Боцман, вам от меня. С уважением. Ежели некуй будет писать, предлагаю проэкт, обращайтесь в личку.
Вначале сотворил Бог эротики куни и минет. Прелюдия была видна и не пуста и тьма в глазах, и дух божий носился над М и Ж.
И сказал Бог: да будет классика. И стала классика + Камасутра в разъяснение.
И увидел Бог классику и что хорошо, и отделил Бог свет от тьмы. Вот вам классика и БДСМ.
И сказал Бог эротики: да будет совпадение по страстям и удовольствиям, и не будет их некоторым...
Простолюдинка Елена радовалась лучам осеннего солнышка и плела веночек из опавших кленовых листьев. Поля убраны, зерно сложено в амбар, вино томится в бочках, лет через пять превратится в коньяк, соления заполнили собой подвал и чеснок развешан по стенам горницы.
Одев венок на златые кудри, и напевая риголетто, направилась в любимую беседку, подставить лицо уходящим лучам и помечтать в одиночестве. С ногами забравшись на ложе со шкурами, поправила тогу, сбросила сладкопахнущие сандалии и унеслась в страну грез. В общем, в мечтах и томлениях девушка.
Внезапно потемнело; посыпалась звездная пыль, протрубили ветвистые моралы, завизжала тормозами зеленая электричка и пропахала 2 га земли (интересная вимана у бога), и пред очами предстал он — Бог позитива и веселья, вальяжный Боцман.
Выглядел бог креативно: тонкой работы шелковая туника заканчивалась на узловатых коленках соблазнителя, золотой лавровый пояс от «HERMES» опоясывал тонкую талию, блистали мощью накаченные плечи и шея вдоль которых, спускаясь к гладкому мускулистому торсу, витиевато играла татуировка мантры от Дольчи и Габаны. Красивую и умную голову, всю заполненную прозой, обвивал таки опять лавровый венец (заметим, трэнд сезона на Парнасе), выполненного все тем же Гермесом. Все-таки друзья детства и по совместительству два главных Казановы-молодых, холостых и ветреных. Божественная нога была обмотана сандалиями ручной работы от Berluti Rapiécés Reprisés. Одна рука бога была занята свертком. Вторая возведена к небу, озаряемому вспышками мигающей зеленым светом электричкой.
— Небеса услышали мои мольбы! Вы снова с нами! Вы наше все! Что я могу сделать для вас? — робко опустила глаза долу и приспустила сусальным золотом Елена.
— Молчи, женщина! — бросил сверток на ложе, схватил ее в свои могучие объятия, начал лобызать. Получалось у них это слаженно и страстно. Он мычал, а она испытывала трепет в грудях, который медленно и тягуче спускался вниз живота.
— Примерь презент от моего великолепия. В шоуруме Елены Троицкой была распродажа заморских шмоток, вот отхватил тебе последний сарафан.
Елена визжа схватила сверток и дрожащими руками начала срывать папирус и о, чудо, ее взору предстал сарафан во всем великолепии. Огромные подсолнухи охватывали грудь и зелеными твердыми стеблями спускались долу. Канареечный цвет радовал глаз и продолжал лето в маленькой деревне. Вырубилась лучина, а сарафан продолжал блистать.
— Какая прелесть, ты никогда не забываешь о своей простолюдинке и оставляешь неизгладимый след в моих трепетных больших грудях.
Боцман-бог повернулся в сторону заката и начал речь, прерываемую нервными всхлипываниями Елены:
— Погляди, какие звёзды сегодня!
— Я хочу тебя! Зубы сводит, милый, сделай что-нибудь!
— Потерпи, малыш, я ведь не прочёл еще свой сонет. Посвящен тебе, между прочим.
— В жопу эти стихи! То есть, мне они нравятся, но давай уже как-то ебаться, а? Трахни меня жестоко, любимый, как Оливер Кромвель старушку Британию!!! В Англию, в Шотландию, в Ирландию...
— В Ирландию это куда, к стихам?
— Да!!
Это образные такие ассоциации, как мы знаем, это будет в далеком прошлом. Но так уж выплеснулся этот диалог в ночь.
Одним махом он снял мантию и кинул в шкап, вторым оказался возле нее и прижал к колонне. ки его начали обход с попы, проведя пару окружностей и полукруг, поползли вверх, к груди, он жадно начал их сжимать, а потом плюнул под ноги, задрал ей руки и снял тогу. В те времена женщины не носили бюстгальтер, но она была в тренде и лучшие умы сшили для нее первый образец из черной атласной ткани.
