«И в веселии иногда щемит сердце; и концом радости бывает печаль» Еккл.
Сон оборвался на самом интересном.
Жены рядом не было, дверь в комнату была открыта.
Он прислушался; из ванны едва слышался шелест душа. Закрыв глаза, прокручивал фрагменты сна: торчащий и твёрдый, как камень, член, недвусмысленно говорил о его содержании.
Он ещё раз прислушался к шелесту воды в ванне и, обхватив и, сжимая член правой рукой, стал дрочить. Левой, захватив яйца, мял их, вызывая ещё большее возбуждение, торчащего, как палка, члена.
Телефон жены вернул из грёз в реальность.
Встал, обернувшись покрывалом и, взяв телефон, снова лёг: — алло?
— Митя... — в голосе слышалась лёгкая растерянность, — а Тани дома нету?
— Здравствуйте, Ксения Аркадьевна. Нет, она дома — продолжая дрочить, держал телефон в левой руке.
— Митя, я с дачи, набрала малины ведёрко, возьмёте?
Дыхание становилось прерывистым, и он перестал дрочить, чувствуя, что вот-вот сольёт.
— Да, возьмём, Ксения Аркадьевна.
— Митя, я с остановки, минут через пять буду.
— Хорошо, Ксения Аркадьевна.
Вошла жена, обёрнутая красным махровым полотенцем — Кто звонил?
— Ксения Аркадьевна, ягоды несёт. Наверное, уже к подъезду подошла.
— Руку вытащи из-под одеяла, а то оторву по локоть — и, размотав полотенце и, встав перед зеркалом, стала сушить волосы.
Через минуту, повесив полотенце на ручку двери, натянула платье и, выйдя в прихожую и, расчёсываясь перед зеркалом, прислушивалась к звукам в подъезде.
Услышав, как дёргаются двери лифта, взяла ключ и открыла дверь, не дожидаясь звонка: — Здравствуйте, Ксения Аркадьевна.
— Здравствуй, Танечка. Вот, малины с утра набрала.
— Ой, Ксения Аркадьевна, так неудобно, Вы бы позвонили, Митя к вам пришёл бы.
— А я позвонила на твой номер, а взял Ми... — она осеклась и уставилась на, вышедшего в прихожую, Митю.
Таня оглянулась: муж в шортах, стоял, держа футболку в левой руке.
Таня повернулась к Ксении Аркадьевне, но её застывшие глаза и, расширяющиеся зрачки, заставили снова обернуться, проследив траекторию взгляда женщины; у мужа выпирал член, оттопыривая шорты.
Таня улыбнулась ему, скосив глаза вниз — к шортам и, сразу же, метнув взгляд к дверям комнаты: Митя повернулся и шагнул в комнату.
— Пройдёте, Ксения Аркадьевна? Я освобожу ведёрко.
— Да, Танечка, отдашь ведёрко по..
Таня обернулась: муж стоял в прихожей, держа футболку в правой руке. Она опустила взгляд и ей показалось, что член выпирает ещё заметнее. Скривив губы в улыбке и, обращаясь к Ксении Аркадьевне, она шагнула вбок, пытаясь заслонить мужа.
Но, Ксения Аркадьевна, застывшим взглядом, не мигая, смотрела на торчащий член Мити, через её плечо.
Таня обернулась и повторила жест глазами: Митя снова зашёл в комнату.
— Сколько я вам должна, Ксения Аркадьевна, сколько здесь килограмм?
— Ой, Таня, по чём малину сейчас продают? Ну, давай 100 рублей за кило? Ведёрко пятилитровое, я набирала с верхом, но она усела, четыре с половиной ки..
Таня обернулась: муж, уже в футболке, стоял в прихожей. Член заметно оттопыривал футболку.
— Ну, чего тебе, Митя?
— Здравствуйте, Ксения Аркадьевна. Я, поздороваться хотел — Митя улыбнулся женщинам и вернулся в комнату.
***
Пересыпав и, убрав ягоды в холодильник, она зашла в комнату.
Муж заправлял кровать.
— Митя, ты что?! У тебя же стоял, и она видела, что он стоит! А ты ещё, как специально, три раза выходил!
— Да, ну, не видела она.
— Видела, видела — Таня улыбалась — она даже говорить не могла. Я же шагнула, чтобы она не видела, а она, всё равно, через моё плечо пялилась.
Он заправлял кровать, пряча от жены улыбку.
Она, вдруг, сдёрнула с него шорты и, обхватив сзади и, щупая член и яйца, толкнула на кровать и, упав вместе с ним и на него, стала елозить по голой жопе лобком.
Он попытался повернуться.
— Лежи так и не шевелись.
— Ты что делаешь?! — его разбирал смех
— То самое — она тоже смеялась, продолжая елозить.
— А куда? — он уже не сдерживал смех, задыхаясь.
— Туда
— Куда, туда?
— Ну, туда, туда.
— В жопу?! А чем? — и он стал двигаться навстречу её движениям.
— Голубятня — она уже не могла двигаться, давясь смехом.
Он вывернулся и, скользнув ладонями к ягодицам, притянул её, задирая платье.
Сжимая ноги и упираясь в грудь мужа, смеясь и задыхаясь, Таня пыталась вырваться из его объятий, но он прижимал её сильнее, подтягивая выше и направляя член между ног.
— Отпусти!
— Нет, я хочу, сильно хочу
— А я не хочу! Отпусти, мне на работу
— Митя, продолжая сжимать жену, пытался коленом раздвинуть её ноги
— Мне больно — она уже не смеялась — отпусти, опять синяки будут. Считаю до одного — зелёные глаза потемнели.
Он разбросил руки, и она встала, оттолкнувшись от его груди.
Член стоял, задрав головку, яйца поджались. Она наклонилась и, обхватив член пальчиками, поцеловала.
— Ещё раз! Я не видел, как ты целовала его.
— Она наклонилась и, захватив и, сдавливая яйца, скосив глаза, поцеловала головку, засасывая.
— Ещё! Сильно приятно.
— Хватит! Одень шорты, умойся, побрейся и иди завтракай. Малину помой, если будешь есть. Приду, сварю варенье.
***
Ксения Аркадьевна мылась под душем, а перед глазами стоял Митя с оттопырившимися шортами. Она почувствовала, как краска стыда заливает лицо; её обожгла догадка — они еблись, когда она позвонила. Стало понятно, почему телефон взял Митя, а не Таня, и почему он говорил с придыханием, и почему у него стоял, когда он вышел в прихожую. Её снова обожгло стыдом от мысли — а Митя разве не чувствовал, что у него стоит?
Она отдёрнула руку, заметив, что ласкает губы, касаясь клитора.
Завернувшись в полотенце и, сидя на диване, вспоминала мужа, умершего пятнадцать лет назад. Он пил и бил её и, допившись до белой горячки, умер во сне. Она вспомнила, как тихо радовалась тому, что он её больше не бьёт, не ругает грязными бранными словами; тому, что не нужно больше стирать обоссанные штаны, обоссанное и даже обосранное, постельное бельё, не нужно мыть за ним блевотину на кухне и в спальне..
Она опустила глаза — правая рука, зажатая между ног, вызывала в памяти забытые ощущения.
Ксения Аркадьевна вздохнула и, сцепив руки на коленях, снова погрузилась в воспоминания. У дочерей с мужьями не заладилось и она, помогая им растить внука и внучку, в заботах и хлопотах не заметила, как подступила старость. Она горько усмехнулась: мужчине так и не нашлось ни места, ни времени в её жизни после смерти мужа.
Одевшись в халат и, повесив на балконе полотенце, прошла на кухню и включила чайник. Достала молоко из холодильника, нарезала хлеб и сыр, набрала в вазочку варенья из виктории, села за стол и задумалась, вспоминая, как познакомилась с Таней и Митей.
В конце 90-х она работала в магазине уборщицей. Митя работал в этом же магазине грузчиком. Увидев его в первый раз, Ксения слегка растерялась: Митя явно не вписывался в коллектив. Ей даже показалось, что он случайно зашёл в магазин через дебаркадер: ещё не было 9 часов, а магазин открывался в 9 утра. Но Митя прошёл к холодильнику и, открыв дверь, стал выносить цветы в вазах, которые торговка-армянка убирала на ночь, чтобы не задохнулись: ночи в июне были душные.
Электрик Васильич, рассказал, когда она спросила у него про Митю, что Митя инженер, конструктор и грузчиком устроился работать, потому что зарплату платили, хоть и небольшую, но вовремя и без задержки; а на заводе, где он работал перед тем, как устроиться в магазин, зарплату, хоть и побольше, задерживали аж семь месяцев!
