Элеана проснулась резко, словно от толчка. Подскочила на постели, испуганно оглядываясь по сторонам. Она была в своей спальне в замке, небо за окном начинало светлеть, сидевшие на балюстраде озерные птички, курлыкая, вели свои утренние разговоры. В комнате никого не было. Девушка снова сонно опустилась на подушки — еще слишком рано, чтобы вставать, скоро придет Грета, чтобы разбудить ее, а пока можно еще чуть-чуть поспать.

Внезапно внутри похолодело, сознание прояснилось — Грета не подойдет сегодня легкой походкой к ее постели, ее милая улыбка, что она первым видела по утрам долгие годы, не просияет на ее лице при виде обожаемой госпожи... Воспоминания о событиях прошедшего дня затопили огромной приливной волной: тяжелый сон, странная болезнь, искреннее беспокойство жениха, нежные, волнующие ласки Греты и неожиданное появление короля, его необузданный гнев, унизительный осмотр, и бессердечное насилие над верной служанкой. Она помнила все, а также абсолютно ясно помнила то, что произошло позже — ночью, каким бы чудовищным кошмаром это не казалось. Она, принцесса Сумеречного королевства, безупречная невеста короля Дориана, провела ночь уступчивой наложницей старого мага! Она позволила ему то, что не позволяла будущему супругу, и не просто позволила, но кричала и изнемогала от желания под его ласками. И самое страшное, она жаждала этого снова... Хотела снова почувствовать себя бестелесной и свободной, лелеемой и обожаемой, полной жизни и радости под его руками ли, языком, членом, или неумолимым кнутом.

При воспоминании о кнуте по телу пробежала зябкая дрожь. Обняв себя руками, принцесса попыталась нащупать ужасные раны, что она чувствовала, прорывали ее словно насквозь во время порки, но спина была абсолютно гладкой, кожа такой же безупречной, как всегда. Элеана закинула руки за голову в поисках рубцов, но опять ничего не почувствовала. Что же это? Может она все придумала, может это были лишь иллюзии, порожденные ее болезнью и последовавшими за ней эмоциональными испытаниями? Нервная дрожь стала сильнее. Воспоминания проносились в ее голове одно за другим, мысли путались, в казавшихся такими реальными образах появлялись необъяснимые прорывы. Как она казалась в замке мага? Чем он околдовал ее? Зачем согласилась на жестокую экзекуцию? Когда он отпустил ее? Почему она проснулась в своей постели, одетая в ночную сорочку, без единого шрама?

Разумных объяснений у нее не было, ответ мог быть только один — магия. И если верить словам волшебника, то именно она сама была тому причиной... Нет, не могла она такое просто вообразить, не могло все это быть просто сном. Даже самый тяжелый кошмар, будь он даже вызван злой волей, не способен породить те чувства, что бурлили внутри нее. Они слишком сильны, чтобы подавить или удержать их — она хочет быть с ним, все остальное не важно. Важно лишь то, что ей нужен Виксениус, нужны его сила и руководство, его забота и нежность, его понимание ее желаний и потребностей тогда, когда она о них еще и не догадывается...

Слишком взбудораженная и возбужденная, чтобы снова уснуть, Элеана крутилась на широкой постели. Она была полна решимости не поддаваться серой дымке, что как будто подкрадываясь издалека, окутывала ее мысли, ласково побуждая успокоиться и забыть. Она не будет забывать! Не хочет! Слишком ярки воспоминания. Тело от них покалывало, груди наливались теплом, а внизу живота становилось жарко и влажно. Руки сами начинают скользить по коже, забираются под рубашку и ложатся на мягкий, выпуклый бугорок между бедер. Прикосновения совсем легки, ей любопытно. Медленно, с тщательностью исследователя, девушка трогает себя, узнавая и осознавая эту часть тела, как не что-то чуждое, подвластное лишь ласкам мужчин, а как часть самое себя. Кровь бежит все быстрее, стучит в ушах, дыхание учащается, пальчики, нашедшие только ей понятный ритм, лихорадочно трут напрягшийся клитор. Наступивший оргазм быстр и пронзителен. Пусть в нем нет той бесшабашной мощи, того ощущения бесконечного полета и падения, что добивался от нее Виксениус, но от него все тело охватывает приятной истомой, а нервное напряжение, словно тисками сжимавшее ее внутренности, ослабевает. Здесь только она, только ее желания — никто от нее ничего не требует и не ждет, все чувства, все ощущения принадлежат только ей.

