В поисках продолжения
Часть 1.
Золотой Цветок часто заморгала, как только ее вытащили из темноты каземата, она была ослеплена светом фонарей. Там, где она содержалась — в маленькой темной камере — была кромешная тьма. Единственным занятием в этой темнице — было считать часы и терпеливо ждать своей участи.
Две ее охранницы крепко держали ее, чересчур крепко. Обе охранницы были красивыми женщинами, смуглыми и темноглазыми. Их страстные пристальные взгляды были устремлены на красивое, и едва прикрытое тело Цветка. На их полных сексуальных губах играла понимающая улыбка. Женщина-воин залилась румянцем от смущения под бесстыдными и откровенными взглядами своих тюремщиц, что было ей совершенно не свойственно.
Она старалась вырваться изо всех сил, но была слишком слаба. Время, проведенное в темнице, давало о себе знать — от удара по голове, которым ее сбили с ног и от недосыпания, ее слегка шатало. Тюремщицы с легкостью держали ее, ведя ее к тронной зале, где ждала новая королева.
Конец Четвертой главы.
«Какое продолжение у новой истории?»
Эмми посмотрела на электронное письмо, обдумывая ответ. Она избегала электронных посланий и телефонных звонков от своего издателя уже в течение нескольких недель. Но это письмо было от Кристины, ее самозванной «величайшей поклонницы».
«Не очень хорошее», она печатала. «Я не могу ничего придумать уже в течение нескольких недель».
Никогда еще у нее не было такого писательского кризиса. Да, бывали трудные моменты время от времени, но чтобы так... И она вовсе не писала что-то серьезное, вроде Войны и Мира. Совсем нет. Все было гораздо проще. Она писала низкопробные лесбийские садомазохистские истории с различными тематическими фантазиями. Сорок тысяч слов было достаточно. Ей обычно удавалось использовать фантазийный жанр, искусно вплетая слабый приключенческий сюжет, добавляя большое количество лесбийского секса, насилия, пыток и т. д... Ей обычно удавалось написать историю за два или три месяца.
Сама она совсем не была лесбиянкой. Вовсе нет. Она не была экстравагантной, как многие в наши дни. Она была скромной, довольно мягкой и имела мало друзей. Насколько она могла помнить, она всегда хотела быть писателем. Будучи еще ребенком, она писала самые разные фантастические истории. К несчастью, ей не везло, и ее серьезные работы никогда не публиковались. Издатели все время отказывали ей, поскольку ее произведения были слишком длинны, слишком серьезны, отличались высокопарным стилем и еще по многим причинам.
Потом она нашла издательство, которое называлось Дом Цепей, совершенно случайно, ища издательства в Интернете. Они принимали рукописи к издательству, если те содержали много секса и не были слишком длинными. Это совершенно не казалось вдохновляющим, но благосостояние и самооценка Эмми стремительно сходили на нет. Если бы ей удалось что-нибудь опубликовать, что-нибудь на бумаге, тогда это было бы уже кое-что.
Ее первая книга была закончена через шесть недель и называлась Похищение Пантер. История о высокомерной аристократке, которая покупает дикую необузданную женщину в качестве рабыни. В итоге аристократка оказывается плененной и попадает в джунгли, где сама, в свою очередь, становится рабыней.
Книга была быстро распродана. Так же быстро разошлось и второе издание книги. Очень быстро издательство всерьез заинтересовалось ей и запросило вторую, а потом и третью книги. Сама того не сознавая, Эмми сделала себе карьеру. Это было совсем не то, о чем она хотела бы писать, но это было довольно легко, деньги платили хорошие, и она получала удовольствие, видя, что ее книги публикуются. Конечно, она использовала псевдоним, но она знала, что это были ее книги. И этого Эмми было достаточно.
Это также означало, что она могла теперь зарабатывать написанием книг, и это было для нее всем, что Эмми когда-либо хотела делать. Сейчас, в 24 года, она была автором шестнадцати книг, у нее был свой дом, она была независимой, и это было все, что она хотела от жизни.
А сейчас ей казалось, что все это может закончиться. Может быть, это и не было так уж плохо. Она могла бы вернуться к серьезной литературе, по крайней мере, попытаться вернуться. Возможно, ей стоило сделать перерыв. Подумать, чем еще она могла бы заняться.
Только ничего другого она делать не умела. Она всегда была скромной, очень одинокой, у нее было мало друзей. Ее родители умерли, а остальные родственники были далеко. (Господи, если бы они знали, чем она зарабатывает на жизнь, это бы их убило).
Однако у нее было несколько друзей, с которыми она общалась по электронной почте.
Она никогда не встречалась ни с одним из них и ничего не знала о них, за исключением того, что они сами ей рассказывали. С другой стороны она могла сама выбирать, что рассказывать им о себе, а что нет. И это устраивало Эмми. Это было немного возбуждающе — разговаривать с людьми, существующими в ее собственных иллюзиях.
Кристина была одной из лучших Интернет друзей. Она написала Эмми сразу после того, как ее первая книга была опубликована. И ее одобрение, наряду с деньгами, было одним из факторов, который заставлял Эмми продолжать писать.
«Может быть, я могу помочь?» пришел ответ в следующем письме. «Отправь мне то, что ты уже написала, и я взгляну на это».
Эмми задумалась об этом на мгновение. Кристина давала ей хорошие идеи в прошлом, и она определенно считала себя страстной последовательницей ее книг, что было лестно и немного волнующе. Она даже составила хронологию, чтобы поместить все книги в один мир, объединяя двух злодеев из разных книг воедино.
Определенно, стоило попытаться и в этот раз. Эмми отправила ей первые четыре главы своей последней книги, Цветок Закованный, и отодвинулась от монитора, надеясь, что вдохновение придет ниоткуда. Она понятия не имела, в чем была проблема. Сюжет не особенно отличался от всех остальных книг, которые она написала.
Ее героиня, Золотой Цветок, была мушкетером, которая поклялась служить королеве Таниелле. Однако страна Таниеллы была захвачена ее злой сестрой-близнецом, ведьмой Саломеей. Цветок помогла своей королеве бежать, но сама была схвачена во время побега. Ее привели к Саломее.
Именно в этом месте ее идеи иссякли. Она не могла вообразить, как выглядела Саломея, как она одевалась, что она будет делать с беззащитной героиней. Как бы она не пыталась вообразить что-то, она возвращалась к образам предыдущих злодеек — порочной ведьмы Сеньяхаз из Оплота Рабства, или Леди Роны из Песен Декаданса и Вожделения, или многоликой Ардалы из Ликов Желания.
Может быть, это было и к лучшему.
Потом, на следующий день или позже, Кристина ответила ей. «Мне нравится это!» — начала она. «Но я думаю, я могу понять твою проблему. У меня есть некоторые идеи, которые могли бы помочь». Эмми улыбнулась. Она знала, что Кристина предложит что-нибудь.
Потом она прочитала следующую строчку.
«Возможно, нам стоит встретиться и поговорить. Мне бы очень хотелось, чтобы ты приехала ко мне в гости, поблагодарить тебя за все то вдохновение, что ты даешь мне!»
Эмми замерла. Она совсем не собиралась встречаться с ней. Она ни с кем не встречалась лично, за исключением редактора, да и то редко. Что если Кристина заблуждалась на ее счет? Она знала, что Кристина была лесбиянкой и зарабатывала на жизнь как профессиональная лесби Госпожа. Кристина могла предположить, что и Эмми была такой же.
Нет, она не могла. Это было бы глупо. Она справится с этим сама. Это не имело особого значения, даже если она не сможет закончить эту книгу. В любом случае, это не было тем, что она хотела бы писать. Она медлила с ответом, бесцельно бродя по комнате, надеясь, что вдохновение придет. Дважды она пыталась продолжить историю, и дважды ей не удавалось написать ни слова. Второй раз она пристально смотрела в пустой экран монитора в течение получаса, пока, в конце концов, не разрыдалась. Она перестала плакать, когда услышала сигнал, что пришло еще одно письмо от Кристины.
«Я и правда думаю, что это будет замечательная книга» — писала она. «Я бы хотела помочь тебе. Пожалуйста, ответь».
Протирая глаза, Эмми ответила и сказала, что хотела бы приехать и встретиться с ней. Она засомневалась, перед тем как отправить письмо и удалила послание. Но потом она подумала о чистом экране монитора и полном отсутствии идей и снова напечатала ответ. Она никогда раньше не представляла, как много для нее значила возможность писать. Это было единственное, что она делала в течение последних пяти лет. Хотя можно было с легкостью относиться к этим историям как к никчемным, простеньким и аморальным — она написала их. Это были ЕЕ истории.
Эмми не знала, что она будет делать, если она не сможет больше писать.
«Великолепно!» — пришел ответ от Кристины. Письмо пришло с адресом. Эмми с облегчением подумала, что Кристина жила не так уж далеко. Из электронного адреса она знала, что Кристина жила в Британии, поэтому это не было проблемой проехать несколько часов на поезде. Они договорились о встрече, Эмми взяла немного вещей с собой, включая свой ноутбук, и уехала.
Она встретила Кристину на вокзале и была удивлена, увидев ее. Эмми точно не знала, какой она ожидала увидеть ее, но точно не такой, какой была Кристина — со вкусом одетой женщиной. У Кристины были светло коричневые волосы, собранные в консервативный хвост. Она была немного выше Эмми, и под ее одеждой можно было различить хорошую фигуру.
Там была еще одна женщина. Моложе Кристины, может быть лет двадцати, со светлыми волосами и великолепным телом, которое было хорошо видно под короткой блузкой, открытым жакетом и короткой юбкой. Она стояла в нескольких шагах позади Кристины.
«О Боже!» — Кристина закричала, когда Эмми подошла к ним. «Ты выглядишь так молодо. Я думала, ты будешь старше. Тоже азиатка. Все твои героини были с востока. Ты выглядишь точно как Звезда Лили».
Эмми слегка покраснела. Звезда Лили была героиней Оплота Рабства, одной из ее любимых книг. Также одной из наиболее продаваемых. Звезда Лили была невероятно красивой и смелой, противостоящей власти ведьмы Сеньяхаз. Издатели требовали продолжения.
«Ты слишком любезна» — тихо сказала Эмми, уже думая, что это было ошибкой, приехать сюда. Она несколько раз меняла свое мнение на этот счет в поезде, но было уже поздно. Она взяла свои сумки и пошла вперед.
«Катя возьмет твои сумки». Белокурая девушка шагнула вперед и взяла сумки из рук Эмми, широко улыбаясь. «Она моя служанка» — добавила Кристина. «О, я так долго ждала, чтобы увидеть тебя. Пошли, мы возьмем такси, чтобы доехать до моего дома».
Кристина много говорила в пути, время от времени впадая в фанатичное благоговение, которое Эмми находила очень смущающим. Очевидно, что она не только перечитывала все книги Эмми помногу раз, но она выучила их практически наизусть.
«Одна из моих клиенток тоже большая поклонница. Прошлый раз, когда она пришла ко мне, мы проиграли в лицах сцену из Песен, ты знаешь, ту, где Рона пытает Чейз».
«Я помню эту сцену» — Эмми призналась смущенно. Она написала эту главу за несколько часов, ни разу не останавливаясь.
«Оплот был моей любимой книгой. Или может быть Пантеры. Мне нравилась Звезда Лили. Тебе правда надо написать продолжение. Что случилось с ней после того, как замок рухнул и работорговцы схватили ее?»
«Я могла бы написать продолжение» — призналась Эмми. Она не добавила «если я когда-нибудь избавлюсь от этого писательского кризиса».
Кристина пока не говорила ни о каких своих новых идеях для Цветка Закованного, а Эмми была слишком вежливой (не говоря уже о том, что она нервничала), чтобы напоминать ей о них.
Кристина, вероятно, жила дальше от вокзала, чем думала Эмми, так как было уже темно, когда такси приехало.
«Этот дом огромный» — прошептала Эмми, оглядывая дом снизу вверх.
«Моя работа приносит хороший доход» — ответила Кристина. «Кроме того, я здесь работаю, а для этого надо много места, чтобы осуществить все фантазии моих клиенток».
«А, у тебя есть кто-нибудь... э... клиентки уже записанные... «?
«Ежедневник пуст. Я не позволю ничему отвлечь нас от наших дел. О, я так долго хотела встретиться с тобой. Ты выглядишь, точно как я и представляла. Что-то между звездой Лили и Мирией».
Постоянные упоминания Звезды Лили озадачили Эмми. Все ее героини были красивыми, высокими, чувственными, атлетичными, симпатичными. Большинство из них были азиатками, это так, но здесь сходства заканчивались, по крайней мере, так считала Эмми.
«Ты, должно быть, устала. Катя унесет твои вещи в твою комнату. Что будешь пить, чай или кофе»?
Они устроились в просторной гостиной, Эмми смотрела по сторонам широко открытыми глазами. Это совсем не выглядело (как считала Эмми должно выглядеть) как логово Госпожи. Она представляла себе место, похожее на место действия из ее книг. Здесь же была обычная атмосфера, приятная обстановка, хорошая мебель.
Катя вернулась с чашкой чая. Эмми сделала глоток. «Ты, э... сказала, что у тебя есть некоторые идеи»?
«О, у нас будет масса времени для этого позже. Я правда с нетерпением ждала встречи с тобой, ты знаешь это».
«Да» — Эмми улыбнулась, чувствуя себя неуютно после стольких комплиментов. Это и правда не было хорошей идеей — приехать сюда. Чем скорее она сможет отсюда уехать, тем лучше. Возможно, ей придется придумать какие-нибудь семейные проблемы, из-за которых ей пришлось бы уехать.
Она сидела в смущении, пила свой чай, слушая похвалы Кристины. Допив чай, она поставила стакан на стол.
«Ты, должно быть, устала. В дороге я всегда устаю».
«Да» — сказала Эмми. «Устала... немного» ее голова закружилась, внезапное головокружение охватило ее.
«Катя покажет тебе твою комнату».
Эмми встала, чтобы пойти за девушкой. Она сделала шаг, и чуть не упала. Все поплыло у нее в глазах. Она сделала еще один шаг и рухнула на пол. Она чувствовала, как Катя поднимает ее, и она была уверена, что Кристина сказала что-то, но она не поняла что, так как провалилась в сон.
Эмми проснулась в полной темноте, в голове у нее гудело. Пол под ней был холодным. Она попыталась встать и поняла, что была связана. Она была обвязана цепями, запястья были скованы за спиной и прикреплены к металлическому ошейнику у нее на шее. Чуть более длиной цепью были скованы ее лодыжки. Кроме этих оков, на ней ничего не было. Она была полностью обнаженной.
Она попыталась успокоить себя. Многих своих героинь она заставляла оказаться в такой ситуации, но она никогда не думала о том, чтобы пережить что-то подобное самой. У нее совсем не было садомазохистских фантазий.
Это была шутка. Вот и все. Она прокрутила эту мысль у себя в голове несколько раз и даже сказала это вслух. Это была просто... шутка.
«Эй» — сказала она сначала очень тихо. «Эй» — позвала она громче — «Кто-нибудь выпустите меня! Кристина! Это... это не смешно». Внезапно с одной стороны комнаты образовался прямоугольник света, и в проеме открывающейся двери можно было различить женский силуэт. Эмми быстро закрыла глаза от яркого света, поэтому она не видела женщину, которая подошла к ней и потащила наружу, крепко ухватившись за скованные руки Эмми. Ноги Эмми запутались в цепях, и она чуть было не упала, но женщина удержала ее. Когда ее зрение прояснилось, она посмотрела вокруг.
Женщиной оказалась Катя, но одета она была совершено иначе. На ней был обтягивающий кожаный корсет, который едва прикрывал ее впечатляющий бюст, приподнимая груди вверх и в стороны. Также на ней была короткая юбка, тоже кожаная, и сапоги чуть ниже колен. На широком поясе вокруг ее тонкой талии висело ни что иное, как скрученный в кольцо хлыст.