— Что это?
— Я сама сниму!
— Не надо, я же Бог, попробую одним пальцем одной руки и вторым другой.
— Да, моё великолепие, — и задохнулась от счастья.
Груди выпали на его руки одновременно с упавшим на пол бюстгальтером.
— Наполнила ли ты закрома на зиму? Хорошо ли трудилась летом, не как стрекоза, надеюсь, а муравей!
— О, йес, все, все делала, лишь бы вызвать вашу милость и изведать благодать, нисходящую от вас. Вот даже ногти не крашены, посуду в ручье полоскала.
— Люблю преданных рабынь, — приближал ее медленным шагом к ложу, и посверкивал омутом очей.
— Я ваша навеки! Я так ждала Вас, мечтала денно и нощно. Надеюсь, вы довольны и оправдаете своё схождение с небес моим послушанием и ласкою?
Он заткнул ей рот сладким поцелуем, далее отскочил ярким теннисным мячиком к ногам, задрал их и рывком снял трусики (да, да и это она могла себе позволить, модница, что возьмешь?).
Начал лизать ей медленно губки, проводя своим мягким влажным языком, пробуя на вкус и приноравливаясь. Елена в томлении прикрыла глаза и отдалась на волю сильного и могучего бога, ну и провидения. Он наращивал темп, наращивая ее нетерпение и стоны. Присасывал и сильными движениями лизал и лизал, змей-искуситель. Клитор, губки, далее развести руками и добраться до влажных розовых маленьких губок и приложиться к ним. Она задыхалась и извивалась, но Бог держал ее крепко и не отпускал, доводя до исступления. Далее вступили хором два пальца, и крик сорвался с ее алых губ.
Что сказать? Бог куни!
Потом прискакал вверх и начал целовать ее в губы, отдавая вкус её ей.
— Неужели я такая вкусная? — и язык ее проводил по его губам, проникал внутрь, но там был его утонченный аромат. Все это накладывалось, воспаряло вверх, разливаясь по комнате острым и пряным запахом секса.
Легким движением, она перевернулась и оказалась сверху, лицезрея его красивый и огромный хуй. Елена провела острым язычком по головке и почувствовала, как волнение пронеслось в нем, возбуждая каждую полую клеточку. Потом в ротик, и в запертом пространстве начала выписывать восьмерки. Он вскочил как ужаленный и молвил:
— О, дева, не усердствуй так, а то Бог оргазма стоит за углом и ждет моего скоропалительного выстрела.
— Да, мой божественный! Я испытала ваши чувствительные пальцы, ваш изысканный язык и жду не дождусь, когда вскочу верхом на вашего жеребца и понесусь в пампасы.
Ловко наверх и едва хуй начал входить в нее, простолюдинка кончила. Вот что значит божественный размер! Но такое счастье лицезреть его выпадает редко, раз в три месяца. Захотелось мультиков. Не спеша, насаживаясь, и практически тащась в задних рядах от счастья, оседлала его. Это было великолепно. Огромный толстый член в сладкой киске чувствовал себя как дома, будто на Парнасе и весело шалил и заигрывал: а вот и я, соскучилось по мне, моё нежное, перламутрово-розовое влагалище? А оно сжималось, переливалось, искрилось и не хотело его выпускать. До такой степени им было весело хороводить, что прекрасный хуй пропустил момент истины и выстрелил сам того не осознавая, такой мощной струей, что свет померк для двоих. Это был удивительный и благословенный момент, они рухнули рядом, счастливые и ублаженные.
Лежа голышом завели разговор. Новости с Парнаса, первым разворотом: как Гера кинула Зевса и сбежала в подземелье, перекрасив косу и сделав пластику носа, как Прометей вставил себе титановый штифт и теперь мог держаться слишком прямо, пускать пламя из ноздрей и не прогибаться перед Зевсом, в общем вся эта богемная шушера в своем репертуаре. Елена слушала открыв рот и подытожив, замечталась, что может он привезет ей пельменей, говорят этот изыск он придумал сам в момент озарения и просветления, сидя в позе лотоса.
