— И вот этаким манёвром мы прорвались до второй линии окопов — а там как и ожидалось зелёные фуражки...
— Чего? — переспросила Катя.
— Ну, в смысле пограничники.
— Какие пограничники? Это ж 43 год, какая там граница? И ты ещё называешь эту игру «исторически достоверной»?
— Погоди, — сказал я, приподнимаясь на локте и нависая над ней: — Тут ничего странного нет. Пограничные войска не были расформированы. Они так и остались. Ловили шпионов и диверсантов...
— А, ну я поняла, — откровенно зевнула Катя: — Короче мой доблестный эсэсовец расшвырял этих жалких пограничников и наконец-то вы выиграли этот бой.
— Как бы не так, — удручённо вздохнул я: — У них был ещё резерв — синие фуражки.Катя на мгновение замерла в моих объятьях, затем вырвалась и рассмеялась:
— Ой, не могу! Не Красная Армия, а цветные фуражки. И чего там лётчики-то делали?
— Да это не лётчики, а НКВДшники...
— А, — сказала Катя с пониманием: — Заград-отряд с пулемётом.
— Да никакой не заград-отряд! — воскликнул я, уже теряя терпение: — НКВДшники сами дрались, никогда не отступали, стояли насмерть, патроны кончались ходили в штыковую.
— Милый мой, наивный Ганс, — Катюха намеренно назвала меня моим игровым ником: — Веришь красной пропаганде. Всем известно, что НКВДшники стояли с пулемётами за спинами красноармейцев и гнали их в атаку живой волной.
— Но это неправда... , — попытался возразить я.
— Правда-правда, я тебе и книжку принесу почитать. А сейчас больше ничего не хочу слушать про вашу глупую игру. Хочу, чтобы ты доставил своей фрау удовольствие. Ну же, мой бюргер, засунь своей Катрин да поглубже...
Она вновь скользнула под меня, и сама направила мой член в своё лоно, подалась ко мне.
— Ну же, Ганс! Бери меня! — потребовала она. И я подчинился
* * *
Мне так хотелось ласкать её обнажённое тело. В жизни не видел ничего восхитительнее удовлетворённой женщины. И обязательно голой. Все эти чулки и туфли и прочие украшения не способны заменить натуральной красоты женского тела. А красота эта такова, что она либо есть, либо её нет. Если она есть, то и украшения её не испортят, но если её нету, то украшения только подчеркнут её отсутствие. Если честно, мне жаль толстушек, а так же длинных дылд, и ещё слишком низкорослых — в общем всех тех, кому никакие украшения уже не помогут.
Зато моя Катя была идеалом красоты и привлекала меня со всех ракурсов. Правда ей самой некоторые мои желания казались немного того, ну неприемлемыми короче. Вроде и порно с ней смотрели, и даже она соглашалась, что выглядит неплохо, но вот лично ей нравится только классический секс и точка. Ну и когда я её ласкаю, то ей то же нравиться.
И мне так захотелось снова показать ей, как она мне дорога, что мои поцелуи плавно спустились ниже. Она сжалась:
— Не надо...
— Котёнок, я тебя очень прошу, позволь мне доставить тебе приятное. Позволь?
— Но я же... Как ты будешь меня там, сразу после члена? Мне надо в душ.
— Ничего не хочу слышать. Я хочу тебя. Позволь. Раздвинь ножки. Я прошу тебя, милая.
И она подчинилась мне. И я поцеловал её прямо туда. Она напряглась, но я был ласков и настойчив одновременно. И вот уже она обмякает и раскрывается полностью, давая доступ моим ласкам. Я целую и глажу её, играю языком с её губками. Жаль, она не любит сразу после этого целоваться со мной — ну, ничего, со временем я сумею объяснить ей, что в этом нет ничего предосудительного. Сейчас не хочу думать, хочу ласкать — чтобы ей было приятно...
Но тут нас прервал сигнал коммуникатора. Катька встрепенулась, я тут же непроизвольно бросил взгляд на монитор
— Чёрт! — выругалась она: — Опять эта твоя немецкая сучка Герда!
— Котёнок, ну не надо так! — попросил я.
— А как надо? — вспылила она.
— Но она же в другой стране!!! Я её никогда не увижу даже. Мы просто партнёры по игре.
— Да, по твоей тупой игре. В которой ни грамма реализма!
— Но Кать, ты же сама...
— Да знаю я, что сама. Я всё сама. Во всём сама виновата, — она уже вскочила и теперь в бешенстве расхаживала по комнате, собирая свои живописно разбросанные вещи: — Короче я в душ, а ты пока пообщайся с этой фройлян недотраханной.
Вот как понять женщин? Мы с Катей уже были близки, когда вышла «Великая Война». Конечно, я не мог пропустить такую игру! Шутка ли, полное воспроизведение структуры подразделений, возможность пройти карьеру от рядового до бойца элитных частей. А в звании сержанта уже получаешь под командование компьютерных бойцов, на нашем игровом жаргоне ботов — и вот тут начинается самая веселуха.
Катька то же тогда зажглась, но сама играть не решилась. А потом, посмотрев как играю я, и вовсе сказала, что для неё это слишком сложно. Но она настояла, чтобы я не играл за Красную Армию. Потому что, прямо сказала она, тогда я буду общаться с девушками из России, а она будет меня ревновать. А уж если девушка окажется и вовсе из нашего города, то...
Поскольку наши отношения с Катериной вполне определённые и дело неуклонно движется к свадьбе, то мне не хотелось её расстраивать. Хотя я с удовольствием отстаивал бы Родину, но и немецкая форма «фильд грау» меня очень даже привлекает. А пятнистая полевая СС ещё больше. Конечно сразу «шмайсер» мне не дали, пришлось начать как обычному «зольдату» с карабином Маузера времён Первой Мировой, но уже после первых миссий передо мной открылось дерево карьерного роста. И тут...
— Я воль! — бодро ответил я.
По правилам отряда всё общение шло на немецком. Ох, пришлось мне посидеть за грамматикой со словарями, но в СС я прошёл. Иначе передо мной была лишь одна перспектива — русские ост-батальоны, которые сражались против союзников в Нормандии. И ведь неплохо сражались, как в реальности, так и в этой игре — но мне это было не так интересно, как Восточный фронт. А поскольку плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, то и я захотел вырасти до СС. Тем более, что им обещали дать настоящий шмайсер StG-44 — этот предок «калашникова» был мечтой любого игрока в этой игре. Но в СС всё общение шло только на немецком, что строго контролировалось движком игры.
А командиром моего отряда оказалась симпатичная немка по имени Герда. Ну, то есть, не знаю, какая она там в реальной жизни, может толстуха что вдвоём не обхватишь — но на экране я её видел в виде настоящей белокурой бестии. Зер гут!
— Ожидается атака Красной Армии на соседнем участке фронта. Вероятно, они перебросят туда силы с нашего участка, поскольку по сведениям разведки свободных оперативных резервов у них нет. Ты должен быть готов к 18:00 по берлинскому времени. Ты нам нужен.
— Каков план? — быстро набрал в ответ я.