«Что это?» — сказала Эмми, и ей показалось, что ее голос прозвучал недостаточно твердо. «Это что-то вроде шутки?»
Катя резко прижала ее к стене, и Эмми вскрикнула от внезапного удара.
«Ее Величество требует тебя к себе, Цветок. А Саломея всегда получает все, чего она хочет».
Саломея? Цветок? Героини из ее книги. И что?
И тут до нее дошло, она поняла, что это был эпизод, тот самый, с написанием которого у нее были проблемы.
«Катя, пожалуйста» — сказала Эмми. «Это не смешно. Отпусти меня... пожалуйста». Ее голос прозвучал так жалко, что Эмми стала противна сама себе. Катя взяла ее за ошейник и потащила за собой. Шатаясь и спотыкаясь, Эмми последовала за светловолосой девушкой. Это все было просто шуткой, возможно неудачной попыткой Кристины помочь ей преодолеть писательский кризис. Она объяснит Кристине, что в этом нет необходимости, и та отпустит ее. Ей не нравились такие вещи, каким бы ни было содержание ее книг. Она делала это только из-за денег.
О, боже! Она была голая, полностью обнаженная перед этой женщиной. Кристина тоже увидит ее голой. Она даже не могла прикрыться руками. О, нет!
«Золотой Цветок» — раздался низкий возбужденный голос. «Приятная встреча».
Эмми подняла глаза. Она совершенно не имела понятия, где она очутилась. Она думала, что это была гостиная или спальня Кристины. Вовсе нет. Это была большая комната в изысканном арабском стиле, погруженная в полумрак, освещенная лишь несколькими мерцающими свечами. На стенах и потолке висели цепи с оковами, а в пол были вмонтированы крючья. Обстановка была роскошной. Стены были увешаны картинами, на каждой из которых, как Эмми с ужасом заметила, были красивые закованные женщины.
В дальнем конце комнаты, развалившись на длинном диване, сидела Кристина, только она совсем не была похожа на ту женщину, которую Эмми встретила на вокзале. Вся одежда Кристины состояла лишь из нескольких полосок шелка: одна полоса обвивала ее красивую грудь, едва ли что-то скрывая, другая тоненькая полоска охватывала ее промежность, спереди и сзади прикрепленная к шелковому поясу у нее на талии. Кристина сидела, вытянув одну ногу, едва касаясь пола голой стопой, а вторую поджав под себя. Искусно накрашенная, она выглядела чувственно и властно, ее длинные волосы мягкими волнами ниспадали на плечи, красиво обрамляя лицо.
Она выглядела как королева, могущественная и опасная женщина.
Катя поставила Эмми перед ней не колени. Кристина медленно обвела обнаженное тело Эмми сверху вниз безразличным взглядом. Краснея от смущения, Эмми попыталась сжать ноги и наклониться, пряча свою наготу.
«У тебя прекрасное тело, Золотой Цветок. Почему ты пытаешься спрятать его от меня?»
Эмми хотела сказать что-нибудь, но ее горло словно парализовало. Она почувствовала, как слезинка скатилась у нее по щеке.
«От моей сестры ты тоже прятала свое тело? С ней ты была такой же застенчивой? Это добавляло очарования вашим отношениям?»
Эмми вскрикнула, когда Катя схватила ее за волосы и вернула в прежнее положение — на коленях, с прямой спиной. Сейчас ее тело было полностью открыто для Кристины, и она внимательно изучала его.
«Отвечай Королеве Саломее» — прошипела Катя у Эмми за спиной.
«Кристина, пожалуйста» — сказала Эмми. «Это плохая шутка. Пожалуйста, отпусти меня».
Но Кристина продолжала, словно не слыша Эмми. «Я росла в ее тени, ты знаешь это. У нее было все, что она хотела. Все, чего бы она ни пожелала. И я пообещала себе, что однажды я заберу у нее все. А сейчас, ты видишь? Все, чем она владела, теперь мое. Ее замок принадлежит мне, ее страна». Она широко и чарующе улыбнулась. «Ее любовница принадлежит мне. Конечно, она сама пока не принадлежит мне, но будет. Ты мне скажешь, где она».
«Нет» — сказала Эмми. «Пожалуйста, неужели вы не понимаете, что это плохая шутка? Отпустите меня!» — но она не смогла сказать все это. Все, что она говорила, было «нет», снова и снова.
«Да, моя милая, ты скажешь. Но сначала ты отдашься мне, как отдавалась ей. Ты будешь любить меня, как любила ее. Ты будешь ползать возле моей кровати, целовать и лизать меня, будешь служить мне и делать все, что я пожелаю».
«Нет» — снова сказала Эмми. Сейчас она уже рыдала. «Нет. Кристина, пожалуйста...»
«Заткни ее» — резко приказала Кристина.
Эмми вскрикнула, когда Катя внезапно силой вставила толстую полоску скрученной кожи ей в рот. Концы полоски защелкнулись на затылке Эмми, плотно облегая голову. Она пыталась сказать что-нибудь, но не смогла. Она чувствовала лишь отвратительный вкус кожи.
«Ты будешь называть меня Госпожа Саломея» — сказала Кристина. «Или Ваше Величество, как тебе больше нравится. До тех пор, пока ты не будешь так ко мне обращаться, тебе лучше молчать».
Все это казалось бредом, безумием. Эмми совершенно не могла соображать. Это была всего лишь плохая шутка. О, Господи, зачем она только приехала сюда? Зачем она вообще писала эти книги? Ей следовало ожидать, что может случиться нечто подобное.
«Посмотри на себя» — проворковала Кристина наигранно строгим голосом. «Ревешь как девчонка. Ты ведь была такой гордой, Цветок. Такой сильной и самоуверенной. Я сомневаюсь, что ты могла бы поверить, что окажешься в таком положении, не так ли?»
Эмми покачала головой. Это было абсолютной правдой.
Кристина встала со своего трона — дивана — и направилась к Эмми, медленно и грациозно. Она выглядела именно так, как Эмми и представляла себе, должна выглядеть Саломея. Одежда, походка, невероятное высокомерие и красота... все было безупречно.
Катя задрала голову Эмми, когда Кристина остановилась прямо возле нее и посмотрела вниз. Эмми жалко захныкала, когда ее мучительница нежно погладила ее лицо, и, стерев пальцем слезу, попробовала ее на вкус. «Ты вкусная» — сказала она. «У тебя вкус страха».
Катя крепко держала Эмми. Не в силах пошевелиться, она вынуждена была смотреть в лицо женщины, которая подсыпала ей снотворное и теперь силой удерживала у себя.
«Ты будешь ползать передо мной» — прошипела Кристина. «Ты будешь целовать мне ноги, ты будешь боготворить меня». Говоря это, она особенно выделяла слово «будешь», заставляя Эмми вздрагивать каждый раз. У Кристины не было и тени сомнения, что все это произойдет.
«Ты отдашь себя мне. Ты будешь умолять меня прикоснуться к тебе, поцеловать тебя, трахать тебя, пока ты не будешь кричать. Ты БУДЕШЬ делать все это».
Она улыбнулась, а Эмми начала дрожать. Она много раз описывала дьявольские улыбки своих героинь, но она никогда не видела, чтобы так улыбались в реальности.
«И ты будешь моей. У тебя есть один единственный шанс, маленький Цветок. Единственный шанс, перед тем как я начну пытать тебя. Ты покоришься мне добровольно?»
Пытать? О, нет, она не выдержит. Одно дело унижения, но физическая боль! Эмми вспомнила хлыст у Кати за поясом. Да, она сделает все, лишь бы ей не делали больно! Она не смогла бы терпеть боль! Она попыталась сказать «да», но ее голос заглушал кляп. В отчаянии она пыталась кивнуть головой, но Катя крепко держала ее.
«Нет?» — игриво сказала Кристина?"Ну, хорошо, ничего другого я и не ожидала от храброго и преданного Золотого Цветка. Я уверена, потребуется масса усилий, чтобы сломать тебя».
Она вернулась к своему трону и села.
«Но сломаю, я сделаю это». Снова выделив «сделаю». Эмми трясло, и она начала безудержно рыдать.
Эмми не сопротивлялась, когда Катя освобождала ее от цепей. Она могла бы попытаться бежать, но она не осмелилась. Катя обращалась с ней мягко, но она ясно давала понять, что она может быть и более жесткой, если возникнет необходимость. Как только ее руки были освобождены, Эмми была поставлена на ноги, ее левая рука тут же снова закована и поднята цепью вверх так, что она могла стоять только на цыпочках. Вторая рука оставалась свободной. Левая нога, заведенная назад и согнутая в колене, за лодыжку тоже была притянута вверх. Эмми поняла, как ее собираются заковать.
Она начала извиваться, но Катя лишь с большей силой стала тянуть ногу, закрепляя цепь на лодыжке. Второй конец цепи Катя приковала к правому запястью Эмми. Цепь была очень короткой, поэтому не было никакой возможности ослабить натяжение. Эмми почувствовала боль. Она знала, что очень скоро боль станет невыносимой. Заковав Эмми таким образом, Катя отошла от нее. Подвешенная за одну руку, Эмми едва сохраняла равновесие на одной ноге.
Кристина подошла очень близко к беспомощной Эмми и хрипло спросила: «Чем вы занимались в постели с моей сестрой? Что ты любила, чтобы она делала с тобой?»
Эмми лишь мычала через кожаный кляп. Ее нога начала дрожать, а растянутые мышцы пылать огнем от напряжения.
«Она ласкала твою киску? Она целовала твои груди?» Кристина слегка прикоснулась к груди Эмми, и беззащитная девушка вздрогнула. Это было едва ощутимое прикосновение, но Эмми вздрогнула так, как будто получила разряд электрического тока.
«Я уверена, что она делала это. У тебя прекрасная грудь, мой маленький Цветок». Она наклонилась и поцеловала сосок Эмми. Сначала она лишь слегка прикасалась чувственными губами, но потом она приоткрыла рот и стала нежно ласкать розовый сосок языком. Она жадно облизывала его, словно кошка, лакающая сметану. Когда она полностью обхватила сосок губами, посасывая его, Эмми, мелко задрожав, откинула голову назад. Она никогда не испытывала ничего похожего. Никто не целовал ее груди раньше. Она описывала такие сцены несколько раз, но она и представить не могла, что сама испытает это.
Что делали ее героини в подобных случаях? Было очевидно, что Кристина проигрывала в реальности воображаемую сцену из ее книги. Если Эмми суждено было выдержать это, остаться живой, то ей предстояло стать подобием Золотого Цветка.
Как вели себя ее героини? Она пыталась сосредоточиться, не думать о жгучей боли в напряженных мышцах и долгом влажном поцелуе на груди. Как вели себя ее героини?
С пугающей очевидностью, она нашла ответ на этот вопрос. Они сдавались. Все они сломались под пытками. Потом им удавалось бежать и одержать победу в конце концов. По счастливой случайности или с помощью друзей. Они обладали сильной волей, но все таки все они были порабощены.
Сеньяхаз сделала Звезду Лили своей рабыней. Леди Рона под пытками сломила сопротивление Чейз. Тариланна была превращена в ничтожную рабыню. Мирия спаслась от Жрицы Лира с помощью своих друзей. Эмми жалобно застонала, когда Кристина начала ласкать другую грудь Эмми. Ее героини были сильные, смелые и удачливые, но никто из них не смог выдержать подобных пыток. Что уж говорить про Эмми!
Очень быстро ее соски затвердели и вытянулись, мокрые от слюны Кристины. Безжалостная мучительница больно сдавила их длинными ногтями и подала знак Кате. Светловолосая стражница протянула Кристине небольшой металлический предмет. Эмми посмотрела на него и ее глаза округлились от ужаса. Инструмент для прокалывания плоти не оставлял сомнений в намерениях Кристины. Нет! Нет! Пожалуйста, нет! Но она не могла говорить, и она сомневалась, что Кристина пожалеет ее, даже если бы она молила ее об этом. Не пожалели бы ее ни Сеньяхаз, ни Рона. Конечно же не пожалеет и Саломея.
Эмми еще не описывала Саломею, упоминая ее только в разговорах или фантазиях. Часть проблемы с написанием этой истории в том и заключалась, что она понятия не имела, чего хотела Саломея и как она выглядела, и что собиралась сделать с Золотым Цветком. Сейчас она знала это. Саломея ожила у нее в голове, и выглядела она точно так же, как выглядела Кристина. Голос Кристины, ласковый и чарующий, властный, надменный, мстительный... именно так должна говорить Саломея. И Саломее совершенно чуждо чувство жалости. Она не остановится ни перед чем, чтобы получить все, что она хочет, а хочет она все, что принадлежит ее сестре.
Цветок и Таниелла никогда не были любовницами, но Саломея конечно думала, что были.
Эмми взвыла через кляп и отчаянно задергалась в своих оковах, когда первый сосок был проколот острой иглой. Кристина вставила в кровоточащее отверстие сверкающее золотом кольцо и намертво защелкнула его концы. Такая же участь ожидала и второй сосок. Кристина соединила оба кольца толстой золотой цепью, наслаждаясь болью и ужасом в глазах Эмми.
«Моя сестра всегда была слишком мягкой. Она никогда не обращалась с тобой как со шлюхой, которой ты являешься. Я уверена, что она никогда не заковывала тебя в цепи, не связывала и не порола твое маленькое чудное тело. У тебя была слишком легкая жизнь здесь, не так ли?»
Эмми могла лишь смотреть на нее, полная животного страха, убежденная, что Кристина не остановится, пока не сломает ее, полностью не сломает. Никто не придет, чтобы помочь ей. Никто.
Нет, не Саломея! Кристина! Это была Кристина, ее «величайшая поклонница», а не вымышленная королева-ведьма.
«Стой спокойно и смотри» — приказала Кристина.
Она откинулась на спинку дивана, а Катя подошла к ней, сбрасывая свои кожаные одеяния. Она страстно поцеловала свою Госпожу, а потом опустилась на колени, целуя и облизывая нежные бедра Кристины, медленно поднимаясь все выше. Эмми смотрела, как Кристину сотрясал сильнейший оргазм.
Никогда раньше она не видела такой яростной разрядки, и конечно же не испытывала ничего подобного сама. Через терзающую боль, которая наполняла сейчас ее, она подумала, что Цветок была такой же неопытной, как и она сама. Красивая женщина-воин, привыкшая к вниманию и мужчин, и женщин, не имела особого интереса к сексу.
Она была влюблена в Таниеллу, храня безнадежную неразделенную любовь к своей законной королеве. Таниелла не отвечала ей взаимностью, она не любила ее, а Цветка больше никто не интересовал, и она оставалась одна.
Теперь книга начинала обретать форму. Эмми не терпелось вновь приступить к работе. Но сейчас она была закована, неспособная двигаться, кроме как извиваться в своих оковах, которые крепко держали ее. Она попыталась поднять ногу выше, чтобы ослабить давление цепи на запястье, но тут она чуть не потеряла свое шаткое равновесие. Боль в ее левом запястье итак была достаточно сильная, не говоря о том, чтобы удерживать вес всего тела.
Потом она попыталась опустить ногу настолько, насколько была способна, чтобы вернуть тело в прежнее положение, до предела натягивая цепь на правом запястье. Ей ничего не оставалось, кроме как ждать и смотреть, и пытаться превозмогать боль.
Когда Кристина кончила, она властно оттолкнула Катю в сторону и поднялась. Тонкой шелковой полоски вокруг ее талии уже не было. Эмми никогда раньше не видела половых органов других женщин, и она не могла оторвать глаз от промежности Кристины. Волосы на лобке были мокрые и спутанные. Кристина источала резкий запах сексуального возбуждения. Кристина едва прикоснулась к животу Эмми, и несчастная девушка чуть не потеряла равновесие.
