаю, — скокетничала она, хотя её искрящиеся счастьем глаза сказали обратное. И снова красивые молодые тела тесно сплелись на скомканных простынях. Неле нужно было в садик ко второй смене, а Саша опоздал на работу. Вечером они заехали к ней, предупредить родителей и собрать кое-какие вещи, и вернулись к нему, чтоб больше не расставаться.
Виктора передергивало всякий раз, когда он видел влюбленных. То, что влюбленных, да ещё счастливых — было видно невооруженным глазом. Его бы давно стошнило, смотри на него кто-то так долго таким сладким взглядом, а они — ничего, только улыбались друг другу да обнимались. Да целовались напоказ, как считал он. И эта дурацкая манера постоянно держаться за руки, заглядывать друг другу в лицо! Что они там видят, интересно!? Он мог сколько угодно злобствовать по поводу братца и этой коварной кокетки, но в действительности понимал, что бешено завидует счастливчикам. И что его тайная страсть к теперь уже запретной для него девушке никуда не делась. Она лишь ушла глубоко внутрь него, заставляя страдать и разъедая мозг. Каждый раз видя Нелю, любовно смотрящую на брата, у него сперва перехватывало дыхание, потом холодело в груди, и он ощутимо чувствовал какую-то могильную пустоту; затем эта пустота будто бы наливалась тяжестью и задерживалась надолго подобно свинцовому слитку, застрявшему в груди. Особо мучительно было то, что свое состояние нельзя было показать никому, напротив, требовалось улыбаться и демонстрировать полное дружелюбие. И он демонстрировал.
Сперва избив и изругав, потом сделав вид, что простил темпераментную сожительницу, мужчина исподволь выяснил, кто же прервал так удачно начинавшийся роман. В «виновниках» ходили Лариса и её отпрыск, простодушно разболтавший мамке про поездку за Нелей — «ненастоящей воспитательницей». Присмотревшись к девушке в садике, позже банально проследив за сожителем, которому она ни на йоту не доверяла, Лариса побоялась явно проявить себя вначале, выжидая почти месяц. Дождавшись прямых (на её ревнивый взгляд) доказательств измены, не сдержавшись, она вызвала недавно пришедшего из армии Сашу и уговорила того помешать свиданию. Пригрозив устроить публичный скандал у дверей его квартиры, хотя сама страшно боялась последствий. Пытавшийся её отговорить Саша всё же поднялся в квартиру (несмотря на устную договорённость с братом) предупредить того. Вот так своими собственными руками Виктор и погубил свою жизнь, познакомив двух самых близких себе людей.
Неля вошла в их семью как любимая девушка, позже как гражданская жена младшего сына. Это была дружная трудолюбивая семья, где все занимались общим делом. В начатый давно отцом бизнес постепенно вошли сыновья, окончив профильные вузы. Они получали отдельные направления и развивали их, обеспечивая себя сами. Принцев в этой семье не было. Дорогие подарки незаслуженно никто не получал и не дарил. Исключая, конечно, женщин. После армии Саше причиталась небольшая квартирка и дешёвая машина для работы. Добыть остальное он должен был себе сам. В свое время этот же путь прошел и Виктор. Так постановил отец — высокий стройный мужчина, внешне и характером похожий на младшего сына. Саша был его любимцем, но каких-то особых дивидендов с этого не имел, кроме горячей отцовской любви. Часть которой досталась и Неле. Она понравилась отцу, он не скрывал этого; больше, чем старшая сноха Лариса. Та работала в одном из торговых отделов семьи и некогда сошлась с Виктором.
Старший сын был копия мать — немногословная скрытная женщина себе на уме. Любя обоих сыновей, она всё же выделяла Виктора. Ей казалось, что муж недодает тому внимания, возможностей и неким образом ущемляет. Косвенно такое мнение поддерживал и сам Виктор, изредка жалуясь матери на невнимательность отца к нему. И та выговаривала мужу, совершенно не слушавшему её. Финансово он никого не выделял.
Посещая по праздникам гостеприимный родительский дом, Неля незаметно приглядывалась к своим потенциальным родственникам, подмечая, насколько же они разные люди. Совершенно естественно принимая симпатию главы семьи, девушка терялась в присутствии матери и особенно Ларисы. Она заметила, что сашина мама не рада ей; Лариса же явно не любила её. Подковырки, несмешные шуточки, намёки, косые взгляды — всё шло в ход в этой скрытой семейной борьбе. И Неля старалась поменьше бывать здесь без крайней нужды, а при случае держалась поближе к свёкру и к Саше, в присутствии которых женщины сдерживались. И сама стремилась вести себя естественно, с присущими ей достоинством и доброжелательностью.