— Пойдём в атаку по сигналу от соседей, об атаке на них.
В этот момент кто-то обнял меня сзади и чмокнул в щёку:
— Ну, я побежала.
— Кать, ну ты куда? У нас ещё 2, нет, даже 3 часа...
— Извини, не могу смотреть на её рожу, — кивнула Катька на экран.
— Но ты же сама...
— Да, — согласилась она: — И вот представь, как бы я тебя ревновала, если бы ты общался с девицей из соседнего дома? Представляешь, КАК я тебя люблю? — и она снова поцеловала меня в щечку: — Нет уж, лучше общайся с немками, так мне спокойнее.
— А поцелуй на прощанье? — задержал её я.
— Ну, я уже поцеловала тебя.
— А в губы?
— Нет, ты же не почистил зубки после того, как ласкал меня. Так что извини, я не могу. Мы уже много раз говорили об этом.
— Ну, так я сейчас почищу?
— Нет, нет и нет. Я уже побежала. Бай-бай! — и она скрылась за дверью.
Поглядев вслед захлопнувшейся двери, я обернулся к монитору. Герда, вернее её компьютерная модель, всё ещё смотрела на меня.
— Ихь берайт, — ответил я: — Я готов.
* * *
— Ну и что же случилось на этот раз? — участливо спросила Катя.
— Они оставили на нашем участке НКВДшников. И те подпустили нас поближе, а потом использовали свою бонусную штыковую атаку. Вообще из окопов не высовывались. Ни одного выстрела с их стороны.
— А вы и попались и на их индейскую хитрость? — Кате уже становилось весело.
— Ну, мы вообще-то сообразили, что без живых противников боты так действовать не станут. Шли эшелонами, в первом боты. Как раз мои там все полегли. Но мы же думали, ну они гранатами начнут кидать, а мы их огнём подавим — а они разом в штыки. Ботов смяли с ходу. Герда мне кричит «Шиссен!» а я куда шиссен? Куда стрелять? Там же мои боты. Ну и так они до нас дорвались. Парочку я успел подстрелить, а третий уже меня заколол. Я хрен знает, что у них там за интерфейс такой, но только немцы в штыковую ну вообще никак — а русские рулят. Это либо баг, либо страшный чит.
— Бедненький мой Гансик, — снисходительно сказала Катюша: — Бросай ты уже эту игру.
— Да вроде как неудобно перед Гердой. Я сейчас у неё единственный фельдфебель с полным комплектом ботов, к тому же и сам стрелок неплохой. То, что я двоих успел в этом бою застрелить это вообще-то геройский подвиг. Большинство ребят и одного фрага не набили.
— Ах ты мой герой! — Катька поцеловала меня и добавила: — Виртуальный!
— Ну, раз герой, — ухватился я: — То может быть ты своего героя вознаградишь?
— Ну, я даже не знаю, — игриво проворковала Катя: — А герой будет со мной нежен?
— Буду, буду конечно! — заверил я: — Вот только сперва ты приласкай героя.
— Это как?!
— Ну, ротиком...
— Вот ещё!
— Кать?
— Даже не проси!
— Но отчего? Ведь я ласкаю тебя. И разве тебе самой не хочется выразить свою нежность ко мне?
— Ну, может и хочется. Да только ведь случая подходящего нет.
— Это как? — искренне удивился я.
— Ну вот так, — улыбнулась Катя: — Что герой мой павший. Я же не некрофилка какая-нибудь. К тому же и бой вы всё равно проиграли.
— Погоди-ка, — коварная мысль тут осенила меня: — Значит, если мы бой выиграем, то ты согласна? Согласна сделать мне минет?
— Ну, — Катя явно не ожидала такого поворота: — Ну хорошо, ты овладешь мной, как мечтаешь. Но при условии, что ты останешься жив.
— Ага, я помню, что ты не некрофилка, — рассмеялся я.
— Только всё равно вам НКВДшников не пройти. Ещё ни разу у вас это не получалось, — тут же беззаботно парировала Катя. И добавила: — И, кстати, мой бедненький Гансик, но раз уж ты сегодня покойничек, то секса тебе не будет. Ведь я не некрофилка.
Когда дверь за ней захлопнулась, я только мысленно выругался. Вот стерва. Но я не я буду, а добьюсь своего.
* * *
За следующие пару недель я сильно улучшил свои познания в немецком. Что поделать, пришлось. Зато я сумел объяснить Герде свой замысел атаки. А она уговорила соседей действовать по нашему плану. И — это сработало.
Нет, это не просто сработало. Это сработало чудесно — в смысле каким-то чудом я остался последним живым бойцом с нашей стороны. Последний НКВДшник подстрелил бота и спрятался за укрытие, перезаряжая обойму в трехлинейке — а я тут же забросал его всеми оставшимися гранатами.
И сейчас моя обожаемая Катенька смотрела ролик, запечатлевший мой геройский подвиг во славу виртуального Рейха. Пусть проникается, девочка, какой крутой её Ганс. И готовится вознаградить своего героя, как обещала.
— О, мой герой! — Катюша наконец оторвалась от экрана: — Даже эту противную Герду убили — и только ты один решил исход боя.
— И твой герой ожидает награды, — напомнил я.
— О, да, конечно, — подчинилась Катя: — Только сначала в душ.
Ну что ж, то же вполне романтичный вариант. Конечно, ведь женщинам всегда хочется романтики. Поэтому, если я хочу, чтобы ей понравилось, то должен и сам быть сейчас романтичным.
— Уже представляю, — произнёс я, нежно обнимая её: — Как ты будешь стоять рядом со мной, под струями воды, как под водопадом. Как мы будем прикасаться друг к другу, целоваться. Как я покрою поцелуями твои плечи и грудь, а ты в ответ то же примешься целовать меня, и будешь опускаться всё ниже...
— Да, красиво, — согласилась она, прерывая мои поцелуи: — Но я не хочу сейчас мочить волосы. А то потом их сушить. А как в постель с мокрой головой? Ну не в полотенце же?
Вот и пойми этих женщин! То им хочется романтики — то разрушают все мечты каким-нибудь пошлым замечанием, насчёт полотенца на мокрой голове.
— Так что давай в душ сам. А я тебя подожду здесь. И тебя ждёт сюрприз, — и она так многообещающе взмахнула ресницами, что я чуть не бегом бросился в ванную.
Когда же я вернулся, то увидел её в моей рубашке. Больше на ней не было ничего.
— Ну же, — сказала она: — Вот я здесь. Овладей мной. Но для этого ты должен разорвать на мне одежду. Я хочу, чтобы ты так рванул, чтобы пуговицы отлетели. И чёрт с ними! Возьми меня!
Ну, от моего рывка пуговицы не отлетели. Расстегнулись. Но Катюха так томно вздохнула при этом, как будто я порвал на ней свадебное платье. Да, она хотела принадлежать мне. Сейчас!
— Нет уж, девочка, — произнёс я грозно, входя в роль: — Не пытайся прикрыть свои прелести от меня. Теперь всё это моё и я хочу это видеть. И обладать этим.