«Моя сестра когда-нибудь занималась этим с тобой?» — спросила она. Эмми мычала под кляпом, отчаянно пытаясь сказать что-то. Кристина расстегнула кляп и вытащила его изо рта Эмми.
«Что ты хочешь сказать мне, мой дорогой Цветок?» — спросила она.
«Пожалуйста» — прошептала Эмми. Как она хотела, чтобы ее называли?"Госпожа Саломея... пожалуйста, освободите меня от цепей. Я сделаю... «. Она почувствовала себя такой жалкой, ей было тошно произносить это, но она больше не могла терпеть эти муки. «Я сделаю все, что вы хотите».
«Ты встанешь на колени передо мной, будешь целовать мне ноги?»
«Да, Ваше Величество».
«Ты будешь целовать мои груди и принадлежать мне полностью?»
«Да, Ваше Величество».
«Ты будешь умолять, чтобы я позволила полизать меня, доставить мне удовольствие, делать любые отвратительные и унизительные вещи с твоим беззащитным телом? Ты отдашь себя мне в качестве вечной рабыни?»
Эмми рыдала. «Да, Ваше Величество».
Кристина фыркнула. «Это обман. Телохранительница королевы Таниеллы, Золотой Цветок, никогда бы не сдалась так быстро. Все это ложь». Эмми пыталась возразить, но кляп быстро вернулся обратно к ней в рот.
«Я не люблю, когда мне лгут. Повисишь здесь, и, возможно, тогда твои слова станут более искренними». Она вышла из комнаты с надменно поднятой головой. Катя засеменила следом за ней, остановившись на миг, чтобы окинуть взором, полным триумфа, закованную девушку.
Эмми осталась одна, беспомощная, неподвижная, надежно скованная цепями и вынужденная страдать от безжалостной жестокости Королевы Саломеи.
Золотой Цветок висела в пустой комнате, плача от безысходности. Она так быстро чуть не покорилась Саломее. Потребовалось так мало усилий, чтобы сломить ее волю. Даже Саломея не поверила в это. Она подумала, что это хитрость, не предполагая, что Цветок правда молила о пощаде.
Ее королева была в безопасности. И эта мысль немного успокаивала Цветка в течение долгих часов мучительной неподвижности. Ее тело, хотя и прекрасно натренированное, очень скоро начало дрожать от боли и неестественного положения.
Но еще более сильная боль сжигала ее изнутри — безумное желание жестокого дьявольского прикосновения Саломеи. Она помнила горячие поцелуи на своей груди, прихотливые ласки, которые заставляли ее соски наливаться сладкой истомой. Она до сих пор слышала эти насмешливые вопросы, про то, чем она занималась с Таниеллой.
Цветок ничем таким с ней не занималась, но о, как же сильно она хотела бы заняться. Саломея была злой, жестокой, извращенной и беспощадной, но у нее было кое что общее с ее доброй и нежной сестрой.
Внешне она была точной копией Таниеллы. Это могла бы быть и Таниелла, целующая, ласкающая и истязающая ее. Откуда могла Саломея узнать, как давно Цветок жаждала, чтобы ее настоящая королева целовала и прикасалась к ней так? Откуда могла Саломея узнать, как сильно она была похожа на Таниеллу, и как трудно было Цветку отличать их.
Эмми вздрогнула, когда новые приступы боли пронзили ее руку и ногу. Она покачивалась, едва способная удерживать равновесие. Она знала, что ее лицо было залито слезами. Она знала, насколько жалкое зрелище представляла собой.
И в то же время, новые идеи начали появляться и обретать формы у нее в голове. Она даже не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала что-то подобное — с легкостью придумывать сюжетные линии, образы и действия героев. Сейчас она могла домыслить остаток книги, к ней пришло понимание всего того, о чем она писала до настоящего момента. Потребуется немного переписать начало, ну а в остальном...
Она снова вздрогнула.
Думать о написании книги было единственным занятием, которое могло отвлечь ее мысли от боли и положения, в котором она оказалась. Она должна была писать снова. Конечно, Кристина позволит ей это. Чего бы еще она ни была лишена, наверняка ей будет разрешено писать.
Сердце Эмми учащенно забилось, когда Катя вернулась за ней. Одета она была уже по другому. Тонкое шелковое платье облегало ее великолепные формы. Она медленно обошла вокруг Эмми, любуясь обнаженным телом писательницы. Эмми была слишком утомлена, чтобы стыдиться. До тех пор, пока ее не снимут отсюда...
Пожалуйста, освободите меня!
Великодушно Катя расковала ее и освободила от цепей. Эмми бессильно рухнула на пол. Она могла бы лежать так очень долго, жалобно скуля, чувствуя, как наполняются кровью ее онемевшие конечности. Когда Катя отстегнула цепь от колец в сосках и вытащила кляп, Эмми мысленно была ей очень благодарна. Она не решалась заговорить и только чуть слышно скулила.
«Давай» — прорычала Катя, прикрепляя тонкий кожаный поводок к металлическому ошейнику Эмми. С трудом, превозмогая боль, Эмми поднялась на ноги и зашагала следом за этой бессердечной девушкой, покидая комнату, где она висела закованной.
Катя привела Эмми в ванную комнату, шикарно отделанную мрамором и золотом в стиле поздней античности.
Ей стало интересно, было ли это сделано для клиенток Кристины, или же ее мучительнице просто нравился такой стиль. Когда Катя указала ей на туалет, Эмми сначала отказалась, но пронизывающий взгляд Кати заставил ее подчиниться. Это вернуло Эмми из мира грез и фантазий в реальность.
Здесь она была обнаженной и бесправной пленницей женщины, которая, очевидно, вдохновилась сюжетами из ее собственных книг. Эмми могла предположить, что в дальнейшем ее ожидают мучения и ужасное будущее, поскольку именно это случалось с ее героинями. Такие вещи, безусловно, было легче придумать, чем пережить.
Должен же быть какой-нибудь выход. Должен быть.
Пока Эмми облегчала свой мочевой пузырь, Катя не сводила с нее глаз, заставляя ужасно смущаться и краснеть.
«Ты грязная» — заявила Катя. «В душ. Помойся полностью. Приказ Госпожи». Она сняла ошейник с поводком и отошла назад. Теперь на писательнице ничего не осталось, за исключением колец в сосках, которые нельзя было снять.
Эмми подчинилась и шагнула под душ, вздрогнув, когда холодная вода полилась по ее телу. Зная, что Катя опять смотрит на нее, она взяла мыло и начала намыливать тело. Закрыв глаза, она пыталась насладиться ощущениями. Мышцы болели, в проколотых сосках мучительно саднило, кожа лоснилась от пота, лицо залито слезами. Эмми старательно мыла свое тело, намыливала и споласкивала длинные волосы. Она уже почти заканчивала и начала чувствовать себя почти что нормально, как в обычной обстановке, когда Катя сказала: «П... ду и задницу тоже. Промой их получше».
До этого момента все было нормально, все заурядно и просто. Эмми было легко не замечать присутствие Кати и наслаждаться этими моментами под душем. Сейчас же ей опять напомнили о том, где она находилась, и почему она делала это.
Какое-то мгновение она колебалась, стыд и страх овладели ей, но потом голос разума — голос Золотого Цветка — заставил ее подчиниться. «Все равно тебя будут мучить потом» — говорил внутренний голос. «Воспользуйся случаем. Тяни время как можно дольше».
Эмми вздрогнула и снова взяла мыло, намереваясь мыться тщательнейшим образом. Когда ее намыленная рука скользнула вдоль половых губ, она была шокирована от того, как увеличился ее клитор. Легкое прикосновение к нему вызвало взрывную волну удовольствия, которая прокатилась через все ее тело. Она не припоминала, когда последний раз ощущала что-то подобное. С горечью осознавая, что за ней наблюдают, она начала снова тереть себя там.
«Ничего подобного» — резко оборвала ее Катя. «Ты здесь, чтобы хорошенько вымыться и приготовиться для Госпожи, а не забавляться с собой».
Снова зардевшись от стыда, Эмми продолжила мыться. Она опустила голову, выполняя приказы Кати, даже предоставила себя для унизительной проверки, когда блондинка опустилась позади нее на колени и раздвинула ягодицы.
«Не плохо» — в итоге заявила она. «Повернись лицом ко мне, раздвинь ноги и стой, не двигаясь». Все так же с опущенной головой, Эмми повернулась и замерла, раздвинув ноги и потупив взор. Она смотрела, как Катя, стоя на коленях, нанесла на лобок девушки специальный крем и начала осторожно сбривать темные густые волосы. Эмми чувствовала непривычную прохладу между ног, когда Катя закончила и поднялась на ноги.
«Вытирайся. Быстро» — коротко приказала она.
Эмми повиновалась, стряхивая капли воды с рук и ног, вытираясь насухо. Катя поторапливала ее, и когда ей показалось, что Эмми достаточно сухая, с ее волос все еще капала вода. Катя выглядела довольной.
Потом цепи снова оказались на своих местах. Сначала ошейник с поводком. Затем ручные кандалы на запястьях, на этот раз стянутые цепью за спиной туже, чем раньше — всего лишь несколько сантиметров друг от друга. Наконец, кандалы на лодыжках, позволяющие делать шаги не более полуметра.
Но Катя продолжала «украшать» тело Эмми цепями. Спиралью она туго обвила Эмми сверху и снизу ее грудей, слегка сдавливая их. Еще одно кольцо спирали плотно охватывало тонкую талию несчастной девушки.
Но хуже всего для Эмми было то, что Катя снова соединила кольца в сосках тяжелой цепью. От холодной воды они затвердели, и боль немного утихла. Эмми громко вскрикнула, когда цепь повисла на кольцах, вызывая резкую боль в воспаленных сосках.
Наконец, Катя принесла белую мантию, которую набросила на плечи Эмми, завязав поясом на талии. Накинутая таким образом, она совсем ничего не скрывала — скованные за спиной руки невозможно было одеть в рукава, и мантия была просто накинута на плечи. В этой прозрачной накидке, с гладко выбритым лобком, Эмми чувствовала нечто большее, чем просто быть обнаженной. Это был предмет одежды, который мог быть сорван с нее, демонстрируя еще большее унижение.
В потаенных уголках сознания ей начинал нравиться этот мысленный образ, и она решила использовать его позже в своей книге.
Катя вела ее на поводке из роскошной ванной обратно в комнату, где Эмми провела ужасную ночь в цепях. Страшные воспоминания вновь ожили в ней, и она задрожала от страха при мысли о том, что с ней будут делать дальше.
Но в то же время, поднимаясь откуда-то из глубины, в ней росло возбуждение, извращенное, внушающее страх возбуждение. Мысль, что Кристина — или Саломея — возможно снова будет целовать ее, прикасаться к ней, ласкать ее уносила на вершину блаженства, о котором она раньше и не подозревала...
Эмми не могла поверить, что эти мысли пришли ей в голову.
Именно такой была бы реакция Цветка. Страсть к Саломее была такой же сильной, как и отвращение к ней. Стать как Цветок — это было единственным способом пережить все это.
Стать как Золотой Цветок.
Саломея полулежала, развалившись на своем троне. Ее шикарное тело — точная копия ее сестры — утопало в прозрачнейших одеяниях, длинное ожерелье на шее, с кроваво красным камнем, покачивалось между ее пышных грудей.
«Мой маленький Цветок» промурлыкала она. «Чувствуешь себя бодрее?»
«Госпожа Саломея» — сказала она, не зная, что еще сказать. Она не предаст Таниеллу. Она не могла предать Таниеллу. Но что если ее снова будут мучить, оставят висеть так же, как оставили до этого. Еще хуже, если ее будут опять целовать, ласкать, трогать...
Одним плавным движением служанка Саломеи сорвала накидку со свежевымытого тела Цветка, оставляя ее полностью открытой и беззащитной перед зловещей королевой. Краснея, она пыталась опустить голову, чтобы избежать этого надменного и похотливого взгляда, но служанка крепко держала ее.
Очень медленно Саломея обвела ленивым взглядом мускулистое тело закованной женщины, наслаждаясь замешательством и стыдом Цветка. Предстать так унизительно обнаженной перед кем-то столь порочным и злым, женщиной, которую она любила и восхищалась...
«На колени» — приказала Саломея.
Цветок, неуклюже двигаясь из-за своих цепей, постаралась исполнить приказ, но служанка резко, почти вдавливая в пол, силой поставила ее на колени.
«Разведи колени» — приказала Саломея. Цветок смущенно повиновалась.
«Шире».
«Шире».
«Шире».
Глаза несчастной девушки наполнились слезами унижения. Мышцы бедер горели от напряжения, чтобы сохранять нужное положение тела. Она сидела на пятках, раздвинув ноги так широко, насколько хватало сил, полностью открытая, под пронизывающим и плотоядным взглядом Саломеи.
Она начала дрожать.
«Проси у меня пощады».
«Пожалуйста» — тотчас всхлипнула Цветок. «Пощадите, Госпожа. Пожалуйста... я сделаю все».
«Правда?» — улыбаясь спросила Саломея. «Скажи мне, что ты будешь делать».
«Я буду... « — начала беззащитная симпатичная пленница. «Я буду боготворить вас, повиноваться вам, целовать ваши ноги...»
«Ты будешь лизать меня? Доставлять мне удовольствие? Ласкать меня, как ласкала мою сестру?»
Цветок вздрогнула. Упоминание Таниеллы... ее настоящей любви. Таниелла никогда не говорила так грубо.
Саломея кивнула, и служанка внезапно обошла Цветок и встала перед ней. Она сняла свое легкое платье и на ней остались только туфли и пояс, застегнутый вокруг талии. Прикрепленный к поясу, на кожаных ремешках, пропущенных через промежность, торчал длинный твердый фаллос. Как минимум 20 сантиметров в длину, он был круглый и толстый. Цветок уставилась на него.
«Поцелуй его» — приказала Саломея. Беззащитная девушка колебалась.
«Тебе лучше поцеловать его» — посоветовала захватчица. «Лижи его, возьми его в рот. Намочи его как можно сильнее, потому что совсем скоро он окажется в другой твоей дырке, и чем больше ты смажешь его, тем лучше».
Цветок лишь с ужасом смотрела на нее.
«Нет!» — закричала Эмми, когда поняла, что собираются с ней сделать. «Нет! Кристина, пожалуйста, нет! Ты не можешь так поступить со мной!»
«У тебя есть двадцать секунд, мой маленький Цветок. Целуй его со всей страстью».
В ужасе Эмми открыла рот и обхватила губами страпон. Она подавилась, когда резким толчком он уперся ей в горло, но она продолжала лизать и сосать искусственный фаллос, отчаянно пытаясь намочить его весь так, что во рту у нее пересохло.
Эмми все еще дрожала, когда Катя вытащила дилдо, и, обойдя вокруг, встала позади нее. Она что-то бессвязно бормотала Кристине, моля о пощаде. Фантазии закончились. Все это уже не было играми в унижение. Это было изнасилование, банальное и простое.
Ее словно парализовало, когда она почувствовала Катины руки у себя на спине, а потом на скованных запястьях. Она была в таком ужасе, что сначала даже не заметила, как ей освободили руки.
Слава Богу! Подумала она через мгновение. Просто шутка.
Катя толкнула ее вперед так, что она упала грудью на пол. С освобожденными руками, она попыталась приподняться, упираясь в пол, но Кристина встала с дивана и наступила на руки Эмми. Она была босиком, поэтому не могла повредить кисти, но придавила их достаточно сильно, не давая Эмми возможности подняться.
Кристина наклонилась, взялась за кончик поводка и подняла голову беспомощной писательницы так, что она не могла отвести взгляда от лица своей повелительницы.
«Пожалуйста» — Эмми рыдала. «Пожалуйста... не делайте этого!»