— До чего, сука, Эльцин, страну довёл — сокрушался Васильич, — да разве работал бы я в магазине.
— Васильич, а тебе не показалось, он на артиста похож.
— Может и похож. Мы все в этой жизни артисты — философски изрёк Васильич и, подорвавшись, с масленой улыбкой на лице, поспешил, ссутулившись и ужавшись, навстречу хозяину магазина, протягивая обе руки для приветствия.
Она почему-то стеснялась обратиться к Мите за помощью, когда нужно было набрать воды в туалете: женский туалет закрывали на ключ и за ним нужно было подниматься на второй этаж в бухгалтерию. Но, Митя, сам, предложил помощь, увидев её с пустым ведром и шваброй, рядом с мужским туалетом.
А с Таней она познакомилась уже после того, как Митя, уволился из магазина.
По возрасту, Таня была ровесницей её младшей, к тому же оказалось, что они землячки и, даже, из одной деревни.
С Таней было легко общаться; в отличие от большинства женщин, работавших в магазине, она не была болтлива, и никогда не говорила за глаза о других.
Она вспомнила про чай, когда зателенькал сотовый.
— Ба, ты уже дома?
— Да, Юленька, чай пью, — она взяла чайник и залила пакетик в кружке кипятком.
— Ба, я щас поднимусь, мы с Андреем у подъезда.
Она добавила в чай молока и, встав из-за стола, достала ещё две чашки и поставила на стол.
Тренькнул звонок и она, открыв дверь и, впустив внучку, приобняла и чмокнула её.
— А Андрей?
— Ба, да мы щас на дачу съездим, ягод хотели набрать. Ты нам оставила? Мама говорила картошку надо окучить.
— Да я уж окучила.
— Ба, ну мама же просила тебя, мы бы сами.
— Ой, да там картошки то, полсотки. Я за полчаса управилась, да и не жарко с утра. Когда поженитесь?
— Ба, ну, мы как бы женаты, гражданским браком
— Это не гражданский брак, это сожительство — Ксения поджала губы.
— Ну, а муж и жена чем занимаются? Тоже сожительствуют, только со свидетельством
— Чай будешь?
Юлька мотнула головой и, выйдя из кухни, зашла в туалет. Через минуту зашумела вода в унитазе и Юлька, выйдя из туалета, зашла в ванну.
— Ну ладно, ба, — Юлька улыбалась — я побежала — и, махнув рукой, пошла в прихожую.
Щёлкнул замок, скрипнула дверь и неслышно закрылась; ожил лифт, с лязганьем открылись и закрылись двери и лифт пошёл вниз, унося шум и Юльку.
Ксения сидела и смотрела в окно. И вдруг поймала себя на мысли, что вспоминает Митю, с его, бесстыдно торчащим членом. Она попыталась думать о Юльке, но перед глазами возникал Митя: «Я поздороваться хотел». Она усмехнулась и встряхнула головой, но подсознание, с упорством маньяка, подсовывало Митю. Она ужаснулась, осознав, что мысленно пытается снять с Мити шорты, чтобы увидеть его. Но шорты не снимались, распаляя воображение.
***
Таня лежала на кровати, в ногах у неё сидел Митя и, держа на коленях Танины ноги, пилкой подчищал ногти. По телевизору шли новости, после которых, должны были показать очередную серию «Великолепного века».
Митя отложил пилку и стал массировать пальчики и стопы ног жены.
— Боже, твои руки — Таня смотрела на Митю с улыбкой блаженства на губах, в глазах блестели слёзы.
Митя улыбнулся и, склонившись к ногам, стал осторожно, ногтём, теребить заусенец на среднем пальчике левой ноги. Стараясь не оторвать, чтобы не было крови, двигал заусенец подушечкой пальца и прицарапывал ногтём.
Рот наполнялся слюной, и Таня сглотнула, открыв глаза: — чуть слюной не захлебнулась, так приятно..
— Где приятно?
— Здесь и здесь — Таня коснулась рукой низа живота и груди.
— А где сначала?
— Там — она показала глазами на живот.
— А, там, где? — он положил руку на живот и медленно повёл вниз, задержав на лобке,
Она качала головой.
Митя сдвинул ночнушку и, пальцами сжав губы, стал мять их.
— Наглёоож! — Таня выключила телевизор и, отложив пульт, закрыла глаза.
Митя ласкал пальцами губы, раздвигая и погружая указательный, во влагалище.
Таня, взяв, его руку, своими, прижала к промежности и сдавила ногами.
Левой рукой, Митя потянул лямку ночнушки, оголив грудь и захватив, мял её, касаясь сосков ладонью.
Таня отпустила его руку, раздвинула ноги — Иди ко мне... свет выключи..
— Зачем выключать, я хочу смотреть на тебя
— За тридцать лет не насмотрелся, выключай
Митя привстал, и потянулся к выключателю, правой рукой прикрывая член.
Таня хмыкнула — Чё ты прячешь? Я всё равно вижу его, даже когда ты одетый. Тебе как, коровкой сзади или спереди?
Он лёг на неё.
— Ты раздавишь меня
Митя опёрся на локти.
— Ты весь дрожишь, как будто в первый раз. Тридцать лет трахаешь, неужели не привык? — Таня гладила его спину, — дай я ноги разведу.
— Не надо
— Ты мне губы зажуёшь
Митя отодвинулся, и Таня развела, сжатые в коленях, ноги.
Он опустился, ткнувшись в губы головкой.
— Дай я сама — и она, придерживая и, направляя член правой, левой раздвинула губы.
Митя медленно опустился, погружая член во влагалище.
— Хорошо?
— Горячая и влажная — и он, также, медленно, двинулся назад.
— Ты зачем вытащил его?!
Но, Митя, уже опустился, погрузив член во влагалище.
Головка коснулась какой-то точки и от этого прикосновения кольнуло кончики пальцев и Таня, станом, выгнулась навстречу, приподнимая себя и Митю.
— Аааа — второе прикосновение вырвало стон из её груди.
Митя улыбался, наблюдая за лицом жены: у Тани были закрыты глаза и губы кривились, как от боли.
Впиваясь пальцами в ягодицы, она прижимала его к лобку и удерживала, подчиняя своему ритму, и нежно поглаживала, когда он двигался не нарушая ритма.
— Давай сзади — Таня открыла глаза.
Митя встал на колени, и Таня повернулась и легла на живот, приподняв попу.
Опираясь левой рукой, пальцами правой раздвинул губы, направляя член во влагалище.
— Ой! Ниже, ты в мочевой тычешь.
Он сдвинулся — Даа, так хорошо, даа
Головка тыкала в точку, и Таня, выгибаясь и приподнимая попу, усиливала наслаждение.
— Рукой
Митя протиснул правую руку под её живот и, нащупав клитор, ласкал его круговыми движениями пальца — аа... аа... аа
От её стонов рот самопроизвольно растягивался в улыбку
— Ты кончил?
— Нет
— Мне показалось ты сливаешь... аа... аа... ещё
Митя вытащил правую руку из-под её живота и двигался резко, засаживая член и ускоряя темп
Таня задыхалась, хватая ртом воздух и не могла вдохнуть. Яркими вспышками нахлынул оргазм; из груди вырвался хриплый, протяжный стон и она обмякла и затихла.
Митя продолжал ебать жену, доводя себя и, застонав от наслаждения, весь содрогнулся, когда сперма, пульсирующими толчками излилась во влагалище.
****
Ксения Аркадьевна смотрела по телевизору очередную серию «Великолепного века».
Она пыталась сосредоточиться на сюжете, но не смогла и, выключив телевизор, встала и разобрав диван и, застелив постель, пошла в туалет.
Сидя на унитазе поймала себя на мысли, что пытается представить, как Митя делает это: как писает, как какает.
— Да что за наваждение?! — тряхнула она головой и, оторвав от рулона кусок бумаги, приложила к губам и, закрыв крышку, спустила воду.
Она долго ворочалась и всё никак не могла заснуть. Закрывала глаза и видела Митю в шортах, с футболкой в руке: «я хотел поздороваться»...
.. Обнажённый мужчина стоял к ней спиной, а на его торчащем, длинном и толстом как хобот члене, сидели две жопастые и грудастые рыжеволосые девки. Их ноги болтались в воздухе.
Крайняя девка схватила Ксению за руку и, соскочив с члена, визгнула: — Садись!
Ксения оседлала член, заметив, что у девок нет лиц и не удивившись этому.
