Артем Иванович сидел перед мерцающим экраном монитора и смотрел порнуху. Одна рука его крепко держала узловатый хуй, вторая чашку с остывшим чаем. В момент апогея, когда хляби Артемия были готовы излиться комками жгучей спермы, пропел трелью звонок в дверь. Поперхнувшись кислой долькой лимона, засовывая в треники вздыбленный хуй, Артем Иванович поспешил открыть дверь.
На пороге стояли двое в серой форме, и помахав удостоверениями перед носом, представились:
— Майор Касатонов и лейтенант Муравьедов. Отдел по борьбе с интернетпорнухой. Вы, Клумов Артем Иванович?
— Я, — жалостливо проблеял Артемий, судорожно кивнул, понимая, что ничего хорошего вопрос не предвещает. И испуганно вспомнил про украденную им из универмага в 2001 году вельветовую кепку.
— Пройдемте с нами.
— Но я, но мне...
— На месте разберемся.
Схватили под локотки дрожащего мелкой рябью Артемия, поволокли вниз, не дав причесать растрепанные усы.
На тротуаре возле подъезда стояла машина с надписью «Хлеб». Заперев в фургоне героя в трениках, отбыли в неизвестном направлении.
Артемий бился о железные стены, и грязно требовал адвоката.
Внезапно ему захотелось отчаянно плакать и срать. Причем одновременно. Последний раз он так переживал, когда его поймали на проходной завода «Чистильщик» при попытке вынести три кило белой масляной краски.
Через какое-то время, взвизгнув тормозами, «Хлеб» остановился. Артема выволокли из фургона в растрепанных чувствах, майке и усах. Защелкнули наручники и, дав пендюля, указали дорогу в правильном направлении.
Зайдя в дом, который был отделан бронзой и темным камнем, Артем поник окончательно и начал кричать вглубь здания:
— Вы не знаете с кем связались... я известный продюсер и режиссер... я преподаватель авторских курсов в трех университетах... я держал на коленях принца Уильяма... и ебал Новодворскую, — зачем-то проговорился он.
Мужчины в серой форме открыли дверь с надписью «Зал заседаний» и втолкнули внутрь бедолагу. Артем оказался за решеткой, вцепился потными руками и ждал своей участи, плаксиво оттопырив нижнюю губу.
— Встать! Суд идет!
Зрителей не оказалось. В зал медленно вплыла Лелька, виляя крупными бедрами и сверкая влажными глазами.
На ней красиво сидела мантия судьи, струясь мягкими складками по роскошному телу.
Она подошла к столу, села на стул, и стукнув молотком открыла судебное заседание.
— Артемий, вы обвиняетесь по трем статьям УК. Занятие сексом в извращенной форме, потворство в преступлении неизвестному вам ранее человеку и мастурбация в сетях Интернета. Вы прошли большой руководящий путь от сперматозоида до акционера крупной компании «Чистильщик» и попались на такой мелочи.
Артем забился в истерике и, воздев руки к небу, прокричал:
— Госсыди к тебе воззвах! Простите меня грешного! Здесь все продам и уеду в Лондон, переодевшись во все чистое.
— Адвокат, вы имеете, что нам сказать? — обратилась Лелька куда-то вглубь зала.
Откуда-то выскочил маленький, лысый человечек и тоненьким голоском начал верещать:
— Уважаемая Лелька, подсудимый известен нам как честный человек. Он как благородный рыцарь думает о праведном пути и не думает о пропитании. Он может трудиться в поле и быть голодным, чтобы искупить свои грехи.
Артемий, диким взглядом спустившегося с гор Етти, посмотрел на разбушевавшегося в страстях адвоката и взвизгнув начал царапать металлокерамикой решетку.
— Учитывая отличную характеристику с места работы, потраченные деньги и подарки на подкуп судьи, взяв во внимание факт, что подсудимый сосет и лижет как аскарида, тихо и качественно, постановляю:
А) анал за анал.
Б) время ебли и розыгрышей считаю открытым.
Тут Лелька вскочила, скинула с себя мантию судьи и взгромоздилась на стол, посверкивая прелестными розовыми сосками через легкий шелк комбинации нежнейше розового оттенка, и белыми резинками чулок, нечаянно выглядывавшими из-под нее и красиво мерцающими на ее стройных ножках.
Касатонов и Муравьедов подскочили к своей пассии и начали гладить тело прелестницы. Руки скользили по теплой коже, пальцы проникали за трусики, останавливались на губках малых и больших. Лелька извивалась анакондой-альбиноской в сильных мужских руках и текла как сучка в зимнюю пору на белый покров чистейшего снега.
Артем задохнулся от увиденной им картины, пустил слюну, капнув ею на мраморный имперский пол и тихонько начал подрачивать, засунув руку вглубь треников.