История незадачливого ухаживания Виктора за Нелей как-то сразу стала общеизвестной, вызвав шуточки главы семьи. Сам Виктор ли рассказал родителям, или Саша, что маловероятно, скорее всего, постарались Лариса и её разговорчивый сынишка, всякий раз обнимавший Нелю, встречая её у «дедушки». Тогда давно, как только раскрылась измена Виктора, пришедшая за мальчиком в садик Лариса попыталась затеять ссору. Близко подойдя к Неле, женщина тихим голосом наговорила ей оскорблений в ненормативном стиле. Оробевшая, конечно, девушка постаралась не подать вида, твердо выдержав ненавидящий взгляд мамаши воспитанника. Наткнувшись на её хладнокровие, Лариса приутихла и, выговорившись, ретировалась. Больше они не разговаривали, а увидев Нелю с Сашей, женщина злорадно порадовалась и внешне угомонилась. Лариса ладила со свекровью (по крайней мере, на виду), вероятно, она-то и наговорила гадостей про девушку, вызвав настороженное отношение к той.
Ещё только начав встречаться с Нелей, Саша предупредил брата, что они те-перь вместе. Тот прикинулся равнодушным, процедив, что брат волен в своем выборе. Ни одного лишнего слова о Неле Виктор не сказал и не спросил. На подшучивания отца он только ухмылялся, не поддерживая сплетен матери и сожительницы насчет невесты младшего брата. Глава семьи же часто ставил всех в смешное положение, громогласно интересуясь насчет появления родных внуков. И вместе с Сашей сам же смеялся над смущением женщин и кривой усмешкой Виктора.
Счастливо текла жизнь молодых влюблённых в скромной квартирке. Они работали, не бедствовали: Неля носилась по городу, ведя группы фитнеса, его бизнес был стабилен. Саша потихоньку копил на машину получше, задумываясь о жилье попросторнее. С каждым новым днем они влюблялись друг в друга все крепче, в мыслях благодаря те двусмысленные обстоятельства, что познакомили их.
Крепко зажмурив глаза, для верности ещё прикрыв их рукой, Неля ощутила волны, бегущие снизу. Всё ещё стесняющаяся откровенных оральных ласк любимого, девушка конвульсивно выгнулась; твердеющий под языком парня острый бугорок словно посылал её скованному телу пульсирующие сигналы: приготовься, сейчас будет хорошо, скоро случится взрыв. Нервным движением она нащупала его руку меж своих мокрых грудей и быстро сжала. Он откликнулся кратким пожатием, ни на миг не прекращая слизывать её терпкие любовные соки. Она застонала, прижав заломленную руку к глазам, он сильнее вжался меж её задрожавших ног, удерживая любимую.
Томясь невыносимо-сладостными муками, дергая парня за волосы, девушка оттащила его, смеющегося, от центра собственного наслаждения. В шутливой борьбе перевернув на спину, она оседлала его. Быстрые скачки девушки на бедрах парня сменились медленными тягучими движениями, она знакомо запрокинула голову и изогнулась, будто от нестерпимой боли. Он заскользил руками вверх по её потному телу, сжал белые, незагорелые груди, радостно ощущая трепет её содрогающегося тела. Он любил её оргазмы — несомненные свидетельства собственной силы. И её любви. Их любви, ибо именно в эти минуты физического слияния он остро чувствовал необходимость в ней. Какое счастье — быть так любимым и так любить! Вот он смысл жизни, которого многим не хватает!
В изнеможении она упала на него; обнимая ослабевшее тело, он выжидательно улыбнулся. Сейчас она чуть отдохнет, и они продолжат любовную схватку до полного, обессиливающего обоих триумфа.
— Я так хочу... хочу... ты только не думай... не думай, что я... ребёнка... хочу, чтоб у нас был ребенок... маленький ты, — шёпотом, понижая голос произнесла она. — Нет... не бойся... это я так... мечтаю, — прервав затянувшееся молчание и мысленно ругая себя, уже громче проговорила Неля.
Он приподнял за подбородок её лицо: — Замуж за меня пойдёшь? Я тоже мечтаю об этом, уже давно, ещё тогда...
— Ты не обиделся!? — она радостно прильнула к нему. — А я боялась. Ощутив упершееся ей в живот его твердое достоинство, она обхватила его рукой, порывисто поцеловала Сашу и скользнула вниз. Исцеловав набухший пенис, она нежно сомкнула губы вокруг и впустила его в рот. Почувствовав приближение эякуляции, она легко вскочила на его бедра и крепко сжала внутренними мышцами извергающийся орган.
— Оставляем? — заговорщицки прошептала она, глядя в любимые глаза.
— Наш. Только наш, — кивнул он, сжимая в нежных объятиях её, впервые не убежавшую в ванную после.
Завистливо смотрела сожительница Виктора на уже почти сашину жену, гордо носящую росший живот. Ничто, кроме радости, не вызывал вид будущих родителей, трогательно заботящихся друг о друге. И заглядывающих в глаза друг другу с ещё большей любовью. Было подано заявление в ЗАГС, свадьбу специально наметили незадолго до рождения сына в виде не то шутки, не то прикола — так решили жених и невеста. Даже не любящая невестку сашина мать несколько смягчилась, как-то по-своему заботясь о Неле, в основном в виде нотаций. Даже Лариса вроде бы перестала злобно коситься на девушку, больше не считая её личной угрозой. Шумно радующийся будущим внукам отец не упускал случая ироничо-язвительно подколоть старшего сына в отставании от младшего.