Соскочившая девка встала раком и раздвинув ягодицы пятилась пытаясь насадиться на член, но не смогла.
— Помоги — визгнула она и Ксения, обхватив член направила его в... на этот раз она удивилась: у девки была только одна дырка: — а как же? — не успела она подумать — у дырки появились губы и рыжие завитушки волос, и девка с визгом натянулась. В следующее мгновение вместо пизды обрисовался анус и, тужась и краснея ягодицами, девка выдавливала из себя член, словно говно.
— Еби — визгнула девка — и Ксения, сжав её бёдра, стала натягивать девку. Задняя девка сжимала бёдра Ксении и елозила её по члену, а её бёдра сжимал он и тоже елозил.
Раздвинувшейся вульвой и промежностью Ксения чувствовала упругую бугорчатость вен, а ляжками, атласную нежность кожи, скользящего между ног члена.
Они втроём ощутили, как он содрогнулся, и услышали, как по уретре с шумом запульсировала и потекла из ушей девки и выдавливалась из, не то жопы, не то пизды, сперма.
Ксения проснулась. Простынь под нею была мокрой. Она сдвинулась и тут же снова заснула. Остаток ночи спала без снов.
***
Проснувшись утром, Ксения Аркадьевна почувствовала боль в лобке и зуд клитора. порно рассказы Вдобавок к этому, она хотела: хотела мужчину. Зуд клитора не давал возможности сосредоточиться и она, раздвинув ноги, стала тереть его пальцами левой руки. Через некоторое время зуд прошёл, и она, встав с постели и, заправив диван, пошла в туалет.
Сидя на унитазе, вспомнила Митю и, желание мужчины и образ, слились в одно.
Звонил телефон и она, поспешно смыв, вышла из туалета.
— Алло
— Мама, ты уже встала?
— Да, Маша.
— Мам, Юлька с Андреем вчера ягод набрали, ты будешь варить варенье?
— Нет, Маша, ешьте и варите варенье, я себе ещё наберу.
— Ну, ладно мам, мне на работу сегодня, как ты?
— Да всё нормально, голова только прибаливает
— Ты выпей что-нибудь от головы, да приляг, полежи; погода вон меняется, опять жара будет.
— Ладно, мам, пока.
— Пока, Маша.
Днём зуд не донимал, но Митя из головы не выходил и желание не ослабевало.
Ночью приснился Митя. Он снял шорты и, обхватив её сзади, мял груди и тыкал торчащим членом между ягодиц. Головка тыкалась в анус, соскальзывая в промежность. Она нагибалась, раздвигая ноги и вертела жопой. Но, Митя, надев шорты, уходил.
Ксения просыпалась с ощущением его ладоней на грудях и бёдрах и тут же засыпала.
Сон повторялся, обрываясь на одном и том же, и она просыпалась неудовлетворённая. Утром болел лобок, зудился клитор, и она мастурбировала, пока зуд не стихал. Желание мужчины, желание Мити с утра было очень сильным, но днём она забывалась, занятая по дому. Вечером долго не могла заснуть и, мучаясь бессонницей, ворочалась и потела.
Утром третьего дня проснулась и встала рано, собираясь на дачу. Накануне позвонила Юльке и договорилась, чтобы Андрей приехал за ней.
Собрав ягоду и огурцы и, дождавшись Андрея, вернулась с ним в город. Он высадил её на остановке; сама попросила.
Она глянула на часы: начало девятого, и позвонила Тане.
***
Митя на работу уходил рано. Таня просыпалась, когда щёлкал замок в двери. Она перекатывалась со своего места на Митино и погружалась в блаженство. Много раз она пыталась понять, что происходит, но не находила объяснения. Было ощущение, что Митя ушёл не весь и то, что оставалось на его месте, обволакивало её, словно кокон. Она впадала в состояние безмятежности и засыпала, а проснувшись, не хотела вставать, казалось, что она внутри Мити, так было хорошо.
Но в эту среду понежиться не удалось, разбудил телефон.
Звонила Ксения Аркадьевна.
— Да, Ксения Аркадьевна, здравствуйте
...
— Нет, он на работе
...
— Да, возьму
...
— Да, заходите
Таня встала и, надев халат, заправила кровать. Приготовила деньги и, глянув в зеркало вышла в прихожую. На площадке лязгнул дверями лифт и Таня открыла дверь:
— Здравствуйте — Таня с удивлением взглянула на Ксению Аркадьевну; под глазами чёрные круги, лицо осунулось.
— Что с вами?
— Здравствуй, Танечка — Ксения Аркадьевна вошла, и Таня закрыла дверь.
— Проходите, Ксения Аркадьевна — и Таня пошла на кухню.
— Я сейчас пересыплю малину в тазик и отдам ведёрко
— Вы садитесь, чай попьём
Ксения присела к столу — Он у меня из головы не выходит, Таня.
Таня напряглась, в голосе был надрыв: — Кто, Ксения Аркадьевна?
— Митя — в голосе была обречённость.
Таня повернулась — Ксения Аркадьевна, вы его извините, не знаю, что на него нашло, мне так стыдно.
— Да какой стыд, Таня?! И время другое и нравы, и мы изменились. Он тебе изменяет?
— Нет — Таня была слегка ошарашена, такого поворота она не ожидала.
— Сколько Мите лет?
— 56 скоро..
— А мне уже 78, и 15 лет как муж умер, и за эти 15 лет у меня ни разу не было мужчины.
У Ксении по щекам текли слёзы. В одно мгновение Таня пережила всю гамму чувств, противоречий и страстей, раздирающих плоть и мучающих душу женщины, и чуть сама не заплакала.
— Танюша, дай Митю, ну, к кому мне ещё обратиться — и она заплакала уткнувшись в ладони.
***
Митя пришёл в шесть часов вечера, как всегда.
Таня встретила его в прихожей: — сходишь к Ксении Аркадьевне?
— Чё у неё, опять протекает? — пару раз Митя менял у неё прокладки в кранах на кухне и в ванне.
— Хм, протекает..
Мите не понравилось, как она на него смотрела, — «Оценивающе, что ли?»
— Где?
— Хм, течка у неё.
Митя растянул губы в улыбке, но Таня, всё так же, смотрела на него.
— Нет, ну по правде, что там у неё? Мне же инструменты нужны.
— Твой инструмент при тебе. Трахнуть её надо.
Митя пытался улыбнуться, но не получилось; он, наконец, понял, как, она, на него смотрела.
— Тань?
— Да ничего. Продала я тебя за три литра малины и пару кило огурцов. Истерика у неё, на сексуальной почве. Сам виноват, не хрен было высовываться со своим членом. Иди отрабатывай; хоть какая-то польза от тебя будет, да мож ко мне сёдня не будешь приставать.
Таня улыбалась, и Митя понял, это не розыгрыш.
— Ну, и чё стоишь? Иди, она ждёт тебя. Да не буду я ревновать. К кому? Она же в матери тебе годиться, на 22 года старше. Если б ты к какой-то бабе, да утайкой.
— Приходила она сегодня с утра, поспать не дала, рассказала про своё замужество. Жалко мне её стало. Ну, а чё? Убудет от меня, или от тебя, если ты её трахнешь?
Митя стоял в нерешительности.
— Да, иди, иди, попробуй, как это на стороне — Таня опять улыбалась, — да не перестарайся, палку бросишь, и домой. И презерватив возьми, где они у тебя?
Таня зашла в комнату и, открыв Митин шкафчик и, порывшись, достала пачку и оторвала два.
— Подойдя к Мите, засунула презервативы в карман брюк.
— Два то за чем?
— Ну, кто знает? Вдруг порвётся. Всё, иди. Подожди, позвоню ей, — и Таня вернулась в комнату.
— Ало, Ксения Аркадьевна? Ну, придёт он сейчас.
...
— Да куда он денется?
...
— Согласен он, согласен.
...
— Хорошо. Всё, он идёт.
Она вышла в прихожую.
— Тань, это розыгрыш?
— Нет, это не розыгрыш. У неё действительно истерика. Ты бы видел её; вся с лица сошла, круги под глазами. Иди уже, лекарь! Лечи.
И, Митя, пошёл.
...
Выйдя из подъезда, понял, что забыл телефон — «а вдруг Таня позвонит» — но возвращаться не стал, «если это розыгрыш, то он сразу поймёт, как только придёт к Ксении Аркадьевне. А если не розыгрыш?!» Митя боялся отпускать свои мысли, дать волю фантазии; его порно фантазии, когда он мастурбировал, заходили слишком далеко.
