Так об этом пишут газеты. Газеты всегда правы.
К. Кинчев.
Нью-Йорк. Июль 1992 год.
Казалось, даже стены конференц-зала на первом этаже издательства»ХарперКоллинз« гудели от возбуждения, напряжения и предвкушения будущих сенсаций. Ещё бы! На сегодняшний день была объявлена презентация, пожалуй, самой скандальной книги этого сезона —»Flyin«Loosers«: как это было «. Уже имя одного из авторов вызывало ажиотаж: Дин Колл, бывший роуд-менеджер этой группы, которая давно почила в бозе, но на чьей музыке до сих пор растёт молодёжь, чьи песни перепевают все, кому не лень — от провинциальной гаражной группы подростков до маститых музыкантов... Уж он-то знает правду о том, как это было — как рождались хиты, как проходили концерты, что было за кулисами... А что? И закулисье — часть истории. Даже часть легенды, если угодно.
Наконец появились и они: сам автор — улыбающийся по-американски, среднего роста, слегка лысеющий, с сединой по вискам, несмотря на свои 46 лет, — директор издательства и один из его замов. Присутствие такой крупной персоны, как директор, на презентации автоматически придавало вес всему, что Колл собирался поведать журналистам. И, видимо, это почувствовали: шум постепенно стал стихать.
Виновники торжества расселись по местам, и презентация началась. После вступительного слова директора заговорил Колл. Он извинился за то, что представляет книгу без соавтора — у него семейные проблемы, и человек не смог вырваться на презентацию. Затем вкратце рассказал о себе — что, в общем, можно было не делать, — и о том, почему он решил написать эту книгу. Затем предложил задавать вопросы.
После этого в зале словно открыли ящик Пандоры:
— Мистер Колл, Вы не боитесь, что после этой книги с Вами перестанут разговаривать участники группы?
— Мистер Колл, правда, что в ваши обязанности входила организация досуга музыкантов на гастролях?
— Насколько правда то, что Вы написали в книге?
— Вы использовали сплетни о Вас и о группе в Вашей книге?
Колл еле успевал отвечать. Но вряд ли это было ему в тягость: добродушно-приветливое выражение не сходило с его лица. Позже в коктейль-баре один молодой и не в меру внимательный репортёр утверждал, что зрачки Колла были неестественно расширены и что сам автор время от времени облизывал губы, как будто его постоянно мучила жажда, несмотря на то, что перед ним стоял графин с водой. Но репортёру не очень поверили, хоть он и сидел в первом ряду напротив Колла, — главным образом потому, что соседи этого не подтвердили. Или сами не заметили...
Наконец где-то из середины зала прозвучал вопрос:
— Мистер Колл, скажите хоть сейчас: «Акулья история» — это правда или нет?
В зале мгновенно настала тишина. Казалось, сейчас разверзнутся небеса, и Моисей снизойдёт с горы Синай, неся в руках заветные скрижали — настолько все напряглись в ожидании ответа. Даже директор издательства и его зам заинтересованно полуобернулись к Коллу.
Дин Колл с минуту помолчал. Тишина в зале постепенно накалялась. Внезапно он почувствовал какое-то странное раздражение и внезапную усталость. «Сдалась же им эта история... Неужели они двадцать лет только о ней и думали? — мелькнула у него мысль. — Они ТОЛЬКО ЭТО хотят узнать? И только ради этого сюда собрались? И больше — ничего?...»
Сиэтл, штат Вашингтон. Июль 1969 года. Утро.
Июль в Сиэтле в этом году выдался жарким, так что уже к приходу постояльцев в номер окна были распахнуты настежь и по комнате гулял океанский ветер. Пахло солью и свежестью.
Дин Колл, роуд-менеджер (или «роуди», как его иногда называли)»Flyin«Loosers«, худощавый 23-летний чернявый парень, обладатель вьющихся волос до плеч, из-за чего его иногда путали с гитаристом этой группы, наглого взгляда и манер лондонского кокни остановился на пороге в восхищении:
— Классное место!... Джонни, — обратился он к кому-то сзади, — взгляни только...
— Если ты сдвинешь свой зад с места, — пробурчал сзади невидимый собеседник, — я, может, твои восторги и разделю.
Колл слегка посторонился. В комнату ввалился высокий плотный брюнет с длинными прямыми волосами, закрывавшими лоб, широким лицом, на котором выделялись крупный нос и небольшая полоска усов, и слегка прищуренными тёмно-синими глазами. Никто бы не поверил, что этому человеку всего 20 лет — он выглядел старше лет на пять. Но это был именно он, Джон Болдри, 20 лет от роду, барабанщик группы»Flyin«Loosers«. Как писали в газетах, «барабанщик от Бога».
Болдри осмотрелся, втянул носом воздух и шумно выдохнул. Лицо расплылось в улыбке. «Ну чистый медведь», — подумалось Дину. Они работали вместе уже год, но роуд-менеджер всё никак не мог привыкнуть к манерам ударника.
— Круто, — одобрил тем временем барабанщик и, подойдя к окну, выглянул наружу. — Ты сюда глянь, Дин, — не оборачиваясь, пробасил он через минуту. — Вон где красота-то...
Колл встал рядом с Джоном.
В бухте было небольшое волнение. Волны Пьюджет Саунд били прямо в стену гостиницы, так что казалось, что массивное здание сейчас отдаст все мыслимые швартовы и выплывет прямо на тихоокеанский простор. Некоторые брызги долетали до окон первого этажа и, перегнувшись через подоконник (номер находился на втором), можно было видеть, как они разбиваются о стёкла. Справа в утренней дымке поверх городских многоэтажек на приличном расстоянии виднелись портовые сооружения Сиэтла. Слева, метрах в десяти, к океанским пляжам убегала асфальтированная дорожка. А прямо перед ребятами открывалась неописуемая панорама — тёмная вода, поражавшая своей глубиной сразу под окнами и только вдали подсвеченная бликами просыпающегося солнца, неумолимые, упрямые, словно до последнего надеющиеся подмыть и унести за собой гостиницу волны, по мере приближения из обманчивой ряби превращавшиеся в грозную с виду, но такую беспомощную силу. И — воздух, ветер, сбивающий с ног, дурманящий почище любой порции «Блэк Джека». Воздух, которым хотелось отравиться, от которого хотелось умереть и, воскреснув, жить дальше, обогащённый им и знанием о нём...
Но Колл не учился в Оксфорде, поэтому все его эмоции остались невысказанными. Он только витиевато ругнулся в восхищении и спросил у барабанщика:
— А где остальные?
— Внизу застряли, — отозвался тот. Он говорил с жутким акцентом северных портовых городов Англии, глотая окончания слов и твёрдо выделяя слоги, из-за чего его речь, особенно в минуты волнения или алкогольного подпития, казалась сплошной кашей. — Их там уже в оборот взяли. И это только начало. Блин, а что будет, когда выступим... Может, позаботишься о лодке и верёвке, а, Дин?
Колл хмыкнул:
— Уже линяешь? Ты что, боишься парочки вопросов да парочки девочек, Джон?
— Я устал, — пробурчал Болдри. — Эти чёртовы гастроли такие длинные... Ты-то за сценой, тебе наплевать. А как нам по полтора часа на сцене, а? Выходишь весь мокрый, а тут ты со своими девочками...
— Джонни, — почти ласково заговорил Колл, положив руку на плечо барабанщика и приобняв его, — а ты хоть раз отказывался от моих девочек после концерта, а? Напомни-ка...
— Иди к чёрту, — скинул руку с плеча барабанщик, отошёл от окна и направился в душ. Колл довольно ухмыльнулся и прокричал вслед:
— Завтрак заказан через час. В час пополудни — саундчек, в семь выступление. В полдень подадут машины. Не опаздывай!
— Сначала — спать. — Дверь ванной проглотила барабанщика и его последнюю фразу.
Ближе к полночи.
Едва Болдри появился на пороге номера, он, ни говоря ни слова, быстрыми шагами направился к столику с напитками. Его вид был более чем красноречив: всклокоченные волосы, насквозь пропотевшая ярко-красная майка, на которой выделялись несколько больших засохших пятен... Подойдя к столику, Джон одним махом плеснул в высокий стакан не меньше кварты виски и, не разбавляя, залпом выпил. Колл зажмурился и мотнул головой, затем открыл глаза. Музыкант стоял на ногах, только доселе напряжённый взгляд стал постепенно смягчаться.
— Ну ты даёшь, Джон! — раздался сзади голос ньюйоркца Майкла Стэнли, высокого шатена, ровесника Колла, клавишника группы»Dunkin«Donus«, с которой»Flyin«Loosers« гастролировала по Америке. Он стоял на пороге и изучающе смотрел на Болдри, словно тот и вправду был редким гризли из нью-йоркского зоопарка. Налюбовавшись, Майкл прошёл в номер и уселся на диван. — С чего тебя так пропёрло, а? Вы ж перед нами выступали, на разогреве. До сих пор отпустить не может?
Болдри устроился напротив него:
— Не, давно отпустило. Жара просто.
— Вот не знал, что виски — лучший способ с ней бороться, — иронично отозвался Стэнли.
— А чем ещё заниматься? — буркнул Джон. — Я спать не хочу.
— Я как-то тоже, — признался клавишник. — Дин, ты горазд на выдумки. Что можешь предложить двум весёлым парням? Что у тебя там — «Мэри-Джейн», «колёса», Конни Хамзи? Секс — драгз — рок-н-ролл? — Он лениво осмотрелся по сторонам: — Может, номер разнести к чёрту, а?
Колл уселся верхом на стул, стоявший у окна:
— Ребят, я слышал, здесь в отеле можно рыбу ловить. Прямо из окна. Вы как?
— Рыбу? — Болдри круто развернулся к роуд-менеджеру. — Серьёзно?
— Ну, так говорят, — пожал плечами Колл. — Что, долго выяснить?
— Джонни, а ты разве рыбак? — слегка насмешливо спросил Майкл. Он вообще разговаривал так, будто подсмеивался над своими друзьями. В этой комнате национальности словно поменялись местами: Колл и Болдри выглядели американцами на европейском континенте, а Стэнли смотрелся англичанином.
— Рыбак, не рыбак, — неожиданно философски заметил барабанщик, — а ты мне вот, Майки, скажи, — он обернулся к клавишнику, — у вас в Нью-Йорке в отелях «Хилтон» можно рыбу из окна ловить?
— А они разве стоят на берегу океана? — хмыкнул тот в ответ.
— Я вам не мешаю? — поинтересовался Колл. — Джон, ты как?
Барабанщик пожал плечами:
— Не знаю... Можно и порыбачить малость. Всё развлечение... Бьюсь об заклад, мои ребята потом от зависти подохнут.
В холле Дину Коллу подтвердили, что администрация разрешает ловить рыбу постояльцам из окна номера и что эта услуга входит в общую сумму оплаты за проживание. Довольный Колл заказал в номер на всякий случай три удочки, наживку, несколько бутылок виски и немного закуски на скорую руку. Администратор попытался было, сославшись на поздний час, отказать в заказе, но пятидолларовая бумажка сделала своё чёрное дело, и он, взяв с Колла честное слово не шуметь, пообещал доставить заказ в скором времени.
Вернувшись в номер, Колл застал старинную межнациональную забаву «кто кого перепьёт»: Стэнли и Болдри, стоя напротив друг друга, прямо из горлышка хлестали виски.
— Э, а кто рыбу ловить-то будет? — не удержался Колл.
Майкл посмотрел на Дина поверх бутылки:
— А, уже есть чем?
— Сейчас принесут, — пообещал тот.
— Ты не веришь в наши силы? — голосом Маленького Джона вопросил Болдри в перерывах между глотками.
— Джонни, ты своей-то силой не хвались, — не унимался Колл. — Надолго ли тебя хватит? Вон, рухнешь под кровать, что мне с тобой делать?
— Ну да, роль няньки тебе явно не подходит, — прокомментировал Майкл.
— Слушайте, — не удержался роуди, — я вообще для кого стараюсь? Какого чёрта я в полночь бегаю по гостинице и напрягаю всех вокруг, чтоб только развлечь парочку кретинистых идиотов? Мне что, больше всех надо?
— Тебя разве кто-то об этом просил? — невозмутимо отозвался Стэнли.
Только стук в дверь удержал Дина от новой резкости. Мысленно чертыхнувшись, он пошёл открывать. Как и было обещано, портье очень быстро доставил всё заказанное внизу в номер, за что и получил свои чаевые.
— О, инвентарь! — обрадовался барабанщик, осушив к тому времени бутылку, и, подойдя к Коллу, взял в руки удочку и стал заинтересованно и явно со знанием дела её осматривать. — Ничего, клёво придумано. Вон, и колокольчик вместо поплавка даже есть... Ну, Майки, порыбачим? Рыбы на всех хватит, как ты думаешь?
— Я лучше понаблюдаю, — уже с дивана отозвался клавишник.
Болдри пожал плечами, взял наживку, ловко подцепил на крючок и, чуть пошатываясь, подошёл к окну, размахнулся и закинул удочку в океан. Со стороны эта картина выглядела в высшей степени сюрреалистично: полночь, освещённый номер, массивная фигура подвыпившего Джона на тёмном фоне окна, сосредоточенная на рыбной ловле... Колл почувствовал, что его затягивает вся атмосфера. Но просто так наблюдать было неинтересно, поэтому Дин, прихватив с собой бутылку, примостился рядом с клавишником.
— Ты ведёрко ему подставь, — кивнул в сторону окна Майкл. — Куда он улов-то складывать будет?
— Эй, парни, — донёсся голос Джона, — а кто-нибудь знает, здесь акулы водятся?
— А тебе зачем? — Дин сделал приличный глоток. — На пляж собрался?
Барабанщик не успел ответить: снизу кто-то прокричал:
— Эй, там, в окне!
От неожиданности Болдри чуть не выпустил из рук удочку и выругался.
— Джонни, что случилось? Акула отозвалась? — съехидничал Стэйни.
— А ты подойди сюда, послушай. Может, разберёшься, — отозвался Джон.
Стэнли встал и с неизменным снисходительно-насмешливым выражением лица подошёл к окну. Колл глотнул ещё виски. И в этот момент и ему послышался снаружи какой-то крик.
— И правда, акула говорящая, — оживился Стэнли. — Что-то новенькое. Эй, Дин, ты нам в виски тут ничего не подмешивал, пока мы на фесте рок-н-ролл делали?
Вместо ответа Колл подошёл к окну и перегнулся через подоконник. Утреннее волнение улеглось, было тихо. Лунный свет отчётливо проложил дорожку на воде, и на ней Дин разглядел лодку и несколько силуэтов в ней.
— Эй, кто там? Чего разорались? — спросил он.
— Здесь живут»Flyin«Loosers«? — поинтересовался задорный девичий голос снизу.
— И здесь тоже. — В ответе Колла проскользнула игривость.
— Ну, тогда принимайте подарок.
На подоконник шлёпнулся конец верёвочной лестницы. Колл, нутром почувствовав необычное развлечение, быстренько закрепил лестницу. Оба музыканта оказались рядом, и через несколько минут уже помогали влезать в окно номера слегка запыхавшейся смеющейся босоногой девчонке. Обняв ближайшего за шею — им оказался Болдри, — девушка обернулась к окну и скинула лестницу, помахав вниз рукой.
— Хай, парни! — весело улыбнулась она, повернувшись к музыкантам.
