Вместо вступления: примечание об авторском видении физиологии дренеев =)
Словом «niala» на дренейском традиционно обозначают мочу, хотя в общем смысле под ниалой можно понимать любую жидкость (от глагола nia — литься, течь). Дренейская ниала обладает некоторыми интересными особенностями — она сладкая на вкус, но пока горячая, только вылившаяся из тела. По мере остывания она всё сильнее горчит. Также, чем дольше в дренейском теле настаивается ниала, тем слаще она получается на выходе. Ниала женщин слаще и приятнее на вкус, чем мужская. Она могла бы быть чрезвычайно популярным экзотическим напитком (или, по крайней мере, деликатесом), если бы не жесточайшее табу в дренейском обществе на всё интимное, поэтому дренеек практически невозможно упросить дать попробовать их ниалу.
* * * * *
Дверь трактира со скрипом распахнулась, и внутрь вошли две девушки — человек и дренейка. Что уже само по себе было странным, поскольку дренеям всегда были ближе ночные эльфы, как географически, так и духовно, и с людьми они контактируют редко. Дренейка, судя по богато расшитому небесно-голубому платью, мягко облегающему изящный девичий стан, была большой модницей, к тому же — богатой и, возможно, знатной особой, и можно было только гадать, что привело её в эти забытые богами края. Довершали образ серебряные подковы, возвышавшие и без того двух с лишним метровую дренейку над остальными посетителями — высокие по меркам людей ночные эльфы макушкой едва доставали ей до подбородка. Её же спутница — маленькая, едва достававшая макушкой до упругой груди подруги, девушка с тёмными волосами, собранными в пышный хвост на затылке, выглядела как типичная разбойница — грубо сшитые кожаные доспехи (сквозь которые, впрочем, прочерчивались женственные формы), высокие сапоги на небольшом каблуке, а по бёдрам слегка постукивали при движении изогнутые кинжалы. Почему аристократичная дренейка якшается с разбойницей, не боится быть ею ограбленной или получить кинжалом в спину — большой вопрос.
И последней особенностью этой странной парочки была цель их визита. Обычно путники посещают трактиры, чтобы выпить, снять комнату, встретиться с кем-то, но у девушек ничего этого в планах не было. Просто одна из них, а именно дренейка, ужасно хотела писать. Но благородное воспитание не позволяло ей облегчиться в кустиках — леди никогда не писают на улице. Поэтому девушка выглядела потрёпанной — некогда шикарная причёска сбита, прекрасное личико лоснилось от пота, подковы, копыта и подол платья вымазаны в грязи — она со всех ног бежала в поисках любого заведения, в котором мог бы быть женский туалет.
Меньше всего на свете девушки сейчас хотели, чтобы на них обратили внимание — чрезвычайно интимное желание Изель`Муни (а именно так звали дренейку) сильно смущало девушку, а заодно и её подругу — Прию. Но им повезло — постояльцы были поглощены выпивкой и своими делами и не обратили на вошедших девушек ни малейшего внимания.
— Дотерпишь? — обеспокоенно спросила Прия свою подружку.
— Постараюсь, — выдохнула дренейка, крутя головой и выискивая очень нужную ей сейчас небольшую комнатку. Беспокоившаяся за неё подруга также внимательно осматривала заведение. Обе девушки одновременно устремили взоры на открывшуюся сбоку дверь, из которой вышел ночной эльф, застёгивая на ходу пряжку своего ремня.
— А где же для девочек? — обречённо захныкала Изель`Муни. Но через секунду дверь снова открылась и оттуда вышла довольная ночная эльфийка, держась одной рукой за низ живота. По-видимому, она побежала туда в самый последний момент, когда её пузырь изрядно растянулся и грозил лопнуть.
Это было сигналом для измучившейся дренейки. Вымученно (хоть и еле слышно) постанывая и неуклюже перебирая негнущимися ножками, она поковыляла к заветной комнатке, её подруга не отставала. Она, в отличие от дренейки, совсем не хотела писать — девушка предусмотрительно помочилась в кустах по пути сюда. Сидя со спущенными штанами, с шипением поливая землю мочой многочасовой выдержки, девушка поглядывала снизу вверх на подругу-дренейку и ловила её неодобрительный, гордый, но всё же чуть-чуть завистливый взгляд. Уже тогда она понимала, что дренейка тоже жаждет облегчиться, но раз уж она такая благородная и не писает на улице — это её дело! И, какое-то время спустя, Прия, вышагивая налегке и в приподнятом настроении рядом со слегка согнувшейся и морщившейся от боли подругой, гадала — пожалела ли дренейка хоть раз о своём решении?
— Вряд ли, — решила девушка, заметив, что Изель`Муни, даже будучи на грани позора, старалась держаться горделиво прямо, и всем своим видом показывала, что идёт в туалет не по острой необходимости, а как бы между делом.
Трактирский туалет представлял собой грязную узкую комнатку с двумя дырками в полу, от которых исходила такая вонь, что девушкам стало дурно. Но дренейке некогда было брезговать — она чувствовала, что из неё вот-вот польётся. (sexytales) Расставив ноги по краям дыры, она резким движением вздёрнула платье, и, едва успев приспустить сиреневые кружевные трусики (Прия, бросив быстрый взгляд на бельё дренейки, с восторгом отметила их чистоту — дренейка не позволила себе писнуть ни капельки!), не успев толком присесть, пустила мощную струю.