Он подошёл к подъезду и, поднявшись по ступенькам, набрал номер квартиры на табло домофона. Никто не отвечал. Митя смотрел на цифры и начинал думать, что всё на этом и кончилось.
«Ааа, я же свою набрал» — и, нажав сброс, набрал снова; пальцы подрагивали и внутри нарастал озноб; Митя знал, что это означает.
Домофон затрещал, как старый радиоприёмник, тщетно пытающийся поймать волну и спросил, срывающимся голосом: — Кто там?
Митя молчал, всё ещё на что-то надеясь..
— Митя, это ты?
...
— Митя..
— Я, Ксения Аркадьевна — он попытался вдохнуть полной грудью и не смог.
Домофон запиликал, мигая красной лампочкой, и Митя открыл дверь.
Она жила на седьмом этаже, и он пошёл пешком. На лифте было бы слышно, как он приехал, а Мите почему-то не хотелось, чтобы она ожидала его, приоткрыв дверь.
... пятый... шестой... сердце колотилось и его удары отдавались в висках через раз..
седьмой... она ждала его, приоткрыв дверь.
***
Она ждала его, приоткрыв дверь.
— Здравствуйте — голос просел, он так и не смог вдохнуть полной грудью.
Она раскрыла дверь, пропуская его.
Он шагнул в прихожую.
Она закрыла дверь и отступила на два шага.
Митя разулся и взглянул прямо в глаза Ксении Аркадьевне.
Она пыталась улыбнуться, но рот кривился и губы вздрагивали.
На ней был халат и носки. Халат был запахнут, и она поддерживала его левой, захватив в кулак и прижимая к груди, а правой, теребила тесёмку.
Митя шагнул к ней, и она испуганно отшатнулась, выставив руки.
Под халатом ничего не было. Колыхнулись груди, удивив своей полнотой и чёрный треугольник между ног притягивал взгляд, как магнит.
Митя сделал ещё один шаг — она стояла, не скрывая наготу.
Митя, раздвинув полы халата, скинул его с плеч и, накрыв груди ладонями, мял их, стараясь причинить боль. Она терпела молча, с безвольно опущенными руками.
Он поднял руки на её плечи и, сдвинув левую к затылку, наклонил её голову, одновременно, правой, нажимая на плечо.
Она покорно встала на колени.
Митя расстегнул ремень, потом вжикнул молнию, расстегнул пуговицу — Снимай.
Она стянула с него брюки, а потом и плавки. Торчащий член ткнулся в лицо. Он переступил и отодвинул, снятое, левой ногой. Держа её голову руками, упёрся головкой в губы; они были горячие и сухие. Раздвигая головкой губы проник в рот. Она шевельнула языком, пытаясь лизнуть его. Митя снял с себя футболку и снова обхватив её голову стал двигать ею проталкивая головку к горлу. Она подняла руки и держалась за его ягодицы.
Когда она смогла заглотить, преодолев рвотный инстинкт, он притянул голову к животу и прижал, удерживая.
...
Прошло с полминуты и она, задыхаясь и упираясь кулачками в его бёдра, и напрягаясь, пыталась отстраниться, но он с силой удерживал её, пока не опали руки и она, теряя сознание, сползла на пол.
Митя перевернул её на живот и, встав над ней на колени прижал головку к анусу. Рот был полон слюны, и он, отстранившись и склонившись, выпустил слюну в ложбинку и, тычась головкой, размазывал слюну стараясь попасть в анус. Когда головка проскользнула в анус он резким движением погрузил член в жопу.
Она вскрикнула, очнувшись, и забилась в истерике, но не сопротивлялась и не вырывалась, а только извивалась, содрогаясь всем телом и хрипло, со стоном, дышала.
Митя ебал её в жопу и, усиливая наслаждение, сжимал и раздвигал пальцами ягодицы.
Он застонал в голос, не сдерживаясь, когда изливалась сперма.
Вытащив член из жопы не успел отстраниться, как она, выгнувшись, выплеснула содержимое прямой кишки, забрызгав его живот, пах и бёдра.
Он смотрел на желтоватые потёки каловых масс, с жирно поблёскивающими сгустками спермы, на расплывающееся пятно мочи под её животом, на её заляпанные ягодицы и промежность, и улыбался.
Митя был осведомлён в сексопатологии, прочитав, несколько лет назад, книгу,
известного в Советском Союзе сексопатолога, и даже знал, как называется то, что сделала Ксения, завершив половой акт — спастическим отделением экскрементов.
Это не было нормой — это была патология, но Митя испытал наслаждение от ощущения, что это он вызвал такую реакцию в её организме.
Она затихла и лежала не двигаясь.
Митя встал и пройдя в ванну подмылся, тщательно отмывая живот и руки и подтёрся её полотенцем.
Она всё так же лежала без движения, и Митя, подойдя к ней, опустился на колени и, осторожно приподняв голову, повернул. Глаза были закрыты, лицо светилось блаженством. Член болтался между ног и он, приподнявшись и сдвинувшись, опустил его на её лицо. Губы растянулись в улыбку, но глаза она не открыла.
Митя наклонился и, прикоснувшись губами к переносице, сказал — Я пойду?
Она шевельнула ногой, и он встал, оделся и вышел.
...
Два события произошли в жизни Ксении за эти полчаса: она впервые испытала полноценный оргазм и лишилась анальной девственности.
***
Митя шёл домой.
Все ощущения недавнего секса: погружение члена, фрикции, её движения, излияние спермы, стоны его и её — всё это извлекалось из памяти и переживалось ещё раз, доставляя чувственное наслаждение, но уже другого, высшего порядка.
Поднявшись на крыльцо подъезда, набрал номер квартиры и ждал, прокручивая в памяти только что случившееся.
Но домофон молчал, не было даже гудков — «Хм, теперь я её квартиру вызвал?!» — и он набрал ещё раз. Почти сразу же замигала лампочка и щёлкнуло реле магнита — «видела меня из окна или с балкона» — и Митя вошёл в подъезд.
Дверь была приоткрыта, Таня стояла посреди прихожей.
— Чё так быстро? Облом? — она внимательно всматривалась в него.
Митя, стараясь не улыбаться и наклонившись, чтобы снять туфли, ответил — Да, нет, не облом.
— И чем это она тебя так, аж светишься весь?! — голос Тани звенел от напряжения.
— Обосрала.
Таня заржала.
«Пиздец! Две истерички — это уже слишком» — Митя боялся смотреть на Таню.
— Так это не шутка? — Таня почему-то сразу успокоилась.
— Не шутка, так и былО.
— Ну, рассказывай.
— Тань, я ведь даже не поужинал.
— Иди мой руки и на кухню, я всё приготовила, тебя ждала.
...
— Ну, рассказывай, рассказывай. Ты её в жопу трахал?
— Да чё, рассказывать, вытащил, тут она меня и обделала. Тань, ну мы же едим.
— Куда?
— На живот, на хуй, на ноги..
— Иихгк — Таня зажала рот рукой, сдерживая рвотный рефлекс — всё, хватит. Щас поешь и в ванну, отмываться, одежду в стирку.
...
Митя лежал в ванне, Таня перебирала бельё и одежду, готовя к стирке.
— Так ты её без презерватива трахал в жопу?! — Таня, сдвинув шторку, стояла над ним, держа в руках презервативы.
— Ну, так получилось, Тань.
— А меня, теперь, только с презервативом будешь!
...
Митя лежал, закрыв глаза, Таня лежала рядом.
— Вспоминаешь? — она, под одеялом, дотронулась до члена — а чё он лежит то, устал?
— Тань, ну, ты же сказала, чтобы не приставал сегодня.
— Зато я буду приставать — она теребила и подёргивала член, и он стал подниматься.
— Ага, встаёт — и она, встав на колени, достала из-под подушки презерватив и натянула на член. Затем села на Митю и, привстав, направляя левой рукой член во влагалище — осела.
...
Он уже давно слил, уже потели подмышки и схватывало судорогой пресс, а Таня, всё еблась и еблась и никак не могла дойти. Несколько раз, она, поглаживая его ягодицы, говорила — Мне хорошо, хорошо..
И только, когда член, обмякнув, стал гнуться, выскальзывая из влагалища, она застонала и выгибаясь, и прижимая его — кончила.
Он лежал на ней, не в силах даже пошевелиться.
Таня, со смехом, чмокала его и говорила — Тряпочкой довёл... ну, и чё разлёгся, продолжим?!
Митя поспешно сполз с неё.