Пришедшая вскоре служанка находит принцессу спокойной и уравновешенной, как и всегда. Девушка тиха, чрезмерно услужлива и словно боится поднять глаза — они уже все наслышаны о том, что случилось с Гретой, и не хотят каким бы то ни было неосторожным словом или поступком вызвать гнев короля. Утро проходит в обычных делах — ванна, одевание, возня с волосами и украшениями, завтрак, прогулка по саду в сопровождении щебечущих придворных дам, пытающихся завоевать ее расположение. Элеана мило улыбается и произносит заученные вежливые фразы. Встреченный король молчалив и мрачен, он здоровается с ней, целуя руку, делая вид, что вчера не произошло ничего, заслуживающего упоминания. Элеана поддерживает его игру — она снова полна гордости и высокомерия, как и пристало дочери короля. Она неторопливо отвечает и покорно, грациозно склоняет голову в ответ на его неуклюжие попытки завязать дежурную беседу. Ее лицо непроницаемо и холодно, и уже королю начинает казаться, что вчерашний вечер ему почудился — разве могла эта ледяная статуя издавать те стоны страсти, что не выходили из его головы всю ночь? Лишь однажды Элеана вздрагивает, и с ее лица на мгновение слетает тщательно удерживаемая маска равнодушия — вдали она видит сутулую фигуру старого мага. Дориан, тоже заметив его, быстро прощается, желая ей приятного вечера на церемонии передачи полномочий, что устраивает его мать, и выражает надежду увидеть ее завтра столь же здоровой и цветущей во время запланированного на утро венчания.

Приход мага освобождает короля от ставшей ему неприятной обязанности сопровождать невесту. Создавшееся положение угнетает его, обвинение в глазах Элеаны смущает, а он не привык чувствовать себя в чем бы то ни было виноватым. Что он такого сделал? Воспользовался рабыней. И что? Он в своем праве, тем более девчонка сама напросилась. Но беспокойство не покидает его.

— Ты принес то, о чем я просил? — требовательно спрашивает он склонившегося в поклоне старца.

— Да будет благословенен, мой государь, — натужно протягивая слова, хрипит волшебник, — но я бы не советовал его величеству применять этого средства. Молодая госпожа и так сейчас растеряна, ее чувства находятся в возбуждении от моих трав, дополнительное давление может привести к непредсказуемым результатам, — медленно и тяжело дыша, продолжает он.

— То что она в возбуждении, я уже заметил, — зло выговаривает король, — только почему-то ее страсть направлена не на меня.

— Ваше величество должны быть снисходительны, женская суть принцессы вулканом клокочет внутри нее и вырывается неожиданно для нее самой...

— А если бы в ее комнате оказался другой мужчина, я тоже должен был бы быть снисходителен и понимающ? — взревел король.

— Великий король слишком огорчен, чтобы видеть очевидное — нет никакой возможности, чтобы рядом с ее светлостью находился другой мужчина помимо вашего величества, — размеренно и успокаивающее произносит волшебник. — Тем не менее вещица, что я приготовил, вернет вам уверенность в своих силах, мой повелитель, — колдун раскрывает ладонь — на ней темный, цвета крови, поблескивает огромный рубин, обрамленный в тусклый, похожий на постаревшее серебро метал. Король с жадностью смотрит на кольцо:

— Это правда, что о нем говорят? — с волнением спрашивает он. — Что любая женщина станет податливой словно шелк с мужчиной, что носит его?