— Ооооооооо какое блаженство! — выдохнула дренейка, как только из её щели широким веером брызнула горячая моча. Раздался барабанящий звук — струя брызнула так резко, что девушка не успела толком прицелиться и плеснула мимо дырки. Глубоко присев, дренейка приняла привычную позу для писанья и направила струю в недра отхожей дыры.
Прия множество раз видела, как писает её подруга — горделиво выпрямившись, она пускала под себя плотную, но в то же время изящную струю, как истинная леди. Сейчас же, после нескольких часов мучительного ожидания, она справляла нужду как простая крестьянка — моча вырывалась с оглушительным шипением и скользила во все стороны по половым губам, стекала множеством мелких струек по попе и бёдрам, а основной поток разбрызгивался, отчего далеко не вся моча попадала в дыру — многое оседало на копытах дренейки и грозило забрызгать сапоги Прии, разбиваясь о деревянный пол. Хрупкое девичье тельце трепетало и передёргивалось от наслаждения, отчего струя ещё сильнее разбрызгивалась.
Если бы Изель`Муни не закрыла глаза, отдавшись благодатному чувству облегчения, она бы заметила странный взгляд подруги, направленный прямиком ей в промежность. Прию интересовала одна дренейская особенность, которую она уже давно мечтала проверить. Она сняла с пояса кожаную фляжку и ловко подставила под плотную струю подруги. Резкая смена звука бурлящего водопада на глухое журчание наполняемой ёмкости заставило дренейку открыть глаза.
— Ч-что ты делаешь? — опешила дренейка.
— Ничего, — сделав невинное лицо, ответила девушка, продолжая ловить фляжкой горячую мочу подруги. Но попадала туда далеко не вся жидкость — струя была подобна мощному разбрызгивающемуся фонтанчику, бьющему не столько в отхожую дыру под Изель`Муни, сколько заливающему пространство вокруг дыры, копыта дренейки и пальцы Прии. По постепенно тяжелеющей фляжке ручьями стекала моча, отчего она стала выскальзывать из мокрых пальцев девушки.
Дренейка попыталась выхватить фляжку из рук девушки, но Прия ловко сама вынула её из-под дренейки — всего несколько секунд побывав под сильным потоком, она почти полностью наполнилась.
— Отдай! Вылей это! — просила дренейка, протягивая руки к Прие, пальцами делая хватающие движения, но не могла дотянуться до предусмотрительно отошедшей девушки. А сама дренейка не могла сдвинуться с места — пунцовая и возмущённая, она пыталась подняться с корточек, но струя, оставшись без присмотра, ливанула мимо дырки, и забарабанила по деревянному полу, забрызгивая всё вокруг, вынудив девушку снова глубоко присесть.
Дренейка с ужасом наблюдала, как Прия медленно подносит флягу ко рту и делает несколько больших глотков. Она словно не пила мочу своей подруги, а дегустировала дорогое вино — немного посмаковала, слегка пополоскала ею рот, и только после это проглотила. Ниала была...
— Восхитительна! — благоговейно произнесла девушка, словно не замечая непонимающего, ошеломлённого взгляда дренейки, — Такая сладкая! И приятная. Немного напоминает сидр. Ох, и в голову даёт... — Прия пошатнулась, провела ладошкой по лбу, — немного дурманит.
Тем временем поток мочи превратился в тонюсенькую звонкую струечку, а потом и вовсе сошёл на нет. Но дренейка не спешила натягивать трусики. Прия по-женски поняла, почему медлит её подруга, и протянула ей свой носовой платок. Изель`Муни, всё ещё недовольно косясь на фляжку, привычным движением (спереди назад) подтёрла промежность, затем подтёки на попе и бёдрах, и смахнула капли с копыт. Не зная, куда деть вымоченный платок, она вопросительно поглядела на Прию. Та приняла платок и сухой частью обтёрла флягу и руки. А дренейка, светясь от счастья, натянула на чистую киску трусики и расправила платье. Выйдя из туалета, девушки решили немного отдохнуть, усевшись за свободный стол и заказав вина.
Изель`Муни последние несколько часов вынуждена была отказывать себе в жидкости, а изматывающие поиски туалета только усилили её жажду, поэтому сейчас она с жадностью опустошала кубок за кубком. Прия же даже не притронулась к своему наполненному до краёв кубку, а достала свою фляжку и принялась потягивать маленькими глотками тёплую, только что из девичьего нутра, ниалу. Дренейка, увидев это, покраснела и поморщилась:
— О, Наару, я сейчас сгорю от стыда, — пробормотала она и отхлебнула ещё вина.
Тут Прия кое-что припомнила:
— А ты ведь как-то говорила, что пробовала ниалу.
— Чшшш! — зашикала на неё подруга. Быстро оглядевшись, она быстро зашептала — Да, пробовала, только, пожалуйста, никому не говори! У нас это считается сильнейшим непотребством!
— Но она же необыкновенно вкусная, — возразила девушка, — ты ведь чувствовала этот сладкий вкус?