Таня смеялась, обнимая и тиская его — Ты мой! Мой!
Сон оборвался на самом интересном.
Жены рядом не было, дверь в комнату была открыта.
Он прислушался; из ванны едва слышался шелест душа. Закрыв глаза, прокручивал фрагменты сна: торчащий и твёрдый, как камень, член, недвусмысленно говорил о его содержании.
Он ещё раз прислушался к шелесту воды в ванне и, обхватив и, сжимая член правой рукой, стал дрочить. Левой, захватив яйца, мял их, вызывая ещё большее возбуждение, торчащего, как палка, члена.
Телефон жены вернул из грёз в реальность.
Встал, обернувшись покрывалом и, взяв телефон, снова лёг: — алло?
— Митя... — в голосе слышалась лёгкая растерянность, — а Тани дома нету?
— Здравствуйте, Ксения Аркадьевна. Нет, она дома — продолжая дрочить, держал телефон в левой руке.
— Митя, я с дачи, набрала малины ведёрко, возьмёте?
Дыхание становилось прерывистым, и он перестал дрочить, чувствуя, что вот-вот сольёт.
— Да, возьмём, Ксения Аркадьевна.
— Митя, я с остановки, минут через пять буду.
— Хорошо, Ксения Аркадьевна.
Вошла жена, обёрнутая красным махровым полотенцем — Кто звонил?
— Ксения Аркадьевна, ягоды несёт. Наверное, уже к подъезду подошла.
— Руку вытащи из-под одеяла, а то оторву по локоть — и, размотав полотенце и, встав перед зеркалом, стала сушить волосы.
Через минуту, повесив полотенце на ручку двери, натянула платье и, выйдя в прихожую и, расчёсываясь перед зеркалом, прислушивалась к звукам в подъезде.
Услышав, как дёргаются двери лифта, взяла ключ и открыла дверь, не дожидаясь звонка: — Здравствуйте, Ксения Аркадьевна.
— Здравствуй, Танечка. Вот, малины с утра набрала.
— Ой, Ксения Аркадьевна, так неудобно, Вы бы позвонили, Митя к вам пришёл бы.
— А я позвонила на твой номер, а взял Ми... — она осеклась и уставилась на, вышедшего в прихожую, Митю.
Таня оглянулась: муж в шортах, стоял, держа футболку в левой руке.
Таня повернулась к Ксении Аркадьевне, но её застывшие глаза и, расширяющиеся зрачки, заставили снова обернуться, проследив траекторию взгляда женщины; у мужа выпирал член, оттопыривая шорты.
Таня улыбнулась ему, скосив глаза вниз — к шортам и, сразу же, метнув взгляд к дверям комнаты: Митя повернулся и шагнул в комнату.
— Пройдёте, Ксения Аркадьевна? Я освобожу ведёрко.
— Да, Танечка, отдашь ведёрко по..
Таня обернулась: муж стоял в прихожей, держа футболку в правой руке. Она опустила взгляд и ей показалось, что член выпирает ещё заметнее. Скривив губы в улыбке и, обращаясь к Ксении Аркадьевне, она шагнула вбок, пытаясь заслонить мужа.
Но, Ксения Аркадьевна, застывшим взглядом, не мигая, смотрела на торчащий член Мити, через её плечо.
Таня обернулась и повторила жест глазами: Митя снова зашёл в комнату.
— Сколько я вам должна, Ксения Аркадьевна, сколько здесь килограмм?
— Ой, Таня, по чём малину сейчас продают? Ну, давай 100 рублей за кило? Ведёрко пятилитровое, я набирала с верхом, но она усела, четыре с половиной ки..
Таня обернулась: муж, уже в футболке, стоял в прихожей. Член заметно оттопыривал футболку.
— Ну, чего тебе, Митя?
— Здравствуйте, Ксения Аркадьевна. Я, поздороваться хотел — Митя улыбнулся женщинам и вернулся в комнату.
***
Пересыпав и, убрав ягоды в холодильник, она зашла в комнату.
Муж заправлял кровать.
— Митя, ты что?! У тебя же стоял, и она видела, что он стоит! А ты ещё, как специально, три раза выходил!
— Да, ну, не видела она.
— Видела, видела — Таня улыбалась — она даже говорить не могла. Я же шагнула, чтобы она не видела, а она, всё равно, через моё плечо пялилась.
Он заправлял кровать, пряча от жены улыбку.
Она, вдруг, сдёрнула с него шорты и, обхватив сзади и, щупая член и яйца, толкнула на кровать и, упав вместе с ним и на него, стала елозить по голой жопе лобком.
Он попытался повернуться.
— Лежи так и не шевелись.
— Ты что делаешь?! — его разбирал смех
— То самое — она тоже смеялась, продолжая елозить.
— А куда? — он уже не сдерживал смех, задыхаясь.
— Туда
— Куда, туда?
— Ну, туда, туда.
— В жопу?! А чем? — и он стал двигаться навстречу её движениям.
— Голубятня — она уже не могла двигаться, давясь смехом.
Он вывернулся и, скользнув ладонями к ягодицам, притянул её, задирая платье.
Сжимая ноги и упираясь в грудь мужа, смеясь и задыхаясь, Таня пыталась вырваться из его объятий, но он прижимал её сильнее, подтягивая выше и направляя член между ног.
— Отпусти!
— Нет, я хочу, сильно хочу
— А я не хочу! Отпусти, мне на работу
— Митя, продолжая сжимать жену, пытался коленом раздвинуть её ноги
— Мне больно — она уже не смеялась — отпусти, опять синяки будут. Считаю до одного — зелёные глаза потемнели.
Он разбросил руки, и она встала, оттолкнувшись от его груди.
Член стоял, задрав головку, яйца поджались. Она наклонилась и, обхватив член пальчиками, поцеловала.
— Ещё раз! Я не видел, как ты целовала его.
— Она наклонилась и, захватив и, сдавливая яйца, скосив глаза, поцеловала головку, засасывая.
— Ещё! Сильно приятно.
— Хватит! Одень шорты, умойся, побрейся и иди завтракай. Малину помой, если будешь есть. Приду, сварю варенье.
***
Ксения Аркадьевна мылась под душем, а перед глазами стоял Митя с оттопырившимися шортами. Она почувствовала, как краска стыда заливает лицо; её обожгла догадка — они еблись, когда она позвонила. Стало понятно, почему телефон взял Митя, а не Таня, и почему он говорил с придыханием, и почему у него стоял, когда он вышел в прихожую. Её снова обожгло стыдом от мысли — а Митя разве не чувствовал, что у него стоит?
Она отдёрнула руку, заметив, что ласкает губы, касаясь клитора.
Завернувшись в полотенце и, сидя на диване, вспоминала мужа, умершего пятнадцать лет назад. Он пил и бил её и, допившись до белой горячки, умер во сне. Она вспомнила, как тихо радовалась тому, что он её больше не бьёт, не ругает грязными бранными словами; тому, что не нужно больше стирать обоссанные штаны, обоссанное и даже обосранное, постельное бельё, не нужно мыть за ним блевотину на кухне и в спальне..
Она опустила глаза — правая рука, зажатая между ног, вызывала в памяти забытые ощущения.
Ксения Аркадьевна вздохнула и, сцепив руки на коленях, снова погрузилась в воспоминания. У дочерей с мужьями не заладилось и она, помогая им растить внука и внучку, в заботах и хлопотах не заметила, как подступила старость. Она горько усмехнулась: мужчине так и не нашлось ни места, ни времени в её жизни после смерти мужа.
Одевшись в халат и, повесив на балконе полотенце, прошла на кухню и включила чайник. Достала молоко из холодильника, нарезала хлеб и сыр, набрала в вазочку варенья из виктории, села за стол и задумалась, вспоминая, как познакомилась с Таней и Митей.
В конце 90-х она работала в магазине уборщицей. Митя работал в этом же магазине грузчиком. Увидев его в первый раз, Ксения слегка растерялась: Митя явно не вписывался в коллектив. Ей даже показалось, что он случайно зашёл в магазин через дебаркадер: ещё не было 9 часов, а магазин открывался в 9 утра. Но Митя прошёл к холодильнику и, открыв дверь, стал выносить цветы в вазах, которые торговка-армянка убирала на ночь, чтобы не задохнулись: ночи в июне были душные.
Электрик Васильич, рассказал, когда она спросила у него про Митю, что Митя инженер, конструктор и грузчиком устроился работать, потому что зарплату платили, хоть и небольшую, но вовремя и без задержки; а на заводе, где он работал перед тем, как устроиться в магазин, зарплату, хоть и побольше, задерживали аж семь месяцев!