— Это так, повелитель, страсть будет велика. Но только для достойного обладателя... Каким несомненно является мой король, — в глазах мага сверкнула скрытая насмешка, но король был слишком увлечен открывшимися перед ним перспективами, чтобы заметить.

— Перед моим отцом и в старости склонялись прекрасные, юные девы, благодаря ему, — шепчет он, вспоминая этот перстень на руке своего предшественника. — Почему ты раньше не говорил мне о нем, старый дурак? — сердито вопрошает Дориан. Колдун сжимается, словно в ожидании удара, его старческая голова немощно подрагивает, белесые глаза слезятся под яростным взглядом молодого мужчины.

— Молю простить мою слабость, повелитель, — жалобно извиняется он, — мой ум уже не так жив, а память подводит, его величество пусть не гневаются на старика.

— Ладно, — махает рукой король, — ступай на сегодня. Ползи в свою нору. Я позову тебя, когда ты мне понадобишься, — отпускает он, с брезгливостью наблюдая за шаркающими, неуклюжими поклонами пятящегося задом старца. Он ему не интересен, ему не терпится проверить силу кольца. Взгляд короля останавливается на красивой, статной молодой женщине с пшеничного цвета волосами — леди Ивонна, жена одного из его военачальников. Несмотря на отсутствие мужа, она вежливо, но упорно отвергала заигрывания короля, отказываясь стать очередной его любовницей. Ни обещания почестей для нее самой или ее мужа, ни мягкие угрозы не поколебали ее решимости оставаться верной женой. Посмотрим, сможет ли она отказать ему теперь, в возбуждении думал Дориан.

***

Церемония передачи полномочий оказалась ужасно скучной и тоскливой. Вдовствующая королева с неприязнью относилась к будущей невестке, и за все время вряд ли произнесла несколько фраз в ее адрес. Когда-то эта женщина, наверное, была очень красива, да и сейчас ее кожа все еще была гладкой, руки и лицо ухоженными, а в роскошных волосах не было видно ни одной серебряной нити, но выражение надменности и жестокости на ее лице придавало ее внешнему облику неприятный оттенок, делая ее если не уродливой, то пугающей и отталкивающей.

Присутствующие дамы, которым положено было мило общаться с невестой, делясь нелепыми советами, необходимые для успеха семейной жизни, с опаской озирались на королеву и боялись сказать лишнее слово, страшась ее острого языка и мстительного нрава.

Под конец от витавшего в воздухе напряжения Элеана настолько устала, что не могла дождаться окончания церемонии. Когда старая королева с презрительным, ритуальным поклоном протянула ей большую связку ключей, символизирующую передачу власти новой хозяйке, принцессе захотелось оказаться за тридевять земель, а не под язвительным взглядом будущей свекрови.

— Надеюсь, мой сын будет вам хорошим мужем, ваше высочество, — с сарказмом сказала она, — не таким, каким был его отец, не пропускавший до самой смерти ни одной юбки, — цинично добавила она, желая причинить боль.

— Благодарю вас, ваше величество, — как пристало вежливо, вздернув голову, ответила Элеана, — я уверена, король Дориан наследовал лишь самые лучшие качества от обоих своих родителей, — не удержалась она от шпильки в ответ.

Королева лишь иронично фыркнула, и поднявшись с колен благословила невестку холодным поцелуем в лоб, словно нанося печать на всю ее дальнейшую жизнь. Элеана ели удержалась от желания вытереться тыльной стороной ладони. Она никогда не станет такой, как эта разочаровавшаяся, злобная женщина. Она не позволит королю своей сегодняшней страстью, ревностью и последующим пренебрежением разрушить свою душу. Ей нужно гораздо больше, чем быть просто королевой.