— Она была... приятной, — с неохотой согласилась дренейка, — Однако это вопрос приличия. Пить ниалу — отвратительно. Мы, дренеи, слуги Света, последователи благородного пути Наару, и свои грязные дела мы должны делать осторожно и втайне...
— Тогда как же так вышло, что ты её пила? — хитро улыбнулась девушка, прервав высокопарную речь дренейки.
Дренейка порозовела.
— Ну... в очень редких случаях дренеи пьют ниалу, из-за вынужденной необходимости. Но потом ни за что в этом не признаются, потому что стыдно. Со мной так же было — я сильно заболела. Обычно когда мы болеем, мы идём к шаману. Издревле они — духовные наставники нашего народа, мудрые и сочувствующие. Они сохранили и практикуют такие древние обряды, которые существовали ещё в нашу бытность на Аргусе. Даже те, которые сейчас считаются непотребными. И я сильно заболела, моё тело горело, я еле могла ходить. И шаманка, которая приютила меня, предложила... — дренейка запнулась, — исцеление лечебной ниалой.
И замолчала, опустив глаза. Похоже, она стеснялась рассказывать дальше, и подруга поторопила её:
— И как проходил обряд?
Изель`Муни отпила ещё вина (видимо, для храбрости) и продолжила:
— Шаманка приготовила сильный травяной настой, но сказала, что моё тело отторгнет его, что одних трав для выздоровления мало, и мне необходимо принять энергию живого тела. Я тогда ничего не понимала, я лежала в горячке, и согласилась, — как бы оправдываясь, сказала дренейка.
Прия одобрительно кивнула, и дренейка, разомлев от вина, погрузилась в воспоминания.
Вот она снова, как тогда, лежит в вигваме шаманки на скудной соломенной подстилке, изнемогая от лихорадки. Шаманка уже выпила несколько кубков травяного настоя и ждала, пока он пройдёт через её тело. Примерно час она заботливо ухаживала за обессиленной девушкой, растирала по её телу какие-то масла и нашёптывала заклинания. А потом сказала просто — «пора». Над головой раздался тяжёлый стук копыт, и голова Изель`Муни находится между ногами шаманки, она даже смутно может разглядеть возвышающуюся над нею промежность. Шаманка полностью обнажена, если не считать костяных украшений, позвякивающих на её шее, руках и поясе. Она опускается на корточки и просит девушку закрыть глаза и расслабиться. Что та с радостью и делает, смущённая такой близостью женского полового органа к своему лицу. Ласковые пальцы шаманки обхватывают и заботливо приподнимают голову девушки, а бёдра плотно прижимаются к её ушам.
(На этом моменте Изель`Муни часто-часто задышала, казалось, воспоминания так нахлынули на неё, что она не успевает подбирать слова, торопясь поделиться ими с Прией, которая от таких подробностей краснела не хуже подруги, однако жадно ловила каждое слово.)
Носик дренейки защекотали жёсткие короткие волоски, она сквозь закрытые глаза, одной кожей чувствует, как к её лицу прикасается кое-что невыразимо нежное, состоящее как будто из лепесточков. Тело шаманки слегка пульсирует где-то в глубине, передавая пульсацию и девушке, она вздрагивает в такт её сердцу. (А может это пульсировал её переполненный ниальный пузырь, — задумчиво произнесла дренейка, — не могу сказать точно.). Жар мягкой киски опаляет её чувствительную кожу, а ноздри заполняются лёгким застоявшимся запахом ниалы. (Она ведь... оттуда писала, — густо покраснев, пояснила Изель`Муни, — а шаманки ведь не подтираются, как мы, благородные девушки. Она и трусов-то не носила, поэтому могла не беспокоиться, как мы, о чистоте белья.)
Она просит девушку открыть рот. Делая это, Изель`Муни скользнула губами по её нежным половым губкам и клитору, отчего шаманка задрожала. И тут девушке в горло полилась горячая ниала... Пересохшие и растрескавшиеся губы девушки быстро увлажняются; поток такой сильный, что девушка боится захлебнуться и, присосавшись к половой щели шаманки, как младенец к груди матери, начинает лихорадочно глотать, но шаманка, видимо, совладав со своим желанием быстрее облегчиться, ослабляет струю. (И я так ей благодарна, ведь она терпела ради меня, мучилась, чтобы дать мне этот целебный напиток... — потупившись, пробормотала Изель)
Но она всё равно не может сдерживаться, ведь её распирает от переполняющей её ниалы... Пару секунд пописав тонкой, ровной струйкой, шаманка снова не сдерживается, издаёт тихий сдавленный стон, и дренейку тотчас оглушает шипением. На этот раз струя мощная, несдерживаемая, ниала разбрызгивается по лицу девушки; та часть, что попадает ей в рот, обладает сладковатым, пряно-травяным привкусом. (На этом моменте Изель подлила в кубок вина и залпом выпила, словно этот привкус до сих пор заполнял её рот, и она хотела его перебить.) Ниалы так много, и она с такой силой льётся, что девушка не успевает её глотать, она ручьями стекает по щекам, глаза слегка щиплет от разрозненных капель, многие из которых попадают в нос, отчего девушка начинает захлёбываться, сильно кашлять и выплёвывать лечебную настойку.