— До чего, сука, Эльцин, страну довёл — сокрушался Васильич, — да разве работал бы я в магазине.
— Васильич, а тебе не показалось, он на артиста похож.
— Может и похож. Мы все в этой жизни артисты — философски изрёк Васильич и, подорвавшись, с масленой улыбкой на лице, поспешил, ссутулившись и ужавшись, навстречу хозяину магазина, протягивая обе руки для приветствия.
Она почему-то стеснялась обратиться к Мите за помощью, когда нужно было набрать воды в туалете: женский туалет закрывали на ключ и за ним нужно было подниматься на второй этаж в бухгалтерию. Но, Митя, сам, предложил помощь, увидев её с пустым ведром и шваброй, рядом с мужским туалетом.
А с Таней она познакомилась уже после того, как Митя, уволился из магазина.
По возрасту, Таня была ровесницей её младшей, к тому же оказалось, что они землячки и, даже, из одной деревни.
С Таней было легко общаться; в отличие от большинства женщин, работавших в магазине, она не была болтлива, и никогда не говорила за глаза о других.
Она вспомнила про чай, когда зателенькал сотовый.
— Ба, ты уже дома?
— Да, Юленька, чай пью, — она взяла чайник и залила пакетик в кружке кипятком.
— Ба, я щас поднимусь, мы с Андреем у подъезда.
Она добавила в чай молока и, встав из-за стола, достала ещё две чашки и поставила на стол.
Тренькнул звонок и она, открыв дверь и, впустив внучку, приобняла и чмокнула её.
— А Андрей?
— Ба, да мы щас на дачу съездим, ягод хотели набрать. Ты нам оставила? Мама говорила картошку надо окучить.
— Да я уж окучила.
— Ба, ну мама же просила тебя, мы бы сами.
— Ой, да там картошки то, полсотки. Я за полчаса управилась, да и не жарко с утра. Когда поженитесь?
— Ба, ну, мы как бы женаты, гражданским браком
— Это не гражданский брак, это сожительство — Ксения поджала губы.
— Ну, а муж и жена чем занимаются? Тоже сожительствуют, только со свидетельством
— Чай будешь?
Юлька мотнула головой и, выйдя из кухни, зашла в туалет. Через минуту зашумела вода в унитазе и Юлька, выйдя из туалета, зашла в ванну.
— Ну ладно, ба, — Юлька улыбалась — я побежала — и, махнув рукой, пошла в прихожую.
Щёлкнул замок, скрипнула дверь и неслышно закрылась; ожил лифт, с лязганьем открылись и закрылись двери и лифт пошёл вниз, унося шум и Юльку.
Ксения сидела и смотрела в окно. И вдруг поймала себя на мысли, что вспоминает Митю, с его, бесстыдно торчащим членом. Она попыталась думать о Юльке, но перед глазами возникал Митя: «Я поздороваться хотел». Она усмехнулась и встряхнула головой, но подсознание, с упорством маньяка, подсовывало Митю. Она ужаснулась, осознав, что мысленно пытается снять с Мити шорты, чтобы увидеть его. Но шорты не снимались, распаляя воображение.
***
Таня лежала на кровати, в ногах у неё сидел Митя и, держа на коленях Танины ноги, пилкой подчищал ногти. По телевизору шли новости, после которых, должны были показать очередную серию «Великолепного века».
Митя отложил пилку и стал массировать пальчики и стопы ног жены.
— Боже, твои руки — Таня смотрела на Митю с улыбкой блаженства на губах, в глазах блестели слёзы.
Митя улыбнулся и, склонившись к ногам, стал осторожно, ногтём, теребить заусенец на среднем пальчике левой ноги. Стараясь не оторвать, чтобы не было крови, двигал заусенец подушечкой пальца и прицарапывал ногтём.
Рот наполнялся слюной, и Таня сглотнула, открыв глаза: — чуть слюной не захлебнулась, так приятно..
— Где приятно?
— Здесь и здесь — Таня коснулась рукой низа живота и груди.
— А где сначала?
— Там — она показала глазами на живот.
— А, там, где? — он положил руку на живот и медленно повёл вниз, задержав на лобке,
Она качала головой.
Митя сдвинул ночнушку и, пальцами сжав губы, стал мять их.
— Наглёоож! — Таня выключила телевизор и, отложив пульт, закрыла глаза.
Митя ласкал пальцами губы, раздвигая и погружая указательный, во влагалище.
Таня, взяв, его руку, своими, прижала к промежности и сдавила ногами.
Левой рукой, Митя потянул лямку ночнушки, оголив грудь и захватив, мял её, касаясь сосков ладонью.
Таня отпустила его руку, раздвинула ноги — Иди ко мне... свет выключи..
— Зачем выключать, я хочу смотреть на тебя
— За тридцать лет не насмотрелся, выключай
Митя привстал, и потянулся к выключателю, правой рукой прикрывая член.
Таня хмыкнула — Чё ты прячешь? Я всё равно вижу его, даже когда ты одетый. Тебе как, коровкой сзади или спереди?
Он лёг на неё.
— Ты раздавишь меня
Митя опёрся на локти.
— Ты весь дрожишь, как будто в первый раз. Тридцать лет трахаешь, неужели не привык? — Таня гладила его спину, — дай я ноги разведу.
— Не надо
— Ты мне губы зажуёшь
Митя отодвинулся, и Таня развела, сжатые в коленях, ноги.
Он опустился, ткнувшись в губы головкой.
— Дай я сама — и она, придерживая и, направляя член правой, левой раздвинула губы.
Митя медленно опустился, погружая член во влагалище.
— Хорошо?
— Горячая и влажная — и он, также, медленно, двинулся назад.
— Ты зачем вытащил его?!
Но, Митя, уже опустился, погрузив член во влагалище.
Головка коснулась какой-то точки и от этого прикосновения кольнуло кончики пальцев и Таня, станом, выгнулась навстречу, приподнимая себя и Митю.
— Аааа — второе прикосновение вырвало стон из её груди.
Митя улыбался, наблюдая за лицом жены: у Тани были закрыты глаза и губы кривились, как от боли.
Впиваясь пальцами в ягодицы, она прижимала его к лобку и удерживала, подчиняя своему ритму, и нежно поглаживала, когда он двигался не нарушая ритма.
— Давай сзади — Таня открыла глаза.
Митя встал на колени, и Таня повернулась и легла на живот, приподняв попу.
Опираясь левой рукой, пальцами правой раздвинул губы, направляя член во влагалище.
— Ой! Ниже, ты в мочевой тычешь.
Он сдвинулся — Даа, так хорошо, даа
Головка тыкала в точку, и Таня, выгибаясь и приподнимая попу, усиливала наслаждение.
— Рукой
Митя протиснул правую руку под её живот и, нащупав клитор, ласкал его круговыми движениями пальца — аа... аа... аа
От её стонов рот самопроизвольно растягивался в улыбку
— Ты кончил?
— Нет
— Мне показалось ты сливаешь... аа... аа... ещё
Митя вытащил правую руку из-под её живота и двигался резко, засаживая член и ускоряя темп
Таня задыхалась, хватая ртом воздух и не могла вдохнуть. Яркими вспышками нахлынул оргазм; из груди вырвался хриплый, протяжный стон и она обмякла и затихла.
Митя продолжал ебать жену, доводя себя и, застонав от наслаждения, весь содрогнулся, когда сперма, пульсирующими толчками излилась во влагалище.
****
Ксения Аркадьевна смотрела по телевизору очередную серию «Великолепного века».
Она пыталась сосредоточиться на сюжете, но не смогла и, выключив телевизор, встала и разобрав диван и, застелив постель, пошла в туалет.
Сидя на унитазе поймала себя на мысли, что пытается представить, как Митя делает это: как писает, как какает.
— Да что за наваждение?! — тряхнула она головой и, оторвав от рулона кусок бумаги, приложила к губам и, закрыв крышку, спустила воду.
Она долго ворочалась и всё никак не могла заснуть. Закрывала глаза и видела Митю в шортах, с футболкой в руке: «я хотел поздороваться»...
.. Обнажённый мужчина стоял к ней спиной, а на его торчащем, длинном и толстом как хобот члене, сидели две жопастые и грудастые рыжеволосые девки. Их ноги болтались в воздухе.
Крайняя девка схватила Ксению за руку и, соскочив с члена, визгнула: — Садись!
Ксения оседлала член, заметив, что у девок нет лиц и не удивившись этому.