Она была чудо как хороша: высокая, изящно сложенная; длинные, по тогдашней моде, прямые волосы медного цвета, спускавшиеся до половины спины и перехваченные на лбу красной повязкой с чёрными ромбиками, скуластое загорелое лицо со слегка удлинённым разрезом больших пронзительных светло-зелёных глаз, в которых поселилось закатившееся солнце Сиэтла, небольшой курносый носик, веснушки, рассыпанные по всему личику. Когда она закрывала глаза, окружающим были видны накрашенные тёмно-синим веки. На ней были расклешённые светлые джинсы и такая же расклешённая пёстрая блузка с коротко обрезанными рукавами. На запястьях обоих рук красовались широкие бисерные браслеты.
— Хэлло, — широко улыбнулся Стэнли. — Интересно, всем англичанам везёт такой улов поймать, а? Как тебя зовут, малышка?
— Элис Шарк, — представилась красотка.
Майкл обернулся к барабанщику:
— Ну, видишь теперь, какие акулы здесь водятся?
— По-моему, это золотая рыбка, — протянул Джон, оглядывая девушку. — Я — Джон.
— А я вас знаю, — улыбнулась Элис. — Ты — Джон Болдри, верно? Ты супер, знаешь это? Я была на концерте. Мне так понравился твой «Белый кит»... — Приблизившись к уху барабанщика, она прошептала: — Я даже взмокла под него...
Болдри почувствовал, что краснеет. Как ни странно, при всей самоуверенности и свободных нравах, царивших в музыкальной тусовке, Джона можно было смутить, особенно похвалой в его адрес как музыканта. «Белый кит» — такое название носила инструментальная композиция его авторства из репертуара»Flyin«Loosers«. На каждом концерте Болдри играл её по-разному, постепенно удлиняя своё соло. Сегодня эта инструменталка звучала 15 минут. Только две Болдри играл вместе с остальными музыкантами — минуту вступления и минуту коды. Остальные 13 минут он был королём сцены. Королём барабанной установки. Наконец, королём Сиэтла и сегодняшнего фестиваля. Несмотря на то, что он всего лишь играл на разогреве. Пока — на разогреве.
Элис взяла в свои ладошки широкие ладони барабанщика и нежно провела по ним пальчиками.
— У тебя кожа содрана, — прошептала она. — Не болит?
— Нет, — отозвался Джон, любуясь девушкой. — Там кусок песни надо ладонями по барабанам отстукивать. Ну, сама понимаешь, когда часто это делаешь...
Элис поднесла к губам ладони и поцеловала содранные участки. Затем крепко и нежно поцеловала барабанщика в губы:
— Спасибо.
— Эх, и чего я в драммеры не подался, а? — В голосе Стэнли звучала плохо скрытая привычной насмешкой зависть.
— Тебе тоже достанется. — Элис с улыбкой повернулась к нему и также поцеловала его в губы. — Ребята, вы все супер. Здесь все от вас тащатся. Со мной ещё две подружки увязаться хотели...
— Так чего не увязались? — подал голос молчавший до этого Колл.
— В лодку не влезли, — засмеялась Элис.
— Ты выпьешь что-нибудь? — осведомился Джон.
— Выпью, — охотно согласилась девушка. — Вы ж не копы, возраст у меня спрашивать не будете, верно?
— Не будем. — К Коллу вернулась его хищная развязность. — Нам чем младше, тем вкуснее.
Все четверо рассмеялись. Дин налил четверть стакана виски, разбавил его водой и принёс Элис. Та приняла, кивком поблагодарила и, всё так же улыбаясь, стала пить, смакуя.
— Это всё хорошо, — заговорил через некоторое время Колл, — но как же мы тебя потом выведем отсюда?
— Разве вы ничего не сможете придумать? — невинно захлопала глазками поверх стакана рыжая бестия. — Вы же мужчины... — Допив виски, она двусмысленно улыбнулась парням, отчего Колл почувствовал тесноту в джинсах, и проговорила: — Я б автографы взяла у вас, если можно...
— А чего ж нельзя? — подал голос Болдри. — У меня ещё девчонки автографы не брали. Покажи, где расписаться.
Элис, улыбаясь и обжигая барабанщика взглядом оторвы, медленно подошла к нему и плавным движением задрала вверх свою блузку. От неожиданности Джон опешил. На девушке не было бюстгальтера, и его взору предстала идеальная девичья грудь — упругая, небольшая, примерно 2-го размера, с кожей, которая даже на взгляд казалась бархатистой, со светло-коричневыми аккуратными сосочками, уже торчащими от предвкушения предстоящего наслаждения.
— Вот здесь, — внезапно охрипшим голосом прошептала девушка.
Казалось, Джон даже растерялся. Колл поймал себя на мысли, что и он сам, несмотря на имевшийся опыт полуночных забав с доступными девушками, не сразу бы пришёл в себя. Ему впервые приходилось видеть, как обычная девушка — то, что Элис не была профессионалкой, Дин понял сразу — предлагала себя нескольким незнакомым парням и делала это легко, свободно и непринуждённо, словно для неё это было вполне естественно. Тут бы только и радоваться такому подарку... но лично Дин пока чувствовал некоторое смущение. По поведению Джона и Майкла он видел, что и они испытывают нечто похожее. Но Джон быстро овладел собой.
— Здесь даже «Паркером» не расписываются, — в тон девушке прошептал он и, наклонив голову, обхватил губами дерзкий сосок. Элис запрокинула голову. В комнате, как ветерок, прошелестел глубокий вздох.
Майкл, похоже, тоже пришёл в себя от наваждения, подошёл к парочке сзади и снял блузку с девушки. Элис не сопротивлялась. Парень коснулся губами её нежной шеи, сквозь кожу которой просвечивали капилляры, проложил дорожки поцелуев до маленького ушка и до ключицы и чуть подул на них. Ответом ему был лёгкий сладкий стон, поощрявший к дальнейшему, более смелому действию. Девушка чуть повернула голову, и её губы встретились с губами музыканта.
Наигравшись с девичьим соском, Джон расстегнул молнию на джинсах Элис и начал их снимать. Девушка, не прекращая поцелуя, несколько раз повела бёдрами, помогая Болдри. Когда джинсы спустились до колен, она легонько высвободилась из объятий и в несколько движений сняла их совсем, вместе с бельём.
— А вам помочь раздеться? — лукаво спросила Элис у парней, проходя к дивану.
Колл давно уже смотрел на всё это действо горящими глазами, лаская через джинсы свой вздыбленный орган. «Не, какова сучка, а! — проносилось молнией в его мозгу — Ведь сучка же, обычная хиппующая малолетняя шлюшка. А ведёт себя, как... как королева, мать её во все дыры... Ну ничего, сейчас мы тебя на место поставим». Он уже ругал себя за то, что поддался непосредственному очарованию их незвано-желанной гостьи. «Она ведь к любым полезла бы, — как оправдание, билась в голове навязчивая мысль. — Ей ведь что Мик Джаггер, что Джимми Хендрикс — всё одно. Лишь бы член стоял. И лучше не один».
Пока Колл в мыслях поливал девушку грязью, оба музыканта освободились от одежд, и Элис, сидя перед ними на диване, нежно поглаживала их вздыбленные орудия, касалась пальчиками кожицы, медленно проводила от головки к основанию. Пару раз взяла в ладошку оба члена по очереди вместе с яичками, как бы оценивая, и рассматривала их так, словно никогда до этого не видела ничего подобного. Но её прохладные прикосновения обжигали почище огня и заводили не хуже ласк опытной шлюхи. Колл сидел сбоку и прекрасно видел, как лица Джона и Майкла искажали гримасы болезненного наслаждения и нетерпения. О, как же они хотели сейчас по-простому навалиться на девчонку и отодрать её во всех позах и со всех сторон, наслаждаясь её визгами и воплями! Но... что-то и их сдерживало. Может, они ещё помнили о том, что не её привели к ним, а она сама пришла?..
— Хороши, — наконец прошептала девушка. — Такие красивые... Ты поёшь про обрез, — обратилась она вдруг к Майклу, — но у тебя настоящий пулемёт. — Она хихикнула от своей пошлости и коснулась язычком головки. Майкл еле сдержался, чтоб не схватить её за голову и не насадить её рот на всю длину члена. Это была пытка.
Чуть оттянув кожицу члена, Элис несколько раз обвела вокруг головки язычком, пощекотала уздечку, второй рукой продолжая поглаживать орган Джона. Затем, поцеловав головку, она переключилась на второй член, даря ему такие же ласки и подрачивая жезл Майкла. Джон не выдержал и положил руки на её голову. Не поднимая головы, девушка улыбнулась и обхватила головку губками, втянув её в ротик чуть глубже. Музыкант втянул в себя сквозь зубы воздух, как от боли — боли наслаждения. Сжимая головку губками, девушка начала быстро-быстро ласкать её кончиком язычка, в это же самое время дроча Майклу. Затем она снова занялась Майклом, но в этот раз впустила его ствол глубже в ротик, время от времени делая движения головой, словно насаживаясь.
Колл откровенно дрочил. Сейчас он и сам не знал, чего ему хотелось больше: оттрахать малышку самому или же посмотреть, чем закончится это соревнование в выносливости. А там было на что полюбоваться: наигравшись членами по очереди, девчонка приблизила их друг к другу так, что они чуть не соприкасались, и, оттянув кожицу, ласкала сразу оба. Её язычок путешествовал от головки до основания по одному члену, возвращался обратно по другому. Так — несколько раз... Затем — снова один исчезал в ротике, почти полностью погружаясь в его развратную глубину, а второй изнемогал под лаской пальчиков; через минуту члены менялись местами. Дин не выдержал, встал со своего места, подошёл к ним и, слегка надавив на затылок девушки, стал двигать её головой. Элис поперхнулась — видимо, от неожиданности, — но, быстро приняв новые условия игры, активно начала насаживаться ротиком на член, не забывая подрачивать второй. Сам же Дин тоже вовсю ласкал себя, время от времени водя головкой по щеке девушки, шейке, волосам, ушку... Долго так продолжаться не могло: стоны мужчин становились всё напряжённее, чмоки в девичьем ротике — всё громче и страстнее, сквозь них уже стали прорываться стоны наслаждения самой красотки. Первым не выдержал Джон: его член как раз находился у Элис за щекой. Он как-то нервно, коротко вдохнул, затем издал рык, резко схватил девушку за голову и стал изливаться в прелестный ротик с неразборчивыми выкриками. Элис от неожиданности выпустила член из ротика, полного горячей терпкой спермы, и Дин увидел, как головка конвульсивно выстреливала белую жидкость. Клейкие дорожки украсили собой девичий носик, губки, щёки... От такого развратного вида не выдержал и Майкл, которому дрочила девушка: в следующую же минуту его семя выстрелило и легло на правую щёку Элис, затем — на висок, волосы. Несколько капель попало в глаза. Красотка зажмурилась от удовольствия и стала высасывать остатки спермы Майкла.
Теперь очередь была за Коллом, но он был настолько перевозбуждён, что как только девушка взяла его член в ладошку, семя непроизвольно выстрелило прямо в руку Элис. По телу Дина прошла дрожь облегчения, от удовольствия он закрыл глаза, почувствовав в то же время, что краснеет. Его положение было достаточно смешным — он кончил, как обычный прыщавый подросток, в первый раз прикоснувшийся к взрослой обнажённой девушке. Открыв глаза, Дин увидел улыбающиеся лица Джона и Майкла. Это были улыбки удовольствия — вряд ли музыканты сейчас думали о конфузе Дина, — но ему казалось всё наоборот. Да и красотка, слизывая с ладошки сперму Дина, как-то странно улыбалась, глядя на него. Всё это привело Колла в бешенство.
— Как вкусненько... — промурлыкала тем временем девушка, слизав всё семя и, по-прежнему загадочно улыбаясь, глядя на Дина. — Вы мужчинами пахнете. Настоящими. Так суперово...
Дин с минуту молчал, слушая, как тяжело дышат и восхищённо матерятся рядом музыканты, наконец, будто что-то для себя решив или придумав, наклонился ближе к лицу Элис и, наблюдая, как подсыхают на её лице капли спермы, проговорил:
— Тебе сейчас ещё вкуснее будет, крошка... — Затем выпрямился, заправился, развернулся и вышел из номера. Он уже знал, что будет дальше.
Выйдя из номера, Колл на мгновенье прислушался и осмотрелся. Из номера не было слышно ни звука. В самом отеле тоже было тихо. Если кто-то и услышал, как Элис взбиралась через окно, то не проявил к этому по каким-то причинам особого интереса, иначе к ним обязательно пожаловали бы гости. Дин непонятно почему облегчённо вздохнул — он и не чувствовал никакого волнения — и быстро зашагал в холл.
Обратно Колл вернулся достаточно быстро, держа в руках небольшой поднос. Сердце колотилось почти под горлом, но теперь уже не только от предвкушения предстоящей потехи. Ещё когда Дин договаривался с администратором, ему показалось, что во взгляде последнего мелькнуло удивление. Но в тот момент роуд-менеджер решил, что определённое вознаграждение будет достаточным ответом на любые неудобные вопросы. Сейчас же он в этом сомневался: уж слишком правильным выглядел работник отеля... Но назад дороги уже не было.
В номере тем временем уже вовсю разворачивалась оргия. Музыканты трахали девушку в два смычка: Джон лежал на диване, Элис — на нём сверху, касаясь грудями его тела и время от времени елозя ими по нему, а Майкл, взгромоздившись на неё, имел девушку в попку. Комнату наполняли тяжёлое дыхание мужчин, смешанное с потом и запахом секса, и шлепки членов о попку и киску девушки. Состояние Элис можно было понять только по издаваемым ей грудным стонам, иногда срывавшимся на крик, в котором были и боль, и наслаждение, и какая-то отрешённость от происходящего.
Тяжёлое надсадное дыхание парней стало сменяться рыкоподобными звуками, в криках Элис начало прорываться «да... да... ещщёёё... дааа... аааа». Начинаясь с шёпота, они постепенно набирали обороты, так что Дин на минутку испугался, что они всё-таки разбудят и заинтересуют остальных постояльцев. Но удача сегодня была, видимо, на их стороне: сколько б Дин ни прислушивался, никаких шагов со стороны коридора он не услышал.
Меж тем оргия подходила к концу. Первым финишировал Майкл: с размаху всадив девушке напоследок член так, что она вскрикнула громче, он с видимым сожалением извлёк его и, резко дёрнув рукой несколько раз по стволу, стал изливаться на девичьи ягодицы и поясницу, от удовольствия прикрыв глаза. Девушка невольно выпрямилась. Теперь оставался Джон. Ему явно хотелось кончить в девушку, и он прилагал к этому все усилия — крепко держал её за руки, время от времени надавливал на плечи, — но Элис, даже находясь в экстазе, умудрялась ничего не терять из виду. Доведя музыканта почти до оргазма, она, ловко вывернувшись из его рук, соскочила с него, змеёй сползла с дивана на пол, наклонилась к члену и мягко обхватила головку губками. Этой ласки хватило: Джон с утробным рыком выплеснулся в неё. Дин готов был поклясться, что видел, как щёки девушки раздулись от неимоверного количества спермы, будто у Болдри с неделю не было секса, но они почти сразу же и опали. Сама же Элис, глотая семя, несколько раз коснулась своим пальчиком клитора и кончила почти сразу же вместе с Джоном. Но её голосок наслаждения утонул в рыке барабанщика.
Наблюдая за всем этим, Дин окончательно убедил себя, что Элис — обычная шлюха, только не профессиональная, а, скорее, из тех, кого музыканты в своей среде называли «групиз». Конечно, сами девушки не считали себя шлюхами — им просто было весело и интересно, — но кого из мужчин интересовали такие тонкости?"Ну а коль, малышка, ты такова, то держись...»