— Я не представляю, каких мучений ей стоило это сделать, — сказала Изель`Муни, — но она остановила этот поток, что рвался из неё, погладила мой лоб и сказала (её голос немного дрожал):
— Прости, моя милая, я виновата, что не могла сдержаться. Я так сильно хотела излить ниалу, что забылась и поддалась дурманящему чувству облегчения. Я писала, как измученная долгим ожиданием женщина, а не исцеляла, как шаманка. Да простят Наару мою слабость! Открой ротик, моя девочка.
— Мне кажется, она совладала с собой, потому что уже выписала из себя большую часть жидкости, и ей было гораздо легче нести эту ношу, — задумчиво произнесла дренейка, прежде чем снова погрузиться в воспоминания.
Ниала потекла вновь, и на этот раз ровной струйкой. Время от времени она пытается сорваться на прежний сильный поток, начинает расширяться и разбрызгиваться, и в эти моменты Изуль`Муни губами чувствует, как напрягается киска шаманки, пытаясь сдержаться, и вот — струя прерывается, но через секунду снова начинает литься, но уже ровней и спокойней.
Наконец, струйка брызгает в последний раз, шаманка облегчённо вздыхает, опускает голову девушки и просит полежать смирно. Но, хоть она и закончила писанье, она не может удержать мелкие капельки, которые продолжают просачиваться из её щели и, пока она встаёт, редким дождиком окропляют лицо девушки.
— Она сказала, что настойка выведет болезнь из моего тела, и что я должна ждать. Через какое-то время мне захотелось писать, — при этих словах Изель`Муни закинула ногу на ногу и слегка наклонилась вперёд, — но я всё ещё не могла пошевелиться, язык не ворочался и не позволял обратиться к шаманке за помощью. Я была слишком слаба, чтобы сопротивляться зову природы, поэтому я напрудила под себя (дренейка постыдилась упомянуть, что ей было непередаваемо приятно лежать в горячей луже собственной ниалы, ласково обволакивающей её бёдра и попу) и, как и говорила шаманка, почти сразу почувствовала себя лучше.
Прия, заворожённая рассказом, поднесла флягу к губам, сделала большой глоток и поморщилась — питьё оказалось уже холодным и невыносимо горьким.
— Чем дольше ниала настаивается в теле, тем слаще она на выходе. Но вне дренейского тела она быстро портится и начинает горчить, — пояснила дренейка, довольная тем, что подруга больше не будет пить её ниалу у неё на глазах.
— Значит, чем дольше ты терпишь, тем вкуснее твоя ниала? И как долго ты можешь терпеть?
Дренейка мило улыбнулась.
— Мы, дренейки, совсем не умеем терпеть. У нас это не принято. Если девушка хочет пописать, она сразу идёт в писальную. Даже если дренейка согласится для кого-то потерпеть, она будет сдерживаться от силы час, а потом просто описается. Мы очень изнеженные... — грустно добавила она.
— Как же часто, получается, вы бегаете в туалет? — ошеломлённо спросила Прия.
— Не так часто, как вы, — улыбнулась Изель`Муни. — Дренеи ведь крупнее людей. И то чувство, распирающее низ живота, проявляется у нас гораздо позже, чем у вас. Так что если поставить рядышком дренейку и человеческую девушку, то когда вторая будет уже писаться, дренейка только-только почувствует первые позывы.
— Ну уж, — обиженно произнесла Прия.
— Да-да, — самодовольно улыбнулась дренейка.
— Я не сомневаюсь, что твой мочевой пузырь больше моего и вместительней, но ты, как сама призналась, изнежена, а мне приходилось часто и подолгу терпеть. Я бы перетерпела тебя!
— Хочешь поспорить? — хихикнула дренейка.
— Да, — с вызовом воскликнула Прия. — Хочешь, начнём прямо сейчас? — в девушке зажёгся соревновательный огонёк. Она была обижена на дренейку за её уверенность в хрупкости человеческих девушек, и была готова доказать обратное.
— Ой, милая, так не честно, — сказала Изель`Муни, поменяла местами перекрещенные ноги и заёрзала. — Я за последний час так много выпила, что теперь довольно сильно хочу облегчиться. Давай сначала сходим в писальную, а потом начнём испытывать наши пузыри, хорошо?
— И ты ещё говоришь, что у дренеек мочевой пузырь выносливее? — с сомнением заметила Прия. — Ты всего-то через час после посещения туалета снова хочешь писать!
— Я просто... ссс-ссс-ссс, — дренейка потянулась было к промежности, но тут же одёрнула руки (воспитание не позволяло притрагиваться к постыдным местам на людях), — сильно-пресильно переборщила с вином! Ой-ёй-ёй... Побежали скорей, а то я под себя сейчас написаю!
У двери туалета стояли две ночные эльфийки и о чём-то щебетали, ожидая своей очереди. Изель`Муни по-дарнасски попросила эльфиек пропустить её и Прию без очереди. Эльфийки, с сочувствием посмотрев на пританцовывающую дренейку, кивнули и расступились, хотя сами уже слегка пританцовывали от нетерпения. Едва из туалета вышли двое мужчин, облегчительную комнатку сразу заняли девушки. Не дождавшись даже, пока Прия как следует прикроет дверь, Изель`Муни рывком вздёрнула платье, одновременно присев над дыркой. Прия, спустив штаны, уселась над соседней дыркой и добавила к оглушительному шипению струи подруги своё тихое журчание.