— Ах, — она притворно закрыла лицо руками: — Я вся в твоей власти, мой победитель.
Как роскошно она выглядела. Как она стеснялась и как звало к себе её тело. Красивые груди, широкие бёдра, стройные ножки и то, что между ними. И я опустился на колено и припал к её лону. Она пыталась удержать меня:
— Ах, нет, я не хочу...
Но мне было плевать на её желания. Я собирался получить её, и я сделаю это, даже против её воли. Я оттолкнул её слабые руки и принялся лизать её там. Она дрожала, уж не знаю, от напряжения, удовольствия, или, быть может, даже от страха — ведь таким настойчивым я ещё ни разу с нею не был. Но она была сейчас так сладка там — как желанный трофей, который я выиграл в тяжёлом бою.
И вдруг она вскрикнула и обмякла. Я встревожено посмотрел на неё. Она чуть приоткрыла лицо, и сквозь пальцы стыдливо глядела на меня:
— Я не знаю... , — застенчиво промолвила она: — Но я так хочу, чтобы ты прямо сейчас вторгся в меня. Резко. С болью. Изнасиловал. Мне стыдно. Но, пожалуйста, сделай это.
Разве я мог отказать?
* * *
Когда мы, утомлённые, лежали в обнимку на кровати, я решил напомнить:
— Катюш?
— Ась?
— За тобой должок?
— Какой?
— Ну, как. Такой, обыкновенный. Ты же вроде обещала... , — но её лицо выражало такое искреннее недоумение, что я пояснил: — Ну, насчёт минета?
— Ой, — только и ответила она: — Ну, я не знаю. Может как-нибудь в другой раз?
— Кать, а как же уговор?
— Нет, ну сейчас не стану. Ты его мне туда пихал, как я теперь его в рот брать буду, подумал?
— Ну, хорошо, хорошо. Хоть я и не вижу в этом большой проблемы, но хочешь, я схожу в душ. Даже можешь вместе со мной. Ну?
— Ой, нет. Сейчас так хорошо лежим. Давай ты никуда не пойдёшь?
— Кать, ну имей совесть...
— Кто бы говорил про совесть! — вдруг вспылила она: — Я и так тебе отдалась. Тебе этого мало? Да любая другая на моём бы месте, едва узнав про твои шашни с этой немецкой шлюхой...
— Катрин! Ты что?
— Ах, я что? Да ничего! Вот что!
Она вскочила, отшвырнув одеяло, и я снова непроизвольно подивился красоте её тела. Женское тело такое притягательное, даже когда женщина рассержена. Вот только, увы, сейчас она была совершенно не в настроении разделить моё восхищение ею.
— ТЫ, — бросила она мне гневно: — Просто попользовался мною. И слышать ничего не хочу! — она натягивала на себя юбочку: — И видеть тебя больше то же!
Снова хлопнула дверь. И я остался один.
* * *
— Ихь ферштее русиш этвас, — написала мне Герда. «Я понимаю по-русски немного». И дальше следовало приглашение на закрытый канал коммуникатора.
— Привет, — прочёл я там: — Рассказывай, что у тебя приключилось.
— Меня бросила моя девушка, — написал я в ответ: — Она ревнует меня к тебе.
— Не переживай, — ответила Герда: — Скажи ей, что я бот. А вообще если она ревнует тебя даже к ботам, то нафига она тебе?
— Она моя невеста, — ответил я. А сам подумал, что «этвас» Герды весьма неплох, если она легко употребляет такие жаргонные русские словечки, как «нафига».
— Хреново, старик, — ответила Герда.
— У тебя хороший русский, — написал я в ответ.
— Где ты живёшь?
— Ихь воне ин... — начал писать я по привычке.
— Да блин горелый! По-русски пиши! — прервала мои потуги Герда.
Я ответил. А ещё через полчаса переписки я уже нёсся в парк на свидание с Гердой. Она оказалась совсем даже не немкой, а девчонкой из моего города...
* * *
Она оказалась совсем даже не немкой — а...
— Привет, Ганс, — окликнул меня здоровяк, вальяжно развалившийся на скамеечке: — Ты ведь Ганс, не так ли? Ну вот, а я Герда. Да ты не стремайся, плюхайся рядом. Попен Зи плюх, битте!
Ну, в общем, да. Чего я хотел? Разве могла бы девчонка, пусть даже и немка, так рулить отрядом, да не просто отрядом, а СС.
— Вот то-то и оно, — заметил Герда, будто прочитав мои мысли: — С девками, с ними всегда какие-то заморочки. А в итоге ты же и козлом оказываешься. Так что, старик, у меня к тебе, как к старому боевому товарищу, есть дельное предложение — пойдём ко мне и выпьем. Хочешь чаю, хочешь кофе, ну или пивандрия, а может и чего покрепче. И там ты мне всё расскажешь.
* * *
Жилище Герды оказалось однокомнатной квартирой. В комнате матрас на полу, шкаф у стены, но главное — тренажёрный комплекс.
— Ага, — ответил Герда на мой немой вопрос: — Тренируюсь, ясен пень.
Я ещё раз уважительно посмотрел на его бицепсы. Да, мне бы такие — отбоя бы не знал от девчонок. Кстати...
— А твоя подруга как относится к твоим увлечениям?
— Старик, мне легко жить потому, — весело ответил мой друг: — Что подруги у меня и нету.
— А чьё же это? — удивлённо указал я на пару туфель на высоченных каблуках.
— А это моё, старик, — ответил хозяин ни чуть не смущаясь: — Так что я неспроста назвался Гердой. Но, давай лучше пойдём на кухню. Там, кстати, и развед-сводку посмотрим, уже должна была придти.
До меня не сразу дошёл весь смысл сказанного. И хотя, по мере осознания, у меня возникло естественное желание сбежать — но, помятуя о бицепсах Герды, я благоразумно отложил это действие на крайний случай.
— Да ты не боись, старик, — успокоил Герда, наливая мне ароматный кофе в чашку: — Я с мужчинами только пасс.
— Это в смысле? — не понял я.
— Ну, я им отдаюсь как девчонка, — видимо моё лицо настолько явственно выразило непонимание, что друг спросил: — Не понял? Ну, хочешь я сейчас переоденусь...
— Не надо! — чуть не вскрикнул я.
— Понял, — ответил хозяин: — Так сколько сахара класть?
— Две ложки... Но я не понимаю. Ты же такой видный парень. Как это?
— Ну да, видный, — грустно усмехнулся Герда: — И что дальше? Думаешь, все девчонки так и липнут? Фигушки, им нужны только кошельки на ножках. Если б ты знал, столько я выбивался из сил, пытаясь подзашибить деньгу. А что проку? Появляется на горизонте сынок богатых родителей, и всё, ауфидерзейн! Мне ни в жизнь столько не заработать, сколько аппетиты у современных девиц. А сами они в ответ ничего не хотят для тебя сделать. Вон, как твоя — ничего кроме классики. Только чтоб им удовольствие, а ты вроде как машинка для удовлетворения. И ещё рад должен быть безмерно, что богиня до тебя снизошла, позволила себя трахнуть. Тьфу!
