Мучаясь жесточайшим и беспощадным похмельем, на крыльцо избы села Разпиздяйлово вышел поручик Ржевский. Одет он был в потертые гусарские чикры и исподнюю рубаху. Волосы были всклочены, на ноге один сапог, но как и полагается лихому гусару, при сабле и с торчащими усами.

— Прошка! Мать твою, подь сюды, мудозвонище! — хрипло крикнул Ржевский, зовя денщика.

— Чего-с угодно, ваше благродь? — появился Прохор.

— Подай шампанского!

— Так нету-ти! Вы ведь ажно третьего дня как все-с выпили!

— Ну, тогда водки!

— Так вы вчерась все выпили!

— Так купи?

— Денег нет...

— Да что ж ты за изувер-то такой! Неси хоть квасу.

— Сей момент!

Утолив похмелье и жажду квасом, поручик потянулся, крякнул и всковырнул в зубах. В мешавшем камушке Ржевский с интересом узнал малиновое зернышко.

— Прошка! Ну-ка чертов сын, отвечай, откель у меня в зубах малиновое зернецо? Вроде давно малинового варенья не едал? Да и не сезон сейчас для малины.

— Так вы ваше благородь запамятовали! Давечась второго дня на сеновале с барышней вы миловались?

— Натали Ростова! — похотливо подумал Ржевский.

В его памяти всплыл недавний вечер.

Бал, свечи, вальс, танцующие пары.

Кружась в танце Ростова ему и говорит

— Поручик, скажите, почему, вы, гусары, такие невоспитанные? Ругаетесь, все время словами нехорошими...

— Да, Натали, так и есть, мы гусары народ грубый. (се-таки в походах лошадей ебем-с. А кстати, не пойти ли нам Наташенька на сеновал, и трахнуться?

— Поручик, вы хам и наглец!

— Так вы против?

— Нет! Но вы хам и наглец!

— Поручик, помогите мне расшнуровать корсет! — просила Ростова на сеновале часом позже.

— Зачем, Наташа! Я как-то кобыле всадил, так хомут сам и лопнул...

— Поручик, как вы находите мою грудь?

— С трудом-с...

Поручик победно командовал Ростовой.

— Мадемуазель, сейчас я изволю засадить вам поглубже.

Размашисто двигая бедрами, поручик страстно драл девичье тело.

— Все-таки он хам и наглец! Но каков а? Силен! — сладострастно дергаясь под напором поручика, думала Ростова.

Остановившись, Ржевский, глядя на лежавшую под ним Ростову, сказал:

— А знаете Натали, я сейчас новую позу придумал.

— И какую?

— Бобром!

— О! Как интересно, поручик! Вы должны непременно меня научить.

— Тогда извольте-с перевернуться и встать на коленочки задом ко мне.

Наташа заняла требуемую позу. Ржевский пристроившись сзади ввел член.

— Но поручик, да это же просто «раком», так я умею...

— Наташа, так вы-с черенок от вил грызите-с...

... Поручик мечтательно причмокнул губами.

— Так-с, а причем тут малина? — Ржевский с трудом вернулся к реальности.

— Ваше благородь, так ведь барышня ваша до этого отсасывала у штабс-капитана Воронцова.

— Николай Михалыч! Старина! — с теплотой подумал Ржевский о приятеле.

Утром на плацу повстречавшись с Воронцовым, Ржевский был хмур и шел от конюшен.

— Господин штабс-капитан, рад Вас видеть! Как ночку провели-с?

— Благодарю поручик, отменнейше! Был в борделе, всех девок перетрахал-с! А вы как?

— А я вчера проигрался в пух и прах, без денег остался. Так что пришлось в конюшне, с лошадьми-с...

— Фи, поручик это же низко!

— Ну что вы, штабс-капитан! Я скамеечку подставил — и в самый раз!

— Кстати поручик, а я вчера спас девицу от изнасилования!

— Как интересно! Расскажите?

— Да я ее просто уговорил-с...

— Прошка! Сукин сын! А причем тут господин штабс-капитан?

— Так он до этого оприходовал в зад своего денщика Матвея, за то, что тот банку малинового варенья в офицерском буфете сожрал...

Головоломка окончательно сложилась в картинку, когда Ржевский вспомнил выбегающего денщика Матвея из палатки Воронцова.

Матвей бежал рыдая, держась за ягодицы.

А из палатки неслась отборная брань.

— Каналья! Сучий потрох! Еще раз... Да я тебя...

Спазм рвоты скрутил бравого поручика...