Словом «niala» на дренейском традиционно обозначают мочу, хотя в общем смысле под ниалой можно понимать любую жидкость (от глагола nia — литься, течь). Дренейская ниала обладает некоторыми интересными особенностями — она сладкая на вкус, но пока горячая, только вылившаяся из тела. По мере остывания она всё сильнее горчит. Также, чем дольше в дренейском теле настаивается ниала, тем слаще она получается на выходе. Ниала женщин слаще и приятнее на вкус, чем мужская. Она могла бы быть чрезвычайно популярным экзотическим напитком (или, по крайней мере, деликатесом), если бы не жесточайшее табу в дренейском обществе на всё интимное, поэтому дренеек практически невозможно упросить дать попробовать их ниалу.
* * * * *
Дверь трактира со скрипом распахнулась, и внутрь вошли две девушки — человек и дренейка. Что уже само по себе было странным, поскольку дренеям всегда были ближе ночные эльфы, как географически, так и духовно, и с людьми они контактируют редко. Дренейка, судя по богато расшитому небесно-голубому платью, мягко облегающему изящный девичий стан, была большой модницей, к тому же — богатой и, возможно, знатной особой, и можно было только гадать, что привело её в эти забытые богами края. Довершали образ серебряные подковы, возвышавшие и без того двух с лишним метровую дренейку над остальными посетителями — высокие по меркам людей ночные эльфы макушкой едва доставали ей до подбородка. Её же спутница — маленькая, едва достававшая макушкой до упругой груди подруги, девушка с тёмными волосами, собранными в пышный хвост на затылке, выглядела как типичная разбойница — грубо сшитые кожаные доспехи (сквозь которые, впрочем, прочерчивались женственные формы), высокие сапоги на небольшом каблуке, а по бёдрам слегка постукивали при движении изогнутые кинжалы. Почему аристократичная дренейка якшается с разбойницей, не боится быть ею ограбленной или получить кинжалом в спину — большой вопрос.
И последней особенностью этой странной парочки была цель их визита. Обычно путники посещают трактиры, чтобы выпить, снять комнату, встретиться с кем-то, но у девушек ничего этого в планах не было. Просто одна из них, а именно дренейка, ужасно хотела писать. Но благородное воспитание не позволяло ей облегчиться в кустиках — леди никогда не писают на улице. Поэтому девушка выглядела потрёпанной — некогда шикарная причёска сбита, прекрасное личико лоснилось от пота, подковы, копыта и подол платья вымазаны в грязи — она со всех ног бежала в поисках любого заведения, в котором мог бы быть женский туалет.
Меньше всего на свете девушки сейчас хотели, чтобы на них обратили внимание — чрезвычайно интимное желание Изель`Муни (а именно так звали дренейку) сильно смущало девушку, а заодно и её подругу — Прию. Но им повезло — постояльцы были поглощены выпивкой и своими делами и не обратили на вошедших девушек ни малейшего внимания.
— Дотерпишь? — обеспокоенно спросила Прия свою подружку.
— Постараюсь, — выдохнула дренейка, крутя головой и выискивая очень нужную ей сейчас небольшую комнатку. Беспокоившаяся за неё подруга также внимательно осматривала заведение. Обе девушки одновременно устремили взоры на открывшуюся сбоку дверь, из которой вышел ночной эльф, застёгивая на ходу пряжку своего ремня.
— А где же для девочек? — обречённо захныкала Изель`Муни. Но через секунду дверь снова открылась и оттуда вышла довольная ночная эльфийка, держась одной рукой за низ живота. По-видимому, она побежала туда в самый последний момент, когда её пузырь изрядно растянулся и грозил лопнуть.
Это было сигналом для измучившейся дренейки. Вымученно (хоть и еле слышно) постанывая и неуклюже перебирая негнущимися ножками, она поковыляла к заветной комнатке, её подруга не отставала. Она, в отличие от дренейки, совсем не хотела писать — девушка предусмотрительно помочилась в кустах по пути сюда. Сидя со спущенными штанами, с шипением поливая землю мочой многочасовой выдержки, девушка поглядывала снизу вверх на подругу-дренейку и ловила её неодобрительный, гордый, но всё же чуть-чуть завистливый взгляд. Уже тогда она понимала, что дренейка тоже жаждет облегчиться, но раз уж она такая благородная и не писает на улице — это её дело! И, какое-то время спустя, Прия, вышагивая налегке и в приподнятом настроении рядом со слегка согнувшейся и морщившейся от боли подругой, гадала — пожалела ли дренейка хоть раз о своём решении?
— Вряд ли, — решила девушка, заметив, что Изель`Муни, даже будучи на грани позора, старалась держаться горделиво прямо, и всем своим видом показывала, что идёт в туалет не по острой необходимости, а как бы между делом.
Трактирский туалет представлял собой грязную узкую комнатку с двумя дырками в полу, от которых исходила такая вонь, что девушкам стало дурно. Но дренейке некогда было брезговать — она чувствовала, что из неё вот-вот польётся. (sexytales) Расставив ноги по краям дыры, она резким движением вздёрнула платье, и, едва успев приспустить сиреневые кружевные трусики (Прия, бросив быстрый взгляд на бельё дренейки, с восторгом отметила их чистоту — дренейка не позволила себе писнуть ни капельки!), не успев толком присесть, пустила мощную струю.