— Дин, ты, никак, официантом заделался? — Ну конечно, только Стэнли и мог себе позволить подобные насмешки над ним. — Им что, здесь лучше платят?
Элис прыснула. В её глазах мелькали фантастические огоньки-бесенята — страсть, похоть, удовлетворение от оргазма, счастье... Она была невероятно красива. Это неимоверно раздражало Колла, бесило и в то же время заводило. Не отвечая Майклу, он подошёл к дивану и поставил поднос на столик, несильно пнув Болдри по ногам:
— Давай, вставай. Моя, кажется, очередь, никто не против?
Против никто не был. Джон встал и с любопытством уставился на поднос:
— А что это у тебя там?
На нём лежал сдвоенный продолговатый бледно-розовый хрящевидный кусок мяса шириной размером примерно с пол-ладони, суживающийся одним концом. Ближе ко второму концу на нём виднелись странные бугорки, даже на вид казавшиеся колючими. Заинтересованность Джона пробудило любопытство остальных: даже Элис встала с пола и подошла поближе.
— Малышка, выпить не хочешь? — любезно обратился к ней Дин, ласково проводя рукой вверх по её бедру, наслаждаясь прохладной молодой кожей. Элис улыбнулась:
— Немного в горле пересохло. Может, просто воды...
— Одну минуту. — Майкл с невиданной для него быстротой умчался в ванную, вернулся оттуда со стаканом воды и подал девушке. — Ну не томи, Дин, что это такое?
— Это? — Дин с минуту посмаковал неведение музыкантов, как бы подбирая нужные слова. — Ну как вам сказать... Вон девочка лучше должна знать. Она у нас акула.
Элис поперхнулась и непонимающе уставилась на роуд-менеджера. Во взглядах остальных вряд ли было больше понимания.
— Тебе что, сперма в мозг ударила? — брякнул Болдри. — Ты нормально можешь сказать, что это и к чему оно тут?
— Ты чего нервный-то такой? — миролюбиво поинтересовался Дин. — Элис, крошка, ложись на спинку. Дядя Динни сейчас тебе хорошо будет делать...
Ещё не до конца понимая, в чём тут дело, девушка послушно легла на диван. Колл примостился возле ножек, музыканты столпились возле дивана. Дин наклонился к девушке и коснулся языком её груди, провёл по одному соску, затем по второму, немного поиграл с ними языком и губами. Напряжение постепенно стало отпускать Элис, она начала расслабляться. Колл провёл пальцами по бедру, девушка тут же откликнулась на эту ласку, слегка разведя ножки в стороны. Мягкое касание половых губок вызвало тихий стон, Элис чуть подалась навстречу пальцам, как бы спеша насадиться на них, и закрыла глаза в предвкушении грядущего удовольствия.
Расслабив девушку и заодно немного усыпив бдительность, Дин приступил к задуманному. Он взял с подноса странный предмет и коснулся суженным его концом клитора. Девушка резко вздрогнула от неожиданного холодного прикосновения, распахнула глазки и приподнялась на локтях, пытаясь рассмотреть, что же делается возле её лона. Колл тут же наклонился к её лицу и, время от времени прихватывая губами мочку крохотного ушка, тихо и вкрадчиво, но с неизвестно откуда взявшимися властными нотками в голосе, медленно, разделяя фразу на маленькие отрезки, заговорил:
— Ты хочешь знать, что это, милая... — Кончик вновь коснулся клитора, Элис дёрнулась так, что даже по ногам пробежала судорога. — Это просто член, не бойся. Член канадской акулы. Маленькой. — Концом члена он провёл по половым губам девушки, заставив её прекрасное тело снова изогнуться. Элис часто задышала. — Член маленький. Но его отрезали эрегированным. И он вполне пригоден для дела. — Он сам не знал, правду ли сейчас говорил, но это было и не важно: то, что с любыми девушками хороши все средства, парень понял для себя уже давно. Дин раздвинул её губки акульим членом и провёл по ним изнутри. Дрожь в очередной раз пробила девичье тело.
Дин перевёл взгляд на лицо девушки. Огромные потемневшие глаза Элис с утонувшим в них сиэтльским солнцем почти не мигая смотрели на него. Что в них было, что отражалось, какие эмоции и чувства обуревали сейчас девушку — парню было наплевать. Главным было то, что она находилась в его власти.
— И ты... сейчас... будешь меня... этим... трахать? — выдавливая из себя слова, до конца ещё не веря в происходящее, прерывисто дыша, спросила красотка.
— Только если ты захочешь, — тоном искусителя отозвался Дин. — А вот хочешь ли ты... это можно проверить... — С этими словами он провёл по влагалищу пальцами. Элис попыталась сжать ноги, но было поздно: выяснив то, что хотел, парень присвистнул от неожиданности. Девушка была мокрая.
— Дин, хватит. — В голосе Майкла не было уже прежней насмешливости. — Ты соображаешь вообще, что ты делаешь-то?
Колл на минуту поднял голову:
— А ты попробуй её, Майки. Тогда и...
Он не закончил: Элис закричала и начала вырываться. Видимо, она наконец-то поняла, что её ожидало, или пришла в себя, избавившись от плена властных интонаций. Колл быстро зажал ей рот рукой и прошипел:
— Сучка, помолчи-ка лучше. Хочешь, чтоб твои трусы у тебя во рту оказались? Ты забыла, что ты сама к нам пришла?
— Она не за этим пришла, Дин, — подал голос Джон.
— А зачем тогда? — не поднимая головы, отозвался тот. — Просто поцеловать твои умелые ладони? Подержи её руки лучше... Да не трусь же ты! — уже в раздражении прикрикнул Колл. — Хочешь чистеньким остаться? Так не надо было вообще приключений искать на свою голову!
На кисти Элис сверху легла тяжёлая рука барабанщика, но было видно, что она прижимала девичьи руки скорее для вида. Колл чертыхнулся: настроение пропало. Однако на смену ему появилось упрямое нежелание отступать от задуманного. Парень снова обратился к девушке:
— Ну? Кричать не будешь?... Да не бойся ты, — уже чуть мягче добавил он, видя перепуганные глаза Элис. — Это не так страшно. У этих молодцов, — он кивнул на музыкантов — члены, небось, побольше, а ты прекрасно их выдерживала. Больно не будет, не переживай. Зато будет что вспомнить. Расслабься, главное... Ну?
Элис молча, как кролик на удава, смотрела на Дина, затем медленно, как в замедленной киносъёмке, кивнула головой. Роуди не спеша отнял руку ото рта. Девушка не отводила взгляд от своего мучителя, но не издала ни звука.
— Будет что вспомнит... — хмыкнул Майкл. — Я б такое даже в гробу не вспоминал.
— Тебе там уже не до того будет, — не замедлил с ответом Колл. — Тем более ты — не она. — И, уже обращаясь к девушке, проговорил: — Умничка... Сейчас хорошо будет, успокойся.
Он снова, как и в первый раз, медленно провёл пальцами по бедру вверх. Ноги девушки оставались крепко сжатыми, но это не смутило парня: с невесть откуда взявшейся обманчивой нежностью он просунул ладонь ребром между ними и слегка раздвинул их, так, чтобы можно было коснуться влагалища. Его пальцы мягко, почти невесомо пробежались по клитору, еле касаясь его, дразня даже не прикосновениями, а, скорее, движением воздуха, затем снова, но уже более осязаемо, поласкали его. Девушку стало отпускать напряжение, её тело постепенно обмякало. Губки снова слегка увлажнились.
Дин вновь коснулся акульим членом клитора. Элис вздрогнула, но это уже была совсем иная реакция. То ли девушка предпочла поверить парню, то ли покорилась в надежде скорейшей окончании развлечения — Дин никогда не разбирался в таких нюансах, да это и не нужно ему было. Он осторожно провёл кончиком члена по клитору. Девичье тело напряглось и вытянулось до самых пальчиков ног. Дыхание стало прерываться. Отросток снова прогулялся по губкам влагалища, затем, раздвинув их, погладил сам вход в него. Одновременно Колл пальцами второй руки стал стимулировать клитор. И тут раздался тихий девичий стон.
«Ну конечно, — позлорадствовал в душе Дин. — Кто ж перед таким устоит-то... А ещё недотрога такая... «. Уверившись в реакции девушки, парень шире раздвинул пальцами половые губки и уже уверенно ввёл кончик акульей плоти во влагалище. Ответом ему был короткий вздох, будто Элис набрала воздуха перед прыжком в воду. Колл начал медленно двигать рукой, с каждым разом чуть глубже вводя член во влагалище. На четвёртый или пятый раз, когда член вошёл в девушку почти наполовину, случилось неожиданное: она сделала ответное движение бёдрами, как бы подмахивая столь экзотичному гостю. Удивлённый Дин поднял голову, чтобы посмотреть на девушку. Её лицо искажала странная гримаса — некая смесь отвращения, стыда, ужаса и странного извращённого удовольствия, которое уже проглядывало сквозь яркое выражение первых чувств. Пальчиками Элис с силой сжала руки державшего её Болдри, отчего тот сам скривился, но не сделал ни малейшей попытки освободиться. Майкл же просто стоял рядом и без всяких внешних эмоций смотрел на разворачивавшуюся картину. Никто из троих не проронил ни слова, всё происходило в гробовой тишине, нарушаемой лишь частым дыханием девушки.
Дин понял, что победил. Теперь следовало довести дело до конца — окончательно показать красотке и обоим музыкантам, кто она такая. Для этого надо было просто продолжать — и ничего больше. Что и было сделано. Движения руки стали более уверенными и жёсткими, Дин слегка прикусил губу от возбуждения, глядя на то, как пенис морского чудовища по-хозяйски распоряжается в вагине человеческой самки, заставляя её тело помимо воли отзываться на такую дикую ласку. Было в этом что-то очень древнее, даже мифологическое, пришедшее из тех далёких детских времён человечества, когда вместе с людьми на планете обитало множество разных рас, когда на землю спускались боги греческих мифов и скандинавских саг и принимали самые причудливые формы и виды, чтобы овладеть прекрасными земными женщинами и зачать новую расу — полубогов-полулюдей... И было очень символично, что в середине ХХ века, на территории одного из самых суеверных американских штатов, где в густых лесах ещё живут индейские духи и деревья рассказывают друг другу легенды о девушке-сове, мужчина сношал женщину с помощью полового органа мёртвого животного. Символично, странно и одновременно похоже на профанацию, словно намеревались осквернить сразу всю природу во Вселенной — и живую, и мёртвую.
Если бы Дин учился в Оксфорде или хотя бы обладал фантазией своих коллег по группе, его взору представали бы сейчас совершенно дикие, необузданные в своей страсти картины всевозможных священных соитий женщин и неизвестных науке зооморфных видов. Но он не учился в Оксфорде и видел только приземлённые грубые вещи. Он видел, как холодный гладкий кусок мёртвой плоти входит в распалённую живую плоть, словно его неотъемлемая часть, как судорога охватывает гибкое девичье тело при каждом таком движении, заставляя его изгибаться в разные стороны, то стремясь уйти от незваного повелителя, то стремясь удержать его в себе; он слышал, как сквозь частое дыхание девушки начинают прорываться стоны, непохожие на те, которые она издавала во время занятий любовью с мужчинами. Эти стоны были более глубокими, исходившими, казалось, не из груди, а из самого потаённой человеческой сути. С каждым движением с девушки, словно шелуха под кухонным ножом, слетал тот самый пресловутый тонкий слой цивилизации и человечности, о сохранении которого так заботились все мыслители и спасители рода человеческого, и обнажалось истинное нутро человека, жаждущего только удовольствий — самых разнообразных, самых невиданных, какие только способен выдумать мозг.
Коллу наскучило трахать девушку в одной позиции, и он решил слегка поиграть: приподнял ноги Элис, согнул их в коленях и прижал их к груди, открыв для всеобщего обозрения маленький нежный анус. Дин принялся снова вводить член в лоно, одновременно смочил слюной два пальца, и не спеша введя их в попочку, также стал ими двигать. Изменение глубины проникновения и анальная стимуляция сделали своё дело: Элис закричала не своим голосом, интенсивней задёргалась и внезапно обмякла, закрыв в изнеможении глаза, потрясённая непривычной силы оргазмом. На теле выступили крупные капли пота. Дин извлёк наружу фаллос: он весь был покрыт девичьими выделениями.
— Ну, видели? — парень показал пенис музыкантам. — Она всё-таки кончила... Кончила, сука! Ей понравилось... А сейчас она его ещё и оближет...
Майкл попытался было придержать Дина за руки, но не успел: Колл быстро перебрался к голове Элис и пару раз провёл измазанным кончиком плоти по её губам. Почувствовав непривычный вкус, девушка открыла глаза. Увидев, что привело её в сознание, Элис отпрянула, оттолкнула рукой ещё недавно бывший её частью кусок, затем прикрыла рот рукой, стремясь сдержать рвотные позывы, скатилась с дивана и быстро побежала в ванную. Через некоторое время до парней донеслись характерные звуки.
— Ну ты и урод, Дин Колл, — процедил сквозь зубы Болдри. — Грязный мерзавец, ублюдок и сукин сын извращенец.
Дин широко улыбнулся:
— Джонни, ты чего разошёлся-то? Ведь весело было, ей понравилось... Какая ей разница, чей член в себя пихать? Главное — чтоб всё по кайфу было. Они вон и бутылками себя трахают, когда разойдутся, и ничего. А тут-то — всего лишь...
Он не договорил: его речь оборвал сильный чёткий удар, пришедшийся как раз в левую челюсть. Дина отбросило на спинку дивана, он вскрикнул и схватился за лицо, но тут же вскочил с намерением наброситься на барабанщика.
— Э-э! — Стэнли встал между ними. — Всё, хватит. Уже всё сделали...
Дин и Джон испепеляюще смотрели друг на друга. Колл подвигал челюстью, провёл языком по зубам, краем сознания отметив про себя, что вроде как один зуб шатается. Однако сейчас было не до того. Обойдя Майкла, он вплотную подошёл к Болдри и тяжело заговорил:
— Ты чего? С ума спятил? Ты за кого заступился-то? За эту блядь хиппующую? За то, что она тебе глазки построила? Дурак ты, Джон Болдри! Ты не понял, что им всем одно нужно, да? Ты не понял, что они все — все, ради кого ты свои мозоли на барабанах сдираешь, — что все они шлюхи? Ты не понял, что их надо драть везде, где только видишь, чем видишь и как хочешь? Они только это в жизни хотят и понимают, понимаешь ты это — обдолбаться и отдаться! Они на другое просто не способны — все эти детишки цветов! Она к тебе не ради тебя пришла, а ради себя! Вот она и получила то, что хотела! А ты ещё, щенок, лапки сложил перед ней, расклеился от одной смазливой мордашки! Да плевать она на тебя и на твоего «Белого Кита» хотела, если бы ты её не отымел как следует!
— Тебе мало? — хрипло проговорил Джон. — Я ведь и добавлю...
В это время в дверь постучали. Все трое вздрогнули и обернулись на стук. Дин, в мгновенье ока побледнев, одним решительным жестом толкнул Майкла в сторону ванной, надеясь, что его поймут без объяснений, затем, глубоко вздохнув, пошёл к двери, пытаясь на ходу собраться с мыслями. Он открыл дверь и облегчённо вздохнул. На пороге стоял заспанный вокалист»Flyin«Loosers«.
— Вы чего расшумелись-то? — недовольно пробурчал тот. — Проблемы какие? Кто тут вопил?