Тут Лелька, как мастер спорта по гимнастике вскочила на широкие плечи Касатонова, обхватила его шею ногами, отчего ее благоухающая пизденка оказалась у него перед носом. Пахнув свежими соками в нос жеребцу, как весенним ветром с высокогорных лужков, она завела его сильнее обычного. Он был готов к международному диалогу и, высунув язык, начал лизать ее раскрытые перламутровые губки, брызгая слюной и слезами счастья орошая ее лобок.
Далее Лелька шепнула ему что-то и откинулась всем телом вниз. Он крепко держал ее за бедра. Тут перед ней оказался Муравьедов. Лелька оттянула ему резинку труханов, и игриво подмигнув яростно дрочащему Артемию, начала ловить губами хуй Муравьедова и сосать розовую головку.
Касатонов, как тяжеловес, перехватил одной рукой ляжки чаровницы, а вторую вонзил в сочную пизденку и орудовал в ней своими пальцами, нагоняя похоть и жар.
Лелька дипломатично сосала красивый и стройный хуй Муравьедова, который проникал все глубже в ее растерзанный рот, а пальцы Касатонова вовсю хозяйничали в пизденке прелестницы. Лелька закатывала с поволокой глаза и изливалась брызгами, попадая на грудь Касатонова в завитках волос, и влага оседала на них маленькими капельками.
От такой картины Артем превратился в подсушенный жарой ломтик сыра. Спермы больше НЕТ сигнализировало его тело.
Все буквально сочились животной грубостью и страстью.
Тут Лельке кончили в рот с протяжным криком, который отдался эхом в углах зала и разбился осколками о пол. Проглотив сперму, Лелька утерла уголок ротика пальчиком, и пристально посмотрела на Артема, который бился в международной истерике.
— Позовите Вия! — крикнула она.
Тут к Артемию в клетку вплыл здоровый бугай с кавказской внешностью. Размеренным шагом он подошел к своей жертве и поставил на колени. Высунул из штанов свой тяжелый член и поводил бедрами из стороны в стороны, отчего хуй стал жить своей жизнью, мельтеша перед глазами будущего сосуна. Далее, он начал бить по губам Артема хуем, приговаривая:
— Маленький шлюх и предатэль!
Тем временем, Лелька облокотилась своими пышными и сочными сиськами о стол, отклячила красивую попу, открывая поистине великолепный вид всем присутствующим сзади, а Касатонов входил в ее мокрую щель, как девятибалльный шторм в лагуну.
Лелька кричала благим матом от счастья, чем раззадоривала входящего еще больше.
— Какая сука у нас Лелька. Любишь, чтобы тебя ебали жестко и долго?
— О да! Трахай свою сучку, чтобы ноги подкашивались, дрожь пробегала, кровь разгонялась по венам и душа улетела в черную мерцающую даль. (Ну что сказать, поэт была Лелька)
— Получи развратница! — впердоливал свой член по самые яйца, который стучали о красивую карибскую задницу Лельки, и звон этих шлепков разносился песней сирен по залу заседаний.
Тут он вытащил своего дружка из влагалища, и размазал Лелькины соки по попе и дырочке, плюнул на нее, и для острастки крепко хлопнул ладонью по ягодице. дница Лельки всколыхнулась, раскраснелась и понеслась в пляс, элегантно совращая елду Касатонова на анал. Член не выдержал, Касатонов тоже и со всего маху вонзил его в черную дыру похоти и разврата. Лелька извивалась как антилопа в зубах льва, но смирилась и впала нирванически в Стокгольский синдром.
Тем временем, кавказец беспардонно совал свой хуй в рот окаменевшему от ужаса Артему.
— Саси! — и всовывал свою головку как можно глубже.
— Отрабатывай эмоциональный оброк! — кричала Лелька.
Тут послышалось ацкое шипение, похожее на звуки из фильма «Чужой». Это Артемий, как аскарида сосал хуй кавказца.
Лелька начала биться в объятиях Касатонова и, громко крикнув, унеслась на голубом воздушном шаре в мир радуг и фейерверков. Касатонов обильно кончил в попу благоверной, и отойдя на расстояние любовался струйкой спермы, вытекающей из коричневой дырочки.
Смолкло все-ветер, птицы, остановились тучи и троллейбусы. Только причмокивание и шипение доносилось из-за решетки.
Лелька, Касатонов и Муравьедов не спеша оделись и вышли из зала.
Стоя на крыльце, Лелька набрала охрану:
— Алло! Охрана? Это уборщица. Там в зале суда двое мужчин сексом занимаются. Что мне делать? Мыть полы? Что? Да, да... я подожду вас — гнусавым голосом прошамкала Лелька и нажала отбой.
— Гога? Сматывайся через две минуты, — второй звонок.