«Пощады?» — сказала Кристина голосом Саломеи. «От меня, маленький Цветок? Я обещала растоптать тебя полностью, помнишь? Я обещала сделать тебя своей собственностью во всех возможных смыслах. Это уничтожит последние остатки твоей гордости, твоего достоинства, твоей свободы.
После того, как я сделаю это с тобой, ты будешь всецело принадлежать мне, окончательно и бесповоротно. И я хочу, чтобы пока тебя насилуют, ты смотрела мне в глаза, чтобы знать, кто стоит за всем этим».
«Нет... «. Эмми рыдала. «Нет... «.
Потом она почувствовала, как Катя с силой начала вводить конец страпона в ее девственный зад. Она истошно закричала. Это был жуткий визг, полный страдания и боли. Эмми и представить себе не могла, что такие звуки способен издавать человек.
Цветок кричала до хрипоты, до ощущения, как будто ей в горло насыпали опилок, и даже тогда она продолжала кричать. Слезы текли ручьем по ее лицу. Все ее мольбы о пощаде были напрасны, так же как и ее крики.
Она не могла пошевелить головой и не решалась закрыть глаза. Она была не в силах что либо сделать и лишь пристально смотрела в жестокие и страшные глаза Госпожи Саломеи, в те же самые глаза, которые, как она когда-то мечтала, посмотрят однажды на нее с любовью Таниеллы.
Но этому не суждено было случиться, и сейчас уже никогда не случится, поскольку она знала, что все, что сказала Саломея, было правдой. С этого момента она будет абсолютной рабыней, окончательно и бесповоротно. Саломея полностью сломала ее. Она сделает все, чтобы это не повторилось опять, этого ужасного насилия. Она откажется от всего, что у нее есть, предаст всех, кого она когда либо знала, не думая ни о чем, кроме своего рабства и унижения.
Боль от осознания этого была почти — почти — такой же невыносимой, как боль от ее изнасилования.
Эмми услышала грубое ворчание прямо у себя под ухом и поняла, что ее страдания закончились. Она почувствовала, как Катя поднимается с ее спины, и резкие болезненные толчки прекратились, но жгучая мучительная боль в ее истерзанном анусе осталась. Она все еще пристально смотрела на Кристину, хотя из-за слез в глазах все расплывалось.
«Ты хочешь что-нибудь сказать мне, Золотой Цветок?» — спросила она.
«Я принадлежу вам, Госпожа» — прохрипела она.
«Да» — сказала она, улыбаясь. «Ты моя».
Она сошла с рук Эмми и села обратно на свой трон. Величественным жестом она вытянула одну ногу. Молча, и не дожидаясь, что ей что-то скажут, Эмми подползла к дивану и, высунув язык, начала целовать и облизывать ногу своей Госпожи.
Теперь для нее не имело значения, была ли это Эмми Тан, писательница, пресмыкающаяся перед Кристиной Горан, или это была Золотой Цветок, пленница и рабыня, перед Саломеей, королевой и деспотом. Эмми и Золотой Цветок стали теперь одним целым, так же как и Тариланна и Звезда Лили, и все ее героини. Все сцены, которые она когда-либо описывала, слились воедино в этот момент, сцена, где она сама стала рабыней.
«Встань» — приказала Кристина, и Эмми поднялась, что потребовало от нее больших усилий. Она не сопротивлялась, когда Катя подняла ее руки над головой и приковала в таком положении свисающими с потолка цепями. Эмми опять была беззащитной для новых мучений, которые могут быть придуманы для нее.
Кристина подошла к ней. Эмми закрыла глаза, готовясь к удару, новым мукам, боли или чему-нибудь подобному.
Эмми закричала от легкого прикосновения к своему бедру. Кристина продолжила лениво ласкать ее, вычерчивая круги на ее мягкой и нежной коже. Сначала это было что-то вроде легкого зуда, чувства приятного щекотания, но по мере того, как Кристина продолжала, двигаясь вверх и вниз, между ног Эмми, вверх к ее талии, вниз к гладкой промежности, ощущения становились более интенсивными, более возбуждающими...
Кристина слегка наклонилась вперед и поцеловала свою беспомощную пленницу, стоя так, чтобы соприкасались только их губы.
Ее тело было так близко, и в то же время так далеко от Эмми. Страстно желая прикоснуться к ней, Эмми напрягаясь, удерживаемая цепями, пыталась наклониться вперед.
«Ты любишь меня?» — хрипло спросила Кристина.
«Да, Госпожа» — ответила Эмми.
«Ты восхищаешься мной?»
«Да, Госпожа».
«Ты будешь всецело повиноваться мне, во всем?»
«Да, Госпожа» — прошептала Эмми сквозь слезы.
«Хорошо» — сказала Кристина, снова садясь на диван, скрестив ноги и поглаживая себя по бедрам.
«Вот что произойдет дальше, Эмми». Это был первый раз, когда она назвала Эмми ее настоящим именем, с тех пор как начались эти «хождения по мукам». А было ли это ее настоящим именем? Была ли Эмми Тан более реальна, чем Золотой Цветок или Звезда Лили, или Чейз, или Мирия? Все они были рабынями, беспомощными пленницами красивых, сильных и жестоких женщин.
«Ты будешь жить здесь, со мной, в качестве моей рабыни. Я подготовлю документы, по которым все твое имущество перейдет в мою собственность, и я буду представлять твои интересы среди издателей. Все финансовые и организационные вопросы твоей работы буду решать я. Ты будешь только писать. Я думаю, теперь у тебя достаточно идей, чтобы закончить твою книгу?»
Эмми кивнула.
«У тебя большой талант. Я помогу тебе взрастить его, буду твоим... э-э... вдохновением. Ты будешь сыта, одета... «. Она остановилась. «По мере необходимости. Ты будешь жить здесь, ни в чем не нуждаясь. Все, что тебе придется делать — это писать и служить мне. Мы с Катей позаботимся обо всем остальном. У тебя будет отдельная комната. Твой ноутбук настроен... слегка модифицирован, так чтобы ты не могла пользоваться Интернетом и отправлять письма.
Я не думаю, что ты осмелилась бы, но просто чтобы не дать тебе просить о помощи и спасении. Ты ведь не будешь, не так ли?»
«Нет, Госпожа». И она бы не стала. Что бы она теперь делала там, на свободе? Она была пленницей и там.
«Хорошо». Катя освободила ее от цепей и поставила на колени. «Какие-нибудь вопросы?»
Эмми посмотрела вниз. Она была совершенно голая, не считая ее цепей, ошейника и кандалов. «Можно мне хоть немного одеться, Госпожа?»
«Нет» — резко сказала Кристина. «Что-нибудь еще?»
«Можно мне... «. Эмми не знала, как спросить об этом. «Госпожа, можно мне... ?»
«Нет» — снова ответила она. «Я разрешу тебе кончить, когда ты закончишь книгу. Думай об этом как о награде. Это будет стимулом для тебя. Если я узнаю, что ты ласкала себя до того, как я разрешу... «. Кристина улыбнулась. «Я прикажу Кате опять изнасиловать тебя».
Эмми побледнела, даже зашаталась, почувствовав внезапную слабость и тошноту. Нет, только не это опять. Нет>«Что-нибудь еще?»
Повисла долгая пауза.
«Итак, Эмми» — продолжила Кристина. «С этого момента, как и любой рабыне, тебе запрещено разговаривать без разрешения. В моем присутствии ты будешь всегда оставаться на коленях с опущенной головой. Теперь ты все поняла, Эмми?»
«Да, Госпожа» — прошептала она.
«А теперь можешь приступать к работе над книгой». Кристина подала знак Кате.
Она взяла Эмми за поводок и повела спотыкающуюся ошеломленную молодую девушку, гремящую цепями, из комнаты.
Когда Эмми села за стол, приготовленный для нее, ее истерзанный анус начал гореть огнем. Ее ноутбук был включен и открыт на последней главе Цветка Закованного. Она посмотрела на последние слова, которые она когда-то написала.
Сейчас она знала, кто будет злой королевой. Она знала, почему Саломея хотела поработить ее, и почему под пытками Цветок будет вести себя точно так же, как и она сама.
И теперь она знала, как закончится книга — теперь мог быть только один вариант.
Конец ее кожаного поводка покачивался у нее между ног, слегка задевая половые губы и нежно лаская набухший клитор. Эмми смотрела и всхлипывала, не осмеливаясь сознательно направлять поводок, не говоря о том, чтобы трогать себя руками.
Сейчас она была Золотым Цветком, и всеми героинями ее книг одновременно. Все персонажи ее книг теперь будут ей самой. Она проведет остаток своей жизни, каждое ее мгновение, будучи рабыней, так же, как и они.
Заливаясь слезами, она потянулась к клавиатуре и начала писать.
Конец первой части.
чтобы это не повторилось опять, этого ужасного насилия. Она откажется от всего, что у нее есть, предаст всех, кого она когда либо знала, не думая ни о чем, кроме своего рабства и унижения.
Боль от осознания этого была почти — почти — такой же невыносимой, как боль от ее изнасилования.
Эмми услышала грубое ворчание прямо у себя под ухом и поняла, что ее страдания закончились. Она почувствовала, как Катя поднимается с ее спины, и резкие болезненные толчки прекратились, но жгучая мучительная боль в ее истерзанном анусе осталась. Она все еще пристально смотрела на Кристину, хотя из-за слез в глазах все расплывалось.
«Ты хочешь что-нибудь сказать мне, Золотой Цветок?» — спросила она.
«Я принадлежу вам, Госпожа» — прохрипела она.
«Да» — сказала она, улыбаясь. «Ты моя».
Она сошла с рук Эмми и села обратно на свой трон. Величественным жестом она вытянула одну ногу. Молча, и не дожидаясь, что ей что-то скажут, Эмми подползла к дивану и, высунув язык, начала целовать и облизывать ногу своей Госпожи.
Теперь для нее не имело значения, была ли это Эмми Тан, писательница, пресмыкающаяся перед Кристиной Горан, или это была Золотой Цветок, пленница и рабыня, перед Саломеей, королевой и деспотом. Эмми и Золотой Цветок стали теперь одним целым, так же как и Тариланна и Звезда Лили, и все ее героини. Все сцены, которые она когда-либо описывала, слились воедино в этот момент, сцена, где она сама стала рабыней.
«Встань» — приказала Кристина, и Эмми поднялась, что потребовало от нее больших усилий. Она не сопротивлялась, когда Катя подняла ее руки над головой и приковала в таком положении свисающими с потолка цепями. Эмми опять была беззащитной для новых мучений, которые могут быть придуманы для нее.
Кристина подошла к ней. Эмми закрыла глаза, готовясь к удару, новым мукам, боли или чему-нибудь подобному.
Эмми закричала от легкого прикосновения к своему бедру. Кристина продолжила лениво ласкать ее, вычерчивая круги на ее мягкой и нежной коже. Сначала это было что-то вроде легкого зуда, чувства приятного щекотания, но по мере того, как Кристина продолжала, двигаясь вверх и вниз, между ног Эмми, вверх к ее талии, вниз к гладкой промежности, ощущения становились более интенсивными, более возбуждающими...
Кристина слегка наклонилась вперед и поцеловала свою беспомощную пленницу, стоя так, чтобы соприкасались только их губы.
Ее тело было так близко, и в то же время так далеко от Эмми. Страстно желая прикоснуться к ней, Эмми напрягаясь, удерживаемая цепями, пыталась наклониться вперед.
«Ты любишь меня?» — хрипло спросила Кристина.
«Да, Госпожа» — ответила Эмми.
«Ты восхищаешься мной?»
«Да, Госпожа».
«Ты будешь всецело повиноваться мне, во всем?»
«Да, Госпожа» — прошептала Эмми сквозь слезы.
«Хорошо» — сказала Кристина, снова садясь на диван, скрестив ноги и поглаживая себя по бедрам.
«Вот что произойдет дальше, Эмми». Это был первый раз, когда она назвала Эмми ее настоящим именем, с тех пор как начались эти «хождения по мукам». А было ли это ее настоящим именем? Была ли Эмми Тан более реальна, чем Золотой Цветок или Звезда Лили, или Чейз, или Мирия? Все они были рабынями, беспомощными пленницами красивых, сильных и жестоких женщин.
«Ты будешь жить здесь, со мной, в качестве моей рабыни. Я подготовлю документы, по которым все твое имущество перейдет в мою собственность, и я буду представлять твои интересы среди издателей. Все финансовые и организационные вопросы твоей работы буду решать я. Ты будешь только писать. Я думаю, теперь у тебя достаточно идей, чтобы закончить твою книгу?»
Эмми кивнула.
«У тебя большой талант. Я помогу тебе взрастить его, буду твоим... э-э... вдохновением. Ты будешь сыта, одета... «. Она остановилась. «По мере необходимости. Ты будешь жить здесь, ни в чем не нуждаясь. Все, что тебе придется делать — это писать и служить мне. Мы с Катей позаботимся обо всем остальном. У тебя будет отдельная комната. Твой ноутбук настроен... слегка модифицирован, так чтобы ты не могла пользоваться Интернетом и отправлять письма.
Я не думаю, что ты осмелилась бы, но просто чтобы не дать тебе просить о помощи и спасении. Ты ведь не будешь, не так ли?»
«Нет, Госпожа». И она бы не стала. Что бы она теперь делала там, на свободе? Она была пленницей и там.
«Хорошо». Катя освободила ее от цепей и поставила на колени. «Какие-нибудь вопросы?»
Эмми посмотрела вниз. Она была совершенно голая, не считая ее цепей, ошейника и кандалов. «Можно мне хоть немного одеться, Госпожа?»
«Нет» — резко сказала Кристина. «Что-нибудь еще?»
«Можно мне... «. Эмми не знала, как спросить об этом. «Госпожа, можно мне... ?»
«Нет» — снова ответила она. «Я разрешу тебе кончить, когда ты закончишь книгу. Думай об этом как о награде. Это будет стимулом для тебя. Если я узнаю, что ты ласкала себя до того, как я разрешу... «. Кристина улыбнулась. «Я прикажу Кате опять изнасиловать тебя».
Эмми побледнела, даже зашаталась, почувствовав внезапную слабость и тошноту. Нет, только не это опять. Нет...
«Что-нибудь еще?»
Повисла долгая пауза.
«Итак, Эмми» — продолжила Кристина. «С этого момента, как и любой рабыне, тебе запрещено разговаривать без разрешения. В моем присутствии ты будешь всегда оставаться на коленях с опущенной головой. Теперь ты все поняла, Эмми?»
«Да, Госпожа» — прошептала она.
«А теперь можешь приступать к работе над книгой». Кристина подала знак Кате.
Она взяла Эмми за поводок и повела спотыкающуюся ошеломленную молодую девушку, гремящую цепями, из комнаты.
Когда Эмми села за стол, приготовленный для нее, ее истерзанный анус начал гореть огнем. Ее ноутбук был включен и открыт на последней главе Цветка Закованного. Она посмотрела на последние слова, которые она когда-то написала.
Сейчас она знала, кто будет злой королевой. Она знала, почему Саломея хотела поработить ее, и почему под пытками Цветок будет вести себя точно так же, как и она сама.
И теперь она знала, как закончится книга — теперь мог быть только один вариант.
Конец ее кожаного поводка покачивался у нее между ног, слегка задевая половые губы и нежно лаская набухший клитор. Эмми смотрела и всхлипывала, не осмеливаясь сознательно направлять поводок, не говоря о том, чтобы трогать себя руками.
Сейчас она была Золотым Цветком, и всеми героинями ее книг одновременно. Все персонажи ее книг теперь будут ей самой. Она проведет остаток своей жизни, каждое ее мгновение, будучи рабыней, так же, как и они.
Заливаясь слезами, она потянулась к клавиатуре и начала писать.