К облегчению Дина, он не заметил наливающегося у Роуди синяка, поэтому Колл быстренько загородил собой комнату, на случай, если всё-таки Элис выйдет из ванной, и тихо зашептал:
— Бобби, тебе приснилось. Никто не кричал. Мы просто телевизор смотрели...
— Чего? — тот в удивлении воззрился на Колла. — Телевизор? И он у вас орал так, что через стенку слышно было?
— Ну да, да, да, — торопливо заговорил Дин, оттесняя Бобби в глубь коридора. — Джон перепил, сам ведь знаешь, ему всё громкое подавай...
— А-а, — протянул вокалист, повернувшись уже было к своему номеру. Дин намеревался вернуться уже к себе, как вдруг услышал сзади негромкий окрик администратора:
— Мистер Колл...
Колл вновь обернулся и замер. Его мгновенно прошиб холодный пот. По коридору к нему приближались трое: администратор и двое полицейских. Бобби, только что намеревавшийся вернуться к себе, с интересом уставился на происходящее.
Дин мысленно выругался. Первым его порывом было закрыть дверь номера, но, рассудив, что этим он только навредит, решил оставить как есть. Единственное, что он себе позволил — заглянуть в номер. Майкла в комнате не было, полуодетый Джон стоял посредине, глядя на Дина.
Полицейские приблизились.
— Вы ко мне? — вежливо спросил парень.
— Да, мистер, — отозвался старший. — Вы — Дин Колл?
— Да.
— Сержант полиции Форестес, — отрекомендовался тот. — Сержант полиции Максвелл.
— Очень приятно, господа. Чем могу помочь?
— Мистер, к нам поступила информация о нарушении общественного порядка и о странных женских криках из вашего номера. У вас всё в порядке?
— Женские крики? — пожал плечами Дин. — Право, сержант, не понимаю, кто в такое время мог в гостинице слышать женские крики. Я находился здесь по работе целый день, никуда не отлучался, и могу вас заверить, что никакая женщина не заходила в эту гостиницу. И вообще она забронирована на несколько дней только для членов двух музыкальных групп, выступавших сегодня на фестивале. Мистер Томсон, — кивнул он на администратора, — может подтвердить мои слова.
— Да, я это знаю, — кивнул Форестес, — но вот как раз мистер Томсон и утверждает, что слышал из вашего номера женские крики. Не так давно, минут двадцать-тридцать назад.
Колл выразительно глянул на непроницаемое лицо администратора и отступил в сторону, пропуская полицейских:
— Сержант, хоть мы и граждане другого государства, и в настоящее время у вас нет соответствующего ордера, но, чтобы показать нашу лояльность властям Соединённых Штатов, я охотно пропущу вас в номер, чтобы вы сами могли убедиться в нелепости этих предположений. Мистер Томсон погорячился: он мог бы сам зайти к нам в номер, чтобы выяснить все недоразумения, и он бы убедился, что то, что ему показалось — это был просто громкий звук телевизора. И он бы понял, что тревожить вас в данной ситуации просто нет смысла. Мы бы охотно выполнили все его пожелания и замечания, если б у него они возникли. — Говоря всё это, Колл в самую последнюю минуту вспомнил об одежде, которая могла до сих пор валяться посреди комнаты, и внутренне похолодел. Но отступать было поздно: оставалось надеяться, что или Джон, или Майкл, если не успели полностью одеться, то сообразили хотя бы закинуть её в дальний угол.
Полицейские переглянулись, затем Форестес, проговорив «Благодарю Вас», стал на пороге и внимательно осмотрел комнату. Дин заглянул через плечо, но одежды не увидел. Взгляд Форестеса внимательно ощупал Болдри, но, убедившись, что это — мужчина, полицейский успокоился и снова повернулся к Дину:
— Простите нас, мистер. Действительно, вышло недоразумение. Но, — сделал он паузу, — всё-таки телевизор на полную громкость в такое время...
— Сержант, — с любезной улыбкой перебил его Дин, полностью овладев к этому времени собой, — я всё понимаю. Да, мы с другом нарушили общественный порядок и, конечно же, заплатим штраф, если вы сочтёте нужным нас наказать. Но, понимаете, мой друг сегодня выступал полтора часа на концерте, — он барабанщик одной из групп, как вам, наверно, известно — перенервничал, выпил лишнего и немного не отдаёт себе отчёт в своих действиях. Видите, — он продемонстрировал свой синяк на челюсти, — насколько он не отдаёт в них отчёт...
— В самом деле? — заинтересовался полицейский, внимательно осматривая челюсть. — С вами всё в порядке, мистер Колл? Может, врача вызвать?
— Врача? — рассмеялся Дин. — Да какой там врач, мистер Форестес! От одного хорошего удара ещё никто не умирал!... Мы с другом просто поспорили, какая актриса красивее. Ему нравится Грейс Келли, мне — Ширли Маклейн. Вот и всё...
— И снова всё из-за женщины... — пробрюзжал Форестес. — Ну что ж, значит, всё в порядке, — протянул он, обращаясь к администратору. Тот попытался было что-то возразить, но полицейский продолжал: — Мистер Томсон, извините меня, конечно, но вам бы, действительно, самим надо было убедиться в ваших предположениях, прежде чем вызывать нас. Эта история может неприятно отразиться на вашей клиентуре. Мистер Колл, извините за то, что потревожили вас. Приятного вам отдыха и пребывания в Куин-Сити. И удачи. — Оба откозыряли и развернулись уходить. Администратор поспешил за ними.
Колл проводил взглядом уходивших, показал язык зевавшему вокалисту и с облегчением вернулся в номер. Джон также неподвижно стоял на одном месте. Дин подошёл к нему.
— Эй, вы, там, в ванной! — позвал он. — Можете выходить...
— Значит, — медленно проговорил Болдри, — я выпил лишнее. И не отдаю себе отчёта в действиях. И, выходит, мне ещё Грейс Келли нравится... Может, тебе ещё разок двинуть, а, Дин Колл?
Когда Майкл, поддерживая Элис, вышел из ванной, его взгляду предстала следующая картина: Дин и Джон стояли друг напротив друга посреди комнаты и громко хохотали...
Нью-Йорк. Июль 1992 год.
Зал нетерпеливо ждал ответ. Все видели, что автор — улыбающийся по-американски, среднего роста, слегка лысеющий человек, с сединой по вискам, несмотря на свои 46 лет — будто впал в какое-то оцепенение. Минуты шли за минутами, никто не прерывал гнетущее молчание, но все понимали, что когда-то его надо было нарушить. И его нарушили.
— Мистер Колл, — снова проговорил репортёр, — ну так как же насчёт «Акульей истории»? Это — правда?
А Дин в очередной раз задавал себе вопрос, кто же позаботился о том, что эта история оказалась достоянием газет? Он помнил, какой шум поднялся вокруг их группы буквально на второй день, как только одна сиэтльская газетка напечатала несколько строчек об этом происшествии. Он помнил, сколько времени им тогда пришлось отбиваться от всех сразу и как маленькое сообщение выросло в конце концов в целые страницы — с интервью, которые никто не давал, с фотографиями, которые никто не делал... Кое-кто даже утверждал, что у этой истории есть документальное подтверждение в виде киноплёнки. Но, когда к этому делу вдруг официально проявила интерес полиция, киноплёнки почему-то не нашлось, хотя те, кто уверял всех в её наличии, говорили, что сами видели эти кадры, и что это было снято как хороший порнофильм...
Но Дин помнил и ещё кое-что, о чём не писалось в книге: как вся пресс-служба группы работала над созданием имиджа музыкантов во время первых американских гастролей, чтобы пробудить к ним интерес у публики, и как у кого-то из молодых пресс-секретарей возникла идея организовать некий мистический спектакль-обряд, учитывая специфику Сиэтла, его окрестностей и легенд, окружавших местные леса. Этот спектакль должен был представить членов группы как неких неофитов, одухотворенных варваров, помешанных на тайных магических знаниях кельтов и саксов, якобы открытых музыкантам чуть ли не самим Алистером Кроули. (о, что Кроули умер ещё до рождения некоторых участников группы и, в общем-то, имел слабое отношение к истинным тайным знаниям английского язычества, никого особо не смущало: ставка делалось на громкое скандальное имя, а не на факты. Особенно Коллу почему-то запомнилась одна деталь: их вокалист Бобби должен был не расставаться с книгой «Искусство магии в древней Британии» и по возможности цитировать её в каждом интервью. Ну и, естественно, в этом обряде должна была присутствовать эротическая составляющая — а как же без этого? Какой же тайный культ без секса?... Сначала идея пришлась по душе, но потом вроде кто-то усомнился в возможности её воплощения. Затем просто не хватило времени на детальное продумывание. И, насколько Дин помнил, в конце концов затея была благополучно похоронена. Хотя... может он запамятовал и сам?
А газетчики ждали. И надо было что-то отвечать. Почему-то людям всегда недостаточно просто слушать любимую музыку, им надо быть уверенными в том, что их любимцы — самые порочные люди на планете, способные на любой разврат и любой поступок. Мол, таким вот образом проявляется их свобода в своей жизни; мол, так они ею управляют, ибо они якобы всегда стоят «по ту сторону добра и зла»... «Почему людям так это нужно? — снова спросил себя Колл. — Почему нельзя просто принять своих кумиров весёлыми, озорными и везучими парнями, такими же, как и все? Ну, может, просто чуть лучше играющими на гитаре, чем другие, чуть лучше пишущими стихи, чем многие другие... Что даёт это людям? Может, так они оправдывают свои собственные развратные желания?>Дин наклонился близко к микрофону, кашлянул и заговорщическим тоном произнёс:
— Парни, а вы бы хотели, чтобы это было правдой?..
— Простите нас, мистер. Действительно, вышло недоразумение. Но, — сделал он паузу, — всё-таки телевизор на полную громкость в такое время...
— Сержант, — с любезной улыбкой перебил его Дин, полностью овладев к этому времени собой, — я всё понимаю. Да, мы с другом нарушили общественный порядок и, конечно же, заплатим штраф, если вы сочтёте нужным нас наказать. Но, понимаете, мой друг сегодня выступал полтора часа на концерте, — он барабанщик одной из групп, как вам, наверно, известно — перенервничал, выпил лишнего и немного не отдаёт себе отчёт в своих действиях. Видите, — он продемонстрировал свой синяк на челюсти, — насколько он не отдаёт в них отчёт...
— В самом деле? — заинтересовался полицейский, внимательно осматривая челюсть. — С вами всё в порядке, мистер Колл? Может, врача вызвать?
— Врача? — рассмеялся Дин. — Да какой там врач, мистер Форестес! От одного хорошего удара ещё никто не умирал!... Мы с другом просто поспорили, какая актриса красивее. Ему нравится Грейс Келли, мне — Ширли Маклейн. Вот и всё...
— И снова всё из-за женщины... — пробрюзжал Форестес. — Ну что ж, значит, всё в порядке, — протянул он, обращаясь к администратору. Тот попытался было что-то возразить, но полицейский продолжал: — Мистер Томсон, извините меня, конечно, но вам бы, действительно, самим надо было убедиться в ваших предположениях, прежде чем вызывать нас. Эта история может неприятно отразиться на вашей клиентуре. Мистер Колл, извините за то, что потревожили вас. Приятного вам отдыха и пребывания в Куин-Сити. И удачи. — Оба откозыряли и развернулись уходить. Администратор поспешил за ними.
Колл проводил взглядом уходивших, показал язык зевавшему вокалисту и с облегчением вернулся в номер. Джон также неподвижно стоял на одном месте. Дин подошёл к нему.
— Эй, вы, там, в ванной! — позвал он. — Можете выходить...
— Значит, — медленно проговорил Болдри, — я выпил лишнее. И не отдаю себе отчёта в действиях. И, выходит, мне ещё Грейс Келли нравится... Может, тебе ещё разок двинуть, а, Дин Колл?
Когда Майкл, поддерживая Элис, вышел из ванной, его взгляду предстала следующая картина: Дин и Джон стояли друг напротив друга посреди комнаты и громко хохотали...
Нью-Йорк. Июль 1992 год.
Зал нетерпеливо ждал ответ. Все видели, что автор — улыбающийся по-американски, среднего роста, слегка лысеющий человек, с сединой по вискам, несмотря на свои 46 лет — будто впал в какое-то оцепенение. Минуты шли за минутами, никто не прерывал гнетущее молчание, но все понимали, что когда-то его надо было нарушить. И его нарушили.
— Мистер Колл, — снова проговорил репортёр, — ну так как же насчёт «Акульей истории»? Это — правда?
А Дин в очередной раз задавал себе вопрос, кто же позаботился о том, что эта история оказалась достоянием газет? Он помнил, какой шум поднялся вокруг их группы буквально на второй день, как только одна сиэтльская газетка напечатала несколько строчек об этом происшествии. Он помнил, сколько времени им тогда пришлось отбиваться от всех сразу и как маленькое сообщение выросло в конце концов в целые страницы — с интервью, которые никто не давал, с фотографиями, которые никто не делал... Кое-кто даже утверждал, что у этой истории есть документальное подтверждение в виде киноплёнки. Но, когда к этому делу вдруг официально проявила интерес полиция, киноплёнки почему-то не нашлось, хотя те, кто уверял всех в её наличии, говорили, что сами видели эти кадры, и что это было снято как хороший порнофильм...
Но Дин помнил и ещё кое-что, о чём не писалось в книге: как вся пресс-служба группы работала над созданием имиджа музыкантов во время первых американских гастролей, чтобы пробудить к ним интерес у публики, и как у кого-то из молодых пресс-секретарей возникла идея организовать некий мистический спектакль-обряд, учитывая специфику Сиэтла, его окрестностей и легенд, окружавших местные леса. Этот спектакль должен был представить членов группы как неких неофитов, одухотворенных варваров, помешанных на тайных магических знаниях кельтов и саксов, якобы открытых музыкантам чуть ли не самим Алистером Кроули. (о, что Кроули умер ещё до рождения некоторых участников группы и, в общем-то, имел слабое отношение к истинным тайным знаниям английского язычества, никого особо не смущало: ставка делалось на громкое скандальное имя, а не на факты. Особенно Коллу почему-то запомнилась одна деталь: их вокалист Бобби должен был не расставаться с книгой «Искусство магии в древней Британии» и по возможности цитировать её в каждом интервью. Ну и, естественно, в этом обряде должна была присутствовать эротическая составляющая — а как же без этого? Какой же тайный культ без секса?... Сначала идея пришлась по душе, но потом вроде кто-то усомнился в возможности её воплощения. Затем просто не хватило времени на детальное продумывание. И, насколько Дин помнил, в конце концов затея была благополучно похоронена. Хотя... может он запамятовал и сам?
А газетчики ждали. И надо было что-то отвечать. Почему-то людям всегда недостаточно просто слушать любимую музыку, им надо быть уверенными в том, что их любимцы — самые порочные люди на планете, способные на любой разврат и любой поступок. Мол, таким вот образом проявляется их свобода в своей жизни; мол, так они ею управляют, ибо они якобы всегда стоят «по ту сторону добра и зла»... «Почему людям так это нужно? — снова спросил себя Колл. — Почему нельзя просто принять своих кумиров весёлыми, озорными и везучими парнями, такими же, как и все? Ну, может, просто чуть лучше играющими на гитаре, чем другие, чуть лучше пишущими стихи, чем многие другие... Что даёт это людям? Может, так они оправдывают свои собственные развратные желания?...»
Дин наклонился близко к микрофону, кашлянул и заговорщическим тоном произнёс:
— Парни, а вы бы хотели, чтобы это было правдой?..