Бросив старый мобильник в урну, она величественно прошествовала на стоянку, где ее уже ждали Касатонов и Муравьедов.
— Ну что, мальчики. Первый готов. А теперь в ресторан!
На пороге стояли двое в серой форме, и помахав удостоверениями перед носом, представились:
— Майор Касатонов и лейтенант Муравьедов. Отдел по борьбе с интернетпорнухой. Вы, Клумов Артем Иванович?
— Я, — жалостливо проблеял Артемий, судорожно кивнул, понимая, что ничего хорошего вопрос не предвещает. И испуганно вспомнил про украденную им из универмага в 2001 году вельветовую кепку.
— Пройдемте с нами.
— Но я, но мне...
— На месте разберемся.
Схватили под локотки дрожащего мелкой рябью Артемия, поволокли вниз, не дав причесать растрепанные усы.
На тротуаре возле подъезда стояла машина с надписью «Хлеб». Заперев в фургоне героя в трениках, отбыли в неизвестном направлении.
Артемий бился о железные стены, и грязно требовал адвоката.
Внезапно ему захотелось отчаянно плакать и срать. Причем одновременно. Последний раз он так переживал, когда его поймали на проходной завода «Чистильщик» при попытке вынести три кило белой масляной краски.
Через какое-то время, взвизгнув тормозами, «Хлеб» остановился. Артема выволокли из фургона в растрепанных чувствах, майке и усах. Защелкнули наручники и, дав пендюля, указали дорогу в правильном направлении.
Зайдя в дом, который был отделан бронзой и темным камнем, Артем поник окончательно и начал кричать вглубь здания:
— Вы не знаете с кем связались... я известный продюсер и режиссер... я преподаватель авторских курсов в трех университетах... я держал на коленях принца Уильяма... и ебал Новодворскую, — зачем-то проговорился он.
Мужчины в серой форме открыли дверь с надписью «Зал заседаний» и втолкнули внутрь бедолагу. Артем оказался за решеткой, вцепился потными руками и ждал своей участи, плаксиво оттопырив нижнюю губу.
— Встать! Суд идет!
Зрителей не оказалось. В зал медленно вплыла Лелька, виляя крупными бедрами и сверкая влажными глазами.
На ней красиво сидела мантия судьи, струясь мягкими складками по роскошному телу.
Она подошла к столу, села на стул, и стукнув молотком открыла судебное заседание.
— Артемий, вы обвиняетесь по трем статьям УК. Занятие сексом в извращенной форме, потворство в преступлении неизвестному вам ранее человеку и мастурбация в сетях Интернета. Вы прошли большой руководящий путь от сперматозоида до акционера крупной компании «Чистильщик» и попались на такой мелочи.
Артем забился в истерике и, воздев руки к небу, прокричал:
— Госсыди к тебе воззвах! Простите меня грешного! Здесь все продам и уеду в Лондон, переодевшись во все чистое.
— Адвокат, вы имеете, что нам сказать? — обратилась Лелька куда-то вглубь зала.
Откуда-то выскочил маленький, лысый человечек и тоненьким голоском начал верещать:
— Уважаемая Лелька, подсудимый известен нам как честный человек. Он как благородный рыцарь думает о праведном пути и не думает о пропитании. Он может трудиться в поле и быть голодным, чтобы искупить свои грехи.
Артемий, диким взглядом спустившегося с гор Етти, посмотрел на разбушевавшегося в страстях адвоката и взвизгнув начал царапать металлокерамикой решетку.
— Учитывая отличную характеристику с места работы, потраченные деньги и подарки на подкуп судьи, взяв во внимание факт, что подсудимый сосет и лижет как аскарида, тихо и качественно, постановляю:
А) анал за анал.
Б) время ебли и розыгрышей считаю открытым.
Тут Лелька вскочила, скинула с себя мантию судьи и взгромоздилась на стол, посверкивая прелестными розовыми сосками через легкий шелк комбинации нежнейше розового оттенка, и белыми резинками чулок, нечаянно выглядывавшими из-под нее и красиво мерцающими на ее стройных ножках.
Касатонов и Муравьедов подскочили к своей пассии и начали гладить тело прелестницы. Руки скользили по теплой коже, пальцы проникали за трусики, останавливались на губках малых и больших. Лелька извивалась анакондой-альбиноской в сильных мужских руках и текла как сучка в зимнюю пору на белый покров чистейшего снега.
Артем задохнулся от увиденной им картины, пустил слюну, капнув ею на мраморный имперский пол и тихонько начал подрачивать, засунув руку вглубь треников.