Конец первой части.
Часть 1.
Золотой Цветок часто заморгала, как только ее вытащили из темноты каземата, она была ослеплена светом фонарей. Там, где она содержалась — в маленькой темной камере — была кромешная тьма. Единственным занятием в этой темнице — было считать часы и терпеливо ждать своей участи.
Две ее охранницы крепко держали ее, чересчур крепко. Обе охранницы были красивыми женщинами, смуглыми и темноглазыми. Их страстные пристальные взгляды были устремлены на красивое, и едва прикрытое тело Цветка. На их полных сексуальных губах играла понимающая улыбка. Женщина-воин залилась румянцем от смущения под бесстыдными и откровенными взглядами своих тюремщиц, что было ей совершенно не свойственно.
Она старалась вырваться изо всех сил, но была слишком слаба. Время, проведенное в темнице, давало о себе знать — от удара по голове, которым ее сбили с ног и от недосыпания, ее слегка шатало. Тюремщицы с легкостью держали ее, ведя ее к тронной зале, где ждала новая королева.
Конец Четвертой главы.
«Какое продолжение у новой истории?»
Эмми посмотрела на электронное письмо, обдумывая ответ. Она избегала электронных посланий и телефонных звонков от своего издателя уже в течение нескольких недель. Но это письмо было от Кристины, ее самозванной «величайшей поклонницы».
«Не очень хорошее», она печатала. «Я не могу ничего придумать уже в течение нескольких недель».
Никогда еще у нее не было такого писательского кризиса. Да, бывали трудные моменты время от времени, но чтобы так... И она вовсе не писала что-то серьезное, вроде Войны и Мира. Совсем нет. Все было гораздо проще. Она писала низкопробные лесбийские садомазохистские истории с различными тематическими фантазиями. Сорок тысяч слов было достаточно. Ей обычно удавалось использовать фантазийный жанр, искусно вплетая слабый приключенческий сюжет, добавляя большое количество лесбийского секса, насилия, пыток и т. д... Ей обычно удавалось написать историю за два или три месяца.
Сама она совсем не была лесбиянкой. Вовсе нет. Она не была экстравагантной, как многие в наши дни. Она была скромной, довольно мягкой и имела мало друзей. Насколько она могла помнить, она всегда хотела быть писателем. Будучи еще ребенком, она писала самые разные фантастические истории. К несчастью, ей не везло, и ее серьезные работы никогда не публиковались. Издатели все время отказывали ей, поскольку ее произведения были слишком длинны, слишком серьезны, отличались высокопарным стилем и еще по многим причинам.
Потом она нашла издательство, которое называлось Дом Цепей, совершенно случайно, ища издательства в Интернете. Они принимали рукописи к издательству, если те содержали много секса и не были слишком длинными. Это совершенно не казалось вдохновляющим, но благосостояние и самооценка Эмми стремительно сходили на нет. Если бы ей удалось что-нибудь опубликовать, что-нибудь на бумаге, тогда это было бы уже кое-что.
Ее первая книга была закончена через шесть недель и называлась Похищение Пантер. История о высокомерной аристократке, которая покупает дикую необузданную женщину в качестве рабыни. В итоге аристократка оказывается плененной и попадает в джунгли, где сама, в свою очередь, становится рабыней.
Книга была быстро распродана. Так же быстро разошлось и второе издание книги. Очень быстро издательство всерьез заинтересовалось ей и запросило вторую, а потом и третью книги. Сама того не сознавая, Эмми сделала себе карьеру. Это было совсем не то, о чем она хотела бы писать, но это было довольно легко, деньги платили хорошие, и она получала удовольствие, видя, что ее книги публикуются. Конечно, она использовала псевдоним, но она знала, что это были ее книги. И этого Эмми было достаточно.
Это также означало, что она могла теперь зарабатывать написанием книг, и это было для нее всем, что Эмми когда-либо хотела делать. Сейчас, в 24 года, она была автором шестнадцати книг, у нее был свой дом, она была независимой, и это было все, что она хотела от жизни.
А сейчас ей казалось, что все это может закончиться. Может быть, это и не было так уж плохо. Она могла бы вернуться к серьезной литературе, по крайней мере, попытаться вернуться. Возможно, ей стоило сделать перерыв. Подумать, чем еще она могла бы заняться.
Только ничего другого она делать не умела. Она всегда была скромной, очень одинокой, у нее было мало друзей. Ее родители умерли, а остальные родственники были далеко. (Господи, если бы они знали, чем она зарабатывает на жизнь, это бы их убило).
Однако у нее было несколько друзей, с которыми она общалась по электронной почте.
Она никогда не встречалась ни с одним из них и ничего не знала о них, за исключением того, что они сами ей рассказывали. С другой стороны она могла сама выбирать, что рассказывать им о себе, а что нет. И это устраивало Эмми. Это было немного возбуждающе — разговаривать с людьми, существующими в ее собственных иллюзиях.
Кристина была одной из лучших Интернет друзей. Она написала Эмми сразу после того, как ее первая книга была опубликована. И ее одобрение, наряду с деньгами, было одним из факторов, который заставлял Эмми продолжать писать.
«Может быть, я могу помочь?» пришел ответ в следующем письме. «Отправь мне то, что ты уже написала, и я взгляну на это».
Эмми задумалась об этом на мгновение. Кристина давала ей хорошие идеи в прошлом, и она определенно считала себя страстной последовательницей ее книг, что было лестно и немного волнующе. Она даже составила хронологию, чтобы поместить все книги в один мир, объединяя двух злодеев из разных книг воедино.
Определенно, стоило попытаться и в этот раз. Эмми отправила ей первые четыре главы своей последней книги, Цветок Закованный, и отодвинулась от монитора, надеясь, что вдохновение придет ниоткуда. Она понятия не имела, в чем была проблема. Сюжет не особенно отличался от всех остальных книг, которые она написала.
Ее героиня, Золотой Цветок, была мушкетером, которая поклялась служить королеве Таниелле. Однако страна Таниеллы была захвачена ее злой сестрой-близнецом, ведьмой Саломеей. Цветок помогла своей королеве бежать, но сама была схвачена во время побега. Ее привели к Саломее.
Именно в этом месте ее идеи иссякли. Она не могла вообразить, как выглядела Саломея, как она одевалась, что она будет делать с беззащитной героиней. Как бы она не пыталась вообразить что-то, она возвращалась к образам предыдущих злодеек — порочной ведьмы Сеньяхаз из Оплота Рабства, или Леди Роны из Песен Декаданса и Вожделения, или многоликой Ардалы из Ликов Желания.
Может быть, это было и к лучшему.
Потом, на следующий день или позже, Кристина ответила ей. «Мне нравится это!» — начала она. «Но я думаю, я могу понять твою проблему. У меня есть некоторые идеи, которые могли бы помочь». Эмми улыбнулась. Она знала, что Кристина предложит что-нибудь.
Потом она прочитала следующую строчку.
«Возможно, нам стоит встретиться и поговорить. Мне бы очень хотелось, чтобы ты приехала ко мне в гости, поблагодарить тебя за все то вдохновение, что ты даешь мне!»
Эмми замерла. Она совсем не собиралась встречаться с ней. Она ни с кем не встречалась лично, за исключением редактора, да и то редко. Что если Кристина заблуждалась на ее счет? Она знала, что Кристина была лесбиянкой и зарабатывала на жизнь как профессиональная лесби Госпожа. Кристина могла предположить, что и Эмми была такой же.
Нет, она не могла. Это было бы глупо. Она справится с этим сама. Это не имело особого значения, даже если она не сможет закончить эту книгу. В любом случае, это не было тем, что она хотела бы писать. Она медлила с ответом, бесцельно бродя по комнате, надеясь, что вдохновение придет. Дважды она пыталась продолжить историю, и дважды ей не удавалось написать ни слова. Второй раз она пристально смотрела в пустой экран монитора в течение получаса, пока, в конце концов, не разрыдалась. Она перестала плакать, когда услышала сигнал, что пришло еще одно письмо от Кристины.
«Я и правда думаю, что это будет замечательная книга» — писала она. «Я бы хотела помочь тебе. Пожалуйста, ответь».
Протирая глаза, Эмми ответила и сказала, что хотела бы приехать и встретиться с ней. Она засомневалась, перед тем как отправить письмо и удалила послание. Но потом она подумала о чистом экране монитора и полном отсутствии идей и снова напечатала ответ. Она никогда раньше не представляла, как много для нее значила возможность писать. Это было единственное, что она делала в течение последних пяти лет. Хотя можно было с легкостью относиться к этим историям как к никчемным, простеньким и аморальным — она написала их. Это были ЕЕ истории.
Эмми не знала, что она будет делать, если она не сможет больше писать.
«Великолепно!» — пришел ответ от Кристины. Письмо пришло с адресом. Эмми с облегчением подумала, что Кристина жила не так уж далеко. Из электронного адреса она знала, что Кристина жила в Британии, поэтому это не было проблемой проехать несколько часов на поезде. Они договорились о встрече, Эмми взяла немного вещей с собой, включая свой ноутбук, и уехала.
Она встретила Кристину на вокзале и была удивлена, увидев ее. Эмми точно не знала, какой она ожидала увидеть ее, но точно не такой, какой была Кристина — со вкусом одетой женщиной. У Кристины были светло коричневые волосы, собранные в консервативный хвост. Она была немного выше Эмми, и под ее одеждой можно было различить хорошую фигуру.
Там была еще одна женщина. Моложе Кристины, может быть лет двадцати, со светлыми волосами и великолепным телом, которое было хорошо видно под короткой блузкой, открытым жакетом и короткой юбкой. Она стояла в нескольких шагах позади Кристины.
«О Боже!» — Кристина закричала, когда Эмми подошла к ним. «Ты выглядишь так молодо. Я думала, ты будешь старше. Тоже азиатка. Все твои героини были с востока. Ты выглядишь точно как Звезда Лили».
Эмми слегка покраснела. Звезда Лили была героиней Оплота Рабства, одной из ее любимых книг. Также одной из наиболее продаваемых. Звезда Лили была невероятно красивой и смелой, противостоящей власти ведьмы Сеньяхаз. Издатели требовали продолжения.
«Ты слишком любезна» — тихо сказала Эмми, уже думая, что это было ошибкой, приехать сюда. Она несколько раз меняла свое мнение на этот счет в поезде, но было уже поздно. Она взяла свои сумки и пошла вперед.
«Катя возьмет твои сумки». Белокурая девушка шагнула вперед и взяла сумки из рук Эмми, широко улыбаясь. «Она моя служанка» — добавила Кристина. «О, я так долго ждала, чтобы увидеть тебя. Пошли, мы возьмем такси, чтобы доехать до моего дома».
Кристина много говорила в пути, время от времени впадая в фанатичное благоговение, которое Эмми находила очень смущающим. Очевидно, что она не только перечитывала все книги Эмми помногу раз, но она выучила их практически наизусть.
«Одна из моих клиенток тоже большая поклонница. Прошлый раз, когда она пришла ко мне, мы проиграли в лицах сцену из Песен, ты знаешь, ту, где Рона пытает Чейз».
«Я помню эту сцену» — Эмми призналась смущенно. Она написала эту главу за несколько часов, ни разу не останавливаясь.
«Оплот был моей любимой книгой. Или может быть Пантеры. Мне нравилась Звезда Лили. Тебе правда надо написать продолжение. Что случилось с ней после того, как замок рухнул и работорговцы схватили ее?»
«Я могла бы написать продолжение» — призналась Эмми. Она не добавила «если я когда-нибудь избавлюсь от этого писательского кризиса».
Кристина пока не говорила ни о каких своих новых идеях для Цветка Закованного, а Эмми была слишком вежливой (не говоря уже о том, что она нервничала), чтобы напоминать ей о них.
Кристина, вероятно, жила дальше от вокзала, чем думала Эмми, так как было уже темно, когда такси приехало.
«Этот дом огромный» — прошептала Эмми, оглядывая дом снизу вверх.
«Моя работа приносит хороший доход» — ответила Кристина. «Кроме того, я здесь работаю, а для этого надо много места, чтобы осуществить все фантазии моих клиенток».
«А, у тебя есть кто-нибудь... э... клиентки уже записанные... «?
«Ежедневник пуст. Я не позволю ничему отвлечь нас от наших дел. О, я так долго хотела встретиться с тобой. Ты выглядишь, точно как я и представляла. Что-то между звездой Лили и Мирией».
Постоянные упоминания Звезды Лили озадачили Эмми. Все ее героини были красивыми, высокими, чувственными, атлетичными, симпатичными. Большинство из них были азиатками, это так, но здесь сходства заканчивались, по крайней мере, так считала Эмми.
«Ты, должно быть, устала. Катя унесет твои вещи в твою комнату. Что будешь пить, чай или кофе»?
Они устроились в просторной гостиной, Эмми смотрела по сторонам широко открытыми глазами. Это совсем не выглядело (как считала Эмми должно выглядеть) как логово Госпожи. Она представляла себе место, похожее на место действия из ее книг. Здесь же была обычная атмосфера, приятная обстановка, хорошая мебель.
Катя вернулась с чашкой чая. Эмми сделала глоток. «Ты, э... сказала, что у тебя есть некоторые идеи»?
«О, у нас будет масса времени для этого позже. Я правда с нетерпением ждала встречи с тобой, ты знаешь это».
«Да» — Эмми улыбнулась, чувствуя себя неуютно после стольких комплиментов. Это и правда не было хорошей идеей — приехать сюда. Чем скорее она сможет отсюда уехать, тем лучше. Возможно, ей придется придумать какие-нибудь семейные проблемы, из-за которых ей пришлось бы уехать.
Она сидела в смущении, пила свой чай, слушая похвалы Кристины. Допив чай, она поставила стакан на стол.
«Ты, должно быть, устала. В дороге я всегда устаю».
«Да» — сказала Эмми. «Устала... немного» ее голова закружилась, внезапное головокружение охватило ее.
«Катя покажет тебе твою комнату».
Эмми встала, чтобы пойти за девушкой. Она сделала шаг, и чуть не упала. Все поплыло у нее в глазах. Она сделала еще один шаг и рухнула на пол. Она чувствовала, как Катя поднимает ее, и она была уверена, что Кристина сказала что-то, но она не поняла что, так как провалилась в сон.
Эмми проснулась в полной темноте, в голове у нее гудело. Пол под ней был холодным. Она попыталась встать и поняла, что была связана. Она была обвязана цепями, запястья были скованы за спиной и прикреплены к металлическому ошейнику у нее на шее. Чуть более длиной цепью были скованы ее лодыжки. Кроме этих оков, на ней ничего не было. Она была полностью обнаженной.
Она попыталась успокоить себя. Многих своих героинь она заставляла оказаться в такой ситуации, но она никогда не думала о том, чтобы пережить что-то подобное самой. У нее совсем не было садомазохистских фантазий.
Это была шутка. Вот и все. Она прокрутила эту мысль у себя в голове несколько раз и даже сказала это вслух. Это была просто... шутка.
«Эй» — сказала она сначала очень тихо. «Эй» — позвала она громче — «Кто-нибудь выпустите меня! Кристина! Это... это не смешно». Внезапно с одной стороны комнаты образовался прямоугольник света, и в проеме открывающейся двери можно было различить женский силуэт. Эмми быстро закрыла глаза от яркого света, поэтому она не видела женщину, которая подошла к ней и потащила наружу, крепко ухватившись за скованные руки Эмми. Ноги Эмми запутались в цепях, и она чуть было не упала, но женщина удержала ее. Когда ее зрение прояснилось, она посмотрела вокруг.
Женщиной оказалась Катя, но одета она была совершено иначе. На ней был обтягивающий кожаный корсет, который едва прикрывал ее впечатляющий бюст, приподнимая груди вверх и в стороны. Также на ней была короткая юбка, тоже кожаная, и сапоги чуть ниже колен. На широком поясе вокруг ее тонкой талии висело ни что иное, как скрученный в кольцо хлыст.