И только Виктор никак не принимал участия в этой сентиментальной суете. По-прежнему притворяясь, что он не очень-то вникает в дела брата. Отшив поползновения сожительницы «Витя, может и нам родить... представляешь, малыш будет похож на тебя... « и обозвав её нецензурно, мужчина с глухой тоской осознавал, что его мечта никогда не исполнится. Она разбилась сейчас о вызывающе торчащий живот девушки, которую он ни на миг не переставал желать. Даже сейчас, даже беременную, даже не от него. В продолжение «сахарного» периода молодых, когда без камня на сердце он не мог на них смотреть (а приходилось!), у него теплилась неясная надежда, что может вот, ещё немного, и что-нибудь изменится: от смутного «а вдруг они расстанутся, поссорившись» до шального «может, как-то разбить эту связь». Но ничего не произошло, притяжение счастливых любовников лишь крепло, а провернуть что-либо этакое, коварное, у него не хватило ни сил, ни духу. И срывая зло на всё терпевшей Ларисе, он продолжал падать всё ниже, в какую-то бездну темного отчаяния.
Родители Нели купили кроватку и кое-какие мелочи для будущего внука, позвали Сашу забрать всё это от них. Был дождливый вечер, ехать не хотелось, но он собрался, поднявшись с кровати от прилегшей девушки. Поцеловал её и живот, как делал постоянно, спросил, что ей купить из еды (она заказала шоколадный десерт), и снял с вешалки куртку. Пожелал ей хорошего сна, обещал быстро вернуться и тихо закрыл дверь. Неля сразу уснула.
На мокрой дороге водитель движущейся навстречу фуры заснул и, спустя миг проснувшись, лихорадочно попытался выправить сворачивающийся набок прицеп. Легковой автомобиль старался избежать столкновения с мчащимся на него огромным чудовищем, и не смог, оказавшись сплюснутым меж кабиной и прицепом. Выскочивший водитель не смог ни вытащить, ни помочь погибшему на месте молодому мужчине.
Рыдающих женщин оставили дома, отец с Виктором плакали около смятой сашиной машины рядом с невозмутимыми гаишниками. Обняв, Виктор едва удерживал трясущегося от горя и впавшего в полубезумие отца.
— Кто скажет Неле? — наконец прозвучал страшный вопрос. — Ты, Витя?
Тот попятился и долго отрицательно тряс головой. Вытер слезы и ушёл к своей машине. К девушке поднялся раздавленный горем отец, Виктор же не вышел из авто. С широко распахнутыми от ужаса глазами Неля выслушала только начавшего говорить сашиного папу, закричала не своим голосом, обхватила руками живот и упала прямо на него. Схватившись за сердце, безутешный мужчина опустился подле неё. Виктор вбежал за подъехавшей скорой, почуяв неладное. Их отвезли в разные больницы. До назначенной свадьбы оставалось несколько дней, до родов — месяц.
На похоронах ни папы, ни Нели не было. После обширного инфаркта за отцом ухаживала жена, почерневшая от горя. Она стала ещё молчаливее и злее. Виктор нечасто навещал родственника, ненавидя больницы и больных. Сам он почти никогда не болел. Зато каждый день звонил в роддом нелиному врачу (заплатив тому за привилегию выслушивать отчет по телефону), справляясь о девушке. Её состояние было ужасно. Сначала ей сохраняли беременность, пытаясь дотянуть до срока, но дело шло плохо, и ей вызвали преждевременные роды. Слабого мальчика поместили в кювез, из роддома их выписали через месяц cнебольшим.
Никто не навещал Нелю из их семьи, хватало проблем со своим больным. Мать и слышать не хотела о внуке и несостоявшейся невестке, виня её в смерти сына. Почему именно девушка виновата и в чем, та не желала разбираться, упрямо повторяя, что не случись в жизни Саши этой «навязчивой вертихвостки», и ничего бы с ним плохого не произошло. Переставшая жалеть больше не родственницу Лариса горячо поддерживала свекровь, так и не простив Неле привязанности к ней Виктора. Сам же он никак не высказывался о несчастной, ежеминутно гадая, как она там. Сведения о ней были скупы и собирались по общим знакомым. По их словам, она сильно изменилась, но ухаживает за сыном — куда деваться. Девушка так и жила в сашиной квартире, вернувшись туда после родов.
— Как ты думаешь, сынок? Я права? — вмешалась в его мысли о Неле мать, что-то спрашивая.
— Ты о чем, мама? — вернулся он к действительности.
— Ну, так о квартире о сашенькиной. Хватит ей там! Пожила, наворотила дел, и будет!
Они с Ларисой навещали отца в больнице, где с ним находилась мать (им выделили палату).
— Я тоже так считаю, — вмешалась сожительница. — Пусть уходит к себе! Она ж не сирота.