Соскочившая девка встала раком и раздвинув ягодицы пятилась пытаясь насадиться на член, но не смогла.
— Помоги — визгнула она и Ксения, обхватив член направила его в... на этот раз она удивилась: у девки была только одна дырка: — а как же? — не успела она подумать — у дырки появились губы и рыжие завитушки волос, и девка с визгом натянулась. В следующее мгновение вместо пизды обрисовался анус и, тужась и краснея ягодицами, девка выдавливала из себя член, словно говно.
— Еби — визгнула девка — и Ксения, сжав её бёдра, стала натягивать девку. Задняя девка сжимала бёдра Ксении и елозила её по члену, а её бёдра сжимал он и тоже елозил.
Раздвинувшейся вульвой и промежностью Ксения чувствовала упругую бугорчатость вен, а ляжками, атласную нежность кожи, скользящего между ног члена.
Они втроём ощутили, как он содрогнулся, и услышали, как по уретре с шумом запульсировала и потекла из ушей девки и выдавливалась из, не то жопы, не то пизды, сперма.
Ксения проснулась. Простынь под нею была мокрой. Она сдвинулась и тут же снова заснула. Остаток ночи спала без снов.
***
Проснувшись утром, Ксения Аркадьевна почувствовала боль в лобке и зуд клитора. порно рассказы Вдобавок к этому, она хотела: хотела мужчину. Зуд клитора не давал возможности сосредоточиться и она, раздвинув ноги, стала тереть его пальцами левой руки. Через некоторое время зуд прошёл, и она, встав с постели и, заправив диван, пошла в туалет.
Сидя на унитазе, вспомнила Митю и, желание мужчины и образ, слились в одно.
Звонил телефон и она, поспешно смыв, вышла из туалета.
— Алло
— Мама, ты уже встала?
— Да, Маша.
— Мам, Юлька с Андреем вчера ягод набрали, ты будешь варить варенье?
— Нет, Маша, ешьте и варите варенье, я себе ещё наберу.
— Ну, ладно мам, мне на работу сегодня, как ты?
— Да всё нормально, голова только прибаливает
— Ты выпей что-нибудь от головы, да приляг, полежи; погода вон меняется, опять жара будет.
— Ладно, мам, пока.
— Пока, Маша.
Днём зуд не донимал, но Митя из головы не выходил и желание не ослабевало.
Ночью приснился Митя. Он снял шорты и, обхватив её сзади, мял груди и тыкал торчащим членом между ягодиц. Головка тыкалась в анус, соскальзывая в промежность. Она нагибалась, раздвигая ноги и вертела жопой. Но, Митя, надев шорты, уходил.
Ксения просыпалась с ощущением его ладоней на грудях и бёдрах и тут же засыпала.
Сон повторялся, обрываясь на одном и том же, и она просыпалась неудовлетворённая. Утром болел лобок, зудился клитор, и она мастурбировала, пока зуд не стихал. Желание мужчины, желание Мити с утра было очень сильным, но днём она забывалась, занятая по дому. Вечером долго не могла заснуть и, мучаясь бессонницей, ворочалась и потела.
Утром третьего дня проснулась и встала рано, собираясь на дачу. Накануне позвонила Юльке и договорилась, чтобы Андрей приехал за ней.
Собрав ягоду и огурцы и, дождавшись Андрея, вернулась с ним в город. Он высадил её на остановке; сама попросила.
Она глянула на часы: начало девятого, и позвонила Тане.
***
Митя на работу уходил рано. Таня просыпалась, когда щёлкал замок в двери. Она перекатывалась со своего места на Митино и погружалась в блаженство. Много раз она пыталась понять, что происходит, но не находила объяснения. Было ощущение, что Митя ушёл не весь и то, что оставалось на его месте, обволакивало её, словно кокон. Она впадала в состояние безмятежности и засыпала, а проснувшись, не хотела вставать, казалось, что она внутри Мити, так было хорошо.
Но в эту среду понежиться не удалось, разбудил телефон.
Звонила Ксения Аркадьевна.
— Да, Ксения Аркадьевна, здравствуйте
...
— Нет, он на работе
...
— Да, возьму
...
— Да, заходите
Таня встала и, надев халат, заправила кровать. Приготовила деньги и, глянув в зеркало вышла в прихожую. На площадке лязгнул дверями лифт и Таня открыла дверь:
— Здравствуйте — Таня с удивлением взглянула на Ксению Аркадьевну; под глазами чёрные круги, лицо осунулось.
— Что с вами?
— Здравствуй, Танечка — Ксения Аркадьевна вошла, и Таня закрыла дверь.
— Проходите, Ксения Аркадьевна — и Таня пошла на кухню.
— Я сейчас пересыплю малину в тазик и отдам ведёрко
— Вы садитесь, чай попьём
Ксения присела к столу — Он у меня из головы не выходит, Таня.
Таня напряглась, в голосе был надрыв: — Кто, Ксения Аркадьевна?
— Митя — в голосе была обречённость.
Таня повернулась — Ксения Аркадьевна, вы его извините, не знаю, что на него нашло, мне так стыдно.
— Да какой стыд, Таня?! И время другое и нравы, и мы изменились. Он тебе изменяет?
— Нет — Таня была слегка ошарашена, такого поворота она не ожидала.
— Сколько Мите лет?
— 56 скоро..
— А мне уже 78, и 15 лет как муж умер, и за эти 15 лет у меня ни разу не было мужчины.
У Ксении по щекам текли слёзы. В одно мгновение Таня пережила всю гамму чувств, противоречий и страстей, раздирающих плоть и мучающих душу женщины, и чуть сама не заплакала.
— Танюша, дай Митю, ну, к кому мне ещё обратиться — и она заплакала уткнувшись в ладони.
***
Митя пришёл в шесть часов вечера, как всегда.
Таня встретила его в прихожей: — сходишь к Ксении Аркадьевне?
— Чё у неё, опять протекает? — пару раз Митя менял у неё прокладки в кранах на кухне и в ванне.
— Хм, протекает..
Мите не понравилось, как она на него смотрела, — «Оценивающе, что ли?»
— Где?
— Хм, течка у неё.
Митя растянул губы в улыбке, но Таня, всё так же, смотрела на него.
— Нет, ну по правде, что там у неё? Мне же инструменты нужны.
— Твой инструмент при тебе. Трахнуть её надо.
Митя пытался улыбнуться, но не получилось; он, наконец, понял, как, она, на него смотрела.
— Тань?
— Да ничего. Продала я тебя за три литра малины и пару кило огурцов. Истерика у неё, на сексуальной почве. Сам виноват, не хрен было высовываться со своим членом. Иди отрабатывай; хоть какая-то польза от тебя будет, да мож ко мне сёдня не будешь приставать.
Таня улыбалась, и Митя понял, это не розыгрыш.
— Ну, и чё стоишь? Иди, она ждёт тебя. Да не буду я ревновать. К кому? Она же в матери тебе годиться, на 22 года старше. Если б ты к какой-то бабе, да утайкой.
— Приходила она сегодня с утра, поспать не дала, рассказала про своё замужество. Жалко мне её стало. Ну, а чё? Убудет от меня, или от тебя, если ты её трахнешь?
Митя стоял в нерешительности.
— Да, иди, иди, попробуй, как это на стороне — Таня опять улыбалась, — да не перестарайся, палку бросишь, и домой. И презерватив возьми, где они у тебя?
Таня зашла в комнату и, открыв Митин шкафчик и, порывшись, достала пачку и оторвала два.
— Подойдя к Мите, засунула презервативы в карман брюк.
— Два то за чем?
— Ну, кто знает? Вдруг порвётся. Всё, иди. Подожди, позвоню ей, — и Таня вернулась в комнату.
— Ало, Ксения Аркадьевна? Ну, придёт он сейчас.
...
— Да куда он денется?
...
— Согласен он, согласен.
...
— Хорошо. Всё, он идёт.
Она вышла в прихожую.
— Тань, это розыгрыш?
— Нет, это не розыгрыш. У неё действительно истерика. Ты бы видел её; вся с лица сошла, круги под глазами. Иди уже, лекарь! Лечи.
И, Митя, пошёл.
...
Выйдя из подъезда, понял, что забыл телефон — «а вдруг Таня позвонит» — но возвращаться не стал, «если это розыгрыш, то он сразу поймёт, как только придёт к Ксении Аркадьевне. А если не розыгрыш?!» Митя боялся отпускать свои мысли, дать волю фантазии; его порно фантазии, когда он мастурбировал, заходили слишком далеко.