— Да, я занялся литературой. Взял пару уроков, присовокупил божественный дар рассказчика, оседлал девять муз, особенно Талию пришлось долго уговаривать, но ты знаешь, моё священное оружие лучше, чем все эти ломаки и гордячки.
Он потряс в воздухе своей дубиной.
— И вот теперь публикуюсь. Хотелось бы, конечно, войти в литературный фонд «Божье Наследие», но... Однако я работаю над этим упорно. Строча денно и нощно, денно и нощно, аки ангел.
Елена закатила глаза, поцеловала руки и узловатые коленки любовничка, молвив:
— Ну, а у меня ничего сурьезного. У меня нету времени чота там писать, ваять и вязать, меня ждет кома, я не буду жить вечно, — и зарыдала на его широкой груди.
— Не плачь, детка, не всем же быть богами, кому-то и горшки обжигать надо и маникюр делать. Сделай массажик, у тебя отлично это получается.
Он перевернулся на пуп и Елена начала массажировать ему плечи, шею, руки, спину, а он от удовольствия одаривал ее комплиментами.
Вдохновились быстро на новый круг, и она начала с минета, мир от этого не перевернулся, но очень уж ей захотелось к стеночке.
— Лучше этой позы нет. Твоя попа, твои стоны возбуждают меня безумно..
— Да, да, говори аааааааааааа
Потом на кровать и сверху, и кругосветка:
— Ну красотища, у нас на киностудии «Парнас-фильм», такой порнушки не делают. Все видно, как киска насаживается на хуй и такой вид божественный открывается.
— О да, я уже чувствую как твой поршень входит в меня с силой и натягом, возбуждая безумно.
На корточках медленно, а потом быстро.
Далее Елена встала, и растянув попку руками, начала навинчиваться на огромную головку Боцмана. Медленно, медленно, будто испытывая его вселенское терпение. Бог смотрел на расширяющееся очко любимой и впадал в нирванический ступор. Приноровившись начала скакать своей упругой задницей на огромной елде Боцмана.
— Любимая, это — Ирландия!!! — заорал благоверный и залил всю дырку горячей и тягучей спермой.
— Вы заметили, мой прекрасный Бог, как простолюдинка подходит вам по страстям?...
Тут она размежила веки, а его и след простыл. Что сделать? Таковы Боги. Внезапно исчезают и появляются.
Вначале сотворил Бог эротики куни и минет. Прелюдия была видна и не пуста и тьма в глазах, и дух божий носился над М и Ж.
И сказал Бог: да будет классика. И стала классика + Камасутра в разъяснение.
И увидел Бог классику и что хорошо, и отделил Бог свет от тьмы. Вот вам классика и БДСМ.
И сказал Бог эротики: да будет совпадение по страстям и удовольствиям, и не будет их некоторым...
Простолюдинка Елена радовалась лучам осеннего солнышка и плела веночек из опавших кленовых листьев. Поля убраны, зерно сложено в амбар, вино томится в бочках, лет через пять превратится в коньяк, соления заполнили собой подвал и чеснок развешан по стенам горницы.
Одев венок на златые кудри, и напевая риголетто, направилась в любимую беседку, подставить лицо уходящим лучам и помечтать в одиночестве. С ногами забравшись на ложе со шкурами, поправила тогу, сбросила сладкопахнущие сандалии и унеслась в страну грез. В общем, в мечтах и томлениях девушка.
Внезапно потемнело; посыпалась звездная пыль, протрубили ветвистые моралы, завизжала тормозами зеленая электричка и пропахала 2 га земли (интересная вимана у бога), и пред очами предстал он — Бог позитива и веселья, вальяжный Боцман.
Выглядел бог креативно: тонкой работы шелковая туника заканчивалась на узловатых коленках соблазнителя, золотой лавровый пояс от «HERMES» опоясывал тонкую талию, блистали мощью накаченные плечи и шея вдоль которых, спускаясь к гладкому мускулистому торсу, витиевато играла татуировка мантры от Дольчи и Габаны. Красивую и умную голову, всю заполненную прозой, обвивал таки опять лавровый венец (заметим, трэнд сезона на Парнасе), выполненного все тем же Гермесом. Все-таки друзья детства и по совместительству два главных Казановы-молодых, холостых и ветреных. Божественная нога была обмотана сандалиями ручной работы от Berluti Rapiécés Reprisés. Одна рука бога была занята свертком. Вторая возведена к небу, озаряемому вспышками мигающей зеленым светом электричкой.