Виктор, скрывая изумление, посмотрел на обеих женщин, подивившись в очередной раз силе бабской зависти и неприязни. Ни слова о внуке сказано не было, будто б его не существовало. Бабы! Ещё неясная мысль оформлялась у него в голове. Несчастная Неля, одинокая, выгоняемая и унижаемая... Может, в этом его шанс? Стать ей нужным? Её защитником от этих жестоких стервятниц, будто бы не пострадавших подобно ей.
— Пусть уходит, — кивнул он. — Я — за!
Операцию «Нелю — вон!» осуществляли втайне от отца, ещё слабого и больного. Женщины вошли к ней под вечер с постными лицами. Она не улыбнулась им, будто предчувствуя неладное, она теперь вообще не улыбалась. Прижимая к себе какие-то детские тряпки, с непроницаемым лицом, выслушала она инсинуации про «с квартирой надо что-то делать, наверное, продадим» и «тебе хватит нескольких дней, чтоб съехать?». Взяв себя в руки и не выказав возмущения, девушка напомнила, что здесь живет сашин сын, и спросила, не полагается ли ему доля от отцовского бизнеса, хотя бы немного на сносную жизнь. Тут-то и прорвало тщательно маскируемую стену неприязни. Мать сначала цедила сквозь скривленные губы про «колдовство, которым ты, мерзавка, опутала моих сыновей», позже прибавив про её вину в смерти Саши «послала мальчика не знаю куда ночью», и на десерт криком выдав «неизвестно, чей это ребенок от такой бл... как ты!». По некрасиво сморщенному лицу девушки текли слёзы. Она что-то пыталась ответить, но у неё не получалось, да ей и не дали. Растерявшаяся Лариса удерживала кричащую свекровь, не забывая обвинять Нелю в том, что та «маму расстроила, а той сейчас так плохо». Наконец женщины удалились с предупреждением, чтоб «духу твоего здесь не было!». Девушка беззвучно плакала, зажимая рот, чтоб не разбудить малыша.
В постели прослушав яркое, в лицах, донесение сожительницы о визите к «этой девке», Виктор звонким шлепком развернул её от себя и вонзился в неё сзади, по-собачьи, не в силах выносить самодовольное лицо той.
— Время пришло! — повторял он себе как марш, в такт ударам по заду любовницы.
Он зашел через день, тихо открыв квартиру запасным ключом. Однако Неля с настороженным лицом стояла на небольшом отдалении от двери, прижимая к себе младенца и сжимая в руке телефон. Увидев его, она перевела дух, и он понял, что она ожидала худшего.
— У меня свой ключ. Ты забыла? — чтоб разрядить обстановку. Молча она ушла в комнату, он же пронес тяжелые пакеты с продуктами в кухню и разгрузил их. Стараясь не шуметь, он выглянул из двери: Неля кормила малыша. Мужчина жадно рассматривал, впервые за последние пару месяцев, дорогую ему женщину. Она изменилась: выглядела старше и как-то... безучастно. Будто робот. Острая жалость на миг проснулась в нем, но он заглушил её. Жалостью он вообще ничего не получит от неё, а у него план. Разглядывая её, придерживающую головку младенца и склонившуюся к нему, он вновь убедился в неизменности своих чувств. Она не видела его взгляда, того, с какой алчностью он разглядывал темный оттянутый сосок, от которого оторвался сытый мальчик. Она не сразу поправила халат, разглядывая моргающего сынишку. Виктор тяжело при-валился к кухонной стене: пах наливался тяжестью, совершенно несвоевременной в данный момент. Он погладил его рукой и недобро усмехнулся: что ж, недалек тот час, когда она сама, без уговоров, будет освобождать его от излишнего напряжения милым ротиком. Да, так и будет! Встать между ними некому.
— Пришёл проверить, собираюсь ли я? Зачем все эти пакеты? — Неля глухим голосом, войдя в кухню.
— О чем это ты? — разыграв недоумение.
— Разве это не твоя идея выселить нас? — по-прежнему негромко.
— Расскажи-ка, что это за выселение? — сев и предложив ей. Неля скупо рассказала только про приказ убираться отсюда, не упомянув прочие оскорбления.
— Я уже договорилась с... (один из сашиных друзей), он перевезет нас. Надеюсь, ничего ценного отсюда не пропадет, — закончила с грустной иронией. Виктор после недолгого молчания: — Думай что хочешь, но я не в курсе ваших с матерью дел. Уверен, тебе... вам следует остаться здесь. Квартира... его вон, мальчишки. Дальше... деньги. Тебе хватает? — спросил, будто вспомнив.
— Пока — да. Пособие... Ещё ребята принесли, собрали на... на... — у неё потекли слезы от невозможности произнести слово «похороны».
Вдруг не ожидая от самого себя, он положил ей руки на плечи и притянул к себе. На удивление она не отшатнулась, слегка прижавшись к нему и всхлипнув. Он теребил на её плечах тонкую ткань халатика, одетого на голое тело, и вопреки печальной ситуации, вновь ощутил прилив вожделения. Но, не двигаясь, просидел, обнимая её, пока она не отстранилась.