«Что это?» — сказала Эмми, и ей показалось, что ее голос прозвучал недостаточно твердо. «Это что-то вроде шутки?»
Катя резко прижала ее к стене, и Эмми вскрикнула от внезапного удара.
«Ее Величество требует тебя к себе, Цветок. А Саломея всегда получает все, чего она хочет».
Саломея? Цветок? Героини из ее книги. И что?
И тут до нее дошло, она поняла, что это был эпизод, тот самый, с написанием которого у нее были проблемы.
«Катя, пожалуйста» — сказала Эмми. «Это не смешно. Отпусти меня... пожалуйста». Ее голос прозвучал так жалко, что Эмми стала противна сама себе. Катя взяла ее за ошейник и потащила за собой. Шатаясь и спотыкаясь, Эмми последовала за светловолосой девушкой. Это все было просто шуткой, возможно неудачной попыткой Кристины помочь ей преодолеть писательский кризис. Она объяснит Кристине, что в этом нет необходимости, и та отпустит ее. Ей не нравились такие вещи, каким бы ни было содержание ее книг. Она делала это только из-за денег.
О, боже! Она была голая, полностью обнаженная перед этой женщиной. Кристина тоже увидит ее голой. Она даже не могла прикрыться руками. О, нет!
«Золотой Цветок» — раздался низкий возбужденный голос. «Приятная встреча».
Эмми подняла глаза. Она совершенно не имела понятия, где она очутилась. Она думала, что это была гостиная или спальня Кристины. Вовсе нет. Это была большая комната в изысканном арабском стиле, погруженная в полумрак, освещенная лишь несколькими мерцающими свечами. На стенах и потолке висели цепи с оковами, а в пол были вмонтированы крючья. Обстановка была роскошной. Стены были увешаны картинами, на каждой из которых, как Эмми с ужасом заметила, были красивые закованные женщины.
В дальнем конце комнаты, развалившись на длинном диване, сидела Кристина, только она совсем не была похожа на ту женщину, которую Эмми встретила на вокзале. Вся одежда Кристины состояла лишь из нескольких полосок шелка: одна полоса обвивала ее красивую грудь, едва ли что-то скрывая, другая тоненькая полоска охватывала ее промежность, спереди и сзади прикрепленная к шелковому поясу у нее на талии. Кристина сидела, вытянув одну ногу, едва касаясь пола голой стопой, а вторую поджав под себя. Искусно накрашенная, она выглядела чувственно и властно, ее длинные волосы мягкими волнами ниспадали на плечи, красиво обрамляя лицо.
Она выглядела как королева, могущественная и опасная женщина.
Катя поставила Эмми перед ней не колени. Кристина медленно обвела обнаженное тело Эмми сверху вниз безразличным взглядом. Краснея от смущения, Эмми попыталась сжать ноги и наклониться, пряча свою наготу.
«У тебя прекрасное тело, Золотой Цветок. Почему ты пытаешься спрятать его от меня?»
Эмми хотела сказать что-нибудь, но ее горло словно парализовало. Она почувствовала, как слезинка скатилась у нее по щеке.
«От моей сестры ты тоже прятала свое тело? С ней ты была такой же застенчивой? Это добавляло очарования вашим отношениям?»
Эмми вскрикнула, когда Катя схватила ее за волосы и вернула в прежнее положение — на коленях, с прямой спиной. Сейчас ее тело было полностью открыто для Кристины, и она внимательно изучала его.
«Отвечай Королеве Саломее» — прошипела Катя у Эмми за спиной.
«Кристина, пожалуйста» — сказала Эмми. «Это плохая шутка. Пожалуйста, отпусти меня».
Но Кристина продолжала, словно не слыша Эмми. «Я росла в ее тени, ты знаешь это. У нее было все, что она хотела. Все, чего бы она ни пожелала. И я пообещала себе, что однажды я заберу у нее все. А сейчас, ты видишь? Все, чем она владела, теперь мое. Ее замок принадлежит мне, ее страна». Она широко и чарующе улыбнулась. «Ее любовница принадлежит мне. Конечно, она сама пока не принадлежит мне, но будет. Ты мне скажешь, где она».
«Нет» — сказала Эмми. «Пожалуйста, неужели вы не понимаете, что это плохая шутка? Отпустите меня!» — но она не смогла сказать все это. Все, что она говорила, было «нет», снова и снова.
«Да, моя милая, ты скажешь. Но сначала ты отдашься мне, как отдавалась ей. Ты будешь любить меня, как любила ее. Ты будешь ползать возле моей кровати, целовать и лизать меня, будешь служить мне и делать все, что я пожелаю».
«Нет» — снова сказала Эмми. Сейчас она уже рыдала. «Нет. Кристина, пожалуйста...»
«Заткни ее» — резко приказала Кристина.
Эмми вскрикнула, когда Катя внезапно силой вставила толстую полоску скрученной кожи ей в рот. Концы полоски защелкнулись на затылке Эмми, плотно облегая голову. Она пыталась сказать что-нибудь, но не смогла. Она чувствовала лишь отвратительный вкус кожи.
«Ты будешь называть меня Госпожа Саломея» — сказала Кристина. «Или Ваше Величество, как тебе больше нравится. До тех пор, пока ты не будешь так ко мне обращаться, тебе лучше молчать».
Все это казалось бредом, безумием. Эмми совершенно не могла соображать. Это была всего лишь плохая шутка. О, Господи, зачем она только приехала сюда? Зачем она вообще писала эти книги? Ей следовало ожидать, что может случиться нечто подобное.
«Посмотри на себя» — проворковала Кристина наигранно строгим голосом. «Ревешь как девчонка. Ты ведь была такой гордой, Цветок. Такой сильной и самоуверенной. Я сомневаюсь, что ты могла бы поверить, что окажешься в таком положении, не так ли?»
Эмми покачала головой. Это было абсолютной правдой.
Кристина встала со своего трона — дивана — и направилась к Эмми, медленно и грациозно. Она выглядела именно так, как Эмми и представляла себе, должна выглядеть Саломея. Одежда, походка, невероятное высокомерие и красота... все было безупречно.
Катя задрала голову Эмми, когда Кристина остановилась прямо возле нее и посмотрела вниз. Эмми жалко захныкала, когда ее мучительница нежно погладила ее лицо, и, стерев пальцем слезу, попробовала ее на вкус. «Ты вкусная» — сказала она. «У тебя вкус страха».
Катя крепко держала Эмми. Не в силах пошевелиться, она вынуждена была смотреть в лицо женщины, которая подсыпала ей снотворное и теперь силой удерживала у себя.
«Ты будешь ползать передо мной» — прошипела Кристина. «Ты будешь целовать мне ноги, ты будешь боготворить меня». Говоря это, она особенно выделяла слово «будешь», заставляя Эмми вздрагивать каждый раз. У Кристины не было и тени сомнения, что все это произойдет.
«Ты отдашь себя мне. Ты будешь умолять меня прикоснуться к тебе, поцеловать тебя, трахать тебя, пока ты не будешь кричать. Ты БУДЕШЬ делать все это».
Она улыбнулась, а Эмми начала дрожать. Она много раз описывала дьявольские улыбки своих героинь, но она никогда не видела, чтобы так улыбались в реальности.
«И ты будешь моей. У тебя есть один единственный шанс, маленький Цветок. Единственный шанс, перед тем как я начну пытать тебя. Ты покоришься мне добровольно?»
Пытать? О, нет, она не выдержит. Одно дело унижения, но физическая боль! Эмми вспомнила хлыст у Кати за поясом. Да, она сделает все, лишь бы ей не делали больно! Она не смогла бы терпеть боль! Она попыталась сказать «да», но ее голос заглушал кляп. В отчаянии она пыталась кивнуть головой, но Катя крепко держала ее.
«Нет?» — игриво сказала Кристина?"Ну, хорошо, ничего другого я и не ожидала от храброго и преданного Золотого Цветка. Я уверена, потребуется масса усилий, чтобы сломать тебя».
Она вернулась к своему трону и села.
«Но сломаю, я сделаю это». Снова выделив «сделаю». Эмми трясло, и она начала безудержно рыдать.
Эмми не сопротивлялась, когда Катя освобождала ее от цепей. Она могла бы попытаться бежать, но она не осмелилась. Катя обращалась с ней мягко, но она ясно давала понять, что она может быть и более жесткой, если возникнет необходимость. Как только ее руки были освобождены, Эмми была поставлена на ноги, ее левая рука тут же снова закована и поднята цепью вверх так, что она могла стоять только на цыпочках. Вторая рука оставалась свободной. Левая нога, заведенная назад и согнутая в колене, за лодыжку тоже была притянута вверх. Эмми поняла, как ее собираются заковать.
Она начала извиваться, но Катя лишь с большей силой стала тянуть ногу, закрепляя цепь на лодыжке. Второй конец цепи Катя приковала к правому запястью Эмми. Цепь была очень короткой, поэтому не было никакой возможности ослабить натяжение. Эмми почувствовала боль. Она знала, что очень скоро боль станет невыносимой. Заковав Эмми таким образом, Катя отошла от нее. Подвешенная за одну руку, Эмми едва сохраняла равновесие на одной ноге.
Кристина подошла очень близко к беспомощной Эмми и хрипло спросила: «Чем вы занимались в постели с моей сестрой? Что ты любила, чтобы она делала с тобой?»
Эмми лишь мычала через кожаный кляп. Ее нога начала дрожать, а растянутые мышцы пылать огнем от напряжения.
«Она ласкала твою киску? Она целовала твои груди?» Кристина слегка прикоснулась к груди Эмми, и беззащитная девушка вздрогнула. Это было едва ощутимое прикосновение, но Эмми вздрогнула так, как будто получила разряд электрического тока.
«Я уверена, что она делала это. У тебя прекрасная грудь, мой маленький Цветок». Она наклонилась и поцеловала сосок Эмми. Сначала она лишь слегка прикасалась чувственными губами, но потом она приоткрыла рот и стала нежно ласкать розовый сосок языком. Она жадно облизывала его, словно кошка, лакающая сметану. Когда она полностью обхватила сосок губами, посасывая его, Эмми, мелко задрожав, откинула голову назад. Она никогда не испытывала ничего похожего. Никто не целовал ее груди раньше. Она описывала такие сцены несколько раз, но она и представить не могла, что сама испытает это.
Что делали ее героини в подобных случаях? Было очевидно, что Кристина проигрывала в реальности воображаемую сцену из ее книги. Если Эмми суждено было выдержать это, остаться живой, то ей предстояло стать подобием Золотого Цветка.
Как вели себя ее героини? Она пыталась сосредоточиться, не думать о жгучей боли в напряженных мышцах и долгом влажном поцелуе на груди. Как вели себя ее героини?
С пугающей очевидностью, она нашла ответ на этот вопрос. Они сдавались. Все они сломались под пытками. Потом им удавалось бежать и одержать победу в конце концов. По счастливой случайности или с помощью друзей. Они обладали сильной волей, но все таки все они были порабощены.
Сеньяхаз сделала Звезду Лили своей рабыней. Леди Рона под пытками сломила сопротивление Чейз. Тариланна была превращена в ничтожную рабыню. Мирия спаслась от Жрицы Лира с помощью своих друзей. Эмми жалобно застонала, когда Кристина начала ласкать другую грудь Эмми. Ее героини были сильные, смелые и удачливые, но никто из них не смог выдержать подобных пыток. Что уж говорить про Эмми!
Очень быстро ее соски затвердели и вытянулись, мокрые от слюны Кристины. Безжалостная мучительница больно сдавила их длинными ногтями и подала знак Кате. Светловолосая стражница протянула Кристине небольшой металлический предмет. Эмми посмотрела на него и ее глаза округлились от ужаса. Инструмент для прокалывания плоти не оставлял сомнений в намерениях Кристины. Нет! Нет! Пожалуйста, нет! Но она не могла говорить, и она сомневалась, что Кристина пожалеет ее, даже если бы она молила ее об этом. Не пожалели бы ее ни Сеньяхаз, ни Рона. Конечно же не пожалеет и Саломея.
Эмми еще не описывала Саломею, упоминая ее только в разговорах или фантазиях. Часть проблемы с написанием этой истории в том и заключалась, что она понятия не имела, чего хотела Саломея и как она выглядела, и что собиралась сделать с Золотым Цветком. Сейчас она знала это. Саломея ожила у нее в голове, и выглядела она точно так же, как выглядела Кристина. Голос Кристины, ласковый и чарующий, властный, надменный, мстительный... именно так должна говорить Саломея. И Саломее совершенно чуждо чувство жалости. Она не остановится ни перед чем, чтобы получить все, что она хочет, а хочет она все, что принадлежит ее сестре.
Цветок и Таниелла никогда не были любовницами, но Саломея конечно думала, что были.
Эмми взвыла через кляп и отчаянно задергалась в своих оковах, когда первый сосок был проколот острой иглой. Кристина вставила в кровоточащее отверстие сверкающее золотом кольцо и намертво защелкнула его концы. Такая же участь ожидала и второй сосок. Кристина соединила оба кольца толстой золотой цепью, наслаждаясь болью и ужасом в глазах Эмми.
«Моя сестра всегда была слишком мягкой. Она никогда не обращалась с тобой как со шлюхой, которой ты являешься. Я уверена, что она никогда не заковывала тебя в цепи, не связывала и не порола твое маленькое чудное тело. У тебя была слишком легкая жизнь здесь, не так ли?»
Эмми могла лишь смотреть на нее, полная животного страха, убежденная, что Кристина не остановится, пока не сломает ее, полностью не сломает. Никто не придет, чтобы помочь ей. Никто.
Нет, не Саломея! Кристина! Это была Кристина, ее «величайшая поклонница», а не вымышленная королева-ведьма.
«Стой спокойно и смотри» — приказала Кристина.
Она откинулась на спинку дивана, а Катя подошла к ней, сбрасывая свои кожаные одеяния. Она страстно поцеловала свою Госпожу, а потом опустилась на колени, целуя и облизывая нежные бедра Кристины, медленно поднимаясь все выше. Эмми смотрела, как Кристину сотрясал сильнейший оргазм.
Никогда раньше она не видела такой яростной разрядки, и конечно же не испытывала ничего подобного сама. Через терзающую боль, которая наполняла сейчас ее, она подумала, что Цветок была такой же неопытной, как и она сама. Красивая женщина-воин, привыкшая к вниманию и мужчин, и женщин, не имела особого интереса к сексу.
Она была влюблена в Таниеллу, храня безнадежную неразделенную любовь к своей законной королеве. Таниелла не отвечала ей взаимностью, она не любила ее, а Цветка больше никто не интересовал, и она оставалась одна.
Теперь книга начинала обретать форму. Эмми не терпелось вновь приступить к работе. Но сейчас она была закована, неспособная двигаться, кроме как извиваться в своих оковах, которые крепко держали ее. Она попыталась поднять ногу выше, чтобы ослабить давление цепи на запястье, но тут она чуть не потеряла свое шаткое равновесие. Боль в ее левом запястье итак была достаточно сильная, не говоря о том, чтобы удерживать вес всего тела.
Потом она попыталась опустить ногу настолько, насколько была способна, чтобы вернуть тело в прежнее положение, до предела натягивая цепь на правом запястье. Ей ничего не оставалось, кроме как ждать и смотреть, и пытаться превозмогать боль.
Когда Кристина кончила, она властно оттолкнула Катю в сторону и поднялась. Тонкой шелковой полоски вокруг ее талии уже не было. Эмми никогда раньше не видела половых органов других женщин, и она не могла оторвать глаз от промежности Кристины. Волосы на лобке были мокрые и спутанные. Кристина источала резкий запах сексуального возбуждения. Кристина едва прикоснулась к животу Эмми, и несчастная девушка чуть не потеряла равновесие.