— Небеса услышали мои мольбы! Вы снова с нами! Вы наше все! Что я могу сделать для вас? — робко опустила глаза долу и приспустила сусальным золотом Елена.
— Молчи, женщина! — бросил сверток на ложе, схватил ее в свои могучие объятия, начал лобызать. Получалось у них это слаженно и страстно. Он мычал, а она испытывала трепет в грудях, который медленно и тягуче спускался вниз живота.
— Примерь презент от моего великолепия. В шоуруме Елены Троицкой была распродажа заморских шмоток, вот отхватил тебе последний сарафан.
Елена визжа схватила сверток и дрожащими руками начала срывать папирус и о, чудо, ее взору предстал сарафан во всем великолепии. Огромные подсолнухи охватывали грудь и зелеными твердыми стеблями спускались долу. Канареечный цвет радовал глаз и продолжал лето в маленькой деревне. Вырубилась лучина, а сарафан продолжал блистать.
— Какая прелесть, ты никогда не забываешь о своей простолюдинке и оставляешь неизгладимый след в моих трепетных больших грудях.
Боцман-бог повернулся в сторону заката и начал речь, прерываемую нервными всхлипываниями Елены:
— Погляди, какие звёзды сегодня!
— Я хочу тебя! Зубы сводит, милый, сделай что-нибудь!
— Потерпи, малыш, я ведь не прочёл еще свой сонет. Посвящен тебе, между прочим.
— В жопу эти стихи! То есть, мне они нравятся, но давай уже как-то ебаться, а? Трахни меня жестоко, любимый, как Оливер Кромвель старушку Британию!!! В Англию, в Шотландию, в Ирландию...
— В Ирландию это куда, к стихам?
— Да!!
Это образные такие ассоциации, как мы знаем, это будет в далеком прошлом. Но так уж выплеснулся этот диалог в ночь.
Одним махом он снял мантию и кинул в шкап, вторым оказался возле нее и прижал к колонне. ки его начали обход с попы, проведя пару окружностей и полукруг, поползли вверх, к груди, он жадно начал их сжимать, а потом плюнул под ноги, задрал ей руки и снял тогу. В те времена женщины не носили бюстгальтер, но она была в тренде и лучшие умы сшили для нее первый образец из черной атласной ткани.
— Что это?
— Я сама сниму!
— Не надо, я же Бог, попробую одним пальцем одной руки и вторым другой.
— Да, моё великолепие, — и задохнулась от счастья.
Груди выпали на его руки одновременно с упавшим на пол бюстгальтером.
— Наполнила ли ты закрома на зиму? Хорошо ли трудилась летом, не как стрекоза, надеюсь, а муравей!
— О, йес, все, все делала, лишь бы вызвать вашу милость и изведать благодать, нисходящую от вас. Вот даже ногти не крашены, посуду в ручье полоскала.
— Люблю преданных рабынь, — приближал ее медленным шагом к ложу, и посверкивал омутом очей.
— Я ваша навеки! Я так ждала Вас, мечтала денно и нощно. Надеюсь, вы довольны и оправдаете своё схождение с небес моим послушанием и ласкою?
Он заткнул ей рот сладким поцелуем, далее отскочил ярким теннисным мячиком к ногам, задрал их и рывком снял трусики (да, да и это она могла себе позволить, модница, что возьмешь?).
Начал лизать ей медленно губки, проводя своим мягким влажным языком, пробуя на вкус и приноравливаясь. Елена в томлении прикрыла глаза и отдалась на волю сильного и могучего бога, ну и провидения. Он наращивал темп, наращивая ее нетерпение и стоны. Присасывал и сильными движениями лизал и лизал, змей-искуситель. Клитор, губки, далее развести руками и добраться до влажных розовых маленьких губок и приложиться к ним. Она задыхалась и извивалась, но Бог держал ее крепко и не отпускал, доводя до исступления. Далее вступили хором два пальца, и крик сорвался с ее алых губ.
Что сказать? Бог куни!
Потом прискакал вверх и начал целовать ее в губы, отдавая вкус её ей.
— Неужели я такая вкусная? — и язык ее проводил по его губам, проникал внутрь, но там был его утонченный аромат. Все это накладывалось, воспаряло вверх, разливаясь по комнате острым и пряным запахом секса.