— Ооооооооо какое блаженство! — выдохнула дренейка, как только из её щели широким веером брызнула горячая моча. Раздался барабанящий звук — струя брызнула так резко, что девушка не успела толком прицелиться и плеснула мимо дырки. Глубоко присев, дренейка приняла привычную позу для писанья и направила струю в недра отхожей дыры.
Прия множество раз видела, как писает её подруга — горделиво выпрямившись, она пускала под себя плотную, но в то же время изящную струю, как истинная леди. Сейчас же, после нескольких часов мучительного ожидания, она справляла нужду как простая крестьянка — моча вырывалась с оглушительным шипением и скользила во все стороны по половым губам, стекала множеством мелких струек по попе и бёдрам, а основной поток разбрызгивался, отчего далеко не вся моча попадала в дыру — многое оседало на копытах дренейки и грозило забрызгать сапоги Прии, разбиваясь о деревянный пол. Хрупкое девичье тельце трепетало и передёргивалось от наслаждения, отчего струя ещё сильнее разбрызгивалась.
Если бы Изель`Муни не закрыла глаза, отдавшись благодатному чувству облегчения, она бы заметила странный взгляд подруги, направленный прямиком ей в промежность. Прию интересовала одна дренейская особенность, которую она уже давно мечтала проверить. Она сняла с пояса кожаную фляжку и ловко подставила под плотную струю подруги. Резкая смена звука бурлящего водопада на глухое журчание наполняемой ёмкости заставило дренейку открыть глаза.
— Ч-что ты делаешь? — опешила дренейка.
— Ничего, — сделав невинное лицо, ответила девушка, продолжая ловить фляжкой горячую мочу подруги. Но попадала туда далеко не вся жидкость — струя была подобна мощному разбрызгивающемуся фонтанчику, бьющему не столько в отхожую дыру под Изель`Муни, сколько заливающему пространство вокруг дыры, копыта дренейки и пальцы Прии. По постепенно тяжелеющей фляжке ручьями стекала моча, отчего она стала выскальзывать из мокрых пальцев девушки.
Дренейка попыталась выхватить фляжку из рук девушки, но Прия ловко сама вынула её из-под дренейки — всего несколько секунд побывав под сильным потоком, она почти полностью наполнилась.
— Отдай! Вылей это! — просила дренейка, протягивая руки к Прие, пальцами делая хватающие движения, но не могла дотянуться до предусмотрительно отошедшей девушки. А сама дренейка не могла сдвинуться с места — пунцовая и возмущённая, она пыталась подняться с корточек, но струя, оставшись без присмотра, ливанула мимо дырки, и забарабанила по деревянному полу, забрызгивая всё вокруг, вынудив девушку снова глубоко присесть.
Дренейка с ужасом наблюдала, как Прия медленно подносит флягу ко рту и делает несколько больших глотков. Она словно не пила мочу своей подруги, а дегустировала дорогое вино — немного посмаковала, слегка пополоскала ею рот, и только после это проглотила. Ниала была...
— Восхитительна! — благоговейно произнесла девушка, словно не замечая непонимающего, ошеломлённого взгляда дренейки, — Такая сладкая! И приятная. Немного напоминает сидр. Ох, и в голову даёт... — Прия пошатнулась, провела ладошкой по лбу, — немного дурманит.
Тем временем поток мочи превратился в тонюсенькую звонкую струечку, а потом и вовсе сошёл на нет. Но дренейка не спешила натягивать трусики. Прия по-женски поняла, почему медлит её подруга, и протянула ей свой носовой платок. Изель`Муни, всё ещё недовольно косясь на фляжку, привычным движением (спереди назад) подтёрла промежность, затем подтёки на попе и бёдрах, и смахнула капли с копыт. Не зная, куда деть вымоченный платок, она вопросительно поглядела на Прию. Та приняла платок и сухой частью обтёрла флягу и руки. А дренейка, светясь от счастья, натянула на чистую киску трусики и расправила платье. Выйдя из туалета, девушки решили немного отдохнуть, усевшись за свободный стол и заказав вина.
Изель`Муни последние несколько часов вынуждена была отказывать себе в жидкости, а изматывающие поиски туалета только усилили её жажду, поэтому сейчас она с жадностью опустошала кубок за кубком. Прия же даже не притронулась к своему наполненному до краёв кубку, а достала свою фляжку и принялась потягивать маленькими глотками тёплую, только что из девичьего нутра, ниалу. Дренейка, увидев это, покраснела и поморщилась:
— О, Наару, я сейчас сгорю от стыда, — пробормотала она и отхлебнула ещё вина.
Тут Прия кое-что припомнила:
— А ты ведь как-то говорила, что пробовала ниалу.
— Чшшш! — зашикала на неё подруга. Быстро оглядевшись, она быстро зашептала — Да, пробовала, только, пожалуйста, никому не говори! У нас это считается сильнейшим непотребством!
— Но она же необыкновенно вкусная, — возразила девушка, — ты ведь чувствовала этот сладкий вкус?
— Она была... приятной, — с неохотой согласилась дренейка, — Однако это вопрос приличия. Пить ниалу — отвратительно. Мы, дренеи, слуги Света, последователи благородного пути Наару, и свои грязные дела мы должны делать осторожно и втайне...