К. Кинчев.
Нью-Йорк. Июль 1992 год.
Казалось, даже стены конференц-зала на первом этаже издательства»ХарперКоллинз« гудели от возбуждения, напряжения и предвкушения будущих сенсаций. Ещё бы! На сегодняшний день была объявлена презентация, пожалуй, самой скандальной книги этого сезона —»Flyin«Loosers«: как это было «. Уже имя одного из авторов вызывало ажиотаж: Дин Колл, бывший роуд-менеджер этой группы, которая давно почила в бозе, но на чьей музыке до сих пор растёт молодёжь, чьи песни перепевают все, кому не лень — от провинциальной гаражной группы подростков до маститых музыкантов... Уж он-то знает правду о том, как это было — как рождались хиты, как проходили концерты, что было за кулисами... А что? И закулисье — часть истории. Даже часть легенды, если угодно.
Наконец появились и они: сам автор — улыбающийся по-американски, среднего роста, слегка лысеющий, с сединой по вискам, несмотря на свои 46 лет, — директор издательства и один из его замов. Присутствие такой крупной персоны, как директор, на презентации автоматически придавало вес всему, что Колл собирался поведать журналистам. И, видимо, это почувствовали: шум постепенно стал стихать.
Виновники торжества расселись по местам, и презентация началась. После вступительного слова директора заговорил Колл. Он извинился за то, что представляет книгу без соавтора — у него семейные проблемы, и человек не смог вырваться на презентацию. Затем вкратце рассказал о себе — что, в общем, можно было не делать, — и о том, почему он решил написать эту книгу. Затем предложил задавать вопросы.
После этого в зале словно открыли ящик Пандоры:
— Мистер Колл, Вы не боитесь, что после этой книги с Вами перестанут разговаривать участники группы?
— Мистер Колл, правда, что в ваши обязанности входила организация досуга музыкантов на гастролях?
— Насколько правда то, что Вы написали в книге?
— Вы использовали сплетни о Вас и о группе в Вашей книге?
Колл еле успевал отвечать. Но вряд ли это было ему в тягость: добродушно-приветливое выражение не сходило с его лица. Позже в коктейль-баре один молодой и не в меру внимательный репортёр утверждал, что зрачки Колла были неестественно расширены и что сам автор время от времени облизывал губы, как будто его постоянно мучила жажда, несмотря на то, что перед ним стоял графин с водой. Но репортёру не очень поверили, хоть он и сидел в первом ряду напротив Колла, — главным образом потому, что соседи этого не подтвердили. Или сами не заметили...
Наконец где-то из середины зала прозвучал вопрос:
— Мистер Колл, скажите хоть сейчас: «Акулья история» — это правда или нет?
В зале мгновенно настала тишина. Казалось, сейчас разверзнутся небеса, и Моисей снизойдёт с горы Синай, неся в руках заветные скрижали — настолько все напряглись в ожидании ответа. Даже директор издательства и его зам заинтересованно полуобернулись к Коллу.
Дин Колл с минуту помолчал. Тишина в зале постепенно накалялась. Внезапно он почувствовал какое-то странное раздражение и внезапную усталость. «Сдалась же им эта история... Неужели они двадцать лет только о ней и думали? — мелькнула у него мысль. — Они ТОЛЬКО ЭТО хотят узнать? И только ради этого сюда собрались? И больше — ничего?...»
Сиэтл, штат Вашингтон. Июль 1969 года. Утро.
Июль в Сиэтле в этом году выдался жарким, так что уже к приходу постояльцев в номер окна были распахнуты настежь и по комнате гулял океанский ветер. Пахло солью и свежестью.
Дин Колл, роуд-менеджер (или «роуди», как его иногда называли)»Flyin«Loosers«, худощавый 23-летний чернявый парень, обладатель вьющихся волос до плеч, из-за чего его иногда путали с гитаристом этой группы, наглого взгляда и манер лондонского кокни остановился на пороге в восхищении:
— Классное место!... Джонни, — обратился он к кому-то сзади, — взгляни только...
— Если ты сдвинешь свой зад с места, — пробурчал сзади невидимый собеседник, — я, может, твои восторги и разделю.
Колл слегка посторонился. В комнату ввалился высокий плотный брюнет с длинными прямыми волосами, закрывавшими лоб, широким лицом, на котором выделялись крупный нос и небольшая полоска усов, и слегка прищуренными тёмно-синими глазами. Никто бы не поверил, что этому человеку всего 20 лет — он выглядел старше лет на пять. Но это был именно он, Джон Болдри, 20 лет от роду, барабанщик группы»Flyin«Loosers«. Как писали в газетах, «барабанщик от Бога».
Болдри осмотрелся, втянул носом воздух и шумно выдохнул. Лицо расплылось в улыбке. «Ну чистый медведь», — подумалось Дину. Они работали вместе уже год, но роуд-менеджер всё никак не мог привыкнуть к манерам ударника.
— Круто, — одобрил тем временем барабанщик и, подойдя к окну, выглянул наружу. — Ты сюда глянь, Дин, — не оборачиваясь, пробасил он через минуту. — Вон где красота-то...
Колл встал рядом с Джоном.
В бухте было небольшое волнение. Волны Пьюджет Саунд били прямо в стену гостиницы, так что казалось, что массивное здание сейчас отдаст все мыслимые швартовы и выплывет прямо на тихоокеанский простор. Некоторые брызги долетали до окон первого этажа и, перегнувшись через подоконник (номер находился на втором), можно было видеть, как они разбиваются о стёкла. Справа в утренней дымке поверх городских многоэтажек на приличном расстоянии виднелись портовые сооружения Сиэтла. Слева, метрах в десяти, к океанским пляжам убегала асфальтированная дорожка. А прямо перед ребятами открывалась неописуемая панорама — тёмная вода, поражавшая своей глубиной сразу под окнами и только вдали подсвеченная бликами просыпающегося солнца, неумолимые, упрямые, словно до последнего надеющиеся подмыть и унести за собой гостиницу волны, по мере приближения из обманчивой ряби превращавшиеся в грозную с виду, но такую беспомощную силу. И — воздух, ветер, сбивающий с ног, дурманящий почище любой порции «Блэк Джека». Воздух, которым хотелось отравиться, от которого хотелось умереть и, воскреснув, жить дальше, обогащённый им и знанием о нём...
Но Колл не учился в Оксфорде, поэтому все его эмоции остались невысказанными. Он только витиевато ругнулся в восхищении и спросил у барабанщика:
— А где остальные?
— Внизу застряли, — отозвался тот. Он говорил с жутким акцентом северных портовых городов Англии, глотая окончания слов и твёрдо выделяя слоги, из-за чего его речь, особенно в минуты волнения или алкогольного подпития, казалась сплошной кашей. — Их там уже в оборот взяли. И это только начало. Блин, а что будет, когда выступим... Может, позаботишься о лодке и верёвке, а, Дин?
Колл хмыкнул:
— Уже линяешь? Ты что, боишься парочки вопросов да парочки девочек, Джон?
— Я устал, — пробурчал Болдри. — Эти чёртовы гастроли такие длинные... Ты-то за сценой, тебе наплевать. А как нам по полтора часа на сцене, а? Выходишь весь мокрый, а тут ты со своими девочками...
— Джонни, — почти ласково заговорил Колл, положив руку на плечо барабанщика и приобняв его, — а ты хоть раз отказывался от моих девочек после концерта, а? Напомни-ка...
— Иди к чёрту, — скинул руку с плеча барабанщик, отошёл от окна и направился в душ. Колл довольно ухмыльнулся и прокричал вслед:
— Завтрак заказан через час. В час пополудни — саундчек, в семь выступление. В полдень подадут машины. Не опаздывай!
— Сначала — спать. — Дверь ванной проглотила барабанщика и его последнюю фразу.
Ближе к полночи.
Едва Болдри появился на пороге номера, он, ни говоря ни слова, быстрыми шагами направился к столику с напитками. Его вид был более чем красноречив: всклокоченные волосы, насквозь пропотевшая ярко-красная майка, на которой выделялись несколько больших засохших пятен... Подойдя к столику, Джон одним махом плеснул в высокий стакан не меньше кварты виски и, не разбавляя, залпом выпил. Колл зажмурился и мотнул головой, затем открыл глаза. Музыкант стоял на ногах, только доселе напряжённый взгляд стал постепенно смягчаться.
— Ну ты даёшь, Джон! — раздался сзади голос ньюйоркца Майкла Стэнли, высокого шатена, ровесника Колла, клавишника группы»Dunkin«Donus«, с которой»Flyin«Loosers« гастролировала по Америке. Он стоял на пороге и изучающе смотрел на Болдри, словно тот и вправду был редким гризли из нью-йоркского зоопарка. Налюбовавшись, Майкл прошёл в номер и уселся на диван. — С чего тебя так пропёрло, а? Вы ж перед нами выступали, на разогреве. До сих пор отпустить не может?
Болдри устроился напротив него:
— Не, давно отпустило. Жара просто.
— Вот не знал, что виски — лучший способ с ней бороться, — иронично отозвался Стэнли.
— А чем ещё заниматься? — буркнул Джон. — Я спать не хочу.
— Я как-то тоже, — признался клавишник. — Дин, ты горазд на выдумки. Что можешь предложить двум весёлым парням? Что у тебя там — «Мэри-Джейн», «колёса», Конни Хамзи? Секс — драгз — рок-н-ролл? — Он лениво осмотрелся по сторонам: — Может, номер разнести к чёрту, а?
Колл уселся верхом на стул, стоявший у окна:
— Ребят, я слышал, здесь в отеле можно рыбу ловить. Прямо из окна. Вы как?
— Рыбу? — Болдри круто развернулся к роуд-менеджеру. — Серьёзно?
— Ну, так говорят, — пожал плечами Колл. — Что, долго выяснить?
— Джонни, а ты разве рыбак? — слегка насмешливо спросил Майкл. Он вообще разговаривал так, будто подсмеивался над своими друзьями. В этой комнате национальности словно поменялись местами: Колл и Болдри выглядели американцами на европейском континенте, а Стэнли смотрелся англичанином.
— Рыбак, не рыбак, — неожиданно философски заметил барабанщик, — а ты мне вот, Майки, скажи, — он обернулся к клавишнику, — у вас в Нью-Йорке в отелях «Хилтон» можно рыбу из окна ловить?
— А они разве стоят на берегу океана? — хмыкнул тот в ответ.
— Я вам не мешаю? — поинтересовался Колл. — Джон, ты как?
Барабанщик пожал плечами:
— Не знаю... Можно и порыбачить малость. Всё развлечение... Бьюсь об заклад, мои ребята потом от зависти подохнут.
В холле Дину Коллу подтвердили, что администрация разрешает ловить рыбу постояльцам из окна номера и что эта услуга входит в общую сумму оплаты за проживание. Довольный Колл заказал в номер на всякий случай три удочки, наживку, несколько бутылок виски и немного закуски на скорую руку. Администратор попытался было, сославшись на поздний час, отказать в заказе, но пятидолларовая бумажка сделала своё чёрное дело, и он, взяв с Колла честное слово не шуметь, пообещал доставить заказ в скором времени.
Вернувшись в номер, Колл застал старинную межнациональную забаву «кто кого перепьёт»: Стэнли и Болдри, стоя напротив друг друга, прямо из горлышка хлестали виски.
— Э, а кто рыбу ловить-то будет? — не удержался Колл.
Майкл посмотрел на Дина поверх бутылки:
— А, уже есть чем?
— Сейчас принесут, — пообещал тот.
— Ты не веришь в наши силы? — голосом Маленького Джона вопросил Болдри в перерывах между глотками.
— Джонни, ты своей-то силой не хвались, — не унимался Колл. — Надолго ли тебя хватит? Вон, рухнешь под кровать, что мне с тобой делать?
— Ну да, роль няньки тебе явно не подходит, — прокомментировал Майкл.
— Слушайте, — не удержался роуди, — я вообще для кого стараюсь? Какого чёрта я в полночь бегаю по гостинице и напрягаю всех вокруг, чтоб только развлечь парочку кретинистых идиотов? Мне что, больше всех надо?
— Тебя разве кто-то об этом просил? — невозмутимо отозвался Стэнли.
Только стук в дверь удержал Дина от новой резкости. Мысленно чертыхнувшись, он пошёл открывать. Как и было обещано, портье очень быстро доставил всё заказанное внизу в номер, за что и получил свои чаевые.
— О, инвентарь! — обрадовался барабанщик, осушив к тому времени бутылку, и, подойдя к Коллу, взял в руки удочку и стал заинтересованно и явно со знанием дела её осматривать. — Ничего, клёво придумано. Вон, и колокольчик вместо поплавка даже есть... Ну, Майки, порыбачим? Рыбы на всех хватит, как ты думаешь?
— Я лучше понаблюдаю, — уже с дивана отозвался клавишник.
Болдри пожал плечами, взял наживку, ловко подцепил на крючок и, чуть пошатываясь, подошёл к окну, размахнулся и закинул удочку в океан. Со стороны эта картина выглядела в высшей степени сюрреалистично: полночь, освещённый номер, массивная фигура подвыпившего Джона на тёмном фоне окна, сосредоточенная на рыбной ловле... Колл почувствовал, что его затягивает вся атмосфера. Но просто так наблюдать было неинтересно, поэтому Дин, прихватив с собой бутылку, примостился рядом с клавишником.
— Ты ведёрко ему подставь, — кивнул в сторону окна Майкл. — Куда он улов-то складывать будет?
— Эй, парни, — донёсся голос Джона, — а кто-нибудь знает, здесь акулы водятся?
— А тебе зачем? — Дин сделал приличный глоток. — На пляж собрался?
Барабанщик не успел ответить: снизу кто-то прокричал:
— Эй, там, в окне!
От неожиданности Болдри чуть не выпустил из рук удочку и выругался.
— Джонни, что случилось? Акула отозвалась? — съехидничал Стэйни.
— А ты подойди сюда, послушай. Может, разберёшься, — отозвался Джон.
Стэнли встал и с неизменным снисходительно-насмешливым выражением лица подошёл к окну. Колл глотнул ещё виски. И в этот момент и ему послышался снаружи какой-то крик.
— И правда, акула говорящая, — оживился Стэнли. — Что-то новенькое. Эй, Дин, ты нам в виски тут ничего не подмешивал, пока мы на фесте рок-н-ролл делали?
Вместо ответа Колл подошёл к окну и перегнулся через подоконник. Утреннее волнение улеглось, было тихо. Лунный свет отчётливо проложил дорожку на воде, и на ней Дин разглядел лодку и несколько силуэтов в ней.
— Эй, кто там? Чего разорались? — спросил он.
— Здесь живут»Flyin«Loosers«? — поинтересовался задорный девичий голос снизу.
— И здесь тоже. — В ответе Колла проскользнула игривость.
— Ну, тогда принимайте подарок.
На подоконник шлёпнулся конец верёвочной лестницы. Колл, нутром почувствовав необычное развлечение, быстренько закрепил лестницу. Оба музыканта оказались рядом, и через несколько минут уже помогали влезать в окно номера слегка запыхавшейся смеющейся босоногой девчонке. Обняв ближайшего за шею — им оказался Болдри, — девушка обернулась к окну и скинула лестницу, помахав вниз рукой.
— Хай, парни! — весело улыбнулась она, повернувшись к музыкантам.