— Так останешься? — спросил, как когда-то его брат, любимый, тогда давно.
— Не знаю... я уже собираюсь.
Этого допустить было категорически нельзя, ибо там, у родителей, она стала бы недосягаема для него.
— Вроде бы у вас там «двушка»? — начал он. — И кто-то ещё: брат... сестра?
Она кивнула.
— Они зовут?
Неля пожала плечами: — Родственники всё же. Куда ж ещё?
— А потом? — продолжал он.
— Потом? — задумалась она. — Я думала. Наверное, буду снимать, когда на работу выйду. Только не знаю, когда это случится. Он маленький ещё, да и нездоровый, недоношенный. Лечить придется.
Она вновь всхлипнула, но плакать не стала; как-то механически вытерла глаза, поднялась и покачнулась. Ухватившись за стену, постояла и двинулась к кровати.
— Я прилечь хотела... сплю мало... ты иди... скажи им, что я уеду. Легла и засопела.
Постояв в нерешительности возле засыпающей, такой желанной, далекой и безразличной, он тихо ушёл.
Назавтра он прервал её «зачем ты пришёл» и сел рядом на диван. Близость её теплого плеча придала ему решимости.
Глядя в её отрешённый профиль: — Ты остаёшься! Так хотим мы с отцом. В память о Са... — он поперхнулся, так и не произнеся имя, боясь вновь расстроить её.
Прервав готовящееся возражение: — Деньги я буду приносить. У тебя ведь нет карточки? Да я ей не умею, — поспешно соврав, ругая себя за неудобный вопрос. — Сколько нужно... сколько попросишь.
Мальчишка захныкал, немного смущенно взглянув на мужчину и полуотвер-нувшись, девушка стала кормить его. И снова Виктор испытал неуместное вожделение, опять напомнившее ему, какой линии он должен придерживаться: стать необходимым.
— Собери-ка его, мы погуляем, — велел он ей, опять выглядящей уставшей.
— Нет, я собиралась... — начала было она.
— Ты ложишься спать сейчас же, — отбирая у неё ребенка, не забыв бросить жадный взгляд на полную, круглую грудь. — Это мы идем гулять. Мы, мужчины, я — с племянником. Вернемся — постираем, погладим, сготовим, что ещё там.
Он понес малыша к столу: — Оденешь его?
Она со страхом смотрела на Виктора: — Нет... Не нужно... Мы сами... Я не хочу... Не дам!
Он вернулся к ней и постарался придать голосу убедительность и некоторую обиду: — Ты и правда веришь в то, о чем подумала?! И тебе не стыдно? Так обидеть меня?
Она смутилась: — Это от усталости... Я не хотела... Я и правда думаю, что не стоит...
Уже на выходе, полуобернувшись к ней, стоящей скованно и неподвижно, он заставил её лечь и закрыть глаза.
Катая коляску и всматриваясь в мирно сопящего младенца, особо ни на кого из родителей не похожего, он испытал противоестественную неприязнь. Вот от этого шкета сильно зависят его будущие отношения с Нелей. Он — его пропуск к её сердцу, и если не сразу к сердцу, то в постель определенно. Придется притвориться, изображая любящего дядю. Войти в доверие, опутать заботой, отсечь других родственников — в общем, дать привыкнуть к себе. Только тогда получится остальное. Брезгливо изогнув губы, Виктор представил, как он смотрится со стороны. Смешно смотрится! Ничего, это временно — он уверен.
Умудрившись как-то неслышно запихнуть посапывающего младенца в кровать, мужчина устроился в кресле, напротив дивана со спящей Нелей. Во сне она снова выглядела как раньше, уравновешенной красавицей, пленившей его некогда. Конечно, волосы сбились в беспорядке, и нет на ней излюбленных коротких ярких платьев, но приоткрытые смявшимся халатом ноги красивы, а лицо безмятежно, и она совсем не похожа на «снежную королеву», державшую его на расстоянии. Он погладил тяжело занывший пах: скоро, теперь уже скоро.
Поговорив с матерью, он в приказном тоне велел ей оставить Нелю в покое, объявив, что таково их с отцом решение. Почти не говорящий после инфаркта, тот одобрительно кивал. (Специально для ) На попытки матери поскандалить, обвинив его в лицемерии и предательстве интересов семьи, Виктор насмешливо процедил, что не видит в Неле никакой угрозы и всем придется смириться с её существованием. И добавил, что он так хочет. Мать завела было про «шалаву, которая его опоила чем-то», но он весело рассмеялся. У него теперь часто бывало хорошее настроение, особенно после возвращения от неё, бывшей «снегурочки».