— Тогда как же так вышло, что ты её пила? — хитро улыбнулась девушка, прервав высокопарную речь дренейки.
Дренейка порозовела.
— Ну... в очень редких случаях дренеи пьют ниалу, из-за вынужденной необходимости. Но потом ни за что в этом не признаются, потому что стыдно. Со мной так же было — я сильно заболела. Обычно когда мы болеем, мы идём к шаману. Издревле они — духовные наставники нашего народа, мудрые и сочувствующие. Они сохранили и практикуют такие древние обряды, которые существовали ещё в нашу бытность на Аргусе. Даже те, которые сейчас считаются непотребными. И я сильно заболела, моё тело горело, я еле могла ходить. И шаманка, которая приютила меня, предложила... — дренейка запнулась, — исцеление лечебной ниалой.
И замолчала, опустив глаза. Похоже, она стеснялась рассказывать дальше, и подруга поторопила её:
— И как проходил обряд?
Изель`Муни отпила ещё вина (видимо, для храбрости) и продолжила:
— Шаманка приготовила сильный травяной настой, но сказала, что моё тело отторгнет его, что одних трав для выздоровления мало, и мне необходимо принять энергию живого тела. Я тогда ничего не понимала, я лежала в горячке, и согласилась, — как бы оправдываясь, сказала дренейка.
Прия одобрительно кивнула, и дренейка, разомлев от вина, погрузилась в воспоминания.
Вот она снова, как тогда, лежит в вигваме шаманки на скудной соломенной подстилке, изнемогая от лихорадки. Шаманка уже выпила несколько кубков травяного настоя и ждала, пока он пройдёт через её тело. Примерно час она заботливо ухаживала за обессиленной девушкой, растирала по её телу какие-то масла и нашёптывала заклинания. А потом сказала просто — «пора». Над головой раздался тяжёлый стук копыт, и голова Изель`Муни находится между ногами шаманки, она даже смутно может разглядеть возвышающуюся над нею промежность. Шаманка полностью обнажена, если не считать костяных украшений, позвякивающих на её шее, руках и поясе. Она опускается на корточки и просит девушку закрыть глаза и расслабиться. Что та с радостью и делает, смущённая такой близостью женского полового органа к своему лицу. Ласковые пальцы шаманки обхватывают и заботливо приподнимают голову девушки, а бёдра плотно прижимаются к её ушам.
(На этом моменте Изель`Муни часто-часто задышала, казалось, воспоминания так нахлынули на неё, что она не успевает подбирать слова, торопясь поделиться ими с Прией, которая от таких подробностей краснела не хуже подруги, однако жадно ловила каждое слово.)
Носик дренейки защекотали жёсткие короткие волоски, она сквозь закрытые глаза, одной кожей чувствует, как к её лицу прикасается кое-что невыразимо нежное, состоящее как будто из лепесточков. Тело шаманки слегка пульсирует где-то в глубине, передавая пульсацию и девушке, она вздрагивает в такт её сердцу. (А может это пульсировал её переполненный ниальный пузырь, — задумчиво произнесла дренейка, — не могу сказать точно.). Жар мягкой киски опаляет её чувствительную кожу, а ноздри заполняются лёгким застоявшимся запахом ниалы. (Она ведь... оттуда писала, — густо покраснев, пояснила Изель`Муни, — а шаманки ведь не подтираются, как мы, благородные девушки. Она и трусов-то не носила, поэтому могла не беспокоиться, как мы, о чистоте белья.)
Она просит девушку открыть рот. Делая это, Изель`Муни скользнула губами по её нежным половым губкам и клитору, отчего шаманка задрожала. И тут девушке в горло полилась горячая ниала... Пересохшие и растрескавшиеся губы девушки быстро увлажняются; поток такой сильный, что девушка боится захлебнуться и, присосавшись к половой щели шаманки, как младенец к груди матери, начинает лихорадочно глотать, но шаманка, видимо, совладав со своим желанием быстрее облегчиться, ослабляет струю. (И я так ей благодарна, ведь она терпела ради меня, мучилась, чтобы дать мне этот целебный напиток... — потупившись, пробормотала Изель)
Но она всё равно не может сдерживаться, ведь её распирает от переполняющей её ниалы... Пару секунд пописав тонкой, ровной струйкой, шаманка снова не сдерживается, издаёт тихий сдавленный стон, и дренейку тотчас оглушает шипением. На этот раз струя мощная, несдерживаемая, ниала разбрызгивается по лицу девушки; та часть, что попадает ей в рот, обладает сладковатым, пряно-травяным привкусом. (На этом моменте Изель подлила в кубок вина и залпом выпила, словно этот привкус до сих пор заполнял её рот, и она хотела его перебить.) Ниалы так много, и она с такой силой льётся, что девушка не успевает её глотать, она ручьями стекает по щекам, глаза слегка щиплет от разрозненных капель, многие из которых попадают в нос, отчего девушка начинает захлёбываться, сильно кашлять и выплёвывать лечебную настойку.