Не замечая, что свекрови все же удалось лишить ее душевного равновесия, которое она усилием воли удерживала на протяжении всего дня, принцесса поддалась тревожным, назойливым мыслям. Она слишком устала и не могла уже отделить действительные тревоги от мнимых и надуманных. В голове крутились слова старой королевы, вспоминались томные взгляды, которыми Дориана одаривали придворные дамы. Одержимость Виксениусом, его страсть, сейчас снова казались расплывчатыми и нереальными, а непонятно откуда пришедшая ревность, при мысли о возможной неверности будущего мужа, скручивала внутренности в тугой, неприятный комок. Не до конца осознавая, что делает, Элеана направилась к покоям короля. Стражи, стоявшие у дверей, не посмели остановить ее, а вот стайке следовавших за ней служанок решительно преградили путь. Не обратив внимания, что осталась без свиты, Элеана быстро шла через анфиладу больших, роскошно обставленных комнат — приемная, гостиная, кабинет, еще одна комната, походившая на небольшую уютную библиотеку с камином и несколькими удобными креслами и кушетками. Не останавливаясь, Элеана распахнула следующие двери и застыла на пороге, ослепленная темнотой. В отличие от других, комната не была освещена мириадами свечей, лишь теплившиеся угли в огромном очаге мерно полыхали, бросая красно-желтые отголоски света на стены.

Девушка стояла и всматривалась в эту темноту, не понимая, что же она здесь делает, что ищет. Она было отвернулась, чтобы уйти, когда ее внимание привлекла высившаяся громада кровати в середине комнаты. Элеану словно магнитом тянуло туда. Не в силах удержаться, она на цыпочках подошла ближе. Глаза, еще не до конца привыкшие к тусклому свету, сначала увидели лишь белевшие на темных простынях смутные тени. Постепенно тени эти брели очертания двух сплетенных в объятиях тел. Сквозь гул, что стоял в ушах от бешено пульсировавшей в висках крови, в ее сознание стали проникать сладострастные звуки яростной любовной схватки — шлепки плоти о плоть, влажные звуки разгоряченного женского лона, стоны и вскрики, прерываемые страстными восклицаниями: «Да! Еще! Глубже! Да!». Мужчина тяжело дышал, мышцы на его спине вздулись буграми, длинные ноги женщины обхватывали его крепкие, неутомимо двигавшиеся ягодицы. Женщина нетерпеливо двигала бедрами на встречу каждому его движению, руки еесудорожно гладили и сжимали, впиваясь ногтями в его крепкое тело.

Элеана не знала, как долго она простояла, загипнотизированная представшим перед ней зрелищем. Это было красиво и волнующе. Ей хотелось подойти и потрогать широкую спину короля, хотелось оказаться на месте той женщины, чье золотистое, налитое тело раскинулось под ним. Испугавшись своего безумного порыва, принцесса пулей выскочила из комнаты, любовники же, слишком захваченные своей скачкой, даже не заметили ее мимолетного присутствия.

Оказавшись в своей спальне, Элеана отослала служанок, и как была в одежде, упала на постель. Тело ее покалывало от уже знакомого возбуждения. Сжав груди ладонями, она чувственно изогнулась от удовольствия, ощущая как напрягшиеся соски, выскользнув из под рубашки, трутся о жесткую ткань бархатного корсажа. Глаза сами собой закрылись, а руки потянули наверх тяжелую юбку, желая поскорее пробраться к горячему местечку между ног, что жаждало освобождения. Голову заволокло туманом, сознание распадалось на части...

— Что ты делаешь? — внезапно прогремел грозной голос над ухом. Элеана подскочила, как ужаленная, в испуге расправляя юбку и пытаясь принять подобающий вид. Перед ней стоял Виксениус... В своем истинном — молодом и мрачном обличии... Сгорая от стыда, девушка отвернулась от его пронзительного взгляда, и только тогда поняла, что уже находится не в своей комнате в замке, а в его постели в круглой комнатке на вершине башни, одиноко стоявшей на островке по середине озера.

— Как я здесь оказалась? — широко раскрыв от удивления глаза, вымолвила она.

Маг не стал опускаться до объяснений, лишь спокойно, не торопясь, наклонился к растерянной девушке и отвесил звонкую пощечину. Элеана в испуге сжалась.