Она была чудо как хороша: высокая, изящно сложенная; длинные, по тогдашней моде, прямые волосы медного цвета, спускавшиеся до половины спины и перехваченные на лбу красной повязкой с чёрными ромбиками, скуластое загорелое лицо со слегка удлинённым разрезом больших пронзительных светло-зелёных глаз, в которых поселилось закатившееся солнце Сиэтла, небольшой курносый носик, веснушки, рассыпанные по всему личику. Когда она закрывала глаза, окружающим были видны накрашенные тёмно-синим веки. На ней были расклешённые светлые джинсы и такая же расклешённая пёстрая блузка с коротко обрезанными рукавами. На запястьях обоих рук красовались широкие бисерные браслеты.
— Хэлло, — широко улыбнулся Стэнли. — Интересно, всем англичанам везёт такой улов поймать, а? Как тебя зовут, малышка?
— Элис Шарк, — представилась красотка.
Майкл обернулся к барабанщику:
— Ну, видишь теперь, какие акулы здесь водятся?
— По-моему, это золотая рыбка, — протянул Джон, оглядывая девушку. — Я — Джон.
— А я вас знаю, — улыбнулась Элис. — Ты — Джон Болдри, верно? Ты супер, знаешь это? Я была на концерте. Мне так понравился твой «Белый кит»... — Приблизившись к уху барабанщика, она прошептала: — Я даже взмокла под него...
Болдри почувствовал, что краснеет. Как ни странно, при всей самоуверенности и свободных нравах, царивших в музыкальной тусовке, Джона можно было смутить, особенно похвалой в его адрес как музыканта. «Белый кит» — такое название носила инструментальная композиция его авторства из репертуара»Flyin«Loosers«. На каждом концерте Болдри играл её по-разному, постепенно удлиняя своё соло. Сегодня эта инструменталка звучала 15 минут. Только две Болдри играл вместе с остальными музыкантами — минуту вступления и минуту коды. Остальные 13 минут он был королём сцены. Королём барабанной установки. Наконец, королём Сиэтла и сегодняшнего фестиваля. Несмотря на то, что он всего лишь играл на разогреве. Пока — на разогреве.
Элис взяла в свои ладошки широкие ладони барабанщика и нежно провела по ним пальчиками.
— У тебя кожа содрана, — прошептала она. — Не болит?
— Нет, — отозвался Джон, любуясь девушкой. — Там кусок песни надо ладонями по барабанам отстукивать. Ну, сама понимаешь, когда часто это делаешь...
Элис поднесла к губам ладони и поцеловала содранные участки. Затем крепко и нежно поцеловала барабанщика в губы:
— Спасибо.
— Эх, и чего я в драммеры не подался, а? — В голосе Стэнли звучала плохо скрытая привычной насмешкой зависть.
— Тебе тоже достанется. — Элис с улыбкой повернулась к нему и также поцеловала его в губы. — Ребята, вы все супер. Здесь все от вас тащатся. Со мной ещё две подружки увязаться хотели...
— Так чего не увязались? — подал голос молчавший до этого Колл.
— В лодку не влезли, — засмеялась Элис.
— Ты выпьешь что-нибудь? — осведомился Джон.
— Выпью, — охотно согласилась девушка. — Вы ж не копы, возраст у меня спрашивать не будете, верно?
— Не будем. — К Коллу вернулась его хищная развязность. — Нам чем младше, тем вкуснее.
Все четверо рассмеялись. Дин налил четверть стакана виски, разбавил его водой и принёс Элис. Та приняла, кивком поблагодарила и, всё так же улыбаясь, стала пить, смакуя.
— Это всё хорошо, — заговорил через некоторое время Колл, — но как же мы тебя потом выведем отсюда?
— Разве вы ничего не сможете придумать? — невинно захлопала глазками поверх стакана рыжая бестия. — Вы же мужчины... — Допив виски, она двусмысленно улыбнулась парням, отчего Колл почувствовал тесноту в джинсах, и проговорила: — Я б автографы взяла у вас, если можно...
— А чего ж нельзя? — подал голос Болдри. — У меня ещё девчонки автографы не брали. Покажи, где расписаться.
Элис, улыбаясь и обжигая барабанщика взглядом оторвы, медленно подошла к нему и плавным движением задрала вверх свою блузку. От неожиданности Джон опешил. На девушке не было бюстгальтера, и его взору предстала идеальная девичья грудь — упругая, небольшая, примерно 2-го размера, с кожей, которая даже на взгляд казалась бархатистой, со светло-коричневыми аккуратными сосочками, уже торчащими от предвкушения предстоящего наслаждения.
— Вот здесь, — внезапно охрипшим голосом прошептала девушка.
Казалось, Джон даже растерялся. Колл поймал себя на мысли, что и он сам, несмотря на имевшийся опыт полуночных забав с доступными девушками, не сразу бы пришёл в себя. Ему впервые приходилось видеть, как обычная девушка — то, что Элис не была профессионалкой, Дин понял сразу — предлагала себя нескольким незнакомым парням и делала это легко, свободно и непринуждённо, словно для неё это было вполне естественно. Тут бы только и радоваться такому подарку... но лично Дин пока чувствовал некоторое смущение. По поведению Джона и Майкла он видел, что и они испытывают нечто похожее. Но Джон быстро овладел собой.
— Здесь даже «Паркером» не расписываются, — в тон девушке прошептал он и, наклонив голову, обхватил губами дерзкий сосок. Элис запрокинула голову. В комнате, как ветерок, прошелестел глубокий вздох.
Майкл, похоже, тоже пришёл в себя от наваждения, подошёл к парочке сзади и снял блузку с девушки. Элис не сопротивлялась. Парень коснулся губами её нежной шеи, сквозь кожу которой просвечивали капилляры, проложил дорожки поцелуев до маленького ушка и до ключицы и чуть подул на них. Ответом ему был лёгкий сладкий стон, поощрявший к дальнейшему, более смелому действию. Девушка чуть повернула голову, и её губы встретились с губами музыканта.
Наигравшись с девичьим соском, Джон расстегнул молнию на джинсах Элис и начал их снимать. Девушка, не прекращая поцелуя, несколько раз повела бёдрами, помогая Болдри. Когда джинсы спустились до колен, она легонько высвободилась из объятий и в несколько движений сняла их совсем, вместе с бельём.
— А вам помочь раздеться? — лукаво спросила Элис у парней, проходя к дивану.
Колл давно уже смотрел на всё это действо горящими глазами, лаская через джинсы свой вздыбленный орган. «Не, какова сучка, а! — проносилось молнией в его мозгу — Ведь сучка же, обычная хиппующая малолетняя шлюшка. А ведёт себя, как... как королева, мать её во все дыры... Ну ничего, сейчас мы тебя на место поставим». Он уже ругал себя за то, что поддался непосредственному очарованию их незвано-желанной гостьи. «Она ведь к любым полезла бы, — как оправдание, билась в голове навязчивая мысль. — Ей ведь что Мик Джаггер, что Джимми Хендрикс — всё одно. Лишь бы член стоял. И лучше не один».
Пока Колл в мыслях поливал девушку грязью, оба музыканта освободились от одежд, и Элис, сидя перед ними на диване, нежно поглаживала их вздыбленные орудия, касалась пальчиками кожицы, медленно проводила от головки к основанию. Пару раз взяла в ладошку оба члена по очереди вместе с яичками, как бы оценивая, и рассматривала их так, словно никогда до этого не видела ничего подобного. Но её прохладные прикосновения обжигали почище огня и заводили не хуже ласк опытной шлюхи. Колл сидел сбоку и прекрасно видел, как лица Джона и Майкла искажали гримасы болезненного наслаждения и нетерпения. О, как же они хотели сейчас по-простому навалиться на девчонку и отодрать её во всех позах и со всех сторон, наслаждаясь её визгами и воплями! Но... что-то и их сдерживало. Может, они ещё помнили о том, что не её привели к ним, а она сама пришла?..
— Хороши, — наконец прошептала девушка. — Такие красивые... Ты поёшь про обрез, — обратилась она вдруг к Майклу, — но у тебя настоящий пулемёт. — Она хихикнула от своей пошлости и коснулась язычком головки. Майкл еле сдержался, чтоб не схватить её за голову и не насадить её рот на всю длину члена. Это была пытка.
Чуть оттянув кожицу члена, Элис несколько раз обвела вокруг головки язычком, пощекотала уздечку, второй рукой продолжая поглаживать орган Джона. Затем, поцеловав головку, она переключилась на второй член, даря ему такие же ласки и подрачивая жезл Майкла. Джон не выдержал и положил руки на её голову. Не поднимая головы, девушка улыбнулась и обхватила головку губками, втянув её в ротик чуть глубже. Музыкант втянул в себя сквозь зубы воздух, как от боли — боли наслаждения. Сжимая головку губками, девушка начала быстро-быстро ласкать её кончиком язычка, в это же самое время дроча Майклу. Затем она снова занялась Майклом, но в этот раз впустила его ствол глубже в ротик, время от времени делая движения головой, словно насаживаясь.
Колл откровенно дрочил. Сейчас он и сам не знал, чего ему хотелось больше: оттрахать малышку самому или же посмотреть, чем закончится это соревнование в выносливости. А там было на что полюбоваться: наигравшись членами по очереди, девчонка приблизила их друг к другу так, что они чуть не соприкасались, и, оттянув кожицу, ласкала сразу оба. Её язычок путешествовал от головки до основания по одному члену, возвращался обратно по другому. Так — несколько раз... Затем — снова один исчезал в ротике, почти полностью погружаясь в его развратную глубину, а второй изнемогал под лаской пальчиков; через минуту члены менялись местами. Дин не выдержал, встал со своего места, подошёл к ним и, слегка надавив на затылок девушки, стал двигать её головой. Элис поперхнулась — видимо, от неожиданности, — но, быстро приняв новые условия игры, активно начала насаживаться ротиком на член, не забывая подрачивать второй. Сам же Дин тоже вовсю ласкал себя, время от времени водя головкой по щеке девушки, шейке, волосам, ушку... Долго так продолжаться не могло: стоны мужчин становились всё напряжённее, чмоки в девичьем ротике — всё громче и страстнее, сквозь них уже стали прорываться стоны наслаждения самой красотки. Первым не выдержал Джон: его член как раз находился у Элис за щекой. Он как-то нервно, коротко вдохнул, затем издал рык, резко схватил девушку за голову и стал изливаться в прелестный ротик с неразборчивыми выкриками. Элис от неожиданности выпустила член из ротика, полного горячей терпкой спермы, и Дин увидел, как головка конвульсивно выстреливала белую жидкость. Клейкие дорожки украсили собой девичий носик, губки, щёки... От такого развратного вида не выдержал и Майкл, которому дрочила девушка: в следующую же минуту его семя выстрелило и легло на правую щёку Элис, затем — на висок, волосы. Несколько капель попало в глаза. Красотка зажмурилась от удовольствия и стала высасывать остатки спермы Майкла.
Теперь очередь была за Коллом, но он был настолько перевозбуждён, что как только девушка взяла его член в ладошку, семя непроизвольно выстрелило прямо в руку Элис. По телу Дина прошла дрожь облегчения, от удовольствия он закрыл глаза, почувствовав в то же время, что краснеет. Его положение было достаточно смешным — он кончил, как обычный прыщавый подросток, в первый раз прикоснувшийся к взрослой обнажённой девушке. Открыв глаза, Дин увидел улыбающиеся лица Джона и Майкла. Это были улыбки удовольствия — вряд ли музыканты сейчас думали о конфузе Дина, — но ему казалось всё наоборот. Да и красотка, слизывая с ладошки сперму Дина, как-то странно улыбалась, глядя на него. Всё это привело Колла в бешенство.
— Как вкусненько... — промурлыкала тем временем девушка, слизав всё семя и, по-прежнему загадочно улыбаясь, глядя на Дина. — Вы мужчинами пахнете. Настоящими. Так суперово...
Дин с минуту молчал, слушая, как тяжело дышат и восхищённо матерятся рядом музыканты, наконец, будто что-то для себя решив или придумав, наклонился ближе к лицу Элис и, наблюдая, как подсыхают на её лице капли спермы, проговорил:
— Тебе сейчас ещё вкуснее будет, крошка... — Затем выпрямился, заправился, развернулся и вышел из номера. Он уже знал, что будет дальше.
Выйдя из номера, Колл на мгновенье прислушался и осмотрелся. Из номера не было слышно ни звука. В самом отеле тоже было тихо. Если кто-то и услышал, как Элис взбиралась через окно, то не проявил к этому по каким-то причинам особого интереса, иначе к ним обязательно пожаловали бы гости. Дин непонятно почему облегчённо вздохнул — он и не чувствовал никакого волнения — и быстро зашагал в холл.
Обратно Колл вернулся достаточно быстро, держа в руках небольшой поднос. Сердце колотилось почти под горлом, но теперь уже не только от предвкушения предстоящей потехи. Ещё когда Дин договаривался с администратором, ему показалось, что во взгляде последнего мелькнуло удивление. Но в тот момент роуд-менеджер решил, что определённое вознаграждение будет достаточным ответом на любые неудобные вопросы. Сейчас же он в этом сомневался: уж слишком правильным выглядел работник отеля... Но назад дороги уже не было.
В номере тем временем уже вовсю разворачивалась оргия. Музыканты трахали девушку в два смычка: Джон лежал на диване, Элис — на нём сверху, касаясь грудями его тела и время от времени елозя ими по нему, а Майкл, взгромоздившись на неё, имел девушку в попку. Комнату наполняли тяжёлое дыхание мужчин, смешанное с потом и запахом секса, и шлепки членов о попку и киску девушки. Состояние Элис можно было понять только по издаваемым ей грудным стонам, иногда срывавшимся на крик, в котором были и боль, и наслаждение, и какая-то отрешённость от происходящего.
Тяжёлое надсадное дыхание парней стало сменяться рыкоподобными звуками, в криках Элис начало прорываться «да... да... ещщёёё... дааа... аааа». Начинаясь с шёпота, они постепенно набирали обороты, так что Дин на минутку испугался, что они всё-таки разбудят и заинтересуют остальных постояльцев. Но удача сегодня была, видимо, на их стороне: сколько б Дин ни прислушивался, никаких шагов со стороны коридора он не услышал.
Меж тем оргия подходила к концу. Первым финишировал Майкл: с размаху всадив девушке напоследок член так, что она вскрикнула громче, он с видимым сожалением извлёк его и, резко дёрнув рукой несколько раз по стволу, стал изливаться на девичьи ягодицы и поясницу, от удовольствия прикрыв глаза. Девушка невольно выпрямилась. Теперь оставался Джон. Ему явно хотелось кончить в девушку, и он прилагал к этому все усилия — крепко держал её за руки, время от времени надавливал на плечи, — но Элис, даже находясь в экстазе, умудрялась ничего не терять из виду. Доведя музыканта почти до оргазма, она, ловко вывернувшись из его рук, соскочила с него, змеёй сползла с дивана на пол, наклонилась к члену и мягко обхватила головку губками. Этой ласки хватило: Джон с утробным рыком выплеснулся в неё. Дин готов был поклясться, что видел, как щёки девушки раздулись от неимоверного количества спермы, будто у Болдри с неделю не было секса, но они почти сразу же и опали. Сама же Элис, глотая семя, несколько раз коснулась своим пальчиком клитора и кончила почти сразу же вместе с Джоном. Но её голосок наслаждения утонул в рыке барабанщика.
Наблюдая за всем этим, Дин окончательно убедил себя, что Элис — обычная шлюха, только не профессиональная, а, скорее, из тех, кого музыканты в своей среде называли «групиз». Конечно, сами девушки не считали себя шлюхами — им просто было весело и интересно, — но кого из мужчин интересовали такие тонкости?"Ну а коль, малышка, ты такова, то держись...»