Легким движением, она перевернулась и оказалась сверху, лицезрея его красивый и огромный хуй. Елена провела острым язычком по головке и почувствовала, как волнение пронеслось в нем, возбуждая каждую полую клеточку. Потом в ротик, и в запертом пространстве начала выписывать восьмерки. Он вскочил как ужаленный и молвил:
— О, дева, не усердствуй так, а то Бог оргазма стоит за углом и ждет моего скоропалительного выстрела.
— Да, мой божественный! Я испытала ваши чувствительные пальцы, ваш изысканный язык и жду не дождусь, когда вскочу верхом на вашего жеребца и понесусь в пампасы.
Ловко наверх и едва хуй начал входить в нее, простолюдинка кончила. Вот что значит божественный размер! Но такое счастье лицезреть его выпадает редко, раз в три месяца. Захотелось мультиков. Не спеша, насаживаясь, и практически тащась в задних рядах от счастья, оседлала его. Это было великолепно. Огромный толстый член в сладкой киске чувствовал себя как дома, будто на Парнасе и весело шалил и заигрывал: а вот и я, соскучилось по мне, моё нежное, перламутрово-розовое влагалище? А оно сжималось, переливалось, искрилось и не хотело его выпускать. До такой степени им было весело хороводить, что прекрасный хуй пропустил момент истины и выстрелил сам того не осознавая, такой мощной струей, что свет померк для двоих. Это был удивительный и благословенный момент, они рухнули рядом, счастливые и ублаженные.
Лежа голышом завели разговор. Новости с Парнаса, первым разворотом: как Гера кинула Зевса и сбежала в подземелье, перекрасив косу и сделав пластику носа, как Прометей вставил себе титановый штифт и теперь мог держаться слишком прямо, пускать пламя из ноздрей и не прогибаться перед Зевсом, в общем вся эта богемная шушера в своем репертуаре. Елена слушала открыв рот и подытожив, замечталась, что может он привезет ей пельменей, говорят этот изыск он придумал сам в момент озарения и просветления, сидя в позе лотоса.
— Да, я занялся литературой. Взял пару уроков, присовокупил божественный дар рассказчика, оседлал девять муз, особенно Талию пришлось долго уговаривать, но ты знаешь, моё священное оружие лучше, чем все эти ломаки и гордячки.
Он потряс в воздухе своей дубиной.
— И вот теперь публикуюсь. Хотелось бы, конечно, войти в литературный фонд «Божье Наследие», но... Однако я работаю над этим упорно. Строча денно и нощно, денно и нощно, аки ангел.
Елена закатила глаза, поцеловала руки и узловатые коленки любовничка, молвив:
— Ну, а у меня ничего сурьезного. У меня нету времени чота там писать, ваять и вязать, меня ждет кома, я не буду жить вечно, — и зарыдала на его широкой груди.
— Не плачь, детка, не всем же быть богами, кому-то и горшки обжигать надо и маникюр делать. Сделай массажик, у тебя отлично это получается.
Он перевернулся на пуп и Елена начала массажировать ему плечи, шею, руки, спину, а он от удовольствия одаривал ее комплиментами.
Вдохновились быстро на новый круг, и она начала с минета, мир от этого не перевернулся, но очень уж ей захотелось к стеночке.
— Лучше этой позы нет. Твоя попа, твои стоны возбуждают меня безумно..
— Да, да, говори аааааааааааа
Потом на кровать и сверху, и кругосветка:
— Ну красотища, у нас на киностудии «Парнас-фильм», такой порнушки не делают. Все видно, как киска насаживается на хуй и такой вид божественный открывается.
— О да, я уже чувствую как твой поршень входит в меня с силой и натягом, возбуждая безумно.
На корточках медленно, а потом быстро.
Далее Елена встала, и растянув попку руками, начала навинчиваться на огромную головку Боцмана. Медленно, медленно, будто испытывая его вселенское терпение. Бог смотрел на расширяющееся очко любимой и впадал в нирванический ступор. Приноровившись начала скакать своей упругой задницей на огромной елде Боцмана.
— Любимая, это — Ирландия!!! — заорал благоверный и залил всю дырку горячей и тягучей спермой.
— Вы заметили, мой прекрасный Бог, как простолюдинка подходит вам по страстям?...
Тут она размежила веки, а его и след простыл. Что сделать? Таковы Боги. Внезапно исчезают и появляются.