— Я спросил, чем ты занималась? — медленно повторил он. — Ты забыла, что принадлежишь мне? Разве я разрешал тебе ублажать себя? — другая пощечина. Элеана от обиды заплакала. Она так стремилась к нему, так страстно желала, чтобы он был просто плодом ее воображения... А он лишь отчитывает, показывая ей, кто хозяин положения.

— Я... Я просто хотела, — всхлипывала она.

— Твои желания не имеют значения, если ты еще не поняла! Я позволил тебе эту шалость утром, чтобы успокоиться, но это не значит, что я тебе позволю бездумно тратить энергию сейчас, при свете луны! Ты — мой источник!

Девушка была слишком подавлена и унижена, чтобы найти силы противиться словам мага. Она не хотела разгневать и разочаровать его. Ей так нужны были его ласка и понимание, так больно было переносить его недовольство.

— Прости меня, я не знала, я не хотела... Не сердись на меня, пожалуйста, — умоляюще прошептала она. — Побудь со мной... Возьми то, что тебе нужно... Освободи меня, — молила она.

— Встань! — жестоко прозвучал приказ. — Раздевайся!

Элеана неловко поднялась с постели. Щеки ее горели от смущения и его пощечин. Встав перед ним, не поднимая глаз, она неумело стала развязывать шнуровку на груди, затем с трудом стянула платье с плеч, поерзав бедрами, спустила его вниз к ногам, оставшись в шелковой рубашке. Бросила быстрый взгляд, надеясь увидеть на его лице привычную нежность, но лишь поежилась от его холодного, оценивающего взгляда.

— Продолжай, — спокойно сказал он.

Принцесса, дрожа от холода и обуревающих ее противоречивых эмоций, тихонько сбросила туфли и переступила через платье, подойдя ближе к мужчине. Робко глядя ему в глаза, она подняла руки и спустила тонкие бретельки рубашки, обнажая полную белую грудь с потемневшими сосками. Рубашка легко соскользнула к ногам, оставляя Элеану абсолютно голой и беззащитной. Она стояла, вздрагивая, ожидая увидеть хоть каплю теплоты в его глазах.

— Теперь поласкай себя, — неожиданно просит он.

Девушка встрепенулась.

— Что? Но ты...

Пощечина.

— Поласкай себя, — он неумолим.

Глотая слезы, Элеана медленно протягивает руку вниз, к мягкому, гладкому холмику внизу живота. Пальчики уже знают дорогу и легко находят нужный ритм. Несмотря на его ледяной взгляд и жгучее чувство стыда и унижения, возбуждение не заставляет себя ждать. Кожа начинает розоветь, дыхание становится быстрым и поверхностным, пот приоткрыт, соски вздернуты, нежная влага выступает росой из ее лона. Она все трепещет от предвкушения, и освобождение уже так близко...

— Остановись, — резко прерывает ее Виксениус. Его сильная рука жестко перехватывает ее, не давая завершить начатое. — На колени, — следует новый лаконичный приказ.

Разочарование сильно, но желание угодить ему еще больше. Она знает, чего он от нее ждет, и с упоением приникает губами к его крепкому, длинному члену. Он все еще одет, лишь раздвинул полы мантии, держит ладонями ее голову, направляя, не желая ее нежной ласки. Не тратя времени, он входит в ее податливый рот, давит на затылок, проникая глубже. Он не жалеет ее как раньше — нет настойчивых выпадов и медленных отступлений, нет нежных поглаживаний членом по ее лицу, дававших возможность отдышаться и расслабиться — нет, он сосредоточенно имеет ее в рот, не обращая внимания на хрипы, попытки отстраниться и струящиеся по лицу слезы. Наконец выходит, оставив ее обессиленной, с покрасневшим, влажным от слез и слюны лицом, растрепавшимися волосами, выбившимися из сложной прически — раздавленной его равнодушием.

— Подойди сюда, — требует он, указывая на то странное сооружение, похожее на козлы, к которому он привязывал ее... когда?... всего лишь два дня назад... а кажется, что прошла вечность. Огромная пропасть легла за эти дни между той непорочной, надменной принцессой и этой, готовой на все ради его доброго взгляда, обезумевшей от вожделения женщиной.