Мы помолчали, каждый думал о своём.
— А потом она принимается вить гнёздышко. Знаешь, что это такое, старик? Это когда она выбрала тебя и начинает наводить тут, в твоём доме, свой уют. И так это принимается делать, что скоро уже тебе твой дом опостылит. И тут ты понимаешь, что она любит не тебя — а это грёбанное гнёздышко, которое свила. А ты в нём вообще-то лишний. Даже в качестве секс-машинки уже не устраиваешь. Потому что в интерьер гнёздышка плохо вписываешься.
Некоторое время его лицо выражало такую озлобленность, что я испугался. Но потом он совладал с собой.
— Нет, ты не думай, что я женоненавистник. Просто, пару раз накололся. Не везёт мне. Не встретил я ещё такую, которая меня поняла бы. Нет, даже не так — которая захотела бы понять. Вот что важно, старик! Важно чтоб было такое желание — понять. Вот ты свою ведь хотел понять? Да можешь не отвечать, я знаю что хотел. Всякий мужчина, если он настоящий мужчина, то понять свою женщину хочет. Ну, может, не всегда это получается — но желание-то оно в нас живёт. А вот женщины — они как-то брезгуют что ли? Не знаю.
Он о чём-то подумал и продолжил:
— Да, старик, ты не думай. Настоящий мужчина определяется не тем, с кем он трахается и в какой роли. Главное есть ли у него душа. И смелость. Знаешь, мне просто в какой-то момент жалко стало нас, мужиков. Как раз, после того, как свою последнюю выгнал. Ну и... Ну если женщины не хотят нас понимать, то кто-то же должен? Ведь должен, да? Ну и вот... в общем, я попробовал. И мне не то чтобы прям так уж нравится, то есть мне клёво, но какого-то особенного кайфа нет. Зато есть глубокое душевное удовлетворение. Понимаешь, старик? Когда ты ласкаешь девчонку, а потом вдруг видишь, что ей это как бы пофиг твои ласки, потому что она считает, что это она тебя облагодетельствовала, допустила тебя ничтожного до своего обожаемого тела. А вот мужчина за ласки благодарен. У него аж глаза светятся благодарностью, как у собаки.
Он ещё раз помолчал и, с сожалением в голосе, добавил:
— Хотя тёлки, конечно, симпатичнее. Но отчего ж они все такие вредные? Скажи мне, старик?
Но ничего я не мог ответить ему. Потому что и сам не знал ответа.
* * *
Честно скажу, в первый миг, когда за мной закрылась дверь его квартиры, я с трудом сдержал в себе желание опрометью бросится вниз по ступенькам. Это было бы слишком нетактично и радушный хозяин мог бы обидится (а я хорошо разглядел его кулаки). Поэтому я чинно-благородно дождался пока приедет лифт — хотя каждую секунду опасался, что Герда выскочит из-за двери, сгребёт меня в охапку и утащит обратно в своё логово, чтобы совершить там со мной нечто противоестественное.
Автобусы уже не ходили, да, впрочем, я и сам предпочёл бы сейчас пройтись пешком по пустым аллеям — надо было многое уложить в голове. (Специально для — ет, то, что командир моего отряда оказался парнем — это пустяки. Что этот парень любит побыть девочкой — уже сложнее укладывалось в голове. Хотя, конечно, на его игре это никак не отражалось — играл он классно.
Но всё же... Как-то даже не могу себе представить. Он вообще что, думал меня соблазнить? И как бы это выглядело: тощий я имеет в зад такого здоровяка в женских шмотках? Как он вообще в этом выглядит? Это же, наверное, смешно? А может и нет — но уж точно ЭТО не в моём вкусе. Я хотел Катю.
Но Герда прав. Я хотел Катю и так и этак, и я так хотел не потому, что желал наслаждения себе — нет, я думал как доставить наслаждение ей. А ей... ну, быть может просто у нас с ней разные понятия о наслаждении? И то, что мне кажется приятным — ей противно?
Даже думать об этом не хочется. Как природа может быть такой злой, чтобы двое любящих друг друга были обречены на полное взаимное непонимание?
Нет, если я так буду думать, то скачусь до мышления Герды, до его вечной обиды на женщин — а мне что-то совсем не хотелось повторить его судьбу.
Ведь он просто прячется в виртуалку от жизни. Ну да, девицы требуют расходов. А он устал не пахать на них — а отказался от борьбы за них, вот что. Нашёл себе работу попроще, вроде на хлеб хватает. И время есть для виртуальных побед. Там он герой — но в жизни он проиграл. И сдался.
Нет! Я — не хочу так.
* * *
— Кать, мы можем поговорить?
— О чём?
— Кать, ну я хотел сказать тебе...
— У тебя, — её голос был холоден: — Есть ровно минута. Через минуту кладу трубку.
— Зачем ты так?
— Время пошло, — прервала она.
— Хорошо. Тогда сразу самое главное. Я решил бросить игру.
— Что, вышла игра поинтереснее? — раздался её смех.
— Нет. Просто осмыслил и понял, что пора жить, а не играть.
— Ну надо же, мальчик взрослеет, — усмехнулась она: — Давно пора. А что сказала на это твоя немецкая сучка?
— Кать, это не сучка...
— Полминуты, — снова голос стал ледяным.
— Это парень
— ЧТО?
— Это парень. Правда.
— ХА! Так он пидор! И ты играл вместе с пидором?
— Нет, это называется бисексуал...
— Ах, так ты защищаешь его? А может ты сам пидор?
— Катюш, я только тебя люблю!
— Время вышло.
— Ещё 10 секунд...
— Да даже если бы целый час — всё равно я ни за что не стану встречаться с тем, кто променял меня на пидора. Так что прощай. Козёл!
* * *
Прошло больше месяца реального времени — и я снова вошёл в игру. Да, наших тут потеснили. Но разработчики обещают ещё открыть сервер «Африка" — можно будет повоевать у Роммеля. А в дальних планах Филиппины — значит будет и японская армия. Так, посмотрим, что с моим взводом. Ого! А вот это радует. Разработчики выполнили обещание и теперь мне доступен вожделенный StG-44. Ну, то есть будет доступен. Придётся немного повоевать, набить призовых очков на покупку заветного автомата. Так, как дела у нашего отряда?
Коннект
— Я воль! — бодро рапортовал я.
— Вас? Ду? — удивилась Герда на экране.
— Ихь бин, — улыбнулся я.
Я хотел сказать ему, что он был прав. Конечно же прав. И да, не стоит эта так называемая реальность того, чтобы так страстно за неё бороться — не оценят. Никто не оценит, а больнее всего, что не оценит самая любимая женщина.
Ну и чёрт с ней!
И с женщиной и с реальностью, да!
Мы покорим этот мир — этот виртуальный мир. Мы его верные воины. И пока мы в нём, он существует и он реальнее всех ваших долбанных реальностей.
Но я лишь написал:
— Фюрер мит унс. Гот мит унс.