— Дин, ты, никак, официантом заделался? — Ну конечно, только Стэнли и мог себе позволить подобные насмешки над ним. — Им что, здесь лучше платят?
Элис прыснула. В её глазах мелькали фантастические огоньки-бесенята — страсть, похоть, удовлетворение от оргазма, счастье... Она была невероятно красива. Это неимоверно раздражало Колла, бесило и в то же время заводило. Не отвечая Майклу, он подошёл к дивану и поставил поднос на столик, несильно пнув Болдри по ногам:
— Давай, вставай. Моя, кажется, очередь, никто не против?
Против никто не был. Джон встал и с любопытством уставился на поднос:
— А что это у тебя там?
На нём лежал сдвоенный продолговатый бледно-розовый хрящевидный кусок мяса шириной размером примерно с пол-ладони, суживающийся одним концом. Ближе ко второму концу на нём виднелись странные бугорки, даже на вид казавшиеся колючими. Заинтересованность Джона пробудило любопытство остальных: даже Элис встала с пола и подошла поближе.
— Малышка, выпить не хочешь? — любезно обратился к ней Дин, ласково проводя рукой вверх по её бедру, наслаждаясь прохладной молодой кожей. Элис улыбнулась:
— Немного в горле пересохло. Может, просто воды...
— Одну минуту. — Майкл с невиданной для него быстротой умчался в ванную, вернулся оттуда со стаканом воды и подал девушке. — Ну не томи, Дин, что это такое?
— Это? — Дин с минуту посмаковал неведение музыкантов, как бы подбирая нужные слова. — Ну как вам сказать... Вон девочка лучше должна знать. Она у нас акула.
Элис поперхнулась и непонимающе уставилась на роуд-менеджера. Во взглядах остальных вряд ли было больше понимания.
— Тебе что, сперма в мозг ударила? — брякнул Болдри. — Ты нормально можешь сказать, что это и к чему оно тут?
— Ты чего нервный-то такой? — миролюбиво поинтересовался Дин. — Элис, крошка, ложись на спинку. Дядя Динни сейчас тебе хорошо будет делать...
Ещё не до конца понимая, в чём тут дело, девушка послушно легла на диван. Колл примостился возле ножек, музыканты столпились возле дивана. Дин наклонился к девушке и коснулся языком её груди, провёл по одному соску, затем по второму, немного поиграл с ними языком и губами. Напряжение постепенно стало отпускать Элис, она начала расслабляться. Колл провёл пальцами по бедру, девушка тут же откликнулась на эту ласку, слегка разведя ножки в стороны. Мягкое касание половых губок вызвало тихий стон, Элис чуть подалась навстречу пальцам, как бы спеша насадиться на них, и закрыла глаза в предвкушении грядущего удовольствия.
Расслабив девушку и заодно немного усыпив бдительность, Дин приступил к задуманному. Он взял с подноса странный предмет и коснулся суженным его концом клитора. Девушка резко вздрогнула от неожиданного холодного прикосновения, распахнула глазки и приподнялась на локтях, пытаясь рассмотреть, что же делается возле её лона. Колл тут же наклонился к её лицу и, время от времени прихватывая губами мочку крохотного ушка, тихо и вкрадчиво, но с неизвестно откуда взявшимися властными нотками в голосе, медленно, разделяя фразу на маленькие отрезки, заговорил:
— Ты хочешь знать, что это, милая... — Кончик вновь коснулся клитора, Элис дёрнулась так, что даже по ногам пробежала судорога. — Это просто член, не бойся. Член канадской акулы. Маленькой. — Концом члена он провёл по половым губам девушки, заставив её прекрасное тело снова изогнуться. Элис часто задышала. — Член маленький. Но его отрезали эрегированным. И он вполне пригоден для дела. — Он сам не знал, правду ли сейчас говорил, но это было и не важно: то, что с любыми девушками хороши все средства, парень понял для себя уже давно. Дин раздвинул её губки акульим членом и провёл по ним изнутри. Дрожь в очередной раз пробила девичье тело.
Дин перевёл взгляд на лицо девушки. Огромные потемневшие глаза Элис с утонувшим в них сиэтльским солнцем почти не мигая смотрели на него. Что в них было, что отражалось, какие эмоции и чувства обуревали сейчас девушку — парню было наплевать. Главным было то, что она находилась в его власти.
— И ты... сейчас... будешь меня... этим... трахать? — выдавливая из себя слова, до конца ещё не веря в происходящее, прерывисто дыша, спросила красотка.
— Только если ты захочешь, — тоном искусителя отозвался Дин. — А вот хочешь ли ты... это можно проверить... — С этими словами он провёл по влагалищу пальцами. Элис попыталась сжать ноги, но было поздно: выяснив то, что хотел, парень присвистнул от неожиданности. Девушка была мокрая.
— Дин, хватит. — В голосе Майкла не было уже прежней насмешливости. — Ты соображаешь вообще, что ты делаешь-то?
Колл на минуту поднял голову:
— А ты попробуй её, Майки. Тогда и...
Он не закончил: Элис закричала и начала вырываться. Видимо, она наконец-то поняла, что её ожидало, или пришла в себя, избавившись от плена властных интонаций. Колл быстро зажал ей рот рукой и прошипел:
— Сучка, помолчи-ка лучше. Хочешь, чтоб твои трусы у тебя во рту оказались? Ты забыла, что ты сама к нам пришла?
— Она не за этим пришла, Дин, — подал голос Джон.
— А зачем тогда? — не поднимая головы, отозвался тот. — Просто поцеловать твои умелые ладони? Подержи её руки лучше... Да не трусь же ты! — уже в раздражении прикрикнул Колл. — Хочешь чистеньким остаться? Так не надо было вообще приключений искать на свою голову!
На кисти Элис сверху легла тяжёлая рука барабанщика, но было видно, что она прижимала девичьи руки скорее для вида. Колл чертыхнулся: настроение пропало. Однако на смену ему появилось упрямое нежелание отступать от задуманного. Парень снова обратился к девушке:
— Ну? Кричать не будешь?... Да не бойся ты, — уже чуть мягче добавил он, видя перепуганные глаза Элис. — Это не так страшно. У этих молодцов, — он кивнул на музыкантов — члены, небось, побольше, а ты прекрасно их выдерживала. Больно не будет, не переживай. Зато будет что вспомнить. Расслабься, главное... Ну?
Элис молча, как кролик на удава, смотрела на Дина, затем медленно, как в замедленной киносъёмке, кивнула головой. Роуди не спеша отнял руку ото рта. Девушка не отводила взгляд от своего мучителя, но не издала ни звука.
— Будет что вспомнит... — хмыкнул Майкл. — Я б такое даже в гробу не вспоминал.
— Тебе там уже не до того будет, — не замедлил с ответом Колл. — Тем более ты — не она. — И, уже обращаясь к девушке, проговорил: — Умничка... Сейчас хорошо будет, успокойся.
Он снова, как и в первый раз, медленно провёл пальцами по бедру вверх. Ноги девушки оставались крепко сжатыми, но это не смутило парня: с невесть откуда взявшейся обманчивой нежностью он просунул ладонь ребром между ними и слегка раздвинул их, так, чтобы можно было коснуться влагалища. Его пальцы мягко, почти невесомо пробежались по клитору, еле касаясь его, дразня даже не прикосновениями, а, скорее, движением воздуха, затем снова, но уже более осязаемо, поласкали его. Девушку стало отпускать напряжение, её тело постепенно обмякало. Губки снова слегка увлажнились.
Дин вновь коснулся акульим членом клитора. Элис вздрогнула, но это уже была совсем иная реакция. То ли девушка предпочла поверить парню, то ли покорилась в надежде скорейшей окончании развлечения — Дин никогда не разбирался в таких нюансах, да это и не нужно ему было. Он осторожно провёл кончиком члена по клитору. Девичье тело напряглось и вытянулось до самых пальчиков ног. Дыхание стало прерываться. Отросток снова прогулялся по губкам влагалища, затем, раздвинув их, погладил сам вход в него. Одновременно Колл пальцами второй руки стал стимулировать клитор. И тут раздался тихий девичий стон.
«Ну конечно, — позлорадствовал в душе Дин. — Кто ж перед таким устоит-то... А ещё недотрога такая... «. Уверившись в реакции девушки, парень шире раздвинул пальцами половые губки и уже уверенно ввёл кончик акульей плоти во влагалище. Ответом ему был короткий вздох, будто Элис набрала воздуха перед прыжком в воду. Колл начал медленно двигать рукой, с каждым разом чуть глубже вводя член во влагалище. На четвёртый или пятый раз, когда член вошёл в девушку почти наполовину, случилось неожиданное: она сделала ответное движение бёдрами, как бы подмахивая столь экзотичному гостю. Удивлённый Дин поднял голову, чтобы посмотреть на девушку. Её лицо искажала странная гримаса — некая смесь отвращения, стыда, ужаса и странного извращённого удовольствия, которое уже проглядывало сквозь яркое выражение первых чувств. Пальчиками Элис с силой сжала руки державшего её Болдри, отчего тот сам скривился, но не сделал ни малейшей попытки освободиться. Майкл же просто стоял рядом и без всяких внешних эмоций смотрел на разворачивавшуюся картину. Никто из троих не проронил ни слова, всё происходило в гробовой тишине, нарушаемой лишь частым дыханием девушки.
Дин понял, что победил. Теперь следовало довести дело до конца — окончательно показать красотке и обоим музыкантам, кто она такая. Для этого надо было просто продолжать — и ничего больше. Что и было сделано. Движения руки стали более уверенными и жёсткими, Дин слегка прикусил губу от возбуждения, глядя на то, как пенис морского чудовища по-хозяйски распоряжается в вагине человеческой самки, заставляя её тело помимо воли отзываться на такую дикую ласку. Было в этом что-то очень древнее, даже мифологическое, пришедшее из тех далёких детских времён человечества, когда вместе с людьми на планете обитало множество разных рас, когда на землю спускались боги греческих мифов и скандинавских саг и принимали самые причудливые формы и виды, чтобы овладеть прекрасными земными женщинами и зачать новую расу — полубогов-полулюдей... И было очень символично, что в середине ХХ века, на территории одного из самых суеверных американских штатов, где в густых лесах ещё живут индейские духи и деревья рассказывают друг другу легенды о девушке-сове, мужчина сношал женщину с помощью полового органа мёртвого животного. Символично, странно и одновременно похоже на профанацию, словно намеревались осквернить сразу всю природу во Вселенной — и живую, и мёртвую.
Если бы Дин учился в Оксфорде или хотя бы обладал фантазией своих коллег по группе, его взору представали бы сейчас совершенно дикие, необузданные в своей страсти картины всевозможных священных соитий женщин и неизвестных науке зооморфных видов. Но он не учился в Оксфорде и видел только приземлённые грубые вещи. Он видел, как холодный гладкий кусок мёртвой плоти входит в распалённую живую плоть, словно его неотъемлемая часть, как судорога охватывает гибкое девичье тело при каждом таком движении, заставляя его изгибаться в разные стороны, то стремясь уйти от незваного повелителя, то стремясь удержать его в себе; он слышал, как сквозь частое дыхание девушки начинают прорываться стоны, непохожие на те, которые она издавала во время занятий любовью с мужчинами. Эти стоны были более глубокими, исходившими, казалось, не из груди, а из самого потаённой человеческой сути. С каждым движением с девушки, словно шелуха под кухонным ножом, слетал тот самый пресловутый тонкий слой цивилизации и человечности, о сохранении которого так заботились все мыслители и спасители рода человеческого, и обнажалось истинное нутро человека, жаждущего только удовольствий — самых разнообразных, самых невиданных, какие только способен выдумать мозг.
Коллу наскучило трахать девушку в одной позиции, и он решил слегка поиграть: приподнял ноги Элис, согнул их в коленях и прижал их к груди, открыв для всеобщего обозрения маленький нежный анус. Дин принялся снова вводить член в лоно, одновременно смочил слюной два пальца, и не спеша введя их в попочку, также стал ими двигать. Изменение глубины проникновения и анальная стимуляция сделали своё дело: Элис закричала не своим голосом, интенсивней задёргалась и внезапно обмякла, закрыв в изнеможении глаза, потрясённая непривычной силы оргазмом. На теле выступили крупные капли пота. Дин извлёк наружу фаллос: он весь был покрыт девичьими выделениями.
— Ну, видели? — парень показал пенис музыкантам. — Она всё-таки кончила... Кончила, сука! Ей понравилось... А сейчас она его ещё и оближет...
Майкл попытался было придержать Дина за руки, но не успел: Колл быстро перебрался к голове Элис и пару раз провёл измазанным кончиком плоти по её губам. Почувствовав непривычный вкус, девушка открыла глаза. Увидев, что привело её в сознание, Элис отпрянула, оттолкнула рукой ещё недавно бывший её частью кусок, затем прикрыла рот рукой, стремясь сдержать рвотные позывы, скатилась с дивана и быстро побежала в ванную. Через некоторое время до парней донеслись характерные звуки.
— Ну ты и урод, Дин Колл, — процедил сквозь зубы Болдри. — Грязный мерзавец, ублюдок и сукин сын извращенец.
Дин широко улыбнулся:
— Джонни, ты чего разошёлся-то? Ведь весело было, ей понравилось... Какая ей разница, чей член в себя пихать? Главное — чтоб всё по кайфу было. Они вон и бутылками себя трахают, когда разойдутся, и ничего. А тут-то — всего лишь...
Он не договорил: его речь оборвал сильный чёткий удар, пришедшийся как раз в левую челюсть. Дина отбросило на спинку дивана, он вскрикнул и схватился за лицо, но тут же вскочил с намерением наброситься на барабанщика.
— Э-э! — Стэнли встал между ними. — Всё, хватит. Уже всё сделали...
Дин и Джон испепеляюще смотрели друг на друга. Колл подвигал челюстью, провёл языком по зубам, краем сознания отметив про себя, что вроде как один зуб шатается. Однако сейчас было не до того. Обойдя Майкла, он вплотную подошёл к Болдри и тяжело заговорил:
— Ты чего? С ума спятил? Ты за кого заступился-то? За эту блядь хиппующую? За то, что она тебе глазки построила? Дурак ты, Джон Болдри! Ты не понял, что им всем одно нужно, да? Ты не понял, что они все — все, ради кого ты свои мозоли на барабанах сдираешь, — что все они шлюхи? Ты не понял, что их надо драть везде, где только видишь, чем видишь и как хочешь? Они только это в жизни хотят и понимают, понимаешь ты это — обдолбаться и отдаться! Они на другое просто не способны — все эти детишки цветов! Она к тебе не ради тебя пришла, а ради себя! Вот она и получила то, что хотела! А ты ещё, щенок, лапки сложил перед ней, расклеился от одной смазливой мордашки! Да плевать она на тебя и на твоего «Белого Кита» хотела, если бы ты её не отымел как следует!
— Тебе мало? — хрипло проговорил Джон. — Я ведь и добавлю...
В это время в дверь постучали. Все трое вздрогнули и обернулись на стук. Дин, в мгновенье ока побледнев, одним решительным жестом толкнул Майкла в сторону ванной, надеясь, что его поймут без объяснений, затем, глубоко вздохнув, пошёл к двери, пытаясь на ходу собраться с мыслями. Он открыл дверь и облегчённо вздохнул. На пороге стоял заспанный вокалист»Flyin«Loosers«.
— Вы чего расшумелись-то? — недовольно пробурчал тот. — Проблемы какие? Кто тут вопил?