Элена подходит, поворачивается спиной, чтобы лечь, как тогда, ожидая снова того полета, которого только он умеет от нее добиться.

— Нет, не так, — нетерпеливо прерывает мужчина, — животом вниз, — подталкивает он.

И вот она опять на коленях, но теперь ее попка высоко поднята к верху, бедра разведены, открывая его взгляду ее нежное, сочащееся лоно, грудь и лицо плотно прижаты к шершавой поверхности, ступни и руки снова в зажимах. Виксениус неторопливо поглаживает ее ягодицы, слегка похлопывая по ним. Это его первая ласка за сегодня — пусть грубая, но Элеана стонет от его прикосновений, желая большего.

— Ты сегодня совершила другой непростительный проступок, моя маленькая королева, — голос мага звучит глухо. — Ты возжелала своего будущего мужа... — он словно задыхается. — А ты имеешь право полыхать от страсти только от моих ласк! — ревниво заканчивает он, с силой шлепая ее по ягодице. Элеана вскрикивает. — Да, он — король, — еще удар, — да, завтра по закону ты станешь принадлежать ему, — снова и снова горячие шлепки опускаются на нежную кожу, — но желать ты можешь только меня! Ты слышишь, моя ночная птичка?

— Да, — боль снова сливается в неразрывный узел с возбуждением, лишая Элеану последних связных мыслей.

— Завтра он возьмет тебя. И ты отдашься ему... Но принадлежать ты будешь все равно мне, слышишь?

— Да...

— Он раздвинет твои белые бедра и проникнет в твое девственное лоно, — мука слышится в голосе мага, — но ты все равно будешь только моей! — В ярости Виксениус падает на колени, раздвигает покрасневшие, припухшие ягодицы пленницы, накрывает ртом ее горячее лоно. Он умело распаляет ее, поднимая выше и выше к вершинам наслаждения. Его язык скользит по ее маленькому, напряженному клитору, вылизывает сочащийся пряными соками вход во влагалище, проникает в чувствительную дырочку ануса. Элеана стонет и кричит под его ласками. Ей хочется освободиться от своих пут и податься назад, навстречу ему, ощутить его внутри в полной мере.

— Возьми меня, — лихорадочно просит она, — пусть ты будешь первым, я не хочу его, я хочу только тебя.

Виксениус, остановившись, тяжело дышит. Она почти слышит проносящиеся в его голове мысли: завершение ритуала, для которого она должна быть девственницей, долгожданная, изысканная месть королю, осуществляемая послушной его воле королевой — слишком много на кону, чтобы рисковать всем ради удовольствия ощутить ее тугое лоно.

— Нет, — выдыхает он, — все давно предрешено. Завтра король Арундэлла возьмет тебя и ты зачнешь дитя. А сегодня ты отдашь мне всю магию, что в тебе осталась, до последней капли, — руки мужчины начинают грубо мять округлые бедра. — Я снова стану великим волшебником и сорвусь с рабского поводка... Ты не соблазнишь меня своим телом и сладкими речами, не отвлечёшь от моей цели, как бы сильно я не желал тебя сейчас, моя радость, — голос напряжен, но полон решимости. Руки по-хозяйски бродят по влажной промежности — заявляя право, ставя клеймо обладания. Пальцы приникают к задней дырочке, задумчиво гладят, растягивают маленькие складочки сфинктера.

— Но он не получит все, — словно про себя произносит Виксениус, упиваясь упругостью ее ануса. Элеана слишком возбуждена, ее воля слишком подавлена магией, чтобы понимать, что он задумал. Несмотря на его жестокость, она доверяет ему, ждет, наслаждается каждым его прикосновением. Виксениус на минуту отстраняется, чтобы принести небольшой, серебристый флакон с узким горлышком. Вытянув пробку, он выливает густую, маслянистую жидкость на бедра девушки. Дурманящий, сладкий запах разливается по комнате, заглушая беспокойство и оставляя лишь чистое вожделение. Струйки эссенции сбегают между ягодиц, скапливаются в колечке ануса, стекают на половые губки. Маг бережно растирает масло по коже, ласкает податливое лоно, выжидающе, бережно скользит пальцами в анус — не торопясь растягивает ее, добавляя пальцы по одному. Сейчас, когда решение принято, его гнев и ревность утихли, ему легче контролировать себя, он опять заботлив и нежен.