Быстро пронюхав про его посещения Нели, заволновалась Лариса, заподозрив возвращение интимного интереса к той. Любовницу он успокоил и постарался разубедить, чтоб она раньше времени не нарушила его планов. Контроль за расходами той, пригляд за квартирой, ну, чтоб мужиков не водила — такое объяснение показалось женщине разумным. И хотя время от времени сожительница пыталась завести песню «может её того, прогнать», мужчина резко ставил её на место: «не твое дело, сами разберёмся». Подкрепляя свои аргументы мощным постельным доводом, особенно при невозможности реализовать любовные фантазии с Нелей. Внешне все успокоились, что устраивало Виктора, навещавшего девушку всё чаще под разными предлогами.
Она привыкала к нему и, кажется, даже испытывала нечто вроде благодарности за разнообразную помощь. Они вместе гуляли и ездили за покупками, хотя девушка поначалу сопротивлялась такому значительному его участию в их с ребёнком жизни. Шагая рядом с ним, везущим коляску, она часто искоса недоверчиво посматривала на него. Не доверяет — догадывался он и старался обратить в шутку её мнимые подозрения. Она никак не реагировала на юмор, по-видимому, разучилась или не желала. Держалась с ним чопорно, как тогда, в период его ухаживания. Намыливая малыша, лежащего в ванной на его широких ладонях, она не испытывала сентиментальности, скорее, отчуждённую, безликую признательность. Она ничего не могла с собой поделать, со своей, никуда не девшейся настороженностью к мужчине, однажды обманувшему её.
Она вновь и вновь пыталась объясниться с ним, вежливо отклоняя его поддержку, напоминая про мать и Ларису. Но те не беспокоили её, опасаясь гнева Виктора. А он все навещал и навещал её с малышом, таская бесчисленные продукты, игрушки, товары для дома, безустанно предлагая свою помощь, и даже навязывая её без просьб. Настал момент, когда она смирилась и перестала задавать ему один и тот же вопрос — «зачем ты здесь?». И он похвалил себя за настойчивость, граничащую с навязчивостью, давшую свои положительные плоды, несмотря на своё неприятие ребенка и всего, что с ним связано. Ибо как она не могла заставить себя быть приветливой с ним, так и он не смог привыкнуть к малышу, видя в нем помеху и угрозу.
Неля с мальчиком заболели. Немного за ними ухаживали родители, но работа обоих не давала возможности долго находиться при ней. Виктор зашёл вечером и, не желая слушать постоянный плач младенца, ретировался на кухню, пообещав что-нибудь сообразить на плите. Стараясь не шуметь, он заглянул в темную комнату: больные лежали рядышком на большой кровати и мирно дремали. Он встал над ней: беззащитный вид нездоровой девушки, с разметавшимися по подушке волосами и трогательно поджатыми голыми коленками, привычно поднял в нем волну желания.
— Все хватит! — внезапно решил он, расстегивая одежду. — Надоели эти дочки-матери! Она поймет... Не зря же он здесь за бесплатную няньку...
Он тихо лег рядом и, склонившись, поцеловал её. Она улыбнулась во сне, прошептала имя из прошлого и вскинула руки ему на плечи. От звуков имени, которое уже полагалось забыть, его передернуло, но не остановило. Он навалился на неё, и она открыла глаза. Все произошло так, как он давно уже представлял себе: её тонкие, заломленные вверх и удерживаемые им руки, запрокинутое лицо, отчаянно дергающееся под ним слабое тело, скомканная одежда... У неё не было шанса вырваться: рядом мирно сопел малыш, и она боялась столкнуть его на пол. Она сдавленно шептала ему мольбы, потом проклятия, била кулачками по спине и плечам, но он упорно вдавливал её в постель, заглушая шёпот поцелуями и раздви-гая её колени. Мужчина так долго пробивался в её сухое лоно, что, когда, наконец, его член провалился внутрь неё, он замер, сообразив, что устал. Она также застыла, обессиленная борьбой, не имея возможности сопротивляться в полную силу. Она раскинула руки в стороны и беззвучно заплакала, он сжал ладонями её мокрое лицо, устроился в ней удобнее и начал неспешные фрикции. Он недолго мучил её, откатившись в сторону. Ребёнок не проснулся, так и лежа рядом с ней.
Неля свернулась калачиком и шарила руками возле, пытаясь натянуть одеяло на мокрые бедра.
— Уходи! — услышал он в спину, когда шёл в ванную. — Не хочу видеть тебя. Виктор пожал плечами и вошёл в душ. Глядя в зеркало он улыбнулся и подмигнул отражению: все сложилось удачно, как он и предполагал. Главное — верить в себя! Она оказалось такой, как он и представлял: теплой и мягкой, желанной и чудесно пахнущей, несмотря на нездоровье. Даже её отпор невероятно возбуждал, даря неописуемую сладость обладания. Хорошее начало!
Он присел подле неё, вздрогнувшей, и погладил по голове, подбирая слова. Малыш проснулся и заверещал, она потянулась к нему. Мужчина ушел в кухню и снова переждал приступ плача. Вновь войдя в тихую темную комнату, он опустился в кресло. Хотелось вновь прижаться к тонкому дорогому телу, но он не стал пугать её.