«Моя сестра когда-нибудь занималась этим с тобой?» — спросила она. Эмми мычала под кляпом, отчаянно пытаясь сказать что-то. Кристина расстегнула кляп и вытащила его изо рта Эмми.
«Что ты хочешь сказать мне, мой дорогой Цветок?» — спросила она.
«Пожалуйста» — прошептала Эмми. Как она хотела, чтобы ее называли?"Госпожа Саломея... пожалуйста, освободите меня от цепей. Я сделаю... «. Она почувствовала себя такой жалкой, ей было тошно произносить это, но она больше не могла терпеть эти муки. «Я сделаю все, что вы хотите».
«Ты встанешь на колени передо мной, будешь целовать мне ноги?»
«Да, Ваше Величество».
«Ты будешь целовать мои груди и принадлежать мне полностью?»
«Да, Ваше Величество».
«Ты будешь умолять, чтобы я позволила полизать меня, доставить мне удовольствие, делать любые отвратительные и унизительные вещи с твоим беззащитным телом? Ты отдашь себя мне в качестве вечной рабыни?»
Эмми рыдала. «Да, Ваше Величество».
Кристина фыркнула. «Это обман. Телохранительница королевы Таниеллы, Золотой Цветок, никогда бы не сдалась так быстро. Все это ложь». Эмми пыталась возразить, но кляп быстро вернулся обратно к ней в рот.
«Я не люблю, когда мне лгут. Повисишь здесь, и, возможно, тогда твои слова станут более искренними». Она вышла из комнаты с надменно поднятой головой. Катя засеменила следом за ней, остановившись на миг, чтобы окинуть взором, полным триумфа, закованную девушку.
Эмми осталась одна, беспомощная, неподвижная, надежно скованная цепями и вынужденная страдать от безжалостной жестокости Королевы Саломеи.
Золотой Цветок висела в пустой комнате, плача от безысходности. Она так быстро чуть не покорилась Саломее. Потребовалось так мало усилий, чтобы сломить ее волю. Даже Саломея не поверила в это. Она подумала, что это хитрость, не предполагая, что Цветок правда молила о пощаде.
Ее королева была в безопасности. И эта мысль немного успокаивала Цветка в течение долгих часов мучительной неподвижности. Ее тело, хотя и прекрасно натренированное, очень скоро начало дрожать от боли и неестественного положения.
Но еще более сильная боль сжигала ее изнутри — безумное желание жестокого дьявольского прикосновения Саломеи. Она помнила горячие поцелуи на своей груди, прихотливые ласки, которые заставляли ее соски наливаться сладкой истомой. Она до сих пор слышала эти насмешливые вопросы, про то, чем она занималась с Таниеллой.
Цветок ничем таким с ней не занималась, но о, как же сильно она хотела бы заняться. Саломея была злой, жестокой, извращенной и беспощадной, но у нее было кое что общее с ее доброй и нежной сестрой.
Внешне она была точной копией Таниеллы. Это могла бы быть и Таниелла, целующая, ласкающая и истязающая ее. Откуда могла Саломея узнать, как давно Цветок жаждала, чтобы ее настоящая королева целовала и прикасалась к ней так? Откуда могла Саломея узнать, как сильно она была похожа на Таниеллу, и как трудно было Цветку отличать их.
Эмми вздрогнула, когда новые приступы боли пронзили ее руку и ногу. Она покачивалась, едва способная удерживать равновесие. Она знала, что ее лицо было залито слезами. Она знала, насколько жалкое зрелище представляла собой.
И в то же время, новые идеи начали появляться и обретать формы у нее в голове. Она даже не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала что-то подобное — с легкостью придумывать сюжетные линии, образы и действия героев. Сейчас она могла домыслить остаток книги, к ней пришло понимание всего того, о чем она писала до настоящего момента. Потребуется немного переписать начало, ну а в остальном...
Она снова вздрогнула.
Думать о написании книги было единственным занятием, которое могло отвлечь ее мысли от боли и положения, в котором она оказалась. Она должна была писать снова. Конечно, Кристина позволит ей это. Чего бы еще она ни была лишена, наверняка ей будет разрешено писать.
Сердце Эмми учащенно забилось, когда Катя вернулась за ней. Одета она была уже по другому. Тонкое шелковое платье облегало ее великолепные формы. Она медленно обошла вокруг Эмми, любуясь обнаженным телом писательницы. Эмми была слишком утомлена, чтобы стыдиться. До тех пор, пока ее не снимут отсюда...
Пожалуйста, освободите меня!
Великодушно Катя расковала ее и освободила от цепей. Эмми бессильно рухнула на пол. Она могла бы лежать так очень долго, жалобно скуля, чувствуя, как наполняются кровью ее онемевшие конечности. Когда Катя отстегнула цепь от колец в сосках и вытащила кляп, Эмми мысленно была ей очень благодарна. Она не решалась заговорить и только чуть слышно скулила.
«Давай» — прорычала Катя, прикрепляя тонкий кожаный поводок к металлическому ошейнику Эмми. С трудом, превозмогая боль, Эмми поднялась на ноги и зашагала следом за этой бессердечной девушкой, покидая комнату, где она висела закованной.
Катя привела Эмми в ванную комнату, шикарно отделанную мрамором и золотом в стиле поздней античности.
Ей стало интересно, было ли это сделано для клиенток Кристины, или же ее мучительнице просто нравился такой стиль. Когда Катя указала ей на туалет, Эмми сначала отказалась, но пронизывающий взгляд Кати заставил ее подчиниться. Это вернуло Эмми из мира грез и фантазий в реальность.
Здесь она была обнаженной и бесправной пленницей женщины, которая, очевидно, вдохновилась сюжетами из ее собственных книг. Эмми могла предположить, что в дальнейшем ее ожидают мучения и ужасное будущее, поскольку именно это случалось с ее героинями. Такие вещи, безусловно, было легче придумать, чем пережить.
Должен же быть какой-нибудь выход. Должен быть.
Пока Эмми облегчала свой мочевой пузырь, Катя не сводила с нее глаз, заставляя ужасно смущаться и краснеть.
«Ты грязная» — заявила Катя. «В душ. Помойся полностью. Приказ Госпожи». Она сняла ошейник с поводком и отошла назад. Теперь на писательнице ничего не осталось, за исключением колец в сосках, которые нельзя было снять.
Эмми подчинилась и шагнула под душ, вздрогнув, когда холодная вода полилась по ее телу. Зная, что Катя опять смотрит на нее, она взяла мыло и начала намыливать тело. Закрыв глаза, она пыталась насладиться ощущениями. Мышцы болели, в проколотых сосках мучительно саднило, кожа лоснилась от пота, лицо залито слезами. Эмми старательно мыла свое тело, намыливала и споласкивала длинные волосы. Она уже почти заканчивала и начала чувствовать себя почти что нормально, как в обычной обстановке, когда Катя сказала: «П... ду и задницу тоже. Промой их получше».
До этого момента все было нормально, все заурядно и просто. Эмми было легко не замечать присутствие Кати и наслаждаться этими моментами под душем. Сейчас же ей опять напомнили о том, где она находилась, и почему она делала это.
Какое-то мгновение она колебалась, стыд и страх овладели ей, но потом голос разума — голос Золотого Цветка — заставил ее подчиниться. «Все равно тебя будут мучить потом» — говорил внутренний голос. «Воспользуйся случаем. Тяни время как можно дольше».
Эмми вздрогнула и снова взяла мыло, намереваясь мыться тщательнейшим образом. Когда ее намыленная рука скользнула вдоль половых губ, она была шокирована от того, как увеличился ее клитор. Легкое прикосновение к нему вызвало взрывную волну удовольствия, которая прокатилась через все ее тело. Она не припоминала, когда последний раз ощущала что-то подобное. С горечью осознавая, что за ней наблюдают, она начала снова тереть себя там.
«Ничего подобного» — резко оборвала ее Катя. «Ты здесь, чтобы хорошенько вымыться и приготовиться для Госпожи, а не забавляться с собой».
Снова зардевшись от стыда, Эмми продолжила мыться. Она опустила голову, выполняя приказы Кати, даже предоставила себя для унизительной проверки, когда блондинка опустилась позади нее на колени и раздвинула ягодицы.
«Не плохо» — в итоге заявила она. «Повернись лицом ко мне, раздвинь ноги и стой, не двигаясь». Все так же с опущенной головой, Эмми повернулась и замерла, раздвинув ноги и потупив взор. Она смотрела, как Катя, стоя на коленях, нанесла на лобок девушки специальный крем и начала осторожно сбривать темные густые волосы. Эмми чувствовала непривычную прохладу между ног, когда Катя закончила и поднялась на ноги.
«Вытирайся. Быстро» — коротко приказала она.
Эмми повиновалась, стряхивая капли воды с рук и ног, вытираясь насухо. Катя поторапливала ее, и когда ей показалось, что Эмми достаточно сухая, с ее волос все еще капала вода. Катя выглядела довольной.
Потом цепи снова оказались на своих местах. Сначала ошейник с поводком. Затем ручные кандалы на запястьях, на этот раз стянутые цепью за спиной туже, чем раньше — всего лишь несколько сантиметров друг от друга. Наконец, кандалы на лодыжках, позволяющие делать шаги не более полуметра.
Но Катя продолжала «украшать» тело Эмми цепями. Спиралью она туго обвила Эмми сверху и снизу ее грудей, слегка сдавливая их. Еще одно кольцо спирали плотно охватывало тонкую талию несчастной девушки.
Но хуже всего для Эмми было то, что Катя снова соединила кольца в сосках тяжелой цепью. От холодной воды они затвердели, и боль немного утихла. Эмми громко вскрикнула, когда цепь повисла на кольцах, вызывая резкую боль в воспаленных сосках.
Наконец, Катя принесла белую мантию, которую набросила на плечи Эмми, завязав поясом на талии. Накинутая таким образом, она совсем ничего не скрывала — скованные за спиной руки невозможно было одеть в рукава, и мантия была просто накинута на плечи. В этой прозрачной накидке, с гладко выбритым лобком, Эмми чувствовала нечто большее, чем просто быть обнаженной. Это был предмет одежды, который мог быть сорван с нее, демонстрируя еще большее унижение.
В потаенных уголках сознания ей начинал нравиться этот мысленный образ, и она решила использовать его позже в своей книге.
Катя вела ее на поводке из роскошной ванной обратно в комнату, где Эмми провела ужасную ночь в цепях. Страшные воспоминания вновь ожили в ней, и она задрожала от страха при мысли о том, что с ней будут делать дальше.
Но в то же время, поднимаясь откуда-то из глубины, в ней росло возбуждение, извращенное, внушающее страх возбуждение. Мысль, что Кристина — или Саломея — возможно снова будет целовать ее, прикасаться к ней, ласкать ее уносила на вершину блаженства, о котором она раньше и не подозревала...
Эмми не могла поверить, что эти мысли пришли ей в голову.
Именно такой была бы реакция Цветка. Страсть к Саломее была такой же сильной, как и отвращение к ней. Стать как Цветок — это было единственным способом пережить все это.
Стать как Золотой Цветок.
Саломея полулежала, развалившись на своем троне. Ее шикарное тело — точная копия ее сестры — утопало в прозрачнейших одеяниях, длинное ожерелье на шее, с кроваво красным камнем, покачивалось между ее пышных грудей.
«Мой маленький Цветок» промурлыкала она. «Чувствуешь себя бодрее?»
«Госпожа Саломея» — сказала она, не зная, что еще сказать. Она не предаст Таниеллу. Она не могла предать Таниеллу. Но что если ее снова будут мучить, оставят висеть так же, как оставили до этого. Еще хуже, если ее будут опять целовать, ласкать, трогать...
Одним плавным движением служанка Саломеи сорвала накидку со свежевымытого тела Цветка, оставляя ее полностью открытой и беззащитной перед зловещей королевой. Краснея, она пыталась опустить голову, чтобы избежать этого надменного и похотливого взгляда, но служанка крепко держала ее.
Очень медленно Саломея обвела ленивым взглядом мускулистое тело закованной женщины, наслаждаясь замешательством и стыдом Цветка. Предстать так унизительно обнаженной перед кем-то столь порочным и злым, женщиной, которую она любила и восхищалась...
«На колени» — приказала Саломея.
Цветок, неуклюже двигаясь из-за своих цепей, постаралась исполнить приказ, но служанка резко, почти вдавливая в пол, силой поставила ее на колени.
«Разведи колени» — приказала Саломея. Цветок смущенно повиновалась.
«Шире».
«Шире».
«Шире».
Глаза несчастной девушки наполнились слезами унижения. Мышцы бедер горели от напряжения, чтобы сохранять нужное положение тела. Она сидела на пятках, раздвинув ноги так широко, насколько хватало сил, полностью открытая, под пронизывающим и плотоядным взглядом Саломеи.
Она начала дрожать.
«Проси у меня пощады».
«Пожалуйста» — тотчас всхлипнула Цветок. «Пощадите, Госпожа. Пожалуйста... я сделаю все».
«Правда?» — улыбаясь спросила Саломея. «Скажи мне, что ты будешь делать».
«Я буду... « — начала беззащитная симпатичная пленница. «Я буду боготворить вас, повиноваться вам, целовать ваши ноги...»
«Ты будешь лизать меня? Доставлять мне удовольствие? Ласкать меня, как ласкала мою сестру?»
Цветок вздрогнула. Упоминание Таниеллы... ее настоящей любви. Таниелла никогда не говорила так грубо.
Саломея кивнула, и служанка внезапно обошла Цветок и встала перед ней. Она сняла свое легкое платье и на ней остались только туфли и пояс, застегнутый вокруг талии. Прикрепленный к поясу, на кожаных ремешках, пропущенных через промежность, торчал длинный твердый фаллос. Как минимум 20 сантиметров в длину, он был круглый и толстый. Цветок уставилась на него.
«Поцелуй его» — приказала Саломея. Беззащитная девушка колебалась.
«Тебе лучше поцеловать его» — посоветовала захватчица. «Лижи его, возьми его в рот. Намочи его как можно сильнее, потому что совсем скоро он окажется в другой твоей дырке, и чем больше ты смажешь его, тем лучше».
Цветок лишь с ужасом смотрела на нее.
«Нет!» — закричала Эмми, когда поняла, что собираются с ней сделать. «Нет! Кристина, пожалуйста, нет! Ты не можешь так поступить со мной!»
«У тебя есть двадцать секунд, мой маленький Цветок. Целуй его со всей страстью».
В ужасе Эмми открыла рот и обхватила губами страпон. Она подавилась, когда резким толчком он уперся ей в горло, но она продолжала лизать и сосать искусственный фаллос, отчаянно пытаясь намочить его весь так, что во рту у нее пересохло.
Эмми все еще дрожала, когда Катя вытащила дилдо, и, обойдя вокруг, встала позади нее. Она что-то бессвязно бормотала Кристине, моля о пощаде. Фантазии закончились. Все это уже не было играми в унижение. Это было изнасилование, банальное и простое.
Ее словно парализовало, когда она почувствовала Катины руки у себя на спине, а потом на скованных запястьях. Она была в таком ужасе, что сначала даже не заметила, как ей освободили руки.
Слава Богу! Подумала она через мгновение. Просто шутка.
Катя толкнула ее вперед так, что она упала грудью на пол. С освобожденными руками, она попыталась приподняться, упираясь в пол, но Кристина встала с дивана и наступила на руки Эмми. Она была босиком, поэтому не могла повредить кисти, но придавила их достаточно сильно, не давая Эмми возможности подняться.
Кристина наклонилась, взялась за кончик поводка и подняла голову беспомощной писательницы так, что она не могла отвести взгляда от лица своей повелительницы.
«Пожалуйста» — Эмми рыдала. «Пожалуйста... не делайте этого!»