— Тише, тише, птичка, не сопротивляйся, — успокаивающе шепчет он, — я лишь дам тебе, что ты хотела, не бойся.

Элеане приятны его ласки, но возрастающее давление в анусе непривычно, и хочется прекратить это. Но он не останавливается, все также настойчиво терзая ее, давая возможность подстроиться и расслабиться. Когда он останавливается и вытаскивает пальцы, она выдыхает с облегчением и легкой толикой разочарования. Но в следующий момент чувствует, что что-то крупное и твердое проникает в нее, пытается дернуться, но сильные руки держат крепко, член проскальзывает глубже, а давление в попке становится невыносимым. Громкий крик срывается с губ привязанной девушки, переходящий в протяжный, хриплый вой от ощущения крайней наполненности. Осознание того, что ее имеют в попку, возбуждает, сливаясь в пьянящий коктейль с болью в растягиваемом анусе. Мужчина двигается медленно, неглубокими, мягкими толчками. Руки, сжимавшие ягодицы, скользят по спине, бокам, груди, переплетаясь в изысканном ритме с движениями члена в ее попке. Постепенно темп увеличивается, стоны и крики принцессы становятся громче. Когда жжение становится слишком сильным и уже не перекрывается удовольствием, он внезапно выходит. Розовое колечко судорожно дергается, пытаясь сжаться. Прикосновение к нему вызывает у девушки болезненный стон. Виксениус, желая облегчить страдание, нежно гладит ее, трет пальцами скользкие от масла и ее выделений половые губы, находит перевозбужденный клитор. Стоны звучат музыкой — девушка уже так близка к вершине. Торопясь, он припадает ртом к ее маленькому бугорку наслаждения и резко сжимает зубами, одновременно ударяя языком по чувствительному кончику. (леана взрывается спазмами пронзительного оргазма. Бушующая энергия вырывается из нее толчками. Она ощущает, словно пожар проходит токами сквозь нее, оставляя ее пустой и звонкой, как драгоценный хрустальный сосуд. Он пьет и пьет, чувствуя незамутненную радость от сознания полученного главного приза. Правая рука его обхватывает член и быстро начинает двигаться вниз-вверх, принося скорое оглушительное облегчение.

Не в силах стоять на ногах, Виксениус счастливо опускается на ее теплое, охваченное негой тело. Покрывает нежными поцелуями ее спину, затылок, шею, щеку, трется носом о ее бархатистую кожу. Элеана, словно просыпаясь, открывает огромные глаза, ее зрачки как маленькие островки, потонувшие в глубоких озерах темно-синего цвета.

— Я люблю тебя, — шепчет она. В ее голосе нет муки сомнений, нет борьбы, нет стыда. Чувство это настолько естественно, даже примитивно, оно полностью заполнило образовавшуюся внутри пустоту, делая ее цельной. Законченной. Совершенной. Для него.

Он вздрагивает, но не отпускает ее взгляда, удерживая, наслаждаясь ее преданностью. Ритуал завершен. Он получил то, к чему стремился. Теперь она навеки принадлежит только ему. Чтобы он не пожелал, для нее будет счастьем исполнить. Она останется собой, такой какой он узнал ее — искренней, страстной, доброй, решительной и своевольной, полной задумок и планов. Но никогда она не сможет пойти против него, ибо для нее это будет равносильно предательству себя... Магическую связь между ними, что он с усилием и риском поддерживал эти три дня, теперь не разорвать ничем...

И как же он, зная все это, сможет отпустить ее теперь в объятия другого мужчины?..