«Вождь с нами — бог с нами». А Герда ответил:
— Да здравствует победа. Зиг Хайль!
— Чего? — переспросила Катя.
— Ну, в смысле пограничники.
— Какие пограничники? Это ж 43 год, какая там граница? И ты ещё называешь эту игру «исторически достоверной»?
— Погоди, — сказал я, приподнимаясь на локте и нависая над ней: — Тут ничего странного нет. Пограничные войска не были расформированы. Они так и остались. Ловили шпионов и диверсантов...
— А, ну я поняла, — откровенно зевнула Катя: — Короче мой доблестный эсэсовец расшвырял этих жалких пограничников и наконец-то вы выиграли этот бой.
— Как бы не так, — удручённо вздохнул я: — У них был ещё резерв — синие фуражки.Катя на мгновение замерла в моих объятьях, затем вырвалась и рассмеялась:
— Ой, не могу! Не Красная Армия, а цветные фуражки. И чего там лётчики-то делали?
— Да это не лётчики, а НКВДшники...
— А, — сказала Катя с пониманием: — Заград-отряд с пулемётом.
— Да никакой не заград-отряд! — воскликнул я, уже теряя терпение: — НКВДшники сами дрались, никогда не отступали, стояли насмерть, патроны кончались ходили в штыковую.
— Милый мой, наивный Ганс, — Катюха намеренно назвала меня моим игровым ником: — Веришь красной пропаганде. Всем известно, что НКВДшники стояли с пулемётами за спинами красноармейцев и гнали их в атаку живой волной.
— Но это неправда... , — попытался возразить я.
— Правда-правда, я тебе и книжку принесу почитать. А сейчас больше ничего не хочу слушать про вашу глупую игру. Хочу, чтобы ты доставил своей фрау удовольствие. Ну же, мой бюргер, засунь своей Катрин да поглубже...
Она вновь скользнула под меня, и сама направила мой член в своё лоно, подалась ко мне.
— Ну же, Ганс! Бери меня! — потребовала она. И я подчинился
* * *
Мне так хотелось ласкать её обнажённое тело. В жизни не видел ничего восхитительнее удовлетворённой женщины. И обязательно голой. Все эти чулки и туфли и прочие украшения не способны заменить натуральной красоты женского тела. А красота эта такова, что она либо есть, либо её нет. Если она есть, то и украшения её не испортят, но если её нету, то украшения только подчеркнут её отсутствие. Если честно, мне жаль толстушек, а так же длинных дылд, и ещё слишком низкорослых — в общем всех тех, кому никакие украшения уже не помогут.
Зато моя Катя была идеалом красоты и привлекала меня со всех ракурсов. Правда ей самой некоторые мои желания казались немного того, ну неприемлемыми короче. Вроде и порно с ней смотрели, и даже она соглашалась, что выглядит неплохо, но вот лично ей нравится только классический секс и точка. Ну и когда я её ласкаю, то ей то же нравиться.
И мне так захотелось снова показать ей, как она мне дорога, что мои поцелуи плавно спустились ниже. Она сжалась:
— Не надо...
— Котёнок, я тебя очень прошу, позволь мне доставить тебе приятное. Позволь?
— Но я же... Как ты будешь меня там, сразу после члена? Мне надо в душ.
— Ничего не хочу слышать. Я хочу тебя. Позволь. Раздвинь ножки. Я прошу тебя, милая.
И она подчинилась мне. И я поцеловал её прямо туда. Она напряглась, но я был ласков и настойчив одновременно. И вот уже она обмякает и раскрывается полностью, давая доступ моим ласкам. Я целую и глажу её, играю языком с её губками. Жаль, она не любит сразу после этого целоваться со мной — ну, ничего, со временем я сумею объяснить ей, что в этом нет ничего предосудительного. Сейчас не хочу думать, хочу ласкать — чтобы ей было приятно...
Но тут нас прервал сигнал коммуникатора. Катька встрепенулась, я тут же непроизвольно бросил взгляд на монитор
— Чёрт! — выругалась она: — Опять эта твоя немецкая сучка Герда!
— Котёнок, ну не надо так! — попросил я.
— А как надо? — вспылила она.
— Но она же в другой стране!!! Я её никогда не увижу даже. Мы просто партнёры по игре.
— Да, по твоей тупой игре. В которой ни грамма реализма!
— Но Кать, ты же сама...
— Да знаю я, что сама. Я всё сама. Во всём сама виновата, — она уже вскочила и теперь в бешенстве расхаживала по комнате, собирая свои живописно разбросанные вещи: — Короче я в душ, а ты пока пообщайся с этой фройлян недотраханной.
Вот как понять женщин? Мы с Катей уже были близки, когда вышла «Великая Война». Конечно, я не мог пропустить такую игру! Шутка ли, полное воспроизведение структуры подразделений, возможность пройти карьеру от рядового до бойца элитных частей. А в звании сержанта уже получаешь под командование компьютерных бойцов, на нашем игровом жаргоне ботов — и вот тут начинается самая веселуха.
Катька то же тогда зажглась, но сама играть не решилась. А потом, посмотрев как играю я, и вовсе сказала, что для неё это слишком сложно. Но она настояла, чтобы я не играл за Красную Армию. Потому что, прямо сказала она, тогда я буду общаться с девушками из России, а она будет меня ревновать. А уж если девушка окажется и вовсе из нашего города, то...
Поскольку наши отношения с Катериной вполне определённые и дело неуклонно движется к свадьбе, то мне не хотелось её расстраивать. Хотя я с удовольствием отстаивал бы Родину, но и немецкая форма «фильд грау» меня очень даже привлекает. А пятнистая полевая СС ещё больше. Конечно сразу «шмайсер» мне не дали, пришлось начать как обычному «зольдату» с карабином Маузера времён Первой Мировой, но уже после первых миссий передо мной открылось дерево карьерного роста. И тут...
— Я воль! — бодро ответил я.
По правилам отряда всё общение шло на немецком. Ох, пришлось мне посидеть за грамматикой со словарями, но в СС я прошёл. Иначе передо мной была лишь одна перспектива — русские ост-батальоны, которые сражались против союзников в Нормандии. И ведь неплохо сражались, как в реальности, так и в этой игре — но мне это было не так интересно, как Восточный фронт. А поскольку плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, то и я захотел вырасти до СС. Тем более, что им обещали дать настоящий шмайсер StG-44 — этот предок «калашникова» был мечтой любого игрока в этой игре. Но в СС всё общение шло только на немецком, что строго контролировалось движком игры.
А командиром моего отряда оказалась симпатичная немка по имени Герда. Ну, то есть, не знаю, какая она там в реальной жизни, может толстуха что вдвоём не обхватишь — но на экране я её видел в виде настоящей белокурой бестии. Зер гут!
— Ожидается атака Красной Армии на соседнем участке фронта. Вероятно, они перебросят туда силы с нашего участка, поскольку по сведениям разведки свободных оперативных резервов у них нет. Ты должен быть готов к 18:00 по берлинскому времени. Ты нам нужен.
— Каков план? — быстро набрал в ответ я.
— Пойдём в атаку по сигналу от соседей, об атаке на них.