— Я не представляю, каких мучений ей стоило это сделать, — сказала Изель`Муни, — но она остановила этот поток, что рвался из неё, погладила мой лоб и сказала (её голос немного дрожал):
— Прости, моя милая, я виновата, что не могла сдержаться. Я так сильно хотела излить ниалу, что забылась и поддалась дурманящему чувству облегчения. Я писала, как измученная долгим ожиданием женщина, а не исцеляла, как шаманка. Да простят Наару мою слабость! Открой ротик, моя девочка.
— Мне кажется, она совладала с собой, потому что уже выписала из себя большую часть жидкости, и ей было гораздо легче нести эту ношу, — задумчиво произнесла дренейка, прежде чем снова погрузиться в воспоминания.
Ниала потекла вновь, и на этот раз ровной струйкой. Время от времени она пытается сорваться на прежний сильный поток, начинает расширяться и разбрызгиваться, и в эти моменты Изуль`Муни губами чувствует, как напрягается киска шаманки, пытаясь сдержаться, и вот — струя прерывается, но через секунду снова начинает литься, но уже ровней и спокойней.
Наконец, струйка брызгает в последний раз, шаманка облегчённо вздыхает, опускает голову девушки и просит полежать смирно. Но, хоть она и закончила писанье, она не может удержать мелкие капельки, которые продолжают просачиваться из её щели и, пока она встаёт, редким дождиком окропляют лицо девушки.
— Она сказала, что настойка выведет болезнь из моего тела, и что я должна ждать. Через какое-то время мне захотелось писать, — при этих словах Изель`Муни закинула ногу на ногу и слегка наклонилась вперёд, — но я всё ещё не могла пошевелиться, язык не ворочался и не позволял обратиться к шаманке за помощью. Я была слишком слаба, чтобы сопротивляться зову природы, поэтому я напрудила под себя (дренейка постыдилась упомянуть, что ей было непередаваемо приятно лежать в горячей луже собственной ниалы, ласково обволакивающей её бёдра и попу) и, как и говорила шаманка, почти сразу почувствовала себя лучше.
Прия, заворожённая рассказом, поднесла флягу к губам, сделала большой глоток и поморщилась — питьё оказалось уже холодным и невыносимо горьким.
— Чем дольше ниала настаивается в теле, тем слаще она на выходе. Но вне дренейского тела она быстро портится и начинает горчить, — пояснила дренейка, довольная тем, что подруга больше не будет пить её ниалу у неё на глазах.
— Значит, чем дольше ты терпишь, тем вкуснее твоя ниала? И как долго ты можешь терпеть?
Дренейка мило улыбнулась.
— Мы, дренейки, совсем не умеем терпеть. У нас это не принято. Если девушка хочет пописать, она сразу идёт в писальную. Даже если дренейка согласится для кого-то потерпеть, она будет сдерживаться от силы час, а потом просто описается. Мы очень изнеженные... — грустно добавила она.
— Как же часто, получается, вы бегаете в туалет? — ошеломлённо спросила Прия.
— Не так часто, как вы, — улыбнулась Изель`Муни. — Дренеи ведь крупнее людей. И то чувство, распирающее низ живота, проявляется у нас гораздо позже, чем у вас. Так что если поставить рядышком дренейку и человеческую девушку, то когда вторая будет уже писаться, дренейка только-только почувствует первые позывы.
— Ну уж, — обиженно произнесла Прия.
— Да-да, — самодовольно улыбнулась дренейка.
— Я не сомневаюсь, что твой мочевой пузырь больше моего и вместительней, но ты, как сама призналась, изнежена, а мне приходилось часто и подолгу терпеть. Я бы перетерпела тебя!
— Хочешь поспорить? — хихикнула дренейка.
— Да, — с вызовом воскликнула Прия. — Хочешь, начнём прямо сейчас? — в девушке зажёгся соревновательный огонёк. Она была обижена на дренейку за её уверенность в хрупкости человеческих девушек, и была готова доказать обратное.
— Ой, милая, так не честно, — сказала Изель`Муни, поменяла местами перекрещенные ноги и заёрзала. — Я за последний час так много выпила, что теперь довольно сильно хочу облегчиться. Давай сначала сходим в писальную, а потом начнём испытывать наши пузыри, хорошо?
— И ты ещё говоришь, что у дренеек мочевой пузырь выносливее? — с сомнением заметила Прия. — Ты всего-то через час после посещения туалета снова хочешь писать!
— Я просто... ссс-ссс-ссс, — дренейка потянулась было к промежности, но тут же одёрнула руки (воспитание не позволяло притрагиваться к постыдным местам на людях), — сильно-пресильно переборщила с вином! Ой-ёй-ёй... Побежали скорей, а то я под себя сейчас написаю!
У двери туалета стояли две ночные эльфийки и о чём-то щебетали, ожидая своей очереди. Изель`Муни по-дарнасски попросила эльфиек пропустить её и Прию без очереди. Эльфийки, с сочувствием посмотрев на пританцовывающую дренейку, кивнули и расступились, хотя сами уже слегка пританцовывали от нетерпения. Едва из туалета вышли двое мужчин, облегчительную комнатку сразу заняли девушки. Не дождавшись даже, пока Прия как следует прикроет дверь, Изель`Муни рывком вздёрнула платье, одновременно присев над дыркой. Прия, спустив штаны, уселась над соседней дыркой и добавила к оглушительному шипению струи подруги своё тихое журчание.