— Уходи! — бесконечно повторяла она с кровати, но он не отвечал, мечтательно улыбаясь, пока не задремал, вытянув ноги. Спали все плохо из-за мальчика; Виктор не вставал, но сквозь дрему почти все слышал. Проснувшись утром и размяв задеревеневшее тело, мужчина пошёл в кухню на стук посуды. Обхватив сзади, принес её, отбивающуюся, бросил на пустую кровать и вновь овладел. Привычно не обращая внимания на женские слёзы, он уже дольше мучал горячее бьющееся тело, обильно наполнив его семенем. Не прислушиваясь всерьез к её проклятиям, спросил, что нужно купить, и предупредил, что придет вечером. Вспомнив, позвонил с работы сожительнице и что-то наврал про родительский дом.
Вечером не найдя дома ни Нели, ни малыша, он позвонил ей, и она просто ответила что у своих родителей. Не прислушиваясь к отчаянному «оставь нас в покое!», он помчался туда. Войдя, снисходительно оглядел скромные хоромы и небрежно бросил на стол папку с документами.
Родители, переглядываясь, просмотрели бумаги: — Дочка, тут о тебе и Павлике. Взгляни!
Виктор решительно взял ребенка из рук бабушки: — Тут подпись твоя нужна. Прочитать нужно. Одевайся!
Помявшись возле матери и не решившись никого расстраивать, с каменным лицом Неля спустилась к машине.
— Странный какой-то договор. Написано, что ты директор. Разве не отец ваш... твой?
— Всё тут правильно указано. Ты поняла главное? Насчет сына? Она упрямо поджала воспаленные болезнью губы.
— Тебе что-то непонятно? Мало?
Отчужденно уставившись в стену: — Это всё как-то... Я не верю... тебе.
Сделав вид, что не услышал последней фразы: — Вот подпишем, нотариус заверит, и будем исполнять потихоньку.
Всё таким же бесцветным голосом: — Ты ведь хочешь... ты ведь ждёшь от меня... чтоб я бывала с тобой... Зачем тебе... Ты женат!
Он саркастично: — До этого момента не был. И ты это хорошо знаешь.
Страдальчески наморщив лоб, не глядя на него: — Я очень зла на тебя. Не ожидала, что ты... так... Почему Саши нет?
Виктор раздраженно выдернул документы из-под её головы, которую она в глухом рыданье уронила на стол. И хотя он вожделел её больше всего на свете, расчетливо решил: сейчас лучше оставить девушку. Успокоится, смирится, поразмыслит его и привыкнет.
— Не приходи, — раздалось ему вслед. — Оставь нас в покое. Он хлопнул дверью, постоял за ней, прислушиваясь. Ни звука.
— Не могу! — сам себе произнес он. — Никак не получится!
разными предлогами.
Она привыкала к нему и, кажется, даже испытывала нечто вроде благодарности за разнообразную помощь. Они вместе гуляли и ездили за покупками, хотя девушка поначалу сопротивлялась такому значительному его участию в их с ребёнком жизни. Шагая рядом с ним, везущим коляску, она часто искоса недоверчиво посматривала на него. Не доверяет — догадывался он и старался обратить в шутку её мнимые подозрения. Она никак не реагировала на юмор, по-видимому, разучилась или не желала. Держалась с ним чопорно, как тогда, в период его ухаживания. Намыливая малыша, лежащего в ванной на его широких ладонях, она не испытывала сентиментальности, скорее, отчуждённую, безликую признательность. Она ничего не могла с собой поделать, со своей, никуда не девшейся настороженностью к мужчине, однажды обманувшему её.
Она вновь и вновь пыталась объясниться с ним, вежливо отклоняя его поддержку, напоминая про мать и Ларису. Но те не беспокоили её, опасаясь гнева Виктора. А он все навещал и навещал её с малышом, таская бесчисленные продукты, игрушки, товары для дома, безустанно предлагая свою помощь, и даже навязывая её без просьб. Настал момент, когда она смирилась и перестала задавать ему один и тот же вопрос — «зачем ты здесь?». И он похвалил себя за настойчивость, граничащую с навязчивостью, давшую свои положительные плоды, несмотря на своё неприятие ребенка и всего, что с ним связано. Ибо как она не могла заставить себя быть приветливой с ним, так и он не смог привыкнуть к малышу, видя в нем помеху и угрозу.
Неля с мальчиком заболели. Немного за ними ухаживали родители, но работа обоих не давала возможности долго находиться при ней. Виктор зашёл вечером и, не желая слушать постоянный плач младенца, ретировался на кухню, пообещав что-нибудь сообразить на плите. Стараясь не шуметь, он заглянул в темную комнату: больные лежали рядышком на большой кровати и мирно дремали. Он встал над ней: беззащитный вид нездоровой девушки, с разметавшимися по подушке волосами и трогательно поджатыми голыми коленками, привычно поднял в нем волну желания.
— Все хватит! — внезапно решил он, расстегивая одежду. — Надоели эти дочки-матери! Она поймет... Не зря же он здесь за бесплатную няньку...