В этот момент кто-то обнял меня сзади и чмокнул в щёку:
— Ну, я побежала.
— Кать, ну ты куда? У нас ещё 2, нет, даже 3 часа...
— Извини, не могу смотреть на её рожу, — кивнула Катька на экран.
— Но ты же сама...
— Да, — согласилась она: — И вот представь, как бы я тебя ревновала, если бы ты общался с девицей из соседнего дома? Представляешь, КАК я тебя люблю? — и она снова поцеловала меня в щечку: — Нет уж, лучше общайся с немками, так мне спокойнее.
— А поцелуй на прощанье? — задержал её я.
— Ну, я уже поцеловала тебя.
— А в губы?
— Нет, ты же не почистил зубки после того, как ласкал меня. Так что извини, я не могу. Мы уже много раз говорили об этом.
— Ну, так я сейчас почищу?
— Нет, нет и нет. Я уже побежала. Бай-бай! — и она скрылась за дверью.
Поглядев вслед захлопнувшейся двери, я обернулся к монитору. Герда, вернее её компьютерная модель, всё ещё смотрела на меня.
— Ихь берайт, — ответил я: — Я готов.
* * *
— Ну и что же случилось на этот раз? — участливо спросила Катя.
— Они оставили на нашем участке НКВДшников. И те подпустили нас поближе, а потом использовали свою бонусную штыковую атаку. Вообще из окопов не высовывались. Ни одного выстрела с их стороны.
— А вы и попались и на их индейскую хитрость? — Кате уже становилось весело.
— Ну, мы вообще-то сообразили, что без живых противников боты так действовать не станут. Шли эшелонами, в первом боты. Как раз мои там все полегли. Но мы же думали, ну они гранатами начнут кидать, а мы их огнём подавим — а они разом в штыки. Ботов смяли с ходу. Герда мне кричит «Шиссен!» а я куда шиссен? Куда стрелять? Там же мои боты. Ну и так они до нас дорвались. Парочку я успел подстрелить, а третий уже меня заколол. Я хрен знает, что у них там за интерфейс такой, но только немцы в штыковую ну вообще никак — а русские рулят. Это либо баг, либо страшный чит.
— Бедненький мой Гансик, — снисходительно сказала Катюша: — Бросай ты уже эту игру.
— Да вроде как неудобно перед Гердой. Я сейчас у неё единственный фельдфебель с полным комплектом ботов, к тому же и сам стрелок неплохой. То, что я двоих успел в этом бою застрелить это вообще-то геройский подвиг. Большинство ребят и одного фрага не набили.
— Ах ты мой герой! — Катька поцеловала меня и добавила: — Виртуальный!
— Ну, раз герой, — ухватился я: — То может быть ты своего героя вознаградишь?
— Ну, я даже не знаю, — игриво проворковала Катя: — А герой будет со мной нежен?
— Буду, буду конечно! — заверил я: — Вот только сперва ты приласкай героя.
— Это как?!
— Ну, ротиком...
— Вот ещё!
— Кать?
— Даже не проси!
— Но отчего? Ведь я ласкаю тебя. И разве тебе самой не хочется выразить свою нежность ко мне?
— Ну, может и хочется. Да только ведь случая подходящего нет.
— Это как? — искренне удивился я.
— Ну вот так, — улыбнулась Катя: — Что герой мой павший. Я же не некрофилка какая-нибудь. К тому же и бой вы всё равно проиграли.
— Погоди-ка, — коварная мысль тут осенила меня: — Значит, если мы бой выиграем, то ты согласна? Согласна сделать мне минет?
— Ну, — Катя явно не ожидала такого поворота: — Ну хорошо, ты овладешь мной, как мечтаешь. Но при условии, что ты останешься жив.
— Ага, я помню, что ты не некрофилка, — рассмеялся я.
— Только всё равно вам НКВДшников не пройти. Ещё ни разу у вас это не получалось, — тут же беззаботно парировала Катя. И добавила: — И, кстати, мой бедненький Гансик, но раз уж ты сегодня покойничек, то секса тебе не будет. Ведь я не некрофилка.
Когда дверь за ней захлопнулась, я только мысленно выругался. Вот стерва. Но я не я буду, а добьюсь своего.
* * *
За следующие пару недель я сильно улучшил свои познания в немецком. Что поделать, пришлось. Зато я сумел объяснить Герде свой замысел атаки. А она уговорила соседей действовать по нашему плану. И — это сработало.
Нет, это не просто сработало. Это сработало чудесно — в смысле каким-то чудом я остался последним живым бойцом с нашей стороны. Последний НКВДшник подстрелил бота и спрятался за укрытие, перезаряжая обойму в трехлинейке — а я тут же забросал его всеми оставшимися гранатами.
И сейчас моя обожаемая Катенька смотрела ролик, запечатлевший мой геройский подвиг во славу виртуального Рейха. Пусть проникается, девочка, какой крутой её Ганс. И готовится вознаградить своего героя, как обещала.
— О, мой герой! — Катюша наконец оторвалась от экрана: — Даже эту противную Герду убили — и только ты один решил исход боя.
— И твой герой ожидает награды, — напомнил я.
— О, да, конечно, — подчинилась Катя: — Только сначала в душ.
Ну что ж, то же вполне романтичный вариант. Конечно, ведь женщинам всегда хочется романтики. Поэтому, если я хочу, чтобы ей понравилось, то должен и сам быть сейчас романтичным.
— Уже представляю, — произнёс я, нежно обнимая её: — Как ты будешь стоять рядом со мной, под струями воды, как под водопадом. Как мы будем прикасаться друг к другу, целоваться. Как я покрою поцелуями твои плечи и грудь, а ты в ответ то же примешься целовать меня, и будешь опускаться всё ниже...
— Да, красиво, — согласилась она, прерывая мои поцелуи: — Но я не хочу сейчас мочить волосы. А то потом их сушить. А как в постель с мокрой головой? Ну не в полотенце же?
Вот и пойми этих женщин! То им хочется романтики — то разрушают все мечты каким-нибудь пошлым замечанием, насчёт полотенца на мокрой голове.
— Так что давай в душ сам. А я тебя подожду здесь. И тебя ждёт сюрприз, — и она так многообещающе взмахнула ресницами, что я чуть не бегом бросился в ванную.
Когда же я вернулся, то увидел её в моей рубашке. Больше на ней не было ничего.
— Ну же, — сказала она: — Вот я здесь. Овладей мной. Но для этого ты должен разорвать на мне одежду. Я хочу, чтобы ты так рванул, чтобы пуговицы отлетели. И чёрт с ними! Возьми меня!
Ну, от моего рывка пуговицы не отлетели. Расстегнулись. Но Катюха так томно вздохнула при этом, как будто я порвал на ней свадебное платье. Да, она хотела принадлежать мне. Сейчас!
— Нет уж, девочка, — произнёс я грозно, входя в роль: — Не пытайся прикрыть свои прелести от меня. Теперь всё это моё и я хочу это видеть. И обладать этим.