Тут Лелька, как мастер спорта по гимнастике вскочила на широкие плечи Касатонова, обхватила его шею ногами, отчего ее благоухающая пизденка оказалась у него перед носом. Пахнув свежими соками в нос жеребцу, как весенним ветром с высокогорных лужков, она завела его сильнее обычного. Он был готов к международному диалогу и, высунув язык, начал лизать ее раскрытые перламутровые губки, брызгая слюной и слезами счастья орошая ее лобок.
Далее Лелька шепнула ему что-то и откинулась всем телом вниз. Он крепко держал ее за бедра. Тут перед ней оказался Муравьедов. Лелька оттянула ему резинку труханов, и игриво подмигнув яростно дрочащему Артемию, начала ловить губами хуй Муравьедова и сосать розовую головку.
Касатонов, как тяжеловес, перехватил одной рукой ляжки чаровницы, а вторую вонзил в сочную пизденку и орудовал в ней своими пальцами, нагоняя похоть и жар.
Лелька дипломатично сосала красивый и стройный хуй Муравьедова, который проникал все глубже в ее растерзанный рот, а пальцы Касатонова вовсю хозяйничали в пизденке прелестницы. Лелька закатывала с поволокой глаза и изливалась брызгами, попадая на грудь Касатонова в завитках волос, и влага оседала на них маленькими капельками.
От такой картины Артем превратился в подсушенный жарой ломтик сыра. Спермы больше НЕТ сигнализировало его тело.
Все буквально сочились животной грубостью и страстью.
Тут Лельке кончили в рот с протяжным криком, который отдался эхом в углах зала и разбился осколками о пол. Проглотив сперму, Лелька утерла уголок ротика пальчиком, и пристально посмотрела на Артема, который бился в международной истерике.
— Позовите Вия! — крикнула она.
Тут к Артемию в клетку вплыл здоровый бугай с кавказской внешностью. Размеренным шагом он подошел к своей жертве и поставил на колени. Высунул из штанов свой тяжелый член и поводил бедрами из стороны в стороны, отчего хуй стал жить своей жизнью, мельтеша перед глазами будущего сосуна. Далее, он начал бить по губам Артема хуем, приговаривая:
— Маленький шлюх и предатэль!
Тем временем, Лелька облокотилась своими пышными и сочными сиськами о стол, отклячила красивую попу, открывая поистине великолепный вид всем присутствующим сзади, а Касатонов входил в ее мокрую щель, как девятибалльный шторм в лагуну.
Лелька кричала благим матом от счастья, чем раззадоривала входящего еще больше.
— Какая сука у нас Лелька. Любишь, чтобы тебя ебали жестко и долго?
— О да! Трахай свою сучку, чтобы ноги подкашивались, дрожь пробегала, кровь разгонялась по венам и душа улетела в черную мерцающую даль. (Ну что сказать, поэт была Лелька)
— Получи развратница! — впердоливал свой член по самые яйца, который стучали о красивую карибскую задницу Лельки, и звон этих шлепков разносился песней сирен по залу заседаний.
Тут он вытащил своего дружка из влагалища, и размазал Лелькины соки по попе и дырочке, плюнул на нее, и для острастки крепко хлопнул ладонью по ягодице. дница Лельки всколыхнулась, раскраснелась и понеслась в пляс, элегантно совращая елду Касатонова на анал. Член не выдержал, Касатонов тоже и со всего маху вонзил его в черную дыру похоти и разврата. Лелька извивалась как антилопа в зубах льва, но смирилась и впала нирванически в Стокгольский синдром.
Тем временем, кавказец беспардонно совал свой хуй в рот окаменевшему от ужаса Артему.
— Саси! — и всовывал свою головку как можно глубже.
— Отрабатывай эмоциональный оброк! — кричала Лелька.
Тут послышалось ацкое шипение, похожее на звуки из фильма «Чужой». Это Артемий, как аскарида сосал хуй кавказца.
Лелька начала биться в объятиях Касатонова и, громко крикнув, унеслась на голубом воздушном шаре в мир радуг и фейерверков. Касатонов обильно кончил в попу благоверной, и отойдя на расстояние любовался струйкой спермы, вытекающей из коричневой дырочки.
Смолкло все-ветер, птицы, остановились тучи и троллейбусы. Только причмокивание и шипение доносилось из-за решетки.
Лелька, Касатонов и Муравьедов не спеша оделись и вышли из зала.
Стоя на крыльце, Лелька набрала охрану:
— Алло! Охрана? Это уборщица. Там в зале суда двое мужчин сексом занимаются. Что мне делать? Мыть полы? Что? Да, да... я подожду вас — гнусавым голосом прошамкала Лелька и нажала отбой.
— Гога? Сматывайся через две минуты, — второй звонок.
Бросив старый мобильник в урну, она величественно прошествовала на стоянку, где ее уже ждали Касатонов и Муравьедов.
— Ну что, мальчики. Первый готов. А теперь в ресторан!