К облегчению Дина, он не заметил наливающегося у Роуди синяка, поэтому Колл быстренько загородил собой комнату, на случай, если всё-таки Элис выйдет из ванной, и тихо зашептал:
— Бобби, тебе приснилось. Никто не кричал. Мы просто телевизор смотрели...
— Чего? — тот в удивлении воззрился на Колла. — Телевизор? И он у вас орал так, что через стенку слышно было?
— Ну да, да, да, — торопливо заговорил Дин, оттесняя Бобби в глубь коридора. — Джон перепил, сам ведь знаешь, ему всё громкое подавай...
— А-а, — протянул вокалист, повернувшись уже было к своему номеру. Дин намеревался вернуться уже к себе, как вдруг услышал сзади негромкий окрик администратора:
— Мистер Колл...
Колл вновь обернулся и замер. Его мгновенно прошиб холодный пот. По коридору к нему приближались трое: администратор и двое полицейских. Бобби, только что намеревавшийся вернуться к себе, с интересом уставился на происходящее.
Дин мысленно выругался. Первым его порывом было закрыть дверь номера, но, рассудив, что этим он только навредит, решил оставить как есть. Единственное, что он себе позволил — заглянуть в номер. Майкла в комнате не было, полуодетый Джон стоял посредине, глядя на Дина.
Полицейские приблизились.
— Вы ко мне? — вежливо спросил парень.
— Да, мистер, — отозвался старший. — Вы — Дин Колл?
— Да.
— Сержант полиции Форестес, — отрекомендовался тот. — Сержант полиции Максвелл.
— Очень приятно, господа. Чем могу помочь?
— Мистер, к нам поступила информация о нарушении общественного порядка и о странных женских криках из вашего номера. У вас всё в порядке?
— Женские крики? — пожал плечами Дин. — Право, сержант, не понимаю, кто в такое время мог в гостинице слышать женские крики. Я находился здесь по работе целый день, никуда не отлучался, и могу вас заверить, что никакая женщина не заходила в эту гостиницу. И вообще она забронирована на несколько дней только для членов двух музыкальных групп, выступавших сегодня на фестивале. Мистер Томсон, — кивнул он на администратора, — может подтвердить мои слова.
— Да, я это знаю, — кивнул Форестес, — но вот как раз мистер Томсон и утверждает, что слышал из вашего номера женские крики. Не так давно, минут двадцать-тридцать назад.
Колл выразительно глянул на непроницаемое лицо администратора и отступил в сторону, пропуская полицейских:
— Сержант, хоть мы и граждане другого государства, и в настоящее время у вас нет соответствующего ордера, но, чтобы показать нашу лояльность властям Соединённых Штатов, я охотно пропущу вас в номер, чтобы вы сами могли убедиться в нелепости этих предположений. Мистер Томсон погорячился: он мог бы сам зайти к нам в номер, чтобы выяснить все недоразумения, и он бы убедился, что то, что ему показалось — это был просто громкий звук телевизора. И он бы понял, что тревожить вас в данной ситуации просто нет смысла. Мы бы охотно выполнили все его пожелания и замечания, если б у него они возникли. — Говоря всё это, Колл в самую последнюю минуту вспомнил об одежде, которая могла до сих пор валяться посреди комнаты, и внутренне похолодел. Но отступать было поздно: оставалось надеяться, что или Джон, или Майкл, если не успели полностью одеться, то сообразили хотя бы закинуть её в дальний угол.
Полицейские переглянулись, затем Форестес, проговорив «Благодарю Вас», стал на пороге и внимательно осмотрел комнату. Дин заглянул через плечо, но одежды не увидел. Взгляд Форестеса внимательно ощупал Болдри, но, убедившись, что это — мужчина, полицейский успокоился и снова повернулся к Дину:
— Простите нас, мистер. Действительно, вышло недоразумение. Но, — сделал он паузу, — всё-таки телевизор на полную громкость в такое время...
— Сержант, — с любезной улыбкой перебил его Дин, полностью овладев к этому времени собой, — я всё понимаю. Да, мы с другом нарушили общественный порядок и, конечно же, заплатим штраф, если вы сочтёте нужным нас наказать. Но, понимаете, мой друг сегодня выступал полтора часа на концерте, — он барабанщик одной из групп, как вам, наверно, известно — перенервничал, выпил лишнего и немного не отдаёт себе отчёт в своих действиях. Видите, — он продемонстрировал свой синяк на челюсти, — насколько он не отдаёт в них отчёт...
— В самом деле? — заинтересовался полицейский, внимательно осматривая челюсть. — С вами всё в порядке, мистер Колл? Может, врача вызвать?
— Врача? — рассмеялся Дин. — Да какой там врач, мистер Форестес! От одного хорошего удара ещё никто не умирал!... Мы с другом просто поспорили, какая актриса красивее. Ему нравится Грейс Келли, мне — Ширли Маклейн. Вот и всё...
— И снова всё из-за женщины... — пробрюзжал Форестес. — Ну что ж, значит, всё в порядке, — протянул он, обращаясь к администратору. Тот попытался было что-то возразить, но полицейский продолжал: — Мистер Томсон, извините меня, конечно, но вам бы, действительно, самим надо было убедиться в ваших предположениях, прежде чем вызывать нас. Эта история может неприятно отразиться на вашей клиентуре. Мистер Колл, извините за то, что потревожили вас. Приятного вам отдыха и пребывания в Куин-Сити. И удачи. — Оба откозыряли и развернулись уходить. Администратор поспешил за ними.
Колл проводил взглядом уходивших, показал язык зевавшему вокалисту и с облегчением вернулся в номер. Джон также неподвижно стоял на одном месте. Дин подошёл к нему.
— Эй, вы, там, в ванной! — позвал он. — Можете выходить...
— Значит, — медленно проговорил Болдри, — я выпил лишнее. И не отдаю себе отчёта в действиях. И, выходит, мне ещё Грейс Келли нравится... Может, тебе ещё разок двинуть, а, Дин Колл?
Когда Майкл, поддерживая Элис, вышел из ванной, его взгляду предстала следующая картина: Дин и Джон стояли друг напротив друга посреди комнаты и громко хохотали...
Нью-Йорк. Июль 1992 год.
Зал нетерпеливо ждал ответ. Все видели, что автор — улыбающийся по-американски, среднего роста, слегка лысеющий человек, с сединой по вискам, несмотря на свои 46 лет — будто впал в какое-то оцепенение. Минуты шли за минутами, никто не прерывал гнетущее молчание, но все понимали, что когда-то его надо было нарушить. И его нарушили.
— Мистер Колл, — снова проговорил репортёр, — ну так как же насчёт «Акульей истории»? Это — правда?
А Дин в очередной раз задавал себе вопрос, кто же позаботился о том, что эта история оказалась достоянием газет? Он помнил, какой шум поднялся вокруг их группы буквально на второй день, как только одна сиэтльская газетка напечатала несколько строчек об этом происшествии. Он помнил, сколько времени им тогда пришлось отбиваться от всех сразу и как маленькое сообщение выросло в конце концов в целые страницы — с интервью, которые никто не давал, с фотографиями, которые никто не делал... Кое-кто даже утверждал, что у этой истории есть документальное подтверждение в виде киноплёнки. Но, когда к этому делу вдруг официально проявила интерес полиция, киноплёнки почему-то не нашлось, хотя те, кто уверял всех в её наличии, говорили, что сами видели эти кадры, и что это было снято как хороший порнофильм...
Но Дин помнил и ещё кое-что, о чём не писалось в книге: как вся пресс-служба группы работала над созданием имиджа музыкантов во время первых американских гастролей, чтобы пробудить к ним интерес у публики, и как у кого-то из молодых пресс-секретарей возникла идея организовать некий мистический спектакль-обряд, учитывая специфику Сиэтла, его окрестностей и легенд, окружавших местные леса. Этот спектакль должен был представить членов группы как неких неофитов, одухотворенных варваров, помешанных на тайных магических знаниях кельтов и саксов, якобы открытых музыкантам чуть ли не самим Алистером Кроули. (о, что Кроули умер ещё до рождения некоторых участников группы и, в общем-то, имел слабое отношение к истинным тайным знаниям английского язычества, никого особо не смущало: ставка делалось на громкое скандальное имя, а не на факты. Особенно Коллу почему-то запомнилась одна деталь: их вокалист Бобби должен был не расставаться с книгой «Искусство магии в древней Британии» и по возможности цитировать её в каждом интервью. Ну и, естественно, в этом обряде должна была присутствовать эротическая составляющая — а как же без этого? Какой же тайный культ без секса?... Сначала идея пришлась по душе, но потом вроде кто-то усомнился в возможности её воплощения. Затем просто не хватило времени на детальное продумывание. И, насколько Дин помнил, в конце концов затея была благополучно похоронена. Хотя... может он запамятовал и сам?
А газетчики ждали. И надо было что-то отвечать. Почему-то людям всегда недостаточно просто слушать любимую музыку, им надо быть уверенными в том, что их любимцы — самые порочные люди на планете, способные на любой разврат и любой поступок. Мол, таким вот образом проявляется их свобода в своей жизни; мол, так они ею управляют, ибо они якобы всегда стоят «по ту сторону добра и зла»... «Почему людям так это нужно? — снова спросил себя Колл. — Почему нельзя просто принять своих кумиров весёлыми, озорными и везучими парнями, такими же, как и все? Ну, может, просто чуть лучше играющими на гитаре, чем другие, чуть лучше пишущими стихи, чем многие другие... Что даёт это людям? Может, так они оправдывают свои собственные развратные желания?>Дин наклонился близко к микрофону, кашлянул и заговорщическим тоном произнёс:
— Парни, а вы бы хотели, чтобы это было правдой?..
— Простите нас, мистер. Действительно, вышло недоразумение. Но, — сделал он паузу, — всё-таки телевизор на полную громкость в такое время...
— Сержант, — с любезной улыбкой перебил его Дин, полностью овладев к этому времени собой, — я всё понимаю. Да, мы с другом нарушили общественный порядок и, конечно же, заплатим штраф, если вы сочтёте нужным нас наказать. Но, понимаете, мой друг сегодня выступал полтора часа на концерте, — он барабанщик одной из групп, как вам, наверно, известно — перенервничал, выпил лишнего и немного не отдаёт себе отчёт в своих действиях. Видите, — он продемонстрировал свой синяк на челюсти, — насколько он не отдаёт в них отчёт...
— В самом деле? — заинтересовался полицейский, внимательно осматривая челюсть. — С вами всё в порядке, мистер Колл? Может, врача вызвать?
— Врача? — рассмеялся Дин. — Да какой там врач, мистер Форестес! От одного хорошего удара ещё никто не умирал!... Мы с другом просто поспорили, какая актриса красивее. Ему нравится Грейс Келли, мне — Ширли Маклейн. Вот и всё...
— И снова всё из-за женщины... — пробрюзжал Форестес. — Ну что ж, значит, всё в порядке, — протянул он, обращаясь к администратору. Тот попытался было что-то возразить, но полицейский продолжал: — Мистер Томсон, извините меня, конечно, но вам бы, действительно, самим надо было убедиться в ваших предположениях, прежде чем вызывать нас. Эта история может неприятно отразиться на вашей клиентуре. Мистер Колл, извините за то, что потревожили вас. Приятного вам отдыха и пребывания в Куин-Сити. И удачи. — Оба откозыряли и развернулись уходить. Администратор поспешил за ними.
Колл проводил взглядом уходивших, показал язык зевавшему вокалисту и с облегчением вернулся в номер. Джон также неподвижно стоял на одном месте. Дин подошёл к нему.
— Эй, вы, там, в ванной! — позвал он. — Можете выходить...
— Значит, — медленно проговорил Болдри, — я выпил лишнее. И не отдаю себе отчёта в действиях. И, выходит, мне ещё Грейс Келли нравится... Может, тебе ещё разок двинуть, а, Дин Колл?
Когда Майкл, поддерживая Элис, вышел из ванной, его взгляду предстала следующая картина: Дин и Джон стояли друг напротив друга посреди комнаты и громко хохотали...
Нью-Йорк. Июль 1992 год.
Зал нетерпеливо ждал ответ. Все видели, что автор — улыбающийся по-американски, среднего роста, слегка лысеющий человек, с сединой по вискам, несмотря на свои 46 лет — будто впал в какое-то оцепенение. Минуты шли за минутами, никто не прерывал гнетущее молчание, но все понимали, что когда-то его надо было нарушить. И его нарушили.
— Мистер Колл, — снова проговорил репортёр, — ну так как же насчёт «Акульей истории»? Это — правда?
А Дин в очередной раз задавал себе вопрос, кто же позаботился о том, что эта история оказалась достоянием газет? Он помнил, какой шум поднялся вокруг их группы буквально на второй день, как только одна сиэтльская газетка напечатала несколько строчек об этом происшествии. Он помнил, сколько времени им тогда пришлось отбиваться от всех сразу и как маленькое сообщение выросло в конце концов в целые страницы — с интервью, которые никто не давал, с фотографиями, которые никто не делал... Кое-кто даже утверждал, что у этой истории есть документальное подтверждение в виде киноплёнки. Но, когда к этому делу вдруг официально проявила интерес полиция, киноплёнки почему-то не нашлось, хотя те, кто уверял всех в её наличии, говорили, что сами видели эти кадры, и что это было снято как хороший порнофильм...
Но Дин помнил и ещё кое-что, о чём не писалось в книге: как вся пресс-служба группы работала над созданием имиджа музыкантов во время первых американских гастролей, чтобы пробудить к ним интерес у публики, и как у кого-то из молодых пресс-секретарей возникла идея организовать некий мистический спектакль-обряд, учитывая специфику Сиэтла, его окрестностей и легенд, окружавших местные леса. Этот спектакль должен был представить членов группы как неких неофитов, одухотворенных варваров, помешанных на тайных магических знаниях кельтов и саксов, якобы открытых музыкантам чуть ли не самим Алистером Кроули. (о, что Кроули умер ещё до рождения некоторых участников группы и, в общем-то, имел слабое отношение к истинным тайным знаниям английского язычества, никого особо не смущало: ставка делалось на громкое скандальное имя, а не на факты. Особенно Коллу почему-то запомнилась одна деталь: их вокалист Бобби должен был не расставаться с книгой «Искусство магии в древней Британии» и по возможности цитировать её в каждом интервью. Ну и, естественно, в этом обряде должна была присутствовать эротическая составляющая — а как же без этого? Какой же тайный культ без секса?... Сначала идея пришлась по душе, но потом вроде кто-то усомнился в возможности её воплощения. Затем просто не хватило времени на детальное продумывание. И, насколько Дин помнил, в конце концов затея была благополучно похоронена. Хотя... может он запамятовал и сам?
А газетчики ждали. И надо было что-то отвечать. Почему-то людям всегда недостаточно просто слушать любимую музыку, им надо быть уверенными в том, что их любимцы — самые порочные люди на планете, способные на любой разврат и любой поступок. Мол, таким вот образом проявляется их свобода в своей жизни; мол, так они ею управляют, ибо они якобы всегда стоят «по ту сторону добра и зла»... «Почему людям так это нужно? — снова спросил себя Колл. — Почему нельзя просто принять своих кумиров весёлыми, озорными и везучими парнями, такими же, как и все? Ну, может, просто чуть лучше играющими на гитаре, чем другие, чуть лучше пишущими стихи, чем многие другие... Что даёт это людям? Может, так они оправдывают свои собственные развратные желания?...»
Дин наклонился близко к микрофону, кашлянул и заговорщическим тоном произнёс:
— Парни, а вы бы хотели, чтобы это было правдой?..