— Ах, — она притворно закрыла лицо руками: — Я вся в твоей власти, мой победитель.
Как роскошно она выглядела. Как она стеснялась и как звало к себе её тело. Красивые груди, широкие бёдра, стройные ножки и то, что между ними. И я опустился на колено и припал к её лону. Она пыталась удержать меня:
— Ах, нет, я не хочу...
Но мне было плевать на её желания. Я собирался получить её, и я сделаю это, даже против её воли. Я оттолкнул её слабые руки и принялся лизать её там. Она дрожала, уж не знаю, от напряжения, удовольствия, или, быть может, даже от страха — ведь таким настойчивым я ещё ни разу с нею не был. Но она была сейчас так сладка там — как желанный трофей, который я выиграл в тяжёлом бою.
И вдруг она вскрикнула и обмякла. Я встревожено посмотрел на неё. Она чуть приоткрыла лицо, и сквозь пальцы стыдливо глядела на меня:
— Я не знаю... , — застенчиво промолвила она: — Но я так хочу, чтобы ты прямо сейчас вторгся в меня. Резко. С болью. Изнасиловал. Мне стыдно. Но, пожалуйста, сделай это.
Разве я мог отказать?
* * *
Когда мы, утомлённые, лежали в обнимку на кровати, я решил напомнить:
— Катюш?
— Ась?
— За тобой должок?
— Какой?
— Ну, как. Такой, обыкновенный. Ты же вроде обещала... , — но её лицо выражало такое искреннее недоумение, что я пояснил: — Ну, насчёт минета?
— Ой, — только и ответила она: — Ну, я не знаю. Может как-нибудь в другой раз?
— Кать, а как же уговор?
— Нет, ну сейчас не стану. Ты его мне туда пихал, как я теперь его в рот брать буду, подумал?
— Ну, хорошо, хорошо. Хоть я и не вижу в этом большой проблемы, но хочешь, я схожу в душ. Даже можешь вместе со мной. Ну?
— Ой, нет. Сейчас так хорошо лежим. Давай ты никуда не пойдёшь?
— Кать, ну имей совесть...
— Кто бы говорил про совесть! — вдруг вспылила она: — Я и так тебе отдалась. Тебе этого мало? Да любая другая на моём бы месте, едва узнав про твои шашни с этой немецкой шлюхой...
— Катрин! Ты что?
— Ах, я что? Да ничего! Вот что!
Она вскочила, отшвырнув одеяло, и я снова непроизвольно подивился красоте её тела. Женское тело такое притягательное, даже когда женщина рассержена. Вот только, увы, сейчас она была совершенно не в настроении разделить моё восхищение ею.
— ТЫ, — бросила она мне гневно: — Просто попользовался мною. И слышать ничего не хочу! — она натягивала на себя юбочку: — И видеть тебя больше то же!
Снова хлопнула дверь. И я остался один.
* * *
— Ихь ферштее русиш этвас, — написала мне Герда. «Я понимаю по-русски немного». И дальше следовало приглашение на закрытый канал коммуникатора.
— Привет, — прочёл я там: — Рассказывай, что у тебя приключилось.
— Меня бросила моя девушка, — написал я в ответ: — Она ревнует меня к тебе.
— Не переживай, — ответила Герда: — Скажи ей, что я бот. А вообще если она ревнует тебя даже к ботам, то нафига она тебе?
— Она моя невеста, — ответил я. А сам подумал, что «этвас» Герды весьма неплох, если она легко употребляет такие жаргонные русские словечки, как «нафига».
— Хреново, старик, — ответила Герда.
— У тебя хороший русский, — написал я в ответ.
— Где ты живёшь?
— Ихь воне ин... — начал писать я по привычке.
— Да блин горелый! По-русски пиши! — прервала мои потуги Герда.
Я ответил. А ещё через полчаса переписки я уже нёсся в парк на свидание с Гердой. Она оказалась совсем даже не немкой, а девчонкой из моего города...
* * *
Она оказалась совсем даже не немкой — а...
— Привет, Ганс, — окликнул меня здоровяк, вальяжно развалившийся на скамеечке: — Ты ведь Ганс, не так ли? Ну вот, а я Герда. Да ты не стремайся, плюхайся рядом. Попен Зи плюх, битте!
Ну, в общем, да. Чего я хотел? Разве могла бы девчонка, пусть даже и немка, так рулить отрядом, да не просто отрядом, а СС.
— Вот то-то и оно, — заметил Герда, будто прочитав мои мысли: — С девками, с ними всегда какие-то заморочки. А в итоге ты же и козлом оказываешься. Так что, старик, у меня к тебе, как к старому боевому товарищу, есть дельное предложение — пойдём ко мне и выпьем. Хочешь чаю, хочешь кофе, ну или пивандрия, а может и чего покрепче. И там ты мне всё расскажешь.
* * *
Жилище Герды оказалось однокомнатной квартирой. В комнате матрас на полу, шкаф у стены, но главное — тренажёрный комплекс.
— Ага, — ответил Герда на мой немой вопрос: — Тренируюсь, ясен пень.
Я ещё раз уважительно посмотрел на его бицепсы. Да, мне бы такие — отбоя бы не знал от девчонок. Кстати...
— А твоя подруга как относится к твоим увлечениям?
— Старик, мне легко жить потому, — весело ответил мой друг: — Что подруги у меня и нету.
— А чьё же это? — удивлённо указал я на пару туфель на высоченных каблуках.
— А это моё, старик, — ответил хозяин ни чуть не смущаясь: — Так что я неспроста назвался Гердой. Но, давай лучше пойдём на кухню. Там, кстати, и развед-сводку посмотрим, уже должна была придти.
До меня не сразу дошёл весь смысл сказанного. И хотя, по мере осознания, у меня возникло естественное желание сбежать — но, помятуя о бицепсах Герды, я благоразумно отложил это действие на крайний случай.
— Да ты не боись, старик, — успокоил Герда, наливая мне ароматный кофе в чашку: — Я с мужчинами только пасс.
— Это в смысле? — не понял я.
— Ну, я им отдаюсь как девчонка, — видимо моё лицо настолько явственно выразило непонимание, что друг спросил: — Не понял? Ну, хочешь я сейчас переоденусь...
— Не надо! — чуть не вскрикнул я.
— Понял, — ответил хозяин: — Так сколько сахара класть?
— Две ложки... Но я не понимаю. Ты же такой видный парень. Как это?
— Ну да, видный, — грустно усмехнулся Герда: — И что дальше? Думаешь, все девчонки так и липнут? Фигушки, им нужны только кошельки на ножках. Если б ты знал, столько я выбивался из сил, пытаясь подзашибить деньгу. А что проку? Появляется на горизонте сынок богатых родителей, и всё, ауфидерзейн! Мне ни в жизнь столько не заработать, сколько аппетиты у современных девиц. А сами они в ответ ничего не хотят для тебя сделать. Вон, как твоя — ничего кроме классики. Только чтоб им удовольствие, а ты вроде как машинка для удовлетворения. И ещё рад должен быть безмерно, что богиня до тебя снизошла, позволила себя трахнуть. Тьфу!