Он подошёл к подъезду и, поднявшись по ступенькам, набрал номер квартиры на табло домофона. Никто не отвечал. Митя смотрел на цифры и начинал думать, что всё на этом и кончилось.
«Ааа, я же свою набрал» — и, нажав сброс, набрал снова; пальцы подрагивали и внутри нарастал озноб; Митя знал, что это означает.
Домофон затрещал, как старый радиоприёмник, тщетно пытающийся поймать волну и спросил, срывающимся голосом: — Кто там?
Митя молчал, всё ещё на что-то надеясь..
— Митя, это ты?
...
— Митя..
— Я, Ксения Аркадьевна — он попытался вдохнуть полной грудью и не смог.
Домофон запиликал, мигая красной лампочкой, и Митя открыл дверь.
Она жила на седьмом этаже, и он пошёл пешком. На лифте было бы слышно, как он приехал, а Мите почему-то не хотелось, чтобы она ожидала его, приоткрыв дверь.
... пятый... шестой... сердце колотилось и его удары отдавались в висках через раз..
седьмой... она ждала его, приоткрыв дверь.
***
Она ждала его, приоткрыв дверь.
— Здравствуйте — голос просел, он так и не смог вдохнуть полной грудью.
Она раскрыла дверь, пропуская его.
Он шагнул в прихожую.
Она закрыла дверь и отступила на два шага.
Митя разулся и взглянул прямо в глаза Ксении Аркадьевне.
Она пыталась улыбнуться, но рот кривился и губы вздрагивали.
На ней был халат и носки. Халат был запахнут, и она поддерживала его левой, захватив в кулак и прижимая к груди, а правой, теребила тесёмку.
Митя шагнул к ней, и она испуганно отшатнулась, выставив руки.
Под халатом ничего не было. Колыхнулись груди, удивив своей полнотой и чёрный треугольник между ног притягивал взгляд, как магнит.
Митя сделал ещё один шаг — она стояла, не скрывая наготу.
Митя, раздвинув полы халата, скинул его с плеч и, накрыв груди ладонями, мял их, стараясь причинить боль. Она терпела молча, с безвольно опущенными руками.
Он поднял руки на её плечи и, сдвинув левую к затылку, наклонил её голову, одновременно, правой, нажимая на плечо.
Она покорно встала на колени.
Митя расстегнул ремень, потом вжикнул молнию, расстегнул пуговицу — Снимай.
Она стянула с него брюки, а потом и плавки. Торчащий член ткнулся в лицо. Он переступил и отодвинул, снятое, левой ногой. Держа её голову руками, упёрся головкой в губы; они были горячие и сухие. Раздвигая головкой губы проник в рот. Она шевельнула языком, пытаясь лизнуть его. Митя снял с себя футболку и снова обхватив её голову стал двигать ею проталкивая головку к горлу. Она подняла руки и держалась за его ягодицы.
Когда она смогла заглотить, преодолев рвотный инстинкт, он притянул голову к животу и прижал, удерживая.
...
Прошло с полминуты и она, задыхаясь и упираясь кулачками в его бёдра, и напрягаясь, пыталась отстраниться, но он с силой удерживал её, пока не опали руки и она, теряя сознание, сползла на пол.
Митя перевернул её на живот и, встав над ней на колени прижал головку к анусу. Рот был полон слюны, и он, отстранившись и склонившись, выпустил слюну в ложбинку и, тычась головкой, размазывал слюну стараясь попасть в анус. Когда головка проскользнула в анус он резким движением погрузил член в жопу.
Она вскрикнула, очнувшись, и забилась в истерике, но не сопротивлялась и не вырывалась, а только извивалась, содрогаясь всем телом и хрипло, со стоном, дышала.
Митя ебал её в жопу и, усиливая наслаждение, сжимал и раздвигал пальцами ягодицы.
Он застонал в голос, не сдерживаясь, когда изливалась сперма.
Вытащив член из жопы не успел отстраниться, как она, выгнувшись, выплеснула содержимое прямой кишки, забрызгав его живот, пах и бёдра.
Он смотрел на желтоватые потёки каловых масс, с жирно поблёскивающими сгустками спермы, на расплывающееся пятно мочи под её животом, на её заляпанные ягодицы и промежность, и улыбался.
Митя был осведомлён в сексопатологии, прочитав, несколько лет назад, книгу,
известного в Советском Союзе сексопатолога, и даже знал, как называется то, что сделала Ксения, завершив половой акт — спастическим отделением экскрементов.
Это не было нормой — это была патология, но Митя испытал наслаждение от ощущения, что это он вызвал такую реакцию в её организме.
Она затихла и лежала не двигаясь.
Митя встал и пройдя в ванну подмылся, тщательно отмывая живот и руки и подтёрся её полотенцем.
Она всё так же лежала без движения, и Митя, подойдя к ней, опустился на колени и, осторожно приподняв голову, повернул. Глаза были закрыты, лицо светилось блаженством. Член болтался между ног и он, приподнявшись и сдвинувшись, опустил его на её лицо. Губы растянулись в улыбку, но глаза она не открыла.
Митя наклонился и, прикоснувшись губами к переносице, сказал — Я пойду?
Она шевельнула ногой, и он встал, оделся и вышел.
...
Два события произошли в жизни Ксении за эти полчаса: она впервые испытала полноценный оргазм и лишилась анальной девственности.
***
Митя шёл домой.
Все ощущения недавнего секса: погружение члена, фрикции, её движения, излияние спермы, стоны его и её — всё это извлекалось из памяти и переживалось ещё раз, доставляя чувственное наслаждение, но уже другого, высшего порядка.
Поднявшись на крыльцо подъезда, набрал номер квартиры и ждал, прокручивая в памяти только что случившееся.
Но домофон молчал, не было даже гудков — «Хм, теперь я её квартиру вызвал?!» — и он набрал ещё раз. Почти сразу же замигала лампочка и щёлкнуло реле магнита — «видела меня из окна или с балкона» — и Митя вошёл в подъезд.
Дверь была приоткрыта, Таня стояла посреди прихожей.
— Чё так быстро? Облом? — она внимательно всматривалась в него.
Митя, стараясь не улыбаться и наклонившись, чтобы снять туфли, ответил — Да, нет, не облом.
— И чем это она тебя так, аж светишься весь?! — голос Тани звенел от напряжения.
— Обосрала.
Таня заржала.
«Пиздец! Две истерички — это уже слишком» — Митя боялся смотреть на Таню.
— Так это не шутка? — Таня почему-то сразу успокоилась.
— Не шутка, так и былО.
— Ну, рассказывай.
— Тань, я ведь даже не поужинал.
— Иди мой руки и на кухню, я всё приготовила, тебя ждала.
...
— Ну, рассказывай, рассказывай. Ты её в жопу трахал?
— Да чё, рассказывать, вытащил, тут она меня и обделала. Тань, ну мы же едим.
— Куда?
— На живот, на хуй, на ноги..
— Иихгк — Таня зажала рот рукой, сдерживая рвотный рефлекс — всё, хватит. Щас поешь и в ванну, отмываться, одежду в стирку.
...
Митя лежал в ванне, Таня перебирала бельё и одежду, готовя к стирке.
— Так ты её без презерватива трахал в жопу?! — Таня, сдвинув шторку, стояла над ним, держа в руках презервативы.
— Ну, так получилось, Тань.
— А меня, теперь, только с презервативом будешь!
...
Митя лежал, закрыв глаза, Таня лежала рядом.
— Вспоминаешь? — она, под одеялом, дотронулась до члена — а чё он лежит то, устал?
— Тань, ну, ты же сказала, чтобы не приставал сегодня.
— Зато я буду приставать — она теребила и подёргивала член, и он стал подниматься.
— Ага, встаёт — и она, встав на колени, достала из-под подушки презерватив и натянула на член. Затем села на Митю и, привстав, направляя левой рукой член во влагалище — осела.
...
Он уже давно слил, уже потели подмышки и схватывало судорогой пресс, а Таня, всё еблась и еблась и никак не могла дойти. Несколько раз, она, поглаживая его ягодицы, говорила — Мне хорошо, хорошо..
И только, когда член, обмякнув, стал гнуться, выскальзывая из влагалища, она застонала и выгибаясь, и прижимая его — кончила.
Он лежал на ней, не в силах даже пошевелиться.
Таня, со смехом, чмокала его и говорила — Тряпочкой довёл... ну, и чё разлёгся, продолжим?!
Митя поспешно сполз с неё.
Таня смеялась, обнимая и тиская его — Ты мой! Мой!