«Пощады?» — сказала Кристина голосом Саломеи. «От меня, маленький Цветок? Я обещала растоптать тебя полностью, помнишь? Я обещала сделать тебя своей собственностью во всех возможных смыслах. Это уничтожит последние остатки твоей гордости, твоего достоинства, твоей свободы.
После того, как я сделаю это с тобой, ты будешь всецело принадлежать мне, окончательно и бесповоротно. И я хочу, чтобы пока тебя насилуют, ты смотрела мне в глаза, чтобы знать, кто стоит за всем этим».
«Нет... «. Эмми рыдала. «Нет... «.
Потом она почувствовала, как Катя с силой начала вводить конец страпона в ее девственный зад. Она истошно закричала. Это был жуткий визг, полный страдания и боли. Эмми и представить себе не могла, что такие звуки способен издавать человек.
Цветок кричала до хрипоты, до ощущения, как будто ей в горло насыпали опилок, и даже тогда она продолжала кричать. Слезы текли ручьем по ее лицу. Все ее мольбы о пощаде были напрасны, так же как и ее крики.
Она не могла пошевелить головой и не решалась закрыть глаза. Она была не в силах что либо сделать и лишь пристально смотрела в жестокие и страшные глаза Госпожи Саломеи, в те же самые глаза, которые, как она когда-то мечтала, посмотрят однажды на нее с любовью Таниеллы.
Но этому не суждено было случиться, и сейчас уже никогда не случится, поскольку она знала, что все, что сказала Саломея, было правдой. С этого момента она будет абсолютной рабыней, окончательно и бесповоротно. Саломея полностью сломала ее. Она сделает все, чтобы это не повторилось опять, этого ужасного насилия. Она откажется от всего, что у нее есть, предаст всех, кого она когда либо знала, не думая ни о чем, кроме своего рабства и унижения.
Боль от осознания этого была почти — почти — такой же невыносимой, как боль от ее изнасилования.
Эмми услышала грубое ворчание прямо у себя под ухом и поняла, что ее страдания закончились. Она почувствовала, как Катя поднимается с ее спины, и резкие болезненные толчки прекратились, но жгучая мучительная боль в ее истерзанном анусе осталась. Она все еще пристально смотрела на Кристину, хотя из-за слез в глазах все расплывалось.
«Ты хочешь что-нибудь сказать мне, Золотой Цветок?» — спросила она.
«Я принадлежу вам, Госпожа» — прохрипела она.
«Да» — сказала она, улыбаясь. «Ты моя».
Она сошла с рук Эмми и села обратно на свой трон. Величественным жестом она вытянула одну ногу. Молча, и не дожидаясь, что ей что-то скажут, Эмми подползла к дивану и, высунув язык, начала целовать и облизывать ногу своей Госпожи.
Теперь для нее не имело значения, была ли это Эмми Тан, писательница, пресмыкающаяся перед Кристиной Горан, или это была Золотой Цветок, пленница и рабыня, перед Саломеей, королевой и деспотом. Эмми и Золотой Цветок стали теперь одним целым, так же как и Тариланна и Звезда Лили, и все ее героини. Все сцены, которые она когда-либо описывала, слились воедино в этот момент, сцена, где она сама стала рабыней.
«Встань» — приказала Кристина, и Эмми поднялась, что потребовало от нее больших усилий. Она не сопротивлялась, когда Катя подняла ее руки над головой и приковала в таком положении свисающими с потолка цепями. Эмми опять была беззащитной для новых мучений, которые могут быть придуманы для нее.
Кристина подошла к ней. Эмми закрыла глаза, готовясь к удару, новым мукам, боли или чему-нибудь подобному.
Эмми закричала от легкого прикосновения к своему бедру. Кристина продолжила лениво ласкать ее, вычерчивая круги на ее мягкой и нежной коже. Сначала это было что-то вроде легкого зуда, чувства приятного щекотания, но по мере того, как Кристина продолжала, двигаясь вверх и вниз, между ног Эмми, вверх к ее талии, вниз к гладкой промежности, ощущения становились более интенсивными, более возбуждающими...
Кристина слегка наклонилась вперед и поцеловала свою беспомощную пленницу, стоя так, чтобы соприкасались только их губы.
Ее тело было так близко, и в то же время так далеко от Эмми. Страстно желая прикоснуться к ней, Эмми напрягаясь, удерживаемая цепями, пыталась наклониться вперед.
«Ты любишь меня?» — хрипло спросила Кристина.
«Да, Госпожа» — ответила Эмми.
«Ты восхищаешься мной?»
«Да, Госпожа».
«Ты будешь всецело повиноваться мне, во всем?»
«Да, Госпожа» — прошептала Эмми сквозь слезы.
«Хорошо» — сказала Кристина, снова садясь на диван, скрестив ноги и поглаживая себя по бедрам.
«Вот что произойдет дальше, Эмми». Это был первый раз, когда она назвала Эмми ее настоящим именем, с тех пор как начались эти «хождения по мукам». А было ли это ее настоящим именем? Была ли Эмми Тан более реальна, чем Золотой Цветок или Звезда Лили, или Чейз, или Мирия? Все они были рабынями, беспомощными пленницами красивых, сильных и жестоких женщин.
«Ты будешь жить здесь, со мной, в качестве моей рабыни. Я подготовлю документы, по которым все твое имущество перейдет в мою собственность, и я буду представлять твои интересы среди издателей. Все финансовые и организационные вопросы твоей работы буду решать я. Ты будешь только писать. Я думаю, теперь у тебя достаточно идей, чтобы закончить твою книгу?»
Эмми кивнула.
«У тебя большой талант. Я помогу тебе взрастить его, буду твоим... э-э... вдохновением. Ты будешь сыта, одета... «. Она остановилась. «По мере необходимости. Ты будешь жить здесь, ни в чем не нуждаясь. Все, что тебе придется делать — это писать и служить мне. Мы с Катей позаботимся обо всем остальном. У тебя будет отдельная комната. Твой ноутбук настроен... слегка модифицирован, так чтобы ты не могла пользоваться Интернетом и отправлять письма.
Я не думаю, что ты осмелилась бы, но просто чтобы не дать тебе просить о помощи и спасении. Ты ведь не будешь, не так ли?»
«Нет, Госпожа». И она бы не стала. Что бы она теперь делала там, на свободе? Она была пленницей и там.
«Хорошо». Катя освободила ее от цепей и поставила на колени. «Какие-нибудь вопросы?»
Эмми посмотрела вниз. Она была совершенно голая, не считая ее цепей, ошейника и кандалов. «Можно мне хоть немного одеться, Госпожа?»
«Нет» — резко сказала Кристина. «Что-нибудь еще?»
«Можно мне... «. Эмми не знала, как спросить об этом. «Госпожа, можно мне... ?»
«Нет» — снова ответила она. «Я разрешу тебе кончить, когда ты закончишь книгу. Думай об этом как о награде. Это будет стимулом для тебя. Если я узнаю, что ты ласкала себя до того, как я разрешу... «. Кристина улыбнулась. «Я прикажу Кате опять изнасиловать тебя».
Эмми побледнела, даже зашаталась, почувствовав внезапную слабость и тошноту. Нет, только не это опять. Нет>«Что-нибудь еще?»
Повисла долгая пауза.
«Итак, Эмми» — продолжила Кристина. «С этого момента, как и любой рабыне, тебе запрещено разговаривать без разрешения. В моем присутствии ты будешь всегда оставаться на коленях с опущенной головой. Теперь ты все поняла, Эмми?»
«Да, Госпожа» — прошептала она.
«А теперь можешь приступать к работе над книгой». Кристина подала знак Кате.
Она взяла Эмми за поводок и повела спотыкающуюся ошеломленную молодую девушку, гремящую цепями, из комнаты.
Когда Эмми села за стол, приготовленный для нее, ее истерзанный анус начал гореть огнем. Ее ноутбук был включен и открыт на последней главе Цветка Закованного. Она посмотрела на последние слова, которые она когда-то написала.
Сейчас она знала, кто будет злой королевой. Она знала, почему Саломея хотела поработить ее, и почему под пытками Цветок будет вести себя точно так же, как и она сама.
И теперь она знала, как закончится книга — теперь мог быть только один вариант.
Конец ее кожаного поводка покачивался у нее между ног, слегка задевая половые губы и нежно лаская набухший клитор. Эмми смотрела и всхлипывала, не осмеливаясь сознательно направлять поводок, не говоря о том, чтобы трогать себя руками.
Сейчас она была Золотым Цветком, и всеми героинями ее книг одновременно. Все персонажи ее книг теперь будут ей самой. Она проведет остаток своей жизни, каждое ее мгновение, будучи рабыней, так же, как и они.
Заливаясь слезами, она потянулась к клавиатуре и начала писать.
Конец первой части.
чтобы это не повторилось опять, этого ужасного насилия. Она откажется от всего, что у нее есть, предаст всех, кого она когда либо знала, не думая ни о чем, кроме своего рабства и унижения.
Боль от осознания этого была почти — почти — такой же невыносимой, как боль от ее изнасилования.
Эмми услышала грубое ворчание прямо у себя под ухом и поняла, что ее страдания закончились. Она почувствовала, как Катя поднимается с ее спины, и резкие болезненные толчки прекратились, но жгучая мучительная боль в ее истерзанном анусе осталась. Она все еще пристально смотрела на Кристину, хотя из-за слез в глазах все расплывалось.
«Ты хочешь что-нибудь сказать мне, Золотой Цветок?» — спросила она.
«Я принадлежу вам, Госпожа» — прохрипела она.
«Да» — сказала она, улыбаясь. «Ты моя».
Она сошла с рук Эмми и села обратно на свой трон. Величественным жестом она вытянула одну ногу. Молча, и не дожидаясь, что ей что-то скажут, Эмми подползла к дивану и, высунув язык, начала целовать и облизывать ногу своей Госпожи.
Теперь для нее не имело значения, была ли это Эмми Тан, писательница, пресмыкающаяся перед Кристиной Горан, или это была Золотой Цветок, пленница и рабыня, перед Саломеей, королевой и деспотом. Эмми и Золотой Цветок стали теперь одним целым, так же как и Тариланна и Звезда Лили, и все ее героини. Все сцены, которые она когда-либо описывала, слились воедино в этот момент, сцена, где она сама стала рабыней.
«Встань» — приказала Кристина, и Эмми поднялась, что потребовало от нее больших усилий. Она не сопротивлялась, когда Катя подняла ее руки над головой и приковала в таком положении свисающими с потолка цепями. Эмми опять была беззащитной для новых мучений, которые могут быть придуманы для нее.
Кристина подошла к ней. Эмми закрыла глаза, готовясь к удару, новым мукам, боли или чему-нибудь подобному.
Эмми закричала от легкого прикосновения к своему бедру. Кристина продолжила лениво ласкать ее, вычерчивая круги на ее мягкой и нежной коже. Сначала это было что-то вроде легкого зуда, чувства приятного щекотания, но по мере того, как Кристина продолжала, двигаясь вверх и вниз, между ног Эмми, вверх к ее талии, вниз к гладкой промежности, ощущения становились более интенсивными, более возбуждающими...
Кристина слегка наклонилась вперед и поцеловала свою беспомощную пленницу, стоя так, чтобы соприкасались только их губы.
Ее тело было так близко, и в то же время так далеко от Эмми. Страстно желая прикоснуться к ней, Эмми напрягаясь, удерживаемая цепями, пыталась наклониться вперед.
«Ты любишь меня?» — хрипло спросила Кристина.
«Да, Госпожа» — ответила Эмми.
«Ты восхищаешься мной?»
«Да, Госпожа».
«Ты будешь всецело повиноваться мне, во всем?»
«Да, Госпожа» — прошептала Эмми сквозь слезы.
«Хорошо» — сказала Кристина, снова садясь на диван, скрестив ноги и поглаживая себя по бедрам.
«Вот что произойдет дальше, Эмми». Это был первый раз, когда она назвала Эмми ее настоящим именем, с тех пор как начались эти «хождения по мукам». А было ли это ее настоящим именем? Была ли Эмми Тан более реальна, чем Золотой Цветок или Звезда Лили, или Чейз, или Мирия? Все они были рабынями, беспомощными пленницами красивых, сильных и жестоких женщин.
«Ты будешь жить здесь, со мной, в качестве моей рабыни. Я подготовлю документы, по которым все твое имущество перейдет в мою собственность, и я буду представлять твои интересы среди издателей. Все финансовые и организационные вопросы твоей работы буду решать я. Ты будешь только писать. Я думаю, теперь у тебя достаточно идей, чтобы закончить твою книгу?»
Эмми кивнула.
«У тебя большой талант. Я помогу тебе взрастить его, буду твоим... э-э... вдохновением. Ты будешь сыта, одета... «. Она остановилась. «По мере необходимости. Ты будешь жить здесь, ни в чем не нуждаясь. Все, что тебе придется делать — это писать и служить мне. Мы с Катей позаботимся обо всем остальном. У тебя будет отдельная комната. Твой ноутбук настроен... слегка модифицирован, так чтобы ты не могла пользоваться Интернетом и отправлять письма.
Я не думаю, что ты осмелилась бы, но просто чтобы не дать тебе просить о помощи и спасении. Ты ведь не будешь, не так ли?»
«Нет, Госпожа». И она бы не стала. Что бы она теперь делала там, на свободе? Она была пленницей и там.
«Хорошо». Катя освободила ее от цепей и поставила на колени. «Какие-нибудь вопросы?»
Эмми посмотрела вниз. Она была совершенно голая, не считая ее цепей, ошейника и кандалов. «Можно мне хоть немного одеться, Госпожа?»
«Нет» — резко сказала Кристина. «Что-нибудь еще?»
«Можно мне... «. Эмми не знала, как спросить об этом. «Госпожа, можно мне... ?»
«Нет» — снова ответила она. «Я разрешу тебе кончить, когда ты закончишь книгу. Думай об этом как о награде. Это будет стимулом для тебя. Если я узнаю, что ты ласкала себя до того, как я разрешу... «. Кристина улыбнулась. «Я прикажу Кате опять изнасиловать тебя».
Эмми побледнела, даже зашаталась, почувствовав внезапную слабость и тошноту. Нет, только не это опять. Нет...
«Что-нибудь еще?»
Повисла долгая пауза.
«Итак, Эмми» — продолжила Кристина. «С этого момента, как и любой рабыне, тебе запрещено разговаривать без разрешения. В моем присутствии ты будешь всегда оставаться на коленях с опущенной головой. Теперь ты все поняла, Эмми?»
«Да, Госпожа» — прошептала она.
«А теперь можешь приступать к работе над книгой». Кристина подала знак Кате.
Она взяла Эмми за поводок и повела спотыкающуюся ошеломленную молодую девушку, гремящую цепями, из комнаты.
Когда Эмми села за стол, приготовленный для нее, ее истерзанный анус начал гореть огнем. Ее ноутбук был включен и открыт на последней главе Цветка Закованного. Она посмотрела на последние слова, которые она когда-то написала.
Сейчас она знала, кто будет злой королевой. Она знала, почему Саломея хотела поработить ее, и почему под пытками Цветок будет вести себя точно так же, как и она сама.
И теперь она знала, как закончится книга — теперь мог быть только один вариант.
Конец ее кожаного поводка покачивался у нее между ног, слегка задевая половые губы и нежно лаская набухший клитор. Эмми смотрела и всхлипывала, не осмеливаясь сознательно направлять поводок, не говоря о том, чтобы трогать себя руками.
Сейчас она была Золотым Цветком, и всеми героинями ее книг одновременно. Все персонажи ее книг теперь будут ей самой. Она проведет остаток своей жизни, каждое ее мгновение, будучи рабыней, так же, как и они.
Заливаясь слезами, она потянулась к клавиатуре и начала писать.
Конец первой части.