Мы помолчали, каждый думал о своём.
— А потом она принимается вить гнёздышко. Знаешь, что это такое, старик? Это когда она выбрала тебя и начинает наводить тут, в твоём доме, свой уют. И так это принимается делать, что скоро уже тебе твой дом опостылит. И тут ты понимаешь, что она любит не тебя — а это грёбанное гнёздышко, которое свила. А ты в нём вообще-то лишний. Даже в качестве секс-машинки уже не устраиваешь. Потому что в интерьер гнёздышка плохо вписываешься.
Некоторое время его лицо выражало такую озлобленность, что я испугался. Но потом он совладал с собой.
— Нет, ты не думай, что я женоненавистник. Просто, пару раз накололся. Не везёт мне. Не встретил я ещё такую, которая меня поняла бы. Нет, даже не так — которая захотела бы понять. Вот что важно, старик! Важно чтоб было такое желание — понять. Вот ты свою ведь хотел понять? Да можешь не отвечать, я знаю что хотел. Всякий мужчина, если он настоящий мужчина, то понять свою женщину хочет. Ну, может, не всегда это получается — но желание-то оно в нас живёт. А вот женщины — они как-то брезгуют что ли? Не знаю.
Он о чём-то подумал и продолжил:
— Да, старик, ты не думай. Настоящий мужчина определяется не тем, с кем он трахается и в какой роли. Главное есть ли у него душа. И смелость. Знаешь, мне просто в какой-то момент жалко стало нас, мужиков. Как раз, после того, как свою последнюю выгнал. Ну и... Ну если женщины не хотят нас понимать, то кто-то же должен? Ведь должен, да? Ну и вот... в общем, я попробовал. И мне не то чтобы прям так уж нравится, то есть мне клёво, но какого-то особенного кайфа нет. Зато есть глубокое душевное удовлетворение. Понимаешь, старик? Когда ты ласкаешь девчонку, а потом вдруг видишь, что ей это как бы пофиг твои ласки, потому что она считает, что это она тебя облагодетельствовала, допустила тебя ничтожного до своего обожаемого тела. А вот мужчина за ласки благодарен. У него аж глаза светятся благодарностью, как у собаки.
Он ещё раз помолчал и, с сожалением в голосе, добавил:
— Хотя тёлки, конечно, симпатичнее. Но отчего ж они все такие вредные? Скажи мне, старик?
Но ничего я не мог ответить ему. Потому что и сам не знал ответа.
* * *
Честно скажу, в первый миг, когда за мной закрылась дверь его квартиры, я с трудом сдержал в себе желание опрометью бросится вниз по ступенькам. Это было бы слишком нетактично и радушный хозяин мог бы обидится (а я хорошо разглядел его кулаки). Поэтому я чинно-благородно дождался пока приедет лифт — хотя каждую секунду опасался, что Герда выскочит из-за двери, сгребёт меня в охапку и утащит обратно в своё логово, чтобы совершить там со мной нечто противоестественное.
Автобусы уже не ходили, да, впрочем, я и сам предпочёл бы сейчас пройтись пешком по пустым аллеям — надо было многое уложить в голове. (Специально для — ет, то, что командир моего отряда оказался парнем — это пустяки. Что этот парень любит побыть девочкой — уже сложнее укладывалось в голове. Хотя, конечно, на его игре это никак не отражалось — играл он классно.
Но всё же... Как-то даже не могу себе представить. Он вообще что, думал меня соблазнить? И как бы это выглядело: тощий я имеет в зад такого здоровяка в женских шмотках? Как он вообще в этом выглядит? Это же, наверное, смешно? А может и нет — но уж точно ЭТО не в моём вкусе. Я хотел Катю.
Но Герда прав. Я хотел Катю и так и этак, и я так хотел не потому, что желал наслаждения себе — нет, я думал как доставить наслаждение ей. А ей... ну, быть может просто у нас с ней разные понятия о наслаждении? И то, что мне кажется приятным — ей противно?
Даже думать об этом не хочется. Как природа может быть такой злой, чтобы двое любящих друг друга были обречены на полное взаимное непонимание?
Нет, если я так буду думать, то скачусь до мышления Герды, до его вечной обиды на женщин — а мне что-то совсем не хотелось повторить его судьбу.
Ведь он просто прячется в виртуалку от жизни. Ну да, девицы требуют расходов. А он устал не пахать на них — а отказался от борьбы за них, вот что. Нашёл себе работу попроще, вроде на хлеб хватает. И время есть для виртуальных побед. Там он герой — но в жизни он проиграл. И сдался.
Нет! Я — не хочу так.
* * *
— Кать, мы можем поговорить?
— О чём?
— Кать, ну я хотел сказать тебе...
— У тебя, — её голос был холоден: — Есть ровно минута. Через минуту кладу трубку.
— Зачем ты так?
— Время пошло, — прервала она.
— Хорошо. Тогда сразу самое главное. Я решил бросить игру.
— Что, вышла игра поинтереснее? — раздался её смех.
— Нет. Просто осмыслил и понял, что пора жить, а не играть.
— Ну надо же, мальчик взрослеет, — усмехнулась она: — Давно пора. А что сказала на это твоя немецкая сучка?
— Кать, это не сучка...
— Полминуты, — снова голос стал ледяным.
— Это парень
— ЧТО?
— Это парень. Правда.
— ХА! Так он пидор! И ты играл вместе с пидором?
— Нет, это называется бисексуал...
— Ах, так ты защищаешь его? А может ты сам пидор?
— Катюш, я только тебя люблю!
— Время вышло.
— Ещё 10 секунд...
— Да даже если бы целый час — всё равно я ни за что не стану встречаться с тем, кто променял меня на пидора. Так что прощай. Козёл!
* * *
Прошло больше месяца реального времени — и я снова вошёл в игру. Да, наших тут потеснили. Но разработчики обещают ещё открыть сервер «Африка" — можно будет повоевать у Роммеля. А в дальних планах Филиппины — значит будет и японская армия. Так, посмотрим, что с моим взводом. Ого! А вот это радует. Разработчики выполнили обещание и теперь мне доступен вожделенный StG-44. Ну, то есть будет доступен. Придётся немного повоевать, набить призовых очков на покупку заветного автомата. Так, как дела у нашего отряда?
Коннект
— Я воль! — бодро рапортовал я.
— Вас? Ду? — удивилась Герда на экране.
— Ихь бин, — улыбнулся я.
Я хотел сказать ему, что он был прав. Конечно же прав. И да, не стоит эта так называемая реальность того, чтобы так страстно за неё бороться — не оценят. Никто не оценит, а больнее всего, что не оценит самая любимая женщина.
Ну и чёрт с ней!
И с женщиной и с реальностью, да!
Мы покорим этот мир — этот виртуальный мир. Мы его верные воины. И пока мы в нём, он существует и он реальнее всех ваших долбанных реальностей.
Но я лишь написал:
— Фюрер мит унс. Гот мит унс.
«Вождь с нами — бог с нами». А Герда ответил:
— Да здравствует победа. Зиг Хайль!