Он тихо лег рядом и, склонившись, поцеловал её. Она улыбнулась во сне, прошептала имя из прошлого и вскинула руки ему на плечи. От звуков имени, которое уже полагалось забыть, его передернуло, но не остановило. Он навалился на неё, и она открыла глаза. Все произошло так, как он давно уже представлял себе: её тонкие, заломленные вверх и удерживаемые им руки, запрокинутое лицо, отчаянно дергающееся под ним слабое тело, скомканная одежда... У неё не было шанса вырваться: рядом мирно сопел малыш, и она боялась столкнуть его на пол. Она сдавленно шептала ему мольбы, потом проклятия, била кулачками по спине и плечам, но он упорно вдавливал её в постель, заглушая шёпот поцелуями и раздви-гая её колени. Мужчина так долго пробивался в её сухое лоно, что, когда, наконец, его член провалился внутрь неё, он замер, сообразив, что устал. Она также застыла, обессиленная борьбой, не имея возможности сопротивляться в полную силу. Она раскинула руки в стороны и беззвучно заплакала, он сжал ладонями её мокрое лицо, устроился в ней удобнее и начал неспешные фрикции. Он недолго мучил её, откатившись в сторону. Ребёнок не проснулся, так и лежа рядом с ней.
Неля свернулась калачиком и шарила руками возле, пытаясь натянуть одеяло на мокрые бедра.
— Уходи! — услышал он в спину, когда шёл в ванную. — Не хочу видеть тебя. Виктор пожал плечами и вошёл в душ. Глядя в зеркало он улыбнулся и подмигнул отражению: все сложилось удачно, как он и предполагал. Главное — верить в себя! Она оказалось такой, как он и представлял: теплой и мягкой, желанной и чудесно пахнущей, несмотря на нездоровье. Даже её отпор невероятно возбуждал, даря неописуемую сладость обладания. Хорошее начало!
Он присел подле неё, вздрогнувшей, и погладил по голове, подбирая слова. Малыш проснулся и заверещал, она потянулась к нему. Мужчина ушел в кухню и снова переждал приступ плача. Вновь войдя в тихую темную комнату, он опустился в кресло. Хотелось вновь прижаться к тонкому дорогому телу, но он не стал пугать её.
— Уходи! — бесконечно повторяла она с кровати, но он не отвечал, мечтательно улыбаясь, пока не задремал, вытянув ноги. Спали все плохо из-за мальчика; Виктор не вставал, но сквозь дрему почти все слышал. Проснувшись утром и размяв задеревеневшее тело, мужчина пошёл в кухню на стук посуды. Обхватив сзади, принес её, отбивающуюся, бросил на пустую кровать и вновь овладел. Привычно не обращая внимания на женские слёзы, он уже дольше мучал горячее бьющееся тело, обильно наполнив его семенем. Не прислушиваясь всерьез к её проклятиям, спросил, что нужно купить, и предупредил, что придет вечером. Вспомнив, позвонил с работы сожительнице и что-то наврал про родительский дом.
Вечером не найдя дома ни Нели, ни малыша, он позвонил ей, и она просто ответила что у своих родителей. Не прислушиваясь к отчаянному «оставь нас в покое!», он помчался туда. Войдя, снисходительно оглядел скромные хоромы и небрежно бросил на стол папку с документами.
Родители, переглядываясь, просмотрели бумаги: — Дочка, тут о тебе и Павлике. Взгляни!
Виктор решительно взял ребенка из рук бабушки: — Тут подпись твоя нужна. Прочитать нужно. Одевайся!
Помявшись возле матери и не решившись никого расстраивать, с каменным лицом Неля спустилась к машине.
— Странный какой-то договор. Написано, что ты директор. Разве не отец ваш... твой?
— Всё тут правильно указано. Ты поняла главное? Насчет сына? Она упрямо поджала воспаленные болезнью губы.
— Тебе что-то непонятно? Мало?
Отчужденно уставившись в стену: — Это всё как-то... Я не верю... тебе.
Сделав вид, что не услышал последней фразы: — Вот подпишем, нотариус заверит, и будем исполнять потихоньку.
Всё таким же бесцветным голосом: — Ты ведь хочешь... ты ведь ждёшь от меня... чтоб я бывала с тобой... Зачем тебе... Ты женат!
Он саркастично: — До этого момента не был. И ты это хорошо знаешь.
Страдальчески наморщив лоб, не глядя на него: — Я очень зла на тебя. Не ожидала, что ты... так... Почему Саши нет?
Виктор раздраженно выдернул документы из-под её головы, которую она в глухом рыданье уронила на стол. И хотя он вожделел её больше всего на свете, расчетливо решил: сейчас лучше оставить девушку. Успокоится, смирится, поразмыслит... Примет его и привыкнет.
— Не приходи, — раздалось ему вслед. — Оставь нас в покое. Он хлопнул дверью, постоял за ней, прислушиваясь. Ни звука.
— Не могу! — сам себе произнес он. — Никак не получится!
